Текст книги "Как избавиться от герцога за 10 дней"
Автор книги: Лаура Ли Гурк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Он издал сдержанный стон и, вдруг сжав ее ладони, отстранил, а потом и вовсе убрал руки.
Едва не задыхаясь, они смотрели друг на друга.
– Я не просила вас останавливаться, – выдохнула Эди, стараясь прийти в себя. – Зачем же вы это сделали?
– В целях самозащиты, – с трудом справляясь с прерывистым дыханием, проговорил Стюарт и потер руками лицо. – Еще немного, и для меня было бы настоящей мукой остановиться, но все равно я бы сделал это, Эди. Я бы смог.
Она кивнула.
– Я верю вам, Стюарт.
– Нам лучше вернуться, – предложил он и нагнулся за своей тростью, и она поняла, что он даже не заметил, когда уронил ее.
Ни он, ни она не произнесли ни слова, пока возвращались к дому. Эди не могла говорить, потому что была слишком взволнована, ошеломлена его поцелуем и своей ответной реакцией, чтобы поддерживать разговор, и лишь предполагала, что он чувствует то же самое.
Еще она знала, что он слишком возбужден: поняла это, когда он прижался к ней, – и странно, но это вовсе не испугало. И что теперь будет, когда они окажутся в ее спальне и она станет массировать его ногу? Он снова поцелует ее? И захочет пойти дальше? Как поступит она, если такое случится?
Когда они подошли к ее комнате, Эди открыла дверь и переступила порог, но он не последовал за ней. Она остановилась и повернулась, удивленно глядя на него.
– Стюарт?
– Я думаю, будет правильно, если сегодня мы пропустим наши упражнения.
Она ощутила облегчение и вместе с тем некое разочарование, что их совместный вечер так неожиданно закончился.
– Конечно. Но вы уверены?
– Да. Уже поздно, а я должен рано утром уехать.
– Уехать? – повторила она растерянно.
– Да. Думаю успеть на первый поезд, а он отходит очень рано.
Она недоверчиво покачала головой.
– И куда же вы едете?
– В Кент, конечно. – Казалось, он был удивлен ее вопросом. – Теперь, когда мне удалось убедить Джоанну поступить в Уиллоубенк, я должен опередить ее и повидать миссис Каллоуэй. Каким-то образом постараюсь уговорить эту милую даму, с которой никогда не встречался, взять группу учениц в Италию за наш счет и заставить всех девушек поверить, что это ее идея.
Эди коснулась шеи в том месте, где совсем недавно была его рука, и почувствовала уверенность, что у него не будет никаких проблем с решением этой задачи. Даже эта грозная начальница не устоит перед его шармом.
– Я уверена, вам удастся уговорить ее.
– Надеюсь. Иначе как я смогу смотреть Джоанне в глаза?
– Когда думаете вернуться?
– Надеюсь, послезавтра. Мне еще придется остановиться в Лондоне – нужно повидать доктора Кейхилла: услышать его мнение по поводу моей ноги, – и еще кое-какие дела уладить. Переночую в клубе, рано утром поеду в Кент на встречу с миссис Каллоуэй. Думаю, вернусь домой к чаю.
– То есть не следует отправлять Джоанну в школу, пока вы не вернетесь?
– Да, я хочу попрощаться с ней, если все будет хорошо.
– Конечно. – Она помолчала, пару раз кашлянула и сказала: – Тогда спокойной ночи.
Он улыбнулся ей и придвинулся ближе, опустив ресницы. Она поняла, что это значит, и на этот раз сама потянулась к нему. В тот момент, когда его губы коснулись ее рта, все томительные чувства, которые он пробудил в ней в саду, вернулись, но едва она приготовилась насладиться ими, как он прервал поцелуй.
– Спокойной ночи, Эди.
Она не могла сразу открыть глаза, а когда открыла, Стюарт уже ушел.
Она готова была вернуть его… И хотя удалось сдержать этот импульс, она продолжала стоять в дверях своей комнаты, в полном замешательстве наблюдая, как он идет по коридору. И вдруг в голову пришла пугающая мысль: если так будет продолжаться и дальше, то вполне вероятно, что она может проиграть пари, которое они заключили. И что тогда?
