Текст книги "Зверь (ЛП)"

Автор книги: Лаура Белль Пэтэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Сначала, ты бы посмотрел с ними мультфильм про Софию, а потом девочки накормили

бы тебя печеньем.

– Это... – начал говорить он. – Ага, я бы на это согласился.

Зверь слегка улыбнулся.

– Ты не тот, кого стыдно представить родителям, – спокойно сказала я. – Ты не

тот, с кем девушке будет страшно или неловко встречаться. Ты хороший парень, и я тебе

доверяю.

Когда его губы растянулись в настоящей улыбке, то Зверь стал выглядеть на

несколько лет моложе. Шрам на лице мужчины не смог скрыть блеск его глаз и нежный

взгляд, которым он меня одарил.

Я наклонилась и прижалась губами к его волосам.

Это вызвало небольшой заряд электричества, от которого я ощутила легкую волну

желания.

Я наклонилась еще немного, и мои глаза закрылись сами по себе, когда наши губы

оказались напротив друг друга. Но прежде, чем они встретились в поцелуе, который Зверь

и я так жаждали, мужчина отстранился.

– Табита, – позвал он. – Это неподходящее время.

Я сглотнула и отвела взгляд.

Я думала, что он сказал, что я нравилась ему; думала, что Зверь хотел поцеловать

меня.

Я ошиблась и теперь хотела сбежать и спрятаться, чтобы больше никогда не

попадаться ему на глаза.

Как я могла быть настолько глупой?

– Я хочу этого, – сказал он, потянувшись ко мне и взяв меня за руку, чтобы

погладить большим пальцем костяшки моих пальцев. – Окей? Клянусь, я так хочу

поцеловать тебя, что мне аж дурно.

Я так ничего и не ответила.

– Не думаю, что один из нас на самом деле хорошо спал этой ночью, а потом у нас

произошел этот весьма напряженный разговор, – сказал мужчина. Я взглянула на него,

заметив его добрый, пытающийся понять меня взгляд. – Это ощущается таким

естественным – поцеловать тебя после того, как я излил душу, но я не хочу, чтобы это

было единственной причиной нашего поцелуя, хорошо?

– Думаешь, что мы об этом пожалеем? – спросила я.

– Ну, честно говоря, нет. Лично я не буду. По крайней мере, я надеюсь, что не буду,

но если один из нас начнет сожалеть, то это будет весьма хреново. Я не хочу, чтобы кто-то

из нас вообще сомневался хоть в чем-то.

63

– Я понимаю, наверное, – произнесла я.

Я вырвала свою руку из его ладони.

Зверь напрягся.

Момент был испорчен. Я не чувствовала, что могла быть в чем-то уверена, тем более

в поцелуе.

– Это колбаса подгорает? – спросил он.

– Нет, я переключила конфорку на минимум, – сказала я, качнув головой. – Я

сделаю огонь побольше, и мы сможем поесть очень скоро.

– Звучит отлично, – сказал Зверь, и облегчение осветило его лицо. – С тобой все

в порядке?

– Ага, – сказала я.

Когда пару минут спустя он начал есть свой завтрак, у него в кармане зазвонил

телефон. Зверь проверил его и поморщился.

– Я должен ответить, извини, – сказал он.

Когда я сказала ему: «Никаких проблем», мужчина вышел из-за стола.

Я встала, чтобы проверить колбасу, которая все еще лежала на сковороде, и поняла,

что почти могла расслышать его слова через вентиляцию старого дома.

Я наклонилась вперед и прислушалась.

– ... очень долго, – произнес Зверь. – Я вчера звонил тебе пять раз.

Пауза.

– Слушай, я знаю, она говорит, что все нормально, но она хочет упрятать Джонни

за решетку, так что это все, о чем она может думать. Я говорю тебе, она должна на

некоторое время отступить и пойти к врачу. Джонни ударил ее довольно сильно.

Пауза.

Мой отец. Зверь, должно быть, говорил о женщине, которая приезжала накануне.

Она была копом, а не наркоманкой. Вот в чем причина, почему Зверь не отреагировал

тогда. Это все было частью какого-то плана.

– Хорошо.

Пауза.

– Она в порядке. Мне пришлось сказать ей сегодня утром. Она наконец-то

спросила.

Пауза.

