Текст книги "Солнце для холодного неба (СИ)"
Автор книги: Лайт Ани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Annotation
– Ты моя соседка? Его взгляд потеплел и теперь в них можно был заметить любопытные искорки. -Да, – отвечаю я. -Акияма Саэ. Насколько я помню, сначала произносится фамилия, а потом имя. Тут не так, как в России, наверное это связано с тем, чтобы не перепутать имя с фамилией. – Савада Тсунаеши, можно просто Тсуна– представляется он и протягивает мне руку.
Ани Лайт
Глава 1. Знакомство с другим миром.
Глава 2. Детский сад и небольшая проверка.
Глава 3. Обещание и знакомство с Савадой Иемицу
Глава 4. Пламя
Глава 4. В первый класс во второй раз
Глава 5. Дождь и странности.
Глава 6. Выходной или отдых только снится
Глава 7. В поместье у бабушки
Глава 8. Важные гости
Глава 9. В жизни все непросто
Глава 10. Последствия.
Глава 11. Признание
Глава 12.
Ани Лайт
Солнце для холодного неба
Глава 1. Знакомство с другим миром.
Когда перед тобой стоит маленькая девочка, от кончиков пальцев до кончиков волос похожая на шестилетнюю тебя и плачет, волей-неволей удивление возьмет над тобой верх, оттеняя другие эмоции. Сколько в детстве плакала и после этого протирала глаза перед зеркалом, и ничего, а тут...
Девочка старалась утереть рукавом кимоно слезы, сопли и успокоиться, но через пару всхлипов снова начинала плакать. Она что-то говорила, однако разобрать было очень трудно, почти невозможно. Вроде это мой сон, но как ни пыталась, изменить ничего не могла – передо мной по-прежнему стояла плачущая "вторая я".
От моего простого стояния ничего не изменится – надо что-то предпринимать. Вопрос в одном: что? Я не умела утешать людей, сама не любила видеть на лицах других слезы, считая это слабостью.
– Эм, – нерешительно подала голос, но девочка не обратила на меня никакого внимания. Наверное, не услышала. – Что случилось?
Ответом на вопрос были очередные всхлипы и утирание лица. Я осторожно подошла к ней и слегка приобняла, почувствовав кожей приятную ткань кимоно. На фоне белого виднелись витиеватые узоры цветов радуги, но основным был именно оранжевый. От оранжевой линии словно листья отходили уже другие линии желтого, синего, фиолетового, красного и других оттенков.
– По... луйста, по...ги мне, – удалось разобрать ответ.
Девочка посмотрела на меня своими большими голубыми глазами и прикусила губу.
– Чем помочь? – нежно произнесла я, боясь, что она опять заплачет и услышать ответ могу ой как нескоро.
Мой страх, к счастью, не оправдался: вопрос не ввел ее в истерику, лишь заставил всхлипнуть и утереть сопли.
– Мне страшно, – тихий, мелодичный голос был явным доказательством того, что передо мной не маленькая версия меня. Будь у меня такой голос, мне не пришлось бы думать, на кого поступать, пошла бы сразу на певицу.
Девочка прижалась ко мне и крепко обняла. Я положила ладонь ей на голову и гладила по волосам, как утешала моя мама, когда мне было вот так плохо.
– Все будет хорошо, не надо бояться. Чего ты боишься?
– Сестренка, – я вздрогнула от обращения и от серьезности во взгляде малышки. – Ты можешь мне помочь?
– Все, что захочешь, – ответила я, лелея в себе надежду по скорее избавиться от сна. Но проснуться почему-то не получалось.
Повисшее молчание было каким-то тревожным. Должно что-то произойти, причем явно нехорошее.
– Давай поменяемся местами! – воскликнула девочка, глядя на меня глазами, полными надежды и доверия.
Сама просьба не казалась странной: в детстве всегда мечтала, чтобы вместо меня с проблемами разбирался кто-то другой.
– Давай, – согласилась я.
Малышка после моего ответа будто расцвела: глаза радостно блестели и на лице появилась широкая улыбка.
– Спасибо, сестренка, – протараторила она. – Ты не такая, как я. Ты сильная! И ты справишься!
