Текст книги "Песочный человек"

Автор книги: Ларс Кеплер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 39

Когда Йона вошел, в ванной горел свет. Йона приоткрыл дверь. Диса лежала в пенной ванне, закрыв глаза, и что-то чуть слышно напевала. На полу кучей валялась ее перепачканная одежда.

– Я думала, тебя посадили в тюрьму, – сказала Диса. – Уже приготовилась присматривать за твоей квартирой.

Зимой делом Йоны занималась прокуратура – отдел по делам полиции. Йону обвиняли в том, что он сорвал долго проводившуюся слежку и подверг риску жизнь полицейских из Службы безопасности.

– Я, безусловно, виновен. – Комиссар поднял одежду с пола, положил в стиральную машину.

– Я это с самого начала говорила.

– Да…

Глаза у него вдруг потемнели, словно небо перед дождем.

– Еще что-то?

– День был долгий. – Комиссар прошел на кухню.

– Не уходи.

Он не вернулся. Диса вылезла из ванны, вытерлась, надела тонкий халатик. Бежевый шелк облепил разгоряченное тело.

Когда она вошла, Йона поджаривал маленькие длинные картофелины.

– Так что случилось?

Йона коротко взглянул на нее:

– Вернулась одна из жертв Юрека Вальтера… Все это время его удерживали.

– Значит, ты оказался прав – у Вальтера есть сообщник.

– Да, – вздохнул комиссар.

Диса подошла к нему, легко положила руки ему на грудь.

– Ты можешь поймать его?

– Надеюсь, – серьезно ответил Йона. – У меня не было возможности как следует поговорить с мальчиком, он страшно истощен. Но он мог бы привести нас туда.

Йона отставил сковородку, повернулся и посмотрел на Дису.

– Что? – У нее сделался испуганный вид.

– Диса, соглашайся участвовать в бразильском проекте.

– Я уже говорила, что не хочу, – выпалила Диса и только потом сообразила, что он имел в виду. – Не говори так. Мне наплевать на Вальтера, я не боюсь, я не позволю страху управлять собой.

Йона нежно отвел упавшие ей на лицо мокрые волосы.

– Очень ненадолго, – сказал он. – Пока я не разберусь с этим делом.

Она положила голову ему на грудь, слушая глухие сдвоенные удары.

– Такого, как ты, нет и не будет, – просто сказала она. – Когда ты жил у меня после несчастья с твоей семьей, тогда, знаешь… ты стал частью моего мира, я… потеряла свое сердце, как говорится… но это правда.

– Я просто боюсь за тебя.

Диса погладила его руку, шепча, что не хочет никуда ехать. Ее голос прервался – комиссар прижал ее к себе и поцеловал.

– Но мы же давно встречаемся. – Диса посмотрела ему в лицо. – Если сообщник Вальтера, который нам угрожает, существует, то почему ничего не происходит? Неувязка…

– Я знаю, и я согласен с тобой, но все же… Я должен выследить и поймать его. Сейчас все решается.

Диса почувствовала, как рыдания поднимаются к горлу. Она проглотила слезы и отвернулась. Когда-то она дружила с Суммой. Так они и встретились. И когда его жизнь полетела под откос, Диса оказалась рядом с ним.

Когда комиссару стало совсем невыносимо, ему пришлось перебраться жить к Дисе.

Он спал у нее на диване. Каждую ночь Диса слышала, как он ворочается, и понимала: он знает, что она лежит без сна в соседней комнате. Он смотрел на дверь ее спальни, думая: вот она лежит там, недоумевая и печалясь его отстраненности, его холодности. И в одну прекрасную ночь он встал, оделся и покинул ее дом.

– Я останусь, – прошептала Диса и вытерла слезы.

– Тебе надо уехать.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя. Знай это…

– И ты думаешь, после таких слов я уеду? – спросила она, широко улыбаясь.

Глава 40

На одном из больших мониторов – Юрек Вальтер. Словно зверь в клетке, он ходит кругами по дневной комнате – прошел мимо дивана, свернул налево, бредет вдоль стены, мимо телевизора. Обогнул беговую дорожку, ушел влево, потом направился в свою камеру.