– Я не уверен. Она выглядит вполне хорошо, однако многого не рассказывает. Я не

думаю, что она доносчица, она не такая. Кроме того, Джонни бы ей не поверил.

Пауза.

64

– Ага.

Пауза.

– Ладно.

Пауза.

– Хорошо.

Пауза.

– Да, но...

Пауза.

– Я скажу ей. У тебя есть мое слово. Я же не сказал ей, что был замешан в этом,

пока она не спросила, не так ли? Я напишу точное время, когда это произошло, все это. Я

не буду пренебрегать документами. Я не забуду, окей? Могу я идти?

После этого Зверь долго слушал и ворчал. Я занялась готовкой и попыталась

убедиться, чтобы он не понял, что я подслушивала.

Он вернулся обратно в комнату, когда я склонилась над завтраком.

– О, отлично, – произнесла я. – Я боялась, что все остынет.

– Выглядит восхитительно, – произнес Зверь. – Я рад, что вернулся вовремя.

Я не знала, что сказать после этого. Я исчерпала свои разговорные способности.

Было столько всего, о чем мы должны были поговорить, столько вопросов, которые я

должна была задать Зверю. В конце концов, он работал на копов, а мой отец ударил

женщину, работающую под прикрытием, подумав, что вмазал бедной обдолбанной

наркоманке...

Но, помимо этого, я была такой чертовски уставшей. Будто и вовсе не спала

прошлой ночью.

Я думала как раз об этом, когда Зверь попытался подавить зевок.

– Мне очень жаль, что я разбудила тебя таким образом, – произнесла я слабым

голосом. – Это было ужасно с моей стороны.

Мужчина вздохнул.

– Нет, все нормально, – сказал он. – Серьезно. Я втянул тебя в это дело вместе с

собой, и это несправедливо по отношению к тебе. Бьюсь об заклад, ты была растеряна и

напугана, и мне жаль, я пытался держать тебя подальше от этого, но я погряз.

– С чего все это началось?

– Ты имеешь в виду, как ты оказалась здесь? – спросил Зверь.

Я кивнула.

– Как-то раз твой отец покупал у меня мет и заговорил о тебе, – тяжело вздохнув

начал рассказывать он. – Он сказал, что у него трое дочерей, и с двумя из них ему

приходится быть очень осторожным, но одна полностью его, так как ее мать умерла.

65

– Да, – прошептала я.

Вся его. Вся принадлежу отцу.

– Он начал говорить о тебе, сказав, что ты сделаешь все, что угодно ради своих

младших сестер, подразумевая много паршивых вещей. Сказал, что я мог бы купить тебя

на несколько часов или недель, и ты будешь добра ко мне. Что он делал это прежде, и ты

знаешь, что делать.

Я отвела взгляд.

– Я был так зол, но не мог просто ударить его или выпинать, хотя именно это и

хотел сделать. Один из парней сказал, что хочет забрать тебя себе, поэтому мне пришлось

воспользоваться правом «первого выбора». Я не доверял Флоресу, чтобы оставлять его с

кем-либо наедине. Пришлось идти до конца. Я боялся, что твой отец просто продаст тебя,

пока ты не со мной, поэтому решил удерживать тебя рядом как можно дольше.

– Что на счет моих сестер? – спросила я. – Разве ты не беспокоился о них?

Он покачал головой и нахмурился.

– Не очень, – признался Зверь. – Он сказал, что нет никакого способа сделать

что-то с девчонками, потому что если об этом узнает их мать, то сбежит как кролик.

Казалось, он был весьма раздражен из-за этого.

Я уронила стакан воды, который держала в руках.

Я уставилась на мужчину, не заботясь, что стакан скатился со стола, упал и

разбился, залив водой деревянное покрытие пола.

– Почему? – спросила я.

– Табита, что случилось? – спросил Зверь, и беспокойство отразилось на его лице.

– Вот почему отец отставил девочек в покое? Из-за Кэнди? – задала я вопрос.

– Да, он выразился предельно ясно, – сказал мужчина. – Он ныл об этом

несколько раз. Видимо, он попробовал провернуть это однажды, около года назад, и его

бывшая – Кэнди? – оказалась настоящей тигрицей, сказав ему, что может послать его на

хрен в любой момент, если он позволит кому-нибудь обидеть девочек, а так же оторвет

ему яйца и попросит своего отца оплатить услуги адвоката, который заставит его их

сожрать. Кажется, он ей поверил. Видимо, у ее семьи есть деньги.

