Текст книги "Тень луны"

Автор книги: Лаура Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Его откровения поразили ее.

– И что же вы там делали?

– Научился драться и воровать, это очень полезные знания.

– Но каким образом младший сын графа, приговоренный к работному дому, стал садовником в Блад Холле?

– Работный дом – это примечательное место. Нигде больше вы не встретите людей с такими способностями и достоинствами. Там есть фермеры, потерявшие землю, которую их предки обрабатывали в течение поколений; люди, арестованные за долг, не превышающий стоимости вашего завтрака; достаточное количество художников, писателей и поэтов, чтобы заполнить целый университет. Ну и, конечно, обычное сборище карманных воришек, грабителей, шлюх, джентльменов, переживающих тяжелые времена... – Он обернулся к ней. – Знаете, что я понял? Люди по большей части оказываются бедными в силу обстоятельств... к выгоде знатных людей, вроде вас и меня...

– Это несправедливо и не совсем истинно.

– Однако я повторял это и многое другое снова и снова каждому, кто готов был слушать. – Он улыбнулся ей. – Это была непривычная речь, особенно в устах сына графа, хотя бы и младшего. Многие так считали. К тому времени, когда я усовершенствовал эту речь, меня вытащили из долговой тюрьмы люди, которые во мне нуждались.

– Нуждались в вас?

– Да, чтобы я произносил эту речь за стенами тюрьмы. Меня выпускали перед любым сборищем простых мужчин и женщин, готовых услышать, как "графский сын" отстаивает для них их дело. Я заработал немного денег.

– И тогда вы примкнули к чартистам?

– Нет. – Он уставился в противоположную стену. – Вскоре мне это надоело. Мне исполнилось двадцать два года. Я отправился в Париж. Я хотел бродить по улицам, по которым ходили Вольтер и Руссо. Не смейтесь. Я был ужасно серьезен. Бороться против тирании! Против религиозных догм! Против лицемерия морали! Таковы были мои убеждения.

Она удивлялась, почему он рассказывает ей все это, что не имеет отношения к настоящему моменту.

– А на что вы жили?

Он хмыкнул:

– Революционный оратор безбедно может прожить в этом столетии. Молодой красивый иностранец, джентльмен с манерами знатного человека, может жить даже лучше.

Она хотела спросить его, жил ли он этой лучшей жизнью с женщинами, но воздержалась; посмотрела на его профиль и подумала, что никогда не видела такого великолепного мужчины.

– И что же заставило вас вернуться в Англию?

– Я соскучился по дому, и мне захотелось способствовать моими речами созданию новой партии, которая сможет поднять людей на борьбу за повышение заработной платы. – Он обернулся к ней, черты его лица отражали ту серьезность, с которой он говорил. – Я понял, что фабрики, заводы, шахты могут создать новые возможности для масс, если они будут правильно организованы.

– Так вы революционер! – воскликнула она в некотором смятении.

Он сжал ее руку, но это ее не успокоило.

– Есть люди, которые предпочитают спокойным социальным реформам кровавую революцию, какую пережила Франция пятьдесят лет назад. Они проникли в чартистское движение, устраивают беспорядки. Человек, который завербовал меня, убедил в необходимости наблюдать за порядком в наших рядах. Поэтому, когда правительство послало меня в Девон, чтобы выследить смутьянов, я стал шахтером.

– И что случилось потом?

– О, я обнаружил этого человека и раскрыл заговор, но раньше, чем сумел схватить его на месте преступления, кто-то информировал его обо мне.

– Это вы писали Джеду Колеману?

– Я рассказал ему. Разговор о письме был уловкой, чтобы, если меня обнаружат, не скомпрометировать его.

– Джед знал, кто вы?

– Не удивляйтесь. Он хороший человек.

– Он заставил меня поверить что вы... что информатор... мертв!

Он улыбнулся ее возмущению:

– Это был только небольшой обман. Уиил решил подставить меня, он сказал кое-кому из своих людей, что это я пытался взорвать машины в шахте. Они избили меня и оставили умирать. А я сумел выбраться после наступления темноты наверх. Зная, что Блад Холл пуст, я пошел сюда. Это я ел ваш сыр и пил ваше вино. В конце концов, я считал, что заслужил какой-то отдых. Ведь это маркиз завербовал меня.

