Текст книги "Веление сердец"
Автор книги: Лаура Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 18
Когда Катрин на следующий день шла к тюрьме, она была все еще окрыленной и в хорошем настроении, хотя постепенно в ней просыпался страх.
– Кассиан никогда не позволит, чтобы Катрин осталась на его месте в тюрьме, – предупредил Дэвид, когда за ужином узнал о придуманном ими плане.
После слов Дэвида Сильвана и Бенджамин уже не были так уверены в успехе предприятия и боялись, что могут возникнуть какие-либо проблемы. Катрин тем не менее твердо верила в то, что ей удастся уговорить Кассиана полностью выполнить ее план.
Сильвана решила оставить на одной из боковых улиц рядом с ратушей наемную карету, которая должна будет как можно быстрее умчать Кассиана за пределы Ноттингема.
Теперь все зависело от Катрин. Снова судьба Кассиана и ее семьи находилась в ее руках. Она тихо вздохнула, но одновременно была горда выпавшей ей ответственностью.
– Стой! Куда идешь?
Стражники, охранявшие вход в ратушу Ноттингема, скрестили свои алебарды, загораживая проход для Катрин. Ее сердце начало дико стучать, но она не позволила заметить охватившую ее панику, чуть сдвинула шляпку, которую одолжила ей Сильвана, уверенно посмотрела на стражников и потребовала строгим тоном:
– Я племянница лорда Вайдчепа и пришла исполнить последнее желание заключенного Кассиана Ардена.
Стражники тотчас разомкнули скрещенные алебарды, и Катрин вошла в холл старинной ратуши. Она надвинула шляпу, по покрою очень похожую на мужскую и настолько великоватую ей, что она едва могла удерживать ее на голове, низко на лоб, затем повернула налево и стала спускаться в подвальное помещение.
Она спустилась по узкой лестнице вниз, опираясь на стену рукой, чтобы в тусклом свете единственного факела не споткнуться на сырых ступеньках, другой рукой она поддерживала юбку и осторожно передвигала ногами, которые в этот день были обуты в слишком большие для нее сапоги Дэвида. Наконец она спустилась по лестнице и поспешила к мрачному переходу, в конце которого она услышала голоса.
От окружавшего ее запаха в горле и груди начало саднить – пахло сыростью, человеческими экскрементами, могильными червями, страхом и отчаянием. Когда она добралась до комнаты, в которой сидели стражники, она вынуждена была обратить на себя внимание громким кашлем. Один из стражников, сложив руки на животе и опустив голову на грудь, громко храпел, другой уткнулся лбом в тарелку и обеими руками держался за кувшин, содержимое которого явно было из ближайшей пивной.
Ей пришлось еще раз громко откашляться, прежде чем один из стражников поднял голову, уставился на нее тупым взглядом и недовольно спросил:
– Что вам здесь нужно? Как вы вообще сюда спустились? Это городская тюрьма, а не портняжная мастерская.
Катрин кивнула и одарила обоих мужчин, которые постепенно просыпались, дружелюбной улыбкой.
– Господа, я знаю, где я, это можно заметить и, фу, – она капризно прижала руку к носу, – это можно также почувствовать. Мне кажется, что запах ударяет мне прямо в желудок.
– Что вы хотите? – повторил стражник, голова которого все еще лежала на столе.
– Я леди Катрин Журдан и пришла, чтобы проститься с моим соседом и другом детства перед тем, как ему завтра вынесут смертный приговор.
Стражник кивнул и торжественно сказал:
– Нам сообщили о вашем визите.
С трудом и постанывая, он поднялся, снял с гвоздя, вбитого в стену, связку ключей и сделал пару шагов в направлении Катрин.
– Следуйте за мной, – приказал он и двинулся вдоль длинного темного коридора, с левой стороны которого находилось несколько маленьких камер. Большинство из них были пусты, но в одной из них Катрин заметила молодого человека, который лежал в углу на грязном полу и спал.
– Вор, – невозмутимо объяснил стражник. – Завтра ему отрубят руку из-за его преступлений.
– О, – закатила глаза Катрин, – но он, должно быть, это заслужил.
