Текст книги "Зверь (ЛП)"
Автор книги: Лаура Белль Пэтэрс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Лаура Белль Пэтэрс
" Зверь"
Серия: вне серии
Автор: Лаура Белль Пэтэрс
Название на русском: Зверь
Серия: вне серии
Перевод: Юля Монкевич
Редактор: Eva_Ber
Вычитка: Кит-Кат
Обложка: Алина Зерняева
Оформление:
Eva_Ber
Переведено группой https://vk.com/lovebookstranslate
Аннотация
Меня зовут Табита Лоу. Мне восемнадцать, у меня проблемы в колледже, и самая
главная угроза моему благополучию – мой отец, которого я боюсь.
Я мечтаю о чем-то большем, о ком-то, кто изменит мою жизнь. Я встречаю Зверя
при крайне сложных обстоятельствах, когда мой отец продает меня ему за дозу
метамфетамина. Я напугана, растеряна из-за того, что меня влечет к этому опасному
человеку со шрамами.
Но, как ни странно, Зверь оказывается настоящим джентльменом, даже если я
желаю, чтобы он мной воспользовался. Но когда отец похищает меня, чтобы перепродать
сутенеру, мне не нужен джентльмен.
Мне нужен Зверь.
«Зверь» – одиночный роман для зрелой аудитории, наполненный настоящей
романтикой с вкраплениями образа «Плохого парня». Лаура Белль Пэтэрс ловко
переплетает сказку о любви и страсти с экшеном боевика, наполненного любовью и
юмором лучших девчачьих фильмов.
Глава 1
Каждое вытянутое из меня слово подобно пытке. Бывали дни, когда казалось, что
эти страдания не стоили получения идиотской степени, и мне хотелось только одного —
свалить из дома своего отца. Но я должна была оставаться здесь, правила мне были
известны.
Каждый раз, когда я пыталась выбраться из нищеты и перебраться в другой мир, то
попадала в неприятности, сталкивалась с отсутствием диплома или друзей.
Какой смысл заканчивать это эссе кое-как? Оно все равно вернется обратно,
возможно, с двойкой, возможно, даже непрочитанным, с милой рекомендацией от
администрации кампуса сосредоточиться. Профессор сказал мне в лицо: эссе было
настолько плохим, что они не потрудились разобрать его, чтобы понять мои рассуждения.
Все действия преподавателей были далеки от того, чтобы поставить мне
удовлетворительную оценку.
Один особенно обаятельный и тактичный человек спросил меня, как я вообще
попала в колледж.
Я была не создана для учебы.
Я была полностью, абсолютно обречена.
– Либо это, либо остаться здесь рядом с этим мудаком, – сказала я себе. Я
вздохнула и нахмурилась, играя со скотчем, который скреплял разбитый корпус моего
ноутбука. Верхний уголок отклеивался, и у меня была плохая привычка тянуть за него
вверх, а затем приклеивать обратно вниз, снова и снова. Теперь он вряд ли будет
держаться вообще.
Колледж или мой папаша. Это означало, что никакого выбора не было и в помине.
От резкого хлопка входной двери я вздрогнула.
Мне необходимо было это напоминание, потому что я быстро уходила в свои мысли
и пропускала целые абзацы.
2
Это было... Это казалось правильным для меня, но будет ли этого достаточно, чтобы
наскрести на тройку, даже если этот новый профессор окажется самым хорошим из всех.
Тяжелые шаги протопали вверх по лестнице, мимо моей двери.
Я почувствовала привкус крови, слишком сильно прикусив щеку. Бл*дь. Это было
плохо. Он вернулся слишком рано. Если он не захочет меня увидеть, тогда все будет
отлично.
Пять слов.
Я была такой, такой обреченной.
Не стоило даже заморачиваться, чтобы попытаться продолжить писать. Я уже знала,
что любое эссе, написанное в доме рядом с моим отцом, удостоится лишь двойки, точка.
Бестолковое и бессвязное.
Я переключилась на электронную почту. Ничего нового. Я до сих пор не ответила на
последнее сообщение своего профессора. Что, черт возьми, я могу сказать ему? «Нет,
видите ли, я не могу приехать в учебный центр. Мне разрешено быть на территории
университета, только чтобы посещать занятия. Если я задержусь там, где есть люди моего
возраста, то знаю, что столкнусь с гневом своего отца».