Детский восторг заставил меня облегченно улыбнуться. А ведь всего лишь надо было согласиться поменяться местами. Ну и помучила она немного. Не успела я обрадоваться разрешению ситуации, как узоры на кимоно девочки вспыхнули и отделились. Линии летали вокруг нас, образуя тайфун, внутри которого стояли мы. Никакого страха я не испытывала, наоборот, ушло напряжение, появилось чувство умиротворения и спокойствия.
– Сестренка! Не бойся! Всегда доверяй своему сердцу!
Внезапно появившееся чувство нарастающей тревоги и ожидания крупной подставы захлестнуло меня с головой. Я чего-то не поняла! В глазах прекратило рябить от обилия цветов, и я заметила, как огоньки разных цветов полетели прямо в меня.
Я не успею увернуться...
Я открыла глаза и посмотрела на часы. Девять двадцать. Ничего интересного не снилось, а занял по времени больше десяти часов. Зато хоть сразу уснула и не мучилась бессонницей, что несомненно плюс.
Странный сон с не менее странной девочкой снился уже несколько дней с тех пор, как я проснулась в другом мире. Поведение, испытываемые эмоции были будто кем-то запрограммированы, и я была не в силах изменить сон. Он был единственным, что я помнила в последнюю минуту, прежде чем оказаться тут.
Я помнила многие моменты из своей жизни, кроме последнего дня. Что произошло? Что стало толчком к моему появлению здесь? Вопросы оставались без ответа, а в памяти этот день был просто стертым.
Я села и протерла глаза. Истерика при появлении сменилась некой апатией к происходящему. Когда на мой вырвавшийся ночью крик прибежали незнакомые мужчина и женщина, похожие на японцев, я первый раз в своей жизни упала в обморок. Очнулась в больнице, где провели кучу исследований и поставили диагноз – амнезия.
– Возможно, она чего-то испугалась, что стало причиной амнезии. Никаких внешних повреждений нет. Думаю, память скоро к ней вернется, – сообщил врач.
Но я-то знаю, что это никакая не амнезия, поэтому следующие пару дней пыталась поверить в реальность происходящего. Родителей я не могла назвать по имени и вообще старалась всячески избежать всякого рода обнимашек да и вообще прикосновений. Только на третий день я заметила на лице женщины красные опухшие глаза, словно она всю ночь плакала. Ее полный нежности взгляд, в котором спряталась грусть, был очень похож на взгляд моей мамы и стал именно тем толчком, когда я произнесла всего одно слово:
– Мама.
Моих родителей звали Рикана и Итару Акияма. У женщины были красивые длинные черные волосы, напоминающие море ночью. Они переливались, как волны при тусклом цвете луны. Рикану можно смело назвать японкой, если бы не одно "но" – глаза. Красивые, пронзительно синие глаза будто смотрели в душу, отчего невольно в голову приходило море, такое же безграничное и глубокое.
Из японского Итару досталась только заостренная форма глаз. Их карий оттенок был похож на расплавленную медь. Уложенные блондинистые волосы придавали ему вид серьезного мужчины. Какого-то важного управляющего.
Когда истерика ушла, на смену пришло здравомыслие. Своими слезами я не верну родителей и мир, зато у меня есть другие, тоже родители, которые любят меня и беспокоятся обо мне. С этими мыслями я начала успокаиваться и возвращаться в реальность. Оказалось, не все так плохо, как считала поначалу. Внешность хоть и сохранилась, только я как будто стала младше на десять лет. Когда я спросила у родителей название города, в котором живу, то обрадовалось, что сидела, благодаря чему избежала порции синяков. Намимори. Было ли это ошибкой? Не знаю.
Дверь тихо скрипнула и в комнату вошла мама.
– Саэ, ты уже проснулась?
Саэ. Мое новое имя.
– Да, – улыбаюсь я.
– Тогда бегом в ванную умываться, а я пока заправлю постель. Через пятнадцать минут жду на кухне.