Кроме того, если бы кто-то сказал неделю назад, что она будет стоять здесь в состоянии, которое не назовешь иначе как сильным возбуждением, то ни за что бы не поверила, как не поверила бы и в то, что расстроится из-за слишком короткого прощального поцелуя и его нежелания зайти к ней в спальню.
Стюарт был далеко не новичок в хитросплетениях любви и, разумеется, знал, что в любовной игре стратегия отступления в порядке вещей. Обычно это направлено на то, чтобы заставить другую сторону желать тебя еще сильнее. В его случае тем это скорее необходимо ему самому, чтобы обрести хоть какое-то равновесие.
Это означало пожертвовать двумя днями из драгоценных десяти, но у него не было выбора. Ему нужно отдалиться от нее на некоторое время, чтобы привести себя в нужное состояние. Он чувствовал, что силы на исходе. Он почти потерял голову в саду, не говоря об инциденте в коридоре перед дверью в ее комнату, и не хотел рисковать, да и не мог, когда это касалось Эди. Нужно иметь трезвую голову.
О боже, какими сладкими были ее губы, каким жаждущим приоткрытый рот, когда она упала в его объятия, но внутренний голос говорил ему, что она еще не готова. Не готова к тому, чего он хотел.
Стюарт с ума сходил от вожделения. Все его нутро горело при одной мысли… Он хотел задрать ей юбки и уложить на траву прямо там, в саду, но нашел в себе силы оттолкнуть.
И потом, когда они стояли у двери в ее спальню, приглашение войти витало в воздухе, и это было равносильно приглашению в ад. Чувствовать ее руки на своем теле было для него мукой и, возможно, проклятием. Нет, лучшее, что ему удалось сделать, – отказаться, хотя это потребовало неимоверных усилий, и он уцепился за необходимость поездки в Кент и Лондон. Кроме того, он так измотался, что просто необходимо было чем-то занять мозги.
Поэтому он сел на первый поезд и прибыл утром в Лондон. Остановился в своем клубе, и, как ожидал, его ждали там письма – от Трабриджа, Федерстона и двух его ближайших друзей – виконта Сомертона и графа Хейуарда. Они получили телеграммы, которые он послал, когда гулял с Эди по Хай-стрит, и согласились встретиться в городе, чтобы отметить его возвращение. Оставалось только выбрать день, и все четверо обещали прибыть в назначенное время. Пятое письмо было также ответом на телеграмму, и его Стюарт ждал с особым нетерпением: приходилось признать, что агентство Пинкертона не зря пользуется такой популярностью.
В ответ он послал мальчика через весь город с просьбой о немедленной встрече, затем поднялся наверх, принял ванну, побрился и отдал погладить костюм, который привез с собой. Приготовившись к выходу в город, Стюарт спустился вниз, чтобы позавтракать и дождаться ответа на свой запрос. Он получил его в половине второго, а в два часа красивый кеб доставил его в лондонский офис Пинкертона.
Его препроводили сразу же в роскошный кабинет мистера Дункана Аша, главного детектива агентства.
– Ваша светлость. – Мистер Аш, высокий мужчина примерно его лет, с гладко зачесанными каштановыми волосами и приятным, чисто выбритым лицом, указал на удобное кресло по другую сторону стола. – Располагайтесь, прошу вас.
– Спасибо. И благодарю, что нашли для меня время, хотя и очень занятой человек.
– Не важно. Мы уважаем вас как клиента, ваша светлость, и счастливы помочь в любое время.
Он улыбнулся: статус имеет свои привилегии.
– Вы указали в письме, что обладаете интересующей меня информацией.
– Да, кое-какой. Прошло всего два дня, поэтому, чтобы получить материалы из нью-йоркского офиса, пришлось воспользоваться услугами телеграфа. А это стоит немалых денег.
Стюарт лишь отмахнулся.
– Это не имеет значения. Деньги тут ни при чем.
– Я позволил себе предпринять ряд действий исходя из вашей телеграммы и дополнил то, что мы получили из нью-йоркского агентства, информацией, которую почерпнули из лондонских газет. Информация о светских скандалах есть как в английской, так и в американской прессе. Набралось не очень много, но к следующей неделе я подготовлю полное досье на интересующую вас персону. А пока, я думаю, вам будет интересно услышать, что нам удалось узнать?
– Я весь внимание.
