Текст книги "Песочный человек"

Автор книги: Ларс Кеплер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 54

В груше что-то вздохнуло, зазвенели цепи. Сага Бауэр мягко отстранилась, качнувшись следом за грушей, и ударила снова. Что-то дважды чмокнуло, и между стенами пустого боксерского зала загудело.

Сага отрабатывала комбинацию двух быстрых левых хуков, высокого и низкого, которые следовали за жестким правым хуком.

Черная груша закачалась, заскрипело крепление. Тень прошла по лицу Саги. Она снова ударила. Три быстрых удара. Сага сделала круговое движение плечами, шагнула назад, скользнула вокруг груши и ударила.

Резкое движение, длинные светлые волосы мотнулись в сторону; разворот бедром, волосы упали на лицо.

Тренируясь, Сага забывала о времени, мысли словно выдавливало из головы. Уже два часа она была одна в спортзале. Последние посетители ушли из клуба, когда она прыгала через скакалку. Лампы над боксерским рингом погасли, но в зал падал белый свет от автомата с газировкой, стоящего в холле. За окном крутился снег – вокруг вывески химчистки, вдоль тротуара.

Краем глаза Сага увидела, что возле клуба остановился автомобиль, но продолжила отрабатывать комбинацию ударов, наращивая мощность. Капли пота пятнали пол под мотавшейся туда-сюда грушей.

В спортклуб вошел Стефан. Он потопал ногами, сбивая снег, постоял молча. Пальто расстегнуто, под ним угадываются светлый костюм и белая рубашка.

Сага продолжала лупить грушу. Стефан снял ботинки и пошел.

Слышался только стук ударов о грушу и позванивание цепи.

Сага хотела работать дальше, она сосредоточилась и не собиралась прерываться. Она опустила голову и провела серию быстрых ритмичных ударов, хотя Стефан стоял уже за грушей.

– Крепче, – сказал он и придержал снаряд.

Она сделала прямой справа – так сильно, что Стефану пришлось отступить на шаг. Сага невольно рассмеялась, и не успел он обрести равновесие, как она ударила снова.

– Держись, – велела она с ноткой нетерпения в голосе.

– Нам уже пора.

С разгоряченным сосредоточенным лицом она провела серию жестких ударов, и тут же ее наполнило отчаянное бешенство. Из-за этого бешенства она ощущала себя слабой, но именно оно заставляло ее драться там, где другие сдавались.

От жестких ударов груша сотрясалась, а цепь звенела. Сага заставила себя остановиться, хотя могла бы продолжать еще долго.

Запыхавшись, она легко отступила назад. Груша продолжала раскачиваться. Легкая бетонная пыль сыпалась с крепления в потолке.

– Вот теперь я довольна, – улыбнулась она и зубами стащила с себя перчатки.

Стефан прошел за ней в женскую раздевалку, помог разбинтовать руки.

– Ты ушиблась, – прошептал он.

– Да пустяки. – Сага посмотрела на руку.

Застиранная спортивная майка насквозь пропиталась потом. Соски темнели сквозь белый лифчик, мускулы набухли, наполнились кровью.

Сага Бауэр была комиссаром Службы безопасности. С комиссаром Линной из уголовной полиции она работала при расследовании двух серьезных дел. Сага была боксером элитной лиги, отличным снайпером, а также прошла специальное обучение усовершенствованным техникам допроса.

Двадцать семь лет, глаза синие, словно летнее небо, в длинных светлых волосах – цветные ленты, красива почти неправдоподобно. Иногда смотревшие на нее люди чувствовали себя странно, беспомощно, словно потерялись. Увидеть ее значило несчастливую любовь.

От горячей воды в душевой пошел пар, зеркала запотели. Сага стояла неподвижно, широко расставив ноги и свесив руки по бокам, и вода лилась на нее. На одном бедре желтел огромный синяк, костяшки правой руки кровоточили.

Сага подняла глаза, стерла воду с лица и увидела, что Стефан просто стоит и смотрит на нее с совершенно беззащитным лицом.

– О чем думаешь? – спросила Сага.

– О том, что, когда мы в первый раз занимались любовью, шел дождь, – тихо ответил он.

Сага хорошо запомнила тот день. В полдень они были в кино, и когда вышли из кинотеатра на Медбургарплатсен, полило как из ведра. Они бегом кинулись по Санкт-Паульсгатан к нему в студию, но все равно вымокли до нитки. Стефан, твердивший, что она бросает вещи как попало, развесил одежду на батарее, а потом подошел к пианино и стал перебирать клавиши. Он сказал: я знаю, что мне надо отвернуться, но ты освещаешь комнату, как раскаленный стеклянный шар.