Мама старалась произнести слова серьезно, но смешинки в глазах выдавали веселье. Я подскочила с кровати и помчалась в ванную приводить себя в порядок. С зеркала на меня смотрела маленькая девочка с лохматыми русыми волосами до плеч и голубыми глазами. Быстро проделав все нужные процедуры, я одеваюсь и бегу на кухню. Сегодня хотелось выйти на улицу и просто подышать свежим воздухом. В садик я пойду только через три дня. Вроде надо подумать, как себя вести, чтобы не быть изгоем, а потом понимаю, что это бесполезно. Общение всегда давалось тяжело, исключение составляли только родители и единственная подруга, которая была старше на три года.
Позавтракав, беру в коридоре валяющийся мячик и выбегаю во двор. Небольшой, ухоженный и огороженный белым забором. Возле дорожки были посажены цветы, среди которых не составило труда узнать фиалки и петунию. А вот уже чуть подальше росла трава, на которой можно поиграть и просто поваляться. Мама ушла в магазин за продуктами, строго настрого предупредив, чтобы не покидала территорию двора.
В шестнадцать лет с мячиком не поиграешься, даже если очень хочется, а сейчас отказать себе в таком удовольствии – грех. Пару раз подкинув вверх, я принялась перекидывать его с руки на руку, стараясь поймать. Ловкость неплоха, но надо больше упражняться. Теперь попробуем с ногами.
Я отпускаю мяч и ударяю ногой, отчего он улетает в соседний двор.
– Упс.
Надеюсь, я им ничего не разбила важного. Наверное, надо пойти и забрать. На поход в магазин займет по меньшей мере минут пятнадцать, прошло только пять. За десять минут должна успеть забрать и вернуться.
Открыть калитку было не сложно: пальчиком аккуратно подвинул засов и вуаля, можно выходить. Я вышла и подошла к соседней калитке, которая была приоткрыта. Странно. Обычно все стараются закрыться на все замки, которые только можно, а тут... Ну ладно, мне же проще.
Открываю калитку и захожу в чужой двор. Чувствую себя воровкой.
– Что ты здесь забыла? – холодный голос сзади заставил вздрогнуть.
Я подскочила и резко обернулась, но запутавшись в ногах, тут же упала на пятую точку. На меня смотрел мальчик с каштановыми волосами, торчащими в разные стороны, и спокойными карамельными глазами. Это же надо так говорить, что я успела напридумывать себе все что можно и нельзя. Но кроме тона меня удивило четкое произношение. Дети нашего возраста еще не настолько хорошо говорят, а в его речи я не услышала ни одной ошибки.
– Я... это... за мячиком пришла. Он случайно улетел в твой двор.
– Этот что ли? – он указывает пальцем в сторону дерева, возле которого и лежал мой мяч.
Я киваю, но продолжаю сидеть на дорожке и смотреть на хозяина двора. Он был мало похож на японца, больше на европейца: у него не было заостренной формы глаз. Глаза для меня были пока единственным признаком отличия японцев от европейцев. Сам мальчик тоже рассматривал меня, но его взгляд был каким-то... взрослым?
– Ты моя соседка?
Его взгляд потеплел и теперь в них можно был заметить любопытные искорки.
– Да, – отвечаю я. – Акияма Саэ.
Насколько я помню, сначала произносится фамилия, а потом имя. Тут не так, как в России, наверное это связано с тем, чтобы не перепутать имя с фамилией.
– Савада Тсунаеши, можно просто Тсуна– представляется он и протягивает мне руку.
Я хватаюсь за руку и поднимаюсь.
– Приятно познакомиться, просто Тсуна, – улыбаюсь я, наблюдая за тем, как вытягивается лицо мальчика.
Вот и встретилась с главным героем известного аниме. Даже подумать не могла, что буду жить с ним по соседству. Тсуна ничего не ответил на последнюю реплику, лишь разжал ладонь и пошел в сторону мяча.
– Держи, – протягивает мне мяч. – Ты сама играешь или с кем-то?
– Сама. Не с кем общаться, я же никого не знаю.
– Ааа... эээ... – на лице мальчика выступил румянец. – Ты не против со мной поиграть?
Я была рада новому знакомству, инициатором которого выступил Тсунаеши. Обычно мне самой приходилось начинать разговор.
– Только за, Тсуна-кун.
Отец немного познакомил меня с особенностями культуры. Суффикс "кун" употребляется, в основном, если мальчик, к которому ты обращаешься ровесник или он младше двадцати лет, кроме исключений, когда тебе почти шесть, а ему пятнадцать. Но к этому исключению не придираются.