Аш открыл папку, лежавшую перед ним на столе.
– Фредерик Ван Хозен. Родился в Нью-Йорк-Сити, тридцать один год, единственный сын Альберта и Лидии Ван Хозен. Получил образование в Гарварде. Там был замешан в нескольких скандальных историях, что-то незаконное, но ответственности избежал – очевидно, отец вытащил. У меня нет деталей, но могу, вероятно, поискать их, если хотите.
– Хочу. Найдите все, что можете. Продолжайте.
– Он холост. Был недолго помолвлен в прошлом году с мисс Сюзан Эйвермор из известной нью-йоркской семьи, но свадьба не состоялась. Говорят, он ждал, что за девушкой будет дано большое приданое, но ее отец передумал. Но у нас не было времени уточнить детали. У его родителей дом на Мэдисон-авеню, но он больше не живет с ними. У него собственный особняк рядом с Центральным парком. Ему также принадлежит летний дом в Ньюпорте. Ван Хозен увлекается спортом, играет в теннис и гольф, участвует в регатах и владеет скаковыми лошадьми…
Скачки? Стюарт нахмурился, вспоминая короткий резкий ответ Эди о скаковых лошадях ее отца.
– Ваша светлость?
– Извините. – Стюарт покачал головой. – Я отвлекся.
– Семья Ван Хозена одна из богатейших и старейших в Америке. «Никербокеры», ваша светлость, если вам знаком этот термин.
– Да, я знаю, – пробормотал он. – Ван Хозен причисляет себя к аристократам. Да?
– Они все. Иначе как бы другие американцы отличали их? Как и мужчины моего класса? Здесь, в Англии, отличают обладателей таких титулов, как ваш. «Никербокер» не герцог, разумеется, – поспешил заверить детектив, смутившись.
Стюарт понимающе улыбнулся.
– Не нужно извиняться, Аш, продолжайте.
Детектив перевернул страницу.
– Его отец владеет судоходной компанией, и вполне успешно. Он очень богат. Ван Хозен, достигнув определенного возраста, получил от отца огромные деньги, но даже при таком положении вещей американские мужчины вынуждены получить профессию, дабы иметь возможность самим зарабатывать на жизнь. Это всячески поощряется в американском обществе.
– А, так он должен был порвать с беспечностью прежней жизни. Я правильно понимаю? И что же из этого вышло?
– Все сложилось не так хорошо, как ему хотелось. Он попытался начать с адвокатской практики и провалился. Тогда обратил свой взгляд на инвестиционный бизнес и спекуляции с деньгами, но и тут его ждал крах. Он потерял много, его практически разорили, однако он продолжал делать рискованные вложения, которые сулили большой доход.
– То есть он игрок, – заключил Стюарт, – и склонен к излишествам. Человек, стремящийся завоевать весь мир, причем быстро. Человек, которому небезразлично, что о нем думают другие.
– Именно так, ваша светлость.
Это вселяло надежду. Откинувшись на спинку кресла и прижав кулак к губам, Стюарт в задумчивости устремил взгляд вдаль, будто хотел увидеть Нью-Йорк и проникнуть в сознание человека, которого намеревался уничтожить.
– Он из тех людей, которые жаждут власти. У него ее нет, но он считает, что обладает ею по праву рождения, а значит, имеет право, если ему чего-то хочется, просто подойти и взять.
– Возможно. Не могу точно сказать…
– Я могу. – Стюарт твердо встретил взгляд детектива. – Меня интересует еще вот что: возможно, были какие-то скандалы, что-нибудь связанное с женщинами?
Детектив колебался, постукивая по столу карандашом.
– Кроме вашей жены?
– Вы можете не церемониться с моими чувствами по этому поводу.
– Если вы спрашиваете о ее бывшем любовнике и хотите знать, продолжаются ли их отношения, чтобы получить основания для развода, я тут бессилен, наш офис не занимается подобными делами. Мы придерживаемся определенных принципов и не нарушаем их.
– Уверяю вас, что не имею намерения разводиться с женой, а кроме того, знаю правду о том, что… об инциденте с Ван Хозеном, который уничтожил ее репутацию. А сплетни и слухи меня интересуют по другой причине. На этот счет у меня есть собственные соображения, так что вам не придется нарушать свои этические принципы.
