Текст книги "Песочный человек"

Автор книги: Ларс Кеплер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 33

Микаэль лежал, дыша как сбитый машиной заяц. Он что-то тихо пробормотал, облизал губы и, взглянув на Йону большими удивленными глазами, спросил:

– Можно ли запереть человека в нигде?

– Нет. Нельзя.

– Правда нельзя? Я не понимаю, не знаю, мне трудно думать, – слабо прошептал юноша. – В памяти ничего не осталось, только темнота… Все, которое – ничто, у меня все перемешалось… Перепуталось все, что внутри и что было вначале, не могу думать, слишком много песка, я даже не знаю, что во сне, а что…

Он закашлялся, опустил голову на подушку и закрыл глаза.

– Ты говорил о чем-то, что было вначале, – напомнил Йона. – Попробуй…

– Не трогайте меня. Я не хочу, чтобы вы меня трогали, – перебил юноша.

– Я и не трогаю.

– Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу…

У Микаэля закатились глаза, голова странно, как-то наискось наклонилась, он зажмурился и задрожал.

– Ты в безопасности, – повторял Йона.

Вскоре Микаэль обмяк, кашлянул и поднял глаза на комиссара.

– Можешь рассказать, что было в самом начале? – мягко повторил Йона.

– Когда я был маленький… мы тогда сидели на полу, тесно, – еле слышно проговорил юноша.

– Значит, вначале вас было несколько? – Йона передернулся, и волоски на шее встали дыбом.

– Мы все боялись… я звал маму и папу… и там была взрослая женщина и какой-то старый дядя, на полу… они сидели на полу за диваном… Она успокаивала меня, но… но я слышал, что она все время плачет.

– Что она говорила?

– Не помню, я ничего не помню, наверное, я забыл вообще все…

– Ты только что упомянул о пожилом человеке и о какой-то женщине.

– Нет.

– За диваном, – напомнил Йона.

– Нет, – прошептал Микаэль.

– Помнишь, как ее звали?

Микаэль закашлялся и помотал головой.

– Все только кричали и плакали, а женщина с глазом все время спрашивала про двух мальчиков, – сказал он, и его взгляд обратился куда-то внутрь.

– Помнишь чье-нибудь имя?

– А?

– Помнишь имена…

– Я не хочу, не хочу…

– Мне не хочется волновать тебя, но…

– Все исчезли, все просто исчезли. – Голос Микаэля зазвучал энергичнее. – Все исчезли, все…

Его голос зазвучал прерывисто, различить слова юноши стало невозможно.

Йона еще раз повторил, что все будет хорошо. Микаэль взглянул ему в глаза, но юношу так трясло, что он не мог говорить.

– Ты в безопасности, – повторил комиссар. – Я из полиции, я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.

В палату вошли Ирма с медсестрой, снова заботливо закрепили на больном кислородную трубку. Сестра ласково объясняла, что она делает, впрыскивая седативную эмульсию через инфузионную систему.

– Ему пора отдохнуть, – сказала она Йоне.

– Мне нужно знать, что он видел.

Ирма склонила голову набок, потирая безымянный палец.

– Это настолько необходимо? Срочно?

– Нет. В общем, нет.

– Тогда возвращайтесь завтра. Я думаю…

У Ирмы зазвонил мобильный телефон, она коротко ответила и торопливо вышла. Йона стоял возле койки Микаэля, слушая, как врач удаляется по коридору.

– Микаэль, что значит – “с глазом”? Ты говорил про женщину с глазом, что ты имел в виду? – медленно спросил он.

– Он был как… как черная капля…

– Зрачок?

– Да, – прошептал Микаэль и закрыл глаза.

Йона смотрел на юношу, чувствуя, как пульс стучит в висках, и хрипло, как-то металлически спросил:

– Ее звали Ребекка?

Глава 34

Микаэль заплакал, когда седативный препарат пошел в кровь. Тело обмякло, плач звучал все более утомленно, потом затих, и юноша соскользнул в сон.