Андерс Рённ увидел его на одном и тут же – на другом экране.

Юрек умылся и, не вытираясь, сел на пластмассовый стул. Он не сводил глаз с двери, ведущей в коридор, а вода капала ему на рубашку и высыхала.

Мю сидела в кресле оператора. Она взглянула на часы, подождала полминуты, посмотрела на Вальтера, отметила зону в компьютере и отперла дверь дневной комнаты.

– Сегодня у него на ужин рубленая котлета… он любит, – сказала она.

– Правда?

Андерс уже начал думать, что действия, совершаемые ежедневно с этим, одним-единственным, пациентом, столь однообразны, что трудно было бы отличить один день от другого, если бы не совещание наверху, в отделении номер тридцать. Другие врачи рассказывали о своих пациентах, о планах лечения. Никто даже не ждал, пока он повторит, что ситуация в отделении не меняется.

– Ты когда-нибудь говорила с пациентом? – спросил Андерс.

– С Юреком? Это запрещено, – ответила Мю, почесывая татуированную подмышку. – Он просто… говорит вещи, которые невозможно забыть.

Андерс не разговаривал с Вальтером с того самого первого дня. Он только следил за тем, чтобы пациенту делали инъекции нейролептика.

– Ты не знаешь, как тут с компьютером? – спросил Андерс. – Не могу разлогиниться и выйти из системы медицинских записей.

– Значит, домой не пойдешь.

– Но…

– Я пошутила. Здесь компьютеры вечно виснут…

Мю встала, взяла со стола бутылку фанты и вышла в коридор. Юрек на мониторе перед Андерсом так и сидел неподвижно, раскрыв глаза.

Не так уж здорово выполнять профессиональные обязанности глубоко под землей, за бронированными дверями и шлюзами. Но Андерс напомнил себе, что его мечта – работать близко к дому и проводить вечера с Агнес – сбылась, и последовал за Мю. Он расслабленно шагал по коридору, где уже погасили свет. Когда Мю вошла в светлый кабинет, он увидел, что сквозь белую ткань форменных брюк у нее просвечивают красные трусы.

– Посмотрим, посмотрим, – пробормотала она, садясь на стул и выводя компьютер из “спящего” состояния. С довольной физиономией она принудительно закрыла программу и залогинилась по новой.

Андерс сказал “спасибо”, поинтересовался, кто работает ночью, и попросил ее заполнить передвижную аптечку, если успеет.

– Не забудь потом подписать список лекарств, – сказала Мю и ушла.

Андерс повернул в другой коридор и вошел в раздевалку. В отделении царила тишина. Он не знал, что двигало им, когда он открывал шкафчик Мю и дрожащими руками шарил в спортивной сумке. Осторожно отложил влажную футболку и серые тренировочные штаны и нашел пропитанные потом трусики. Вытащил, прижал к лицу, глубоко вдохнул запах Мю. Вдруг ему пришо в голову, что если Мю уже вернулась на свой пост, то может видеть его на одном из мониторов.

Глава 41

Когда Андерс вернулся домой, в доме было тихо и свет в комнате Агнес не горел. Он запер входную дверь и прошел на кухню. Петра стояла у мойки и вытирала чашу блендера.

На ней была удобная домашняя одежда: великоватая ей футболка с надписью Chicago White Soxи желтые лосины, которые она поддернула до колен. Андерс подошел сзади, обнял ее, вдохнул запах ее волос и нового дезодоранта. Жена не обернулась, но он обхватил ее руками, погладил тяжелую грудь.

– Как Агнес? – спросил он, выпуская ее.

– Получила в садике самую лучшую оценку, – широко улыбнулась Петра. – Там есть один мальчик, пришел на прошлой неделе, он явно влюблен в нее… Не знаю, насколько это взаимно, но она утверждает, что он подарил ей детальку от “Лего”.

– Да, это любовь. – Андерс сел.

– Устал?

– Я бы выпил вина. Хочешь? – спросил он.

– Хочу?

Жена взглянула ему в глаза и улыбнулась так, как не улыбалась уже давно.