Удовлетворившись его ответом, Аш кивнул.
– Герцогиня исключение, у нас нет никакой информации о подобных инцидентах. Произошло это с мисс Эди Энн Джуэлл, как ее тогда называли, в Саратоге.
– Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк.
– Да, тогда там проходили скачки: шесть лет назад в течение недели устраивали состязания по преодолению препятствий – это похоже на наши дерби.
– Да, я в курсе. Продолжайте.
– Отец вашей супруги и Ван Хозен держали лошадей, которые участвовали в скачках в том году. Если верить слухам, мисс Джуэлл оказалась вместе с Ван Хозеном в пустом летнем доме рядом с местом проведения скачек. Видели, как они шли туда: он первый, и немного погодя – она. Он вышел минут через пятнадцать, после того как вошла она.
Пятнадцать минут? Как такое может быть? Господи, этот негодяй набросился на нее практически в тот момент, когда она открыла дверь. Стюарт провел рукой по лицу. Он уничтожит этого мерзавца, разобьет в пух и прах!
– Продолжайте.
– Она вышла чуть позже. Ее… – Аш замолчал.
– Продолжайте, – повторил Стюарт жестким тоном.
– Ее платье было в полном беспорядке, шляпа съехала набок. Казалось… – Его голос затих, и он деликатно кашлянул. – Слухи множились, все только и говорили об этом, и вышел ужасный скандал. Ее отец потребовал восстановить честь дочери, но Ван Хозен отказался жениться. Она была из тех, кого называли «новые деньги», то есть не его круга, и он утверждал, что в случившемся нет его вины: она просто хотела его скомпрометировать и вынудить жениться, чтобы войти в аристократическое общество. Вряд ли кто-то ему поверил, но сейчас это уже не имеет значения.
– Только потому, что она вышла за меня. Итак, что мы имеем? Аристократ, жадный, жаждущий власти, беспринципный и бессовестный, для которого все средства хороши, игрок и определенно негодяй.
– Это слишком осторожная характеристика, учитывая то немногое, что нам известно.
Стюарт улыбнулся, вполне довольный не только теми возможностями, что перед ним открылись, но и тем, что знал, как ими воспользоваться. Насильник, сам того не подозревая, дает своим врагам оружие для борьбы с ним. И хотя Ван Хозен этого не знал, у него появился грозный враг.
– Прекрасная работа, Аш, я впечатлен.
– Спасибо, ваша светлость.
– Но мне нужно больше информации. Когда будет готово полное досье, мы встретимся снова. Я хочу знать об этом человеке все: о его родителях, друзьях, деловых связях, любовницах, – то есть абсолютно все. Копайте до тех пор, пока вся его жизнь с момента рождения не будет как на ладони. – Он поднялся, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. – Наймите столько людей, сколько считаете нужным. Не думайте о деньгах. Я хочу знать каждую мелочь, вплоть до того, какое белье он предпочитает и что ест на завтрак.
– Я понял, ваша светлость.
Покинув агентство, Стюарт отправился в клуб, по дороге отправил телеграмму отцу Эди и зашел в бар выпить бренди – ему сейчас это было необходимо.
Глава 18
После двух дней отсутствия, ближе к чаю, Стюарт вернулся. И хоть Эди в это время играла с Джоанной в крокет, увидев его, все же понадеялась, что он подойдет поздороваться с ними.
И действительно, едва покинув карету, Стюарт сразу направился к ним, широко шагая через лужайку. И радость запела в ее сердце как птица, парящая в небесной высоте.
Нюхлик заметил хозяина в тот же самый момент и вприпрыжку бросился к нему. Эди, которая тоже шла ему навстречу, замедлила шаг, и когда они встретились посреди лужайки, покрепче сжала крокетный молоток, с трудом сдерживаясь, чтобы, отринув все условности, не броситься к мужу и, обвив руками шею, не поцеловать в губы.
– Вы вернулись…
Погладив терьера, Стюарт выпрямился и улыбнулся ей.
– Скучали?
«Как сумасшедшая».
– Немножко, – пожав плечами, сказала Эди.
– Только немножко? – Он покачал головой и вздохнул. – Какая бессердечная! Но все же на вас белое платье, так что мне не стоит переживать.
Подняв руку, она провела пальцами по кромке выреза.
