Текст книги "Будем квиты (СИ)"

Автор книги: Лаура Тонян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Да ладно тебе, прекрати обижаться, – прошу я, догнав Эмили.

Она бросает на меня короткий взгляд, но улыбку, играющую на её губах, я успеваю заметить.

– Так ты на меня не обижаешься? – предполагаю я.

Эмили пожимает плечами почти равнодушно.

– Ты всё-таки согласилась присутствовать на собрании Совета, поэтому я прощаю тебе твой маленький грешок. – Девушка сложила пальцы щепоткой, повернувшись ко мне. – Но ты будешь должна мне новую пачку сигарет.

Я решаю пойти на компромисс.

– Тогда я буду контролировать процесс выкуривания каждой табачной единицы.

– Что? – фыркает Эмили.

Ей явно кажется забавным, что я так щепетильно отнеслась к теме курения.

– Ты слышала. Я буду выдавать тебе всего десять сигарет в день…

Эмили обрывает меня, взмахнув рукой.

– Можешь даже не продолжать. Я тебя слушать не собираюсь.

– Ты погубишь своё здоровье, – пытаюсь образумить её я.

Но на это она отвечает:

– Да, Агнес, но оно моё.

Я верчу головой в недовольстве, но должна признать, Эмили права, и то, что мой дядя умер от рака лёгких, не даёт мне права указывать практическим чужим людям, как жить и что употреблять. Это меня не касается. Пора уже начать заботиться лишь о себе самой.

Нас окликают ребята, стоящие выше, и мы с Эм поворачиваем головы к ним.

– Привет, девчонки, – машет нам парень с очками в округлой оправе.

На нём футболка с изображением Супермена и старые потёртые джинсы. Я улыбаюсь ему приветливо, а Эмили говорит:

– Это Рой. Хороший парень, но умеет надоесть. Вечно подлизывается к моему отцу. – Девушка шепчет мне это на ухо, в то время как мы поднимаемся по лестнице.

Две массивных двустворчатых двери запечатаны белыми лентами, и только одна дверь посередине, по-видимому, открыта. Так и есть: через неё выходит к нам парень, которого я уже встречала раньше. Ах да, это тот самый, который спрашивал меня, всё ли хорошо с Сэм. Друг Галлахера. Его слегка длинноватые волосы беспокоит слабый ветер, и глаза у него загораются при виде меня. Как там его зовут? Эмили говорила, что вроде… чёрт, забыла!

– Привет, – здоровается высокий парень, засунув ладони в передние карманы джинсов.

Он немного расправил плечи, но это не придало ему никакой уверенности. Кажется, он нервничает, и я не могу понять, почему. Я замечаю, как он пару раз оборачивается, глядя на входные двери, как будто боится чего-то. Это не похоже на то, что он кого-то ждёт.

– Привет, – вздохнув, говорю я.

Быть может, моё отношение к этому человеку не самое лучшее, потому что он близкий друг Аарона, как сказала Эмили. Я, наверное, не должна так противиться его компании, но всё же мне не очень хочется с ним общаться.

– Собираешься присоединиться к Совету?

Эмили вступает в разговор:

– Я попросила её прийти, Джереми. Нам всегда нужна помощь новых людей.

Точно! Его зовут Джереми!

Новых людей? Серьёзно? Если мне не понравится – а это вполне ожидаемо – ноги моей здесь больше не будет.

– Мы так и не познакомились, – тень улыбки появляется на его светлом лице, и он спешит протянуть руку. – Я – Джереми.

Ответив на его жест, я киваю :

– Агнес.

– Рад познакомиться.

Я смотрю на него ещё несколько мгновений, пытаясь догадаться, что ему от меня нужно, но потом моё внимание привлекает то, что большинство ребят здесь уставились на меня. Они перешёптываются; меня должно прекратить это удивлять, но я до сих пор переживаю по этому поводу. Они либо думают, что я – Саманта, либо обсуждают то, как сильно я похожа на сестру. И, исходя из того, что я теперь знаю, они поражены тем, какого чёрта я в этом городе делаю, ведь Аарон бы этого не допустил. Так им кажется.