Однако сердце ее сжалось от сочувствия. Наконец они добрались до конца коридора, и Катрин чуть не вскрикнула, когда увидела Кассиана.
Так же, как и вор, он спал в углу на голых камнях. Он лежал, скрючившись и обняв себя руками, чтобы хоть чуть-чуть защититься от холода и влаги. Вода стекала тонкими ручейками по стенам, из ведра в углу шел невыносимый запах. Рядом с Кассианом стояла оловянная миска с клейкой кашей, Катрин, даже если бы очень хотела, то не смогла представить себе, что она съедобна. Худая крыса со струпьями на шерсти, казалось, была другого мнения, потому что она с удовольствием ела из чашки, не обращая внимания на лежащего рядом человека.
Стражник со звоном перебрал ключи на связке, но Кассиан даже не пошевелился, затем стражник открыл дверь, втолкнул Катрин в камеру, закрыл за ней дверь и сказал строгим тоном:
– Я даю вам четверть часа, как только часы на ратуше пробьют, я приду и выведу вас отсюда.
Он зевнул, и Катрин не поняла, случайно или нарочно, потому что его рот раскрылся так широко, что она могла пересчитать все его зубы. Затем он повернулся и ушел.
– Кассиан, – тихо позвала Катрин и торопливо шагнула к нему. Она погладила его по голове, ощутила, насколько холодна его кожа и как он продрог.
Он открыл глаза, взгляд у него был пустым, но как только он узнал Катрин, жизнь снова вернулась к нему. Он сел и схватил ее за руки.
– Катрин, как ты сюда попала? Что ты здесь делаешь?
Она пожала плечами и слегка улыбнулась.
– Дела у меня не здесь, а поблизости, – ответила она бодрым голосом. – Я подумала, что могла бы еще раз спасти тебе жизнь. Боюсь только, как бы это не сорвалось.
– Как? Что?
Катрин стала серьезной.
– Кассиан, у нас мало времени, завтра тебя приговорят к смерти и приговор тут же приведут в исполнение. Я пришла, чтобы предотвратить это. Мы сейчас поменяемся платьями. Быстро, поторопись, снимай свою рясу, закутывайся в мой плащ и накинь капюшон на голову. Я лягу на пол и накроюсь рясой, тут довольно темно, и с первого взгляда никто не поймет, кто из нас мужчина, а кто женщина. Как только ты будешь готов, я позову стражников. Едва они придут, мы притворимся, что ты я, а я ты. Они выведут тебя отсюда, и ты будешь делать то, что они тебе скажут, на улице тебя ждет карета. В ней ты найдешь свежее белье и немного провизии. Кучер как можно быстрее увезет тебя из города, но потом тебе придется выкручиваться самому.
– Нет, – Кассиан среагировал, как и предсказал» Дэвид. – Я ни в коем случае не оставлю тебя в этой дыре, если по воле Божьей я завтра умру, то я покорюсь моей судьбе.
– Глупости, – возразила Катрин. – Бог не имеет с этим ничего общего. Твоей смерти хочет только сэр Болдуин. Если тебя больше не будет на этой земле, он сможет без опасения владеть украденным имением и мной. Ты же этого не хочешь, Кассиан? Итак, делай то, что я тебе говорю. Ради Бога, поторопись. У нас действительно мало времени.
Наконец Кассиан понял, он обнял Катрин.
– О, если бы ты знала, как я тебя люблю, – прошептал он. – Если бы ты знала, какое страдание мне причиняет то, что я не могу о тебе заботиться и любить тебя так, как ты этого заслуживаешь. – Затем внезапно он стал серьезным, и Катрин увидела по его глазам, как он тронут. – Знать тебя и любить тебя – самое великое счастье на этой земле, – сказал он, а Катрин подумала, что сейчас не самое подходящее время для любовных признаний.
– Кассиан, ты моя жизнь, но если ты хочешь ею оставаться, поторопись.
