Текст книги "Зверь (ЛП)"

Автор книги: Лаура Белль Пэтэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

далеко, так невероятно далеко.

Были моменты, когда у меня сдавали нервы, и я хотела присоединиться к нему на

диване, попросить одолжить игровую приставку, чтобы иметь возможность снова сыграть

в «Скайрим», но понимала, что когда отчаявшиеся торчки в очередной раз постучат в

дверь, то все вернется на круги своя.

По крайней мере, я виделась с девочками. Кэнди писала мне каждый раз, когда они

собирались ехать к нашему отцу, и Зверь не жаловался, что ему приходилось бросать все

дела, чтобы подвезти меня, даже если в машине мы продолжали молчать.

Я потратила два месяца на то, чтобы девочки снова начали бросаться в мои объятия,

обнимать и говорить, что любят меня.

Моя жизнь была прекрасна.

Мои сестры любили меня.

51

Я взяла пять классов и получала только «А», так как у меня было много свободного

времени на написание основных работ.

Я едва ли убирала что-то по дому.

Я не встречалась с отцом один на один с сентября.

У меня было тихое местечко в доме, которое мне нравилось.

Никто не бил меня и не пытался загнать в угол, как в тот раз, когда я осталась

наедине со своим папашей.

Все было именно так, как я мечтала, – колледж, мои сестры и никакой боли,

которую бы мне причиняли.

Тем не менее, как только я все получила, оказалось, что этого недостаточно. За те

несколько коротких недель, которые я провела со Зверем, мне показалось, что мы могли

бы стать больше, чем просто друзьями, что, возможно, он нравился мне, или может его

нежная улыбка наталкивала меня на мысль, что я всегда могла на него рассчитывать.

А затем его дом снова превращался в гребаный притон для сходки торчков.

Даже когда все заканчивалось, я чувствовала, что не могла покинуть свою комнату,

будто была принцессой со страниц одной из книг Карлы, которую заперли в башне, и она

ждала кого-то, кто спасет ее.

За исключением того, что в ее книгах, как правило, принцесса в итоге спасала себя

сама, и я не понимала, как можно было это сделать.

Мне не оставалось ничего, кроме как набраться терпения.

Первый шаг – получить диплом. Второй шаг – устроиться на работу. Третий шаг

– снять квартиру. К тому моменту, когда я смогу накопить достаточно денег, чтобы

получить опеку над девочками, Карле уже исполнится восемнадцать. Наверное. У меня не

будет времени на знакомства или любовь.

А потом они пойдут в колледж, и я снова останусь в одиночестве.

Я наконец-то с болезненной уверенностью осознала, что не могла выстраивать свою

жизнь только вокруг них. Я хотела бы этого, но они не были моими детьми. Этому меня

научило время, которое мы провели порознь. Я не могла ничего сделать с тем, что мой

отец или их мать рассказывали им обо мне; я даже виделась с ними только потому, что это

нравилось Кэнди.

Если я выстрою свой мир вокруг них, он сможет развалиться в любой момент.

Ради самой себя я должна была сконцентрироваться на чем-то еще.

Я все еще любила девочек так сильно, что до сих пор фантазировала о том, как они

будут жить со мной в уютном доме, но я не могла позволить им стать единственной

хорошей вещью в своей жизни.

Мне придется найти это что-то хорошее в другом.

Зверь уже некоторое время платил мне деньги, и почти все из них я складывала на

банковский счет, о котором не знал мой отец, но теперь сотня баксов лежала и у меня в

кошельке.

– В следующий раз, когда поедем в город, не могли бы мы заехать в «Уолмарт»? —

попросила я Зверя несколько дней спустя.

Он вздрогнул и посмотрел на меня. Это был первый раз за последние месяцы, когда

я заговорила во время ужина.

– Да, конечно, – сказал он. – Хочешь поехать прямо сейчас? Не проблема. У меня

нет никаких планов на вечер.

– Это не срочно, – произнесла я. – Мы просто заедем в магазин в следующий раз.

Он доел последний кусочек, встал и ополоснул свою тарелку, прежде чем положил

ее в посудомоечную машину.

– На самом деле, я был бы рад съездить сейчас. Я не выходил из дома уже три дня и

начинаю чувствовать, что понемногу схожу с ума.