Они подумают, что я сумасшедшая, или сообщат об этом в полицию, так что, в
любом случае, я... обречена.
Кроме того, я всегда выглядела потрепанной. Мой отец позволял мне покупать
одежду только несколько раз в год. Он высаживал меня у «Гудвила» с двадцатью
долларами и десятью минутами. Я штопала и латала все, что могла, но... Я никогда не
выглядела хорошо.
Пока мне не исполнилось восемнадцать, отец следил за тем, чтобы у меня было
много хорошей одежды, он даже платил за мою стрижку.
После того, как по закону он больше не был обязан покупать мне одежду, отец
прекратил это делать.
Бл*дь.
Нет никакого смысла об этом думать. Мне нужно с этим смириться. Найти способ,
как написать лучше это дурацкое эссе. У меня достаточно времени, чтобы закончить
работу, но не слишком много, чтобы изучить тонкости английского языка. Я пыталась
посмотреть некоторые ролики на YouTube, но они не помогли.
Я закрыла ноутбук и осторожно отодвинулась от стола, помня о шатающейся ножке
своего стула. Работать дальше бессмысленно. Лучше было заняться тем, что мне
действительно нравилось.
Развалившись поверх одеяла на своей кровати, я вытащила из кармана телефон и
нажала на приложение с читалкой, которое открыло последнюю книгу, которую я читала.
Вернувшись на несколько страниц назад, я попыталась уловить сюжет и убедиться, что не
пропустила ни единого слова.
Читать перед сном было замечательно, черт, это был единственный способ заснуть,
но это означало, что иногда я пропускала отрывки текста.
Я погрузилась в роман. Моими фаворитами были вестерны о ковбоях и невестах,
которые я заказывала по почте, но читала я все подряд.
Входная дверь хлопнула снова, и я в ожидании задержала дыхание. Я не слышала
шагов, которые прошли мимо моей двери. Другой хлопок. Визг. Маленькие ножки
затопали по лестнице. Я выдохнула.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и две маленькие девочки забежали в
мою комнату, запрыгивая на кровать со всем задором нападающих хищников.
– Уф! Откуда пришли эти слонята? Я знаю, что это не могут быть две маленькие
девочки. Маленькие девочки стучат, когда хотят зайти в комнату кого-то другого, только
слоны – большие, громкие и невоспитанные.
– Папочка тоже громкий, – сказала Карла. – Топает, топает, топает. Он никогда
не снимает обувь!
3
– Тише, – остановила ее я. – Папа может делать все, что захочет.
– Это верно, – глубокий голос прозвучал около моей двери. Мы втроем
перепугались. Я прижала своих сестер поближе на долю секунды, прежде чем заставила
себя отпустить их. Они начали ослаблять захват и с воплями радости побежали к двери,
распахнув свои объятия для нашего отца. – Ха! Папа не всегда громкий, да? Папа может
быть хитрым.
Он встретился со мной взглядом поверх их голов, и я отвернулась.
Они двинулись на кухню веселой кучей, которая излучала радость от своего
единения.
Я сосчитала до десяти, прежде чем пошла за ними.
Когда я зашла в гостиную, то прищурилась.
– Ох, привет, Кэнди, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мои слова звучали
весело.
– Ты не должна стараться разыгрывать радость. Ты не имеешь право голоса по
вопросу моего пребывания здесь. Твой отец и я пытаемся разобраться во всем ради
девочек. Он предложил мне остаться на ужин, – сообщила она. – Мы еще не вместе, но,
надеюсь, что будем.
Я приклеила к своему лицу слабую улыбку.
– Это замечательно, – произнесла я. – В доме одиноко без тебя. Всем без
исключения.
Она вытащила из сумочки сигарету и закатила глаза.
– Ты еще б ольшая лгунья, чем твой отец, – сказала Кэнди, прикурив сигарету и
сжав ее губами. Мне хотелось встряхнуть ее. Она думала, что так хорошо разбиралась в
людях, так хорошо понимала, как устроен мир.
Мой отец был поразительным лгуном.
