Текст книги "Веление сердец"
Автор книги: Лаура Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Извините, – обратилась она робко к подручным и поправила простенький платочек на своей груди. – Мой муж заболел, и я ищу врача, мы недавно в городе, не могли бы вы мне сказать, где мне его найти.
– Вы ищете врача? Здесь, в Сохо?
Младший из подручных засмеялся.
– Не похоже, чтобы ты могла оплатить врача.
– Ну, тогда мне помогла бы знахарка или цирюльник.
Старший, явно посочувствовав Катрин, сказал:
– Иди вниз, поверни у следующего угла налево и дойди до конца переулка. На правой стороне находится бедная хижина, она принадлежит старой Меган, она знахарка и помогла уже многим.
– Я благодарю вас, – пробормотала Катрин и заторопилась дальше. Наконец она добралась до нужной хижины, затаив дыхание, она постучалась. Прошло некоторое время прежде, чем она услышала за жалкой деревянной дверью какой-то шорох.
– Иду, иду, не надо так громко стучать ночью, соседи хотят спать.
В конце концов дверь открылась, и Катрин испугалась. Перед ней стояла старая женщина, вся сгорбленная, жидкие седые волосы были заплетены в тонкую косичку, свисавшую ей на грудь. Лицо было покрыто оспинами.
– Что ты хочешь? – голос ее на этот раз прозвучал так тепло и дружелюбно, что Катрин чуть не расплакалась.
– Мой муж болен, у него горячка, но перевязки не помогают. У него воспалилась рана на плече.
Старуха кивнула.
– Края раны покраснели и воспалились? Рана пахнет гнилью? У твоего мужа холодный пот?
– Да, – ответила Катрин. – Все точно так.
– Тогда поможет только перевязка с могильными червями.
– С могильными червями? – подавленно спросила она и вздрогнула. Старуха кивнула.
– Могильные черви сожрут гнилое мясо, и яд не будет больше распространяться по всему телу.
Катрин беспомощно пожала плечами.
– Но откуда мне взять могильных червей?
Старуха громко засмеялась.
– Как откуда? С кладбища, конечно.
Катрин испуганно подняла руки.
– Нет, нет, я не пойду ночью на кладбище, подобный поступок грех, нельзя нарушать покой мертвых.
Старуха недоуменно подняла брови и собралась закрыть дверь.
– Как хочешь, – сказала она. – Если твой страх сильнее твоей любви, тогда я ничем не могу тебе помочь.
– Остановитесь, подождите, я пойду на кладбище. Я сделаю все, что потребуется, если только вы сумеете поднять на ноги моего мужа.
Старуха кивнула, довольно проворно нырнула в свою хижину и вскоре появилась с маленьким кувшином и ложкой.
– Сюда, – приказала она. – Внутрь кладбища мы не можем зайти, мы должны копать за пределами стены.
Катрин сглотнула.
– Вы имеете в виду там, где лежат самоубийцы, нарушители брака, повешенные, обезглавленные и сожженные на эшафоте?
– Именно там, детка.
Она посмотрела в лицо Катрин и увидела, что ту всю трясет.
– Не надо бояться, малышка, это были такие же люди, как мы. Их души сейчас у Господа. Здесь, внизу, не осталось ничего, кроме их пустых оболочек.
Катрин храбро сглотнула, а спустя совсем немного времени она уже стояла на коленях и рылась в темной сырой земле. Ей пришлось долго копать и при этом снова ранить свои больные руки, пока она наконец наткнулась на червей.
– Не пугайся, девочка, где есть могильные черви, находится гнилое мясо, а где есть гнилое мясо, там есть и кости.
Старуха стояла рядом с Катрин и светила ей фонарем. Катрин задрожала. Вытерев мокрый лоб, она продолжала копать дальше. Уже вскоре она наткнулась на что-то, похожее на руку. Катрин подавила крик, прикусила губу, стараясь думать только о Кассиане. Никогда и ничего более ужасного в своей жизни ей не приходилось делать. «Я ковыряюсь руками в трупах, – подумала она, – я хуже палача, я совершаю смертный грех, если бы не Кассиан, я бы никогда такого не сделала». Тошнота подступала к горлу; но она вынуждала себя сдерживаться. Ее чуть было не вырвало, но тем не менее она взяла себя в руки. «Бог является Богом не только живых, но и мертвых, – твердила она про себя. – Он не будет против того, что я копаю его поле». Однако время, которое потребовалось ей, чтобы накопать столько червей, сколько надо было для старухи, показалось ей бесконечным. Наконец старая женщина открыла свой беззубый рот и пробормотала:
– Хватит, малышка, на первый раз хватит.