Я кивнула, помыла свою тарелку и пошла за ним в сторону входной двери.

52

– Хочешь сесть за руль? – спросил Зверь. – Еще не слишком темно, а ты давно не

практиковалась.

Я покачала головой, и он не стал настаивать.

Мы не разговаривали по дороге, и он переключил радио на станцию кантри, которое

мне нравилось.

В магазине Зверь терпеливо следовал за мной, пока я ходила по отделу для

рукоделия и выясняла, что же мне было нужно. Я не ожидала, что будет такой большой

выбор: десятки цветов пряжи разных марок и текстур. Некоторые были почти такие же

густые как мои волосы, а другие напоминали мне веревку.

– Ты собираешься начать вязать? – спросил Зверь.

– Крючком, – сказала я, – я думаю. Я хотела попробовать сделать небольших

зверюшек для девочек. И все же, я начну с шапочек.

Он кивнул.

– Как насчет этой?

Я рассмеялась в голос, удивив себя... и Зверя. Он улыбнулся мне снова, и я

почувствовала, что, возможно, мир был совсем не так ужасен, как я думала, пока смотрела

в глаза Зверю.

– У тебя вкус, как у девчонок, – сказала я и забрала у него пряжу. – Розовый и

блестящий? Ты будешь их героем.

Я уходила из магазина с крючком и корзиной пряжи. Розовой и золотистой, которую

нашел он и с белой и желтой пряжей для меня, чтобы попрактиковаться.

Но прежде, чем мы уехали, я схватила два мотка темно-зеленой пряжи, которая была

мягкой и пушистой.

Я говорила себе, что она не была похожа на цвет глаз Зверя, и знала, что лгала себе.

Он предложил заплатить за пряжу, но я достала свои деньги. В любом случае, все

эти деньги и так были его. На самом деле, мне казалось, что я делала недостаточно для

того, чтобы получать зарплату; я чувствовала, что должна начать платить Зверю аренду за

свое проживание в его доме.

По дороге назад мы вели осторожный разговор. Он задал мне несколько вопросов о

вязании крючком, которым я собиралась заниматься; я же рассказала ему о своих классах.

Я не спрашивала Зверя о его работе.

Он упомянул о доме и о том, что помогал одному из своих старых друзей выйти из

затруднительного положения. Где именно он пропадал, я не спрашивала. Я лишь

предположила, что это было как-то связано с наркотиками.

Пока я сидела в машине и спокойно разговаривала со Зверем, то смогла

почувствовать, как расслабились мои мышцы, я и не знала, что они так напряжены. Я так

сильно скучала по всему этому.

Я скучала по Зверю.

Я наблюдала за его руками, лежащими на руле, большими, сильными, покрытыми

шрамами, и поняла, что хотела бы протянуть свою руку и положить на его руку, ногу,

плечо. Я хотела прикоснуться к нему.

Эта мысль заставила меня задрожать.

Я еще не знала, могла ли доверять ему, но я жаждала его так, как никого и никогда

прежде.

Это было совершенно мне не свойственно. Я чувствовала, что его прикосновение

сделает меня счастливой, сделает счастливыми нас обоих. Я думал о том, чтобы

наклониться и сократить дистанцию между нами – нас разделяло расстояние меньше

фута.

– Ты в порядке? Что-то ты притихла, – сказал Зверь, в то время как я набиралась

храбрости.

– Я в порядке, – пробормотала я.

53

Я повернулась и снова посмотрела в окно на расплывчатые темные фигуры, которые

проплывали мимо нас.

– Я скучал по тебе, Табита, – спокойно произнес мужчина. – Спасибо, что снова

со мной разговариваешь.

Я почувствовала, как у меня защемило сердце, и вспомнила выражение его лица,

когда сказала, что он мог причинить мне боль. Я снова причиняла боль ему? Он

действительно скучал по мне?

– Мне жаль, – прошептала я.

– Не стоит, – возразил Зверь. Он протяжно вздохнул и закусил губу. – Это мне

жаль. Мне жаль, что я не поговорил с тобой до того, как стало слишком поздно. Мне жаль,

что я до сих пор не могу рассказать тебе все, что хочу. Это не справедливо по отношению

к тебе, полный отстой, и я сожалею.