– Гребаный...

Я даже не могла подобрать слово похуже.

Я встала, опрокинув стул, на котором сидела, и попятилась назад, прижавшись

спиной к кухонным шкафчикам. Я задыхалась от гнева, сотрясаясь от ужаса.

Зверь поднялся и сделал несколько медленных шагов в мою сторону, но я резко

покачала головой. Я боялась, что, в конце концов, причиню ему боль, если он прикоснется

ко мне, и неважно, насколько добрым и утешающим, попытается быть мужчина.

Я обернулась, почти споткнувшись об мною же опрокинутый стул, и направилась к

задней двери.

66

– БЛ*ТЬ, – пронзительно закричала я, выйдя на поляну.

Зверь последовал за мной и остановился на крыльце, когда я прошла через двор и

схватила палку, начав наносить удары по громоздкой старой ржавой машине до тех пор,

пока палка не сломалась.

Я снова без слов закричала от ярости и боли.

Когда моя третья палка сломалась, я начала бить по машине кулаками, рыдая, не

заботясь о том, что ржавчина обдирала костяшки пальцев, оставляя кожу на моих руках

мокрой и кровоточащей.

Я чувствовала себя такой глупой, вываливая свое дерьмо перед Зверем. Я

чувствовала себя такой глупой, нанося удары по машине, пока не заболели руки. Я

чувствовала себя такой глупой, растратив годы своей жизни.

Я чувствовала себя такой идиоткой.

Это было не благодаря мне.

Я не была той, кто обеспечивал безопасность Карле и Кристал.

Это всегда была Кэнди.

Я думала, что была такой умной, такой хорошей старшей сестрой, которая защищала

их. Защищала их своим телом, своим достоинством и своей свободой.

Они никогда не нуждались в этом.

Я могла бы позвонить в органы опеки и уйти оттуда в любое время, когда бы

захотела. Я могла бы рассказать своим школьным друзьям, и они помогли бы мне. Я

могла бы просто собрать вещи и уйти в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать.

Ничто не мешало мне все бросить.

Я думала, что была надежно окутана веревками из любви, но они, в итоге, оказались

гребаной паутиной.

Почему у меня заняло так много времени, чтобы понять, что мой отец

контролировал меня, а не торговался со мной? Что он никогда не отпустит меня и скормит

мне любую ложь, чтобы заставить остаться.

Я опустилась на колени и зарыдала.

Зверь подошел и опустился на землю около меня. Он положил руку мне на плечо и

уселся рядом, в ожидании того, как простое прикосновение согреет и успокоит меня.

Я не заслуживала его.

Я была такой идиоткой.

67

Глава 12

– Так ты знал? – спросила я мужчину, когда сделала судорожный вдох.

Я все еще не могла посмотреть на него, не говоря уже о том, чтобы взглянуть ему в

глаза. Мне не хватало мужества сделать это.

– О чем? – спросил он своим низким, грохочущим нежным голосом.

– О... о вещах, которые я делала. Ты же знаешь, я не девственница или кто-то в

этом роде. Уже очень давно. Я делала... – я с горечью рассмеялась. – Все.

– Да, – сказал он. – Я знаю кое-что об этом.

– Ты знал все это время? – спросила я.

– Да, – ответил он. – Я думал, ты в курсе.

– Нет, – сказал я. – Я пыталась держать свое распутное прошлое подальше от

тебя. В смысле, я знаю, он продал меня тебе, но подумала, что, возможно, ты решишь, что

это случилось впервые.

Зверь крепко сжал пальцами мое плечо.

– Давай будем откровенны, – произнес он. – Ты не шалава и не шлюха или кто-то

вроде этого. У тебя не было выбора. Даже если ты это делала, меня не волнует, сколько

секса у тебя было. Меня волнует только то, что тебе причиняли боль.

Я неосознанно покачала головой, взглянув на него.

– Так вот почему ты так расстроилась? – спросил мужчина.

– Нет, – ответила я.

Я сделала судорожный вдох.

– Я думала, что защищаю их в одиночку, – сказал я. – Он сказал мне, что

отправит моих сестер на мое место, если я не буду повиноваться ему и не позволю

продавать себя другим парням. Он продал меня, когда я была довольно маленькой,

поэтому я ему поверила.

