Текст книги "Солнце для холодного неба (СИ)"
Автор книги: Лайт Ани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
– Тсуна, у меня к тебе есть очень интересный вопрос, – обращаюсь к Саваде.
Тсуна подозрительно покосился на меня, тяжело вздохнул и отложил книгу.
– Слушаю, – по его интонации уже поняла, что мальчик предельно напряжен.
– Что ты думаешь о Сасагаве Киоко? – милая улыбочка.
Тсуанеши вопросительно изгибает бровь.
– Это кто?
В этот момент мне хотелось побиться головой об стенку. На нее чуть ли не вся параллель залипает, а он "это кто"? Указываю рукой на смеющуюся девочку.
– Милая, общительная, наивная, – Тсуна будто констатировал факт.
Я упираюсь руками в парту и практически нависаю над мальчиком.
– Она тебе нравится?
Савада задумался. Давай-давай, подумай немного, присмотрись, может оторвешься от змей?
– А должна?
Желание побиться об стенку только усиливалось. "Да!" – так и хотелось сказать.
– Неужели она тебе совсем не нравится? – наши лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. – Присмотрись получше.
Только попробуй сказать нет, я тебя прибью! Изменять историю не хотелось, ведь эффект бабочки никто не отменял. Знать, что произойдет в будущем – страшно, но еще страшнее, когда не знаешь, что произойдет.
– Скажу честно, она мне не нравится, – приехали. – Саэ, объясни по-человечески, что я должен был в ней увидеть?
Может здесь все по-другому? Что я вцепилась в этот канон? Тот Тсуна ничего не говорил про подругу-соседку Саэ, даже не заикался о ней, потому что ее банально... не было? Я побледнела. Что, если мне предстоит исчезнуть до двенадцати лет? Убрать, как мешающую воспитанию нового босса мафии?
– Саэ! – услышала я крик и почувствовала, как меня встряхнули.
Встречаюсь с обеспокоенными глазами, напоминавшими чистый янтарь, и резко отшатываюсь. Почему мне становится страшно? Почему я так боюсь того, что Тсуна исчезнет из моей жизни? Боюсь, что он меня забудет? Внутри похолодело, и меня начало трясти.
Легкий шлепок по щеке заставил прийти в себя. Я смотрела на Кацу-сенсея, который сидел передо мной на корточках.
– Саэ-чан, что случилось? – с беспокойством спрашивает учитель и поясняет. – Ты десять минут стоишь и не реагируешь ни на что. Вся бледная.
– В-все, – язык с трудом слушается, – все хорошо. Извините. Можно выйти?
Получив кивок, быстро выбежала из класса и побежала в сторону женского туалета. Мне надо срочно прийти в себя!
Холодная вода отрезвляет и приводит мысли в порядок. Сердце уже не так колотилось, и иррациональный страх отступил. Что это только что было? Никогда я еще не переживала по поводу таких бредовых мыслей, а тогда... Что вызвало такой резкий скачок эмоций?
Смотрю на себя в зеркало, и в голову приходит образ плачущей девочки из недавнего сна. Мы похожи как две капли воды, это так странно. Помотала головой, прогоняя навязчивые мысли и сравнения. Успокойся, Саэ, успокойся. Все хорошо, все будет хорошо.
Из туалета вышла минут через пять. Все хорошо, как говорится, улыбаемся и машем! В класс я вернулась в нормальном состоянии. Учитель снова поинтересовался, все ли нормально, а после продолжил урок.
"Саэ, все нормально?" – получаю две бумажки одинакового содержания, но написанные разным почерком. Одна, знаю, от Тсуны, а вот вторая прилетела сбоку. Повернулась направо и встретилась с пристально смотрящими глазами Кэйташи. Ему показываю палец вверх, а Тсунаеши ответ напишу: " Да, сама не знаю, что нашло".
Подкинула бумажку за соседнюю парту. Учитель наверняка заметил, но ничего не сказал. Ну и ладно, мне же лучше. Чувствую два прям прожигающих взгляда. На следующей перемене меня точно будут пытать. Вот только что им сказать, если сама не знаю, что произошло.