На парковку въезжает чёрный H yundai. Полный высокий мужчина выходит из машины с папкой в руках и взбирается по лестнице, лучезарно всем улыбаясь, и приветливо махая рукой.

– Добрый вечер. – У него низкий тембр голоса. – Добрый вечер. Добрый вечер всем.

Он заходит в здание, и все остальные плетутся за ним.

– Мой папа, – комментирует Эмили.

Я, вопросительно взглянув, указывая в сторону всё ещё открытой двери, и девушка подтвердительно хмыкает.

– Вы в хороших отношениях? – интересуюсь я, когда мы проходим по холлу – здесь достаточно прохладно, и это контрастирует с невозможной жарой на улице.

Эм сворачивает налево, поднимаясь наверх по ступеням, в то время как почти все остальные предпочли лифт. За нами идут ещё четверо человек, обсуждая недавно просмотренный фильм.

– После смерти мамы – в натянутых, – признаётся Эмили.

У Эмили умерла мама… Я об этом не знала. Мне стало неловко, что я задала этот вопрос, я решаю, больше эту тему не затрагивать. Но она улыбается и толкает меня легонько плечом, будто прочитав мои мысли.

– Всё хорошо, – шепчет девушка, как только мы заходим в аудиторию, посреди которой создан круг из железных стульев, а в центре стоит папа Эмили, записывая фамилии тех, кто присутствует. Он опускает планшет с бумагами, когда замечает нас. Больше дюжины пар глаз внимательно следят за нами, пока Эм ведёт меня к двум свободным стульям возле большого открытого окна.

Я застываю, когда мой взгляд падает на брюнета в кожаной куртке и светлых джинсах. Он широко развёл ноги, сидя на своём стуле и закинул руки на спинки соседних. Похоже, он чувствует себя здесь комфортно, глядя на меня исподлобья. Его взгляд прикован ко мне и полон ненависти и презрения. Но разве я ожидала другого?

Чего я точно не ожидала, так это того, что Аарон будет здесь. В городском Совете? Серьёзно? Насколько мне известно, молодые ребята здесь оказывают помощь по собственной инициативе? Так что делает тут человек, который любит себя, похоже, больше, чем кого-либо другого?!

– Присаживайтесь, – планшетом председатель указывает на места, где мы собирались расположиться.

Я сажусь рядом с Эмили… прямо напротив Аарона. Ну, вообще отлично. Он не спускает с меня глаз.

– У нас новички, – улыбается мужчина. – Это очень хорошо. Я – Люк Тирсет. Можешь называть меня просто Люк, – дружелюбно обращается он ко мне.

Отвечаю ему так же:

– Агнес.

Люк кивает мне; в уголках его губ можно заметить маленькие ямочки. Полное лицо, второй подбородок, круги под глазами, как ни странно, делают его привлекательным в чём-то. Просто есть люди, которым идёт состояние тела, в котором оно сейчас находятся. И Люк – один из таких людей. Чтобы ты ни делал со своей внешностью, как бы ни старался стать красивее, лучше, стройнее, нужно помнить про один беспроигрышный вариант – быть собой. Быть настоящим. Это всегда располагает к себе других людей.

– Ты к нам надолго, Агнес?

Я не успеваю и рта раскрыть, потому что дочь Люка отвечает за меня:

– На всё лето.

Она широко улыбается этому. Я стискиваю зубы, борясь с тем, чтобы не высказать ей все , что я о ней думаю в этот момент. Но необдуманные поступки никогда не пользовались хорошей репутацией.

– Великолепно, – пропел Люк, делая пометки у себя в бумагах.

– А фамилия…? – спрашивает он, вскидывая голову.

– Хоггарт, – отвечаю, глядя в окно.