– Почему ты не можешь? – спросила я.

– Если я скажу тебе, почему не могу тебе все рассказать, то получится, что я

рассказал тебе именно то, что не могу рассказать. Бл*ть. Это звучит так глупо, когда я это

произношу.

Он снова замолчал.

– Если я буду продолжать делать это в течение еще нескольких месяцев, то смогу

завязать. Я смогу избавиться от своих обещаний, смогу двигаться дальше по жизни и,

бл*ть, отделаться от мета, торчков и всех этих придурков навсегда. Теперь это не

продлится долго.

– Точно, – сказала я, когда поняла, что он не собирался продолжать разговор.

– Если я не покончу с этим дерьмом... Это будет преследовать меня до конца

жизни. Вероятно, я даже не смогу остаться здесь, ты понимаешь? Мне придется бежать от

этого. Вся моя жизнь развалится, если я не останусь и не покончу с этим.

Я ничего не ответила.

– Но... я не хочу потерять тебя, ладно? Я думаю, ты удивительная, и когда все это

закончится, я хочу пригласить тебя на свидание.

Румянец окрасил мои щеки, и я повернулась, чтобы посмотреть на Зверя.

– Ты серьезно? – спросила я.

– Бл*ть, да, – ответил он.

– Ох, – выдохнула я.

– Ты мне нравишься, – признался мужчина.

– Почему? – спросила я.

Как только вопрос сорвался с губ, я тут же захотела забрать его обратно. Это был

глупый вопрос, из-за которого могло показаться, что я нарывалась на комплимент. Хотя,

на самом деле я добивалась не этого. Я просто хотела узнать, почему такой человек как

Зверь, – сильный, привлекательный, веселый и из приличной семьи, – хотел быть со

мной.

– Ты не обязан отвечать на этот вопрос, – пробормотала я.

– Ты любишь своих сестер, – сказал он. – Ты делаешь их приоритетом и тратишь

на них время, даже если тебе приходится отменить встречу со своим преподавателем. Они

всегда на первом месте. Ты вежлива с каждым, кого бы мы не встретили. Ты

действительно хороша во всем, что я пытался делать, понимаешь? Ты заставляешь мой

дом выглядеть красивым, пока готовишь эти удивительные блюда, и все это время

получаешь одни пятерки. Ты делаешь так, что все это дерьмо выглядит таким легким, но я

знаю, что не смогу сделать что-то подобное.

Я проглотила ком.

Он думал, что я заставила обучение в колледже выглядеть легким.

Это была самая милая вещь, которую кто-либо говорил мне после того, как мне

исполнилось десять лет.

54

– Ты очень умная, – сказал Зверь. – Ты заставляешь меня смеяться, когда

смеешься сама. Я бы хотел, чтобы это происходило чаще. Я хотел бы заставить тебя

смеяться по десять раз на дню. Или еще чаще.

Я сморгнула слезы, застилавшие глаза.

– Я не такая, – прошептала я. – Но я рада, что ты так думаешь.

– Не принижай себя, – произнес Зверь.

Я никогда не была более благодарна своему телефону, который завибрировал у меня

кармане. Я вытащила мобильный, извинившись перед Зверем на случай, если это была

Кэнди и предлагала мне встретиться с девочками.

Это была их мать, но она просто прислала мне изображение того, что Карла

нарисовала в школе.

– Даже не знаю, с чего это вдруг я внезапно начала нравиться Кэнди, – сказала я.

– Но все равно это здорово. Она присылает мне фотографии девочек и рассказывает, чем

они занимаются в школе. Не думаю, что она хотя бы потрудилась, рассказать о подобном

моему отцу.

– Может, дело в том, что она знает, как сильно ты заботишься о них, – произнес

Зверь.

– Раньше это никогда не имело для нее значения, – сказала я. – В

действительности, ничего не изменилось.

Мужчина пожал плечами.

Я была рада получить возможность закончить наш разговор. Зверь сказал мне

больше, чем я хотела бы услышать о себе.

Всю оставшуюся дорогу до хижины Зверя мы говорили о девочках.

Я не могла перестать ощущать его присутствие в автомобиле рядом с собой и

пылала от возбуждения до самых кончиков пальцев.