Глава 6. Выходной или отдых только снится
Выходной. Это единственный день, когда я могу не тащиться в школу и не общаться с детьми. Это единственный день когда я могу делать то, что хочу. Почти. Сегодня в моих планах было просто почитать книжку, посмотреть телевизор и поспать. Но увы, вечером у папы на работе устроили вечеринку, и дети должны прийти в обязательном порядке. Не хочу туда идти, хочу отдохнуть от людей.
Повалялась в кровати до половины десятого, потом пошла в ванную мыть голову. Вечером мыть будет некогда, впрочем, как и завтра утром. Завернулась в халат и пошла на кухню. Стоило дойти до нее, как послышались голоса. Неужели Тсуна пришел? Если гулять, то пусть как хочет, но я пас. Но на кухне сидел вовсе не Тсунаеши.
– Кэйташи? – пару раз протерла глаза, может, померещилось?
– Привет, Саэ, – здоровается одноклассник и делает глоток из кружки.
С недавних пор я стала теснее общаться с Кэйташи. Тсуна нашел себе новое увлечение, а именно читать про всякие исторические загадки, поэтому приходилось с кем-то общаться, и этим кем-то стал, как ни странно, Кэйташи. Мальчик сам охотно пошел навстречу, что не могло не радовать. Немного пообщавшись, я заметила, что он как-то равнодушно смотрит на нашу "звезду". Да, я ей завидую, и этого скрывать не буду.
Но одно дело общаться в школе, а другое – застать своего одноклассника у себя дома, мирно попивающим чаек. В выходной день. В десять утра. Что же людям утром не спится? Явно пришел не просто так. Если были бы наедине, скрестила руки на груди и прожигала взглядом, пока сам не расскажет, что ему надобно от меня. Но я не одна. Родители будут не в восторге от такого поведения, поэтому улыбаемся и культурно садимся за стол.
За столом помимо Кэйташи и родителей сидел еще мужчина средних лет в строгом черном костюме. Его каштановые волосы были зачесаны набок, а карие глаза пристально следили за каждым моим движением. Что-то в нем не так. Но что, понять не могу. Наверняка это телохранитель Такады, для отца он слишком сдержан и молчалив.
– Твой друг хотел пригласить тебя в зоопарк, – просвещает меня довольная мама. – Разве это не прекрасно? Сходишь, развеешься, а то целыми днями сидишь.
Это я-то сижу? Раз в неделю просто побыть дома, значит, не могу? Была бы постарше, высказала бы все, что думаю по этому поводу.
– Мам, но вечером у нас, как там, вечеринка, – не хочу в зоопарк.
Может мама смилостивится надо мной, и я никуда не пойду.
– Саэ, вечеринка вечером, а до часу-двух ты можешь прогуляться по зоопарку, – папа, и ты туда же.
С трудом подавила в себе рык. Неужели никто не может понять, что сегодня я хочу просто посидеть дома, а не тащиться в долбаный зоопарк!
– Саэ, ты же не против пойти в зоопарк? – интересуется Кэйташи.
Сжимаю в руке нож, которым резала яичницу и подавляю в себе грубое "Нет".
– Конечно, – всю жизнь об этом мечтала, – не против.
– Вот и отлично, – хлопнула в ладоши мама, не заметив, как дернулся от резких движений мужчина, который за все то время, пока я завтракала, не проронил ни слова.
Волосы принципиально сушила как можно дольше, чтобы меньше потом по зоопарку ходить. Не хочу я никуда идти! Не хочу! В порыве злости чуть не сломала расческу – вовремя остановилась, иначе родители не поймут, зачем я ее сломала.
Когда я уже одетая в красный сарафан спустилась вниз, то заметила Тсунаеши. Он что здесь забыл? В зоопарк тоже захотел? Киваю в качестве приветствия и жду дальнейших указаний.
Мама с самой милой и невинной улыбкой, на которую только способна, рассказывала взрослому гостю, как она его кастрирует или закопает где-нибудь, если со мной что-то случится. Папа серьезно кивал.
– Госпожа Акияма, обещаю, что ваша дочь вернется в целостности и сохранности, – еще бы в завершение руку к сердцу прижал.
– Знаешь, Саэ, я не знал, что у тебя мама такая, – он наклонился и прошептал на ухо, – страшная женщина.
