Текст книги "Награда за риск"

Автор книги: Лайза Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– А как его звали?

Луис расхохотался.

– Со всеми ты такая или именно меня тебе нравится провоцировать?

– А ты мне не ответил.

– Пикаро его звали. Сущая был бестия. Никто с ним не мог справиться.

– Это второй вопрос. А предыдущий?

– Аманда безупречная красавица. Она во всем соответствовала идеалу, который я себе живописал. Все как будто бы шло к идиллии. Мы даже обдумали имена наших будущих крошек. Ну, что тебе еще сказать?

Они надолго умолкли. Эмма чувствовала, что ему больно. А может быть, и хорошо, что так вышло? Однако такого вопроса она ему не посмела задать.

– А ты, guapa, на один мой вопрос захотела бы ответить? —

Эмма встрепенулась. В это время она была погружена в раздумья о том, как оценивает случившееся Аманда.

– Ты все же на мой вопрос не ответил, – продолжала она теребить все ту же струну. – Он ведь был о любви.

– О любви… – Луис постучал по рулевому колесу тыльной стороной руки. – Может ли честный и правдивый человек положа руку на сердце поклясться, что у него есть любовь? Как можно это знать?

Эмма рассмеялась.

– Ты блестяще ответил на мой вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты обидишься, если я скажу тебе.

– Нет, я не буду обижаться.

– Если ты должен задумываться и спрашивать себя, значит, любви наверняка не было.

– Ты такой большой специалист в этой области?

– Я же говорила, что обидишься! – После этого они надолго замолчали.

На окраине Хереса Эмма от восторга чуть не подскочила на сиденье. Каждый второй дом здесь, казалось, имел винный погреб, так как был снабжен световой рекламой дегустации хереса и других вин. Они вышли из машины.

– Интересно, сколько бочонков здесь хранится?

Луис замедлил шаг, чтобы повернуть в направлении огромного белоснежного дома с фамильным гербом Кеведо на фасаде.

– В погребах Хереса постоянно запасено больше миллиона бочек.

– Можно устроить хорошую пьянку.

Он улыбнулся. Похоже, она прощена.

– А почему так много погребов в Хересе, ведь виноградники в Андалусии повсюду? – поинтересовалась она.

Темные глаза Луиса сощурились, и он опять улыбнулся. Эмма почувствовала, что угодила ему, затеяв разговор о близких его сердцу вещах. Он растолковал Эмме, что в Испании один-единственный регион, известный как херес-треугольник, где гроздья произрастают на самой верхушке лозы. Вот из этого винограда выходит самый вкусный херес.

Черты его лица ожили, жесткость пропала, глаза загорелись. Эмма, очарованная таким преображением, стала засыпать его вопросами. Производство хереса было одним из тех предметов, о которых она прежде не думала ни секунды. Но к тому времени, как они оказались в погребах Кеведо, Луис понял, что заразил ее своим энтузиазмом.

Ее заставили продегустировать вино разных сроков хранения. А потом Луис пригласил ее на обед в изумительный ресторан, расположенный в лесу под Хересом.

– Должно быть, это замечательно – заниматься делом, которое любишь, – говорила Эмма за обедом. – У меня была совершенно жуткая работа на фабриках, в магазинах, в пабах. Все же я заставляла себя полюбить самый процесс. Но только вернуться к прошлому я бы ни за что не хотела. Когда я устаю писать эссе, я напоминаю себе о прошлом и говорю, что, может быть, мне всю жизнь придется быть упаковщицей варенья или убирать за туристами. После этого я начинаю упорно заниматься, чтобы получить степень, а значит, и приличную работу.

Луис вертел в пальцах рюмку и понимающе кивал. Ободренная тем, как уютно она себя чувствует в его обществе, Эмма продолжала:

– Ведь я всем этим обязана только маме. Она стольким пожертвовала ради моего образования. И очень надеется, что я приобрету то, чего она лишена. Я не смею ее разочаровать. Иначе кто я буду такая?

Луис, прежде чем ответить, долго изучал ее.

– Когда я буду расплачиваться с тобой за услуги, обещаю премию.

– Что? – понадобился миг, чтобы осознать смысл его слов. Когда до нее это дошло, она была уязвлена сильнее, чем если бы он опять стал сводить с ней счеты. Она стукнула рюмкой об стол, и по чистейшей, белоснежной скатерти растеклось красное пятно.