– Дедушка? Вы должны были рассказать мне о том, кто вы, в первое же утро в розарии.

Он глянул на нее с симпатией, смешанной с удивлением:

– Что я должен был сказать: "Между прочим, ваша светлость, человек, которого вы приютили в своей постели прошлой ночью, был я, ваш новый садовник и шпион вашего дедушки?"

– Это гнусно!

– Согласен, это было столь же возмутительно, как и то, что вы были рады мне. – Его улыбка стала еще шире. – Но я простил вас, потому что вы оказались совершенно другой, чем мне показалось при свете дня.

Джулианна прикусила губу:

– Мне очень жаль, что вы были разочарованы.

Он дотронулся до ее щеки:

– Это не я был разочарован, а вы. С самого начала вы невзлюбили Джоша Тревелина. Признайте это.

Она вздернула подбородок:

– Вы вели себя грубо.

– А вы вели себя высокомерно! – Он хмыкнул. – Но я не по этой причине не сказал вам.

– По какой же?

– Потому что мог подвергнуть вас ненужной опасности. Уиил думает, что я умер или сбежал. Работа садовника была хорошим предлогом оставаться здесь, пока не выздоровею. Джед даже не знал, что я здесь, пока не пришел повидать вас и мы не поговорили.

– Джед знает, что вы живете в этом доме со мной?

– Об этом можно было бы и не говорить, но он не знает, что я был здесь с вами, как сейчас.

Джулианна посмотрела в сторону. Все это было трудно осознать.

– Тем не менее вы ни разу не передумали и не рассказали мне.

– Ты несправедлива, Джилли. Я не раз пытался зажечь лампу, но ты не разрешала. В ту ночь, когда я вез тебя домой под дождем, я чуть было не признался. Ты посмотрела на меня тогда и я подумал: "Она знает, и она хочет, чтобы я ее поцеловал", но твое мужество покинуло тебя.

– Мужество тут было ни при чем. Я думала, что ты Джош Тревелин.

– Правда, Джилли? – В его голосе было удивление. – И тем не менее ты хотела, чтобы я поцеловал тебя. – Она смотрела на него, щеки ее пылали. – А что ты скажешь о той ночи, когда случился обвал в шахте? Ты разве станешь отрицать, что в ту ночь хотела Джоша Тревелина? И еще, в тот день на холме, когда ты кричала: "Вернись ко мне!" Я думал, что ты должна увидеть меня. Я взбирался на этот холм быстрее, чем кто-либо, и все только для того, чтобы обнаружить, что ты смотришь на меня так, словно я кусок грязи на твоих туфлях.

В глубине души она знала, что он прав, но это сознание заставляло ее только чувствовать себя обиженной.

– Ты обманывал меня. Ты использовал мои чувства против меня. Ты позволил мне верить, что Джош Тревелин женатый человек, и все равно хотел соблазнить меня. – Она вызывающе посмотрела на него. – Разве не так?

Он пожал плечами:

– Вероятно, я хотел немножко отомстить. Ты отрицала меня во всем, кроме моих мужских достоинств в этой комнате. У меня не было ни имени, ни лица, ни прошлого, ни каких-либо связей с миром.

– Ты сам избрал такой образ.

– А тебя это устраивало, – возразил он.

– Ты бросил меня!

– Ты услала меня!

Какое-то мгновение они осторожно присматривались друг к другу, рассерженные, чувствующие себя преданными, не знающие, как навести мост через пропасть, разделяющую их.

– Что ты теперь намерен делать? – тихо спросила она.

– О, – беззаботно отозвался он, – я думаю о женитьбе. Мне двадцать восемь – самое время. Мой отец будет доволен, узнав, что я образумился. Женитьба на дочери аристократа может только смягчить наши с ним отношения.

Ее щеки зарделись.

– Ах вот что ты собираешься сделать, жениться на аристократке... чтобы умилостивить своего отца?

– Совершенно верно, но отнюдь не ради того, чтобы порадовать своего отца. Я выбрал ее в ту ночь, когда она обняла меня в своей постели.