Мы направились в большую открытую кухню на его зов, стремясь к теплу и свету
этих двух маленьких девочек, которые сидели за столом.
Остальные взрослые игнорировали меня до конца трапезы, что идеально мне
подходило. Я обменивалась улыбками со своими сестрами, которые болтали снова и
снова, пока все мы терпеливо слушали.
– Как продвигается твое эссе? – спросил папаша, когда передал последнее пюре
Карле, изобразив обеспокоенного отца.
– Хорошо, – ответила я. Я подумывала добавить еще что-то, возможно он хотел
от меня именно это. Рассказ о том, каким замечательным был колледж, или насколько он
казался мне ужасным?
Пауза затянулась.
– Девочки, – произнесла моя мачеха, – вы же не будете тратить впустую свое
время в колледже, правда? Посмотрите, как упорно работает Табита, а она даже не
прошла. Она тратит свое время и деньги своего отца. Она совсем не благодарна ему за это.
Я прикусила щеку, и снова знакомый вкус крови наполнил мой рот, пока я пыталась
промолчать, глядя на пустую тарелку.
– Сейчас, Кэнди, – произнес мой отец, снисходительно улыбнувшись, но не с
таким уж и добрым взглядом, – она прошла. С трудом. Некоторым людям просто нужно
немного больше времени.
Я сглотнула. Меня затопило чувство стыда, от него я сгорала изнутри.
– Мне жаль, – прошептала я. – Я стараюсь, правда.
По крайней мере, теперь мне известно, в каком виде он хотел, чтобы я предстала. С
этим я могла бы работать. Взгляд в пол. Выставленные на показ позор и страдания,
которые я чувствовала, вместо того, чтобы скрывать их.
– Мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки, – сказал он. – Есть ли что-нибудь еще,
что ты можешь сделать, чтобы улучшить свои оценки?
Я увидела свой шанс и должна была его получить.
4
Я слегка пожала плечами, потом прикусила губу и подняла широко раскрытые глаза,
надеясь встретиться с холодным взглядом отца, который сидел во главе стола.
– Есть учебный центр, – сказал я. – В кампусе. Один из моих профессоров
порекомендовал его.
Отец подмигнул маленьким девочкам, сидящим за столом напротив меня.
– И сколько это стоит? – спросил он, сделав большое шоу, пока вытаскивал свой
кошелек из заднего кармана свободных джинсов, от чего девочки захихикали, а Кэнди
снисходительно улыбнулась.
– Хм, на самом деле, это бесплатно, – почти прошептала я.
Я не смотрела на Кэнди или своего отца.
– Бесплатно? – спросил он. – Проклятье, почему в таком случае ты еще не там?
– Я чувствую себя плохо от того, что тебе приходится возить меня до кампуса. Я
не хочу, чтобы тебе пришлось еще и ждать меня, – произнесла я, все еще глядя в свою
тарелку.
– Сейчас, это еще больше кажется пустой тратой моего времени, если ты не
получаешь хорошие оценки, верно? – спросил он.
Я слегка кивнула. Крошечное движение головой.
Я не понимала, к чему он меня этим подводил, и в чем я должна была признаться.
Мне был крайне необходим небольшой судорожный вдох.
– Почему бы мне не высаживать тебя перед работой по вторникам, а забирать
после работы, когда я все закончу? – спросил он. – Что даст тебе полный рабочий день
раз в неделю. Как тебе такой вариант?
Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но кто я такая, чтобы отказываться?
– Это было бы замечательно, спасибо, сэр, – произнесла я.
– Называй меня папочкой, – сказал он.
– Спасибо тебе, папочка, – повторила я слова, ощутив во рту привкус пепла.
– Это отлично сработает, – произнес он. – Я буду забирать тебя после окончания
занятий, и ты сможешь ездить со мной на один или два последних вызова. Возможно, ты
сможешь протянуть мне руку помощи, а так же займешься честным трудом.
– Спасибо, – прошептала я, – папочка.
– Электрик никогда не останется без света, – пошутил он и с широкой улыбкой
подмигнул всем за столом. Кэнди рассмеялись, а девочки захихикали, повторив за своими
родителями.