– Ты что это обо мне подумал? Ты в самом деле решил, будто я плачусь и вымогаю у тебя деньги? Услуги! Даже слова другого не сумел найти! Спасибо тебе, Луис! А еще спасибо, что напомнил мне… Я ведь в твоих глазах и теперь остаюсь puta, проституткой – не знаю, как тебе больше нравится называть этот род занятий.

Эмма устроила в ресторане настоящую бурю. Она мало утешилась, увидев в зеркале, что щеки у нее горят как имитация углей в мамином камине. Так еще никто ее не унижал. И поделом ей. Сразу надо было понять, с кем она имеет дело.

Они вышли из ресторана, подошли к машине. Зной все еще был нестерпимым. Эмма встала в тени дерева, прижалась к стволу. Постепенно гнев ее затухал. Стоит ли его винить? Она не должна забывать, к какому он принадлежит слою. Они две разные планеты во Вселенной. Как ему понять ее? Нельзя было оскорбить ее тяжелее, чем предложив деньги. Но Луис-то хотел показать свою доброту – не более.

– Прости меня! – Эмма ощутила прикосновение к своему плечу. – У меня просто желание помочь тебе, твоей маме… Но мы, видно, задуманы так, чтобы всегда ложно истолковывать намерения друг друга.

– Да нет, мне кажется, что я твои истолковала очень даже верно, – процедила Эмма, не поглядев на него.

Он сперва потрепал, потом погладил ее по щеке.

– А мне так не кажется, сеньорита.

Вот, теперь он будет ее целовать! Эмма инстинктивно отдернулась. Что за игру он затевает? Сейчас в нем нет и намека на нежность. Он опять хищник. Но она не даст манипулировать собой, как безропотной куклой, которую богатые люди могут купить и, наигравшись, опять сдать в магазин.

– Скажи хотя бы, что ты меня прощаешь! Клянусь, я не хотел тебя обидеть. – Он поглядел на нее чуть ли не с испугом – это так не походило на его всегдашнюю собранность и жесткость. – Ты из тех женщин, которые требуют от окружающих, чтобы они были всегда на высоте.

В мыслях у Эммы не было стройности. Все-таки какого Луиса Кеведо надо считать подлинным? Он как будто переключает себя с одной программы на другую, пока не находит то, что ему по вкусу.

Глава 6

– Кажется, прибыла Кармелита. И как пить дать захочет отобедать с нами, – говорил Луис вечером в спальне.

Расчесывая волосы, Эмма замерла, потому что Луис начал сбрасывать с себя все, что на нем было надето, и закидывать в дальний угол. Так он готовился к вечернему душу. Тон у него однако зловещий. Что это за Кармелита? Почему Луис так опасается ее общества?

Ей, конечно, хотелось расспросить Луиса о загадочной Кармелите, но что-то подсказало, что расспрашивать ни в коем случае не надо. Сейчас у них почти идеальные отношения. Долго это не может продолжаться, но хорошо бы подольше. Чуть-чуть. После прокола в ресторане Луис изо всех сил стремился быть «хорошим». Он рассказывал ей об ассоциации производителей хереса и рисовал портреты наиболее эксцентрических персонажей, когда они вчера на малой скорости возвращались на виллу.

Они нашли дона Рафаэля отдыхающим во внутреннем дворике и провели с ним целый час, пока тот не удалился в прохладные покои. Потом Луис предоставил ее самой себе, сославшись на то, что у него важные дела.

Эмма поскиталась вокруг усадьбы, а потом решила заглянуть на кухню. Мария несказанно ей обрадовалась и стала показывать, как готовится paella по-севильски. Эмме не показалось, что детище Марии отличается от других paella, которые она пробовала в разных частях Испании. Но эти свои мысли она предпочла скрыть. Мария же была убеждена, что с севильской paella никакие другие в сравнение не идут, и, конечно, похвала Эммы доставила ей радость. О том, что за обедом будут гости, Мария не упомянула.

– Ты выглядишь сегодня настоящей красавицей, Аманда. – Луис загадочно улыбался, пока сушил полотенцем свои черные волосы. Эмма промолчала. – Я что-то не так сказал? – Он удивленно вскинул брови. – Ты не любишь комплиментов?