– Это ложь, – сказала она мягко, выдерживая его взгляд большим усилием воли. – В ту ночь я тосковала по другому мужчине.

– Нет. Ты плакала о любви, которой никогда не знала. Ты вслух сказала это. В ту ночь ты нашла эту любовь.

– Я не знаю, что ты за человек.

– Тогда узнай.

Она отвела глаза:

– Я не уверена, что хочу этого.

Он улыбнулся:

– Выходи за меня замуж и тогда решишь.

– Нет.

– Джилли?

– Я думала, что ты не вернешься.

– Кто-то предал меня Уиилу. Экземпляр "Северной звезды", который ты оставила среди вересковой пустоши, объяснил мне, каким образом меня обнаружили. А как к тебе попала эта газета?

– Кто-то подсунул ее под дверь в Блад Холле. Миссис Мид нашла ее.

– Уиил узнал меня в тот день, когда случился обвал в шахте. Я думал, что он узнал меня, когда я спас тебя от его нападения, но он был слишком зол, чтобы как следует рассмотреть меня. Раз он знал, что я жив, то каждый, близкий ко мне, оказывался в опасности. Я должен был выждать и быть уверен, что Тэсс и дети уедут отсюда и будут в безопасности.

"Тэсс". Джулианна прикусила губу. Это совсем не ее дело. Она не имеет права спрашивать его про Тэсс. Но она женщина и не может промолчать.

– Она любит тебя.

Он снова накрыл ее руки своей рукой. Лицо его было серьезно, но глаза смеялись.

– Тэсс вдова Джесса Кокса, моего партнера. Он умер как раз перед тем, как я переехал в Девон. Я привез их с собой, потому что не было никого, кто мог бы присмотреть за ними. Удобства ради мы врали, что женаты. После того как я исчез, чтобы защитить ее, она дала понять жителям Комб Мартина, что я просто сбежал от нее. Когда у меня появилась возможность, я дал ей знать. – Он ухмыльнулся. – Она и дети переехали в коттедж, чтобы скрыться от Уиила, но она к тому времени уже нашла себе мужчину.

– Которого она предпочла тебе?

Недоверие, написанное на ее лице, оказалось бальзамом для его гордости.

– Тэсс была груба с тобой в тот день, когда ты пришла разыскивать меня, потому что она принимала в коттедже своего мужчину и боялась, что ты увидишь его и выгонишь их.

Он протянул руки, чтобы обнять ее, она пыталась вырваться, но только потеряла свою шаль. Та соскользнула с ее плеч, обнажив грудь. Он посмотрел на нее долгим взглядом, который медленно опустился от ее спутанных волос и зардевшегося лица на ее груди и алеющие как розы соски. Когда он вновь поднял свои глаза, улыбка была потрясающе прекрасной – смелой и нежной.

– До сих пор мы не занимались любовью при свете дня. Но, увы, сегодня у нас нет для этого времени.

– Невыносимый человек!..

Поцелуй оказался долгим. Она не сопротивлялась. Его прикосновение испугало ее меньше, чем страсть, мелькнувшая в его ярко-синих глазах. Однако знакомая сила его поцелуя удивила ее, поскольку исходила от незнакомца. Она закрыла глаза, погружаясь в темноту, и вновь обрела мужество.

Она почувствовала, как он опрокидывает ее на матрац и уже полулежит на ней. Ей была приятна тяжесть его тела. Это облегчало ее капитуляцию. С самого начала она сражалась не с ним, а с собой, боясь быть зависимой от него в самой сущности своего счастья. В настоящий момент она отдалась горячей страсти, гудящей в ее крови, стучащей в ее ушах. К ее удивлению, он не овладел ею. Он вдруг прервал свой поцелуй, в ее ушах слышалось его прерывистое дыхание.

– Ты хочешь меня, Джилли, так же, как я хочу тебя. Имей мужество признать это.