Я не смогла улыбнуться. Я едва могла двигаться. Он хотел, чтобы я снова поехала с
ним.
Должно быть, он хорошо потратился, если собирался снова продать меня.
– Кстати говоря, – сказал он, достав из кармана мобильный телефон, – я обещал
не отвлекаться на работу во время ужина, но ужин закончен, верно? Похоже, мне
придется отлучиться. Очень срочно. Я вернусь через часок, а может и раньше.
– Папочка, мы просто посидим тут, – заскулила Кристал. – Я ненавижу, когда
тебе приходится уходить на работу.
Она нахмурилась и пнула ножку стола.
– Я знаю, – сказал он, как будто это происходило с ним впервые, – я привезу
всем угощение. Для всех. Что бы ты хотела, Кристал?
– Шоколадные батончики, – ответила она, с выражением радости на лице.
– Мороженое, – закричала Карла, не дождавшись вопроса.
– Просто что-то маленькое для меня, – попросила Кэнди. – Подходящее к моим
бедрам, и то, что ты не захочешь съесть.
– Правильно, – сказал он. – Моя Кэнди достаточно сладкая и без сахара.
Посмотрим, смогу ли я уговорить тебя на что-то позже. Или может из чего-то.
Я улыбалась своим сестрам, которые излучали энтузиазм и игнорировали флирт
родителей.
5
– Табита? – спросил он.
Они все в ожидании посмотрели на меня.
– Я ничего не хочу, спасибо, – произнесла я.
– Твой отец хорошо относится к тебе, – сказала Кэнди. – Отказываться
невежливо. Ты не должна быть такой угрюмой все время.
– Я ценю это, действительно, – сказал я, понурив плечи. – Я просто... я не знаю,
чего хочу. Трудно выбрать.
– Почему бы мне не удивить тебя, милая? – спросил он.
Я кивнула.
– Конечно, – сказала я.
– Мы можем пойти посмотреть «Софию»? – спросила Карла.
Ничего на этой земле не делало моих сестер счастливее, чем очередной просмотр
«Софии». Мультфильм о принцессе был тем, в чем они всегда были единодушны. Для
Кристал это была отдельная маленькая жизнь, хотя обе девочки весело бегали по дому и
притворялись принцессами.
Никто не мешал им. Это единственная вещь, о которой мы договорились, чтобы
сделать девочек счастливыми, хоть и по разным причинам.
Кэнди и я сидели на противоположных сторонах дивана, с девочками находящимися
между нами. Отец ушел, но я держала рот на замке.
Пока мы смотрели, Карла прижалась к моему боку и облокотилась на меня,
обращаясь, каждый раз, когда хотела показать мне что-то, на что я ДОЛЖНА была
обратить внимание.
Так как ей было всего шесть, это происходило довольно часто. Она хотела обсудить
каждую минуту глупого мультика. Кристал пыталась проделать то же самое со своей
матерью, но Кэнди в основном игнорировала ее, пока копалась в телефоне. Я старалась не
смотреть на эту женщину. Кэнди была довольно хорошей мамой. У нее была работа, своя
личная жизнь, и иногда она хотела получить несколько свободных минут от болтовни
детей.
Я попыталась сделать вид, что не почувствовала стойкий запах сигарет, которым
пропахли волосы Карлы. Пока они жили с нами, Кэнди, по крайней мере, не курила в
доме.
В этот раз это не заняло у моего отца много времени.
Что... не утешало.
Он был на нуле некоторое время. Я имею в виду, что отец оплачивал свет и еду,
которая стояла на столе, когда приезжали девочки, в этом плане он был крайне
щепетилен, но кое-что осталось. Он не потрудился убрать пустые обертки из-под
фастфуда в своей машине и не подмел пепел, что покрывал крыльцо. Это было последним
в списке его дел, который я не видела уже несколько недель.
Не то, чтобы мне было до этого какое-то дело.
Моя жизнь была только моей жизнью, и это было неизменно.
Отец ворвался через дверь с взрывной энергетикой, которую так любила остальная
троица. Они повскакивали со своих мест, чтобы столпиться вокруг него, обнимать и
нежиться в лучах его очарования и энергии, которые он излучал. Хотела бы я сделать то
же самое, но... я устала. Просто... устала. Я никак не могла собраться с силами, которые
требовались для того, чтобы встать и начать притворяться.