Тсуна был хорошим игроком и ловцом. Мне же пришлось потрудиться, чтобы поймать мяч. Но я все равно ему проиграла: двадцать против десяти. В два раза меньше. Обидно, но есть еще время отыграться. Мы плюхнулись под деревом, тяжело дыша. Оба немного грязные и исцарапанные, но довольные, как стадо слонов.
– Спасибо, Саэ-чан, – протягивает счастливый, как кот, Тсуна.
– И тебе тоже.
Ух, загоняли меня знатно, зато было весело.
– Саэ! – разъяренный крик мамы заставил меня подскочить. Мышцы сразу неприятно заныли.
– Тсуна-кун, спасибо еще раз за игру, мне пора. А то мама уже вовсю ищет.
Савада кивнул и помахал рукой. Я сорвалась с места и побежала, перепрыгивая через горшки и декоративные камни, чтобы побыстрей прибежать домой. Вот только не рассчитала, что тело у меня детское, к нагрузкам не привыкшее. Я споткнулась об камень и упала, проехав на коленях и ладонях несколько сантиметров.
Внезапная боль заставила прикусить губу и застонать. Из глаз вырвались слезы. Вот и сказалась самоуверенность и память от прошлой жизни.
– Саэ! – обеспокоенный голос Тсунаеши был слышен вдали, однако через несколько секунд я заметила тень.
– Все нормально, – выдавливаю я, удерживая порыв расплакаться.
Не без помощи Тсуны поднимаюсь и замечаю окровавленные ладони и колени. Теперь меня мама точно прибьет! Савада молча закидывает мою руку на плечо и хватается за нее левой рукой, а правой придерживает за талию. Вот так мы и пришли к моей маме. Увидев меня, она грозно нахмурилась, но заметив, в каком я состоянии, всплеснула руками, взяла меня на руки и отнесла домой. Тсуне пришлось идти ко мне в дом, так как мама и на нем заметила царапины, конечно, не такие, как у меня, но обработать нужно.
– Присаживайся на диван э... – мама остановилась.
– Тсуна.
Меня посадили рядом с Савадой. Мама убежала на кухню за аптечкой, оставив нас одних.
– Сильно больно? – с беспокойством спрашивает Тсунаеши, глядя на раны.
– Терпимо, – отвечаю я.
Боль немного уменьшилась, но все равно было неприятно. Мама приносит аптечку и начинает обрабатывать раны. Я прикусываю губу, впиваюсь ногтями в диван, но стараюсь не плакать. Хотя пара слез все равно стекла по щеке. Тсуна смотрел на меня и хмурился. Когда раны замотали бинтами, я облегченно откинулась на спинку дивана и тяжело дышала. Терпеть боль – самое трудное. Мне почему-то не хотелось выглядеть плаксой перед своим первым знакомым.
Когда Тсуне обработали царапины, он хотел было уходить, но был остановлен мамой. Она так просила остаться его на обед, что мальчик уже секунд через десять сдался.
– Надо много кушать, а то посмотри какой худой, – слегка толкаю Тсуну в плечо.
– Ладно-ладно, – он поднимает ладони кверху, будто сдается, и улыбается.
Глава 2. Детский сад и небольшая проверка.
На обед у нас был рис с рыбой и салатом. Несмотря на витающий в кухне обалденный аромат, мне все равно хотелось борща или окрошку. В приготовлении они просты, но маму с папой лучше не шокировать своими «невесть откуда взявшимися» умениями. Конечно, можно свалить на книгу с рецептами, но рецептов русской кухни у нас не было, и я еще слишком мала, чтобы понимать, какую книгу покупать.
За столом Тсунаеши чувствовал себя неловко: палочки так и норовили выскользнуть из рук мальчика и легкое смущение вперемешку с ерзанием на стуле вызвало у моей мамы смешок, отчего Савада совсем покраснел.
Я тоже не отставала по цвету от Тсуны. Держать палочки было не удобно, поэтому меня кормила мама. Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за Тсуну... Вырывающийся наружу смех скрылся за приступом кашля. Хорошо, что мама в самом деле так не говорила.