Я хихикнула. Невозмутимый мужчина метра два ростом внимательно слушал, что с ним сделает простая женщина, и бледнел. Уверена, кастрация и убийство – это не все, на что способна моя мама. В такие моменты даже начинаю гордиться ею.
Мне дали денег на мороженое и воду, обняли, поцеловали и предупредили, чтобы была аккуратна.
– Мам, я и так знаю, что в клетку к животным залазить нельзя, – качаю головой, за что получаю в ответ строгий взгляд.
Пока мама была занята мной, папа в этот момент подозвал мальчишек и присел на корточки перед ними.
– Так, мужчины, глаз с нее не спускать... – дальше я не слышала, так как папа стал говорить тише и разобрать слова не получалось.
Минут через пять нам удалось сесть в черный Avalon и двинуться в сторону зоопарка. Так получилось, что я сидела посередине, справа Тсуна, а слева Кэйташи. Тсуна смотрел в окно, подперев подбородок рукой, и молчал. Кэйташи тоже молчал.
– Кэйташи, а сколько ехать до зоопарка? – спросила у соседа.
– Минут пятнадцать где-то, – ответили мне. – А что?
Я откидываюсь на мягкую спинку кресла и прикрываю глаза. Интересно, как мальчики отреагируют, если я засну. Не, пока мы не настолько в тесных отношениях, чтобы позволить себе такое. Пришлось ответить, что ничего.
– Тсуна, а ты как узнал, что мы едем в зоопарк?
– Увидел Кэйташи, вот и пошел выяснить, что он забыл у тебя дома, – отвечает Савада, не отрывая глаз от окна.
– Как грубо, Тсуна, – мгновенно реагируют слева. – Если не хотел ехать, так бы и сказал. Тебя никто не заставлял, сам решил.
Тсунаеши уже повернулся к Такаде и открыл было рот, как я резко подняла руки, как бы останавливая их.
– Только не начинайте, пожалуйста, – прошу их.
У меня сейчас нет никакого желания слушать их споры. Я просто хочу побыть в тишине, а не думать, о том, как успокоить этих двоих.
Зоопарк нас встретил толпой людей, рычанием льва и радостными визгами детей.
– Саэ, пошли сначала посмотрим на панду, – Кэйташи схватил меня за руку и куда-то побежал.
Я бежала следом, за мной Тсуна, а после мужчина, который присматривал за нами. Мы пробежали мимо обезьян, крокодилов и тигров, когда перед нами появилась развалившаяся на ветке большая панда, спокойно жующая листья бамбука. Возле нее было много взрослых и детей. Кто-то пытался ее покормить печеньем и расстраивался, что она не идет к нему.
Из всех животных, которых мы увидели, мне больше всех понравились волки, тигры и ягуар. О, на последнего я была готова смотреть часами. Он величественно лежал на ветке и смотрел на каждого подходящего к клетке человека, плавно двигая хвостом. Его глаза внимательно изучали людей, но сам он к ним не подходил. Зато к клетке подошла я. Нет, руку я не засовывала, мне просто хотелось получше его рассмотреть.
Мой подход не остался незамеченным хищником. То ли ему надоели люди, то ли он решил покрасоваться, но он спрыгнул с ветки и вальяжно подошел к клетке. Мамы резко оттащили детей подальше, и через пять секунд на расстоянии метра от решетки не было никого, кроме меня. Я так и стояла, завороженная движениями ягуара.
Он подошел ко мне и сделал вдох. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть подошедшего ягуара. Взрослые кричали мне отойти от него, но я их не слушала. Какой красивый, гордый и опасный! Он начал тереться об решетку, и я с трудом подавила в себе желание хоть на секундочку коснуться шерсти, чтобы узнать, какая она на ощупь.
– Саэ, ты с ума сошла? – крикнул на меня Тсуна.
Я оторопело смотрела на злое лицо друга, а потом перевела взгляд на его ладони, которые словно тоненькой пленкой были покрыты пламенем. Темно-оранжевое пламя стало намного темнее, черных всполохов стало гораздо больше.