– Только лиф, а юбки, как видите, вовсе не белые.
Его взгляд медленно скользнул по ней сверху вниз и обратно.
– Очень жаль.
И как всегда, когда он говорил таким тоном, ее сердце пустилось вскачь, и она поспешила переменить тему.
– Сегодня слишком жарко.
– Да, жарко.
Он произнес совершенно обычные слова, но тон и тембр его голоса опять послал теплую волну по всему ее телу, и это не имело никакого отношения к погоде.
– Стюарт! – Радостное приветствие сестры избавило Эди от неловкости. Джоанна подбежала к ним, запыхавшаяся, с румняцем во всю щеку. – Вы вернулись!
– Привет, детка. – Он улыбнулся девушке, но смотреть продолжал на Эди. – Я надеюсь, хоть вы скучали по мне?
– Хм… это зависит… – Склонив голову набок, Джоанна хитро улыбнулась. – Вы умеете играть в крокет?
– Конечно.
– И что, хорошо играете?
– Когда-то играл хорошо, но уже несколько лет как не играю вообще.
– В любом случае вы играете наверняка лучше меня, поэтому должны мне помочь. Эди обыграла меня уже три раза, и, боюсь, это произойдет снова, потому что моя очередь бить, а у меня не получается. Вы должны пробить за меня.
– Нет, так нельзя, – возразила Эди. – Это не по правилам.
– Ах, Эди, Эди! – рассмеялся Стюарт. – Вы бескомпромиссны во всем.
– Вы правы, Стюарт, – заметила Джоанна, прежде чем Эди успела ответить. – Сама не знаю, почему согласилась с ней играть: ведь знала же, что она здорово играет. Пожалуйста, помогите мне.
– Я готов, но как-нибудь в другой раз. Мне нужно привести себя в порядок с дороги, а потом хотелось бы выпить чаю на террасе. Я провел почти целый день в душном переполненном поезде.
– Может, тогда сыграем после? – с надеждой проговорила Джоанна.
– Не сегодня. После чая я хотел бы провести время с вашей сестрой. – Он посмотрел на Эди. – Вдвоем.
– Что ж, ладно, – проворчала Джоанна. – Придется бить самой – может, удастся хотя бы разок выиграть, для разнообразия. Впрочем, вряд ли…
– Право, Эди… – прошептал Стюарт, когда Джоанна отошла, чтобы сделать свой удар. – Четыре игры подряд? Позвольте ей выиграть хотя бы раз.
Взглянув на него и увидев льстивую улыбку, она сдалась и проговорила укоризненно:
– Ох, ладно, так и быть, уговорили.
– Что ж, надеюсь. – Он чуть приподнял поля ее соломенной шляпки и быстро поцеловал в губы. – И на это надеюсь тоже…
После чая они отправились на свою обычную прогулку, только на сей раз Стюарт выразил желание посетить домашнюю ферму, и они отправились туда.
Эди не могла не заметить, что сегодня Стюарт идет куда медленнее, чем обычно, и поинтересовалась:
– Болит нога?
– Немного. Поезд был набит до отказа – ногу не вытянешь – и потом, мы пропустили несколько занятий по причине моего отсутствия.
– Можем наверстать перед ужином.
– С удовольствием, – кивнул он, и она, сама не зная почему, вдруг ощутила прилив радости.
– А как Лондон? Что сказал доктор Кейхилл?
– Отметил явное улучшение и показал еще несколько новых упражнений. Встреча с миссис Каллоуэй тоже прошла удачно: она обрадовалась моему предложению организовать для ее учениц экскурсию в Италию.
Радость Эди омрачило известие о скорой разлуке с Джоанной, и Стюарт, догадавшись о причине ее внезапной грусти, проговорил:
– Я тоже буду по ней скучать.
Хоть его слова и не утешили, она кивнула.
Некоторое время они шли молча, но вдруг он остановился и принялся оглядываться по сторонам.
– Интересно, куда это мы зашли?
– Похоже на курятник, – предположила Эди.
– Да, точно. – Быстро обернувшись, он схватил ее руку. – Пойдемте.
Она рассмеялась, а он потащил ее за собой вместе с Нюхликом.
– Вы хотите посмотреть цыплят? Думаю, Нюхлику понравится.