И я не горела желанием поворачиваться обратно, если бы не чувствовала на себе пронзительный взгляд. Этот чувак просто испытывает моё терпение! Я искоса смотрю на него, насупив брови. Аарон даже не меняется в лице. Чего ему нужно? Может, он приходит сюда не часто? Потому что, если он посещает каждое собрание, я точно не хочу находиться больше в этом здании в следующий раз.

– Хорошо, Агнес, очень рад, что ты решила к нам присоединиться. Думаю, тебе понравиться приносить пользу Палм-Бей вместе с нами. – Люк кладёт планшет и ручку на свободный стул, а сам снова становится прямо в середине, созданного нами круга, и сцепляет пальцы в замок перед собой. Строго он осматривает каждого.

– Мистер Галлахер, может, вы объясните, почему сотрудники дорожной полиции должны были вчера ночью ехать за вами по всему городу, пока вы со своими друзьями на бешеной скорости гнали по улицам, словно сумасшедшие?

Тишина наступает мгновенно. Когда всего минуту назад можно было услышать перешёптывания, сейчас все молчат, ожидая ответа Аарона.

– Да ладно тебе, Люк, – отвечает блондин, сидящий с левой стороны от Рона. – Мы же просто веселились.

Тот же теперь сложил руки на груди и смотрит в пол.

– В администрации города не оценили, – медленно произносит мужчина, – то, как вы веселитесь. И сделали вам уже четвёртое замечание за месяц. Если это продолжится, мне велели вас троих, – Люк поочерёдно показывает на блондина с краю, Аарона и Джереми, – исключить из Совета, а это вашим родителям не понравится, не так ли?

Его глаза фокусируются на парнях, которые вздохнули раздраженно в унисон. Джереми уронил голову на руки; через секунду он встаёт, ногой отбрасывает свой стул и уходит прочь, схватив свою кожанку. Я наблюдаю за этим и, на самом деле, мне представлялось это собрание несколько иначе.

– Достало уже всё, – последнее, что сказал Джереми, прежде чем скрыться за дверью.

Сложив губы в трубочку, Люк молчит ещё некоторое время, а потом заговаривает, и все слушают его, не перебивая:

– Кто-то ещё хочет высказаться? – Никто не говорит ничего, и он продолжает: – Ну, вот и хорошо. Ребята, я не хочу вам зла, но я создал наш молодёжный Совет для того, чтобы собрать вас всех вместе и сделать вашу жизнь ярче. Я не могу притянуть кого-то за уши в эту компанию. Да, кто-то из вас пришёл по собственной воле, а кто-то – по воле родителей, но я делаю всё возможное, чтобы время, которое вы проводите, не занимаясь обязательными делами, стало запоминающимся. Никаких телефонов, планшетов и других гаджетов – только живое общение.

Я восхищена его речью, и сама не заметила, как наклонилась вперёд, что вникать в каждое слово. А когда Люк замолчал, я выпрямляюсь, оглядываясь по сторонам. Благо, Аарон смотрит себе под ноги.

– Если кому-то хочется уйти, давайте, сделайте это прямо сейчас, – отец Эмили разводит руки в стороны. Его голос полон боли – кажется, этот Совет значит для него намного больше, чем я думаю. – Мы стали менее сплочёнными. Мы были такими раньше, а теперь у меня такое чувство, будто вы только терпите присутствие друг друга.

Даже я расчувствовалась, хоть я впервые здесь. Однако невооружённым глазом видно, что Люк не теряет надежды изменить положение. В нём полно энтузиазма, и он готов поделиться им с нами.

– Я сделал выводы и считаю, что лучшим решением будет, – он выдерживает паузу, а потом, спустя пару секунд выдаёт: – поход. Мы пойдём в поход через три недели.

Сначала в комнате царит мёртвая тишина, и только через минуту заговаривает человек, который, я думала, сегодня не вернётся. Джереми появляется в дверях, он фыркает:

– Вообще-то, мы уже ходили в поход осенью.

Люк оборачивается к нему. Его брови взлетают вверх.

