Текст книги "Будем квиты (СИ)"
Автор книги: Лаура Тонян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Пропустив авто, что не перестают гудеть сзади моего седана, я набираю полную грудь воздуха и нажимаю на педаль газа. Встроенные часы на приборной панели показывают уже… девять часов утра!! Твою мать! Я еду быстро, совершив несколько обгонов и получив, уверена, очень нехорошие слова вслед, которые, к счастью, не услышу. Несмотря на то, что скорость уже и так завышена, насколько может мой автомобиль себе это позволить, я всё равно уже опоздала, а на парковочном месте гостиницы «Эбел» я оставляю машину только в десять минут десятого. В инструкциях, которые мне дали после собеседования с Галлахером младшим, сказано, что горничная должна появляться на работе за полчаса до начала её рабочего дня. То есть, мне нужно было появиться в отеле ещё десять минут назад и расписаться в специальном журнале для персонала, как и написано в инструкции.
Я, может быть, и считаю это всё глупым и несправедливым, однако сегодня первый день, и мне бы хотелось, чтобы всё прошло более-менее гладко. Но, учитывая, начало «доброго утра», сомневаюсь, что получится что-то путное.
Я захожу в отель, как меня и учили, через чёрный вход: он для персонала. С правой стороны – дверь в прачечную, с левой – на кухню. И, кстати, недалеко от кухни находится сам гостиничный ресторан. Чёрт, какие же всевозможные великолепные запахи можно учуять! И мой желудок, как назло, начинает бурчать, реагируя на них так же, как и я – положительно. Ох, мне срочно нужно поесть. Теперь я жалею, что отказалась от булочек тёти Энн.
– Хей, ты где ходишь? – передо мной, как из ни откуда, появляется женщина, занимающая должность намного выше моей.
Грэта Маффин – менеджер, отвечающий за чистоту в номерах. Проще говоря, это та самая женщина, предоставившая любезно мне инструкции. Она – именно тот человек здесь, которого я буду ненавидеть почти точно так же, как и Аарона. И, скажу честно, миссис Маффин тоже не прониклась ко мне чувствами.
– Простите, – прижав сумку к груди, и захватив волосы пятерней, нервно говорю я. – Всё вышло не намеренно… Понимаете, я чуть было не столкнулась с кем-то на дорогущей машине прямо посреди города. Это было ужасно. Я отвлеклась, и он выехал прямо на встречную полосу…
Своим голосом я пытаюсь придать рассказу драматизма, но на каменном светлом полном лице Грэты невозможно прочитать ни одну эмоцию. Сочувствия – ноль. Вздохнуть я не успеваю, потому как женщина тычет в меня указательным пальцем, и её тон, когда он обращается ко мне, полон недоверия и презрения:
– Послушай, ты, малолетка, я не собираюсь нянчиться с тобой и быть вежливой, или улыбаться, – закатывает глаза, наконец-то хотя бы усмехнувшись, – ещё чего. Ничего этого не будет, – качнув медленно головой, она строит грустную гримасу, дабы надо мной поглумиться. – Ты понимаешь? Не будет. И если ты каким-то чудом осталась жива после случая с дорогой тачкой, чуть не превратившей твою колымагу в груду не нужного железа, просто радуйся. Радуйся, что жива. И принимайся за работу.
А после этих слов она легко толкает меня с помощью того же указательного пальца, потом и вовсе опускает руку, сохранив кое-какую дистанцию между нами. Сглотнув, я киваю, спеша скрыться от её маленьких сощуренных глаз.
– Как там тебя? – вопрошает она, когда я уже собираюсь отойти.
Я резко к ней оборачиваюсь.
– Как тебя зовут?
– Агнес, – откашлявшись, говорю снова: – Меня зовут Агнес Хоггарт.
Грэта фыркает:
– Фамилию говорить не обязательно было. Слушай, Агнес, – уперев потные толстые руки в бока, говорит женщина, – униформу возьми наверху в комнате для персонала. Твоя одежда подписана. Читать умеешь? – Я киваю, и она продолжает: – Смотри , не перепутай! Чужое не возьми!