– Саэ, не спеши, – мама похлопала по спине. – Тсуна-кун, не стесняйся, бери еще салатик. Вкусно?
Савада кивнул и с каким-то обреченным видом посмотрел на тарелку с салатом. Тсуна точно отсюда голодным не уйдет. Это еще нет первого и компота, как часто подают в санаториях.
Тсунаеши ушел от нас спустя час, когда все тарелки были чуть ли не вылизаны. Мы проводили нашего гостя до калитки двора, а потом проследили, чтобы мальчик благополучно дошел до двери своей калитки и скрылся за ней. Всего пара метров, но безопасность превыше всего.
– А теперь, юная леди, я жду объяснений, – мама выжидающе смотрит на меня и я сжимаюсь.
В шестнадцать лет можно проигнорировать наказание родителей, но меня потом, правда, совесть мучила. Сейчас она спокойно может отшлепать по попе, поставить в угол или лишить сладкого.
– Я играла с мячиком и он случайно, – выделяю слово "случайно", – улетел в соседний двор.
– Почему не дождалась меня?
Я признаюсь, опустив глаза и заламывая пальцы:
– Я подумала, что быстренько заберу мяч и вернусь, а потом встретила Тсуну и мы немножко заигрались.
Мама тяжело вздыхает, присаживается на корточки передо мной и начинает гладить меня по голове. Неужели пронесло?
– Саэ, так больше не делай. Ты не представляешь, как я испугалась, когда не увидела тебя во дворе и дома. А если бы с тобой что-то случилось?
В груди сжалось от ее слов. Не подумала, что своими действиями заставила маму серьезно забеспокоиться. Я всего лишь ребенок и отпор взрослым в случае чего дать не смогу.
– Прости меня, – я кидаюсь ей на шею и крепко обнимаю. Точно так же делала со своей мамой.
Меня в ответ крепко прижимают и продолжают гладить во голове.
– Все хорошо, – говорит мама. – Только больше так не делай. И в качестве наказания лишаешься на два дня сладкого.
Умеет она испортить всю малину. Не пронесло меня. Два дня без сладкого для ярой сладкоежки тот еще подвиг.
Я пару часов посмотрела телевизор, пока мама убирала, а потом она села рядом со мной с книжкой и начала читать сказку про зайца, переплывшего море. Он очень хотел море переплыть и побывать на дальнем острове и ради этого обманул акулу. Заяц попросил ее позвать всех подруг, выстроить в ряд до самого острова, и прыгал по акулам, будто считая их. Но море он-то пересек, а обратно как возвращаться? Появился дух острова, дал ему лодку взамен на обещание больше никого не обманывать и перед акулой извиниться. Так и попал заяц домой. Перед акулой он все же извинился.
Когда сказка закончилась, пришел папа.
– Привет, мои любимые, – поздоровался он, заходя в гостиную и широко улыбаясь. – А это что такое?
Он хмурится, глядя на мои перебинтованные ноги и ладони.
– Привет, дорогой, – мама поднимается с дивана и целует мужа в щеку. – Саэ играла с мальчиком и упала.
– С мальчиком?
– С Тсуной, он живет в соседнем доме.
Отец качает головой и целует меня в носик.
– Надо быть осторожней, Саэ, – заботливо произносит он и бережно берет на руки.
Я киваю и обхватываю его шею руками. Моя детская неуклюжесть прошла где-то лет в двенадцать, а до этого я часто падала и подворачивала ноги.
Мы поужинали, и меня отправили спать. Перед этим мама помогла помыться и одеть пижаму.
– Спокойной ночи, доченька, – мама укрывает меня одеялом и целует в лобик.
– Спокойной ночи, – отец целует в щечку.
Внутри разливается тепло и легкость, и я с улыбкой говорю:
– Спокойно ночи, мама, папа!
Через минуту комната погрузилась в темноту. Немного покрутившись, я все же устроилась на боку, немного согнув колени. Ну и день сегодня выдался. Была ли встреча с Тсунаеши случайностью или нет? Не знаю. Но что-то в нем не так. В аниме Тсуна похож на солнце, был светлым мальчиком, но здесь он какой-то другой. Нет, я только первый день с ним знакома, еще рано судить, но все же...