– Заходи в душ, – позвала Сага.

– Мы не успеем.

Сага смотрела на него, и между бровей обозначилась морщинка.

– Я единственная? – вдруг спросила она.

– Что ты имеешь в виду? – улыбнулся Стефан.

– Я единственная?

Стефан протянул ей полотенце и тихо сказал:

– Идем.

Глава 55

Когда они вылезали из такси у кафе “Глен Миллер”, шел снег. Сага подняла лицо к небу, закрыла глаза, чувствуя, как снежинки падают на горячие щеки.

В тесном кафе уже было полно посетителей, но Стефану с Сагой повезло отыскать свободный столик. В фонарях с “замороженными” стеклами мигало пламя свечей, мокрый снег падал за окнами на Бруннсгатан.

Стефан повесил сумку на спинку стула и подошел к барной стойке, чтобы сделать заказ.

Волосы у Саги еще были влажными, и она вздрогнула от холода, когда сняла с себя зеленую куртку, промокшую и потемневшую на спине. Люди оборачивались на нее, и Сага забеспокоилась, не заняли ли они чье-нибудь место.

Стефан поставил на стол две водки-мартини и тарелочку с фисташками. Сели друг напротив друга, выпили, молча подняв бокалы. Сага уже собиралась сказать, что проголодалась, когда к ним подошел тощий человечек в круглых очках.

– Джеки, – изумленно сказал Стефан.

– Мне показалось, что тут запахло кошачьей мочой, – улыбнулся тот.

– Это моя девушка, – сказал Стефан.

Джеки глянул на Сагу, но не дал себе труда поздороваться. Вместо этого он что-то зашептал Стефану и рассмеялся.

– Нет, серьезно, ты должен сыграть с нами, – сказал он. – Мини тоже здесь.

Он указал на атлетически сложенного мужчину, направлявшегося в угол, где помещались почти черный контрабас и полуакустическая гитара Гибсона.

Сага не слышала, о чем они говорили. Речь шла о каком-то легендарном выступлении, о лучшем в его жизни контракте и о каком-то гениальном квартете. Она ждала, скользя взглядом по залу кафе. Стефан начал что-то говорить ей, но Джеки потащил его из-за стола.

– Ты будешь играть? – спросила Сага.

– Всего одну песню, – улыбнулся Стефан в ответ.

Сага помахала ему. Когда Джеки взял микрофон и представил своего гостя, в зале поднялся шум. Стефан сел за рояль.

–  April in Paris, – коротко объявил он и заиграл.

Глава 56

Стефан полуприкрыл глаза. У Саги мурашки побежали по коже, когда музыка до отказа заполнила зал, заставив мягко сиять приглушенный свет.

Джеки мягко, ласково взял аккорд, другой, стали слышны басы.

Сага знала, что Стефан жить не может без музыки. Но она не могла отмахнуться от мысли: они хотели просто посидеть, поболтать вдвоем, в виде исключения.

Она всю неделю предвкушала этот вечер.

Сага медленно грызла орехи, собирала скорлупу в кучку и ждала.

Она вдруг похолодела от странной тоски – ей представилось, что Стефан просто-напросто оставил ее. Потом подумала, что это глупо, и велела себе не быть ребенком.

Допив свое, Сага взялась за бокал Стефана. Коктейль стал теплым, но Сага выпила его.

Она выглянула в проход – и тут какой-то краснощекий мужчина сфотографировал ее на телефон. Сага вдруг страшно устала, ей захотелось пойти домой и лечь спать, но сначала поговорить со Стефаном.

Она сбилась со счета, сколько композиций они уже отыграли. Джон Скофилд, Майк Стерн, Чарльз Мингус, Дэйв Холланд, Ларс Гуллин и длинная версия песни, названия которой Сага не помнила, с пластинки Билла Эванса и Моники Цеттерлунд.

Сага посмотрела на кучку ореховой скорлупы, на зубочистки в бокале мартини, на пустой стул напротив. Встала, подошла к стойке, заказала бутылку “Гролша” и, допив ее, направилась в туалет.

Какие-то женщины подкрашивались перед зеркалом, все кабинки оказались заняты, и ей пришлось стоять в очереди. Когда кабинка наконец освободилась, Сага заперлась там, села на унитаз и уставилась в белую дверь.