Ощущая странную пустоту внутри, Йона вышел из палаты и вытащил телефон. Остановился, глубоко вздохнул и позвонил Нолену, который тринадцать лет назад проводил вскрытие тел, найденных в Лилль-Янсскугене.

– Нильс Олен.

– Ты сейчас за компьютером?

– Йона Линна, как приятно тебя слышать, – загнусил Нолен. – А я тут сидел, жмурился на тепло от экрана. Воображал, будто купил себе солярий для лица.

– Дорогостоящие мечты.

– Курочка по зернышку клюет.

– Не хочешь заглянуть в пару старых протоколов?

– Поговори с Фриппе, он тебе поможет.

– Не пойдет.

– Он знает так же много, как…

– Это касается Юрека Вальтера, – перебил Йона.

Воцарилась долгая тишина. Наконец Нолен угрюмо сказал:

– Я же говорил, что не хочу больше слышать об этом.

– Одна из его жертв выжила.

– Не говори так.

– Микаэль Колер-Фрост… У него болезнь легионеров, но он, видимо, выкарабкается.

– Какие протоколы тебе нужны? – Голос Нолена стал резким от волнения.

– У мужчины из бака тоже была болезнь легионеров. А у мальчика, который лежал с ним, были признаки этой болезни?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Если связь обнаружится, надо составить список мест, в которых есть эти бактерии. И тогда…

– Таких мест миллионы, – перебил Нолен.

– Ладно…

– Йона, пойми… если даже болезнь легионеров упоминается в каких-то старых отчетах, это ни в коей мере не доказывает, что Микаэль – одна из жертв Юрека Вальтера.

– Значит, бактерии легионеллы есть в…

– Да, я обнаружил антитела к бактериям в крови мальчика, у него, вероятно, была лихорадка Понтиак. – Нолен вздохнул. – Я знал, что ты окажешься прав, но того, что ты говоришь, недостаточно для…

– Микаэль Колер-Фрост говорит, что видел Ребекку.

– Ребекку Мендель? – У Нолена задрожал голос.

– Они были заперты в одном помещении.

– Значит… значит, ты во всем был прав. – Нолен как будто готов был заплакать. – Ты не представляешь себе, какое это для меня облегчение. – Он с трудом сглотнул и прошептал: – Мы все-таки поступили правильно.

– Да, – сказал Йона словно в пустоту.

Тринадцать лет назад они с Ноленом поступили правильно, инсценировав автомобильную аварию ради жены и дочери Йоны.

Двух жертв автокатастрофы кремировали и похоронили как Люми и Сумму. С помощью поддельных стоматологических карточек Нолен подменил документы погибших. Нолен всегда мучился тем, что, помогая Йоне, он поступил неправильно. Он вполне доверял комиссару, но решение далось ему так нелегко, что сомнения никогда не оставляли его в покое.

Йона решился уйти из больницы, только когда в палате Микаэля заступили на дежурство двое полицейских в форме. В коридоре, уже направляясь к выходу, он позвонил Натану Поллоку и сказал, что кто-нибудь должен съездить к отцу юноши.

– Я уверен, что это Микаэль и что все эти годы он был пленником Юрека Вальтера.

Комиссар сел в машину, долго выруливал с больничной стоянки. “Дворники” счищали снег с лобового стекла.

Микаэль пропал без вести в десять лет, а бежать ему удалось только в двадцать три.

Бывает, что таким узникам удается бежать – как Элизабет Фриц в Австрии, которая двадцать четыре года провела в подвале своего отца в качестве секс-рабыни. Или Наташа Кампуш, сбежавшая от своего похитителя через восемь лет.

Йона думал, что Микаэль, как Элизабет Фриц и Наташа Кампуш, наверняка видел своего тюремщика.

Вдруг в конце туннеля забрезжил свет? Всего через несколько дней, когда Микаэль достаточно придет в себя, он наверняка сможет показать дорогу к месту, где его держали все эти годы.