Комплименты она, конечно, любит. Кто же не любит?..

– Имя… Я уже устала его носить.

– Боюсь, тебе придется пережить это неудобство! – Доброжелательное выражение сразу сошло у него с лица. Он прошел к гардеробу взять сорочку. – Я сказал дедушке, что женюсь на Аманде. Он, может быть, безнадежен физически, но умственно он в полном порядке, думаю, ты не станешь это отрицать. Забудься я и назови тебя при всех иначе, он проникся бы подозрениями. Амандой ты должна оставаться и на публике, и наедине со мной. Это продлится всего неделю. Будут еще вопросы?

Эмма покачала головой. Он безусловно прав. Меньше всего ей хотелось, чтобы их с Луисом разоблачили.

– Прости, я тупая, грубая… – Она посмотрела на него сквозь длинные ресницы. – Я постараюсь привыкнуть к этому имени.

Эмма вдруг подумала, что, возможно, в ней говорит ревность к другой женщине, но немедленно разуверила себя в этом.

– Ты не тупая, chica. – Луис улыбнулся. – Может быть, только чуть более впечатлительная, чем нужно. Впрочем, и я взвился бы, оказавшись на неделю притороченным к роли какого-нибудь Арчибалда.

Эмма хихикнула.

– Ну, если уж разговор про имена, то кто такая Кармелита?

– Ах да. – Он посуровел сразу и отвернулся, продолжая натягивать трусы. – Скажи мне, chica, есть еще что-нибудь такое в Севилье, что бы ты мечтала посмотреть.

Он стоял голый спиной к ней. Она поспешила воспользоваться моментом.

– Только это не в Севилье… Я хочу в Альгамбру.

Он нахмурился.

– Это ведь займет целый день. Гранада простирается на двести пятьдесят километров.

Эмма пожала плечами.

– Ты спросил – я ответила.

Он стал продевать красный шелковый галстук под воротник своей рубашки. Эмме казалось, что она слушает тиканье у него в мозгу.

– А ты знаешь, какой там сейчас наплыв туристов?

– Это единственная возможность для меня побывать в Альгамбре.

– Но если я посвящу весь этот день тебе, потом мне придется чаще тебя покидать – у меня горит работа.

– О, на здоровье!.. Но если ты не можешь ехать, почему не сказать об этом прямо?

Он улыбнулся.

– Во вторник едем в Альгамбру!

– Ура! Прекрасно! Спасибо, Луис! – Она подскочила к нему и скользнула губами по его щеке. Это как будто привело его в замешательство, он отступил от нее на шаг.

– Кармелита – сестра Рамона. Она у него модель. И между командировками частенько сюда наведывается. Кажется, на этой неделе…

– Не надо больше ничего объяснять. – Эмма попыталась заглянуть ему прямо в глаза, но он отвел взгляд.

Кем бы ни была эта, женщина, она помогла ей выиграть путешествие в Альгамбру. Эмма открыла флакон «Pas de Jour» и провела пальцем по щеке. А то еще Рамон и его сестрица начнут за обедом злословить, что я не иначе как выползла из канализационного люка. Эмма совершенно заверила себя, что открыла духи исключительно по этой причине.

– И она знает, кто я на самом деле?

Луис помотал головой.

– Никто не знает, кроме Рамона. Ему строго предписано не говорить никому. Даже сестре.

– Это уже лучше.

– Ты готова сойти вниз? – Он открыл дверь и предложил ей руку.

– Минутку! – Она подошла к комоду и отыскала путеводитель по южной Испании, который взяла с собой. Несколько мгновений рассматривания волшебные фото прудов и фонтанов, двориков и садов Альгамбрского дворца привели ее в прекрасное настроение. – Все в порядке! – Эмма захлопнула книгу и протянула ему руку.

– Можно узнать, чем ты была занята? Что – в порядке? – спросил он, когда они спускались вниз.

– Когда я была маленькой и мне предстоял укол или что-нибудь еще неприятное, мама всегда готовила мне какое-нибудь угощение – «на потом». И вот, идя на укол, я всегда напоминала себе, что потом – угощение.

Луис рассмеялся. Они остановились посреди лестницы, и он повернул ее голову так, чтобы они заглянули в глаза друг другу.