Одно старое воспоминание вдруг окончательно лишило ее сил. Ее мать, с печатью болезни на лице, лежит и на отрываясь смотрит на белую дверь. Саге семь лет, она пытается утешить маму, сказать, что все будет хорошо, но та не хочет держать ее за ручку.

– Прекрати, – прошептала себе Сага, но воспоминание никуда не делось.

Матери становится хуже, Сага ищет лекарство, помогает ей принять таблетку и удержать стакан с водой.

Сага сидит на полу у кровати матери, смотрит на нее, приносит одеяло, когда она мерзнет, и звонит отцу каждый раз, как мать попросит ее об этом.

Когда мать наконец засыпает, Сага выключает лампочку, заползает в постель, пристраивается к матери под бок.

Обычно она не думала об этом. Обычно она старалась держать это воспоминание подальше от себя, но сейчас оно просто пришло. С сильно бьющимся сердцем Сага вышла из туалета.

Их столик никто не занял, бокалы стояли пустые, а Стефан играл. Он то и дело посматривал на Джеки, они легко переговаривались импровизациями.

Из-за воспоминания или из-за алкоголя, но настроение у Саги резко изменилось. Она протолкалась к музыкантам. Стефан весь ушел в длинную импровизацию, когда Сага положила руку ему на плечо.

Стефан дернулся, посмотрел на нее и напряженно мотнул головой. Сага взяла его за руку, пытаясь заставить его прекратить играть.

– Пойдем, – позвала она.

– Приструни свою девицу, – прошипел Джеки.

– Я играю, – сосредоточенно прошептал Стефан.

– А как же мы с тобой… Мы же решили, что… – начала было говорить Сага и тут, к своему изумлению, почувствовала, что в глазах стоят слезы, и услышала, как Джеки шипит ей:

– Пошла!

– Может, уйдем домой поскорее? – Она погладила Стефана по затылку.

– Что за черт! – резко зашипел он.

Сага попятилась и опрокинула пивной бокал, стоящий на динамике. Бокал полетел на пол, разбился.

Пиво выплеснулось Стефану на одежду.

Сага не уходила, но взгляд Стефана был прикован к роялю, руки бродили по клавиатуре, а по щекам стекал пот.

Сага подождала еще немного и вернулась в зал. За их столиком уже сидели какие-то люди. Зеленая куртка Саги валялась на полу. Сага дрожащими руками подняла ее и выскочила в густой снегопад.

Глава 57

Все следующее утро Сага просидела в комнате для заседаний, не большой и не маленькой, вместе с четырьмя другими агентами, тремя аналитиками и двоими из канцелярии. Почти у всех были с собой ноутбуки или планшеты. На цифровой доске светилась диаграмма, показывающая, сколько и каких звонков за границу по проводной связи было совершено в течение недели.

Собравшиеся обсуждали аналитическую базу разведки, новые концепции розыскной работы и тот факт, что около тридцати не отрицающих насилия исламистов, похоже, быстро переходят в разряд радикальных.

– Даже если аль-Сабаб использует аль-Киммаха, – говорила Сага, отбрасывая длинные волосы на спину, – не думаю, что это много даст. Конечно, работа продолжается, но, по-моему, все же начать стоило бы с внедрения на периферию группы агентов-женщин… как до этого внедряли меня и что…

Открылась дверь. Вошел, подняв в извиняющемся жесте руку, Вернер Санден из Службы безопасности.

– Не хочу мешать, – раскатисто, как всегда, сказал он и встретился глазами с Сагой, – но я как раз задумал прогуляться и был бы рад, если бы ты составила мне компанию.

Сага кивнула и разлогинилась, но оставила ноутбук лежать на столе, выходя с Вернером из кабинета.

Они шли по Польхемсгатан. С неба падал блестящий снежок. Было очень холодно, крошечные кристаллики в воздухе были наполнены туманным солнечным светом. Вернер шагал широко, и Саге приходилось по-детски торопливо семенить рядом.

Оба молча прошли по Флеминггатан, миновали ворота поликлиники, пересекли парк с кольцевыми дорожками и часовней и спустились по лестнице ко льду Барнхусвикена.

Прогулка казалась все более странной, но Сага ни о чем не спрашивала.

Вернер слегка махнул рукой и свернул налево, на велосипедную дорожку.

Крольчата, прыгавшие в заснеженных кустах, попрятались при их приближении. Садовые скамейки смотрелись в белом пейзаже мягкими наростами.

Вернер и Сага поднялись по Кунгхольмсстранд мимо двух высоких домов и вошли в подъезд. Вернер набрал код, открыл дверь и указал Саге на лифт.