Зверь ничего не сказал.

– Все это время я должна была... мне приходилось. Я могла бы уйти от него в

любое время, как только захотела. В день, когда мне исполнилось восемнадцать, я бы

вышла из дома и уехала в другой город, где спряталась бы от него, и он никогда бы меня

не нашел. Ничего бы не случилось с ними.

Я сделала еще один судорожный вдох.

– Я корила себя на протяжении нескольких месяцев. Думала, что провожу слишком

много времени с тобой и недостаточно стараюсь защитить их. Я думала, что я ужасная

сестра. Думала, что была эгоисткой и рисковала их безопасностью, потому что так сильно

хотела быть с тобой.

68

Следующий сделанный мною вдох, был немного более уверенным.

– В конце концов, все это было зря. Это было бессмысленно. Кэнди была той, кто

защищал их, а я просто оказалась какой-то тупой бессмысленной жертвой ради ничего.

Глубокий вздох.

– Я чувствую себя такой глупой.

Он протянул другую руку и стер слезинку с моей щеки большим пальцем.

– Ох, дорогая, – произнес Зверь. – Табита, милая. Ты не была глупой. Ты просто

не знала.

Я покачала головой, все еще стараясь не смотреть на него.

– Ты любишь своих сестер, и ты знала, что твой отец позволит причинить боль

маленькой девочке, потому что он сделал это с тобой. У тебя не было причины не верить

ему.

– Я могла бы позвонить в полицию вместо того, чтобы позволить ему продавать

меня каждому обколотому дилеру в трех округах, – пробормотала я.

– Да, ну, капитан Очевидность, возможно, ты смогла бы это сделать. Может быть,

это бы даже сработало. Или, возможно, ты бы снова оказалась в его доме, без

возбужденного против него дела, но он бы уже знал, что ты пыталась сбежать. Он мог бы

убить тебя.

– Ты так думаешь?

– Джонни Лоу – один из самых еб*нутых чуваков, Табита. Ты не была глупой. Он

действительно, действительно, действительно хорош в манипуляции людьми, пока они

делают то, что он хочет. Это не твоя вина. Ты была воспитана им, так что он слишком

рано и слишком глубоко запустил в тебя свои когти.

Я кивнула.

– Ты не была глупа, милая, ты была напугана. Обращение в полицию было бы

большим риском, и ты это знала. Никто на земле не будет винить тебя за то, что ты этого

не сделала. Ты не трусиха, ты делала лучшее, что могла сделать для своих сестер.

– Я пыталась, – прошептала я.

– Могу я обнять тебя? – спросил Зверь.

Я кивнула.

Медленно и нежно он взял меня на руки и притянул к своей широкой груди.

Зверь укачивал меня на своих коленях как ребенка, приглаживая мои волосы и

шепча мне успокаивающую ложь, насколько храброй я была, так отчаянно защищала

своих сестер, в то время, пока не знала, что мой отец извращал факты, чтобы использовать

меня.

Несколько всхлипываний – и я развалилась на части.

69

Зверь держал меня в безопасности своих объятий, неловко сидя среди утренней

свежести, пока я рыдала навзрыд, всхлипывая у него на плече, и подвергала сомнению

все, что когда-либо делала.

Когда я перестала плакать, то обмякла в руках мужчины.

Я так устала все время держать себя в руках, а еще это, как оказалось, было

бессмысленно. Я могла бы получить реальную работу и свалить из дома, снять квартиру и

найти соседку по комнате.

Годы насилия, которое я перенесла, были лишь ради выгоды моего отца.

Я начала плакать снова, но оказалась такой уставшей, что это уже были не

задыхающиеся рыдания, как раньше, а просто опустошенный плач, слезы медленно

стекали по моим щекам.

Зверь встал, легко удерживая меня в колыбели своих рук и прижимая к себе.

– Домой? – спросил он.

Я кивнула, а потом повернула голову и уткнулась ему в грудь. От него пахло сосной

и чем-то мужским, аромат был приятным.

Он нес меня на кухню, а я чувствовала себя так хорошо, пока находилась в его

надежных, безопасных объятиях.