– А я начинаю и в самом деле влюбляться в тебя, guapa, – прошептал он и, как было ему свойственно, ласково провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

Эмма отпрянула. От его прикосновения у нее защекотало внизу живота.

– Как у недавно купленного хомячка, – пошутила она, чтобы справиться со смущением.

Все еще смеясь, он толкнул дверь в гостиную, но как будто враз опомнился, когда красивая брюнетка, беседовавшая с доном Рафаэлем, взметнулась как ястреб и подлетела к нему.

– Дорогой! Как чудесно! – Руки в пурпурных рукавах с пурпурными оборками обвились вокруг шеи Луиса. – Как славно, что я тебя застала. А то приеду – а тебя нет. И уезжаю такая опустошенная, потерянная.

– Я рад, что ты здесь Кармелита… – Луис убрал ее руки со своих плеч, однако непозволительно долго держал их в своих ладонях. – Познакомься. Моя невеста Аманда. – Он повернулся с улыбкой к Эмме. Брюнетка как будто бы испытала замешательство, но потом совладала с собой и властно поцеловала Эмму сперва в одну, потом в другую щеку.

– Да, она прелестна, как же иначе? – Как ни в чем не бывало Кармелита взяла Луиса за руки. – Вот негодный! Ничего даже не рассказал.

Наблюдая за ними из противоположного угла, Эмма перехватила взгляд Рамона. Она решила держать войска в состоянии боевой готовности и одарила Рамона улыбкой сладкой, как патока.

Да, эта Кармелита такая же противная, как ее братец. Положим, она столь же хороша собой и осаниста, сколь он невзрачен и неказист. Даже странно, что они вышли из одной утробы. Но ведут они себя похоже. Женское чутье подсказывало Эмме, что в свое время Кармелита была любовницей Луиса, и догадка заставляла ее страдать.

Она жалась, словно ища защиту, к дону Рафаэлю, бессильная справиться с начавшим грызть ее чувством ревности. Это же просто смешно! Через неделю Луис Кеведо перестанет для нее существовать. Ей не должно быть дела до того, скольких женщин он вводил в ту комнату, где ей назначено временно обретаться.

Надо сказать, что не в своей тарелке была не только Эмма. И дон Рафаэль тоже выглядел озабоченным. Он что-то словно говорил ей глазами, и она понимала, что именно. Кармелита с Луисом сидели бок о бок на диване, причем она что-то нашептывала ему на ухо. Выражение лица у Луиса было при этом такое, словно ему сообщали тайну вечной жизни.

– Она безусловно красивая женщина, – сказала Эмма.

– У нее был очень хороший отец, – с печальной улыбкой сказал дон Рафаэль и ничего к этому не добавил.

Эмма ломала себе голову над тем, как отвлечь внимание дона Рафаэля от этой пары наглецов, откровенничающих на диване. И она испытала облегчение, когда появилась Мария, заявившая, что обед подан.

– Да, ты меня поставил в неловкое положение. Я ведь не знала, что ты женишься, – говорила Кармелита во всеуслышание, когда начали рассаживаться.

– Ты не читаешь газет. Там печатались объявления. – Луис многозначительно поднял брови.

– Я больше читаю колонку сплетен, и там твое имя, надо сказать, муссируется вовсю.

Эмма скрыла улыбку. Ну и бестия! При том же и шлюха высшего ранга. Он видите ли не знает и боится таких женщин! По заслугам же тебе, если Аманда бросила тебя из-за этой… Она покосилась на него заинтересованно, ожидая, как он будет выпутываться из создавшегося положения. Удивление, разумеется, перешло в жалость, когда она перехватила недоуменный взгляд, брошенный доном Рафаэлем на внука. Отпив глоток вина, она стала соображать быстрее.

– Ох уж эта колонка сплетен! – доверительным тоном обратилась она к Кармелите. – Две недели назад у нас была дружеская вечеринка, праздновали день рождения моей лучшей подруги. Луис, как положено, поцеловал ее, поздравил – ну и все. И вот с тех пор мое место прочно занято – кем бы вы думали? Катериной! Луис Кеведо дал отвод Аманде, и у него новая подружка Катерина. Черным по белому! Во всех газетах.

Луис улыбнулся, встал и провозгласил тост в честь своей невесты. Эмма улыбнулась в ответ. Хотя первый натиск она ради дона Рафаэля отразила, игра вовсе не представлялась ей завершенной. Она не ошиблась. Следующая атака не преминула тут же начаться.

