Текст книги "Нити судьбы (ЛП)"

Автор книги: Лекси Эсме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Скоро, Амата…

Его шёпот проходит по моей коже, как жаркое прикосновение.

Медленное.

Насмешливо-ласковое.

И страшно уверенное.

Мои ноги начинают дрожать от желания, как и все тело. В потребности быть с ним еще ближе. Медленно и уверено он проводит пальцами по моим мокрым складкам. Я чувствую разряды возбуждения, когда он проходит по чувствительному бугорку и двигается плавно. Делает круговые движения, надавливает где нужно, заставляя меня вновь стонать под ним. Пока я не теряюсь в этих ощущениях и стону его имя.

– Пожалуйста....я не могу больше...

Резко, без остальных прелюдий, Септис полностью проникает в меня своим членом. До самого основания. От наслаждения у меня выгибается спина, а глаза Септиса закатываются от удовольствия. Я всхлипываю от его массивного и горячего члена, когда он начинает двигаться. Я не было готова к таким интенсивным эмоциям и наслаждению поэтому после нескольких толчком я кончила. Но он продолжал вбиваться и вбиваться в мою мокрую киску. Было настолько хорошо, что это ощущалось почти как боль. Мои выкрики заглушались его страстным поцелуем. Я не могла контролировать ни мое тело, ни мои стоны. Я чувствовала себя настолько наполненной. Словно в раю.

– Ммх… ты сводишь меня с ума, – вырывается у него сквозь стиснутые зубы.

В его голосе – хрип, голод, еле сдерживаемая ярость желания. Сейчас он начал двигается медленно, мучительно медленно – будто пытается растянуть этот момент настолько, насколько позволит его собственное самообладание.

Каждое движение отдаётся во мне тягучей волной тепла, заставляет тело дрожать, изгибаться, цепляться за ощущения, которые накрывают один за другим, не давая ни секунды передышки.

Он наклоняется, его губы скользят по моей шее, тёплые, требовательные. Его язык проходит по тому самому месту – по следу вчерашнего укуса – и по коже пробегает огненная дрожь. Слишком горячо. Слишком интенсивно. Слишком сладко.

Я не могу удержаться – моё тело само тянется к нему, жадно, отчаянно, будто боюсь, что он исчезнет, если отпущу хоть на мгновение.

Его дыхание касается моей кожи, горячее, глубокое, наполняющее комнату тяжёлым, необузданным голодом.

– Скажи мне… тебе приятно, Амата?»

Его голос низкий, хриплый, чуть вибрирующий.

Он задаёт вопрос, но я чувствую – он уже знает ответ.

Он слышит моё дыхание, видит дрожь, чувствует, как я буквально таю под ним.

Септис двигает нас медленно, будто направляя наши тела так, чтобы они скользили друг в друга как единое существо – две половины, которые становятся целыми только тогда, когда снова соединяются.

Почти невозможно поверить, насколько легко мы подходим друг другу, насколько естественно наши движения снова сливаются в один ритм, будто мы всегда должны были быть именно так – вместе.

– Да-а… – шепчу я, чувствуя, как глаза сами закатываются от накатывающего удовольствия.

Ещё один стон вырывается у меня, и в тот же миг он ускоряется – его движения становятся яростнее, точнее, контролируемее, и от этого наслаждение только острее.

Каждый толчок отдаётся разрядом внутри меня, горячей вспышкой, пробегающей по всему телу. Я чувствую, как меня буквально сжимает от его глубины, от его силы, от того, как интенсивно он двигается.

– Смотри на меня, Амата.

Его голос – это приказ, низкий, властный, проникающий в меня так же глубоко, как он сам.

Он сжимает меня за талию и удерживает неподвижно, заставляя принять его ритм, который он выбирает. Его движения становятся настолько страстными, что почти больно – но это та боль, от которой невозможно отказаться, сладкая, обжигающая, невыносимо желанная.

Он оставляет след из поцелуев, начиная с шеи и постепенно спускаясь внизу к груди. Теплыми губами он хватает один сосок и начинает посасывать его, в то время как пульсирующий член продолжает вдалбливаться в меня. Его горячее дыхание делает мое тело податливыми, мягким для него.

Это почти невыносимо. Но ощущается так божественно, что каждое следующее движение срывает дыхание ещё сильнее прежнего.