Я хотела остаться в них навечно. Я надеялась, что Зверь не отпустит меня сразу, как

только занесет в дом, хотя не стала бы винить его, если бы мужчина так и сделал. Я не

была худышкой, чтобы он без отдыха носил меня на руках.

– Ты хочешь, чтобы я отнес тебя в твою спальню? – спросил он. – Или хочешь,

чтобы мы вместе посидели на диване?

– На диване, – ответила я.

Он пошел в гостиную со мной на руках и едва не ударил меня лбом о дверной косяк

кухни по дороге.

– Упс, – произнес он, на мгновение прижав меня к себе поближе.

Все еще удерживая меня на руках, Зверь сел на диван.

– Хочешь обняться? – спросил мужчина.

Я отстранилась, потянувшись в сторону от него, разорвав контакт между его грудью

и своей спиной, и подцепила кончиками пальцев стеганое одеяло, которое висело на

стуле.

Я натянула на нас одеяло, поудобнее устраиваясь на коленях у Зверя.

– Ага, – прошептала я. – Пожалуйста.

– Знаешь, это одеяло сшила моя мама, – сказал он, разгладив его на моих плечах.

– Когда я был подростком. Она сказала, что знала, что я скоро уеду из дома, и хотела,

чтобы я мог взять что-то с собой.

Я кивнула.

70

– Я забрал его, когда уехал, и привез обратно, когда вернулся домой без нее, —

сказал он. – Иногда, когда я скучаю по ней, то сворачиваюсь калачиком под одеялом и

плачу.

Плачущий Зверь.

Слабый Зверь.

Эта мысль была совершенно чуждой.

Этот мужчина выглядел слишком гордым, сильным и смелым, чтобы плакать под

одеялом, но он также не был тем типом людей, который будет врать, поэтому мне

пришлось поверить ему.

Судя по всему, такое случалось не только у меня.

– Мои любимые цвета – это синий и зеленый, – рассказал он. – Большая часть

моей одежды была черной, тем не менее, мама не хотела использовать этот цвет для

одеяла, так что... этот вот клочок ткани от старой пары моих боксеров, которые я носил,

когда мне было пятнадцать.

Я почувствовала, как уголки моих губ дернулись от небольшой улыбки.

– Я серьезно, – сказал мужчина. – Одеяло из боксеров. Я имею в виду, окей, оно

не только из боксеров, она решила распороть часть моей старой одежды, кое-что из своей,

а так же рубашки моего отца. Вся семья в одном одеяле. Я не очень помог, так как носил

не слишком цветную одежду.

Я глубоко вздохнула и прислонилась к Зверю, закрыв глаза.

– Хочешь посмотреть «Мастер Шеф»? – спросил он.

Я кивнула.

– Если ты уснешь, я потом расскажу тебе, что там было, – пообещал он. – Или

поставлю на паузу. Зависит от того, насколько хорошо я буду себя чувствовать, – сказал

он, слегка толкнув меня в плечо.

От того, что Зверь дразнился, я почувствовала себя лучше.

Он не относился ко мне как к хрустальной вазе, и от этого мне было легче. Будто от

этого я становилась сильнее.

Я определенно была не в порядке, но с его стороны было очень любезно

притвориться, словно это не так.

Зверь всегда был добрым. Это то, что я больше всего в нем любила.

Я остановилась на минутку.

Я на самом деле подумала, что полюбила Зверя?

Да, я так и думала.

– Я люблю тебя, – сказала я, вытащив руку из-под одеяла, чтобы погладить его по

щеке. Зверь на минуту закрыл глаза, а потом отвернулся.

71

– Ш-ш-ш, – пробормотал мужчина. – Ты устала и расстроена. Я не хочу, чтобы

ты говорила что-нибудь, о чем потом будешь сожалеть, хорошо?

– Я не пожалею об этом, – произнесла я.

Теперь, когда произнесла эти слова вслух, я знала, что это было правдой. Я осталась

с ним, вдалеке от своих сестер, потому что любила его. Я не могла вообразить свою жизнь

без него, без его тела, без его комфортного присутствия рядом, его сексуального

хихиканья, добрых глаз и невообразимой любви к кулинарным шоу.

С тех пор, как умерла моя мама, и до того момента, как Зверь вошел в мою жизнь, я

не была счастлива.

Даже находясь рядом со своими сестрами я всегда боялась, всегда задавалась

вопросом, когда получу очередной пинок от судьбы и узнаю, что подвела их.