Глава 10

Парад приходящих в хижину и покидающих ее торчков становился все более и

более разрушительным. Два-три посещения в неделю к концу года возросли до шести-

восьми. Каждый раз я пряталась в своей комнате.

Я все еще чувствовала себя подобно Рапунцель или кому-то еще, запертому в башне,

которому не оставалось ничего, кроме как расчесывать волосы и изучать старые книги.

Некоторое время я прислушивалась к приходящим и уходящим людям, но нет

ничего скучнее, чем разговор о покупке наркотиков.

– Эй, у тебя есть дурь?

– Да, у меня есть дурь, а у тебя есть деньги?

– У меня есть деньги, если у тебя есть дурь.

Всегда одно и то же.

Я не знала, как Зверь мог это выдерживать. С одной стороны, я даже не знала, как он

мог вот так стоять и продавать наркотики. Каждый раз, когда кто-то подъезжал, я боялась,

что это был полицейский.

Приехавшие копы обнаружили бы в доме меня и арестовали бы вместе со Зверем,

лишив любого шанса когда-нибудь получить опеку над своими сестрами.

На самом деле, не было ничего, что я могла бы сделать в этой ситуации. У меня

было только три варианта: остаться с отцом, остаться со Зверем или оставить своих сестер

на милость нашего отца.

То есть, едва ли выбор вообще был.

Самая лучшая вещь в хижине Зверя – кроме самого Зверя и его улыбки, от которой

мои колени подгибались – что мой отец здесь никогда не бывал. Я утешала себя этой

55

мыслью снова и снова, когда была напугана снующими туда-сюда торчками. По крайней

мере, среди них не было моего папаши.

Конечно, до того, когда он заявился сюда.

Я заново перечитывала эссе, кропотливо проверяя каждую строку, как учила меня

Миранда, чтобы убедиться, что не облажалась на чем-то очевидном, когда услышала, как

открылась входная дверь.

Я беззвучно вздохнула и вернулась к своим записям, пока не услышала его голос.

Даже приглушенный, этот голос, без сомнения, принадлежал ему. Высокомерный,

жесткий, холодный, я смогла бы узнать его из тысячи говоривших мужчин.

Я переложила свой ноутбук с колен и подкралась к двери, предварительно

убедившись, чтобы даже мое дыхание не создавало шума.

– Табита? – спросил он.

– Поблизости, – сказал Зверь. – Я не выпускаю ее, когда занимаюсь делами.

– Правильное решение, – с противным смехом произнес мой отец. – Ей нужна

твердая рука, иначе она про*бет все, к чему прикоснется. Как и все остальные суки.

– Эй, козел, – сказала женщина.

К счастью, это была не Кэнди.

– Да? – потребовал мой отец. Его голос был плоским. Я поежилась. Это не сулило

ничего хорошего.

– Закрой свой поганый рот, не произноси дерьмо вроде этого, – сказала она. —

Почему, бл*ть, ты вообще говоришь нечто подобное о женщинах?

Я вздрогнула еще до того, как услышала глухой звук и последовавший за ним треск

от удара об пол.

– Дерьмо, – произнесла женщина.

Мне показалось, что она заплакала.

Я ждала, когда послышатся звуки драки, в которой Зверь наваляет моему отцу и

выгонит его из дома. Это было тем, что, как я думала, он собирался сделать. Это было тем,

что должен был сделать хороший человек, а я так упорно старалась убедить себя, что

Зверь был хорошим человеком.

– Достаточно, – прогрохотал Зверь. – Ты здесь, чтобы купить товар или мне,

бл*ть, надо вышвырнуть тебя отсюда?

Я услышала, как засмеялся отец, и звуки плачущей женщины стали отдаляться.

Пятнадцать минут спустя входная дверь открылась, затем закрылась, и две машины

отъехали от дома.

Зверь оказался у моей двери почти мгновенно. Он тихонько постучался. Сначала я

просто не могла ничего произнести, но потом сделала судорожный вдох и отошла от

двери.

– Могу я открыть дверь? – спросил он.

Я кивнула.

И только потом поняла, что мужчина меня не видел.

Я открыла дверь сама и замерла, в ожидании его. Взгляд от пола я не отрывала.