В исцарапанном зеркале Сага увидела на своих волосах переливающиеся снежинки. Снежинки начинали таять, превращались в блестящие ручейки.

Лифт остановился, прозвенел. Вернер вынул ключ с пластиковым брелоком, отпер внешнюю дверь (которую явно взламывали) и кивнул, приглашая Сагу за собой.

Оба оказались в совершенно пустой квартире. Кто-то только что выехал оттуда. В стенах было полно дыр после картин и книжных полок. По истертому полу перекатывались клочья пыли, валялся забытый ключ из “Икеи”.

В туалете спустили воду, и появился Карлос Элиассон, руководитель уголовной полиции. Он вытер руки о штанины, поздоровался с Сагой и Вернером.

– Идемте в кухню, – сказал Карлос. – Может, там найдется что выпить.

Он достал пластиковые стаканчики, налил воды из крана и протянул по стаканчику Саге и Вернеру.

– Ты что, думала, что идешь на ланч? – спросил он, заметив удивление на ее лице.

– Нет, но…

– У меня есть леденцы. – И Карлос достал упаковку пастилок от кашля.

Сага помотала головой, но Вернер взял упаковку, шумно выудил пару леденцов и сунул в рот.

– Вот это праздник! – улыбнулся он.

– Ты, конечно, понимаешь, Сага, что это, эмм, неофициальное совещание, – произнес Карлос и кашлянул.

– А в чем дело? – спросила Сага.

– Ты знаешь, кто такой Юрек Вальтер?

– Нет.

– Про него вообще немногие знают… это-то и хорошо, – заметил Вернер.

Глава 58

Два солнечных зайчика заплясали на грязных окнах кухни. Элиассон протянул Саге досье. Сага открыла папку, из которой прямо ей в лицо взглянул своими светлыми глазами Юрек Вальтер. Сага отвела взгляд от фотографии и принялась читать рапорт тринадцатилетней давности. Она побледнела, села, опершись спиной о батарею, пролистала страницы, изучила фотографии, пробежалась по заключению патологоанатомов, прочитала приговор суда и данные о заключении Вальтера в психиатрическую лечебницу.

Наконец она закрыла папку, и Карлос стал рассказывать, как Микаэль Колер-Фрост пришел по мосту Игельстабрун через тринадцать лет после того, как его объявили пропавшим без вести.

Вернер прокрутил на телефоне звуковой файл: молодой человек описывает свое заключение и побег. Сага слушала голос, в котором звучала безысходность. Когда Микаэль рассказывал о сестре, у нее покраснели щеки и сердце тяжело забилось. Она посмотрела на фотографию в папке. Маленькая девочка со спутанными косичками и в рыцарском шлеме улыбалась, словно задумала какую-то веселую проказу.

Когда голос Микаэля затих, Сага поднялась и прошлась взад-вперед по пустой кухне, потом остановилась у окна.

– Уголовная полиция находится там же, где тринадцать лет назад, – сказал Вернер.

– Мы ничего не знаем… но знает Вальтер. Он знает, где Фелисия, знает своего сообщника…

Вернер объяснил, что добыть из Вальтера информацию общепринятыми способами невозможно – так же как и с помощью психологов и священников.

– Даже пытки не сработают, – сказал Карлос, пытаясь устроиться на подоконнике.

– Черт возьми, а почему не сделать, как обычно? – спросила Сага. – Завербовать какого-нибудь сраного информатора, это же почти единственное, что наша организация делает…

– Йона имеет в виду… прости, что прерываю, – сказал Вернер, – но Йона говорит, что Вальтер просто сломает любого информатора, который попытается…

– Так какого хрена тогда нужно?

– Единственная возможность – подсадить в это же отделение специально подготовленного агента.

– С чего Вальтеру разговаривать с пациентом? – скептически спросила Сага.

– Йона советовал найти агента исключительного, такого, который пробудит в Вальтере любопытство.

– Любопытство какого рода?

– Интерес к этому человеку… и не только к возможности выбраться из лечебницы, – ответил Карлос.

– Йона назвал мое имя? – серьезно спросила Сага.

– Нет, но ты для нас первая кандидатура, – решительно произнес Вернер.

– А кто вторая?

– Никто.

– Как вы собираетесь устраивать все это на практике? – невыразительно спросила Сага.

– Бюрократическая машина уже запущена, – сказал Вернер. – Одно решение ведет к другому, и если ты принимаешь предложение, тебе останется только сесть на этот поезд…

– Очень заманчиво, – промямлила Сага.

– Мы устроим так, что тебе вынесут приговор в апелляционном суде. Закрытый судебно-психиатрический надзор и немедленное помещение в больницу Карсудден.

Вернер подошел к крану и налил воды в свой стаканчик.

– Мы проделали такой финт ушами… воспользовались формулировкой из старого решения ландстинга… еще когда особо охраняемое отделение в судебной психиатрии Лёвенстрёмской больницы только-только организовывали.

– В том решении было четко сказано: в отделении могут содержаться три пациента, – вставил Карлос. – Но последние тринадцать лет единственным пациентом там был Вальтер.

Вернер несколько раз громко отхлебнул, потом смял стаканчик и бросил в мойку.

– Руководство больницы все это время отказывалось принимать других пациентов, – продолжал Карлос. – Но они, конечно, знают, что если придет прямой запрос, придется подчиниться.

– И вот теперь мы это сделаем… Пенитенциарное управление созовет экстренное совещание, где обсудят перевод пациента из закрытого корпуса Сетера в Лёвенстрёмскую больницу. И еще одного пациента – из больницы Карсудден.

– Пациентом из Карсуддена будешь ты, – сказал Карлос.

– Если я на это соглашусь, меня поместят туда как опасного пациента? – спросила Сага.

– Да.

– Вы собираетесь задним числом изменить базу по преступлениям?

– Достаточно будет изменений в Государственном управлении судопроизводства, – заявил Вернер. – Мы создадим совершено новую личность. Будет и приговор в суде, и судебно-психиатрическое заключение.

Глава 59

Сага стояла в пустой квартире, рядом – оба начальника. Сердце у нее тяжело билось, каждая клеточка тела кричала: “Откажись!”

– Это незаконно? – Сага почувствовала, как у нее пересохло во рту.

– Да, само собой… и дело строжайшей секретности, – без тени улыбки ответил Карлос.

– Строжайшей? – повторила Сага и облизала губы.

– Уголовная полиция собирается дать делу статус секретного, чтобы Служба безопасности не могла заглядывать в документы.

– А я прослежу за тем, чтобы Служба безопасности поставила гриф секретности на своих документах, чтобы в них не лезла уголовная полиция, – подхватил Вернер.

– Никто не сможет ничего узнать об этом деле. Только по решению правительства, – сказал Карлос.

Солнце светило сквозь грязные окна. Сага взглянула на залатанную жестяную крышу соседнего дома. Металлическая крышка печной трубы ослепила ее. Сага повернулась к мужчинам.

– Зачем вы это делаете? – спросила она.

– Чтобы спасти девушку. – Карлос улыбнулся одними губами.

– Так я и поверила, будто начальство уголовной полиции и Службы безопасности объединились, чтобы…

– Я знал Русеанну Колер, – перебил Карлос.

– Их мать?

– Мы были одноклассниками в школе Адольфа-Фредрика, близко дружили… у нас… страшно тяжело…

– Значит, это личное? – Сага отступила на шаг.

– Нет… это единственно правильное действие, сама видишь, – ответил Карлос, вяло махнув рукой на папку. На лице у Саги не дрогнул ни единый мускул. Карлос продолжил: – Но если хочешь все начистоту… Это, конечно, гипотеза, но я не могу сказать наверняка, что эта встреча состоялась бы, не будь дело личным.

Он подошел к мойке, покрутил краны смесителя. Сага вдруг остро почувствовала, что он не хочет рассказывать ей всю правду.

– В каком смысле “личное”? – спросила она.

– Это не важно, – торопливо ответил Карлос.

– Точно?

– Важно то… что мы сейчас делаем, вот что единственно верно… потому что речь идет о спасении девушки.

– И как только машина придет в движение, мы посылаем агента в больницу, – сказал Вернер.

– Разумеется, мы не знаем, заговорит Вальтер или нет, но такая возможность существует… и все указывает на то, что агент – наш единственный шанс.

Сага постояла неподвижно, закрыв глаза.

– А если я откажусь? – спросила она. – Вы дадите ей умереть в этой сраной капсуле?

– Мы найдем другого агента, – просто ответил Вернер.

– Тогда начинайте искать прямо сейчас. – Сага направилась в прихожую.

– Не хочешь все обдумать? – крикнул Карлос ей вслед.

Она остановилась, не поворачиваясь, и покачала головой. Свет прошел сквозь густые волосы со вплетенной в них шелковой лентой.

– Нет, – ответила Сага и вышла на лестничную клетку.