Она сбросила с себя плащ и осталась стоять перед ним в простом сером платье, которое она позаимствовала у служанки и которое по цвету подходило к рясе Кассиана. Она сняла сапоги и бросила их Кассиану, который стоял босыми ногами на полу. Затем она легла и расправила юбку так, что она на первый взгляд была похожа на рясу. Волосы она спрятала под шляпой, из-под которой не выбивалось ни одной пряди. Она чуть разворошила солому, затем подождала, пока Кассиан наденет сапоги и плащ, а потом крикнула визгливым голосом:
– Стражники, идите сюда, мне кажется, что произошло несчастье.
Вскоре они услышали быстрые шаги, которые приближались к ним. Оба стражника подбежали к тюремной камере, и Кассиан, одетый в плащ, сжавший плечи и чуть сгорбившийся, чтобы больше быть похожим на женщину показал им на фигуру в углу. Искусственным тонким голоском он пропищал:
– Он в обмороке, я думаю, он умирает.
Один из стражников торопливо открыл дверь, потом они оба ввалились в камеру, один из них подскочил к ведру с водой, которое стояло в углу, и вылил на голову лежащему, в то время как другой схватил Кассиана за руку и сказал:
– Идите отсюда, вам здесь нечего делать.
Кассиан не заставил его повторять дважды. Буркнув: «Всегда к ваши услугам, господа», он со скоростью ветра исчез из тюрьмы, а Катрин еще некоторое время продолжала стонать на полу до тех пор, пока его шаги не затихли вдали.
Затем, когда один из стражников схватил ее за грудь, чтобы определить бьется ли ее сердце, она вскочила на ноги, отвесила ему звонкую пощечину и закричала:
– Прочь лапы от меня! Что на вас нашло? Я пожалуюсь моему дяде, верховному судье, лорду Бенджамину Вайдчепу, что вы так бесцеремонно распускали свои руки!
Стражники замерли, как будто их поразила молния. Прошло несколько минут, пока они не поняли, что сами вытолкали из тюрьмы самого крупного преступника из тех, которые когда-либо находились в Ноттингеме.
Недоверие на их лицах сменилось нескрываемым ужасом. Они огляделись и со всех ног, как будто получили команду, бросились из тюрьмы за беглецом, который в этот момент уже ехал в карете. Катрин они оставили там, где она была.
Она поправила платье, шляпку и босиком, потому что она отдала сапоги Дэвида Кассиану пошла по темному коридору, пробежала через холл ратуши и свободно вздохнула только тогда, когда наконец оказалась на улице. Сильвана, Летиция и Дэвид уже ждали ее.
– Быстренько одевай туфли, а то простынешь, – приказала Сильвана и протянула племяннице пару изящных, отделанных мехом кожаных туфель. Дэвид укутал ее плащом поверх мокрого платья, а Летиция сняла грубую мужскую шляпу с ее головы и заменила ее красивой женской шляпкой.
– Все в порядке? – спросила Катрин, пока другие ухаживали за ней.
Сильвана хихикнула.
– Вот это была картина, сильный и высокий мужчина, согнувшись, бежал в дамском плаще так быстро, как воришка с курицей от курятника. Он чуть не растянулся в луже, к счастью, наш кучер сумел его вовремя подхватить и втащил в карету.
Дэвид тоже засмеялся.
– На стражников тоже стоило посмотреть, едва только карета свернула за угол, как они сломя голову выскочили из ратуши и бросались в разные стороны, пока сообразили, что Кассиан бесследно исчез, затем они постояли какое-то время, один чесал в затылке, второй тер подбородок, пока наконец, опустив головы, они не отправились назад в ратушу, чтобы сообщить о происшествии.
– Да, – согласилась Летиция. – Лорд Вайдчеп был так дружелюбен, что оставил окно своего кабинета открытым, и я уверена, что мы скоро услышим, что там произойдет.
Она не успела закончить фразу, когда над всей площадью разнесся голос судьи:
– Что вы говорите? Вы, идиоты, выпустили Кассиана Ардена по ошибке? Я этому не верю!!! Даже городские стражники не могут быть такими глупцами!!!
– Но мы хотели только… – услышали они заикающийся голос одного из стражников.