– Я не хотел скупить весь магазин, так что... – отец медлил, а девочки смотрели
широко распахнутыми глазами, как он копается в пакете из продуктового магазина. – Я
купил мороженое в батончиках. Как вам такое? Это то, что удовлетворит каждого?
Карла и Кристал побежали на кухню, их светлые волосы развивались за спинами.
Кристал была старше, ее волосы соломенного цвета с темными прядями, почти доставали
ей до пяток. Карла остановилась и нахмурилась, а затем тяжело вздохнула и встряхнула
блондинистой гривой.
6
– Не справедливо, – сказала она. – Ты всегда побеждаешь.
Я встретилась глазами со старшей из сестер и послала ей взгляд, говорящий: «Будь
умницей».
– Я не могу дотянуться до тарелок, – сказал Кристал. – Но если я подсажу тебя
немного, мы сможем сделать это вместе, договорились?
Как только они достали миски, а Карла побежала отнести их родителям, Кристал
взглянула на меня и ухмыльнулась. Я отвесила ей поклон и подняла вверх большие
пальцы. Последний раз, когда мы виделись, у нас состоялся долгий, личный разговор о
том, что Кристал должна помогать младшей сестре в некоторых делах, чтобы позволить
ей почувствовать, что она способна на большее.
Тяжело быть шестилеткой.
– А что ты принес Табби? Табби тоже нужно угощение! – настаивала Карла.
Мое уныние ни в коей мере не могло противостоять обожанию и заботе со стороны
моей младшей сестры. Я встала.
– Я в порядке, однако, спасибо.
– Я купил ей немного леденцов, – произнес отец. – Новый сорт. Вот, малышка,
лови.
Я поймала их на автомате, пока продолжала стоять на месте и тупо смотреть на него.
Он купил что-то и для меня тоже? Действительно?
– Они розовые, – закричали девчонки. – Розовые, розовые, розовые! Конфеты
принцессы! Можно, мы тоже будем их есть?
– Нет, извините, – ответила я. Ну, конечно. «Плохим парнем» должна стать я. —
Они для взрослых. Леденцы… кушать трудно! Вы можете подавиться, если засмеетесь,
пока у вас во рту будет конфетка или попытаетесь раскусить и сломаете об нее свои зубки.
С леденцами нужно быть очень осторожным.
– Не справедливо, – выдала Кристал. – Она даже ничего не просила. Почему ты
принес ей то, чем она не может поделиться?
Неожиданно на мою защиту встала Кэнди, пока я прятала конфеты в карман.
– Табби – твоя сестра, но она на десять лет старше, – сказала мачеха. – Пусть
Табита ест некоторые вещи, которые предназначены только для взрослых. Когда ты здесь,
она играет с тобой в игры по десять часов в день. Дай ей, черт возьми, передохнуть.
Я улыбнулась своей мачехе.
– Спасибо, – спокойно сказала я. На полном серьезе.
Она не смотрела на меня.
Не знаю, чем было вызвано внезапное сочувствие с ее стороны, но я боялась сказать
что-нибудь еще, что нарушило бы хрупкое перемирие.
Когда отец добрался до кухни, то остановился.
– Ты оставила посуду для меня? – крикнул он через плечо.
Я знала этот тон.
Дерьмо.
– Нет, сэр, – сказала я.
– Для Кэнди, что ли? Или для Карлы? – прокричал папаша.
Я покачала головой.
– Нет, сэр, – повторила я.
Я хотела посмотреть телевизор со своими сестрами. Разве это было чем-то, черт
возьми, ненормальным?
– Табита, иди за мной, – приказал он. – Мы должны поговорить об уважении. Я
достаточно уважаю тебя, чтобы поговорить об этом наедине.
Я посмотрела на своих сестер, подарив им лучезарную улыбку. Она не коснулась
моих глаз, но я подумала, что они еще слишком малы, чтобы понять это. По крайней мере,
я на это надеялась.
7
Ноги несли меня вслед за отцом вверх по лестнице, к огромному окну над парадной
дверью, из которого лился свет.