– Я не знал, что он приедет, – произнес Зверь. – Я бы убедился, что ты ушла из

дома. Прости, Табита. Мне так жаль.

– Она в порядке? – спросила я.

Мой голос прозвучал так пискляво, словно я была даже младше Карлы. Я

ненавидела себя за это.

– Она в порядке, – сказал Зверь. – Он ударил ее, она упала. У нее наверняка будет

синяк, но ее зрачки были в порядке, она не ударилась головой при падении. Сотрясения

нет.

Похоже, он не очень-то был в этом уверен. И я тоже.

Я сглотнула.

56

Зверь заполнил собой дверной проем, и моя маленькая комната еще никогда не

ощущалась такой крошечной.

Он ни слова не сказал моему отцу.

Мой отец ударил женщину, прямо перед ним, в его собственном доме, просто чтобы

показать ему, свое дерьмовое отношение к женщинам, и Зверь ничего не сделал.

Впервые я почувствовала себя в ловушке, не из-за своего отца, не из-за колледжа, не

из-за своих сестер, а из-за Зверя.

Я сделала один небольшой шаг назад.

Затем другой.

– Мне очень жаль, – повторил Зверь. – Это не навсегда. Я клянусь тебе. Скоро

все это закончится. Мне просто нужно сделать еще одну вещь.

Он беспомощно протянул ко мне руки, а потом опустил их обратно.

Я ничего не ответила. Я отвернулась и начала ждать, когда Зверь заговорит или

войдет в мою комнату, или протянет руку и вытащит в коридор.

Через несколько долгих минут молчания он ушел.

Хлопнула входная дверь.

Я отодвинула занавеску и увидела, как он пересек поляну длинными, быстрыми

шагами, а затем остановился у кромки леса.

Мужчина поднял камень, почти такой же большой, как моя голова, и швырнул его в

дерево с такой силой, что со всех веток осыпался снег.

Я не осталась досматривать то, как он терял самообладание, особенно после того,

как Зверь ничего не сделал, чтобы защитить женщину. Она была уже далеко. Я легла на

спину, на свою кровать и укрылась одеялом с головой, но все еще могла слышать удары и

шум от падения камней, которые эхом доносились сквозь морозный зимний воздух.

Спустя несколько часов Кэнди написала мне о том, что направлялась в дом моего

отца, и мне нужно было заехать туда на пару минут.

Зверя нигде не было видно.

Я позвала его несколько раз, но так и не услышала ответа. Мне уже пора было ехать,

и, по правде говоря, в любом случае, я не очень хотела его видеть.

Я сняла ключ с крючка у двери и уехала.

Он не был моим тюремщиком. Или был?

Я могла поехать и увидеться со своими сестрами.

Когда я приехала туда, Кэнди и мой папаша буквально вешались друг на друга.

Все сильнее и сильнее. Я старалась не представлять Кэнди с синяком под глазом, с

разбитой губой и с большими перепуганными глазами.

Я не понимала, почему он не показывал ей эту свою сторону.

Возможно, сейчас он получал удовольствие от притворства, играя роль семейного

мужчины, местного бизнесмена, кого-то, кому любой в городе мог бы доверять.

Ни один из них даже не взглянул на меня, прежде чем они покинули дом, просто

махнув на прощание маленьким девочкам.

– Хотите еще раз испечь печенье? – спросила я.

– Мы можем испечь торт? – спросила Карла. – С глазурью? С большим

количеством глазури?

– Давайте посмотрим, что у нас есть, – сказал я. – Не думаю, что у нас есть

глазурь, но мы всегда можем посмотреть.

Конечно же, я знала, что в кладовке была спрятана банка розовой глазури с

обсыпкой, прямо на уровне глаз Карлы. По крайней мере, она была там, если наш папаша

не перепрятал ее.

У девочек заняло около минуты, чтобы найти ее и прибежать ко мне, повизгивая от

восторга, требуя начать печь торт «сейчас—сейчас—сейчас».

Это была единственная в мире вещь, которой я хотела заниматься.

57

Когда я вернулась домой к Зверю, дороги были темными, но его хижина и двор были

освещены словно в полдень.

Я вышла из машины и захлопнула дверь позади себя, заставив «Тойоту» слегка

покачнуться.