Я по-прежнему любила их и хотела, чтобы они присутствовали в моей жизни.

Всегда буду хотеть этого.

Тем не менее, возможно, просто возможно, я не должна была чувствовать себя

ответственной за них.

Когда звуки переполненной кухни, которые доносились с экрана телевизора,

заполнили комнату, я начала засыпать, размышляя о Кэнди.

Я была неправа на счет нее.

Несколько месяцев назад я думала, что была единственным, что стояло между

девочками и нашим отцом, а Кэнди не знала, что он мог бы причинить им вред. Я думала,

что она не заботилась обо мне и не достаточно умна, чтобы беспокоиться о Кристал и

Карле, не говоря уже о себе.

Я ошибалась, ошибалась по всем пунктам.

Она связывалась со мной и помогала увидеться с девочками, пока рядом не было

отца.

Она угрожала ему, у нее даже был план нанять адвоката, если он когда-нибудь

обидит девочек.

Мне пришлось признать, что для них он был хорошим отцом. Он говорил

правильные вещи, почти всегда был рядом и покупал им все, в чем они нуждались или

чего хотели.

Я могла понять, почему Кэнди позволяла ему общаться с девчонками.

В конце концов, он никогда не обижал их.

Она годами говорила, что не понимала, почему я оставалась рядом со своим отцом,

не съезжая из его дома в какой-нибудь другой, чтобы начать жить своей собственной

жизнью.

Я думала, что она ничего не понимала или не хотела понимать.

Возможно, я ошибалась и в этом.

72

Я люто ненавидела папашу и все же продолжала жить в его доме, и насколько Кэнди

знала, отказывалась куда-либо съезжать.

Я понимала, что Кэнди могла думать обо мне, как о просто долбанутой дочери-

подростке. Она казалась такой счастливой, когда узнала, что у меня есть парень, но я все

же хотела продолжить видеться с девочками. Возможно, она подумала, что я собралась

исчезнуть, оставив их ради парня.

Может быть, она просто хотела защитить их от меня.

На самом деле, она никогда не относилась ко мне плохо, скорее смотрела на меня с

неким разочарованием. Высокомерно.

Я осознала разницу между чем-то неприятным, что говорила Кэнди, и моим отцом...

действиями моего отца.

Мне так хотелось остаться жить со Зверем и никогда, никогда, никогда, никогда не

видеть своего отца, но я не хотела потерять девочек. Возможно, Кэнди разрешила бы мне

навещать их каждую неделю.

Я могла бы присматривать за ее домом, и у Кэнди появилось бы свободное время,

которое она смогла бы уделить себе, если бы только захотела.

«Чтобы принимать мет?», – подумала я. – «Будет ли она хорошей матерью, если

продолжит употреблять гребаную наркоту?»

Глава 13

Я беспокойно зашевелилась в руках Зверя, когда серьезно задумалась о том, что

Кэнди употребляла мет.

Наверняка она употребляла алкоголь, пока была рядом с моим отцом, но многие

люди выпивали, и она знала, что я находилась с девочками. Никогда не было такого,

чтобы я вернулась домой, а Кэнди была пьяной в присутствии малышек.

Я была уверена, что она несколько раз принимала мет, когда находилась рядом с

ними, но... это не означало, что Кэнди занималась этим каждый день или что-то вроде

этого.

– Как думаешь, может ли кто-то иногда принимать мет и не стать наркоманом?

Если речь идет не о ежедневном употреблении или что-то в этом роде? – спросила я.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался он.

Я покачала головой.

– Что ты хочешь от меня услышать? Уф. Ладно. В основном, я видел торчков, тех,

кто не мог достать мет в другом месте. Но... но... но, я встречал кучу людей, пока не

оказался здесь, которые несколько раз употребляли метамфетамин и понимали, что это не

для них. Я считаю, что можно изредка употреблять мет, да, но это плохая идея.

Я медленно кивнула.

73

– Это уже не тот вид зависимости, который был в 90-е, когда ты пробовал мет

впервые и вдруг уже был готов сделать все ради наркотиков. Это... происходит

постепенно. Зависимость становится проблемой, когда ты начинаешь думать, что мет —

это лучшее, что есть в твоей жизни, потому что ты готов на что угодно, чтобы получить

очередную дозу.