– Тихо! – как раскат грома на площади прогремел голос Бенджамина Вайдчепа. – Вон отсюда, иначе я за себя не отвечаю!
Они услышали, как хлопнула дверь и воцарилась тишина. Несколько минут спустя они увидели у окна лорда Вайдчепа. Он не удостоил маленькую группу ни единым взглядом, захлопнул окно и исчез в комнате.
– Итак, – Дэвид потер ладони и обнял одной рукой Летицию, другой Катрин. – Я думаю, что нам в данный момент нечего больше делать в Ноттингеме, кроме того, я думаю, что мы несколько злоупотребили гостеприимством наших дяди и тети, что пора бы, в конце концов, дать им от нас немного отдохнуть.
– Ах, – чарующе улыбнулась леди Сильвана. – Не стоит об этом беспокоиться.
– В любом случае, – продолжал Дэвид, – завтра, рано утром, мы поедем обратно в замок Журданов и посмотрим, не натворил ли сэр Болдуин Гумберт и там какой-либо беды. Кроме того, я очень надеюсь, что ты, дорогая Сильвана, быстро оправишься от нашего беспокойного визита и сможешь приехать вместе с дядей Бенджамином на мое бракосочетание с Летицией.
Последнее, что сказал Дэвид, вызвало, конечно, целый ряд восторженных восклицаний и сердечных объятий, в которые заключали будущую пару.
– Я так рада за вас, – ликовала Сильвана. – Летиции много пришлось пережить, и я от всего сердца желаю ей счастья. – Она с легкой задумчивостью посмотрела на живот дочери портного, а затем еще раз доказала свою доброту, положив руки на плечи молодой женщине и заявив с большой теплотой: – И еще больше я буду радоваться, когда ты сделаешь меня крестной твоего ребенка. Я абсолютно уверена в том, что Дэвид станет великолепным отцом.
– Вы… вы полагаете, что вам нисколько не помешает, что я попала в такое положение? – выдавила Петиция, вся покраснев.
Сильвана покачала головой.
– Конечно, нет, моя дорогая, ты совсем в этом не виновата, ребенку в твоем животе не надо искать себе отца, ты сама нашла его, и это самое важное. Добро пожаловать в нашу семью, Летиция Фезер, и если ты еще раз обратишься ко мне на «вы», то я пожалуюсь на это твоему будущему мужу и не проявлю щедрость со свадебным подарком.
Катрин лежала в постели, но заснуть не могла. Как она не радовалась за Летицию и своего брата, как ее не успокаивала мысль о том, что Кассиан в безопасности, мысли о будущем настолько тяжело давили ей на сердце, что она, не находя покоя, вертелась с боку на бок.
Нет, все было не в порядке, совсем наоборот. Жизнь Кассиана была спасена, но что с ним будет дальше? Пойдет ли он бродить по другим графствам Британии, проповедовать дальше и звать всех обездоленных строить Новый Свет в Америке? Последует ли он за Джорджем Фоксом, которому удалось вскоре после ареста Кассиана уехать в Шотландию? Оставит ли сэр Болдуин его в покое или же и дальше будет угрожать его жизни? Катрин тяжело вздохнула. Как только она сможет прожить один-единственный день под одной крышей с человеком, которого ненавидит всем сердцем? Когда же наконец ситуация в Англии так изменится, что можно будет притянуть всех негодяев вроде сэра Болдуина к ответу за все совершенные ими преступления?
О, она так тосковала по Кассиану. Сердце ее сжималось от горя. Во всем теле она ощущала боль от того, что они не вместе. И только сейчас ей стало совершенно ясно, что, возможно, она никогда больше не увидит Кассиана снова. Она чувствовала себя покинутой и людьми, и Богом и свернулась клубочком. Она потеряла больше, чем любимого, весь смысл ее жизни уехал сегодня в карете вместе с ним. Ею овладело такое безутешное горе, что исхода от него не было.
«Я выполню мое обещание, – подумала она. – Я позабочусь о том, чтобы с Джонатаном ничего не случилось. Я буду танцевать на свадьбе Дэвида, приветствуя Летицию как сестру. Я сделаю все, что необходимо, чтобы помочь моей семье, но потом, когда все будет сделано, я хотела бы обрести покой и для себя».