Ягуар, который минуту назад спокойно терся об решетку, зарычал и почти было прыгнул на нас, если бы не клетка. От него веяло такой агрессией, что мне стало страшно. Пламя на руках Тсунаеши вспыхнуло, из-за чего хищник немного отскочил, но агрессии не убавил. Я хватаю Саваду за горящую руку и тащу подальше от клетки. Еще не хватало животное подпалить.
Пламя на руках Тсуны не успокаивалось, а резко потемневшие зрачки показывали, что Тсуна еще зол.
– Тсуна, – схватила мальчика за плечи и встряхнула. – Успокойся, все хорошо. Нашей жизни ничего не угрожает.
Я не знала, как успокоить друга, который смотрит на тебя отрешенным взглядом. В прошлый раз Савада как-то сам взял себя в руки. А если он не сможет сдержать пламя?
– Саэ, Тсуна, – вдали услышала крик Кэйташи и тихо выругалась.
Не хватало, чтобы и Такада заметил состояние Тсуны.
– Тсуночка, солнышко, – я говорила первое, что приходило в голову. – Ты же не хочешь нанести вред людям и животным. Ты же не хочешь потерять еще одного друга. Тсуна, приди в себя же! Не пугай меня!
Про друга, конечно, загнула, но что мне говорить? И чудо – пламя исчезло, и глаза посветлели. Я облегченно выдохнула и уткнулась лбом в его плечо.
– Саэ, ты в порядке? – меня схватили за плечи и отодвинули от себя.
– В прошлый раз ты отвертелся, а в этот раз я от тебя не отстану, – надо выяснить, что с ним происходит.
Молчу уже про использование пламени, может, ему его и не запечатывали, но такие изменения пугают. Хорошо, что ситуации не критичные, а если будет что-то посерьезнее, то что? Он город спалит и ничего помнить не будет?
– Саэ, Тсуна, что случилось? Я слышал, что ягуар набросился на двоих детей, – начал тараторить Кэйташи. – С вами все в порядке? Он вас не тронул?
– Кэйташи, успокойся, все хорошо, ничего страшного не произошло, – прервала я поток вопросов.
Больше мы к животным не подходили. Купили по мороженому. Я с радостью его ела, так нервы были на пределе, и теперь надо было как-то успокоиться.
– Кэйташи, Тсуна, а какие дикие животные вам больше всего нравятся? – решила поинтересоваться у мальчишек.
Они задумались, даже мороженое перестали есть.
– Мне нравится лев, – первым ответил Тсунаеши.
Хм, думаю, не стоит говорить, что в будущем у него будет львенок.
– А мне нравятся крокодилы, – восторженно сообщил Кэйташи.
Мы с Тсуной подавились мороженым. Надо же, какая внешность обманчивая. Вроде такой хороший мальчик, а любит крокодилов.
– Мне нравятся ягуары и волки. Наверное, больше склоняюсь к последним. Они такие красивые и верные. Пару выбирают на всю жизнь, – поделилась и я своим любимым диким животным.
Мальчики еще малы, чтобы понять смысл последней фразы и мою любовь к волкам. Эх, счастливое время – детство.
Обратно к машине мы шли спокойно, никуда не спеша. Я шла посередине и держала за руки Тсуну и Кэйташи. В этот момент мне показалось, что я мама и веду двоих детей к машине. По пути нам предлагали приобрести корм для обезьян, так как через час можно будет их покормить. Пришлось вежливо отказываться. И так времени много.
Домой мы добрались быстро. Поблагодарив за прогулку Такаду, я попрощалась с Савадой и побежала домой. Полпятого надо быть в кафе, а сейчас уже два пятнадцать. Еще нужно пообедать, одеться и доехать. Я вообще не представляю, что одевать. Вроде в джинсах как-то неприлично, все же вечеринка. Я же не к другу в гости и не на дискотеку собралась.
Выбор остановился на голубом платье. Мама заплела колосок и дала блеск для губ. Совсем чуть-чуть.
– Красавица, – вынесла вердикт после получасовой работы. – Саэ, постарайся там познакомиться с кем-нибудь, пообщаться, а не сиди в уголочке.