Слишком много, слишком ярко, слишком хорошо – лавина ощущений смывает всё, что могло бы называться мыслью, оставляя во мне лишь одно:

чистый, первобытный инстинкт хотеть его ещё,

ещё жаднее,

ещё яростнее.

Но я хочу большего. Хочу почувствовать, как его клыки входят в мою кожу, как он наполняет меня своей сладкой амброзией чистого наслаждения. Хочу, чтобы он пил мою кровь в тот самый момент, когда наполняет меня собой.

– Твой яд… – выдыхаю я, открывая шею ещё сильнее, подаваясь к нему. Я жажду его укуса, жажду почувствовать, как его клыки входят в моё тело.

Сжав пальцами покрывало под нами, я вскрикиваю, когда он резко входит в меня.

– Сделай это… я хочу этого… – умоляю я. – Пей из....

Но фраза рвётся пополам. Я чувствую, как всё его тело напрягается, он притягивает меня, и я кричу от вспыхнувшего наслаждения. Он попадает в меня идеально – под правильным углом, в правильную точку – и я просто рушусь на него, когда волна за волной накрывает меня, слишком ярко, слишком сильно. Настолько, что в глазах вспыхивают звёзды. Я хочу, чтобы он укусил меня… но этого не происходит. Вместо укуса – мой оргазм разрывает меня на части. Я выгибаюсь, полностью теряя контроль над телом, сжимаясь вокруг него, пока он входит ещё жёстче, прижимая меня к себе одной рукой, второй удерживая за шею. Я чувствую жар его дыхания на своей коже, вспыхиваю под его хваткой.

Он тяжело дышит, его руки держат меня так крепко, что почти дрожат.

– Амата… не заставляй меня…– хрипит он, голос сорван от усилия сдержаться.

– Заставить… тебя… что? – выдыхаю я, едва улавливая собственный голос сквозь тяжёлое дыхание.

Но уже поздно. Он резко выскальзывает из меня – и ощущение потери пронзает мгновенно, болезненно.

Я ещё не закончила. Я хочу больше. Моё тело дергается в пустоте, и из горла вырывается жалобный стон.

Он смотрит на меня – взгляд тёмный, раскалённый, словно красные угли в глубине его глаз.

– Мне мало… – прошу я, хрипло, отчаянно, почти ломаясь под собственным желанием.

Он знает, чего я хочу. Я вижу это на его лице. Слышу это в его дыхании. Чувствую это – как будто он внутри моей головы. Но вместо продолжения – только тишина. Я остаюсь лежать на постели, растерзанная и неутолённая. Только что это было лучшим сексом в моей жизни – и он… просто останавливается. Его грудь стремительно поднимается и опускается, дыхание рваное, почти болезненное.

Послесвечение – совсем не сладкое, а колючее, беспомощное.

– Что, чёрт возьми, сейчас произошло? – спрашиваю я.

Пытаюсь сесть, но не могу – его шёлковые путы всё ещё стягивают мои запястья к изголовью.

Он смотрит на меня так, будто борется с самим собой, делает дрожащий вдох:

– Рианна… я просто не могу…

Он говорит это и поднимает взгляд к потолку, проводит ладонью по лицу – измученный, разорванный на части.

В висках у меня стучит, я дёргаю запястья, пробуя освободиться из шелковых оков.

– Прости.

Его голос – мягкий, искренний. И как бы я ни хотела разозлиться – я не могу. Не на него. Не когда он смотрит так. Он отвязывает мои ноги. Я закрываю глаза, чувствуя, как он оседлал меня, чтобы распутать руки – лёгкое движение, быстрый поцелуй в губы, затем в лоб.

Он слезает с кровати.

– Всё в порядке, – говорю я, поворачиваясь к нему. – Просто скажи, что случилось?

– Просто… думаю, я слишком увлёкся сегодня.

Он садится на край кровати, спиной ко мне, пропуская пальцы через волосы.

Его поза – жёсткая, напряжённая, в ней читается и тревога, и вина.

– Сеп… – тянусь к нему, но он уже встаёт, поднимая с пола свою рубашку.

– Я лягу пораньше. Увидимся утром, Амата. И помни… я люблю тебя. Что бы ни было.

В этих словах чувствуется сожаление. Он касается моих губ быстрым, неуверенным поцелуем и выходит из комнаты, не дав мне ничего ответить.

– Я тоже люблю тебя…

Фраза слетает шёпотом, когда я поднимаюсь на кровати – но доходит только до пустого дверного проёма.