Он улыбался ей свободно, доверительно, полностью владея собой и ситуацией. То, что он так глубоко понимал ее мысли, когда она была взволнованна как никогда, казалось ей предельно несправедливым. Буйство ее крови, биение сердца от его прикосновения – с этим она не могла совладать. "Я хочу и ответного чувства, – подумала она про себя. – Я хочу, чтобы ты всегда смотрел на меня так, как смотришь сейчас, и я не знаю, будет ли это". Как легко он отбросил чувства Тэсс. А когда он будет уверен в ней, как в жене, не утратит ли он к ней интереса? Стоило ей представить себе, что он смотрит на нее тем же терпеливым взглядом, каким Альфред иногда смотрит на Летти, как ее начинало тошнить. Она не могла оставаться для него в качестве искусительницы, инстинктивно понимая, что частица ее очарования для него в том, что она может ускользнуть от него. Может, единственный путь удержать его интерес – это убежать и отказаться от него. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Я хочу оставить ребенка, но не хочу иметь тебя.

– Это жестокие слова, – мягко сказал он, его взгляд сместился туда, где шаль приоткрывала ложбинку между ее грудями. Мучительно медленно он дотронулся до одного из полукружий. – Я легко могу изменить твое решение, Джилли, но у меня нет времени.

Джулианна схватила концы шали и завязала их узлом на груди.

– Уходи, Джош Адриан Лингейт Тревелин, и оставь меня, – сказала она сдавленным голосом.

Он встал с постели с улыбкой на лице:

– Я должен так поступить, любимая. Но ты не бойся, я вернусь.

– Тебя никто не будет здесь ждать. – Она вздернула голову, зеленые глаза сверкали на бледном лице. – Я не выйду за тебя замуж.

В этот момент в холле послышались шаги. Джош посмотрел в сторону двери:

– Я вернусь.

– Можешь не беспокоиться! – выпалила она ему вслед, пока он шел к камину.

Он провел пальцем по лепному украшению стены, и панель бесшумно отворилась. Он подмигнул Джулианне:

– До ночи!

– Мы говорили с мистером Лингейтом, – Летти бросила заговорщический взгляд на своего мужа. – Альфред и я согласились, что дело должно быть решено быстро.

Джулианна бросила салфетку себе на колени, стараясь сдержать свое раздражение:

– Я не хочу, чтобы вы говорили обо мне у меня за спиной. Я не больна, и мозги у меня пока в порядке. Что вы сказали ему?

– Послушай, Джилли, мы считали нашим долгом дать понять, что этот человек не должен пытаться воспользоваться твоим... положением.

– Спасибо, Альфред, но я думаю, что он уже воспользовался.

Альфред вспыхнул от гнева:

– Джилли! Вернемся к делу. Летти и я полагали разумным выяснить его перспективы. Между прочим, он хочет жениться на дочери графа.

– Он сам сын графа, – отозвалась Джулианна.

– Откуда ты знаешь?

Она опустила глаза под его испытующим взглядом:

– У меня есть свои источники информации.

– Тогда ты знаешь и то, что он беден.

– Младшие сыновья обычно бывают бедны, – ответила она. – А теперь, если вы закончили с обсуждением...

– Может, он охотится за твоим приданым? – прервала их Летти. – Альфред и я подумали, что это вполне возможно.

Джулианна обернулась к Альфреду:

– Ты затрагивал эту проблему с мистером Лингейтом?

– Конечно!

– И что он тебе ответил?

– Он предложил, чтобы брачный контракт исключал для него возможность прикасаться к твоему приданому или к чему-либо, что ты можешь унаследовать в течение своей жизни. После твоей смерти все деньги и земли перейдут к твоему ребенку, – он покраснел, – или к детям.

– Как это благородно с его стороны, – насмешливо сказала Джулианна.

Тем не менее взгляд ее смягчился. Почему-то она знала, что таким должен быть его ответ.

– Альфред говорит, что такая оговорка может оказаться бесполезной в суде, – осторожно заметила Летти. – Мистер Лингейт может передумать после женитьбы.

Джулианна улыбнулась:

– Меня гораздо больше, кузина, волнует другое – выходить ли мне за него замуж или нет?

– Мы только пытались помочь тебе выбрать то, что для тебя лучше.

– Подавляющее большинство людей согласится, что женщина в моем положении должна выходить замуж при любых обстоятельствах, так ведь, Альфред?

Альфред выпятил грудь:

– Это было бы ответом на очень щекотливый вопрос.