Это надо уметь разрушить одной фразой все мои мечты на сегодняшний вечер. Пришлось улыбнуться и пообещать, что обязательно с кем-нибудь познакомлюсь. Не хо-чу! Устала общаться! Следующий отдых будет аж через неделю!
Папа был в белой рубашке и черных брюках, а вот мама надела элегантное черное платье с вырезом на груди. Платье идеально подчеркивало фигуру, а локоны превращали маму из простой домохозяйки в настоящую королеву. Даже не сомневаюсь, что мама там будет самой красивой.
Эх, помню, как на выпускной в девятом классе сделала локоны, накрасилась и надела голубое платье с цветочками. Реакция одноклассников была незабываемой – они ожидали увидеть обычную мышку, а не красивую девушку.
Мы на такси добрались до кафе "Сакура". У входа мы встретились с папиными коллегами. Мне сделали комплимент, как маленькой девочке, а вот от мамы долго не могли оторвать взгляда. Кафе было большим и светлым, но не смотря на это, оно было каким-то уютным. Возле столиков росла сакура. Самая что ни на есть настоящая сакура.
Мы подошли к длинному столу, за которым уже сидели многие взрослые. Для детей был отдельный стол, чуть подальше от взрослого. Я ошибалась, когда думала, что там будут только дети примерно одного возраста со мной. В основном, были уже взрослые дети лет двенадцати-пятнадцати. Моего возраста были где-то три человека, причем две девочки были, судя по увлеченному разговору, в довольно тесных дружеских отношениях.
Мальчик лет, наверное, восьми-девяти сидел за столом и ел салат. Рядом с ним никто не сидел, и сам он вообще не обращал ни на кого внимания. Он был настоящим японцем: черные волосы, черные заостренные глаза и высокомерный взгляд.
– Саэ, иди познакомься с ним, – подтолкнула меня мама и, улыбнувшись, пошла к отцу.
Ррр, как меня это достало! Делать нечего, пришлось идти на контакт.
– Привет, – поздоровалась я. – Меня зовут Акияма Саэ, а тебя?
Мальчик на секунду отвлекся от еды, смерил меня презрительным взглядом, но ответил:
– Кимура Акио, – ответили мне. – Отстань, грязнокровка. Я не хочу общаться с тобой.
Кажется, я уже понимаю, почему рядом с ним никто не сидит.
– Почему это грязнокровка? Ты что, чистый японец? – возмутилась я.
Не думала, что в двадцать первом веке можно встретить еще людей, которые зациклены на чистоте крови.
– Ты не японка. У тебя светлые волосы, европейская форма глаз, но поскольку твой отец наполовину японец, значит ты грязнокровка, – рассказал он. – А у меня все в роду чистые японцы, грязнокровка.
Все было бы ничего, если бы не обращение "грязнокровка".
– Самый умный, да? – усмехнулась я, скрещивая руки на груди.
– Мой отец – президент компании, в которой работает твой отец, поэтому будь повежливее, – теперь усмехался он.
Меня ужасно бесят такие заносчивые люди, как он. Только прячутся за родителями и прикрываются их должностью, а сами из себя ничего не представляют.
– Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать, – поставила руки по бокам и наклонилась. – Ты никто. Прикрываешься своим папой, а сам ничего не добился. И поскольку ты коснулся темы чистоты крови, то отвечу тебе, что не всегда чистота крови – это хорошо. Многие, как ты выразился, чистокровки даже до двадцати пяти лет не доживают. И еще, я не удивлена, что с тобой никто не общается. С таким высокомерным и грубым мальчишкой даже мне противно общаться.
Я развернулась и пошла к лавочке под сакурой, оставив покрасневшего от злости Акио. Краем глаза заметила, как он побежал к своему папочке жаловаться на меня. Но отец лишь махнул рукой и улыбнулся, поворачиваясь к моему отцу.
Из ушей мальчика, казалось, пар повалит. Он немного постоял и, сжав кулаки, пошел ко мне.
– Ты! – он гордо встал и показал в меня пальцем.
– Не позорь отца, – устало поправляю Акио, с злорадством наблюдая, как он с трудом сдерживает себя.
– Противно общаться? Обещаю тебе, Акияма Саэ, что через несколько лет ты заберешь свои слова обратно. Ты будешь бегать за мной и ползать на коленях, ясно?