И я остаюсь сидеть, долго, очень долго, пытаясь отдышаться и понять, что именно произошло.

Глава 16

Септис

Я долго и осторожно захожу в душ, будто каждое движение даётся через силу. Встав под горячую воду, я закрываю глаза и снова, шаг за шагом, прокручиваю в голове события этой ночи.

Рианна… Она невероятна. Больше, чем я когда-либо мог представить. Самое прекрасное существо, которое я видел в своей жизни. Её прикосновения, её поцелуи, её запах – я всё ещё чувствую её вкус на своих губах.

И понимаю: я теряю последние остатки контроля. Рианна умеет доводить меня до края той тонкой грани, на которой держится вся моя выдержка. Я никогда не встречал женщину настолько опьяняющую, настолько… опасно важную для меня. Ту, из-за которой я чувствую слишком много.

И впервые в жизни мне страшно. Страшно потерять её. Страшно потерять себя из-за неё.

Я слишком увлёкся, слишком утонул в моменте – настолько, что почти сделал то, чему поклялся никогда больше не поддаваться. Я почувствовал, как яд начинает собираться в моих клыках. Желание вонзить их в её кожу стало почти невыносимым. Голод – всепоглощающим.

Одна только мысль о её крови, обжигающей мои вены, достаточна, чтобы я снова сорвался. Я едва удерживаю себя сейчас от того, чтобы просто вернуться к ней и закончить то, что мы начали.

В этот момент резкая боль проходит через всё тело, живот сводит судорогой. Я сжимаю глаза и сгибаюсь пополам под тяжёлой струёй воды, выкручиваемый сухими, рваными спазмами.

Слишком слаб…

Слишком поддался своему голоду.

Когда приступ отступает, я тяжело сглатываю и понимаю, что стою, согнувшись, уже несколько минут. Голова гудит. Каждая мысль раскалывается от напряжения. Всеми силами я хочу вернуться к Рианне. Объяснить ей. Попросить её понять. Но не могу.

Я слишком голоден. Слишком слаб. Слишком близок к тому, чтобы переступить черту.

Я выключаю воду, вытираюсь, одеваюсь. Но даже стоя в коридоре – я снова чувствую её… Мой нюх настолько обострён, что запах её желания накрывает меня отсюда, с другого конца дома.

Я хочу её снова.

Больше, чем я когда-либо хотел что бы то ни было. Хочу вернуться к своей Амата и снова, и снова, и снова завладеть ею. Часами. Днями. Пока мы оба не растворимся друг в друге окончательно.

Я зажмуриваюсь – я знаю: если вернусь, то уже никогда не смогу от неё уйти. Я думал, что было плохо вчера, но сейчас… моя кровь просто горит. Я будто умру, если снова не почувствую её вкус.

Со второй попытки мне удаётся дойти до гостевой комнаты. Я захлопываю дверь и опираюсь на неё спиной, пытаясь хотя бы стоять. Всё тело дрожит. Клыки ноют, пульсируют. Я чувствую, как яд снова наполняет рот, делая невозможным любое самообладание.

Мне нужно её тело.

Её тепло.

Её кровь.

Её вкус.

Я схожу с ума всю ночь – и продолжаю сходить сейчас.

Проходя мимо комода, я хватаю бумагу и ручку и начинаю писать. Мне нужно оставить ей хоть что-то. Мой взгляд падает на маленькую бархатную коробочку – ту самую, что я собирался подарить ей сегодня.

Я тяжело выдыхаю, хватаю коробочку и прячу кольцо в карман.

Я не могу.

Не в таком состоянии.

Я не способен дышать, мыслить, существовать нормально – я могу только хотеть. И страдать от этого желания. Я не имею права рисковать ею.

Удерживаясь из последних сил, я добираюсь до окна, распахиваю его настежь и хватаюсь за подоконник. Лунный свет льётся на меня сверху, холодный осенний воздух хлещет по лицу. Я запрокидываю голову к ночному небу и молча обращаюсь к любому высшему существу, которое может меня услышать.

Прости меня, Рианна…пожалуйста, не возненавидь за то, что я должен сделать.

Глава 17

Рианна

Несколько дней спустя

Я сижу за своим рабочим столом и снова чувствую, как подступают слёзы. Чувствую себя полной дурой—жалкой, беспомощной дурой. Я перечитываю письмо от Септиса уже, кажется, сотый раз за этот день. Письмо, которое он оставил мне перед тем, как просто исчез несколько ночей назад.