Он снисходительно посмотрел на нее.
– Не цыплят, дорогая. Перья.
– Перья? Но, ради бога, зачем?
Стюарт не стал объяснять. Пока они шли мимо курятника, пес лаял и рычал, отчего куры внутри тревожно кудахтали, хлопали крыльями и прятались на насесте.
– Мы перепугали всех кур, – засмеялась Эди. – Завтра наверняка не будет яиц. Скажу миссис Биглоу, что это ваша вина.
Стюарта это обстоятельство, похоже, вовсе не огорчило. Они завернули за угол курятника к домику, где хранилось перо, там он взял из рук Эди поводок и привязал терьера к забору, затем открыл дверь и втянул ее внутрь. Когда дверь с протяжным скрипом захлопнулась, Эди заморгала, привыкая к полумраку.
Через несколько минут, когда уже можно было различить отсеки, огороженные досками, где после чистки и сушки хранилось перо, она поинтересовалась:
– И зачем мы сюда пришли?
Вместо ответа он бросил свою трость в один из отсеков, повернулся кругом и, прислонившись спиной к деревянным перекладинам, стал подниматься наверх, а потом, раскинув руки в стороны, поставил ногу на край и улыбнулся ей.
– Вы думаете, я потерял рассудок?
– Ну…
Его улыбка стала еще шире.
– О, только не говорите, что вам никогда не хотелось ничего подобного.
Она нахмурилась, явно не понимая.
– Подобного… чему?
Вместо ответа он опустил руки и спрыгнул прямо на груду перьев.
Она рассмеялась, когда белое облачко поднялось к потолку, и подалась вперед, чтобы насладиться уморительным зрелищем.
– Так вот почему вас тянуло сюда?
– Конечно. В детстве мы с друзьями часто играли здесь. Старик Трэвис постоянно ворчал, что мы портим перья, но скорее больше, для порядка.
Эди явно не понимала, что хорошего в таких забавах: Стюарт был в пуху и перьях с ног до головы и походил на огородное чучело.
Он заметил недоумение на ее лице и рассмеялся:
– Похоже, вы росли не в деревне и, значит, никогда не играли перьями.
– Нет. У нас очень большой дом на Манхэттене, со всеми современными удобствами. И наши пуховые одеяла и подушки были куплены в магазине.
Она взглянула на верх отсека фута три высотой.
– Вы слезть-то оттуда сможете?
– Черт, я даже не думал об этом! Ничего, подумаю об этом позже. – Рассмеявшись, он развалился повольготнее на перьях и позвал: – Ну же, вперед! Чего вы ждете?
Эди сняла шляпу и отбросила в сторону, затем, так же как он, повернулась кругом, уцепилась за ограждение и вскарабкалась наверх. Достигнув последней перекладины, оглянулась, чтобы не рухнуть на него, и бросилась вниз спиной вперед. Ее прыжок сопровождался смехом.
– Здорово, правда? – спросил Стюарт, когда она приземлилась рядом с ним на белую груду перьев.
Она кивнула, разглядывая деревянный потолок и настил.
– Значит, вам не позволяли, но вы все равно играли здесь?
– Да, эти перья предназначались для подушек и матрацев, не для игр. Отец выпорол бы меня, если бы узнал.
– Выпорол? – Она повернула голову и посмотрела на него. – Но это ужасно! Ваш отец что, был деспот?
– Да нет, скорее… – Стюарт замолчал и пожал плечами. – Он уделял нам слишком мало внимания, так что это не имело значения. Мы его почти не видели.
Эти слова удивили ее. Ей вспомнилась его мать, холодная высокомерная особа.
– Это печально. Наши родители были всегда очень внимательны к нам с сестрой. Во всяком случае, пока мама была жива. А когда мамы не стало, отец изменился: просто не знал, что с нами делать, я думаю, немного растерялся.
Стюарт повернулся на бок, тряхнул головой, смахивая перья, и, опершись на локоть, посмотрел на нее.
– Значит, вы стали для Джоанны не только сестрой, но и матерью?
– Да, точно. Мне было семнадцать, когда мама умерла, а Джоанне всего восемь. Я чувствовала, что отвечаю за нее.
– Понимаю. У нас с Надин такая же разница. Когда умер наш отец, сестре было шестнадцать. Будь она моложе, я тоже мог бы заменить ей отца и удержать от легкомысленных поступков.