– Да-да, – махаю рукой.
Ишь, на коленях ползать буду. Размечтался.
– Знаешь, – я закинула ногу на ногу, – это бесполезное обещание. Я никогда не буду бегать за таким, как ты, а уж тем более не встану на колени.
Акио убирает палец, а потом ехидно улыбается.
– Мы еще посмотрим, – он разворачивается спиной. – Я запомнил тебя, Акияма Саэ.
И уходит, оставив меня одну. Странный мальчишка. Уверена, он через день уже и забудет про меня и про это глупое обещание. Поставить на колени? Трижды ха. На колени я встану только перед родителями, а не перед этим индюком.
Я пыталась общаться с двумя девочками, но они минут пять со мной пообщаются, а потом забывают о моем существовании. К детям старше идти бесполезно – я для них буду лишним грузом, от которого они каждую секунду будут пытаться избавиться.
Я посмотрела на часы и обреченно вздохнула. Пять часов. Сейчас только пять часов! Домой пойдем не раньше, чем через три-четыре часа в лучшем случае. И чем бы мне заняться? Точно, пойду есть. Раз не знаешь, что делать, иди кушать.
В шесть часов пришли актеры и начались мероприятия для детей. Ну хоть какое-то развлечение, а то я уже почти уснула за столом. Мы отгадывали загадки, рисовали, прыгали, а под конец включили музыку и предложили потанцевать. Танцевать пошли не только дети, но и хорошо подвыпившие взрослые. Мама огорченно посмотрела на меня, и пришлось вставать и делать вид, что танцую. На самом деле мой танец больше напоминал переминающуюся с ноги на ногу утку, но на большего меня не хватило.
Мама была недовольна, что я ни с кем не общаюсь и не танцую. Президент, отец Акио, с которым мама общалась, позвал своего сына и что-то нашептал на ухо, после чего мальчик скривившись, будто съев лимон, пригласил на танец. Я не лучше него улыбнулась и согласилась.
Видимо, не я одна не в восторге от решения родителей. Мне упорно "нечаянно" наступали на ноги, но я с радостью возвращала их обратно. Скоро наши танцы превратились в игру "кто больше наступит на ногу другому". А родители наблюдали за нами и... улыбались! Они веселились!
– Ты знаешь, что я тебя уже ненавижу! – прорычал он на ухо.
– Взаимно! – не осталась в долгу я.
Когда музыка закончилась, родители позвали нас, дали в руки каждому стакан сока и послали на второй этаж на балконе погулять. Оу, наконец-то свалю отсюда и смогу до окончания ничего не делать.
– Рикана-сан, ваша дочь удивительна, – услышала я слова мужчины. – С моим сыном трудно найти язык, но она всего за несколько часов сумела подружиться с ним.
Мы с Акио поперхнулись соком. О да, я за несколько часов смогла заполучить настоящего врага.
– Спасибо, Рэйден-сан, я даже не ожидала, что они так быстро найдут общий язык, – согласилась мама. -Думаю, они будут настоящими друзьями.
Чего? Друзьями? С человеком, который хочет поставить на колени? В шею таких друзей!
– Знаете, Саэ-чан уже сайчас настоящая красавица. От женихов, наверное, отбоя нет?
Акио вылупился на меня, как на инопланетянина, а потом захихикал. Так, надо валить отсюда, а то они могут меня сосватать за этого индюка.
– Какие женихи, Рэйден-сан? Рано нам еще, – правильно, мама, рано мне еще о женихах думать!
Рэйден сделал глоток шампанского, а потом потрепал сына по голове.
– О женихах никогда не поздно думать. Вот, например, мой сын не может найти общий язык ни с одной девочкой. А что будет дальше?
Теперь хихикала я. Даже неудивительно, что с девочками не складывается, с таким-то отношением.
– Акио, иди с Саэ на балкон, – теперь на нас обратили внимание. – Если хотите, можете еще потанцевать.
Нет, "танцевать" я больше не хочу. Хватаю мальчика за руку и тащу к ступенькам.
– Эй, отпусти, – возмущается он, но я его резко прерываю:
– Еще немного, и я уверена, что стану твоей невестой.