Моя драгоценная Амата,

Я не могу оставаться здесь и видеть тебя каждый день, зная всё, что знаю, и чувствуя к тебе то, что чувствую.

Я не могу быть рядом—если я не остановлю себя сейчас, я сделаю то, чего потом никогда себе не прощу.

Я могу отплатить за твою доброту только тем, что уйду.

Но прошу тебя, когда ты начнёшь сомневаться, когда тебе станет страшно или одиноко—помни о моём обещании:

я всегда буду любить тебя.

– Септис

Я сглатываю ком в горле; горячие, злые слёзы обжигают глаза. Я вытираю их как можно быстрее. Как он вообще смеет говорить, что любит меня?

Я откидываюсь на спинку кресла и несколько секунд просто сверлю письмо взглядом. Письмо, которое… ничего не объясняет.

Что со мной было? В любовь с первого взгляда верят только героини треш-ромкомов, а не живые люди. Я ждала, что он вернётся, думала—ему просто нужно пространство, время.

Оставляла свет включённым…

Но он не вернулся. В ту ночь, после того как он так страстно овладел мной, он просто… исчез.

Я взяла больничные на два дня—чувствовала его отсутствие почти физически. Он изменился. Вот так—одним щелчком. Я всё ещё ощущаю его запах, его прикосновения… его тело на своём.

Образ его лица настолько отчётлив в моей памяти, что я боюсь—я схожу с ума. И всё закончилось, даже толком не начавшись. Я прячу письмо обратно в карман и смотрю на экран компьютера, чувствуя, как слёзы снова щиплют глаза.

Он получил, что хотел. А я чувствую себя глупой девчонкой, которая решила сыграть в счастливый домик с мужчиной, которому она была не нужна.

Рианна, ты знала его всего несколько дней– ты не должна так себя чувствовать.

Рианна, он вообще не человек—тем более не должна.

Первые красные флаги были ещё тогда, когда он назвал тебя женой в первую же ночь.

Как ты вообще в это поверила?

Не верится, что я была настолько наивной. Что поверила. Что влюбилась в каждое его слово.

Я вздрагиваю, когда чья-то рука мягко ложится мне на плечо.

– Эй… кто-нибудь дома? – раздаётся голос за спиной.

Я поднимаю голову и тяжело выдыхаю, увидев Шарлотту – я даже не заметила, как она вошла.

Она хмурит брови, внимательно меня разглядывая.

– Ри, что случилось? Ты будто плакала… Ты в порядке? Это опять Тодд?

– Нет, нет, точно не Тодд, – я качаю головой и коротко, горько смеюсь. – Не волнуйся, Шарли. Со мной всё нормально. Расскажу позже… просто не сейчас.

– Ладно, подожду, – говорит Шарлотта, ставя руки на бёдра. – Но ты собираешься сказать это сама, или мне нужно выбить из тебя это?

– Что сказать? – я поднимаю брови.

Шарлотта улыбается, как чеширский кот.

– Эм, алло? Твой идеальный мужчина. Он же твой муж?!

– Можешь перестать кричать? – у меня вспыхивают щёки, и я закрываю лицо руками. – Его зовут Септис. И… там нечего рассказывать. Он мой… всё сложно.

– То есть он тебе не муж? – Шарлотта возводит глаза к потолку, явно что-то прикидывая. – Потому что я слышала, как он позаботился, чтобы все знали, что ты его жена. Кстати, Тодд до сих пор штаны обсирает.

Я хмыкаю:

– Я заметила. Он теперь меня даже не трогает. Наоборот – вежливый, как никогда.

А вот сам Септис стал призраком.

Я прикусываю губу, прежде чем снова взглянуть на Шарлотту.

– Мы… мы сбежали и расписались. Всё произошло очень быстро. Поэтому мы пока держим это в секрете, хотим немного тишины. Потом сделаем свадьбу, но сейчас просто хотим быть вдвоём.

Ложь вылетает из меня так быстро, что на секунду я сама ей верю.

– А, так вот почему ты не носишь кольцо.

– Да, – говорю, глядя на абсолютно голый палец, – вот именно.

– Понимаю! И слушай, без обид, но мужчина у тебя – просто огонь. Я не видела, чтобы длинные волосы кому-то шли настолько… мифически. Это что-то между «древний бог» и «сексуальный лесной дух», и я это уважаю. Только вот, пожалуйста, пригласи меня на свадьбу – вдруг его друг станет моим свадебным сексом.