– Честно говоря, сомневаюсь. Мне неприятно обсуждать ваших родных, но Надин не самая яркая свеча в этом канделябре.
– Верно, – согласился Стюарт. – Она уж точно не такая.
– Так вы сказали, что любили здесь играть с друзьями? – Эди устроилась поудобнее, наслаждаясь ощущением, которое дарили мягкие перья под спиной. – И каким же образом? Просто прыгали?
– Нет, конечно! Здесь устраивались настоящие сражения. Неужели вы никогда не дрались подушками с подругами?
– Возможно, но это ведь были подушки, а не перья.
– Нет, это совсем не то.
– Почему? Тоже забавно, – возразила Эди, почувствовав себя немного ущемленной.
– Если вы не били противника так, что подушка рвалась и оттуда тучей вылетали перья, то это не настоящая битва.
Между тем он захватил пригоршню пуха, и, заметив это, Эди запротестовала, но он не собирался ее обсыпать. Вместо этого Стюарт выбрал одно перышко и, протянув к ней руку, дотронулся до подбородка.
Она со смехом тряхнула головой.
– Боитесь щекотки?
– Нет, не боюсь.
Тем не менее смех ее становился все заразительнее. Прикрывая глаза ладонью и извиваясь, она старалась спрятать лицо от его руки с перышком, которое опять подбиралось к подбородку.
– Эди, надо же, как много я не знал! – пошутил Стюарт. – Думаю, теперь нам известно друг о друге больше.
Почувствовав его руку на своей талии, она со смехом попросила:
– Нет, не надо, не щекочите меня.
Удивительно, но он не возразил. И когда она открыла глаза, то увидела, что он смотрит на нее. Его лицо стало серьезным, а серые глаза будто подернул туман.
Сглотнув, Эди прошептала:
– О чем вы думаете?
Но даже без его слов она уже знала ответ.
– Пусть мы и лежим не на простынях, – пробормотал он и сдул перышко с ее уха, – я все же сделаю то, о чем столько времени мечтал.
Он наклонился к ней и завладел губами. Этот поцелуй не был требовательным или страстным и скорее походил на тот, в саду. Ее тело уже начало привыкать к его поцелуям, поэтому откликнулось почти сразу, расслабляясь, прижимаясь к нему.
Он изучал ее рот языком, побуждал повторить его движения, ответить. Поцелуй был нежным, долгим и прерывался лишь на мгновение, чтобы она могла глотнуть воздуха, прежде чем он продолжит снова. Постепенно он становился глубже, и тепло растекалось по ее телу с еще большей силой, собираясь в горячий комок в груди и внизу живота. Она тихо постанывала, не отнимая губ.
Он снова прервал поцелуй, чуть отодвинулся… На сей раз, вместо того чтобы отпустить его, она уцепилась за его жилет, удерживая. Нет, она вовсе не хотела, чтобы поцелуями все и закончилось.
– Эди?..
Она знала, о чем он спрашивает, и открыла глаза.
– Вы говорили, что можно испытать настоящее блаженство от ласк и поцелуев… Сейчас у вас есть шанс доказать это.
Уголки его губ дрогнули в улыбке, а рука, лежавшая на талии, начала свое медленное скольжение вверх, к груди. Она шумно вздохнула, и он остановился. На вопрос в его глазах она ответила кивком.
Ему казалось, что ладонь горит от нетерпения, ощущая ее тепло под бесконечными слоями ткани и пробираясь к обнаженной коже. Она, напротив, дрожала. Они не сводили друг с друга глаз. Он обхватил ладонью ее грудь и легонько сжал, потом отпустил и снова сжал, чувствуя эту маленькую упругую округлость под жестким каркасом корсета. И ее тело не замешкалось с ответом: бедра беспокойно задвигались на перьях, ноги согнулись, выпрямились… она прогнулась, прижимаясь грудью к его руке. Она ощущала какое-то странное нетерпение, как будто каждая частичка ее тела нуждалась в движении.