– Ну что такое? – спросил он.

– Читаешь мои желания? – прошептала она.

Андерс кивнул, и жена посмотрела на него заискрившимися глазами. Оба молча прошли в спальню. Андерс запер дверь, ведущую в коридор, Петра тем временем откатила зеркальную дверь платяного шкафа и выдвинула ящик. Она подняла стопку белья и достала пластиковый пакет.

– Так вот где ты прячешь игрушки?

– Не смущай меня, – ответила Петра.

Андерс откинул покрывало, и Петра вытряхнула на кровать содержимое пакета, который они купили после того, как она прочитала “Пятьдесят оттенков серого”. Андерс достал мягкую веревку, связал жене руки, протащил веревку между прутьями кровати, потянул (жена оказалась лежащей на спине с руками над головой) и внахлест набросил веревку на столбики изножья. Петра извивалась, сжав ноги, пока он стаскивал с нее колготки и трусы.

Потом он снова ослабил веревку, набросил петлю на левую лодыжку жены, намотал веревку на столбик кровати, потом на другой и накинул еще одну петлю на правую ногу.

Осторожно потянул за веревку так, что ноги Петры медленно раздвинулись.

Петра смотрела на мужа, ее щеки пылали.

Вдруг он дернул сильнее, и ее ноги оказались раздвинутыми на максимальную ширину.

– Осторожнее, – быстро сказала она.

– Лежи и молчи, – жестко сказал он и увидел, что жена довольно улыбается.

Андерс закрепил веревки, задрал футболку жене на лицо, чтобы та его не видела. Груди жены задрожали, когда она помотала головой, пытаясь сдвинуть футболку с лица.

Освободиться было невозможно – она оказалась беспомощной, руки за головой, ноги раздвинуты настолько широко, что стало больно в промежности.

Андерс стоял, смотрел, как она трясет головой, и его сердце билось все быстрее и тяжелее. Он медленно расстегнул брюки. Промежность жены уже увлажнилась и блестела.

Глава 42

Войдя в палату, Йона увидел, что возле кровати Микаэля сидит немолодой мужчина. Комиссар почти сразу понял, что видит Рейдара Фроста. В последний раз они виделись много лет назад, и Рейдар сильно постарел с тех пор. Юноша спал, Рейдар сидел рядом, держа его руку в своих.

– Вы тогда не верили, что мои дети утонули, – приглушенно сказал он.

– Не верил.

Рейдар скользнул взглядом по лицу спящего Микаэля, повернулся к Йоне и сказал:

– Спасибо, что не рассказали об убийце.

Подозрения, что Микаэль и Фелисия Колер-Фрост стали очередными жертвами Юрека Вальтера, усиливались тем, что он и раньше похищал детей, а также тем, что Йона с Самюэлем увидели его у дома, где жила мать Микаэля и Фелисии.

Йона рассматривал узкое лицо молодого человека: редкая щетина на подбородке, ввалившиеся щеки, капли пота блестели на лбу – у юноши был жар.

Слова Микаэля о том, как все было в самом начале, подумал Йона. О времени, когда их было много и когда мальчик видел Ребекку Мендель. А ведь это – первые недели заключения Юрека Вальтера.

После этого он просидел взаперти больше десяти лет. Но ему удалось бежать – значит, это место вполне можно найти.

– Я никогда не прекращал поиски, – вполголоса сказал Йона Рейдару.

Рейдар посмотрел на сына, и его рот сам собой расползся в улыбке. Рейдар не первый час сидел на этом стуле, но никак не мог насмотреться на свое дитя.

– Врачи говорят, он поправится, обещают, они обещают, что с ним все будет в порядке, – хрипло проговорил он.

– Вы говорили с ним? – спросил Йона.

– Ему дают много обезболивающего, и он почти все время спит, но врачи говорят, что это нормально, что ему это нужно.

– Конечно.

– Он выкарабкается… и психически тоже. Даже если это растянется надолго.

– Он что-нибудь говорил?

– Он шептал мне что-то, но я не расслышал, – сказал Рейдар. – Как будто бредил. Но он меня узнал.