Как только мы вошли в мою спальню, язык его тела не изменился. Было бы легче,
если бы он хоть как-то подсказал мне, чего стоит ожидать, чтобы я не пропустила сигнал
об опасности. Отец выглядел расслабленным, а его глаза искрились от той же игривой
нотки, что присутствовала внизу. Холодность не увеличивалась на задворках его
хорошего настроения. Оно просто… было.
Он все еще выглядел как отец, который обожал своих маленьких дочек, но я знала,
что этот человек собирался причинить мне боль.
– Дай мне это дерьмо обратно, – приказал он.
Я протянула ему упаковку.
Напряженная как натянутая тетива, я была бы рада избавиться от него.
– Ты живешь на халяву, – произнес папаша. – Помой чертову посуду. Конец
дискуссии.
Я кивнула.
– Да, сэр.
Он не двинулся к выходу, так же как и я. Просто продолжал стоять и осматривать
меня. От пяток до кончиков волос.
– Как только Кэнди уедет, я свалю, – предупредил отец. – Я вернусь в
воскресенье. Скажи им, что видела меня утром, или другое подобное дерьмо.
Я кивнула.
– Да, сэр.
Я впилась своими острыми ногтями в ладони. Было так... очень... чертовски важно,
чтобы я не выглядела слишком счастливой от этого, или он остался бы просто мне назло.
Мне было необходимо знать, что он уедет. Мы повеселимся без него. У нас не было
выходных без отца уже несколько месяцев.
Он кивнул, повернулся и вышел из комнаты, затопав вниз по лестнице.
Прежде чем присоединиться к ним внизу, я села на край своей кровати, дрожа и едва
не рыдая. Я не знала, что будет во вторник: очередной приступ страха или свобода.
Глава 2
Во вторник утром я проснулась от того, что отец тряс меня за плечо, и я знала, что у
меня в запасе лишь две минуты на то, чтобы успеть собраться.
Он выглядел полностью собранным, а его брови были приподняты в насмешливом
вызове.
Я даже не дождалась, когда за ним закроется дверь, сразу помчалась к своему
шкафу, на ходу стаскивая с себя тонкую майку, в которой спала.
Заставляя свое тело проснуться, чтобы пальцы двигались проворнее, я теряла
драгоценные секунды, пока доставала бюстгальтер. Времени на то, чтобы сменить
пижамные трусики-шортики, не было. Я буквально сдернула с вешалки платье, которое
выбрала в понедельник, и натянула его через голову.
Босиком я понеслась по лестнице, несколько раз споткнувшись и хватаясь за перила,
чтобы предотвратить падение. Последнее, что мне было нужно, – это подвернуть
лодыжку.
У меня едва хватило времени схватить сумку, которую я оставила в шкафу в
прихожей, до того, как отец успел выехать из гаража, и осторожно открыть дверь, чтобы
запрыгнуть в машину, пока папаша не проехался колесами мне по ногам в предрассветных
утренних лучах.
8
У моего отца был белый грузовик с логотипом его фирмы – «Лоу Корп.: сервис,
который заботится» – на обеих дверях и задней панели. Отец говорил, что грузовик был
его лицом, который он демонстрировал миру, и в этом вопросе он был фанатичен.
Каждое утро понедельника он загонял его на профессиональную автомойку, и
каждый четверг он протирал диски, когда заправлял бензин. Каждый вечер, как бы поздно
он не возвращался домой, я прислушивалась, когда же откроется дверь гаража, а затем,
понурившись, послушно шла пылесосить салон.
Однажды, когда я попыталась пропустить ежедневную уборку с пылесосом, он
избил меня проводом так, что пошла кровь.
Я поежилась.
Я ненавидела эту машину.
Даже когда мы медленно доехали до кампуса, это ощущалось как трюк.
Мой день начался за три часа до того, как открылось одно из зданий, и от этого было
еще хуже.
Здесь не было места, где я могла бы посидеть или свернуться калачиком, чтобы
подремать. Я планировала сделать это в библиотеке. Мне следовало знать, что она не
откроется раньше девяти.
Одно небольшое здание действительно открывалось в восемь, но когда я двинулась
туда с другими студентами с заспанными глазами, то быстро поняла, что это было место,
где они собирались на утренние занятия, и именно для этого его и открыли.