Под колесами грохнуло, когда Йона переехал сугроб и обогнал автобус. Проезжая мимо Дворянского собрания, он увидел, что город снова открылся, с густым снегопадом между черными небесами и темной водой потока.

Разумеется, сообщник знает, что Микаэль сбежал и может выдать его, думал Йона. Вероятно, он уже пытается замести следы и сменить укрытие, но если Микаэль приведет полицейских к месту своего заключения, эксперты сумеют найти зацепки, и охота начнется.

Они были еще далеки от этого, но сердце у Йоны в груди уже билось быстрее.

Мысли так стремительно сменяли друг друга, что комиссару пришлось съехать на обочину моста Васабрун и остановить машину. Какой-то водитель раздраженно засигналил.

Йона вылез из машины, поднялся на тротуар и втянул холодный воздух глубоко в легкие.

Ужалила мигрень. Комиссар пошатнулся и оперся на перила. На мгновение зажмурился, подождал, ощутил, как боль становится глуше, и снова открыл глаза.

Белые снежинки, миллион за миллионом, падали с неба и бесследно исчезали в черной воде, словно их и не было.

Это пока были всего лишь мысли, но комиссар знал, о чем они. Даже тело отяжелело от осознания.

Если ему удастся схватить сообщника Вальтера, ничто больше не будет угрожать Сумме и Люми.

Глава 35

В бане было слишком жарко, чтобы говорить. Золотистый свет лежал на голых телах и светлом сандаловом дереве. Воздух разогрелся до девяноста семи градусов и обжигал легкие. Капли пота срывались с носа Рейдара и падали на поросшую седыми волосами грудь.

Японская журналистка по имени Мицуо сидела на лавке рядом с Вероникой. Тела у обеих покраснели и блестели. Пот стекал между грудей, по животу и на волосы лобка.

Мицуо серьезно смотрела на Рейдара. Она явилась из Токио, чтобы взять у него интервью. Рейдар приветливо ответил, что не дает интервью, но что от всей души просит ее присоединиться к вечернему мероприятию. Вероятно, она надеялась выудить у него несколько слов о том, возможно ли создание манги по романам серии “Санктум”. У Рейдара она жила уже четыре дня.

Вероника вздохнула и ненадолго закрыла глаза.

Собираясь в баню с Вероникой и Рейдаром, Мицуо не сняла золотую цепочку, и Рейдар заметил, что цепочка обжигает ей кожу. Мари посидела минут пять, потом ушла в душ, а теперь и японка покинула баню.

Вероника наклонилась и оперлась локтями о колени, дыша полуоткрытым ртом. С сосков капал пот.

Рейдар чувствовал к ней что-то вроде хрупкой нежности. Но он не знал, как объяснить ту пустыню, которую он носил в себе. Все, что он делал, во что бросался, – просто случайные, на ощупь поиски того, что поможет ему пережить следующую минуту.

– Мари ужасно красивая, – сказала Вероника.

– Да.

– Большая грудь.

– Прекрати, – буркнул Рейдар.

Вероника посмотрела на него, и ее лицо посерьезнело.

– Почему я не могу просто развестись…

– Тогда между нами все кончено, – перебил Рейдар.

Глаза Вероники наполнились слезами, она хотела что-то сказать, но тут вернулась Мари и, фыркнув, уселась рядом с Рейдаром.

– Господи, как жарко, – выдохнула она. – Как вы тут сидите?

Вероника плеснула из ковшика на камни. Сильно зашипело, горячий пар клубами поднялся вверх и на несколько секунд окутал их. Потом стоячий воздух снова наполнился сухим жаром.

Рейдар качнулся вперед, оперся на колени. Волосы у него на голове так нагрелись, что руку почти обожгло, когда он запустил в них пальцы.

– Так нельзя, – выдохнул он наконец и сполз с лавки.