Она лишилась и сил, и мужества. Катрин больше так не могла. Она отдала все, что у нее было. Она чувствовала себя опустошенной, весь свет перед ней превратился в серую пелену.
Сегодня для освобождения Кассиана ей удалось собрать все свои силы, но на большее она была просто не в состоянии. Она устала. Устала от жизни, и она знала, что будущее ей готовит лишь унижение и черные дни с сэром Болдуином Гумбертом.
Она подумала о своей матери, которая страдает уже годами, об отце, который изо дня в день борется за семью и при этом становится все старее и утомленнее.
Она представляла его озабоченное лицо перед собой и пыталась вспомнить, когда она видела его в последний раз смеющимся от всего сердца. Она думала о Дэвиде и Летиции, для которых еще было возможно найти в этой жизни немного счастья. Она знала, что они всегда приютят у себя Джонатана. Только для нее больше не было дома. С тех пор, как Кассиан уехал, у нее больше уже ничего не было.
«Я бы охотно умерла, – подумала она. – Потому что, умерев, я была бы с ним и никогда бы его не покинула. Когда я выйду замуж за Болдуина, то сделаю все, что в моих силах и в моей власти. В день моей свадьбы я оставлю этот мир, чтобы навсегда быть с Кассианом».
«Я умру, добровольно умру», – решила она, и эта мысль немного утешила ее.
Часть третья
Глава 19
Вся страна говорила о послании, которое было направлено королю Карлу Второму, находящемуся в изгнании в Брюсселе. Если он объявит всеобщую амнистию, гарантирует свободу совести и оставит конфискованные владения в руках их нынешних владельцев, то ничто не мешает его возвращению на трон Англии.
Карл Второй переехал в Бреду в Голландском Брабанте и подписал там соглашение, в котором в основном принимал условия, но более точную их разработку предоставил парламенту. Он настаивал только на наказании тех, кто спланировал покушение на Кромвеля. В том случае, если ответчики были мертвы или бежали, дети и внуки должны были отвечать за преступления своих родителей или бабушек и дедушек. Этим он приобретал симпатии пуритан и сторонников Кромвеля. Приязнь тех, кто в последние годы стали богатым средним сословием и без чьих денег он не мог обойтись.
Сэр Болдуин Гумберт повсюду имел глаза и уши и самым лучшим образом был информирован о происходящих событиях в Лондоне. Он одним из первых узнал об этом, едва только послание короля Карла Второго прибыло в Лондон.
Он сидел за письменным столом в кабинете замка, который раньше принадлежал Арденам и потирал руки. Его лицо блестело от удовольствия, как кусочки сала на сковородке. Он с высокомерием поднял руки, оглядел комнату и сказал:
– Все это принадлежит мне. Все мое. Никто не может у меня это отобрать. Да здравствует король!
Затем он скользнул взглядом по роскошным коврам, украшавшим стены, встал, прижался щекой к одному из самых красивых из них и нежно погладил его рукой.
– Все принадлежит мне. Все. Все. Все, – прошептал он, несказанно радуясь тому, что сумел завладеть чужим состоянием. – Все принадлежит мне, и у меня будет еще больше. Никто не вернет меня в прошлое, скоро, очень скоро, король сделает меня лордом. Скоро имение Журданов тоже будет принадлежать мне. Оно нужно мне, чтобы обладать самым большим имением в Ноттингеме. Налоги, которые я буду платить королю, так велики, что он должен будет сделать меня лордом. Происхождение Катрин поможет мне. В конце концов она леди и захочет, чтобы ее дети также наследовали этот титул, а потом она будет мне не нужна. Я уже совсем потерял терпение с этой пустой, вечно противоречащей мне шлюхой.
Он услышал шаги в коридоре, резко выпрямился, накинул на себя свой простой черный камзол, расправил плечи, выражение его лица мгновенно сложилось в мину богобоязненного строгого хозяина.
– Войдите, – приказал он когда в дверь постучали. Вошла худая служанка с костлявым лицом и опущенными вниз уголками рта.