Йона понимал, насколько важно поговорить о случившемся как можно скорее, запустить машину. Воспоминания – решающая часть лечебного процесса. Микаэлю понадобится какое-то время, но его не оставят в покое. Спрашивать будут все требовательнее, а риск того, что перенесший травму человек закроется окончательно, есть всегда.

Да и спешить пока некуда, повторял себе Йона.

На то, чтобы восстановить картину событий, могут уйти месяцы, но самый важный вопрос надо задать уже сегодня.

Я должен понять, известно ли Микаэлю о сообщнике, подумал он, чувствуя, как тяжело забилось сердце.

Если только он знает имя или назовет отчетливую примету – кошмару конец.

– Мне надо поговорить с ним, как только он проснется, – сказал комиссар. – Всего два-три конкретных вопроса, хотя ему и это может оказаться трудновато.

– Только не напугайте его, – попросил Рейдар. – Я не смогу…

Он замолчал – в палату вошла медсестра. Она тихо поздоровалась, померила Микаэлю пульс и уровень кислорода в крови.

– У него похолодели руки, – сказал ей Рейдар.

– Скоро я дам ему средство от жара.

– Но ведь он получает антибиотики?

– Да, но пока они подействуют, может пройти дня два, – объяснила сестра с успокаивающей улыбкой и повесила на капельницу новый мешок.

Рейдар помог ей. Поднялся, придержал трубку, чтобы сестре было легче, и проводил сестру до двери.

– Я хочу поговорить с врачом, – сказал он.

Микаэль вздохнул, что-то прошептал. Рейдар остановился и обернулся. Йона подался вперед, пытаясь разобрать слова.

Глава 43

Микаэль задышал быстрее, мотнул головой, что-то прошептал, открыл глаза и затравленно уставился на комиссара.

– Помогите мне. Я не могу тут лежать. Я не выдержу, не выдержу, меня ждет сестра, я все время чувствую ее, чувствую…

Рейдар быстро подошел, взял его руку и прижал к щеке.

– Я знаю, Микаэль, – прошептал он и проглотил комок.

– Папа…

– Я знаю, Микаэль, я все время думаю о ней.

– Папа! – испуганно закричал юноша. – Я не выдержу, не выдержу…

– Успокойся. – Отец пытался утешить его.

– Она жива, Фелисия жива! – кричал Микаэль. – Я не могу тут лежать, я должен…

Он снова хрипло закашлялся. Рейдар держал его голову, пытаясь помочь. Он говорил сыну утешительные слова, но в его глазах горел огонь безграничной паники.

Микаэль, задыхаясь, опустился на подушку и что-то неслышно прошептал. По щекам потекли слезы.

– Так что ты говорил о Фелисии? – сосредоточенно спросил Рейдар.

– Я не хочу, – задыхался Микаэль, – я не могу лежать здесь…

– Микаэль, – перебил Рейдар, – тебе придется говорить разборчиво.

– Я не выдержу…

– Почему ты сказал, что Фелисия жива?

– Я бросил ее, я ее бросил там, – зарыдал юноша. – Сам сбежал, а ее бросил там.

– Ты говоришь – Фелисия жива? – в третий раз спросил Рейдар.

– Да, папа, – прошептал Микаэль. Слезы катились по его щекам.

– О господи боже, – прошептал отец и дрожащей рукой пригладил волосы. – Господи боже.

Микаэль яростно закашлялся, в шланге распустилось облачко крови, Микаэль глубоко вдохнул, кашлянул, снова задохнулся.

– Мы все время были вместе. В темноте, на полу… но я бросил ее. – Микаэль замолчал, словно обессилев окончательно. Взгляд мало-помалу сделался мутным, утомленным.

Рейдар смотрел на сына, и его черты теряли определенность, словно отпала надобность держать лицо.

– Ты должен сказать… – Его голос прервался, он перевел дыхание, а потом повторил: – Микаэль, ты должен сказать, где она. Я заберу ее оттуда…

– Она осталась… Фелисия осталась… – слабо проговорил Микаэль, – она осталась там. Я чувствую ее, и чувствую, что ей страшно.