У меня отвисает челюсть, и я разражаюсь хохотом:

– Шарлотта!

– Что, Ри? Я была бы не против. Если у меня был бы такой мужчина, я бы надеялась, что у него есть друзья… интересные.

– Понимаю, – я улыбаюсь, но тут же тяжелее выдыхаю. – Только сомневаюсь, что его друзья тебе подойдут.

– Чёрт, что, они уроды?

– Скорее… они бы съели твоё сердце.

И разбили бы тоже.

Шарлотта морщит лоб, но отмахивается.

– Ладно. Вообще-то я пришла ради другого. – Она смотрит на часы за моей спиной. – Пошли прогуляемся? Не хочу орать на весь офис.

Я встаю, беру пальто и сумку, следую за ней по коридору.

– Итак… – начинает Шарлотта, затем замолкает, оборачивается на меня, продолжает:

– Я не любитель сплетен, но… слышала кое-что про Гари.

– Ч-что? – у меня холодеют руки.

– Вот и я так же. – Она качает головой. – В лесу, милях в сорока отсюда. Не в Мексике, как думали…

– Дай угадаю… в яме? – вырывается у меня.

– Нет, – отвечает она, и я моргаю. – Насколько я знаю, в тех лесах никаких ям нет. Но нашли его бумажник. В середине этих диких зарослей. И кроме удостоверения – он был пустой.

– Пустой? То есть…

– То есть совсем. Ни наличных, ни карт, ничего. Будто у него не осталось ни цента. Хотя друзья и семья клянутся, что у него было денег… на всю оставшуюся жизнь. Он, оказывается, был мультимиллионером. Похоже, он оставил своё удостоверение – вместе со старой жизнью.

Шарлотта сглатывает, затем добавляет:

– И ещё… кошелёк был в крови. И это была его кровь.

– Но самого Гари…

– Даже следа. Будто он просто исчез с лица земли.

Я настолько ошеломлена, что не успеваю обработать и половину её слов.

Глава 18

Рианна

Когда я возвращаюсь домой тем вечером, меня встречает пустой дом. Я не должна была ожидать чего-нибудь еще… Но какая-то часть меня всё же надеялась.

Я стою в прихожей, оглядывая пространство. Чисто, как всегда. Слишком чисто. Я прохожу через кухню и гостиную, ощущая странную пустоту внутри. Даже наступаю на хвост мистера Маффина и получаю раздражённое шипение и быстрый удар лапой по щиколоткам – заслуженно.

Но сердце у меня обрывается, когда я замечаю пакет, лежащий на журнальном столике. Его точно не было утром. Коричневая бумага, перевязанная бечёвкой… Но, когда я дотрагиваюсь до неё, я сразу понимаю – это не бечёвка. Это шёлк. Его нити. На лицевой стороне – маленькая карточка.

Рианна.

Почерк Септиса.

С замиранием сердца я касаюсь упаковки. Беру её, сажусь на диван и осторожно разворачиваю. Бумага падает на пол, а я замираю. Передо мной – аккуратные стопки денежных купюр.

– Септис? – спрашиваю я впустую.

Я оглядываюсь по комнате и снова смотрю на стол. Здесь столько денег, что хватило бы кому угодно на всю жизнь. Даже больше. Я даже не хочу думать, откуда они… хотя, конечно, знаю.

Я открываю маленький конверт:

Моя Амата,

Я всегда буду обеспечивать тебя.

Знай, эти деньги для тебя – для твоих нужд. Ты больше никогда не должна терпеть пороки своего бывшего босса или какого-то другого мужчины. Я оставил тебе небольшую сумму, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Если я причинил тебе боль, я надеюсь, этот подарок когда-нибудь поможет тебе простить меня.

Помни: я люблю тебя.

Всегда,

Септис.

И я… злюсь.

Это не то, чего я хочу. Мне не нужны случайные письма, подарки, подачки. Мне нужен он. Здесь. Рядом. Мне нужна жизнь с ним – не эта пустота. И тут я вспоминаю. В самую первую ночь он сказал, что я его призвала. Что мы связаны. Что я могу позвать его снова – просто назвав его имя.

Если это правда…

Я могу вернуть его. Я могу. Я закрываю глаза.