Обе женщины последовали за ним, прямо в мягкий снегопад. В ранних сумерках снег переливался светло-синим.

Тяжелые снежинки, кружась, опускались на землю, а трое голых людей возились в сугробах свежевыпавшего снега.

Давид, Вилле и Берселиус обедали с прочими членами правления стипендиального фонда “Санктум”, и застольные песни слышлись даже здесь, на заднем дворе усадьбы.

Рейдар обернулся, посмотрел на Веронику и Мари. От раскрасневшихся тел поднимался пар, их вуалью окутывал туман, вокруг которого падал снег. Рейдар хотел было что-то сказать, но тут Вероника нагнулась и швырнула в него снежок. Рейдар, смеясь, отступил, споткнулся, упал на спину и провалился в рыхлый снег.

Он лежал на спине, слушал, как женщины смеются.

Снег ощущался как освобождение. Тело еще горело после бани. Рейдар смотрел прямо в небо, снег завораживающе падал прямо из середины творения. Кружащееся вечно белое.

Воспоминание застало Рейдара врасплох. Как он снимает с детей комбинезоны. Вспомнил их холодные щеки, мокрые от пота волосы. Запах сушилки и мокрых ботинок.

Тоска по детям была так сильна, что ощущалась физически.

Рейдару захотелось остаться одному – лежать в снегу, лежать и потерять сознание. Умереть в объятиях воспоминаний о Фелисии и Микаэле. О том, как когда-то у него были сын и дочь.

Он с трудом поднялся и оглядел белые поля. Мари и Вероника со смехом повалились в снег, разведя руки и ноги – так, что в снегу остались отпечатки в форме двух ангелов.

– Сколько времени продолжается праздник? – прокричала ему Мари.

– И говорить о нем не хочу, – буркнул Рейдар.

Он подумал, что надо уйти, напиться как следует и влезть в петлю, но на пути у него стояла, широко расставив ноги, Мари.

– Ты никогда не хочешь разговаривать, я ничего не знаю, – усмехнулась она. – Я даже не знаю, есть ли у тебя дети…

– Да отстань ты от меня! – выкрикнул Рейдар, обходя ее. – Чего тебе вообще надо?

– Прости…

– Отвали, – жестко сказал он и скрылся в доме.

Обе женщины, дрожа от холода, побежали назад, в баню. С обеих текло, вокруг них сомкнулся жар, словно никогда и не исчезал.

– Что с ним? – спросила Мари.

– Он делает вид, что живет, но чувствует себя мертвым, – просто ответила Вероника.

Глава 36

Рейдар надел новые брюки с двойными лампасами и легкую рубашку. Мокрые волосы щекотали шею. В каждой руке у него было по бутылке “Шато Мутон-Ротшильд”.

Утром он поднимался наверх, чтобы снять веревку с балки, но когда подошел к двери, его переполнило какое-то болезненное томление. Он постоял, положив пальцы на дверную ручку, заставил себя повернуться, спустился и разбудил приятелей. Разлили водку с пряностями по конусообразным бокалам, ели вареные яйца с русской икрой.

Рейдар босиком вышел в коридор с черными портретами.

Снег, падавший за окном, создавал непрямой свет, за стеклом повисла бледная мгла.

В читальне, уставленной блестящей кожаной мебелью, он остановился и выглянул в огромное окно. Вид был сказочный – словно Матушка Метелица подула снегом на землю, на яблоневые деревья, на поля.

Вдруг в длинной аллее, ведущей от ворот к гравийной площадке перед домом, замигал свет. Осветившиеся ветки деревьев казались кружевными. Стало видно, что приближается машина. Габаритные огни делали пляшущий за ней снег красноватым.

Рейдар не мог вспомнить, приглашал ли он еще кого-нибудь.

Он решил было, что о новых гостях позаботится Вероника, и тут увидел, что это полицейская машина.