Ни открытых офисов, ни студенческих аудиторий, ни торговых автоматов.
Прошло два часа, а я уже выпила свою бутылку воды, поэтому мне пришлось
отправиться наполнить ее в фонтанчике, затем я заглянула в туалет, но когда дело было
сделано, я ушла. Все классы были заполнены студентами. На меня начали странно
поглядывать.
Поэтому я вышла наружу к холодным каменным скамейкам, от которых у меня
затекала задница.
Я съела половину своей еды, но не двинулась с места: сначала было слишком темно,
сейчас чертовски неудобно, и у меня все еще было в запасе десять часов пребывания на
территории кампуса.
Возможно, мой отец и не должен был делать ничего сверх того, что уже делал,
чтобы я чувствовала себя полной дурой. Держу пари, что он тоже это знал.
Если бы он был таким отцом, образ которого пытался создать, то проехался бы по
первым вызовам и высадил бы меня у университетского городка в девять или в десять, а
не в шесть гребаных утра. У него было много свободного времени в течение дня, ведь он
регулярно возвращался домой, чтобы накуриться, вздремнуть или просто проверить меня.
К тому времени, когда я добралась до учебного центра, я еле волочила ноги, живот
урчал, а в голове пульсировала сильная боль.
Я ждала приблизительно десять минут, пока снова наполняла бутылку водой. Мне не
хотелось появляться там ровно в девять, это был не тот способ, которым ты мог
понравиться профессору.
Но когда я вошла и быстро просканировала учебный класс, то поняла, что
совершила ужасную ошибку.
Никто из присутствующих, что сидели за столами или на диванах, не был
значительно старше меня.
Как же я сразу не догадалась, что у колледжа не было достаточно средств, чтобы
оплачивать дополнительные рабочие часы профессорам.
Просто... студенты.
Другие студенты.
Я хотела развернуться и убраться оттуда, но я будто приросла к месту. Мышцы моих
ног, напряженные и вопящие, казалось, кричали мне: «Мы ждали этого часами, мы никуда
не пойдем».
9
Моим ногам тоже должна быть чужда грамматика. Я обречена.
Я должна просто уйти, сейчас же.
Парень с вьющимися светлыми волосами толкнул девушку, которая сидела рядом с
ним на диване. Она посмотрела на меня и бодро улыбнулась. Когда девушка поднялась с
дивана, то фиолетовая рубашка, заправленная в джинсы, вылезла из-за пояса и образовала
складки вокруг ее тонкой талии. Она заправила ее обратно, пока приближалась ко мне, а
затем весело помахала рукой в знак приветствия, так, что мне захотелось ответить ей тем
же.
– Нужна помощь при написании? – спросила она.
Я осторожно кивнула.
– Сдача эссе? Или просто готовишься заранее?
– Сдача эссе, – призналась я. – Завтра.
Она громко рассмеялась.
– По крайней мере, его не нужно было сдать вчера! Вот, что я привыкла слышать.
Я колебалась, уставившись в пол.
У этой девушки руки не были замерзшими и обветренными как мои. Они были
гладкими и без морщинок, просто слегка пухленькими. Ее ногти были очень чистыми.
Они не были длинными, без покрытия, но блестели и ничего не скрывали.
Однако это было тем, что сказали мне сделать профессора.
Это было тем, что, как они предполагали, поможет мне.
– Я, правда, не могу написать, – сказала я. – Мои преподаватели постоянно
говорят, что если бы они сели и поговорили со мной, то поставили бы
удовлетворительную оценку, но мое эссе...
– Не так красноречиво? – спросила девушка.
Я кивнула.
Точно. Красноречиво. Потому что именно это слово они и использовали.
– Хорошо, с другой стороны у нас есть комнаты для занятий. Итак, тебе нужно
распечатать эссе, чтобы потом встретиться с нами здесь?
– Ох, эм, секундочку, – сказал я. Положив свой лимонно-зеленый рюкзак на стол,
я осторожно открыла самый большой карман так, чтобы не разошлась молния, а зубчики
подходили друг другу, и остановила собачку перед скотчем. Что предоставило мне
достаточно пространства, чтобы немного помять, но вытянуть скрепленные вместе листы.