Зверь вздохнул.

– Что на счет кого-то вроде меня? Я никогда не буду употреблять мет снова. Это

может закончиться действительно плохо. Я не думаю, что смогу остановиться,

понимаешь? Кто-то другой, может, и смог бы.

– Понятно, – спокойно сказала я.

– Почему ты спрашиваешь об этом? – спросил он.

– Я думаю, что Кэнди делает это время от времени, но мне не кажется, что она —

наркоманка.

Зверь покачал головой.

– Я не такой, – сказал он. – Я имею в виду, что не собираюсь говорить о ней,

будто самый стойкий трезвенник или кто-то вроде этого, но я не думаю, что она

находится в зависимости.

– Ага, – сказала я.

– Матерью быть трудно, – произнес мужчина. – Это тяжелая работа. Внезапно,

когда появляется ребенок, все ожидают от тебя, что ты будешь великолепна.

– Думаю, да, – подтвердила я.

– В смысле, да, баловаться метамфетамином – не самая лучшая вещь, которую

может сделать родитель... но если торчком оказывается отец, то людей это волнует

гораздо меньше. Матери же приходится ставить своих детей превыше всего и посвящать

им всю свою жизнь. Даже если это никчемная жизнь, полная дерьма, они не должны этим

заниматься, так что «быть или не быть» – только их выбор.

Зверь моргнул.

– Понимаешь?

– Мне кажется, да, но я не хочу мириться с этим, – произнесла я.

– Вполне справедливо, – подметил Зверь, поглаживая рукой меня по волосам.

– Моя мама была великолепной, – сказала я, снова закрыв глаза.

– Да?

– Да. На самом деле, по-настоящему хорошей. Я любила кружева, поэтому она

пришила их на все мои платья, даже на те, которые мы купили в магазине. Отец говорил,

что так она меня избалует, но мама утверждала, что оборки – это просто небольшой

способ сделать мою жизнь лучше, и пока я была маленькой, хорошей, вежливой девочкой,

которая всегда делала уроки, она будет пришивать кружева даже на мои трусы, если это

сделает меня счастливой.

74

– И она пришивала?

– Ага, – сказала я и улыбнулась, так и не открыв глаза. – Небольшие оборки в

верхней части. Я плакала, когда мне в первый раз после ее смерти купили новое нижнее

белье, и на нем больше не было кружев.

– Это на самом деле, очень мило, – произнес Зверь. – Они были розовыми?

– Мне кажется, на них были нарисованы принцессы или что-то вроде этого.

Обычное белье, которое шьют для маленьких девочек.

– Я имею в виду оборки, – уточнил мужчина. – Они были розовыми, блестящими

или какими-то еще?

– Они были разными, – произнесла я. – Большая часть была бледно-розовыми

или белыми. У нее было два мотка кружев из хлопка, которые мама купила, когда мне

было четыре, она отрезала лоскутки и собирала их в складки разных размеров.

– Могу поспорить, что в первом классе ты была девочкой состоящей из одних

оборок, – сказал Зверь.

– В яблочко, – подтвердила я. – А еще она оставляла мне записки в коробочке

для завтрака. Домашняя еда и милые записки. Мама была... такой славной. Все казалось

намного лучше, когда она была рядом.

– Звучит именно так, – сказал он.

– Что на счет твоей мамы? – спросила я.

– Ну, я не был типом с оборками-на-нижнем-белье, – весьма серьезно произнес он,

и я открыла глаза, чтобы посмотреть на него.

– Тем не менее, я могу поспорить, что тебе тоже нравилось что-то глупое, —

обвинила я.

– «Хот Вилс» (Прим.: «Хот Вилс» – маленькие игрушечные модели автомобилей),

– незамедлительно произнес он. – Я не мог заснуть, пока мои любимые «Хот Вилс» не

были составлены в ряд около меня, а затем я просыпался и плакал, потому что когда

переворачивался во сне, то больно натыкался на небольшие металлические машинки.

Я рассмеялась в голос.

– Дети такие смешные, – сказал Зверь.

– Ага, – произнесла я. – Карла провела шесть месяцев, таская пустую банку из-

под какао вместо плюшевого мишки. Она обнимала ее, любила и прятала под кроватью.

Это была ее любимая вещь в мире.