Рейдар подумал, поставил бутылки на комод, спустился, натянул стоявшие у двери зимние ботинки на войлочной подкладке и вышел на холодный воздух. Машина уже стояла на площадке перед домом.

– Рейдар Фрост? – спросила женщина в гражданском, выходя из машины.

– Да.

– Мы можем войти?

– Можно и здесь поговорить.

– Не хотите сесть в машину?

– Я так плохо выгляжу?

– Мы нашли вашего сына. – Женщина шагнула к нему.

– Понятно. – Рейдар пожал руку молчавшему до сих пор второму полицейскому.

Он вздохнул, почувствовал запах снега – воды, замерзшей в кристаллические звездочки высоко в небе. Потом собрался и с отсутствующим видом отпустил руку молчаливого полицейского.

– Так где он лежал? – спросил он странно спокойным голосом.

– Он шел по мосту…

– Что ты несешь, женщина?! – взревел Рейдар.

Женщина отступила. Она была высокой, на спине лежал густой “хвост”.

– Я пытаюсь сказать вам, что он жив.

– Где он? – спросил Рейдар, непонимающе глядя на нее.

– Лежит в Южной больнице, под наблюдением врачей.

– Это не мой сын, мой умер много…

– Абсолютно точно он.

Рейдар уставился на нее потемневшими глазами:

– Микаэль жив?

– Он вернулся.

– Мой сын?

– Я понимаю, это звучит странно, но…

– Я верил…

Когда женщина из полиции сказала, что совпадение ДНК – сто процентов, у Рейдара задрожал подбородок. Земля ушла из-под ног, прогнулась, и он схватился за воздух.

– О господи боже, – прошептал он. – Спасибо, господи…

Рейдар широко улыбнулся. С истерзанным видом он поднял глаза на падающий снег, чувствуя, как дрожат ноги. Полицейский хотел подхватить его, но Рейдар упал на одно колено и повалился на бок, успев только опереться на руку.

Ему помогли подняться. Рейдар вцепился в руку полицейского. Вероника босиком сбежала по ступенькам. Она накинула на себя зимнее пальто Рейдара.

– Вы уверены, что это он? – прошептал он, глядя в глаза женщине из полиции.

Та кивнула:

– Только что нам сообщили о стопроцентном совпадении. Это Микаэль Колер-Фрост, и он жив.

К Рейдару подошла Вероника, поддержала его, когда он следом за полицейскими направился к машине.

– Рейдар, что случилось? – испуганно спросила она.

Рейдар взглянул на нее. Лицо озадаченное, он как будто разом постарел.

– Мой мальчик… – только и смог он выговорить.

Глава 37

Светящиеся сквозь густой снегопад далекие корпуса Южной больницы напоминали надгробия.

Сидя в машине, Рейдар лунатическими движениями застегнул рубашку и заправил ее в брюки. Он слышал переговоры полицейских – пациент, опознанный как Микаэль Колер-Фрост, переведен из отделения интенсивной терапии в палату, – но события все еще происходили словно в параллельной реальности.

Если кто-то действительно умирает, а тело так и не находят, в Швеции его близкие через год могут ходатайствовать о том, чтобы объявить его умершим. Рейдар шесть лет ждал, когда найдут тела его детей, а потом подал ходатайство.

Центральное управление по налогам и регистрации граждан приняло его заявление. Решение о признании Микаэля и Фелисии Колер-Фрост умершими огласили, и через полгода оно вступило в силу.

И вот Рейдар следом за одетой в гражданское женщиной из полиции шел по длинному коридору. Он не помнил, в какое именно отделение они направляются, он просто шел за ней, не отрывая глаз от пластиковых ковриков на полу и пересекающихся следов, оставленных колесами каталок.

Рейдар пытался уговорить самого себя не слишком надеяться, ведь полиция могла и ошибиться.

Тринадцать лет назад его дети, Фелисия и Микаэль, пропали, отправившись вечером к приятелю поиграть.