– Ну так вот, я не руководствуюсь общими правилами. Я не хочу выходить замуж ни за Адриана Лингейта, ни за Джоша Тревелина, ни за кого другого, какое бы имя он ни носил. Теперь, что касается моих нужд, – она посмотрела на каждого из них по очереди. – Вы очень помогли мне в эти последние дни. Я очень люблю вас обоих. Но пришло время вам возвращаться домой.

Лорд и леди Коупер запротестовали в один голос:

– Это невозможно!

Джулианна приподняла бровь:

– Хватит об этом. Я намерена остаться в Девоне до лета. За это время, как я полагаю, надо будет мне написать моим родителям. Если они примут меня, я отправлюсь в Индию и буду рожать там.

Глаза Летти заблестели от слез.

– А если они не захотят? Они должны думать и о твоих младших сестрах, – мягко сказала она.

– В таком случае я попрошу дедушку, чтобы он разрешил мне остаться здесь.

– Маркиз потребует, чтобы ему сказали, кто отец ребенка, – напомнил Альфред.

– Он этого не узнает ни от меня, ни от вас. Вы поклялись мне.

– Он может сказать им, – заметила Летти. – Я смотрела на его лицо, когда он говорил о тебе, Джилли. Мистер Лингейт любит тебя.

– Это ничего не меняет, – решительно сказала Джулианна. – А теперь, поскольку обед закончен, я думаю, что вы хотите начать складывать свои вещи. Ваши дети соскучились без вас.

Летти и Альфред обменялись взглядами, но ни один из них не был в состоянии противоречить воле кузины.

– Хорошо, мы уедем, но скоро вернемся.

– Только когда я пошлю за вами. Понятно?

19

—В Лондон? Почему?

Он любовно окинул взглядом фигуру стоящей перед ним женщины. Она ожидала его, но в отличие от предыдущих ночей не собиралась ложиться в постель, а напротив, встретила его полностью одетой. По крайней мере полдюжины зажженных свечей подчеркивали, что ей не нужна темнота, чтобы приветствовать его. Ему даже стало интересно, сколько нижних юбок она надела под свое желтое муслиновое платье. А ее волосы, сколько времени ему потребуется, чтобы разобраться с такой прической?

– Я должен кое-кого повидать в Лондоне, – ответил он.

– Моего дедушку? – В ее голосе прозвучал вызов.

– Поскольку я так или иначе нахожусь у него на службе почти год, это представляется необходимым. Тебе нечего бояться.

Она хотела сказать ему, почему боится его встречи с дедушкой. Как только маркиз узнает, что она ждет ребенка, он потребует, чтобы она вышла замуж за Адриана Лингейта.

Двое мужчин, которых она любила больше всего, будут вместе решать ее судьбу. Эта мысль казалась невыносимой, вероятно, потому, что уж очень велико было искушение подчиниться им. Тогда она не будет нести ответственности за последствия. Если женитьба окажется ошибкой, она всегда сможет убедить себя, что у нее не было иного выбора. Она прожила свою жизнь терпеливой, разумной девушкой. Но когда она, как сейчас, находится в обществе этого мужчины, то не узнает себя. Она уже не леди Джулианна, приличная старая дева, не внучка маркиза Ильфракомбе, не личность сама по себе. С ним она чувствует себя так странно и дико, как ветер в вересковых пустошах, такой же непредсказуемой, как чайки в Атлантике, беспомощной, как лодка без руля, подхваченная приливом страсти, которую он вызывает только входя в комнату. Она не хотела, чтобы что-нибудь меняло это. Даже женитьба.

– Обещай мне, что ты не будешь говорить с ним о нас.

Сначала он ничего не ответил, лицо его помрачнело.

– Нет. Я не буду обещать тебе этого. Я не стыжусь. А если ты стыдишься, тогда научись жить с этим чувством.

– Я не... – Она остановилась, увидев дерзкую улыбку на его лице. – Делай то, что ты должен сделать. Мой дедушка знает, что, если я уже приняла какое-то решение, меня не переубедить.