Зверь стоял в дверном проеме, как и в первую ночь, когда я оказалась здесь, —

темный силуэт на фоне яркого дома.

– Где ты, черт возьми, была? – спросил он.

– Я ездила повидаться с девочками, – ответила я.

– Уже почти полночь, – упрекнул он. Мужчина сделал несколько шагов вниз по

направлению ко мне, что позволило мне увидеть его лицо. Зверь выглядел таким злым,

что я испугалась, но кроме злости было что-то еще. Что-то, что я не могла определить, но

знала, что видела подобное выражение лица у кого-то другого.

– Кэнди и отца не было допоздна, – сказал я. – Я уложила девочек в постель и

некоторое время смотрела телевизор.

– И ты не проверяла телефон? – спросил мужчина. – Серьезно, Табита?

– Я забыла, – сказала я.

– Почему ты так неосторожна? Я был чертовски встревожен, ведь ты просто

исчезла. С тобой могло случиться все что угодно, – сказал он.

Вот, что это было. Вот что я прочитала на его лице. Это было так давно, когда кто-то

беспокоился обо мне, что я даже не узнала это чувство.

Я понятия не имела, что с этим делать.

– Да, – сказала я. – Разумеется. Ты беспокоился обо мне. Так же, как ты

волновался о девушке, которую ударил мой отец.

– Черт возьми, Табита, – сказал он, запустив руку в свои волосы и закрыв на

мгновение глаза. Зверь глубоко вдохнул. Казалось, мужчина набирался терпения, и этим

разозлил меня еще больше. Было поздно, я устала и хотела, чтобы на меня не кричали, а

просто позволили лечь спать.

– Мне жаль, – произнесла я. – В следующий раз я спрошу разрешение, прежде

чем взять машину.

– Не в этом дело, – сказал Зверь и прерывисто вздохнул. – Я не твой надзиратель

или кто-то в этом духе. Ты можешь пользоваться машиной. Мне не нужно точно знать,

где ты находишься. Просто постарайся больше так не исчезать, ладно?

– Ладно, – решительно произнесла я.

58

Я знала, что мне, наверное, следовало его успокоить, извиниться, поплакать, сказать

ему, что все произошло по моей вине, и, возможно, предложить минет для пущей

уверенности.

У меня просто не было сил.

Он сделал еще один глубокий вдох.

– Уже поздно. Я знаю. Давай поговорим об этом завтра. Я рад, что ты в

безопасности.

Я кивнула, и он отошел в сторону, чтобы я смогла зайти в дом.

– Табита? – позвал мужчина, когда последовал за мной в гостиную и начал

выключать свет.

– Да?

– Ты сможешь... Ты сможешь дать показания против своего отца?

– Нет, Зверь.

Глава 11

Мой мозг проснулся на час раньше меня.

Месяцы непонимания ситуации сложились в единую картину.

Даже не сменив пижаму на обычную одежду, я оказалась в коридоре и начала

стучать в дверь комнаты Зверя.

– Что? Табита? Ты в порядке? – неуверенно отозвался он. Ему потребовалось

несколько секунд, прежде чем он открыл свою дверь, одетый в пару свободных пижамных

штанов с бейсбольной битой в руке.

– Ты, бл*ть, был серьезен, – сказала я, тыча пальцем ему в грудь.

У него определенно была великолепная грудь, но сейчас было неподходящее время

думать об этом. Я еще разок взглянула, как утренний свет поблескивал на грудных

мышцах Зверя, а потом вернулась к тому, что было более важно.

– Ты имел в виду именно это, не так ли? – потребовала я ответ.

– Имел в виду, что? Табита, сейчас шесть гребаных часов утра, – произнес он.

– Я думала, что ты на*бываешь меня. Целых шесть месяцев я думала, что ты

водишь меня за нос. Я думала, что ты хотел услышать от меня «да», чтобы ты мог

рассказать ему об этом, и я угодила бы в какую-нибудь гребаную ловушку. Я думала, ты

собирался позвонить ему, как только я скажу «да». Потому что я хотела сказать «да»!

– Что?

59

– Ты действительно хотел знать, могла бы я дать показания против своего отца, не

так ли? – спросила я. – Ты работаешь на полицию?