– Что случилось?
– Я хотела спросить, чем господин сегодня будет обедать? На кухне ничего нет, только один мешок с пшеном. Мне нужен ключ от кладовых и погреба, где лежат яйца, масло, сало и мясо, – в словах служанки слышалось упрямство, она помолчала, а затем продолжила: – Ваши люди начали ворчать. Уже десять дней они не видели даже кусочка мяса. Кто хорошо работает, должен хорошо есть. Я позволила им заглянуть на пустую кухню, точно так, как вы мне приказали, но они мне не верят. Они знают, что у вас давно есть другие кладовые, которые вы скрываете.
– Это ты проболталась, женщина? Не можешь держать свой язык за зубами? – прикрикнул сэр Болдуин на худую служанку, отшатнувшуюся от его слов, словно от удара.
– Я ничего не говорила. У людей есть свои собственные головы. У них есть глаза, чтобы видеть, что крестьяне телегами привозят вам самые лучшие продукты. Кто хорошо работает, говорят они, должен хорошо есть.
В другой момент сэр Болдуин влепил бы служанке пощечину, он ненавидел противоречия и не оставлял ни одного ненаказанным, но сегодня он был в хорошем настроении. Его губы скривились в гримасе, напоминавшей улыбку.
– Ну, – сказал он и сложил руки на животе. – Мои люди должны жить хорошо. Я великодушный человек. Сегодня на обед дай каждому половину свиной сосиски.
Служанка сделала книксен и хотела идти, но сэр Болдуин удержал ее.
– Я – добряк, хочу всем только хорошего, даже моим соседям, пошли слугу самого слабого, какой у нас есть, к Журданам и прикажи сообщить, что я приглашаю их сегодня вечером на ужин. Малыша пусть тоже захватят с собой, а затем зарежь петуха, отправь кого-нибудь на речку наловить форелей и испеки пирог, но возьми для него сало и приправы, чтобы было не слишком вкусно. Хорошее масло из кувшина не используй.
Он взял связку ключей со своего письменного стола и протянул ее служанке.
– Вот, и смотри, чтобы за тобой никто не шел.
Служанка опять сделала книксен и хотела идти, однако сэр Болдуин снова удержал ее.
– Возьми себе яблоко за свою верную службу, возьми его из корзины рядом с дверью, там лежат яблоки с гнилыми боками.
На этот раз служанка не сделала книксен, в ее словах «спасибо, господин» слышалось презрение, но сэр Болдуин никогда не утруждал себя тем, чтобы вслушиваться в тон голоса своих слуг.
– Что заставило вас оказать нам честь своим приглашением? – спросил лорд Артур с легкой насмешкой. – Что случилось, сэр Болдуин? Вас назначили лордом-протектором или на ваших полях нашли золото? Для такого богобоязненного человека, который отказывается от всех благ этого мира, крайне удивительно устраивать небольшой праздник без всякого повода.
– Что вы, лорд Артур, все мы грешники перед лицом нашего Господа, – он понизил голос и лукаво подмигнул. – Такой человек, как я, тоже любит иногда себя побаловать.
– Вероятно, не без основания, – предположила леди Элизабет, насмешливо подняв брови.
– Человек моего положения действительно ничего не должен делать без основания, в этом вы правы, миледи, но для родителей моей будущей жены и, конечно же, для моей невесты мне ничего не кажется слишком дорогим.
Катрин, которая до этого молчала и крепко держала за руку маленького брата Джонатана, бросила оценивающий взгляд на скудно накрытый стол.
– Это видно с первого взгляда.
– Теперь прошу к столу, – не позволил сбить себя с толку Болдуин и даже хлопнул в ладоши, как придворный капельмейстер. – Потом мы сможем обсудить все наши дела.
– Что вы хотите обсудить? – спросил лорд Артур час спустя. Во время обеда он несколько раз с любовью и озабоченностью посматривал на своего младшего сына Джонатана. С тех пор как им передали приглашение непременно приехать с Джонатаном, он спрашивал себя, что планирует в качестве следующего шага негодяй Болдуин. Он был уверен, что на этот раз дело коснется Джонатана.