Когда из двери, находящейся справа, кто-то выкрикивает имя Грэты, она впопыхах удаляется, даже не взглянув на меня снова. У меня появляется возможность выдохнуть. Боже, это всего лишь вторая неделя в новом городе, а всё уже не обещает быть безоблачным. Каждый раз, столкнувшись с неприятностями, я должна думать о том, как поступила бы на моём месте сестра. Что сказала бы Саманта Грэте на моём месте? Я прыскаю со смеху в кулак: Сэм бы послала её… и вылетела бы отсюда очень быстро.
Я поднимаюсь на второй этаж по служебному лифту, и наверху целая дюжина дверей. Хорошо, что на всех висят таблички с предназначениями комнат. Я поворачиваю ручку нужной мне двери; девушка, надевающая короткий белый фартук поверх серой формы, застывает с руками, заведёнными назад. Она так и не завязала тесёмки, и с интересом меня оглядывает.
– Привет, – говорю, смущённо пожав плечами.
Спешу положить сумку на стол, заваленный вещами других людей. По-видимому, я с ними и буду работать. Моя форма висит на вешалке рядом со столом, и она, правда, подписана. Я убираю бумажку с моим именем, обернувшись к девушке со светлыми волосами, достигающими плеч.
– Привет, – здоровается она удивительно нежным голосом, и когда глядит на меня, поправляя причёску, её голубые глаза блестят. – Не стесняйся, я уже ухожу.
Задерживаясь ещё на минуту, она перебирает свои вещи, складывая на столе аккуратно, прячет в кармане белого фартука смартфон и оборачивается позже ко мне, всё так же стоящую и следящую за движениями коллеги.
– Линда , – протянув руку, которой только что примяла воротник своей униформы, представляется девушка, мило наклонив голову набок.
Я с полсекунды ещё смотрю на неё: красивые глаза, не очень полные губы, прямой нос, – а потом, словно очнувшись, отвечаю на дружелюбный жест, повесив на руку форму и согнув руку в локте.
– Я – Агнес. Рада встрече с тобой, – говорю я, кивнув головой нерешительно.
– Смотри, не пожалей о своих словах, – загадочно щебечет Линда, прячась за дверью в комнату, и прежде чем закрыть её, говорит: – Просто я бываю дерзкой на язык. – Её голова всё ещё выглядывает в проёме, и она подмигивает мне.
А потом я остаюсь одна. Наконец-то, можно переодеться спокойно.
***
Убрав за день восемь номеров, я выжата, как лимон. Часть гостиницы, которую гости ни в коем случае увидеть не должны, нереально констатирует с той частью, где находятся клиенты: отдыхают, работают, занимаются спортом, обедают. Кругом роскошь, богатство. И это всего лишь «четыре звезды ». Мне нравится, как отделаны все номера в отеле, по крайней мере, те, которые я видела. Стены в комнатах увешаны дорогими картинами; я узнала некоторые, вышедшие из-под кисти знаменитых художников Флориды. Например, картина «Одинокая гитара», написанная Сильвестром Монеко, талантливейшим человеком аргентинского происхождения. Я увлекалась его творчеством несколько лет, и прекрасно помню «Одинокую гитару» на выставке в Джексонвилле два года назад. Мы с Вивьен посетили мероприятие, познакомившись с самим маэстро. У меня даже остались фотографии с того вечера. Вив была немного пьяна; помню, как она наговорила Сильвестру, что влюблена в него. Было же время…
Проходя мимо дверей гостиничного небольшого кафе, я задерживаюсь всё же, чтобы взглянуть на стеклянные двери, украшенные чудными замысловатыми узорами в разных цветах. Вроде бы это выглядит пёстро, но действительно чудесно. Как же это красиво! Каждый человек, посмотрев на изображение, может представить что-то своё. Ведь у всех возникают разные ассоциации. У меня, например…
– Ты чего тут стоишь? – я вздрагиваю от неожиданности, резко обернувшись на молодой женский голос.
Передо мной стоит девчонка с синими волосами, в которых проглядывают чёрные пряди. Её руки в татуировках, на передней части шеи можно рассмотреть рисунок гигантского паука, а лицо её не лишено пирсинга: кольцо в нижней губе, кольцо в левой брови и кольцо в носу. И самое интересное, что эта девушка носит форму официантки. У неё чёрные брюки, немного более свободные, чем на её коллегах, и белая блузка с короткими рукавами, поэтому так отчётливо видно, как ярко она разукрашена. За толстым слоем макияжа я не могу разглядеть, насколько она красива. Я имею в виду натуральную красоту. Но насколько могу судить, эти серые глаза весьма привлекательные, у неё овальное лицо, густые волосы, хоть и цвет для меня неприемлем. Очень милая девушка… с натяжкой. Но она, несомненно, была бы красивой, если бы не то, чем она выделила свою индивидуальность.
– Хочешь войти? Здесь посетителей почти никогда не бывает, – жуя жвачку, рассказывает синеволосая девушка. – Все тусуются в ресторане. – И она указывает на массивные двери в другом конце пустого коридора.
Я не говорю ни слова, потому что всё ещё сбита с толку, но моя новая знакомая принимает мою реакцию за испуг, страх.
– Да ладно тебе, не бойся. Баром заправляю я. Начальство сюда редко заглядывает. – Она улыбается, открывая для меня дверь. – Проходи. Тебя, кстати, как зовут?
Я решаю войти. Ну, что случится? У меня ведь всё равно перерыв. Я могу делать то, что я хочу эти полчаса.
О, Господи! Просто огромное окно во всю правую стену открывает вид на берег. Волны бьются о скалы на пляже, который усеян людьми. В конце бара есть выход на улицу, где под навесом стоят лежаки: они пустуют. Сегодня, в будний день, народу почти нет, и мне, можно сказать, повезло.
– Агнес, – представляюсь я, не переставая любоваться красивым баром. – Меня зовут Агнес.
Пятнадцать небольших столов, как я насчитала, расставлены в шахматном порядке. На левой стене висят спасательные круги в бело-красную и бело-синюю полоску, большие железные якоря, держащиеся на таких же больших гвоздях и пара фотографий в рамках с изображением маятников. В общем, идеальная морская атмосфера. Натяжной потолок лазурного цвета и пол того же окраса прекрасно гармонируют между собой.
Я оглядываюсь на барменшу, которая уже управляется с кофе-машиной. На её губах играет лёгкая улыбка.
– Красиво имя, – отмечает она, и я почему-то не уверена, что она и вправду так думает. – А меня зовут Эмили.
– Эмили? – переспрашиваю я шокировано , а потом мысленно даю себе подзатыльник.
– Да, а что такое? – с лукавостью в глазах говорит девчонка. А глаза у неё такие большие, и в них столько жизни, в самом-то деле, что утонуть внутри хочется.
– Ничего, – качнув головой, я её опускаю. – Просто…
– Да, – кивает Эмили, подавая мне чашку ароматного горячего напитка, покрытого густой пенкой. – Я понимаю. Любой, кто видит меня впервые, испытывает сначала шок, потом – осуждение, потом – любопытство… А услышав моё имя, всем, наверное, кажется, что оно мне не подходит. Что-нибудь более дерзкое?
На удивление, я соглашаюсь с ней, хотя мне немного страшно, честно говоря. Да, я бы не хотела её обидеть. Но как там я читала в твиттере: «Говори, что думаешь, и думай, что говоришь»? Знаю, просто фраза из социальной сети, но применить её в реальных условиях, скорее всего, стоит.
– Ага, – говорю я, присаживаясь на барный стул.
Брови Эми взлетают вверх. Она удивлена моему ответу, но это, мне кажется, приятное удивление.
– Наверное, мне казалось, что тебя зовут Регина или Кайла…
Она склоняет голову набок: это то ли недоверчивый жест, то ли провокационный.
– Ну, что ж, – со смешком Эмили принимается протирать бокалы, – у других людей предположения похуже. Но ты мне нравишься, потому что не стала строить их у меня за спиной, а сказала, как считаешь , прямо.
Я вынуждена ей улыбнуться, но я немного смущена.
– Не знала, что такая большая редкость в наше время – увидеть человека с разрисованным телом. Однако я просто не ожидала, что ты работаешь здесь. В смысле… я имею в виду…
Эмили смеётся искренне.
– Ой, да ладно. Всё нормально. Ты подумала: «О, Боже, кто же пустил её сюда? Она, наверняка, распугивает всех гостей»? Так?
Кажется, Эми ни капли не обиделась, но я спешу оправдаться:
– Нет, совсем не…
– Но, хочу заметить, – сложив руки на барной стойке, перебивает меня девушка, – люди предпочитают ресторан кафе не из-за моей яркой внешности.
Думаю, хватит препираться с ней.
– Я это учту, – сжав губы, медленно киваю я.
– И не смей закатывать глаза! – шутливым тоном приказывает Эмили.
Я поднимаю ладони вверх, точно преступница.
– Даже не думала.
Мы обе заливаемся смехом, и я ловлю себя на мысли, что Эми напоминает мне мою сестру. Обычно, люди, которые стараются выделиться из толпы, даже не имеют понятия, насколько они замечательные. Они не знают, какие они интересные и настоящие. И если бы они имели представление об этом, не знаю, стали бы набивать тату, прокалывать ноздри, дерзить, бросать вызов этому миру? А, может, это и делает их настоящими – то, как они противостоят всему, что считается нормальным? Всему, что считается правильным.
– Хочешь, удивлю тебя ещё больше? – с заговорщической интонацией Эмили наклоняется ближе, сощуривая глаза.
Я подыгрываю ей и выдаю театральным жестом:
– Попробуй.
Тот час же барменша прибавляет громкость на музыкальном проигрывателе, встроенном в стену. Ариана , с её великолепными вокальными данными, звучит во всех колонках, что специально вмонтированы в потолки бара.
– Вот! – Эми подпрыгивает на месте. – Я обожаю Ариану Гранде.
Ожидая, по всей вероятности, увидеть на моём лице крайнюю степень изумления, Эмили изумляется сама из-за того, что этого не происходит. Я лишь спокойно веду плечами и отпиваю божественный напиток. О, да, он безупречен! Как я и предполагала.
– Позволь поинтересоваться, ты добавила туда корицу? – сдерживая улыбку, спрашиваю я, когда меня уже всю прорывает на смех.
– Хей, – топчет ногой по-детски Эми. – Ты не услышала часть про Ариану Гранде?
Поднимаю голову и поджимаю губы, силясь не рассмеяться.
– Что?
Эмили пускает в ход рукоприкладство и… шлёпает меня по ладони. Так забавно выглядит, когда она пытается сердиться.
– Всё я слышала, – прежде чем сказать, я строю рожицу, а Эми отвечает мне тем же. – Просто захотелось вывести тебя из себя.
– У тебя почти получилось.
Я устраиваюсь на высоком стуле удобнее.
– Почти?
Эми закидывает длинные и, на вид, тяжёлые волосы, назад. Она смотрится в зеркало, которое вытащила из-под барной стойки, поправляет макияж, а потом снова прячет его туда, откуда взяла.
– Почти.
Девушка обходит стойку и присаживается на стул рядом со мной. Она налила себе молочный коктейль, и теперь тянет его из трубочки.
– Не хочешь спросить, как я устроилась сюда на работу?
– Ну, по-видимому, так же, как и я? – Спешу объясниться: – Друг отца является близким другом Джона, и он решил мою проблему со стажировкой.
У Эмили выпадает язык изо рта.
– Стажировка? Но… почему ты работаешь горничной? Или это шутка такая?
Я сначала думала, что Эми из приличия не напоминает мне про Сэм. Я сразу подумала, что до неё уже дошли слухи, что я – не моя сестра, и она постеснялась задавать вопросы.
– Прости, а сколько ты тут работаешь? – интересуюсь я, придвигаясь ближе.
– Ну, хм… – она задумалась, оглядев небольшое кафе. – С того момента, как мы с отцом переехали из Атлантик-Бич. Уже два месяца прошло.
Я молча киваю, схватив салфетку. Я мну её, потом снова разглаживаю.
– А что такое? – не выдерживает Эми.
Я качаю головой, слабо улыбаясь. Кофе уже остыл.
– Ничего, просто тебе не известно, что устроила моя сестра, пока отдыхала в Палм-Бей несколько месяцев назад.
– Но мне это очень интересно, – закинув ногу на ногу, признаётся моя новая знакомая. – Расскажешь?
– Давай в другой раз? – спрашиваю я тактично. – Это долгая история.
Эмили рукой указывает на меня и плавно водит ладонью в воздухе, очерчивая мой образ.
– Это как-то связано с тем, почему ты носишь на себе это короткое серое безвкусие?
После её слов я невольно приподнимаюсь и тяну подол действительно отнюдь не длинной юбки вниз.
– Да, – честно отвечаю я, вновь опуская взгляд на половину пустую чашу с кофе.
Или на половину полную?
– Тебе неприятно об этом говорить? – настаивает Эмили, доставая из заднего кармана брюк пачку сигарет.
Она закуривает.
– Нет, – смеюсь я. – На самом деле, сейчас я смотрю на всю ситуацию иначе, и мне всё кажется немного… забавным, веселящим.
– Веселящим? – Барменша выдыхает дым в сторону.
– Ага. – Я прячу пряди волос, которые распустила только что, за уши.
Эмили, немедля, прикасается к ним, ведя пальцами от корней до кончиков.
– Такие длинные, шелковистые, – комментирует она.
Я не остаюсь в долгу:
– У тебя не менее красивые волосы, – говорю я, вспоминая, что у Сэм волосы практически такой же длины, как у меня, но она упорно почти всё время завязывает их в хвост.
– Я свои уже давно испортила, – пожимает барменша плечами.
Я вторю ей.
– Это твой выбор.
Она поднимается, допив коктейль, и ставит стакан на разнос для грязной посуды, щёлкает по колокольчику, раздаётся не очень приятный звон, и через минуту в зал заходит не очень молодая женщина в форме, идентичной моей. Она осматривает меня с интересом, пока Эмили не напоминает ей, зачем она здесь. Женщина с аккуратной пучком на голове забирает разнос, кладёт его на свой сортировочный столик на колёсах, и выходит прочь, катя его.
– Твои полчаса подходят к концу, а ты так и не воспользовалась возможностью, спросить меня о том, как я получила работу в «Эбел», – не уступает Эми, заставляя меня хохотать.
Она реально такая смешная. И… рано судить, но такая классная. Мне не хватает Саманты, а Эмили, и правда, напоминает мне сестру. Очень сильно. Не внешне. Нет. Тут другое – сила духа.
– Ладно, – сдаюсь я, не переставая хихикать. – Расскажи, как ты получила работу бармена в такой шикарной, просто шикарной гостинице?
Эмили смеётся над моими словами:
– Шикарноооой, – протягивает она. – Да, ничего не скажешь. И зарплата у меня шикарнаааая, ага.
Я гогочу над ней, и мы обе заливаемся смехом, сидя по разные стороны барной стойки.
– Ой, а какие у меня чаевые шикарные, – вздыхает Эм, приложив ладонь к груди, и закатив глаза.
Я бью её по руке, смеясь громче.
– Прекрати.
– О ` кей! – серьёзно говорит Эми, но её глаза горят от энергии, которая из неё просто просачивается, даря её каждому уголочку этого бара.
И тут я понимаю, что эта девушка просто необходима этой гостинице.
– Но только потому, что я мечтаю рассказать тебе, что мой отец – председатель городского совета, – выпаливает Эми.
И мы, будто обкуренные, прыскаем со смеху, держась за животы.
– Я не знаю, почему это выглядело смешно, – развожу я руками, широко растянув рот в улыбке.
– И я не знаю, – хихикает девушка.
Мы делаем так обе – сходим с ума вместе под старую песню September «Satellites ».
– Ну, ладно, хорошо, твой папа работает председателем городского совета Палм-Бей, так?
Эмили кивает, закуривая новую сигарету, хотя запах той, окурок которой потушен в пепельнице, ужасно не приятен.
– Именно.
– И поэтому, ему удалось уговорить Джона Галлахера на то, чтобы он взял тебя на должность бармена?
– Удалось, – подтверждает Эмили.
Я отодвигаю чашку уже давно остывшего кофе от себя, а Эмили с сигаретой, зажатой в губах, поднимается, чтобы поставить чашку на разнос для грязной посуды. Какая ответственность.
– А тебе можно курить здесь? – опомнившись, вопрошаю я.
Облако дыма, выпушенное барменшей, плывёт вверх.
– Не-а, – достаточно легкомысленно отвечает она, садясь на стул со своей стороны бара , и поднимает ноги на стойку.
У меня отвисает челюсть, и я оглядываюсь в поисках камер.
– Охранник в меня влюблён, – отзывается беззаботно Эмили.
Вдруг у меня по коже проходит озноб, потому что дверь за Эм открывается, и в гостиничное кафе входит Аарон вместе с парнем примерного того же возраста. Они оба одеты в белые футболки с не очень длинными рукавами и чёрные тренировочные шорты. Парень рядом с Аароном тоже высок, у него тёмные волосы немного вьющиеся и шапочкой обрамляют голову. Чёлка убрана со лба с помощью специальной повязки. У него приятная наружность, хотя мне не известно такой же он козёл, как Аарон или нет.
Я подскакиваю с места, а Эмили остаётся сидеть, как и сидела.
– Охранник, может быть, и влюблён, а я – нет, – отмечает Галлахер и сбрасывает ноги Эми вниз.
Она фыркает на него ; я понимаю, что ей позволено слишком много. Неужели, это только потому, что её отец является председателем?
Голова Аарона медленно поворачивается ко мне, и он вместе с приятелем (или кто он ему?) внимательно меня оглядывают. Да чтобы у вас глаза отсохли! Что интересного-то? Я уже просто не справляюсь с таким огромным количеством внимания. Кажется, даже Эмили, с её экстравагантной внешностью, проще.
– А вы что тут делаете, мисс Хоггарт? – голосом, полным яда и презрения, спрашивает Галлахер, пока я замечаю, что у него на левом запястье повязана спортивная повязка.
И, если поднять голову выше, можно увидеть, как капельки пота стекают с кончиков его коротких чёрных волос. А футболка уже вся промокла от пота. Бутылку воды он держит в правой руке, ожидая от меня ответа.
– Я… я… здесь просто… я… – мямлю, не находя , что сказать.
– Я пригласила Агнес, – вмешивается Эмили.
Но Аарон и не думает поворачиваться к ней. Он неприступен.
– А я разрешал? – спрашивает мой начальник, оставив бутылку на стойке и уперев руки в бёдра – как я уже изучила, его манерная поза.
Я не знаю, что ему ответить на это. Мне хочется смотреть, куда угодно, ну, просто куда угодно, лишь бы не смотреть в его голубые глаза. У него волчий взгляд, и это меня ужасно пугает, делает меня уязвимой.
– Нет, – всё же говорю, набравшись храбрости.
– Что? – с издёвкой переспрашивает Аарон, облокачиваясь о стойку так, что мы практически соприкасаемся носами. Я его сейчас так ненавижу, что не удивлюсь, если у меня из ушей пойдёт пар. – Что вы сказали, мисс Хоггарт? Я не расслышал.
Ну, конечно, мразь.
– Нет, вы не разрешали, мистер Галлахер.
Он пододвигается ниже, и для ненависти места не остаётся. У меня перехватывает дыхание.
– Хорошо, – положительно, медленно кивает головой Аарон. – А теперь второй вопрос. Почему вы здесь находитесь, если я не позволял этого?
И всё это он произносит нарочито тихо, медленно, просто сбивая меня с толку. Я не знаю, чего он добивается, но колени у меня уже дрожат.
– Простите, – облизнув пересохшие губы, говорю, опустив голову, чтобы не пришлось и дальше глазеть на этого придурка.
Всё это время его приятель и Эмили в молчании наблюдают за ситуацией.
– Простите, мистер Галлахер… – подсказывает засранец.
Как же я ненавижу его. Как же я его ненавижу!
– Простите, мистер Галлахер, – выдавливаю я, исподлобья на него глядя.
Внезапно он выпрямляется и протягивает обе руки, чтобы поправить воротник моей серой униформы. Я теряю дар речи. А потом он возвращает меня на землю:
– Мисс Хоггарт, понимаете ли, ваш рабочий день длится до четырёх часов вечера, а перерыв, который закончился ещё пятнадцать минут назад, всё ещё продолжается. У вас, – уточняет голубоглазый мудак. – Нехорошо получается по отношению к другим сотрудникам.
Он убирает руки от меня и хватает бутылку с края стойки. Открывает её и выпивает половину содержимого сразу. Потом, закручивая крышку, Аарон говорит мне:
– Поэтому, сегодня и завтра вы работаете на час больше. На один неоплачиваемый час больше, – выделив слово, касающееся финансов, диктует он.
Ух, врезала бы ему промеж глаз!
– Это не обсуждается, – взметает указательный палец вверх Галлахер, когда я пытаюсь начать протестовать.
Я играю желваками, а Аарон, тем временем, спешит удалиться. Закрываю глаза и выдыхаю. Мне пора идти работать, но сейчас делать этого совсем не хочется. Первый день в отеле и уже облажалась. А вдруг Аарон всё расскажет отцу, а Джон подумает, что я совершенно безответственна, не умею справляться со своими обязанностями, и не трудолюбива. Когда приедет Галлахер старший , я всё же собираюсь выбить место метрдотеля, которое и было мне обещано.
– Это кошмар, – жалуюсь я. – Он и так по контракту обязуется платить мне всего лишь четыреста долларов в месяц.
Эмили, до этого смотрящая на меня с сочувствием, разевает рот потрясённо.
– Шутишь?
– Нисколечко, – мотаю головой обессилено.
Приятель Аарона, говоривший по телефону последние полминуты, возвращается. И, к моему удивлению, становится рядом со мной.
– Что-то случилось? – с недовольным лицом интересуюсь я, когда он смотрит на меня достаточно долго.
– Вы очень похожи, – говорит высокий парень фразу, которую я слышу слишком часто.
Бубню себе поднос, отбрасывая красную салфетку. Настроение конкретно испортилось.
– Как поживает Саманта? – донимает он меня вопросами.
Эмили закатывает глаза, и я ухмыляюсь.
– Твоя сестра? – спрашивает Эм, даже не подозревая, что мы двойняшки с Сэм.
Я киваю, а приятель Аарона не унимается:
– Скажи, пожалуйста, как она?
– С ней всё хорошо, – слегка грубо говорю я. – А почему бы тебе самому не позвонить ей и не спросить у неё это?
Красивый парень на глазах мрачнеет.
– Если бы она хотела меня слышать, – говорит он, прежде чем выйти из бара, – я бы ей позвонил.
Глава 8
Агнес
– Ты выглядишь вялой. – Дуайт строго провожает меня взглядом, пока я лениво шествую к его ноутбуку, чтобы поставить запись песни на паузу.
Проведя двумя ладонями по волосам, я поворачиваюсь к окну: на улице уже вечер; мы репетируем больше двух часов, но сегодня движения, которые ранее мы исполняли прекрасно, хромают. Технику назвать безупречной уже нельзя, хотя несколько недель назад я была уверена, что представители губернатора, занимающиеся организацией важного мероприятия, будут нами довольны. Я начинаю сомневаться, потому что эта репетиция не была показательной. И причина во мне – мысли далеко; я не чувствовала танец в этот раз. Всё из-за того, что к проблемам, навалившимся так внезапно, я не была готова. Когда я жила с родителями, я всегда знала, что у меня есть люди, готовые за меня постоять, готовые бороться с моими неприятностями. А теперь единственный человек здесь, на которого я могу полагаться – это я сама.
– Всё в порядке, Агнес? – спрашивает Дуайт обеспокоенно, пока я завязываю волосы в неаккуратный пучок на макушке.
В нерешительности я отвечаю, всё ещё глядя в окно:
– Да. Да, конечно всё хорошо.
– Я бы так не сказал.
Мне всегда нравилась забота Дуайта, но сейчас мне хочется, чтобы он замолчал. Мне хочется, чтобы он понял, что мне просто нужен человек, рядом с которым мне не надо было бы говорить. Прямо сейчас. Возможно, из-за того, что я напряжена, танцевать не получается. Я в напряжении, ведь знаю, что Дуайт, как всегда, станет забрасывать меня вопросами.
– Всё хорошо, – снова лгу я.
Хотя это не совсем враньё. Моё положение оставляет желать лучшего, однако оно вполне решаемо и не критичное. Учитывая, с какими проблемами во всём мире справляются, другие люди, я – счастливица.
Интересно, если бы я поделилась этими своим соображениями с отцом, он бы стал гордиться мной ещё больше?
– Ладно, – хлопает в ладоши Дуайт, тем самым, заставив меня выбросить всё лишнее из головы.
Он хлопает снова, подходя к ноутбуку, и я вздрагиваю. П артнёр делает это снова и снова, а потом принимается щёлкать пальцами одной руки, пока включает , как я думаю, композицию Джоша Гробана «So She Dances ». Но вместо песни, которую я ожидаю услышать, играет совсем другая – «I knew you were trouble » от Тей Свифт.
Неожиданно Дуайт протягивает руку, когда я точно знаю, что этот человек ненавидит песни «смазливой блондинки». Но эту песню люблю я, и мне приятно, что он это помнит. Я кладу свою ладонь в его, и он быстро вертит меня, пока голова не начинает кружиться, а потом, отпустив, он становится в оборонительную позицию, что мне кажется крайне смешным.
Когда Дуайт хохочет, я расслабляюсь. Он указывает рукой на меня.
– А теперь танцуй, – говорит парень, и это звучит не как предложение. – Забудь, что здесь есть я. Забудь, что на первом этаже всё ещё проходят занятия маленьких будущих скрипачей… – Парень замолкает на мгновение, складывая руки на мощной груди. – Забудь обо всём и танцуй. Это поможет снять стресс, поможет тебе сосредоточиться на твоей мечте. А потом мы снова порепетируем.
Я, улыбаясь ему, киваю, и следую совету друга. Через мгновение музыка поглощает меня полностью.
***
– Никогда не доверяй мужчинам, которые хорошо танцуют… – выбросив сигарету в урну, замечает Эмили, пока по аллее мы добираемся до старого административного здания в Палм-Бей.
Не знаю, почему я согласилась прийти сюда: мне уж точно нечего делать среди молодёжи города, которая горит желанием сделать его лучше. Но Эми умеет уговаривать. И она так много курит, что, кажется, мне стоит дать ей кличку «паровоз», или что-то вроде того.
– Дуайт – хороший парень, – защищаю я друга. – И не понимаю, почему, исходя из фотографий, которые я тебе показывала, ты решила, что от него исходит плохая… как ты сказала?… аура?
Эмили наглядно закатывает глаза.
– Энергетика, Агнес.
– Ну, энергетика.
Я взмахиваю руками, продолжая идти. Вчерашние занятия с Дуайтом пошли мне на пользу, и я стала чувствовать себя лучше, очистила мысли от ненужной информации. И, к счастью, Рона сегодня на работе не видела. Короче говоря, день прошёл хорошо. Я поработала неплохо, даже получила десять долларов от богатого гостя, чей номер убирала. Это впервые. Раньше чаевых у меня никогда не было.
– Вот, чему я доверять точно не хочу, так это твоей идее сходить вместе на собрание в здании администрации. Я к этому городу даже не отношусь.
– Ну, ты собираешься прожить здесь всё лето, поэтому косвенно всё-таки относишься, – парирует, пожав плечами Эм.
А когда она достаёт новую пачку сигарет, я вырываю её у неё из рук и бросаю в самую дальнюю урну, на удивление, не промахнувшись.
– Ээээй! – протестует Эмили. – Ты чего наделала.
Я морщусь.
– Надоело, что ты вечно куришь. Мы сейчас зайдём в место, которое раньше считалось самым главным во всём Палм-Бей, так? – Синеволосая девушка с серыми глазами не отвечает, поэтом я решаю продолжить: – Я бы не хотела, чтобы ты курила. Это некрасиво. И я устала от того, что от тебя вечно воняет табачным дымом.
Выразив все свои эмоции, я решаю замедлить шаг и посмотреть, как отреагирует на это моя новая знакомая , с которой я немного сблизилась за прошедший день. Но она только улыбается.
– Знаешь, ты говорила, что твоя сестра бывает стервой, и вы с ней совсем не похожи, однако знаешь что? – Эмили подпирает бедро одной ладонью. – Ты тоже стерва.
Я усмехаюсь, когда вмиг её выражение лица приобретает непроницаемость, и она шагает дальше. Но проходя мимо урны, в которой покоится её пачка невыкуренных Marlboro , она даже не останавливается и не пытается спасти то, что принадлежало ей. Возможно, это потому что на ступенях у главного входа в здание бывшей администрации уже скопился народ. Около боковой лестницы я замечаю припаркованный чёрный мотоцикл. Он очень красивый. Это тот вид транспорта, на который я ни за что в жизни не сяду, но он приковывает к себе мой взгляд. Он весь абсолютно чёрный, и только вместо номеров значатся буквы, будто чьи-то инициалы: «M.V.».