– Да, – сказал он, поморщился и покосился на меня, явно все еще желая вернуться

в постель.

– Ты?

– Ага, – подтвердил мужчина. – Я не мог рассказать тебе раньше. Извини. Они

спросят об этом на суде, и это будет дача ложных показаний, если я солгу. Если я буду

говорить одно, а ты будешь говорить другое, то это все запутает и разрушит дело. Да. Я

работаю на полицию.

Я моргнула, глядя на него.

– Ты работаешь на копов, серьезно? Ты ведешь какое-то большое, сложное... дело?

– Табита? – позвал он. – Могу я хотя бы надеть рубашку или еще что-нибудь? Я

имею в виду, что хочу об этом поговорить, но я практически голый и едва проснулся.

Я ничего не могла с собой поделать.

И посмотрела вниз.

На нем не было пижамных штанов, как я подумала вначале, только пара боксеров.

Они не оставляли много простора для воображения.

Я постаралась не думать об этом и дальше, так что посмотрела ему в лицо и

покраснела.

– Я сделаю кофе, – сказала я.

– Прекрасно, спасибо.

Он вышел из комнаты примерно через три минуты, в то время как я разбила яйца в

миску и взбалтывала их, чтобы приготовить нам завтрак.

– Ты ведешь какое-то большое дело, – напомнила я ему, когда достала колбасу.

– Да, – терпеливо подтвердил он. – Им нужен был кто-то, кто долгое время

крутился в этой сфере, был знаком с местными наркоманами и находился в полной

заднице. Я был в завязке, дома, на свободе, но они сказали, что оставили за собой право

выдвинуть обвинения за взрыв в моей лаборатории. Они не сделали этого сразу, потому

что я получил сильные ожоги и не употреблял наркотики, но они приходили каждые

несколько месяцев и напоминали мне, что условный срок не то же самое, что

невиновность, и что они могут прихватить меня за задницу в любое время, как только

захотят этого.

– Почему они не осудили тебя сразу? – спросила я.

Он выглядел смущенным.

– Там были дети, – произнес он. – Множество свидетелей. Я вошел в трейлер,

увидел двоих детей: один был совсем маленьким, другой чуть постарше и слетел с

катушек.

60

– Кто-то привел своих детей в лабораторию? – в ужасе спросила я.

– Да, они просто оставили их в другой комнате. Я не позволял даже взрослым

находиться там дольше десяти минут без респиратора, маски или другого подобного

дерьма.

– Кем были эти люди?

– Другой варщик (Прим. варщик – человек, который изготавливает наркотики),

кое-кто из покупателей. Мы расположились за городом, так что не нужно было заботиться

о конфиденциальности или о том, что поблизости постоянно болталось с десяток человек.

А иногда и больше, – он сделал глубокий вдох. – Я схватил детей и вытащил их на

улицу, а потом нашел кого-то, кто не был под кайфом и мог присмотреть за ними, чтобы

самому вернуться за их родителями. Я собирался сказать им, что они больше не смогут

приезжать туда, если сделают что-то настолько же глупое снова, и лучше бы мне

услышать, что их дети в порядке, или им придется отовариваться в другом месте. У меня

была лучшая наркота в радиусе двухсот миль. Я думал, что они послушаются.

Зверь сделал глубокий, судорожный вдох.

– Я был в гостиной и орал на них, чтобы они выметались оттуда, пока что-нибудь

не испортили, и... они, бл*ть, что-то испортили. Я до сих пор не знаю, что именно. Они

все погибли. Это могло быть чем угодно.

– Там были только они? – спросила я, когда он надолго замолчал.

– Нет, еще мой приятель – Джекс, он был моим напарником. Тоже варил наркоту.

Он был там вместе с ними.

Руками мужчина крепко сжал край стола. Похоже, говорить на эту тему было

последней вещью на Земле, которой он хотел заниматься, но Зверь не остановился.

– Джекс и эти идиоты погибли. Я слышал, как они кричали некоторое время. Все

кричали.

Я могла только представлять все это. Взрыв трейлера, пламя, десятки людей вокруг,

это должно быть было ужасно. Я подумала о детях, которых вытащили незадолго до

этого, представив на их месте Карлу и Кристал.