Он не заставил ее ждать: рука поднялась к кромке декольте, пальцы проникли в пену кружев и расстегнули пуговицу, потом вторую… Он их расстегивал медленно, одну за одной, и к тому моменту как добрался до талии, она дрожала от предвкушения и не сводила глаз с его руки. Когда он распахнул полочки платья, его загорелая рука на фоне ее белоснежного лифа и бледно-розового атласа корсета казалась такой мужественной. Он убрал руку, склонился к ней и прижался губами к нежной округлости.
Эди ахнула от неожиданности, вздрогнула всем телом, выгнулась и обхватила его голову. Пальцы тонули в темных волосах, пока он касался губами и языком груди, ключиц, шеи.
Ее дыхание участилось, ноздри с трепетом ловили знакомый запах сандала, пока его язык прикасался к коже, пробуя на вкус. Его ладонь снова легла на грудь, и она стонала, изнемогая от ласк, желая чего-то большего.
Его пальцы кружили по кромке корсета, касаясь обнаженной кожи и пытаясь пробраться к соскам, и наконец ему это удалось… Ни с чем не сравнимое ощущение, прокатившееся дрожью по всему ее телу, было подобно удару электрическим током. Не в силах вынести его, она закричала, ее бедра дернулись.
Он принялся целовать ее губы, щеки, подбородок, мочку уха… Руки опустились вниз, к ягодицам, погладили, чуть сжали, затем, ухватив край юбок, стали поднимать их вверх.
Ее охватила паника.
– Стюарт?
Он замер, только язык продолжал ласкать ее ухо.
– Ты хочешь, чтобы я остановился?
Он дышал часто, порывисто, но вместе с тем нежно.
Это Стюарт, напомнила себе Эди. Стюарт. И пока она сможет видеть его, будет смотреть в его глаза, все будет хорошо.
Она сглотнула, паника ушла.
– Только смотри на меня. Смотри на меня, когда… прикасаешься ко мне.
Он поднял голову, в то время как рука пробиралась к ее панталонам… Но даже при том, что видела его лицо, смотрела в красивые глаза, когда рука достигла местечка между бедрами, она замерла, вдруг почувствовав непомерный страх, окаменела и сжала ноги.
Он не торопился и терпеливо ждал.
Она снова разрывалась между страхом и желанием, пока отвага не оставила ее.
– Произнеси мое имя, – потребовал он твердо.
– Стюарт…
– Да, это я… не он.
В ответ на его слова ее ноги медленно расслабились, дав дорогу руке.
– Стюарт… – Мягкий стон заставил его улыбнуться, и она сама развела ноги, чуть согнув в коленях.
Он гладил нежную кожу ее бедер, пальцы скользили по тонкой ткани ее панталон в поисках прорези, и когда наконец нашли, когда его рука проникла в святая святых, когда пальцы прикоснулись к самому чувствительному местечку ее влажной плоти, она вскрикнула.
Страх трансформировался во что-то иное, что заставило ее снова закричать, во что-то такое, в чем не было страха, но было ни с чем не сравнимое удовольствие. Его палец двигался, скользил, ласкал ее влажную нежность, совершая ритмичные круговые движения, и эти невозможные ласки заставляли ее дрожать, и стонать, и закрывать глаза от полноты ощущений. Так вот оно – то, что он называл блаженством! Да, это действительно блаженство.
Его ласки стали интенсивнее: теперь палец проникал в отверстие между складочками плоти. Она вскрикнула, вспомнив грубое вторжение, и, приподнявшись, оперлась на локти и открыла глаза, боясь боли и инстинктивно готовясь к борьбе. Но боли не было.
Она смотрела на лицо Стюарта: сейчас оно было в нескольких дюймах от ее собственного, глаза закрыты, – но она все равно смотрела, пока он ласкал ее.
Ее тело вздрагивало, отвечая на каждое движение его пальца, каждый вздох превращался в стон. Удовольствие становилось все сильнее, приближаясь к пику, росло в ней, проникая в каждую клеточку, становясь все глубже, сильнее, и затем без всякого предупреждения взорвалось внутри… И волна наслаждения омыла ее, и единственное, на что она оказалась способна, – это прорыдать его имя. Он поцеловал ее, поймав губами крик, а пальцы продолжали свой восхитительный танец, и каждое прикосновение обновляло удовольствие, пока она не почувствовала, как ее накрывает вторая волна наслаждения. Вот оно, истинное блаженство. Ее глаза снова закрылись, с губ сорвался шепот:
