Текст книги "Награда за риск"

Автор книги: Лайза Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ты отнял у меня чувство гордости тем, что я получила работу благодаря своим достоинствам, – вяло пробормотала она и со вздохом опустилась на стул.

– Тогда прости – это не входило в мои намерения. Ты действительно оказалась самым достойным кандидатом.

– Ах, уволь. Я ведь не дурочка и отлично понимаю, кто меня сюда внедрил.

– Итак, сейчас и здесь, ты оскорбляешь меня, называя лжецом.

В глазах Луиса заиграл опасный блеск. Пять минут назад она стала бы кричать, что он насквозь фальшив, что в нем нет ни грана правды. Но ярость ее стала спадать, она уже понимала, что без конца препираться с Луисом – не самое лучшее.

– Так ты говоришь, что я здесь по счастливой случайности?

– Хорошо, Эмма, не буду дурить тебе голову. Ты знаешь, что зимой я был связан с твоим университетом. Я помог им и взамен попросил порекомендовать мне самые надежные кандидатуры для работы в моей компании. Ты была первой в списке.

– А если бы у меня сдали нервы и я бы провалилась на собеседовании?

– Тебя вызвали бы вторично. Но у таких, как ты, нервы не сдают по столь ничтожным поводам.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – процедила она, между тем как он уже складывал свои бумаги в намерении уйти. – Но зачем? – закричала она ему вслед. – Зачем тебе такие хлопоты?

Он обернулся, и она увидела, как напряжено его лицо.

– Разве это не ясно, Эмма? – только и проговорил он, закрывая за собой дверь.

Ясно тому, кто умеет гадать по хрустальным шарам, по картам Таро, по вылитому в холодную воду горячему воску. А ей ничего не ясно. Он послал ей столько противоречащих один другому сигналов, что угадать, что творится у него в душе, просто невозможно. Если бы он ненавидел ее, то не стал бы сейчас просить прощения. Может, у него раздвоение личности? Кто знает? Она ведь филолог, а не психиатр.

Она увидела на полу у стены осколки стакана. Говорят, бить посуду – это на счастье. Впрочем, счастье уже то, что я не угодила в него. Она замотала головой, сама не веря, что могла такое сделать. Это же надо – оскорбление действием! Никогда прежде она не дралась, наоборот – всегда разнимала и примиряла дерущихся. Выходит, здесь не один, а два психопата.

Найдя в своей папке конверт, она опустилась на колени и стала собирать и складывать в него осколки стакана. Ей совсем не хотелось, чтобы сослуживцы дознались о скандале и сделали его одной из тем своих сплетен. И без того ее поведение на совещании дало почву для кривотолков… Хорошо, что в корзину кто-то бросил целлофановый пакет, положу конверт туда, чтобы уборщица не поранила руки.

Этот стакан как символ ее надежд, которые разбиты вдребезги. Однако она еще не согласна признать себя побежденной. Пока победа за ним, но он не очень уверен в себе, и явно блефует, утаивая от нее правила взаимного поведения. Ей надо самой выработать такой свод правил, если она хочет продолжать драться.

Эмма тщательно упаковала осколки и положила в урну. Так какую же она изберет стратегию? Пока она скована по рукам и ногам. Полгода все равно придется пробыть тут. Увольнять ее Луис, похоже, не собирается. Если она правильно его раскусила, то он заинтересован ее удерживать. Заставит попотеть над трудными заданиями, иной раз постарается запугать или высмеять перед людьми.

Она схватила свою папку и заторопилась к себе в комнату. По всей вероятности, Луис действительно постарается удержать ее на службе в компании в течение определенного срока. Вот его слабое место, и эту слабинку надо обратить себе на пользу. Теперь, когда у нее появилось время поразмыслить, она поняла: внезапный уход стал бы тяжелейшим ударом по всей ее служебной карьере. Чем дольше она сможет пробыть на этой работе, чем больше людей успеет узнать, чем глубже проникнет в суть дела, тем более привлекательна она будет для нового шефа в новой фирме.

И вот как надо действовать. Она будет работать усердно, что называется, без отрыва задницы от стула, и постигать дела компании во всей их сложности, чтобы в случае конфронтации с Луисом не показать себя круглой идиоткой. Значит, так: ничего не меняется, все идет своим чередом. Пока Луис вновь не пожелает возникнуть на сцене.

Бросив папку на стол, Эмма иронически рассмеялась. Кого она пытается обмануть? Все идет своим чередом до тех пор, пока?.. А ее друзья считают, что ей очень повезло, что она уже всего достигла.

Глава 14

– Обо мне дон Кеведо что-нибудь говорил? – спросила она сеньора Хименеса за обедом.

Босс проигнорировал ее вопрос.

– Почему вы ничего не едите? Очень рекомендую этот салат.

– Пожалуйста, сеньор! – настаивала Эмма.

– Все-то ей не терпится, все-то она хочет знать… Ведь и у меня может истощиться терпение.

– Простите, я не хотела нарушать ваш обед.

Дон Хименес улыбнулся.

– Вы здесь как струя свежего воздуха, Эмма. Уверен, что в компании вас ждет большое будущее. Заметьте: я не приписываю это вашим связям.

– Мои связи… – Она вся напряглась. – Кто еще про них знает?

– Насколько мне известно, никто. Однако двое или трое любопытствовали на ваш счет в связи с поведением на совещании. – Эмма сжала кулачки. Нет, она не позволит Луису выставить ее дурочкой. Она будет работать так, что комар носа не подточит! – Я им сказал, что вы получили какие-то дурные вести из дома и поэтому весь день вне себя. А дон Кеведо был снисходителен к вашей несдержанности, потому что знал причину. Годится такое объяснение?

– Спасибо вам. – Эмма стиснула его руку.

– Так что, моя дорогая, остаетесь у нас? – Она промолчала. – Не понимаю. Вас здесь ждет блестящее будущее. Я могу себе представить, что у Луиса с вами связана какая-то романтическая история. Что же плохого, если он сохраняет доброе к вам отношение и хочет помочь в карьере?

– Если бы это было действительно так! – Эмма горько засмеялась.

– Отчего же не так? Он многим своим подругам нашел места в своей компании. – Эмма недоуменно подняла брови. Сеньор Хименес неторопливо прожевал жаркое и продолжил: – Далеко за примером ходить не надо. Вот его здешняя секретарша… – Он вытерся крахмальной салфеткой.

Эмма пыталась подавить в себе подспудное чувство ревности.

– Он вам это сказал?

– Нет, но это как-то всем стало известно.

– Только не мне! – Она продолжала смотреть на него в упор.

– Это все равно что инквизиция, – жалобно пробормотал Хименес. – Вам следует встретиться с моей женой. Вы, конечно, очень понравитесь друг другу.

– Как это понимать?

– Моя жена обожает журналы с обзорами светской и семейной хроники. Сам я не большой любитель всего этого, а вот ей нравится. Если кто-то знакомый там фигурирует, она сразу ставит меня в известность. И на эту секретаршу жена мне указала. Она была фотомоделью, работала на одну косметическую компанию.

– Понятно.

Значит, Луис бегает за моделями. То эта наглая Кармелита, то скандинавка, про которую тут болтали, теперь еще его секретарша. Ясно, что перед моими скромными чарами – тогда, на вилле – ему легко было устоять. «Ты все равно самая красивая на свете!» – вспомнились ей его слова. Лживая гадина! Всякой дурнушке он сказал бы то же самое. Ему ведь это ничего не стоит.

– А меня тоже усмотрели в таком журнале? – Она не фотографировалась с Луисом, но не исключено, что скрытая камера какого-нибудь папарацци…

– Нет, сеньорита. А увидев, я вас не смог бы не запомнить.

– Почему?

– Вы нетипичны.

Что он этим хотел сказать? И что ему все-таки известно о ее связи с Луисом?

– Пожалуйста, скажите, что сеньор Кеведо говорил вам обо мне. Это крайне для меня важно.

– Так же вот и доченька моя, – улыбнулся Хименес, – обводит папочку вокруг пальца. Глядит своими широко раскрытыми невинными глазами и знает, что ей ни в чем не откажут. – Эмма покраснела. Значит, ее привычку моргать глазами мужчины воспринимают как род кокетства? – Да, каждый из нас подчас кому-то морочит голову. У вас это выходит очень убедительно.

Эмма потупилась. Это ведь по ее вине Хименес отодвигает от себя тарелку. Разговоры отбили у него аппетит, или мясо остыло, пока они обменивались репликами. Завтра я закажу ему ланч для компенсации. Налив себе в стакан оранжада и сделав большой глоток, он стал говорить:

– Некоторое время назад сеньор Кеведо сказал, что у нас слабая работа в области общественных связей и социальных вопросов и он задумал открыть соответствующую вакансию. Я похвалил его идею. Ну он и спросил, могу ли я подготовить новичка, которого он хочет взять на эту должность. Я сказал, что с удовольствием.

– Так я и думала, – вставила Эмма с оттенком затаенной злобы.

– Он дал мне копию вашей анкеты и диктофонную запись собеседования, потом предупредил о вашем прибытии. Сказано было примерно следующее: эта дама его старая знакомая, он будет мне очень обязан, если я проявлю о ней особую заботу. Ни в коем случае не надо говорить ей, что он владелец компании, пока она глубоко не войдет в дела. Я все так и сделал. Ну а остальное вы знаете.

Следующая их встреча с Луисом произошла через две недели.

Из окна своего кабинета Эмма видела его «роллс-ройс». Когда эта машина была на стоянке компании, она не садилась за руль своего автомобильчика, который ей дали для обучения на водительские права, из страха зацепить роскошный лимузин. В свою очередь, Луис больше не звал ее на совещания руководства.

Шел пятый день ее практики в финансовом отделе. Весь первый, да и второй день Эдуардо твердил Эмме о ее сексапильности и шутливо выспрашивал про романы. На третий день Эмма не выдержала и прямо сказала ему, кто он такой. С тех пор Валлеро говорил с ней ледяным тоном, и оставшиеся три дня обернулись настоящей пыткой.

И вот она снова увидела луисовский «роллс». Затемненные зеркальные стекла машины были подняты. Потом дверца открылась, вышла секретарша.

– Я пойду наверх, Луис? – спросила она вполголоса, одергивая юбку и скашивая глаза на стоявшую неподалеку Эмму.

– Да. Подготовь к совещанию ксерокопии вот этих документов, – сказал вышедший вслед за ней из машины Луис. – А я тут немного задержусь.

Блондинка деловой походкой направилась к зданию. Эмма несколько мгновений смотрела ей вслед. То, что Консуэла назвала его по имени, неприятно ее поразило. Иначе как сеньором Кеведо никто в рабочей обстановке его не называл. Значит, Хименес сказал ей правду. Да и зачем иначе было поднимать зеркальные стекла? Конечно, им ведь надо было приласкать друг друга перед началом трудового дня!

Вот они, его «невесты». Каждую неделю новая. Целые контейнеры невест.

– Как дела, осваиваемся? – спросил Луис у Эммы с улыбкой.

– Спасибо, хорошо, сеньор Кеведо. – Она постаралась произнести это спокойным и одновременно бодрым голосом, но злая ревность не могла себя не выдать.

– Чувствую, что все же есть проблемы. – Он нахмурился. – Выкладывайте.

– Я уже все вам сказала, сеньор Кеведо.

Рука Луиса вдруг стала подниматься. Эмме показалось, что он хочет ее ударить. Но он только поправил свои волосы.

– Какого черта ты называешь меня сеньором Кеведо?

– Я ваша служащая, сеньор. Вы же сами требовали более официального обращения.

– Фурия, чума! – прошипел он. – Ты отлично знаешь, что я имел в виду!

– Простите, я тороплюсь… – Но прежде чем она успела опомниться, дверца машины раскрылась и ее втолкнули в кабину.

– Отвезешь нас, куда я сказал, и там оставишь одних, – буквально пролаял Луис сидящему за рулем Карлосу, который слушал радио. – Нет, погоди немного.

Луис сидел возле нее с закрытыми глазами. Кулаки у него были сжаты.

– Теперь мне придется попросить прощения у Карлоса, – пробормотал он. – За одиннадцать лет он ни разу не слышал от меня такого обращения. Ты ведь знаешь, что я никогда не теряю самообладания?

Эмма глянула на него с насмешкой.

– Спроси у кого-нибудь другого.

– Сама можешь спросить у любого.

– Зачем же спрашивать? Я жила у тебя неделю.

– Почему же с тобой я не такой, как со всеми? – Луис сокрушенно покачал головой.

– Потому что мы противоположности. Ни ты меня никогда не сможешь понять, ни я тебя. Лучше позволь мне уйти, чтобы я опять чем-нибудь тебя не огорчила.

Он приблизил вплотную к ней напряженное лицо, глаза горели гневом.

– А тебе ведь нравится вся эта игра! Только ты, chica, в ней не победишь! Придется полгода пробыть в компании «Герреро», если не хочешь сделать «подарок» своей прекрасной, доброй маме! Но когда тебе захочется очередной раз меня оскорбить, пусть это происходит в приватной обстановке. Не смей делать из меня дурака перед моими людьми. Понятно!

Эмму поразила страстность его отклика. Он все не хотел выпускать ее из машины. Не ждал ли он, чтобы она попросила об изменении условий контракта?

– Отпусти меня, – настаивала она. – Эдуардо не любит, когда опаздывают.

Назло Луису Эмма назвала своего временного босса по имени, но ее чувство к нему отразилось в тоне, каким она это имя произнесла. Луис взял девушку за подбородок, чтобы охватить взглядом все ее лицо.

– Я действительно не понимаю тебя Эмма, в этом ты права, – произнес он с горечью. – Но пойми и ты: то что происходит между тобой и мной, отнюдь не игра.

– Да, это мало похоже на игру, – с такой же горечью отозвалась она. – В прошлом году по дороге в Англию я едва ли могла бы засмеяться.

Луис резко наклонился и открыл дверцу с ее стороны.

– Иди, с тобой невозможно сегодня разговаривать!

Эмма ринулась в финансовый отдел. Хоть бы никто не заметил, что она вся дрожит. Проклятый! Никто другой не смог бы так ее уязвить! Когда он был рядом, она ощущала его близость физически. Он как будто раздувал маленький костерок ее чувств до размеров катастрофического пожара.

– Сеньорита Эмма, прошу минутку вашего внимания! – Хосе, бухгалтер финансового отдела, преградил ей дорогу.

– Простите, я немного опоздала.

– Все в порядке, Эдуардо пока нет. Здесь вообще никто не проявляет расторопности – зачем стараться, если нас все равно выбросят на улицу. – Эмма улыбнулась. Этот молодой бухгалтер, пришедший в финансовый отдел одновременно с ней, всегда преображался в обществе женщин. – Я хотел пригласить вас на вечер в кино. – Он шутливо изобразил галантный поклон.

Эмма удивилась такому повороту событий, потом сказала спокойно:

– Да, я сегодня тоже собиралась пойти в кино.

– Отлично! – Белозубая улыбка Хосе буквально ослепила ее. – А потом мы всю ночь будем гулять и то и дело заходить в бары. Я покажу вам все наши злачные места.

– Простите, но после сеанса я обещала быть у Элисии.

– Ну что поделаешь, тогда в другой раз. – Эмма уклончиво улыбнулась. – Я вот о чем хотел вас попросить. У меня неважно с языками. Не могли бы вы дать мне несколько уроков английского. Или, может быть, испанцам лучше начинать с французского?

Эмма рассмеялась и отошла к своему столу. Молодой человек был очень хорош собой, стройностью и гибкостью походил на тореадора, но она не испытывала к нему ни малейшего интереса. Конечно, можно подружиться с ним и постепенно дать ему понять, что других отношений между ними не может быть. Но это рискованно: у него явно другая жизненная философия…

С тех пор как Луис обнаружил себя, сеньор Хименес уже не сопровождал каждый ее шаг. Она теперь вне работы встречалась со своими новыми сослуживцами, круг ее друзей постепенно расширился. Все как будто налаживалось. Вот только бы знать, что на уме у Луиса и какое будущее ждет ее в фирме «Герреро».

Глава 15

– Простите, я зайду попозже!

Эмма хотела уже закрыть дверь, потому что в кабинете у Эугении был Луис, но он сказал:

– Я не могу вам помешать!

Эти обычные слова прозвучали подобно команде, и Эмме ничего другого не оставалось, как войти в комнату. Ястребиные глаза сверлили ее, и она ничего не могла сделать со своей проклятой привычкой краснеть от стыда. Ей счастливо удавалось всю эту неделю избегать встреч с ним, и она уже думала, что его власть над нею ослабевает.

– Эугения, дело в том, что мне нужно уехать на несколько дней. Сеньор Хименес не возражает меня отпустить… – начала было Эмма.

– Извините, – вмешался Луис, – в «Герреро» запрещено предоставлять отпуск лицам, проработавшим меньше трех месяцев.

Эугения покорно пожала плечами: она не вольна оспорить «закон» в присутствии «законодателя».

– Понятно!

Эмма кивнула и собралась уйти. Она хотела на несколько дней пригласить сюда Брэда, показать ему город и окрестности. Но раз нельзя – значит, нельзя. Тем более что и Брэд, похоже, сюда не очень-то рвется.

– Но с другой стороны, в жизни ведь не все просто и однозначно. – Глубокий, мелодичный голос Луиса снова что-то растревожил в душе Эммы. – Наверное, это чересчур жесткое правило. Надо будет его пересмотреть. Вы можете взять отпуск, сеньорита Блэкмур.

– Спасибо, сеньор, – Эмма повернулась к Эугении. – Пожалуйста: вторник, среда и четверг. В пятницу я буду на месте. – И вышла радостная, удивляясь, почему так помрачнел Луис.

На следующем совещании обсуждали задержку в поставках бутылок для разлива вина. Луиса это, похоже, волновало больше, чем неукомплектованность штата директоров. На сей раз Эмму пригласили, и она была как натянутая струна: вот сейчас он обязательно пройдется на ее счет!

При встречах Луис последнее время был исключительно вежлив и любезен, но Эмму это только настораживало. Он играл ее жизнью, и девушка почти никогда не могла угадать, каков будет следующий выпад. Она так и не научилась расслабляться в его присутствии. Хорошо еще, если после их встреч у нее оставались в норме давление и пульс.

Разошлись все в приподнятом настроении, и из разговоров коллег Эмма поняла, что такое случается нечасто. Она возвращалась к себе в комнату с сеньором Хименесом. Он получил очередную порцию фотографий внучки и показывал их всем, с кем сталкивался по дороге.

– Она само очарование, Антонио! – воскликнул Луис, нагнав их и поглядев Хименесу через плечо. – Мне жаль юных мадридцев, чьи сердца скоро будут разбиты этой крошкой.

Сеньор Хименес протянул было ему всю пачку фотографий. Однако внимание Луиса уже было занято тем, что он увидел из окна. Какой-то парень в потертой тенниске и рваных джинсах пытался пробиться через заслон секьюрити у входа на территорию их фирмы. Эмма тотчас узнала в нем Брэда.

– Не хотят пропускать, пойду разберусь! – И Луис рванулся на контроль, прежде чем это успела сделать Эмма.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – обратился он к Брэду по-английски.

Но Брэд не обратил внимания на его слова, потому что увидел подлетевшую вслед за Луисом Эмму.

– О, девушка со шрамом! Привет! Ну и жара тут у вас. А я к тебе прямо с самолета. – Он, прежде чем она успела опомниться, обнял ее и расцеловал.

– Ты ведь должен был пойти туда, где я живу. – Она пыталась направить Брэда к выходу, но ему нравилось быть центром внимания, и он не пожелал даже тронуться с места.

– Я потерял ключ. Ты ведь не обрадовалась бы, расколоти я окно в твоей квартирке…

Брэд провел не один год в барах и на дискотеках и вполне овладел искусством заставлять себя слушать. Вот и теперь его громкий голос приковал к нему всеобщее внимание.

– Да, ты прав. Вот другой ключ. – Она снова стала проталкивать его к выходу, и снова безрезультатно. – Перейди дорогу – и напрямик через парк. Потом повернешь направо и увидишь дом. Его невозможно миновать.

– Слушаюсь. Эти письма пришли после твоего отъезда. – Он расстегнул карман рюкзака и протянул ей несколько конвертов. А вот еще тут счет за телефон…

– Послушай, мы еще успеем наговориться.

– Но главные новости! Луиза…

– Уходи, Брэд, я на работе… – прошипела она, и только тогда он повиновался.

– Позвони, когда тебя ждать, я согрею постель! – крикнул он, сбегая по ступенькам.

Голос его разносился далеко окрест. Здешним боссам бы такие голоса! Но, кажется, никто не понял этой его последней фразы. Английский знали многие, но не настолько, чтобы понять подобную шутку.

Эмма поискала глазами Луиса. Взгляд его ничего не выражал, но губы были жестко сжаты. Да, он-то, несомненно, понял каждое слово Брэда.

– Мой бывший университетский однокурсник шут по натуре, – сказала Эмма, ни к кому конкретно не обращаясь.

Через три недели случилось то, чего Эмма особенно боялась. Она опоздала на службу. Девушка в приемной укоризненно покачала головой, увидев ее. Никаких деловых встреч на это утро у нее назначено не было, но все же Эмма сыграла на понижение того высокого уровня служебной дисциплины, который сама себе задала.

Дело в том, что Брэд проторчал в Хересе две недели сверх срока, о котором они договаривались. Все бы ничего, но он чуть ли не каждый вечер таскал Эмму по дискотекам и до утра рассказывал ей про общих лондонских знакомых. Когда такое случалось в университете, последствия были незначительными. Ну пропустит она первую лекцию. А здесь – другое дело.

В коридорах она, к счастью, никого не встретила. Хорошо, что сослуживцы не видели ее после вынужденного утреннего марафона, растрепанную и раскрасневшуюся. Эмма зашла в туалетную комнату и привела себя в порядок.

– Видно, я старею, не по силам мне такие гонки, – бормотала она, открывая дверь в свой кабинет и сталкиваясь лицом к лицу с Луисом. Тот сидел за ее столом, положив ноги на столешницу. Он выглядел холодным, спокойным и собранным, а Эмма все еще дышала как рыба, вынутая из воды.

– Это впервые. Я еще ни разу не опаздывала, – призналась она прежде, чем Луис успел что-то сказать.

Он снял ноги со стола и расхохотался. Потом посерьезнел.

– Антонио Хименес сообщил мне о твоем желании все знать. Тебе правда хочется знать все, что я думаю?

Она кивнула. Это была кульминация.

– Ты такая взъерошенная и разгоряченная, как будто только что занималась любовью.

Нет, это совсем не то, что ей угодно знать. Эмма прошла в угол комнаты и подставила раскрасневшееся лицо под ветерок вентилятора.

– Чего тебе надо, Луис? – Она сама почувствовала, что тон ее вопроса столь же холоден как бьющая ей в лицо струя воздуха. Интересуясь твоими мыслями, я имела в виду одно: как я могу помочь тебе… в делах.

Последовал новый приступ хохота, и снова после этого он стал серьезным.

– Прости, Эмма. Но, в общем-то, я не собирался тебя об этом просить. – Прежде чем она успела удивиться промелькнувшей в его голосе грусти, он обратился к ее докладу, который, еще не готовый, лежал на ее столе. – Я читал это перед твоим приходом. – Он постучал костяшками пальцев по обложке. – Много любопытного, только очень уж небрежно. Ты должна оперировать исключительно проверенными фактами, chica.

– Это черновой набросок. – Вентилятор не помог, ее опять бросило в жар. Пусть ставит ей в вину все смертные грехи, но некомпетентность!.. – Я записываю свои мысли, а потом, упорядочив их в некую систему, начинаю понимать, где надо позондировать поглубже.

– Да, мы во всем с тобой разные. – Луис улыбнулся. – Правда, бывает так, что люди приходят к одному и тому же решению, идя совершенно разными путями. Думаю, мы сработаемся. Я хотел бы поскорее увидеть твой доклад в завершенном виде. – Эмма кивнула, но не слишком дружелюбно. Луис встал и отошел к окну.

– Ты счастлива с этим своим школяром?

Опять он продемонстрировал ей неожиданный поворот!

– Брэд – очень хороший парень, – проговорила она несколько растерянно.

– Но вряд ли надежный.