Катрин засыпала землю обратно, затем встала, стряхнула грязь со своего платья и, плотно сжав губы, пошла со старухой в маленькую комнатку в одном из убогих переулков Сохо, где они жили с Кассианом.
Она дрожала всю дорогу, но прогоняла из головы любую мысль о пережитом кошмаре. «Я люблю Кассиана, вот и все, – думала она, – он должен выздороветь, для этого я сделаю все, что нужно». Однако собственные руки казались ей такими грязными, что Катрин чувствовала отвращение к самой себе. Ей казалось, что этими руками, копавшимися в могилах преступников, она испачкает все, к чему только прикоснется. Старуха словно прочла мысли Катрин.
– Протри свои руки уксусом, если тебя тошнит, но не забудь: мы созданы из земли и снова уйдем в землю, для твоей тошноты нет никакого основания. Ты, может быть, спасла жизнь своему мужу. Никакого греха ты не совершила.
Едва только они вошли в комнату, как Катрин сразу окунула свои руки в уксус с водой. Раны на ее ладонях обожгло сильно, из глаз полились слезы, но она не обратила на них внимания.
Кассиан лежал на постели в той же позе, как его оставила Катрин. Его дыхание было прерывистым, лоб покрывали капельки пота.
– Помоги мне его повернуть, – сказала старуха, пощупав его лоб. – Мы должны поторопиться, вполне возможно, времени у него осталось совсем немного.
При этих словах слезы опять брызнули у Катрин из глаз.
– Господи Боже, пожалуйста, не дай ему умереть, – умоляла она. Так осторожно, как только она могла, она вместе со знахаркой повернула тяжелое тело Кассиана так, чтобы он лежал на животе. Старуха осмотрела рану.
– Дай мне полоску ткани, – сказала она. – Быстренько, девочка.
Катрин оторвала, как и Кассиан до этого для ее рук, кусок от нового покрывала и протянула его старухе. Знахарка открыла кувшин и вытрясла червей на ткань. Когда ткань была прижата к ране, Катрин содрогнулась. Ей показалось, что ее сердце вот-вот разорвется.
Она погладила его волосы, покрыла его спину поцелуями в то время, как слезы текли по ее щекам.
– Возьми остатки ткани и окуни их в холодную воду, – приказала старуха и посмотрела на Катрин взглядом, полным сочувствия. – Заверни его в ткань, чтобы спадал жар, как только ткань нагреется, снова окуни ее в воду.
Катрин послушно кивнула.
– Вы думаете, он выздоровеет? – робко спросила она.
Старуха посмотрела на нее долгим взглядом.
– Я не знаю, дитя, – сказала она наконец. – У него гангрена, не все его тело еще поддалось ей, еще есть надежда, позаботься о том, чтобы спал жар, и, если ты можешь… – Она бросила на Катрин взгляд, полный сострадания, – то дай ему пару яиц, мясо и молоко были бы тоже не лишними, но это невозможно, не так ли?
Катрин печально покачала головой.
– Я попробую сделать все, лишь бы только помочь Кассиану.
– Может быть, у тебя есть родственники, которых ты можешь попросить о помощи, – посоветовала старуха.
Катрин вновь покачала головой.
– У меня никого больше нет, Кассиан все, что у меня есть.
Старуха проницательно посмотрела на нее и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала и проговорила только:
– Я буду за вас молиться, завтра я снова зайду к вам, и, кто знает, может быть, мне перебежит дорогу курица, которая прямо передо мной потеряет яйцо. – Она еще раз ободряюще погладила Катрин по руке, потом ушла, оставив молодую несчастную пару вдвоем.
Глава 6
Всю ночь Катрин дежурила около Кассиана. Глаза у нее слипались от усталости, но она снова и снова ощупывала его лоб и неутомимо меняла повязку. Она старалась не смотреть на кусок ткани, закрывавший его плечо. Мысль о том, что могильные черви едят его мясо, заставляла ее все время вздрагивать.