Болдуин вытер свои постоянно влажные губы салфеткой и с удовлетворением откинулся на стуле.
– Как вы, вероятно, слышали, король принял условия своего возвращения, а подробную разработку данного документа поручил парламенту. Это значит, и совершенно справедливо, что конфискованные владения остаются у их сегодняшних владельцев. Я являюсь и остаюсь законным хозяином бывшего имения Арденов, к которому принадлежит также и часть имения Журданов. Что вы скажете по этому поводу, лорд Артур?
Он наклонился вперед, его лицо издевательски искривилось, когда он заметил, что лицо лорда Артура стало пепельно-бледным. У него не было таких хороших связей с Лондоном, и он, конечно же, еще не слышал о последних событиях, но если то, что сэр Болдуин только что сказал верно, тогда, в эту секунду, весь мир для него разрушился. До этого у него оставалась надежда на какую-то справедливость, с возвращением короля связывался единственный шанс получить назад свои владения, но теперь и эта тень надежды исчезла, семейство Журдан обречено было потерпеть полный крах или же оказаться на милости сэра Болдуина.
– Ну, – произнес лорд Артур, он выпрямился с таким достоинством, какое только еще можно было сохранить в подобной ситуации. – Я уверен, что парламент будет действовать в интересах всех англичан.
– Верно, верно и наш король – король всего народа, – подтвердил сэр Болдуин и ласково похлопал по руке маленького Джонатана. – Это еще не все, доброта и милосердие нашего великого короля Карла Второго не знает границ. Он объявил генеральную амнистию.
При этих словах он не отрывал взгляда от леди Элизабет. Он заметил, как напряжение покинуло ее лицо и она начала слабо улыбаться, с любовью поглядывая на своего малыша.
Для сэра Болдуина настал подходящий момент, чтобы продолжить:
– Лишь немногие сожалеют о том факте, что те, кто покушались на жизнь Кромвеля, не подлежат всеобщей амнистии. Долгом каждого гражданина является донести об этих лицах и выдать даже их детей и внуков.
Лицо леди Элизабет побелело, так побелело, что можно было опасаться, что она может упасть в обморок. Ее руки, как птицы со сломанными крыльями, задвигались по столу и никак не могли остановиться. Лорд Артур вскочил и протянул своей жене стакан воды. Катрин бросала взгляды, полные жгучей ненависти, в направлении своего будущего супруга и сказала голосом, полным презрения:
– Бог накажет вас, сэр Болдуин, и я надеюсь, что я еще увижу этот день.
Леди Элизабет постепенно успокоилась. Она холодно и строго посмотрела на Джонатана и сказала:
– Я нахожу, что тебе следует пойти на конюшню и посмотреть маленького жеребенка, который здесь родился неделю назад, бесконечно добрый сэр Болдуин тебе это непременно разрешит.
Джонатан, который никогда не видел свою мать в таком состоянии, боязливо взглянул на отца. Он не понимал, что здесь сейчас происходит. Его никогда не приглашали в гости вместе со взрослыми, но уж если его позвали, он совсем не хотел никуда уходить, хотя взрослые внезапно стали какими-то странными.
– Делай то, что тебе сказала мать, малыш, – приказал также лорд Артур и настойчиво показал рукой на дверь.
Джонатан против своей воли встал и вышел. Когда он вышел за дверь, лорд Артур спросил:
– Что это значит, Болдуин? Вы уже отняли у нас все, что у нас было, наша дочь обещана вам. Вы хотите еще и сына? Разве вам не хватает того, что вы полностью уничтожили клан Арденов?
– Потише, милорд, не я погубил клан Арденов, они сами себя погубили, они были государственными предателями и получили то, что заслужили, и вам, лорд Журдан, еще повезло, что с вами не произошло того же самого.
– Что вы хотите от Джонатана? – спросил лорд Артур, и голос его прозвучал предостерегающе и хрипло.
– Мне нужен мальчик на конюшне, – объяснил сэр Болдуин с ничего не выражающим лицом. – Мальчик в возрасте вашего сына, который будет помогать конюху. Он будет жить у меня. Я предоставлю ему место на сеновале, а также здоровое и полезное питание.