– О, мистер Кейтон! – голосом, полным иронии , произносит мужчина. – Вы вернулись.

Джереми опускает руки по швам и свободной походкой проходит на своё место.

– Зачем снова идти в поход? Куда ты собрался нас вести, Люк?

И тогда председатель берёт в руки чёрный портфель, достаёт оттуда какие-то брошюры и оставляет сумку на столе. Он идёт по кругу, каждому отдавая экземпляр брошюры. Когда очередь доходит на меня, я могу прочитать название города на небольшой книжке из глянцевой бумаги. Это Окала. Перевернув страницу, вижу фотографии лесов ; на следующей странице – озеро. Внизу мелким шрифтом написано «Фор-Лейк».

– Национальный лесной заповедник Окала – место, где мы проведём уик-энд через три недели, – объявляет Люк с радостным лицом.

Я замечаю, как Джереми закатывает глаза, а Аарон увлечённо читает текст в брошюре.

– Мы доедем на автобусе до города, оттуда пересядем на другой автобус, который высадит нас около соснового леса. Потом мы пойдём пешком.

Блондин, как я поняла, – друг Галлахера – поднимает руку.

– Слушаю тебя, Шон, – отзывается Люк, кивая ему одобряюще.

– У меня через три недели соревнования по гребле.

Люк опускает уголки губ вниз и пожимает плечами.

– Я никого не заставляю ехать. Кто не может, пусть не расписывается здесь. – Он поднимает вверх планшет и держит его достаточно долго, чтобы мы все обратили внимание на таблицу, которую он расчертил самостоятельно. Через минуту Люк кладёт планшет на столик невдалеке от нас , а рядом – ручку.

– Те, кто поедет, напишите ваше имя и распишитесь.

Он выходит из аудитории, а Эмили, как назло, спешит обратить внимание ребят на меня. Она бросается к столу и хватает планшет. С дерзкой улыбкой говорит:

– Ну, что, Агнес? Хочешь оставить свой автограф?

***

«Всё хорошо?»

«Конечно, не беспокойся».

«Он не обижает тебя?» – Саманте не обязательно называть имя, чтобы я поняла, кого она имеет в виду.

Я набираю сообщение в «Фейсбуке »:

«Нет, у меня нет проблем». – Решаюсь на ложь: – «Его отец всё контролирует. И поведение сына тоже».

«Хорошо. Я не показываю этого, но я беспокоюсь о том, чтобы этот засранец не причинил тебе боли», – сообщение появляется на экране, и я не заставляю сестру ждать ответа долго:

«Почему ты решила поступить с ним так? Знаю, это мелочь, и ничего особенного не произошло, кроме того, что городу стал известен размер его члена. Но зачем ты вступилась за приятельницу таким образом? Почему ты стала защищать её честь?»

Более трёх минут я не получаю никаких оповещений о пришедших смс. Мне начинается казаться, что Саманта ничего не напишет. Но потом я читаю:

«Он сделал ей больно. Она любила его».

«Где она сейчас? Она же не покончила жизнь самоубийством, да?»

«Нет, конечно, нет. Она из Орландо и сейчас там. Он засранец, Агнес. Даже не думай связываться с ним, доверять ему, потому что Аарон обманет».

Как и Саманта обманула Аарона. Знаю, она поступила правильно , но, каково это – ощущать, что друг, которому ты доверился, предаёт тебя. Дело не в видео, которое Саманта показала всему городу. Нет, я точно знаю это. Рон ненавидит Сэм не поэтому. Он ненавидит её, потому что она стала ему дорога, а потом призналась, что играла всё это время.

Любой человек возненавидел бы такого «друга».

«Да», – пишу я. – «Я поняла тебя. Я не буду ему доверять».

Мы общаемся ещё около получаса, пока Саманта не говорит, что ей пора выходить из дома. Она собирается на вечеринку. Какая разница между нами: в то время как я возвращаюсь домой, Саманта уходит гулять. Она спит почти до вечера, а я встаю рано утром, потому что у меня такое ощущение, будто я пропускаю жизнь, когда сплю долго. Я ложусь спать, а Сэм развлекается на ночных вечеринках. Мы такие разные – одинаковые лишь на первый взгляд.