Я до сих пор помню холодный, пробирающий голос. В его глазах не было в тот момент присущего почти всем детям любопытства. Они были взрослыми. А что если он такой же, как и я? Тоже попаданец? Да что-то не очень похоже. И интуиция говорит нет. Гений? Вполне возможно. Интересно, а пламя ему уже запечатали или нет? Ох, сколько вопросов, и все именно ночью! Я немного потрясла головой, прогоняя вопросы, и уже через минуту уплыла в царство Морфея. Вот что значит детский сон.
Три дня пролетели быстро. На ранах образовались корочки, поэтому бинты можно было не носить. Тсуна каждый день заглядывал ближе к обеду и уходил вечером. Я, наконец, поняла, что было странным в мальчике. Он был взрослым и умным. Когда ты на полном серьезе обсуждаешь с ребенком, почему шарик взлетает или какое холодное оружие лучше использовать в тех или иных случаях, то понимаешь, что этот ребенок гений.
Я "случайно" упомянула про прошлую жизнь, но Савада никак не отреагировал, значит, мысль с попаданцем отметалась сразу. Тсуна был умным и интересным собеседником, разбирался во многих вещах. Меньше всего хотелось обсуждать игрушки или какие классные зверюшки продаются в магазине. Если бы взрослые нас услышали, то они, наверное, решили бы проверить слух. Не могут пятилетние дети разбираться в столь сложных вопросах.
Иногда бывает чувство, когда немного пообщаешься с человеком и понимаешь, что вот он, твой лучший друг. Это чувство возникло при общении с Тсунаеши. Мне не приходилось думать, о чем говорить, беседа шла сама собой.
Сегодня мой первый день в детском саду. Мне вот одно интересно, что я буду делать в садике? В куклы смогу минут пятнадцать поиграть сама, а дальше? С детьми надо общаться, но на какие темы? Для начала разговора у меня составлены пункты, что надо обсудить. Первый вопрос "Как дела?", потом "Что нового?", немного рассказываю себе, и спрашиваю о музыке, кино или аниме. Иногда порядок может меняться в зависимости от человека или ситуации, но музыка, кино и аниме срабатывали всегда и со всеми ровесниками.
Люди постарше любят обсудить школу или профессию. О первом и втором я могу говорить вечно, все же ситуаций разный всяких происходит много. Но ровесники не любят говорить о школе, поэтому пришлось придумывать другой подход. А вот что обсуждать с младшими – я с такой проблемой еще не сталкивалась. Мне общение всегда трудно давалось, итак целый год потратила на составление плана, иначе ситуация была бы совсем плачевной.
– Дети! – громко крикнула воспитательница детского сада.
Рэирин – полноватая женщина средних лет с короткими каштановыми волосами и круглыми очками, которые, как ни странно, ей шли. Рядом с ней стояла Фудзуки, женщина явно помоложе своей коллеги с длинными черными волосами, заплетенными в колосок и зелеными глазами. В детский сад специально брали женщин с такими трудными именами, чтобы дети привыкали или просто случайность?
– Акияма Саэ недавно потеряла память, поэтому постарайтесь не обижаться, если она не знает вашего имени. Прошу отнестись с пониманием.
С пониманием? Какое понимание в пять лет?! Вон как недоверчиво косятся в мою сторону.
– Позаботьтесь обо мне, – повторяю фразу, сказанную отцом сегодня утром, и наклоняюсь.
Секундная тишина нарушилась радостными криками и топотом ног. Дети разбрелись в свои группки. Со мной никто не спешил общаться и даже вообще старались ко мне не подходить. Я вздохнула и пошла к окну. Посмотрим на вид из окна. Но дойти я так и не смогла: дорогу преградил толстый мальчик на пол головы выше меня. Маленькие черные глаза и пухлые щеки придавали ему бандитский вид. Краем глаза заметила, что меня окружило еще четверо мальчишек. Их глаза поблескивали явным недружелюбием. Хм, у меня проблемы.
– Бедная Саэ, память потеляла, – писклявым голосом залепетал он. – Деньги принесла?
Опа, это с каких пор детям в детском саду потребовались деньги?