– НЕТ! – Слова леди Элизабет прозвучали, как крик. – Нет, вы не получите Джонатана, скорее я буду служить у вас помощником конюха, чем мой сын проведет хотя бы одну ночь под вашей крышей.
– Как вы хотите, – было все, что на это сказал сэр Болдуин. Он пожал плечами и отпил пару глотков из своего стакана. – Скоро я снова буду в Лондоне, король и новый парламент, безусловно, обрадуются, когда кому-нибудь удастся разоблачить еще одного из участников покушения на Кромвеля.
– Почему? – спросила Катрин, лицо которой также чрезвычайно побледнело. Она сжала свои кулаки так сильно, что даже ногти побелели, – Почему, сэр Болдуин? Какая вам от этого выгода? Вы злитесь и не можете вынести, что вблизи вас живут люди, которые любят друг друга, заботятся и поддерживают друг друга, не так ли? Вы завидуете и злитесь, что у кого-то есть привязанности, поэтому вы желаете разрушать все, что только можете? Вы никогда не любили?
– Любовь, ах, моя милая, любовь, – сэр Болдуин чуть не сплюнул. – Любви среди людей не существует, каждый любит только самого себя. Когда люди говорят о любви, они в лучшем случае имеют в виду заключение союза с определенной целью, а в худшем, они говорят о животных инстинктах, которые в них играют. Любовь – я сейчас рассмеюсь, – есть только одна любовь, и эта любовь к Богу.
Он повернулся к Катрин, которая сидела рядом с ним. Его лицо стало темно-красным, рот сжался в тоненькую линию, глаза сузились. Катрин испугалась выражения его лица. Он источал ненависть и неудержимую ярость, причины которых она не знала.
– Если уж мы перешли к теме любви, то позволь тебе сказать, любезная Катрин, что именно ты определила изменение в судьбе своего маленького брата, – цинично продолжил сэр Болдуин.
– Что вы имеете в виду? Разве я виновата в том, что вы настолько злы?
– О, какие грубые слова из такого нежного ротика. Нет, моя дорогая, все мои действия вызваны желанием установить справедливость. Ты, дражайшая Катрин, позаботилась в Ноттингеме о том, чтобы Кассиан Арден, осужденный за свои преступления на смерть, бежал и не мог быть казнен. С твоей помощью он избежал справедливого наказания, но если ты позаботишься о том, чтобы он снова объявился, Джонатан сможет остаться у своей матери, если ты этого не сделаешь, то вскоре из Лондона прибудут должностные лица, которые захотят с ним поговорить, сначала только поговорить.
Катрин при этих словах вскочила. Из ее глаз блистали молнии.
– Кассиан или Джонатан. Один из них должен умереть. Вы хотите этого, не так ли?
– Что касается меня, я неохотно проливаю чужую кровь, признаюсь, мне будет жаль передавать такого малыша палачу, однако я обязан подчиняться законам, издаваемым парламентом. Парламент заботится о том, чтобы в Англии царили право и порядок.
Лорд Артур кивнул, на его лбу выступили крошечные капельки пота. Он так сжал свои зубы, что подбородок у него заострился.
– Кассиан или Джонатан, говорите вы, ничего более худшего придумать и предпринять против вашей будущей супруги вы не смогли.
– Я уже сказал вам некоторое время назад, что требую от нее покорности, поскольку вы, лорд Артур, не можете этого добиться, я вынужден сам этим заниматься. Вы сами несете вину за то, что сейчас происходит.
После этого ужасного упрека заговорила леди Элизабет, которая до этого сидела молча на краешке стула. Казалось, что она внезапно постарела на несколько лет, под глазами у нее залегли темные тени, лицо стало серым и морщинистым, даже ее осанка изменилась, ее плечи и спина согнулись, как будто на них давил непосильный груз.
– Я не знаю, почему вы хотите погубить нашу семью, сэр Болдуин, назовите нам причину, если мы вас поймем, то уверена, что сумеем найти общее решение, сила слова всегда и всюду превосходила силу кулаков.