– Пришло время тебе узнать, что я такой же. Но я пришел сюда не для этого. Я пришел, чтобы подобающим образом попрощаться. – Он шагнул к ней и горько хмыкнул, когда она отшатнулась. – В чем дело? В течение нескольких недель меня в этой комнате встречали с большей радостью. А сегодня ты бежишь от меня как от чумы.

– В те ночи я встречала тебя как моего тайного Друга. Сегодня же я вижу, что ты достопочтенный Адриан Лингейт.

– Тогда, любовница, туши свечи и ляжем в постель.

Она затрясла головой:

– Нет.

Он подошел к ней, взглядом своим не позволяя ей бежать. Однако она не собиралась так просто уступать ему. Он взял ее за плечи и притянул к себе, прижал свою щеку к ее щеке. Она ощутила чистый запах его кожи. Его близость волновала, ей хотелось коснуться губами линий его лица, целовать его глаза, чувствовать горячее дыхание его рта у своих губ. Она боролась против этого почти непреодолимого желания, а его руки все крепче прижимали ее тело. Она ощутила, как бьется его сердце у ее груди.

Его руки легли ей на спину, но не для того, чтобы расстегивать платье, он просто сдернул его с ее плеч.

Ощущая жар его тела, она чувствовала, как улетучивается ее готовность сопротивляться. Его нежность, его ласки оказывались гораздо более страшным оружием, чем любая угроза. Она боялась насилия со стороны Роба Уиила, но она не знала этого ощущения полного подчинения превосходящей силе. Уиил может на какое-то мгновение пересилить ее, но он никогда не вызовет в ней такого желания, которое вызывает в ней этот мужчина одним своим прикосновением.

Она откинулась, неожиданно рассмеявшись:

– Вы нечестно играете в любовь, сэр. Я могу пребывать в обмороке в ваших объятиях целый час, но потом вы уйдете, и я буду свободна делать то, что захочу.

Он расслышал угрозу и, ослабив свои объятия, чтобы взглянуть на нее, сказал:

– Не делай глупостей, пока меня не будет...

– Я не собираюсь задерживать тебя, – гордо сказала она и скрестила руки на груди. – Удачного путешествия, – добавила она, подумав.

– Как насчет прощального поцелуя?

– Никогда.

Он полез в карман.

– Ты должна попробовать мужчину, – сказал он, прибегая к дербиширкскому акценту. – Не иначе, как я люблю тебя больше, чем ты того заслуживаешь. – Он протянул руку. – У меня нет фиалок, чтобы преподнести их на прощание. А вот это для моей любимой.

Он положил в руку Джулианны нечто сверкнувшее золотом. Это был браслет, каждое из дюжины его звеньев представляло маленькое сердечко. Джулианна, слегка удивленная, посмотрела на него:

– Это прекрасно!

– Я покупал его для другой девчонки, но ты можешь...

Выражение боли на ее лице появилось так быстро, что он пожалел о своей шутке раньше, чем закончил фразу. Однако ее реакция польстила его гордости больше, чем он хотел показать ей.

Он сжал своими пальцами ее руку:

– Я солгал. Я купил его, когда отвозил Тэсс обратно в Йоркшир. – Он закрепил браслет у нее на левом запястье. – Теперь ты можешь думать обо мне каждый раз, когда будешь смотреть на него. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее запястье, там, где струились золотые сердечки. – Обещаешь мне, что будешь носить его?

Она кивнула, не доверяя собственному голосу.

– Тогда я поехал.

Он пересек комнату и нажал на панель, открывающую потайную дверь.

– Подожди!

Он остановился и бросил на нее испытующий взгляд.

– Я не знаю, как мне называть тебя.

Он улыбнулся ей:

– Называй меня своим любимым, Джилли. – Он пожал плечами. – Что для тебя легче?

– Джош? – Это был скорее вопрос, нежели ответ.

Он тихо рассмеялся:

– Тревелин – это девичья фамилия моей матери. Ее отца звали Джошуа. Отсюда и мое имя Джош.

– Успеха тебе, Джош, – произнесла Джулианна, когда он исчез в темноте потайного хода.