Я собираюсь закрыть крышку ноутбука, но потом мне в голову приходит идея. Я кликаю на ярлык браузера, и когда открывается страница поисковой системы, вбиваю в строчку «Аарон Галлахер». Первая ссылка – аккаунт в твиттере. Кликнув на ссылку, через секунду я попадаю на его страницу, и главная фотография подтверждает, что это тот самый человек, вместе с которым я работаю. На фото солнцезащитные очки подняты вверх, и Аарон смотрит в объектив, опустив подбородок и вскинув брови. Получился слегка изумлённый взгляд. Его пухлые губы приоткрыты. Воротник голубой рубашки-поло приподнят. Руками Рон опирается на что-то позади.

Но больше фотографии меня привлекает самый первый твит, который оказался ещё и закреплённым. Там всего четыре слова:

«На одну звезду ярче».

***

Я думала, что хуже головной боли с самого утра быть ничего не может. Но я ошибалась. Хуже головной боли с самого утра может быть только то, что Грэта Маффин объявляет список заданий на рабочий день. Она решила, что с туалетным ёршиком я буду смотреться чудесно. Мыть туалеты восемь часов подряд! Восемь часов! Я перемыла каждый унитаз в отеле, и даже унитазы для персонала сегодня чистила я. Перерыва на обед не было, потому что Грэта посчитала, что кушать мне не обязательно.

– Я закончила, – отчитываюсь ей, заходя в комнату для персонала.

Я выбрасываю резиновые перчатки в мусорное ведро и захожу в уборную, чтобы вымыть руки. Она перед зеркалом приводит в порядок одежду на своём тучном теле, поправляет макияж. Грэта уже переоделась и собирается уходить, по-видимому, успев сдать смену. Это напоминает мне, что нужно попрощаться с Эмили: её рабочий день кончается только через два часа. Но те слова, которые мне бросает Грэта перед уходом, меняют кардинально моё решение идти в бар:

– Готовься, девочка к тому, что завтра нужно будет в ванных комнатах чистить кафельные стены.

Она хлопает дверью, и у меня глаза словно кровью наливаются. Со злостью срываю с себя форму и швыряю её на стул в душевой комнате. Снимаю бельё и бросаю туда же, я ужасно зла. Вешаю полотенце на крючок, представляя, как повесила бы Аарона сюда же за шею… за кожу на его шее… чтобы прям он захлебнулся в собственной…. Так, всё! Стоп! Агнес, тебе нужно успокоиться. Я открываю кран, и из лейки на меня льётся горячая вода. Я становлюсь под струи, пытаясь собраться с мыслями. Мне нужно быть уравновешенной, помыться, одеться, прийти к нему в кабинет и сказать, что нельзя так со мной поступать. Что я горничная, а не уборщица, и чистка унитазов в мои обязанности не входит. Я должна сказать это всё Аарону без лишних эмоций, попытаться найти компромисс, объяснить ему, что я понимаю, как для него неприятна эта ситуация, но я ведь тоже жи… Вдруг свет выключается; я тут же высовываю голову из-за занавески, но кромешная тьма не даёт ничего разглядеть. Свет выключен и в комнате для персонала тоже. Кто-то решил пошутить или пробки выбило? Я тянусь к полотенцу, но… его на крючке нет. Дыхание на мгновение останавливается от страха. В озможно, оно просто упало. Я наклоняюсь вниз, и тут свет внезапно снова загорается, заставляя меня спрятаться за душевую занавеску. Я прикрываюсь ею, глядя прямо перед собой и не верю своим глазам. Аарон, облокотившись о стену, глядит на меня, явно посмеиваясь.

– Ты, ты… – не нахожусь я со словами. – Что ты тут делаешь?!