– Луис, – как бы запросто проговорила Кармелита, – а расскажи, что это была за история… Твой снимок с Шерис Лоутон во французском журнале. – Она стала размазывать paella по тарелке вместо того, чтобы есть. – Там у вас, говорят, был вид сладкой парочки!

Воцарилось молчание. Кармелита была довольна собой. Рамону с трудом удавалось подавить приступ смеха. Дон Рафаэль не сводил глаз с внука, который делал вид, что изучает этикетку на поставленной перед ним бутылке.

Эмма понятия не имела, о какой фотографии идет речь, но она могла догадываться. О любовных связях этой актрисы понаговорено было немало. Она уперлась подбородком в сплетенные кисти рук и глубоко вздохнула.

– Но ведь это же грубейший монтаж, Кармелита, – Эмма так же лицемерно улыбнулась Кармелите, как та прежде улыбалась ей. – Вспомни «Продавца самолетов» – на той карточке она в том же платье, что в заключительном эпизоде. Наверно, она продала газете все не вошедшие в фильм кадры, ну а там распорядились, как им было угодно.

– Я видела ее в этом платье несколько дней назад. Наверно, дизайнеры воскресили моду тех лет, и Шерис тоже решила вспомнить старое. Вам не кажется? – Но реплика Кармелиты была почти заглушена внезапно начавшимся у Луиса приступом кашля.

Дон Рафаэль как будто бы всерьез поверил объяснению Эммы и просиял. Но по мере того, как эта женщина продолжала демонстрировать свои права на Луиса, он становился все печальнее. Эмме все это тоже очень не нравилось. Почему Луис не заткнет ей рот? Неужели он не видит, как дедушку огорчает поведение Кармелиты?

Она обратилась к нему взглядом, прося поддержки, когда Кармелита вылезла с каким-то очередным комментарием, но его лицо было настолько бесстрастно, что, казалось, он полностью отрешился от действительности. Единственное, что его занимало, была внешняя оболочка этой женщины, а облечена она была в красную сатиновую робу, лиф которой держался по существу на сосках. Возможно он, как и Эмма, весь вечер подстерегал момент, когда какой-нибудь один сосок уронит платье. Но груди Кармелиты оказались целомудреннее их обладательницы.

– Я откланяюсь теперь, если вы не возражаете, дон Рафаэль, – сказала хозяину дома Кармелита, когда доедали десерт. – Очень я себя загнала этими съемками. – Она театрально зевнула.

Дон Рафаэль кивнул в знак согласия. Он выглядел измученным и, казалось, не меньше Эммы радовался окончанию вечера.

– Я тоже хочу откланяться, – сказал он, с трудом поднялся и, прихрамывая, вышел.

Рамон чопорно поклонился на все четыре стороны, пожелал всем доброй ночи и последовал за доном Рафаэлем.

Луис показал Эмме на бренди. Она отказалась, а он наполнил свой стакан. Эмма смотрела на него в упор. Она была как бутылка шипучки, готовая взорваться. Чудо, что он вообще остался жив под струей всех тех дурных мыслей, которые излучались в его направлении. Будь он взаправду ее жених, в него обязательно угодило бы что-нибудь из предметов сервировки.

Она отвернулась и постаралась замедлить дыхание, как показывал им индиец на занятиях медитацией – как-то вечером она с Катериной решила сходить на них ради смеха. Ярость ее была совсем не притворной. Положим, она не настоящая невеста и с ее чувствами не обязательно считаться, но, черт возьми, он же отлично понимает, как огорчил дедушку!

Луис глянул на часы, прикончил трудно сказать который по счету стакан и встал.

– Ты забавная сегодня была, Аманда. – Он обхватил ее за талию и потащил прочь из столовой. – Тебе журналисткой бы стать. Ты не теряешься в критических ситуациях.

– Однако мне легче было бы, если бы ты поддерживал меня немного, а не пялился целый вечер на титьки твоей подружки!

– Ага, ревнуешь, деточка? – Он ущипнул ее за щеку.

Техника медитации не срабатывала. Ей очень хотелось сейчас боднуть его головой, но она вовремя сообразила, что это уже уроки японца, а не индийца.