– Это должно занимать четыре страницы, – печально произнесла я.
– Окей, круто, похоже, у тебя тут есть то, над чем надо поработать, – сказала она,
листая страницы. – Здесь, что, дюжина листов?
Я кивнула.
Иногда я надеялась, что если смогу доказать своим профессорам, что я
действительно чего-то стою, то на самом деле смогу найти выход.
Другая девушка, Миранда, махнула мне, приглашая идти впереди нее, и загнала
меня в небольшую комнату как овчарка своего щенка. Я почти столкнулась с тремя
встречными людьми и кофеваркой, пока быстро поворачивала по коридорам, следуя ее
указаниям.
Маленькая комната была унылой. Практически голая лампочка и пыль, но немного
лучше, чем я себе представляла.
– Хорошо, что ж, давай начинать, – сказала она. – Хочешь, чтобы я прочитала
вместе с тобой или вместо тебя?
– Я не знаю, – призналась я. – А как, ты думаешь, будет лучше?
– Давай попробуем вместе! – воскликнула она. – Если это не сработает, то мы
можем начать все сначала и придумать что-нибудь другое!
Она была одной из самых энергичных людей, которых я только встречала.
Успокаивалась ли она когда-нибудь? Как она вообще спала?
Не успели мы прочитать и трех строчек, как она положила листы на стол.
10
– Хорошо, пожалуйста, не пойми меня не правильно, но ты никогда не... изучала
грамматику? – спросила она. – Черт, это было не слишком тактично. Кто-нибудь, когда-
либо учил тебя...
Она замолчала.
Я заметила, как часть ее чрезмерного энтузиазма, казалось, отключилась.
– Нет, – сказала я. – В первый же год в средней школе мой учитель английского
разрыдался и ушел. У нас была замена до конца года. Я была единственной, кто прошел
итоговый годовой тест... с трудом.
– Дерьмо, – произнесла она.
Миранда откинулась на спинку стула и чуть-чуть расслабилась.
– Хорошо, ты же не собираешься сказать мне, что я маленький бурундук, правда?
– Ни за что, – сказала я.
– Мило. Тогда мне доставит огромное удовольствие помочь тебе.
– Ох, спасибо, Господи, – с облегчением выдохнула я.
От ее прекрасных чистых ногтей и сияющих (благодаря профессиональному
шампуню) волос, мне уже было плохо, но от ее стеклянной улыбки я была почти готова
сбежать. На минутку Миранда исчезла, а когда вернулась, то в руках у нее оказались
маленькая доска и куча маркеров.
Большими красными буквами она написала на доске: ОНИ / ТАМ / ИХ.
– Давай начнем отсюда, – сказала она. – Мы поговорим о различиях, а потом
возьмем твое эссе и проверим его вместе. Только эту часть. Рим тоже построили не за
один день ( Прим. аналог поговорки: «Москва не сразу строилась»).
Мы потратили много времени, склонившись с красным маркером над моим эссе, от
чего я почти опоздала на свою первую пару. Мне пришлось запихивать свою работу в
рюкзак настолько быстро, что я даже порвала некоторые страницы. Миранда вырвала из
блокнота листок и написала свой номер телефона, подтолкнув бумажку ко мне.
– Мы не закончили, – сказала она. – Мы проделали отличную работу, но даже не
поговорили о самой структуре твоего эссе, ясно? Может, ты придешь завтра?
Я покачала головой. У меня не было времени об этом говорить.
– Ты сможешь написать мне? Летняя сессия будет короткой, она пройдет быстро.
Я кивнула.
– Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО напишешь мне? – спросила девушка. – Ты же не
струсишь, да? Это было намного веселее, чем общаться с психующими людьми, которые
получили А-, а не А+. ( Прим. пятерку с минусом, а не пятерку с плюсом) Это то, на что я,
на самом деле, соглашалась. Дай мне свой номер или поклянись, что напишешь мне.
– Я клянусь, – я почти выбежала за дверь. – Мне пора бежать, извини.
Между следующими парами у меня оказалось окно в сорок минут. Первые двадцать
минут, я обдумывала, что могла бы сказать Миранде, а затем отправила ей сообщение,