И в тоже время, я испытывала едва ли не зависть. Мой отец таскал меня по

долбаным трейлерам, забитым метом; местам, которые провоняли аммиаком и отчаянием,

и никто не пытался вправить ему мозги.

Никто никогда не пытался защитить меня, как Зверь смог защитить этих детей.

– Я находился в гостиной, так что мне досталось меньше всех... я смог выйти. Я не

ушел далеко, упал во дворе, но я вышел из трейлера, прежде чем стало еще хуже. Я был...

я был в огне. Буквально. Каждая часть меня горела.

Когда я приготовила завтрак и вручила ему чашку кофе, он медленно, с

остановками, перешел к рассказу о том, как подумал, что умрет, а потом провел месяцы в

больнице, мечтая о смерти. Боль, бинты, физиотерапия и так много операций, что он до

сих пор был не уверен, как врачам удалось собрать его воедино.

– На счет детей, – сказал он, наконец. – Полицейские сказали, что они, вероятно,

арестовали бы меня, невзирая на травмы и все остальное, если бы не... люди, которые

61

видели, что я вовремя вынес детей. Они видели, каким злым и напуганным я был из-за

них. Все понимали, это проклятая случайность, что я спас этих детей, ведь я даже не

подозревал, что это место вот-вот взлетит на воздух.

– Ты знал, что они не должны были там находиться, – тихо сказала я. Я

пододвинула к нему свой стул и села, протянув руку, чтобы положить ее на плечо

мужчины. – Даже без огня, понимаешь? Ты защищал их от чего-то незначительного, а

получилось, что от чего-то действительно значимого. Ты бы помог им в любом случае, и,

в конечном счете, ты помог им очень сильно. Это... это замечательно.

– Некоторое время они находились в приюте, и когда я более-менее начал

выглядеть прилично, им позволили навестить меня. Славные детишки. Они обняли меня

на прощание, а после их ухода я проплакал около двух часов.

– Ты спас их, – спокойно произнесла я.

У него был отрешенный взгляд. Я видела, как Зверь моргал всякий раз, когда я

начинала говорить, но он был слишком далек от того, чтобы ответить на мои слова. Было

что-то еще, что мужчина хотел рассказать, и нужно было разобраться со всем этим.

Разговор пришлось продолжить.

– Их забрали бабушка и дедушка, – сказал он. – Они прислали мне милую

записку, что пытаются двигаться дальше, попросив меня не пытаться связаться с ними

снова.

– Оу, – произнесла я.

– Ага, они наверняка подумали, что я заявлюсь под кайфом и начну просить денег,

– сказал Зверь.

Моя рука все еще лежала у него на плече, которое я потирала круговыми

движениями. Это было самое долгое прикосновение, которым я когда-либо дотрагивалась

до него, и я не могла поверить, как хорошо оно ощущалось. Я знала, что должна была

сосредоточиться на рассказе; знала, что это было больно и обидно, и чувствовала себя так

плохо из-за этих детей, но что-то внутри меня требовало прикасаться к Зверю и дальше.

– Я бы этого не сделал, – сказал он с горечью. – Некоторое время я был

единственным парнем, кто мог приготовить приличный мет. Понимаешь? Я зарабатывал

столько, сколько хотел, а другие укурки были готовы на все ради меня.

– Могу поспорить, что все девчонки были твоими, – не задумываясь, выпалила я.

Он поморщился.

– Хорошая шутка, – сказал Зверь. – Девушки, которых ты встречаешь, продавая

им мет, точно не тот тип девушек, которых ты захочешь привести в дом своей матери.

Я ничего не сказала. Ведь я ничего не знала об этом.

Мне никогда не хотелось привести кого-то домой, кроме... погодите, был один

человек. Я представила Кристал и Карлу, приносящих Зверю мультик о Принцессе на

диске, который он терпеливо, милосердно выдерживает до конца и улыбается.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, – произнесла я. – Я надеюсь на это.

62

– Заметь, я не был тем, кого бы ты привела домой к маме, – сказал он. – Я до сих

пор не такой парень. Все тот же лузер, даже если больше и не наркоман.

– Мне кажется, что Кристал и Карла действительно полюбили бы тебя, – сказала я.