– Септис… – произношу едва слышно, будто боюсь, что он и правда появится. На одно короткое мгновение мне кажется, что я чувствую его. Его присутствие – огромное, обволакивающее.

Но…

Ничего.

Я выдыхаю, открываю глаза. Пусто.

Я снова закрываю их – на этот раз ярче представляя его лицо. Его тёмные волосы. Глаза цвета крови, полные желания. Его губы, его запах, тепло его тела. У меня дрожат руки. Я поднимаю их над головой, переплетаю пальцы и сосредотачиваюсь.

Я думаю о нём. О его смехе, его голосе, его сердце рядом с моим. О том, как хочу его здесь.

– Септис… – шепчу я, вложив в слово всё. – Септис, мне нужен ты. Пожалуйста… приди ко мне.

И мир…замирает.

Комната словно перестаёт существовать. Воздух вокруг дрожит, шелестит – как тысячи крыльев бабочек. Где-то в пространстве потрескивает электричество.

Мое дыхание застывает в горле, глаза наполняются слезами, когда я вижу, как его силуэт проявляется передо мной.

– Септис!

Его взгляд встречает мой – яркий, горящий, всепоглощающий. Он тянется ко мне. И я – к нему. Его прикосновение – электрический разряд, тысяча вольт удовольствия. Его руки горячие, как огонь, обжигают кожу – восхитительно, нежно, жадно.

Я накрываю его губы своими, целую со всей силой накопленной тоски.

– Сеп, деньги… мне не нужны эти деньги...

– Рианна...

– Мне нужен ты!

– Рианна… – он отстраняется, поднимает моё лицо за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

Его глаза горят – опасно, слишком ярко.

– Ты не должна была звать меня.

– Я должна была увидеть тебя, – говорю я. – Я хочу этого. Хочу тебя.

– Рианна, умоляю...

– Не умоляй, Септис. Просто останься.

– Рианна! – он резко отступает, и мои глаза расширяются.

Он берёт моё лицо в ладони – обеими руками, крепко, почти отчаянно.

– Ты не понимаешь.

Его голос дрожит.

– Септис… – я останавливаю себя, делаю вдох. – Я хочу, чтобы ты был со мной.

Он закрывает глаза, будто это ранит.

– И я люблю тебя, – говорит он.

И это звучит так, будто эта любовь – и чудо, и проклятие одновременно. Его слова заставляют меня замереть. Я смотрю на него – сначала удивлённо, а затем с растущей яростью.

– Странный у тебя способ показывать любовь.

– Но это правда. – Его голос низкий, натянутый, как струна. – Я любил тебя с первой нашей встречи.

Он делает шаг назад. В его тёмных глазах вспыхивает ярко-красный свет. Он выглядит так, будто ему больно.

– Но я не могу быть с тобой. Как ты сама сказала… мы не одинаковые.

И только сейчас я замечаю —он снова в своей истинной, нечеловеческой, паукообразной форме. Точно таким, каким был в ночь нашей первой встречи.

И всё же… он прекрасен. Более прекрасен, чем любой мужчина из плоти и крови.

Он отворачивается, длинные волосы мягко закрывают его лицо.

– Амата, я ушёл ради твоего блага…

– Ты не хочешь этого, Септис. – я шаг делаю вперёд. – Я хочу тебя. И ты хочешь меня. Это видно по твоим глазам.

– Да, Рианна. – Его голос ломается. – Я хочу тебя. Слишком сильно…

Он наклоняется ближе, так близко, что воздух между нами дрожит. – Я думал, что смогу сдерживать голод, и желание…

Он шепчет: – Но то, что я хочу, разрушит тебя.

– Откуда ты знаешь, если даже не дал нам шанса? – я вскипаю. – Ты так думал, пока трахал меня? Или только после того, как получил своё?

Он резко втягивает воздух.

– Неужели ты не понимаешь?

– Его голос рвётся наружу хрипом. – Когда я рядом с тобой, я теряю контроль. Ты – как наркотик. Как зависимость… Ты знаешь, как близко я был к тому, чтобы...

Он обрывает себя, не в силах договорить. Проводит рукой по волосам, напряжённый до дрожи. Потом он резко тянет меня к себе и целует – долго, жадно, почти безумно. Я чувствую, как голод внутри него поднимается волной.

Как он борется сам с собой.

– Я никогда так ни к кому не чувствовал, – шепчет он, прижимаясь лбом к моему. – Но я не могу… Я не могу быть с тобой, Рианна. Сейчас я понимаю это.