Он испуганно посмотрел на меня. Неужели настолько близко к сердцу шутку принял?
– Короче, я хочу уйти подальше от них. Ты со мной? – перешла сразу к делу.
На балконе было уютно и тихо. Мы сели на диван, по бокам которого стояла сакура, и молчали. Я закинула руки за голову и прикрыла глаза. О, теперь можно немного подремать и отдохнуть от постороннего шума.
Глава 7. В поместье у бабушки
Тсунаеши мне немного рассказал про пламя, а я, в свою очередь, делала вид ничего непонимающей девочки. Такое темное пламя у Тсуны с самого начала – в чем причина, он не знает, но интуиция ему подсказывала, что это как-то связано с его отцом. Мне приходилось умалчивать о том, что это ненормально, ведь пламя у него должно быть красивого оранжевого цвета, а не темным. Даже если это и связано с отцом, то каким образом? Что-то не припоминаю, чтобы можно было менять цвет. Пламя каждого атрибута отличается по цвету, но у Савады оно должно быть просто оранжевым! Если только у него не чистое Небо, но тогда с чем? Черные всполохи наводят только на одну мысль – на пламя Мрака. Да ну, это бред. откуда взяться Мраку? Он же только у Бермуды.
Я думала, что пламя – это типа магии, человек им управляет сам, но это только часть правды. Савада рассказал, что он не всегда управляет пламенем, иногда оно действует по-своему. Мой скептический взгляд был проигнорирован. Бред какой-то опять. Чувствую себя дурой, которая вообще ничего не знает, кроме имен некоторых персонажей. Как пламя может быть действовать самостоятельно? Значит, у него есть разум, но тогда назревает встречный вопрос – может ли оно управлять сознанием человека? Не знаю. Получается, мы имеем взаимовыгодный симбиоз магии и человека. Что-то мне все меньше и меньше хочется иметь пламя. Ну его, лучше так жизнь проживу, зная, что не сумасшедшая и внутри нет ничего, что могло бы просто "выйти погулять".
Первое пробуждение у мальчика было в детском саду. Тсуна разозлился, и произошел выброс пламени, которое контролировать не мог. Детей увезли в больницу с сильными ожогами. Инцидент замяли, Тсуну из садика не выгнали. Думаю, тут не обошлось без пламени Тумана. Но тогда почему им не стерли всю память, чтобы предотвратить издевательства? Я чего-то не догоняю.
Второй спонтанный выброс произошел дома. Никакой злости и другой отрицательной эмоции не было – пламя появилось само. В этот момент Тсунаеши находился рядом с Наной, и пламя коснулось ее. Он думал, что на ней будут ожоги, но, как он признался, лучше бы это были ожоги. Нана стала равнодушнее к нему относится, и он ничего не мог изменить. Теперь выходит, что вместо физического урона, пламя нанесло психологический. Нана все же мать Тсунаеши, поэтому оно не оставило ожогов. Тогда почему изменилось отношение в худшую сторону? Смысл вообще этого?
После третьего выброса приехал дедушка Тимотео и попытался запечатать пламя. Тсуна рассказал, как он чувствовал, что внутри появляется холод, но это было недолго. Буквально через неделю после запечатывания пламя снова вырвалось, как будто никакой печати не было. И именно тогда он почувствовал, что пламя живое, а не просто странная магия. Живое пламя? Не смешите меня! Еще немного и я пойду биться головой об стенку! Если оно живое, тогда к чему изменения с Наной? Наверное, разум у него не такой, как у человека. Детский сад понять можно, а вот маму – нет.
От того, как он договаривался со своим пламенем, меня пробило на хи-хи. Представьте себе горящую ладошку, которую вы просите не делать спонтанных выбросов и причинять вред людям. Разговор шел чисто на ощущениях, и тогда они пришли к так называемому миру. В общем, дошли до того, что иногда Тсуна управляет огнем, а иногда огонь управляет человеком. Кроме того, хотя бы раз в неделю он должен его использовать.