Водолазы обшарили всю Лилла-Вертан от Линдшера до Бьёрндалена. В первые дни было организовано прочесывание местности, в воздух подняли вертолеты.

Чтобы упростить и ускорить поиски, Рейдар оставил полиции фотографии, отпечатки пальцев, зубные карты и образцы ДНК обоих детей.

Проверили всех известных правонарушителей, но, по окончательной версии полиции, кто-то из детей упал в холодную мартовскую воду, а второго утащило на дно, когда он пытался спасти первого.

По секрету Рейдар обратился в детективное бюро, чтобы изучить другие возможные следы, в первую очередь – ближайшее окружение детей: учителей, воспитателей, футбольного тренера, соседей, почтальона, водителей автобусов, садовника, продавцов из ближайших магазинов, официантов кафе – вообще всех, с кем контактировали дети, по телефону или в интернете. Проверили родителей одноклассников и даже родственников самого Рейдара.

Полиция прекратила поиски. Детективное агентство проверило каждого человека с самой дальней периферии в окружении детей. Через некоторое время Рейдар начал понимать, что все кончено. Но еще долго он каждый день приходил к морю в надежде, что волны вынесут на берег его детей.

Рейдар и светловолосая женщина из полиции подождали, пока кровать с пожилой дамой вкатят в лифт. Подошли к дверям отделения, надели голубые бахилы.

Рейдар пошатнулся, оперся о стену. Несколько раз ему казалось, что он теряет сознание, но ему удавалось не провалиться в черноту.

Они с женщиной из полиции прошли по отделению, мимо медсестер в белом. Рейдар ощущал, как где-то внутри него затянулся жесткий узел, но продолжал быстро шагать следом за провожатой.

Он улавливал тихий гул, исходивший от других людей, но внутри него самого царила странная тишина.

Палата номер четыре располагалась в глубине коридора. Рейдар задел тележку с ужином, упали несколько поставленных одна на другую чашек.

Войдя в палату и увидев лежащего в койке юношу, Рейдар словно выпал из реальности. В руку юноши был вставлен катетер, в нос – кислородная трубка. Мешок с инфузионным раствором висел на капельнице, рядом с белым пульсоксиметром, соединенным с указательным пальцем левой руки.

Рейдар остановился и провел рукой по губам, чувствуя, что теряет контроль над лицом. Реальность вернулась, оглушила чувствами.

– Микаэль, – осторожно позвал Рейдар.

Молодой человек медленно открыл глаза, и Рейдар увидел, насколько он похож на мать. Рейдар тихо положил ладонь на щеку сына. Губы у него так дрожали, что ему было трудно говорить.

– Где же ты был? – спросил он, чувствуя, что по щекам текут слезы.

– Папа, – прошептал Микаэль.

Лицо сына было пугающе бледно, глаза – измученные. Тринадцать лет прошло, и детское лицо, оставшееся в памяти Рейдара, превратилось в мужское, но так исхудало, что Рейдар вспомнил, как сын, родившийся недоношенным, лежал в инкубаторе.

– Теперь я снова стану счастливым, – прошептал Рейдар, гладя сына по голове.

Глава 38

Диса наконец вернулась в Стокгольм. Сейчас она ждала Йону в его квартире, на верхнем этаже дома номер тридцать один по Валлингатан. Комиссар направлялся домой. Он купил треску. Сегодня на ужин – жареная рыба с соусом ремулад.

На тротуаре возле перил, где никто не ходил, было сантиметров двадцать снега. Уличные фонари и фары машин светили, как в тумане.

На Каммакаргатан Йона услышал вдалеке возбужденные голоса. Темная сторона города. Тени от сугробов и припаркованных машин. На понурых спинах домов – ручейки растаявшего снега.

– Нет, ты мне отдашь мои деньги! – хрипло кричал какой-то мужчина.

Вдалеке маячили две фигуры. Они медленно ворочались возле перил Далатраппан. Йона двинулся вперед.