– Не будь смешным! Мне плевать на твоих супермоделей. Но неужели ради дедушки нельзя было подержать ее в узде? Если бы ты велел ей замолчать, будь уверен, она бы слова до конца ужина не проронила!

– Кармелита есть Кармелита, она всегда такая. – Он пожал плечами. – Никто не придает значения ее словам.

Они подошли к спальне. Он открыл дверь и остановился, пропуская ее вперед.

– Дедушка очень даже придавал значение! – бушевала Эмма, швыряя сумочку на столик и разворачиваясь к нему лицом. – Неужели ты ни разу на него не взглянул за вечер? На него было больно смотреть! Ты в самом деле такой бесчувственный? Он на десять лет состарился за этот час!

– Ты преувеличиваешь, Аманда! – Он стал спиной к жалюзи и попытался заглянуть ей в глаза.

– Я не Аманда – и слава Богу.

– В самом деле? – Его рот искривился в улыбке. – Ты меня удивляешь. Разве ты не наслаждалась своей удачно сыгранной ролью?

Она больше не могла сдерживать свои чувства, когда постигла, как он возбужден.

– Ах, ты удивлен! – Она выхватила из ушей серьги и кинула в шкатулку. – Нет, я на самом деле счастлива, что я не твоя невеста. Если ты Аманде устраивал такие вечера, не мудрено, что она не выдержала. Ты был сегодня пресмыкающееся, рептилия!

– Завершила монолог? – Челюсти его были так плотно сомкнуты, что, казалось, жила у него на шее вот-вот лопнет.

– Не совсем завершила. Неправда ли, ты смотришь на меня свысока, Луис? Я для тебя девочка из рабочей семьи, стандартная, грубая, с которой совсем не обязательно считаться. Но только вот что я тебе скажу: я гораздо удачливее тебя. Когда я выйду замуж, это будет брак по любви. Глаза моего мужа будут обращены на меня одну, и даже если нам придется жить в лачуге, все равно мы будем счастливы. А ты конечно же женишься! Конкурс на место сеньоры Кеведо будет грандиозным! Только им нужны будут твои деньги, Луис, а не ты сам.

Воцарилось гробовое молчание. Секунды шли, Эмме предоставлялось время на то, чтобы понять, какое действие возымели ее слова. Даже вчерашняя его выходка не показалась такой оскорбительной и не вызвала такой реакции. Опомнись и попроси прощения! – внушал ей рассудок. Однако она смотрела на его закосневшее от сдерживаемой ярости тело и не произнесла больше ни слова.

Наконец он сорвался с места. Эмма закрыла глаза. Пусть делает с ней что хочет. Она заслужила. Послышался резкий стук. Она открыла глаза. Это за Луисом закрылась дверь.

Черт подери! Эмма задыхалась на постели. Сердце ее стучало как метроном или джазовый барабанщик. Зачем она так? Можно было просто сказать, что он дурно обошелся с дедушкой. Это самое большое, на что она имела право. Но она не могла остановиться. Или могла? По какому, собственно, праву она рассуждала о том, будет ли его любить будущая жена? Нет, она полная идиотка!

Эмма стала от злости грызть ноготь большого пальца. И продолжала его кусать, пока кончик ногтя совсем не расплющился. Со странным чувством удовлетворения она сорвала этот кончик. Палец выглядел жутко.

Что же такое она устроила? Ведь он сейчас пойдет и все расскажет дедушке. Всю правду!

Она разделась и пошла в ванную комнату. Где он теперь? Нечего даже сомневаться, что ринулся сломя голову в гостевое крыло утешаться в объятиях Кармелиты. В этом тоже она виновата. Она с такой силой начищала зубы, что над отверстием раковины крутилась розовая пена. Прополоскала рот, вернулась в спальню. Нет, думала она, свертывая пикейное покрывало, у него, видимо, с самого начала было это намерение. Поэтому он и за обедом был таким рассеянным, поэтому и Кармелита пораньше ушла стелить постель – надо встретить племенного жеребца во всеоружии.

Эмма задернула шторы и пошла включать вентилятор, который Луис принес сразу, как только она пожаловалась на жару в доме. Проклятая духота! Это она заставила говорить и делать такое, что в нормальном климате не могло бы ей и присниться. Она легла в постель и долго ворочалась с боку на бок не в силах уснуть. Какая долгая ночь! Забылась Эмма только перед самым рассветом.