– Микаэль! – взмолился Рейдар.

– Она боится, потому что осталась одна… Она этого не вынесет, она не спит по ночам и плачет, а потом понимает, что я здесь…

Рейдар почувствовал, как стеснилось в груди. Под мышками на рубашке выступили большие пятна пота.

Глава 44

Рейдар слышал слова Микаэля, но не понял их смысла. Он стоял у постели сына, глядя на него и стараясь успокоить.

Его разум угодил в какой-то вихрь и не мог выбраться оттуда, мысли вертелись вокруг одного и того же. Надо привезти Фелисию. Ей нельзя оставаться одной.

Рейдар, с пустым взглядом, тяжело двинулся к окну. Далеко внизу, в холодных кустах шиповника, сидели воробьи. Собака задрала лапу на фонарь. На автобусной остановке под лавкой валяется варежка.

Он слышал, как у него за спиной комиссар из полиции пытается выжать из Микаэля какие-то ответы. Глухой голос смешивался с тяжелыми ударами сердца самого Рейдара.

Ошибки всегда видишь через некоторое время. Иные из них столь мучительны, что невозможно оставаться наедине в собой.

Рейдар знал, что был несправедливым отцом. Он не хотел быть таким, но по-другому у него не получалось.

Говорят, всех своих детей любишь одинаково, подумал он. Но обращаешься с ними все-таки по-разному.

Микаэль был его любимцем.

Фелисия раздражала Рейдара, и иногда он настолько злился, что пугал ее. Теперь он даже не понимал почему. Он был взрослым мужчиной, а она – маленькой девочкой.

Нельзя было кричать на нее, думал Рейдар, глядя на затянутое тучами небо и чувствуя, как в левой подмышке разгорается боль.

– Я все время чувствую ее, – говорил Микаэль Йоне. – Сейчас она лежит на полу… и ей так страшно!

Рейдар вздохнул от сильной боли в груди. Йона подошел, взял его за руку выше локтя, что-то сказал.

– Все нормально, – ответил Рейдар.

– У вас болит в груди? – спросил комиссар.

– Я просто устал, – торопливо соврал Рейдар.

– У вас как будто…

– Я должен найти Фелисию.

Боль обожгла челюсть, потом, такая же жгучая, вернулась в грудь. Рейдар упал, ударился щекой о батарею, но думал он только о том, как кричал Фелисии: “Ты совершенно никчемное существо!” Кричал в тот самый день, вечером которого она пропала.

Встал на колени, попытался ползти, услышал, как Йона возвращается в палату с врачом.

Глава 45

Йона поговорил с врачом Рейдара и вернулся в палату Микаэля. Повесив пиджак на крючок у двери, он подтащил стул к койке Микаэля и уселся.

Если Фелисия и в самом деле жива, то дело становилось срочным. А вдруг там есть и другие пленники? Он должен выудить из Микаэля воспоминания.

Через час Микаэль проснулся. Он медленно открыл глаза и прищурился на свет. Йона повторил, что его отец вне опасности, и юноша снова закрыл глаза.

– У меня к тебе первый вопрос, – серьезно начал комиссар.

– Моя сестра, – прошептал Микаэль.

Йона положил телефон на тумбочку и начал запись.

– Микаэль, я должен спросить… Ты знаешь, кто держал тебя взаперти?

– Не взаперти…

– А как?

Юноша задышал быстрее.

– Он просто хотел, чтобы мы спали, только спали, мы должны были спать…

– Кто?

– Песочный человек, – прошептал Микаэль.

– Что ты сказал?

– Ничего. Я больше не могу…

Йона глянул на телефон, проверить, идет ли запись.

– Мне показалось, ты сказал – Песочный человек, – настойчиво сказал он. – Йон Блунд, который заставляет детей уснуть?

Микаэль взглянул ему в глаза и прошептал:

– Он существует на самом деле. Он пахнет песком, а днем продает барометры.

– Как он выглядит?

– Он всегда приходит в темноте…

– Ты должен был что-нибудь видеть, так?

Микаэль помотал головой и беззвучно заплакал – просто слезы покатились по вискам на подушку.