– Я помню только последнюю неделю. В течение недели в садике не появлялась, поэтому откуда я буду знать о деньгах? – сомневаюсь, что до него дойдет смысл фразы.
– Самой улмной себя возолмнила? – запыхтел мальчик и толкнул меня.
Естественно, на ногах я не удержалась, но болезненный удар сзади не дал упасть. Если ударить в нос, это его хоть и разозлит, но даст пару секунд для следующего удара. До затылка вряд ли дотянусь, а вот до уха и живота спокойно. Чтобы вырубить человека, нужно со всей силой ударить по уху или в район желудка. Но как бы он не скончался от удара в живот, поэтому буду бить по уху. Но передо мной ведь ребенок.
Пока я думала, меня схватили за волосы и дернули вниз. Появившаяся обида вперемешку с глухой яростью заставила меня сжать кулак и со всей силой ударить по носу схватившего за волосы. Не стоило меня трогать, я мстительный человек. Обиды редко прощаю.
Тот мигом отпустил меня и схватился за нос, из которого начала течь кровь. Сделав подсечку, я быстро положила руку ему на грудь и надавила вниз. Мальчик упал на пол и заплакал. Силы нет, но скорость всегда была моей фишкой.
– Акира, – оставшаяся часть банды кинулась к своему пострадавшему члену.
– Саэ! – крик воспитательницы был слышен, наверное, во всем детском саду.
Злость все еще не отступала, поэтому страха перед женщиной не было. "Людей всегда надо ставить на место, даже если они понимают только грубую силу" – вспомнились слова мамы. Я поступила правильно, бояться нечего, а совесть... Извини, но в данном случае она со мной солидарна.
Я посмотрела на разозлившуюся Рэирин прямо в глаза и усмехнулась. Что ты мне сделаешь, женщина? Мой взгляд опустился ниже, и я заметила Тсуну. Его оценивающий взгляд немного охладил пыл, а улыбка и кивок вовсе привели в чувство. Я улыбнулась в ответ.
– Привет, Тсуна, – махаю ему рукой.
– Ты... – шипение женщины было как у змеи, может, она и есть змея.
Я уверена, что она все видела, но ничего не предпринимала. Савада подошел ко мне, бросил взгляд на пострадавшего и его компанию, отчего все сжались.
– Хороший удар, но добивать надо всех, – серьезность в голосе и смешинки в глазах испугали даже меня.
Это "Никчемный Тсуна"? Покажите мне идиота, который назовет его так. Мальчики вздрогнули, подскочили, подняли своего товарища и убежали в дальний угол. Остальные дети прижались к углам и стенкам. Это я произвела такой фурор или Тсунаеши такой особенный?
– Саэ, отойди от этого мон... – воспитательница осеклась.
По интонации не сложно было догадаться, что она назвала его монстром. Это она про Тсуну? Савада напрягся и сжал кулаки. Если бы меня так назвали, я бы... Я не знаю, что сделала, но обзывать так человека – это верх подлости! Меня тоже по-всякому обзывали, но не до такой степени. Даже простая "коза" и "дура" были обидными, а тут "монстр"! Злость начала возвращаться.
Я подвигаюсь к Тсуне и касаюсь рукой кулака. Мальчик вздрагивает, разжимает кулак и ошаренно смотрит на меня.
– Какое право вы имели его так обозвать? – стараюсь говорить спокойно, но злость все равно проскальзывает.
Если он тебя так достал, то почему ты работаешь в детском саду?
– Ты не знаешь, кто он. Ты не знаешь, что он сделал, этот...
Я не желаю слушать, как обзывают ребенка, поэтому криком прерываю Рэирин:
– Хватит! Мне плевать, что он сделал, но это не повод так его обзывать. Я поражаюсь, что такие люди как вы учат детей!
– Саэ, – рядом раздается растерянный голос Тсунаеши.
– Я не знаю, как ты смог запудрить мозги бедной девочке, но я не позволю тебе воспользоваться ею! – зарычала воспитательница в сторону Савады.
Перепалка начала набирать серьезные обороты. Как бы до рукоприкладства не дошло дело.
– Рэирин-сан, я сама буду решать, с кем мне общаться. Пошли отсюда, Тсуна, – хватаю мальчика за руку и веду к выходу.