Последующие несколько дней Джулианна провела в странном состоянии, близком к летаргическому сну. Весенние дожди, начавшиеся в то утро, когда уехал Джош, не улучшали ее настроения. Запертая в доме, она успела прочитать несколько романов. Утром четвертого дня небо очистилось, и день обещал быть ясным.

После завтрака вопреки ворчанию миссис Мид Джулианна приказала запрячь пони в повозку и отправилась на прогулку по вересковым пустошам.

За последние несколько дней земля ожила и покрылась ярко-зеленым ковром, расцвеченным тут и там цветами вереска. Легкий ветерок приносил с собой запах и свежесть моря. Небо было ярко-голубое, напоминавшее Джулианне о синих глазах Джоша.

Джош. Все эти дни он занимал ее мысли. Она посмотрела на левое запястье, где из-под кружев рукава выглядывала золотая цепочка. Он купил этот браслет до того, как Альфред сообщил ему, что она беременна. Она сообразила это сразу же, как только у нее было время подумать. Он просил ее выйти за него замуж до того, как первый раз уехал. Он любил ее вопреки обману и притворству, которые составляли до последнего времени основу их отношений. Если бы только она могла быть уверена, что он всегда будет испытывать к ней те же чувства... Но она знала, что уверенности не может быть. Вот это и заставляло ее говорить "нет" на его предложение. Однако, возможно, когда он вернется...

Предоставив пони полную свободу, она откинулась на спинку сиденья и сняла шляпку. Она любила ощущать ветер на своих щеках и лучи солнца, но редко позволяла себе такое, потому что от ветра шелушится кожа, а от солнца появляются морщины.

Она долго ехала без всякой цели, пока не увидела вдалеке трубу шахты Маленького Палача. Она придержала пони, прежде чем свернуть на узкую дорогу, ведущую к берегу и к шахте, не желая ехать туда, где возрождались дурные воспоминания. Много раз она говорила себе, что на самом деле шахтеры не собирались побить ее камнями, что это трагедия вызвала у них взрыв ярости, а она оказалась только удобной мишенью. Тем не менее, когда она вспоминала тот мрачный день, мурашки пробегали у нее по коже. Она натянула вожжи и стала поворачивать тележку, как вдруг заметила Роба Уиила. Он шел по дороге по направлению к ней. Она бросила мысль о бегстве и направила пони прямо в его сторону, намереваясь просто проехать мимо. Уиил поднял руку, чтобы приветствовать, а ей показалось, что он как будто собирается схватить вожжи. Чтобы не допустить этого, Джулианна натянула поводья и остановила пони.

– Добрый день, – сказала она величественно, как всегда, когда ей приходилось сталкиваться с неприятной задачей.

– Ваша светлость, – ответил он и снял кепку с головы. – Хороший день для небольшой беседы, я так думаю.

Она спокойно встретила его взгляд.

– Если вы хотите обсуждать вашу работу или условия в шахте, вам следует разговаривать с мистером Колеманом.

Он покачал головой, а глаза его сузились, на лице заиграла хитрая улыбка.

– Я не собираюсь говорить про шахту.

Он почти не скрывал своего презрения к ней.

– Тогда чего же вы хотите?

Она надеялась, что нервозность в ее голосе может сойти за нетерпение.

– Справедливого отношения.

– Вы получаете самую высокую оплату.

– Я не об этом собирался говорить. – Он дотянулся и стал похлопывать пони по шее, но она почувствовала, что он готов воспрепятствовать, если она захочет послать пони вперед. – Я знаю кое-что, что может оказаться полезным вам.

– Например?

– Про мужчину, который работает у вас. Он называет себя садовником.

Джулианна подняла брови:

– Что вы можете сказать о нем?

– Я близко разглядел его в тот день, когда случился обвал в шахте. Он не садовник. Он шпион.

– Прошу прощения?

– Он работал здесь на шахте, пока кое-кто не прогнал его.

Она нахмурилась.

– Почему они это сделали?

– Потому что он оказался зачинщиком. – Его рука двигалась по спине пони, приближаясь к Джулианне. – Обвал в шахте не был несчастным случаем. Он произошел в результате взрыва.

– Это опасное обвинение, – возразила она. – Если вы уверены в этом, то почему не поделились своими подозрениями с Джедом Колеманом или с магистратом? Несчастье произошло уже месяц назад.