Двое мужчин уставились друг на друга, ссутулившись. Оба пьяные, злые. Один был одет в клетчатую стеганую куртку и меховую шапку.

– Говносос, – хрипел он, – чертов…

Второй, заросший бородой, был в черном плаще, швы которого разошлись на плечах. Бородатый размахивал перед собой пустой винной бутылкой.

– Ты мне отдашь деньги с процентами, – повторил он.

–  Kiskoa korkoa, – ответил второй и сплюнул кровью в снег.

Атлетически сложенная женщина лет шестидесяти наклонилась к синему пластмассовому ящику, откуда брали песок посыпать лестницу. Огонек сигареты мелькал у ее одутловатого лица.

Мужчина с бутылкой, пятясь, отошел под большое дерево с заснеженными ветвями. Второй, пошатываясь, двинулся за ним. Выскочило лезвие ножа, блеснуло. Бородатый отпрянул назад, ударил второго бутылкой – прямо по макушке. Бутылка разбилась, с меховой шапки дождем посыпались зеленые осколки. Рука Йоны сама потянулась за пистолетом, хотя комиссар знал, что пистолет лежит в оружейном шкафчике.

Человек с ножом пошатнулся, но не упал. Второй выставил перед собой “розочку” с острыми краями.

Послышался крик. Йона побежал через набросанный снег и глыбы льда, сорвавшиеся с водосточных труб.

Бородатый поскользнулся и упал на спину, зашарил рукой по металлическим перилам лестницы.

– Мои деньги, – повторил он и закашлялся.

Йона сдвинул к себе снег с припаркованной машины, слепил снежок.

Мужчина в клетчатой куртке и с ножом, пошатываясь, приближался к лежащему:

– Я тебя выпотрошу и набью деньгами…

Йона бросил снежок и попал человеку с ножом в шею. Снежок с сухим звуком разлетелся от удара.

–  Perkele, – сказал от неожиданности человек с ножом и обернулся.

– Играем в снежки, ребята! – воскликнул комиссар и слепил новый снежок.

Человек с ножом посмотрел на него, и его мрачные глаза засветились.

Йона бросил снежок в лежащего, попал прямо в грудь, снег попал бородатому на лицо.

Человек с ножом взглянул на него и злорадно рассмеялся:

–  Lumiukko.

Лежащий швырнул в него снегом. Второй отступил, спрятал нож и слепил снежок. Бородатый, шатаясь, поднялся и вцепился в перила.

– В снежки у меня отлично получается, – пробормотал он заплетающимся языком и слепил снежок.

Человек в клетчатой куртке прицелился во второго, но вдруг развернулся, бросил снежок в Йону и попал в комиссару в плечо.

Несколько минут снежки летели во всех направлениях. Йона поскользнулся и упал. Клетчатый потерял свою шапку, его неприятель мигом схватил ее и набил снегом.

Женщина захлопала в ладоши и тут же получила снежком в лоб. Снежок не упал, и у женщины на лбу выросла белая шишка. Клетчатый захохотал во всю глотку и сел прямо в кучу старых новогодних елок. Человек в клетчатой куртке ногой взрыхлил снег, пнул в сторону противника, но продолжать уже не мог. Пыхтя, он повернулся к Йоне и спросил:

– Ты откуда взялся?

– Из уголовной полиции. – Йона отряхнул с себя снег.

– Из полиции?

– Вы забрали моего ребенка, – пробормотала женщина.

Йона подобрал меховую шапку, стряхнул с нее снег и передал человеку в стеганой куртке.

– Спасибо.

– Я видела падающую звезду, – продолжала рассказывать пьяная, глядя Йоне в глаза. – Видела, когда мне было семь лет… и загадала, что ты сгоришь в аду и будешь вопить, как…

– Придержи язык, – прохрипел мужчина в стеганой куртке. – Хорошо, что я не пырнул брата…

– Отдай мои деньги! – улыбаясь, прокричал второй.