Эмма вскинула голову. До чего же самоуверен!

– Брэд принадлежит к типу людей, которым я нравлюсь, – едко процедила она.

– Он может навредить тебе, Эмма. Не дай ему зайти далеко.

– Я и не собираюсь ему этого позволять. – Надо же, после всего, что Луис с ней сделал, он берет на себя роль наставника! – Но откуда такие выводы? Ты видел его три минуты.

Луис потупился, опустил голову.

– Я был тут как-то в Севилье и видел там Брэда. Он в дверях целовался с какой-то женщиной. Так целуются люди, которые уже занимались любовью.

Эмма опустилась на стул и закрыла лицо руками. Да, у Брэда роман в Севилье. Он все ей рассказал в деталях, когда оттуда вернулся, но Луис не должен был этого знать – пусть бы поревновал еще ее к Брэду…

– Не плачь, chica, твой приятель того не стоит. – Он держал руку на ее плече, она мерила его недоверчивым взглядом. И тут же они поменялись ролями: Эмме стало весело, а Луис выглядел так, словно она закатила ему пощечину. – Не понимаю. Тебя забавляет, что твой парень крутит роман с другой женщиной?

– Господи, Луис, у нас ведь с Брэдом никогда не было и нет ничего серьезного.

– Не с ним, так с другим! Между нашими двумя встречами ты сожительствовала с мужчиной! – выкрикнул он и хлопнул дверью.

Эмма долго смотрела ему вслед. Какая-то патологическая форма ревности. Сам меня не хочет, а никого рядом со мной не терпит. И рассердился-то он на мой смех только потому, что ему не удалось рассорить нас с Брэдом…

На следующей неделе Брэд наконец простился с Испанией. Работу себе по душе он так и не подыскал, так что возвращался в Лондон с одной целью – донимать свою кузину, которая работала звукорежиссером. Он все еще верил в свое музыкальное призвание и надеялся, что кузина познакомит его с нужными людьми.

Провожая его в аэропорт, она испытывала смешанное чувство горечи и облегчения. Жаль, у него нет будущего… Хорошо, она опять одна. А то ведь так и состаришься до срока, нянчась с Брэдом. Каждый вечер надо было кормить его и развлекать. С ее товарищами по службе ему было неинтересно, потому что он не знал испанского. Она уже стала пренебрегать встречами с ними из-за Брэда. Надо попросить у них прощения и возобновить дружеские встречи.

Прежде чем заняться своими делами, Эмма очистила свою квартирку от окурков, пустых бутылок и, убрав постельное белье, превратила кровать Брэда в прежний диван. Ну вот, ее жилище опять приняло деловой вид. Так, теперь одинокая прогулка по парку. Она любила эти утренние часы, когда солнце уже одаривает дружеским теплом, но еще не мучит зноем. Деревья и цветы кажутся освеженными ночной передышкой, она может любоваться ими, ступая неторопливым шагом.

Эти прогулки были еще хороши как постепенный переход от домашней приватности к служебной деловитости. Она успевала внутренне подготовиться к начинающемуся трудовому дню. Работа ей нравилась. Она готова была отдать ей лучшую часть своей души. Чем глубже она проникала в суть дела, чем чаще встречалась с людьми из других компаний, тем ей становилось интереснее. Не возникай бы по временам черной тенью Луис, она вообще была бы наверху блаженства.

Но Луис Кеведо – неотъемлемая часть ее существования. Он присвоил компанию, и его тень будет маячить перед ней неопределенно долго. Регулярные совещания под его председательством отравляли жизнь всему штату сотрудников, держали людей в напряжении.

В двадцать минут одиннадцатого Эмма встроилась в колонну сослуживцев, понуро бредущих в зал. В очередной раз им предстояло проглотить часовой или полуторачасовой монолог Луиса.

– Сделайте любезность, расстегните две верхние пуговки на своей блузочке, – обратился к ней специалист по экспорту. Когда Эмма попыталась его пристыдить, он заметил, что выражает пожелание общественности. Что он, черт возьми, имеет в виду? – Вы видели полугодовые показатели?

– Да, они весьма удручающие.