Чтобы не заснуть, она молилась, беспрерывно бормоча:
– Господи Боже, пожалуйста, вылечи Кассиана, пожалуйста, Господи Боже.
Осторожно и заботливо она гладила ему спину, касалась его горячего тела.
Вдруг он застонал, его лицо исказилось, и он сжал кулаки.
– Все будет хорошо, дорогой, – успокаивающе прошептала Катрин и убрала с его лица мокрую прядь волос.
Она забылась коротким сном, когда уже начало светать. Она сидела на краю постели, опустив руки на колени, а подбородок на грудь и видела сон.
Она была дома, в замке Журданов, ярко светило солнце. Она видела, как бежит по лугу в белом платье, волосы развеваются за спиной волнистым шлейфом. Однако сон ее был короток. Новый стон Кассиана вернул ее назад, в их жалкую комнатку. Слезы снова выступили на глазах Катрин. Сначала она плакала тихо, стараясь сдерживаться, но душевные силы покинули ее, и слезы рекой заструились по щекам, намочив ворот ее платья. Рыдания сотрясали ее хрупкое тело. Она обхватила себя руками и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Но утешение не приходило. Она никогда еще не находилась в таком безысходном положении: далеко от дома, от родителей, братьев, без денег, больная, жалкая, с любимым человеком, который, возможно, умирает. «Стоила ли игра свеч? – спрашивала она себя. – Стоило ли платить за любовь смертью, ведь любовь должна быть сильнее смерти?» Катрин до этого постоянно думала, что любовь всегда побеждает, но теперь вдруг вышло по-иному, их жизнь была разбита, выпотрошена, как соломенное чучело ветром. Все, что было ценным еще несколько недель назад, теперь потеряло всякую цену. Еще недавно их будущее казалось ей чем-то вроде ковра, выстланного красными розами. Она мечтала о счастливой жизни с Кассианом, хотя и знала, как трудно будет заставить отца согласиться на ее брак с Кассианом. Но она обозвала бы дураком любого, кто сказал бы ей, что скоро она превратится в больную, бедную и жалкую, будет жить в самом плохом квартале Лондона, по соседству с проститутками, пьяницами и другими изгоями, и не будет знать, на что купить яйца или кусок мяса, которые так срочно нужны Кассиану. Неужели их любовь окончится смертью?
Она не находила ответа, но мысль бросить все и подчиниться приказу своего отца показалась ей вполне разумной.
Катрин испугалась этой мысли и встряхнула головой, как будто желая отогнать подобную чепуху.
Нет, она никогда не бросит Кассиана в беде, никогда, ни в здоровье, ни в болезни. Она была его женой, она принадлежала ему, но тем не менее она спрашивала себя, как долго еще сможет выдержать подобную жизнь. Она спрашивала себя, почему Бог так жесток и испытывает ее любовь и не была ли мечта о совместной жизни с Кассианом чудовищной глупостью. В первый раз с тех пор, как она покинула родительский дом, она столь серьезно задала себе вопрос – правильно ли она сделала, убежав вместе с Кассианом в Лондон.
Первые лучи солнца проникли в их маленькое окошко. Церковные часы пробили шесть ударов.
Катрин вздохнула. Она должна идти на Бейкер-стрит. Ей нельзя терять ни минуты, если она хочет прийти вовремя. Но как ей оставить Кассиана одного?
Осторожно она пощупала его лоб, он больше не был таким горячим, как вчера вечером. Не было и холодного пота на его теле, а дыхание Кассиана стало ровным и спокойным. Он спал глубоким целебным сном, перестав метаться в бреду. Сердце Катрин буквально разрывалось на части. Ей необходимо было идти, оставив мужа одного.
Все тело у нее болело, к тому же она очень устала. Глаза у нее слипались, и она чувствовала себя такой измученной, как еще никогда в своей жизни. Однако она все равно должна была пойти на Бейкер-стрит. Другого выхода не было. Ей нужно заработать деньги, чтобы купить так необходимые сейчас Кассиану яйца и мясо.
Она наклонилась над Кассианом и нежно погладила его руку.
– Я должна идти, мой любимый, должна оставить тебя одного, спи спокойно, вечером я снова вернусь.
Она побрызгала себе на лицо холодной водой, но вода ее не освежила, и тяжелой усталой поступью она вышла из комнаты. Когда она постучалась в дверь сэра Лонгленда на Бейкер-стрит, удары колокола на соседней церковной башне пробили половину седьмого – она опоздала на полчаса.