Я благодарна другу за то, что он все это рассказал. Теперь буду знать, что на свои знания опираться не надо. Если изменилось пламя, вполне вероятно, что могут поменяться и хранители. Не особо удивлюсь, если вместо Хаято Ураганом будет Бьянки. Было бы неплохо, если вместо Рокудо Мукуро Туманом был кто-то другой. Какой бы он не был, но он преступник, и посиделки в Вендиче не проходят бесследно. Кстати, а чего я так парюсь по поводу хранителей? Не я Небо, а Тсуна, вот пусть он и разбирается. Кто знает, может через пару лет наши дороги разойдутся? В жизни всякое бывает.
Вопрос с клубом был решен: я пошла на гитару. Мама в ужасе была от моего желания пойти на дзюдо. Я же девочка, мне не следует заниматься мужскими единоборствами. Мои попытки объяснить свою позицию пресекались быстро, а именно пощечинами."Непослушная девочка" – это все, что я слышала каждый раз, когда пыталась противиться ее решению. Я с трудом подавляла в себе вырывающийся крик, потом ночами плакала в подушку и на следующий день делала вид, будто ничего не было.
Правда, не всегда удавалось достаточно хорошо скрыть свои бессонные ночи, и Кэйташи часто спрашивал, почему я плакала. Приходилось врать, что плохо сплю. Тсуна пытался предложить поспать вместе, может усну, но я вежливо отказалась. Все равно толку никакого не будет, только лишние вопросы появятся.
Многие мальчики выбрали боевые искусства, на них даже половина девочек нашей параллели пошла. Тсуна и Кэйташи пошли на дзюдо. Не сказать, что они горели желанием. Была их воля, они никуда бы не пошли. Киоко пошла на рисование, а вместе с ней и остальная половина девочек.
На гитару пошла только я одна и поэтому была самой младшей в группе. Не сказать, что мне обрадовались, ведь если подумать, то там были уже дети десяти-двенадцати лет, а тут малявка пришла. Равнодушное отношение потом быстро у всех улетучилось. Пальцы пока еще не набили упражнения, да и на струны немного больно нажимать, но аккорды помню, а там две недели каждый день позанимаешься и все, можешь сносно играть. Я играла медленно, но аккорды ставила правильно и никаких сложностей они не вызывали. Юмине Мори, наша главная, была уже на втором классе Средней школы, но обучала она хорошо. Впрочем, неудивительно для человека который собирается связать жизнь с музыкой.
На третий год обучения нам начали задавать домашнее задание. Сначала это были небольшие сочинения, а потом постепенно начали добавляться другие предметы. Когда есть возможность – стараюсь делать на переменах, чтобы дома меньше делать, но такое бывает редко. Вскоре количество домашней работы увеличилось вдвое. Особое внимание уделяли японскому, математике и сочинениям. Если со вторым у меня все было нормально, то с первым и последним возникали трудности. У меня не получалось правильно нарисовать иероглифы, где-то палочку косо нарисую, где-то что-то еще пропущу. В эти моменты я вспоминала свой любимый русский, в котором не было этих крючочков.
Я подросла и немного изменилась. Меня не очень радовало то, что я немного выше Тсуны и Кэйташи, но, вспомнив, как потом вытягиваются мальчики, успокоилась. Немного расстраивало то, что волосы не хотели расти ниже лопаток, как бы я этого ни хотела. Подстригу короче, они растут, все нормально, но растут до определенной длины и все.
Сегодня, двадцать первого июля, я впервые еду к бабушке за город. Я вообще узнала о ее существовании только пару дней назад. Папа с мамой хотели поехать сами в Турцию отдохнуть, а меня надо было же с кем-то оставлять. Вот и пришлось звонить бабушке.
С самого утра я переживала так, как не переживала, наверное, и перед экзаменами. Кто знает, какие тут японские бабушки – может, они тут будут кормить до отвала и нянчиться с тобой или заставят учить этикет и набираться мудрости у Конфуция и других философов. Лучше первое, чем второе.
Помню, как в свое время нашла у бабушки книжку про этикет тысяча девятьсот восемьдесят третьего года и прочитала первые десять страниц. Уже на третьей странице я обрадовалась, что живу в двадцать первом веке и не принадлежу элите, потому что такое количество столовых приборов я в жизни не выучу. А про то, как стоит и как не стоит вести себя с лицами противоположного пола я вообще молчу.