– Так вот, нам просто необходимо сбить сеньора Кеведо с толку, и вас мы выбрали как самое подходящее для этого средство. Вы что, не замечали, как он на вас поглядывает?

Только появление Луиса помешало ей сказать приличествующие случаю слова. И слава Богу: ей ведь работать и работать с этими людьми.

Луис, как всегда, не терял времени даром и сразу поставил акцент на самом болезненном – потерях компании. Эмма наблюдала за ним с интересом. Он пузырился гневом, как кастрюля на конфорке. Компания должна добиться успеха, заключил Луис свою речь, и он намерен повести ее в наступление – присутствующих здесь или же других людей. С этими словами он покинул зал.

Хименес бросил взгляд на часы и бодрым тоном предложил Эмме вместе пообедать. Они оба были в числе очень немногих, кому речь нового хозяина фирмы не сулила краха уже в ближайшем будущем.

– Извините, сеньор Хименес, но я сегодня обойдусь без обеда. Мне полезнее глотнуть свежего воздуха в парке.

Эмма давно уже облюбовала у пруда скамейку, со всех сторон окруженную деревьями. Почти всякий раз во время прогулки она заворачивала сюда. Здесь тихо, спокойно, красиво. А сегодня еще и забавно: два мальчугана, которым мать позволила разуться, с восторгом топали ножками по мелководью. И вдруг черная тень упала на воду.

– Да, прекрасное место. Наверное, вы частенько сюда убегаете, когда вам наскучивают ваши апартаменты…

Только у одного человека такой властный, проникающий в самые недра души голос. Эмма думала, что есть место, где она может от него укрыться. Как бы не так!

– Вы правы, сеньор. И простите, что не падаю на колени и не рассыпаюсь в благодарностях за добрые слова и вообще за ваше доброе ко мне отношение.

Скамейка чуть скрипнула, когда он присел рядом.

– Когда это кончится, Эмма? Почему ты все время передергиваешь мои слова?

– Я как-то не так выразилась, да? Нет, правда. Пруд чудесный. И жилье у меня прекрасное. Спасибо.

Потом он стал спрашивать о Брэде – уехал ли тот и не связано ли это как-то с ним. Эмма сказала, что да, уехал, и нет, не связано.

– Видишь ли… Я сам поверил, что открыл тебе глаза ради твоего блага, но теперь убеждаюсь, что был не совсем бескорыстен.

– Я это поняла.

– Ну как ты, guapa? Сеньор Хименес не может нахвалиться.

– А главы других отделов? Например, финансового?

Он загадочно улыбнулся, и ей стало не по себе.

– Чем же ты так огорчила Эдуардо?

– Ничего плохого я ему не сделала. Однако он меня недолюбливает, а мнение таких людей меня интересует больше всего… Но мне, пожалуй, пора.

Да, ей надо идти. Иначе в какой-то момент перед ним промелькнет прежняя Эмма, готовая все простить. Нет, прощения не будет, слишком глубоко нанесенное ей оскорбление!

– Побудь еще чуть-чуть. Я так мало тебя вижу. – Луис взял ее руку, и она посмотрела ему в глаза. Они были темные, тревожащие, чувственные. Эмма позволила вновь усадить себя на скамейку. – Благодарю. – Теплота его улыбки проникала ей в душу. – Мне так не хватает наших тех разговоров. Стоит мне выйти на террасу…

После этих слов Эмма вскочила как ошпаренная.

– Я не хочу про это знать, Луис! – Память о днях, проведенных на вилле, причиняла ей еще слишком сильную боль.

– Прости меня, chica, я не понимаю…

Он держал ее руки так, словно это были конские поводья, которые он мог в любую минуту рвануть изо всех сил.

Эмма смотрела на растрескавшуюся от жары землю под ногами – нельзя больше встречаться с ним глазами. Он держал ее запястья, не делая ей больно, но давая понять, что она никуда не уйдет и должна согласиться на разговор. Мальчишек увели от пруда, стало совсем тихо, и она слышала стук собственного сердца, такой сильный, что и Луис, конечно, слышал его. Слабый ветерок зашелестел в ветвях у них над головами. С ним прилетел чудный аромат растущих невдалеке роз. Но он не мог победить его мужского запаха.