Открыл сам хозяин, когда он увидел Катрин, его лоб наморщился и брови хмуро сошлись на переносице.
– Разве ты должна была прийти не к шести часам утра? – строго спросил он и бросил взгляд на ее истощенное и посеревшее от усталости лицо.
– Да, сэр, – ответила Катрин. – Но мой муж болен, так болен, что стоит одной ногой в могиле, я должна была всю ночь дежурить у его постели.
– Почему меня должен интересовать твой муж, прачка? Я плачу тебе и кормлю тебя, единственное, что меня интересует, – это твое умение чисто выстирать мое белье.
Он схватил ее за руку и пощупал ее, словно Катрин была животным на рынке.
– Силенок у тебя маловато, – недовольно констатировал он.
– Но я могу работать, – возразила Катрин.
Ворча, сэр Лонгленд отодвинулся и дал ей войти.
– Так, принимайся за стирку, – строго приказал он. – Я вычту за опоздание из твоего жалованья и удержу один фунт в наказание за то, что ты рассердила меня.
Катрин испугалась. Фунт, так ведь это ее плата за неделю работы, если она сегодня не получит денег от сэра Лонгленда, то она не сможет купить еды.
– Пожалуйста, сэр, – попросила она. – Я за все отработаю, только не забирайте у меня мою плату, иначе я не смогу купить еду.
– Кто не работает, тот не ест, – сказал сэр Лонгленд. – Я не терплю, когда мне противоречат в моем доме, или ты берешься за стирку, или проваливаешь отсюда насовсем.
Катрин медлила только мгновение. Она до смерти устала, перспектива уже через четверть часа лечь в постель рядом с Кассианом и наконец заснуть была такой заманчивой, но она не могла позволить себе никакой слабости. Она должна была, чего бы это ни стоило, позаботиться о том, чтобы у них была еда.
– Простите, сэр, – сказала она с полным смирением. – Я иду стирать.
Сэр Лонгленд кивнул и, удаляясь, продолжал ворчать.
Она работала целый день, работала еще усерднее, чем раньше. Боли в плечах, спине были такими сильными, что днем она уже так ослабела, что не могла даже донести до рта кусок хлеба.
– Кушай, девочка, – сказала старая служанка и озабоченно посмотрела на Катрин. – Ты должна есть, тебе нужны силы, день еще в полном разгаре.
– Я не могу, – слабо возразила Катрин, с трудом удерживаясь от того, чтобы не упасть головой прямо на стол.
– Что с тобой случилось? – спросила служанка.
В нескольких словах Катрин описала старой женщине свое положение.
Та сочувственно слушала ее.
– Я заверну тебе твою еду, возьми ее домой и смотри, чтобы твой муж снова набрался сил, а сейчас поешь из моей тарелки, тут еще кое-что осталось, по меньшей мере пару ложек ты сможешь съесть.
Ближе к вечеру, когда Катрин из последних сил гладила горячим камнем рубашки сэра Лонгленда, хозяин вошел в прачечную.
– Ты сказала, что хочешь отработать свой долг, – напомнил он ей.
Катрин кивнула.
– Да, господин, я сделаю все, чтобы не потерять мою оплату.
– Ну, чтобы ты поняла, какой я великодушный человек, я разрешаю тебе сегодня вечером прислуживать за моим столом. Я ожидаю гостей. Они будут через час. Возьми платье у служанки и постарайся привести себя хоть немного в порядок, чтобы выглядеть как-то поприличнее.
– Спасибо, господин, – прошептала Катрин и чуть было не расплакалась, но сэр Лонгленд уже отвернулся от нее и вышел из комнаты. До этого он вытащил из кошелька, висевшего у его пояса, монету и бросил ее Катрин, как бросают ненужную кость голодной бездомной собаке.
Едва дверь за ним закрылась, как Катрин и в самом деле расплакалась. Это были слезы от душевного бессилия и физического истощения. Она так хотела побыстрее попасть домой к Кассиану, хотела купить хоть какой-нибудь еды, чтобы восстановить его силы… Что же ей делать, если она сегодня вечером еще нужна сэру Лонгленду? Ведь она не может отказаться, если хочет сохранить работу. Теперь, по крайней мере, у нее есть пара пенни. Она подняла монетку с пола и залила ее слезами бессилия и стыда. Сэр Лонгленд обманул ее, он заплатил ей меньше, чем половину фунта, как раз столько, чтобы она смогла купить кусок хлеба и, возможно, только одно яйцо. Этих денег не хватит, чтобы накормить двух человек, и уже совсем не хватит, чтобы купить кусок мяса.
Преодолевая усталость, Катрин догладила последние вещи, затем взяла у старой служанки платье, пригладила волосы и пощипала себя за щеки, чтобы придать лицу хотя бы намек на свежесть.
– Ты будешь подавать господам на стол, – сказала служанка. – Возьми тарелку с мясом и отнеси ее в зал.
С трудом Катрин взяла тяжелую тарелку с мясом и сделала то, что ей сказали. Локтем она постучала в дверь зала и вошла после того, как ей разрешили.
На мгновение свет от множества свечей, отражавшихся в оконных стеклах, так ослепил ее, что она с трудом воспринимала лица сидящих за столом людей. Она закрыла глаза, а когда их снова открыла, то буквально окаменела.
За столом рядом с сэром Лонглендом сидел не кто иной, как сэр Болдуин Гумберт.
При его виде Катрин охватил такой страх, что она начала дрожать всем телом.
Тарелка с мясом в ее руках качнулась, толстые сочные куски жаркого упали на пол.
– Ты, глупая скотина, проклятая тварь! – закричал сэр Лонгленд и прыгнул со стула.
Катрин совершенно не осознавала, что делает, – она двигалась как марионетка, которую кто-то дергает за ниточки. Она уронила тарелку, подобрала платье и выбежала из салона так быстро, как только могли нести ее ноги. Как сумасшедшая она бросилась вниз по лестнице, слыша, как сквозь туман, ругательства сэра Лонгленда и издевательский смех сэра Гумберта. Она добралась до двери, рванула ее и выбежала на улицу. С развевающимися юбками она бежала вдоль Бейкер-стрит, затем кинулась в ближайший переулок. Катрин бежала и бежала, не в состоянии что-либо думать. Ей стало не хватать воздуха, в боку закололо. Постепенно она замедлила бег, а потом наконец остановилась. В страхе она обернулась назад, но сэр Лонгленд, слава Богу, не посчитал нужным ее преследовать.
Катрин осмотрелась – она не понимала, куда попала, – один ветхий домик теснился рядом с другим, но ни один из них не казался ей знакомым.
С трудом глотая воздух, она побежала по переулку вниз, нащупывая в кармане монетку.
Наконец она добралась до квартала ремесленников и мелких лавочников. Здесь она купила высохший вчерашний хлеб и два яйца, затем, испуганная и до смерти уставшая, она побежала домой.
Когда она вошла, Кассиан открыл глаза, но в них все еще был лихорадочный блеск. Катрин поспешила к нему, нежно коснулась его щеки, пощупала лоб, который снова горел огнем.
– Дорогой мой, как идут твои дела?
Кассиан попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса.
– Лучше, моя дорогая, если бы только боль в плече не была такой сильной.
Катрин не стала объяснять ему, что могильные черви сейчас пируют его мясом. Одна мысль об этом приводила ее в содрогание. Кассиан хотел выпрямиться, но Катрин нежно удержала его.
– Ты должен отдохнуть, чтобы скорее выздороветь, – объяснила она ему. – Я приготовлю тебе сейчас поесть.
Когда она резала хлеб, она внезапно почувствовала голод. Она ничего не ела со вчерашнего дня. Ее охватила волна тошноты, но она взяла себя в руки. Кассиан не должен заметить, что она страдает и полностью истощена. Она разбила два яйца, добавила к ним немного сахара, который у нее еще оставался, и протянула ему вместе с куском хлеба.
– А ты? – спросил он озабоченно, несмотря на мучавшую его боль. – Ты тоже должна поесть.
Катрин покачала головой и проглотила слюну, появившуюся у нее во рту.
– Я не голодна, – объяснила она твердым голосом. – Я поела в доме сэра Лонгленда.
Кассиан еще не поел, когда в дверь постучали.