– Да, так-то оно так. – Он прищурил глаза. – Но кто поверит человеку вроде меня, когда он обвиняет садовника вашей светлости?

То, как он произнес эти слова, заставило ее сердце забиться чуть быстрее.

– Я не понимаю смысла ваших рассуждений.

Он хитро улыбнулся:

– Я видел, как он крутился вокруг вас на холме несколько недель назад, – его похотливая улыбка стала еще шире, – как он целовал вас...

Джулианна почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.

– У вас испорченный ум, – презрительно сказала она. – Если вы хорошо смотрели, тогда должны были заметить, что он поцеловал меня, а я оттолкнула его. После такого оскорбления я выгнала его. С тех пор он не работает в Блад Холле. Можете спросить кого угодно.

– Я знаю, что говорю, – продолжал он упрямо. – Есть и другие, которые подтвердят, как вы разъезжаете со своим садовником. Люди дважды видели вас с ним после наступления темноты.

– Я тоже могу кое-что рассказать. Например, как вы несколько недель назад напали на меня после церковной службы.

Он расхохотался:

– Можете рассказывать про это, но это будет после того, как я расскажу. Посмотрим, кому поверят.

Его большая грязная рука продолжала поглаживать бок пони.

– А почему вы тогда ничего не сказали? Может, вам понравился Роб Уиил? – Он посмотрел на ее непокрытую голову, на расстегнутые пуговицы на шее, на грудь, вздымающуюся от волнения. – Может, я должен был встретить вас в другой раз? Может, вы сопротивлялись мне только потому, что поблизости бродил мужчина, которого вы ждали. Вы собирались лечь среди вереска и задрать свои юбки, чтобы доставить удовольствие Тревелину? – Его рот искривился. – Может, нам следует поговорить о том, что я могу заменить...

Она подняла хлыст, чтобы ударить его по голове, но он успел сообразить и уклониться.

– Вы мне за это заплатите! – закричал он, добавив к своим словам грязное ругательство. Однако он теперь держался от нее на некотором расстоянии, и она знала, что сможет уехать, когда ей понадобится. – Вы думаете о себе слишком много, гордая аристократка. Только вы не были такой гордой, когда расстегивали штаны своего садовника, когда у вас внутри поднималось желание. Так что теперь вы будете слушать то, что говорит вам Роб Уиил.

Она не хотела слышать ни одного его слова, но решила, что должна знать, каковы его намерения.

– Почему я должна слушать вас?

– Потому что есть кое-что, чего вы не знаете. Кое-что, что я скажу вам. Вроде того, что Тревелин устраивает беспорядки. Это он хотел взорвать шахту прошлой зимой. Его за этим поймали.

"Он не должен подозревать, что я знаю правду от Джоша", – подумала Джулианна и спросила:

– Это вы сообщили об этой попытке мистеру Колеману?

Он пожал плечами:

– Мы предпочитаем идти собственным путем. Вот только Тревелин оказался у вас на службе. – Его глаза опять сузились. – Я представляю чартистов в этой части Девона. – Подчеркивая свою значимость, он уперся руками в бока. – Маркиз не проясняет своей позиции в отношении тред-юнионов. Откуда мы знаем, может, это он нанял Тревелина взорвать шахту, чтобы он мог обвинить в этом чартистов?

Предположения Уиила совершенно противоречили истине, но, как ни странно, если кто-либо узнает, что Джош шпионит по поручению маркиза, люди поверят версии Уиила.

– Я вас слушаю, – сказала Джулианна.

– Вот так-то лучше, – кивнул он. – Тревелин известен как предатель, и есть люди, которые готовы поклясться, что это он подложил порох, который стал причиной взрыва в шахте. Интересно, как посмотрит народ, когда узнает, что внучка маркиза крутит роман с убийцей? Они могут решить, что пора брать все в свои руки. Вдруг они захотят повесить Тревелина? Всякое может случиться ночью в вересковых пустошах.

Джулианна прикусила губу. Если она будет отстаивать невиновность Джоша, Уиил может догадаться, что она знает, что это он стоял за попыткой закрыть шахту Маленького Палача.