– У Песочного человека есть еще какое-нибудь имя? – спросил Йона.

– Не знаю, он ничего не говорил, он никогда с нами не говорил.

– Можешь описать его?

– Я только слышал его в темноте… У него фарфоровые пальцы, и когда он достает песок из мешка, они звенят друг о друга… и вот…

Губы Микаэля задвигались беззвучно.

– Я не слышу, – тихо сказал Йона.

– Он бросает песок детям в лицо… и в следующий миг они засыпают.

– Как ты узнал, что это мужчина?

– Я слышал, как он кашляет, – серьезно сказал Микаэль.

– Но ты не видел его?

– Нет.

Глава 46

Когда Рейдар очнулся, очень красивая женщина с индийским лицом стояла рядом и смотрела на него. Она объяснила, что у него произошел спазм сосуда.

– Я думал, у меня инфаркт, – пробормотал Рейдар.

– Мы обязательно сделаем рентген коронарных сосудов, и…

– Ясно, – вздохнул Рейдар и сел.

– Вам нужно отдохнуть.

– Мне необходимо знать… что мой… – У Рейдара так дрожали губы, что он не смог закончить фразы.

Женщина положила руку Рейдару на щеку и улыбнулась ему, как опечаленному ребенку.

– Мне надо к сыну, – объяснил он уже чуть тверже.

– Вы не сможете покинуть больницу, пока мы не разберемся с вашими симптомами, – сказала женщина.

Рейдару дали розовый пузырек с нитроглицерином – его надо было брызнуть на язык при малейшей боли в груди.

Рейдар дошел до отделения номер шестьдесят шесть, однако по пути к палате Микаэля ему пришлось постоять, опершись рукой о стену.

Когда он вошел в палату, Йона поднялся, уступая ему стул. Телефон так и лежал у кровати.

Микаэль лежал с открытыми глазами. Рейдар сразу подошел к нему.

– Помоги мне найти ее, Микаэль, – сказал он и сел.

– Как ты, папа? – сосредоточенно спросил сын.

– Со мной ничего страшного. – Рейдар попытался улыбнуться.

– Что они говорят? Что сказал врач? – спросил Микаэль.

– Сказала, что у меня небольшие проблемы с коронарным сосудом, но я ей не верю. Наплевать на это. Нам надо найти Фелисию.

– Она была уверена, что ты не станешь ее искать, если она исчезнет. Я говорил, что это не так, но она твердила, что ты будешь искать только меня.

Рейдар окаменел. Он понял, что имел в виду Микаэль, потому что не забыл тот последний день. Сын положил истощенную ладонь на его руку, и их взгляды встретились.

– Ты пришел из Сёдертелье – мне начать искать там? – спросил Рейдар. – Она может оказаться там?

– Не знаю, – тихо ответил Микаэль.

– Но ты должен что-нибудь помнить, – вполголоса продолжал Рейдар.

– Я помню все, – ответил сын. – Все дело в том, что помнить нечего.

Йона обеими руками оперся на спинку в изножье кровати. Микаэль прикрыл глаза и крепко сжал руку отца.

– Ты уже говорил, что вы с Фелисией сидели вместе, на полу в темноте, – напомнил комиссар.

– Да, – прошептал Микаэль.

– Как долго вы оставались только вдвоем? Когда исчезли остальные?

– Не знаю. Нельзя сказать. Время идет не так, как вы думаете.

– Опиши помещение.

Микаэль с измученным видом смотрел в серые глаза Йоны.

– Я не видел комнаты. Только в начале, когда был маленький… Тогда там иногда горел яркий свет, мы могли посмотреть друг на друга. Но я не помню, как выглядела комната, мне просто было страшно…

– Но что-то ты помнишь?

– Темноту. Почти всегда было темно.

– Там должен был быть пол.

– Да.

– Продолжай, – мягко попросил Рейдар.

Микаэль отвел взгляд. Глядя в пустоту, он стал рассказывать о месте, где пробыл так долго:

– Пол… он был жесткий и холодный. Шесть шагов так… и четыре – так… И бетонные стены, по ним ударишь – и ничего не слышно.