– Как вы, ребята, заставили ее остановиться?

Я отвернулась.

– В один прекрасный день она просто исчезла. Я думаю, что мой отец просто

выбросил ее. Одна из тех мелочей, которую он мог сделать, понимаешь?

– Ага, никто и не сомневается в этом, – сказал мужчина. – Давай не будем о нем

говорить. Что еще ты можешь рассказать о своей маме?

75

– Она на самом деле была хорошей. Я скучаю по ней. Каждый день.

– Я могу спросить... как она умерла?

Я снова отвернулась от Зверя.

– Рак, – спокойно сказала я. – Это произошло довольно быстро. Рак молочной

железы. Она постоянно ходила на химиотерапию, у нее выпадали волосы, но ей

становилось все хуже и хуже. Ее кожа была такой мягкой, будто она постарела. А потом...

мама умерла.

– Ох, детка, – пробормотал он. – Это так несправедливо. Мне очень жаль это

слышать.

– Все в порядке, – кивнула я. – Я никогда не сомневалась, действительно ли она

хотела меня, понимаешь? Если бы мама прожила дольше, возможно, они бы развелись, а

он отправился бы в тюрьму. Отец выглядит хорошим только на бумаге.

– Надеюсь, что это ненадолго, – мрачно произнес Зверь.

Мужчина замялся.

Пауза была долгой.

– Табита, ты сможешь дать показания против своего отца? – спросил он.

– Я... я не знаю, – произнесла я мягко и нерешительно.

– Лучше, чем «нет», – произнес Зверь и слегка улыбнулся. – Это прогресс.

– Ага, – подтвердила я. – Я просто... я просто не знаю. Что, если я дам показания,

а потом его посадят, но ненадолго? Что, если его выпустят под залог в то время, когда, как

предполагается, я буду давать показания? Что, если... Он будет так зол, Зверь. Он

причинит мне боль. Даже если его упрячут за решетку. Он считает меня своей

собственностью, которая не должна оказывать сопротивление.

Зверь убрал спадающие мне на лоб волосы.

– Я буду защищать тебя, – сказал мужчина.

– Я знаю, но... ты не можешь всегда быть рядом, понимаешь? – спросила я.

Он ухмыльнулся.

– Я вроде как могу. Для меня нет ничего лучше, чем быть рядом с тобой, —

признался Зверь.

– Не в этом дело, – сказала я, рассеянно качнув головой. – Я должна быть в

состоянии выйти из дома без тебя, понимаешь?

– Да, должна. Ты права, – согласился Зверь.

– Мне жаль, – сказала я, и в моем голосе прозвучали стыдливые нотки. – Я так

устала оглядываться через плечо.

76

– Я не виню тебя в этом, – произнес мужчина и слегка улыбнулся, погладив меня

по щеке. – Не хочу, чтобы тебе приходилось это делать. Ни сейчас, ни когда-нибудь в

дальнейшем. Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем то, что есть.

– Эй, Табита? – позвал он.

– Эй, Зверь? – позвала я. Он выглядел так официально и серьезно, что я решила

его немного поддразнить, чтобы увидеть на лице мужчины ту самую улыбку, которую так

любила.

– Ты же знаешь, что мое имя не Зверь, да? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Ага, Кори. Кори Питтмэн. Ты как-то говорил мне. Я не забыла.

– Окей, хорошо, – кивнул он – Ты не против называть меня Кори? Хотя бы

иногда? Это было так давно.

– Конечно, – согласилась я. – Не проблема, Кори. Но почему?

Настала его очередь прятать глаза и избегать моего взгляда.

– Кори был подростком, для которого его мама сшила одеяло. Зверь же – это тот

мудак, который варил мет. Я скучаю по Кори.

Мужчина замялся.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя так, будто я снова становлюсь Кори.

Это была самая приятная вещь, которую кто-либо когда-либо говорил мне.

Я сглотнула.

– Дорогой, Кори, – произнесла я и попыталась, чтобы мой голос выражал всю ту

нежность, которую я испытывала. – Спасибо.

– За что? – спросил он, с озадаченным взглядом и хмурым выражением лица.

– Не знаю. За то, что веришь в меня. За то, что думаешь, будто я могу сделать тебя

лучше. Но ты уже хороший. Независимо от того, как я тебя называю. Ты говоришь, что