Кажется, получилось слишком громко. Ну и плевать! Какого чёрта он забыл здесь?!

– Не это ищешь? – Рон кивает головой на стул – на его спинке висит белое банное полотенце.

Урод! Урод! Урод!

– Отдай мне немедленно! – вытягиваю руку, требуя. – Отдай полотенце!

Почти в безразличии , Аарон водит плечами и цепляет указательным пальцем край полотенца, подходя чуть-чуть ближе; этого отнюдь недостаточно, чтобы я достала до него.

– Подойди и возьми. – Он добавляет бесстрастно: – Ники.

Его глаза загораются; мне хочется кинуть в него чем-нибудь очень тяжёлым.

– Ты что-то напутал, – выплёвываю я. – Меня зовут Агнес.

Рон качает головой.

– Не-не-не, – начинает он вполне с серьёзной интонацией. – Я читал твоё личное дело, и в нём чёрным по белому напечатано: Агнес Вероника Хоггарт. Поэтому, я буду называть тебя Ники. Мне так больше нравится, – сморщив нос, загадочно улыбаясь, говорит Аарон.

– Боже, – не выдержав, издаю разочарованный стон. – Как же ты меня бесишь!

Простояв ещё немного, он присаживается на стул практически напротив душевой кабинки, в которой я стою. Я внимательно слежу, чтобы занавеска не открыла ни одной части тела, которой ему видеть точно не стоит. Но она так прилипла к коже , что мне даже не стоит придерживать её, однако я всё равно делаю это.

– Ну, ты тоже не сахар, – откинувшись назад, признаётся Рон, и мне безумно хочется влепить ему пощёчину.

– Как ты не поймёшь, что я не – моя сестра, и то, что сделала Саманта, меня не касается. Я даже не была в курсе этого! Оставь ты меня уже в покое!

Его голубые глаза полны злости, но он умело маскирует это улыбкой – хитрой и бесчувственной.

– Мне всё равно, Ники. Я дал тебе шанс уехать, но ты не захотела. Я предлагал тебе закончить всё мирно, но ты захотела войны.

Мокрые волосы облепили волосы и плечи. Я убираю прядь со лба, продолжая смотреть на Рона.

– Она сделала тебя больно, и теперь ты хочешь казаться неуязвимым.

– Заткнись, пока я не сорвал эту занавеску к чёрту, – сердится моментально Аарон.

Его глаза горят огнём, а желваки играют на скулах. Он не шутит, мне действительно приходится замолчать, ожидая, что он скажет теперь. Но я всё же не могу не сказать :

– Ты тоже поступил плохо, ясно? Нельзя играть с чувствами людей. Знаю, Сэм стала тебе другом, а потом предала, но и ты не…

Рон вскакивает с места.

– Заткнись, я сказал! Что не понятного в слове «заткнись»?! – орёт он так, что вены выступают на его шее.

Серая расстёгнутая сверху рубашка не скрывает этого.

– Перестань затыкать мне рот! Рабочий день у меня уже кончился, и был весьма тяжёлым, если тебе это интересно!

Я кричу на него, а в ответ на сказанные мной слова он начинает хихикать, но потом исправляется и просто усмехается надо мной.

– Что, понравилось драить туалеты? Между прочим, весьма полезное занятие, – ёрничает козёл.

– Да? – с сарказмом отвечаю. – Может, тогда тебе стоило присоединиться ко мне и вычистить до блеска парочку унитазов?

Аарон раскидывает руки в стороны, смеясь.

– Прости, но это твоя прерогатива.

Тело начинает дрожать от того, что вода давно выключена и кафельный пол стал холодным. Ноги замёрзли, кожа покрылась мурашками. Я не отвечаю на его последнее замечание, желая поспособствовать тому, чтобы он скорее ушёл. Если я буду игнорировать Рона, может, ему станет скучно, и он решит уйти прочь? Я так надеюсь на это.

Однако этот засранец опять присаживается на стул, осматривая меня, словно шлюху на трассе.