Его слова разрывают меня на части.

– Ты прекрасно знаешь, – я почти кричу, – что это ТЫ нес какую-то бредятину о том, что я – твоя Амата, ты явился ко мне домой, ты вломился ко мне на работу и заявил, что мы женаты! Я даже не была готова к отношениям, не то, что к браку – но стоило мне, чёрт возьми, поверить тебе, дать нам шанс – как ты решил, что мы «слишком разные»?

Моя грудь тяжёлая от боли и гнева.

– Ты убеждал меня, что никогда не причинишь мне вред. И что в итоге? Ты причинил. Как никто другой. Что стало с тем мужчиной, в которого я… – я сглатываю, – …в которого я влюбилась?

Септис замирает. Его глаза расширяются. Да, эти слова удивили и меня тоже.

Но они вырываются сами.

– Тот мужчина… – я продолжаю, – …он бы не трахнул меня и не сбежал, как последний трус. Ты меня использовал, Септис. Ты сыграл со мной. И я больше не буду жертвой твоей игры.

Лицо Септиса искажается болью.

– Я не хотел играть, Рианна.

Его голос тихий, рвущийся.

– Я всё ещё твой муж.

Он тянет ко мне руку, но я отступаю.

– Я не нуждаюсь в «муже», которого никогда нет рядом!

– Если я люблю тебя… если хочу быть с тобой… – его голос угасает, – то единственный способ защитить нас – быть врозь. Это единственный путь.

– Мне не нужна «защита» от собственных решений. Я не ребёнок!

Он смотрит в ответ так же жёстко.

– А я – не человек.

– Да ну? Никогда бы не догадалась. Ты должен мне правду. И в этот раз ты не отвлечёшь меня сексом – я на это больше не куплюсь. Говори. Всё. Я заслуживаю знать.

– Рианна....

– Отвечай.

Он выдыхает, побежденный, сломленный. Скрещивает нижние руки, а верхней проводит по прядям, словно пытаясь решить, с чего начать.

– Мой вид существует долго. Очень долго.

Он говорит медленно, устало.

– Мы появились раньше почти всех существ, о которых люди рассказывают в легендах. В этом мире множество созданий, о которых вы даже не слышали. Некоторые ходят рядом с вами… скрываясь.

Он смотрит мне прямо в глаза:

– Я – один из них. Мы не такие горделивые, как люди. Нам не нужно хвастаться… без обид.

– Без, – я улыбаюсь криво. – Хорошо. Тогда… откуда ты?

– Наш дом… наше истинное имя…

Он качает головой.

– Ты всё равно не поймёшь. Ближайший аналог – «Древние». Или «Старшие». Но и это неверно. Некоторые называют нас Ткачами Иллюзий. Мы существовали задолго до большинства прочих Древних. Сфинкс, например – мой китх.

– Я… думала, Сфинкс – миф.

– Многие так думают. Но о нас… о моём виде… почти нет историй. Потому что мы не хотим, чтобы они были.

Меня пробирает холодный озноб.

И тогда он говорит:

– Я скажу правду, Амата.

Его голос становится глубже.

– Я съел Гари. Потом… исказил записи, создал образы – как делают мои. Ты уже догадалась, но я должен признаться.

Я не двигаюсь.

– В багажнике его машины были чемоданы с деньгами. Я забрал их тоже. Он умолял меня отпустить его, со сломанными рёбрами, руками… Клялся, что больше не тронет тебя. Говорил, что украденные деньги застрахованы… Обещал стать хорошим… если я оставлю его в живых.

Его голос становится пустым:

– Его последние мысли были мне ясны.

Я глотаю воздух.

– А ты…?

– Я взял его жизнь, Амата.

Его красные глаза пустеют.

– Я сожрал его. Осушил его кровь. Разорвал плоть… Потому что был голоден до безумия. Это… я был слишком долго без пищи. Я был близок к смерти. И всё равно… я не хочу сделать это тебе. Я хочу жить с тобой. Но я не могу. Даже ради той, кого люблю.

Я обнимаю себя за плечи.

– Ты никогда не причинил мне вред. Но… думаешь, у нас не получится?

– Я знаю. Потому что я уже пытался.

В этот момент я вспоминаю. Его первый сон. Его мучения. Его крики: прости меня.

– У тебя… была жена.

Это не вопрос.

Это – правда.