Сейчас больше всего хотелось кому-нибудь врезать. Сволочь! Как она могла вообще так его обзывать? Как она вообще здесь работает? В садик вызвали мою маму. Странно, что Нана не пришла. Чем она так занята, что не приедет решать проблемы ребенка?
Рикана, увидев мои полыхающие злостью глаза, нахмурилась и первым делом поинтересовалась у нас, что случилось. И я ей все рассказала: как с меня деньги требовали, как воспитательница ничего не предпринимала и как она обозвала Тсунаеши. Теперь мама была зла. Сказав сидеть здесь, она направилась в кабинет заведующей.
–Спасибо, – шепчет Савада на ухо после того, как родительница скрывается за дверью кабинета.
– Да что она возомнила! – прикусываю язык, чтобы сдержать поток нехороших слов.
Следующие минут пятнадцать мы молчали и слушали крики мамы. В карамельных глазах я увидела грусть. Его мама не пришла, решила проигнорировать проблемы сына. Я отчетливо слышала, как Фудзуки звонила Нане.
– Пойдемте отсюда, – говорит мама, выйдя из кабинета и беря каждого из нас за руку. – Перевести в другую группу отказались, а менять садик сейчас нет смысла: осталось чуть больше месяца до выпуска, а там в школу.
В школу? В первый класс? Круто, особенно если знаю программу десяти классов. Японский я худо бедно знала, читала спокойно, наверное, бонус дали, а вот с письмом были некоторые проблемы. Думаю, в первом классе нас будут этому учить.
Дома нас накормили обедом, и мама пошла к Нане. Тсуна ушел вместе с ней, предупредив, что через три минуты вернется. А я пока чай попью, что-то пить захотелось. Делаю глоток.
– Саэ, – окликнул меня Савада, и я поворачиваюсь.
В руках Тсунаеши находился небольшой ножик, на котором можно было заметить несколько алых точек. Высохшая кровь. Я выплевываю жидкость на стол и кашляю. Откашлявшись, снова оборачиваюсь и смотрю на выжидающие глаза друга.
– Это что? – спрашиваю я, разглядывая нож.
Убить он им не убил, а вот поранить мог запросто. Но зачем он его сюда притащил?
– Меня прирезать пришел, чтобы не доставала лишний раз? – срывается с губ колкость.
– Ты не боишься? – сухим тоном спрашивает он.
– А должна? – ставлю чашку на стол и встаю со стула. – Надо его спрятать, а то вопросов потом не оберешься.
Уголки губ на лице Тсунаеши приподнимаются, и в карамельных глазах я вижу теплоту. Хороший друг поможет вынести мусор, а настоящий – вынести и спрятать труп, разве не так? Я не умею быть просто другом, если нужна помощь, я помогу, и неважно, что для этого нужно сделать.
А если честно, то что-то мне это все напоминает. Очень сильно напоминает.
Глава 3. Обещание и знакомство с Савадой Иемицу
– Ты ничего не хочешь спросить?
– Шутка или... – не заканчиваю мысль. Уверена, он догадывается о смысле последнего слова.
На мое шестнадцатилетие друзья решили меня разыграть. Пока родители гуляли по небольшому поселку, мой друг вбежал во двор с огромными от ужаса глазами и протянул окровавленный ножик, заявляя, что кого-то сильно ранил. Я вместе с двумя подругами не на шутку перепугалась, пока двое парней, за исключением Юры с ножом, сидели с задумчивыми лицами и думали, что делать.
С одной стороны, было совершено серьезное ранение, по хорошему, нужно было вызвать полицию, с другой – это был друг. Когда я предложила нож замотать, где-то тихонько закопать, молчать об этом инциденте и сменить немного внешность, дабы избежать опознания, Юра достал тряпку, вытер, как потом оказалось, краску и торжественно вручил его мне. Это была коллекционная модель кинжала. Правда, после такой шутки я долго бегала по всему двору с врученным подарком и грозилась прирезать горе-шутника.
Тсуна молчит. Я подхожу к нему и смотрю на оружие. Как и думала, краска. Если присмотреться хорошенько, то можно заметить, что она немного светлее настоящей крови. Скрещиваю руки на груди и выжидающе смотрю на еще одного горе-шутника.