– Прекрати на меня пялиться, – процеживаю сквозь зубы.

– Не будь такой закомплексованной, – расслабленно говорит он, затылком прислоняясь к стене. – Мне нравятся девушки с большой грудью.

Я говорю первое, что приходит мне в голову:

– Не знаю, может, у вас с Самантой было что-то, но не рассчитывай на то, что я стану…

Он перебивает меня раньше, чем я успеваю договорить:

– У нас с твоей сестрой ничего не было. – Вздохнув, Рон наклоняется вперёд, уперев локти в колени. – Знаешь, это так странно, что она никогда не рассказывала мне о тебе. Или кому-то другому, насколько мне известно, конечно. Но, может, она просто не считала нужным? В смысле, – я понимаю, что он собирается сказать что-то, что может меня задеть, – как бы сильно я её ни ненавидел, я считаю её достойным соперником. А ты… посмотри на себя, Ники. Ты жалкая, – выплёвывает парень, поднимаясь. – Жалкая, совершенно неинтересная. Я всё время сравниваю твои поступки с поступками Сэм, и понимаю, что ты никогда не будешь такой же смелой и отважной, как твоя сестра. С тобой скучно, понимаешь?

Не знаю, почему, я его слушаю, но то, что он говорит, и правда, очень обидно. Это даже хуже, чем я предполагала. Никто не называл меня жалкой. Ни разу в жизни.

– Давай же! – кричит он неожиданно. Очень громко. – Давай же! Где твои эмоции? Где хоть что-то, помимо дурацких слёз?! Если ты остаёшься в Палм-Бей, я хочу, чтобы ты была достойна этой борьбы! Хочешь остаться – тогда терпи и покажи мне свой характер или вали на хрен!

Когда он договаривает, я не могу не заметить, как его грудь быстро вздымается и опускается. Создаётся ощущение, будто Рон бежал трусцой и рассказывал при этом что-то. Он проводит ладонью по коротким тёмным волосам, не сводя с меня взгляда. Я вытираю слёзы со щеки, собираясь с мыслями. Я впервые в таком положении; даже не знаю, как вести себя сейчас. Мне хочется, чтобы он ушёл, чтобы оставил меня.

«На одну звезду ярче», – вертится у меня в голове. Та фраза, которая, как мне показалось, имеет для Рона большое значение. Это то, что вчера ночью заставило меня пересмотреть своё отношение к нему, но сегодня снова всё изменилось. Я устала от того, что Аарон считает себя повелителем Вселенной, и я больше не хочу, чтобы он затыкал меня.

– Даже не мечтай, что я уеду отсюда, – говорю я, сжав зубы. Я стараюсь смотреть не на него, но получается плохо. – Не уеду, можешь делать, что угодно, но я более не стану работать уборщицей в отеле, тебе это понятно? – резко выпаливаю я, но мне даже ничуть не страшно. Теперь не страшно. – Если у меня обязанности горничной, я буду выполнять их, однако не надо приписывать мне работу совсем другого плана. А, если в следующий раз захочешь, чтобы унитазы блестели, чисть их сам! Или пусть это делает Грэта. Уверена, она радуется приказам, которые ты ей зачитываешь, чтобы ещё больше меня унизить.

Скрести руки на груди, Аарон лишь ухмыляется. У меня уже наверняка посинели губы от холода, а ему смешно. Интересно, долго он ещё собирается играть в эти игры?

– Я учту, – кивает он, но я точно уверена, что в уме он уже прорабатывает новый план, как сделать мне ещё хуже.

Не удивлюсь, если у него получится.

– А теперь подай мне полотенце, – приказным тоном говорю я, и брови Аарона взлетают вверх.

– Хей, ты ведь всё ещё говоришь со мной. А моя фамилия – Галлахер.

Я грустно усмехаюсь.

– Да плевать мне на это. Подай полотенце.

Парень отходит подальше к стене и прислоняется к ней спиной. Он подбородком указывает на полотенце, висящее на спинке стула.