Катрин испугалась: а вдруг за дверью сэр Болдуин Гумберт? Он пришел, чтобы отвезти ее домой или же чтобы поиздеваться над ее несчастьем, или же сэр Лонгленд пришел требовать оплатить мясо и разбитую тарелку. А если это городские стражники, которых он отправил за ней? Коленки у нее подогнулись, а тело охватила дрожь. Она с трудом встала перед постелью Кассиана, но поза ее была столь решительна, что казалось, она сможет защитить своего любимого ото всего на свете. В дверь постучали снова. Дрожь Катрин перешла почти в озноб. Она должна была присесть, потому что ноги у нее подогнулись. Тошнота настолько усилилась, что она вынуждена была прижать руку к пустому животу.
– Открой, детка, это я, старая Меган, знахарка.
От облегчения Катрин чуть не вскрикнула, но прикусила губу, чтобы не беспокоить Кассиана. Он должен выздороветь, вот что самое важное. Его нельзя волновать, и она никогда не расскажет ему о том, что встретила сэра Гумберта в доме Лонглендов. Она умолчит о том, что она потеряла работу прачки. Медленно она подошла к двери и открыла ее.
Старая Меган проскользнула в комнату, в руках у нее был тот же кувшин, в котором вчера они принесли могильных червей.
– Как он себя чувствует? – спросила она. Катрин выдавила из себя улыбку.
– Немного лучше. Мне показалось, что сегодня утром жар спал, а вот сейчас опять начинается лихорадка.
Меган кивнула. Она подошла к постели Кассиана и пощупала его лоб.
– Ты едва-едва избежал смерти, – сообщила она ему. – Тебе был бы конец без твоей маленькой храброй жены.
Кассиан улыбнулся и протянул руку к Катрин.
– Она все, что у меня есть, – проговорил он. – Без нее я бы умер в любом случае.
Слова ударили Катрин, как ножом в сердце. Она рванулась к нему и покрыла его лицо поцелуями. Ей стало стыдно из-за своих утренних сомнений.
– Я никогда тебя не покину, Кассиан, – поклялась она.
Меган внимательно посмотрела на них обоих. Наконец она сказала Кассиану:
– Ты пока еще не совсем в безопасности, твоя жизнь все еще висит на волоске, но говорят, что любовь может свернуть горы, поэтому я уверена, что ты скоро выздоровеешь, но сначала мне нужно осмотреть твою рану.
Кассиан повернулся и уткнулся лицом в подушку.
Меган открыла кувшин и хотела удалить с раны старый кусок материи, когда Катрин коснулась ее руки.
– Я не могу вам заплатить, – прошептала она, и слезы выступили у нее на глазах.
Меган дружелюбно улыбнулась ей.
– Не заботься о таких пустяках, малышка, когда-нибудь у тебя появятся деньги и ты сможешь оплатить свои долги.
Катрин благодарно улыбнулась ей.
После того как Меган обработала рану, она покопалась в карманах своей юбки и вытащила маленький кусок сала.
– Вот, – сказала она. – Дай своему любимому, но не сразу весь кусок, да и сама откуси от него немножко, тебе тоже надо быть сильной.
Катрин покачала головой.
– У вас у самой ничего нет, я не могу заплатить за сало.
– Ты права, – подтвердила Меган. – Я также очень бедна, но перед вами еще вся ваша жизнь, а моя скоро подойдет к концу. Когда дни твои сочтены, тебе много не надо. Уже нет того, ради чего тебе стоит жить и бороться, малышка. Одно я знаю точно, лучшее, ради чего стоит жить, – это любовь.
Она положила сало на стол, а потом ушла, оставив Катрин и Кассиана одних.
Солнце еще не исчезло за крышами, когда Катрин легла рядом с Кассианом.
Она ощущала запах его кожи и тесно прижималась к нему, чувствуя охвативший его жар.
Она ощущала его дыхание, его такой знакомый и любимый запах, – ей стало так хорошо и покойно, а все заботы, навалившиеся на нее, казались не столь тяжелыми. Страх перед сэром Болдуином Гумбертом, унижение, испытанное ею от сэра Лонгленда, – все отошло на задний план.
«Неважно, что произошло со мной, – подумала Катрин и снова ощутила легкое дуновение счастья, которого она так давно не испытывала. – Важнее всего, чтобы он снова выздоровел. Завтра я поищу себе новую работу, мы выдержим, в этом я уверена».
Она склонилась над Кассианом, поцеловала его сухие губы и прошептала:
– Я люблю тебя, Кассиан. Больше, чем мою жизнь, даже больше, чем мою гордость.
