Текст книги "Котел"

Автор книги: Ларри Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 55 страниц)

Однако Вилли фон Силов не очень-то в это верил. Слишком многое в военных разработках ЕвроКона было построено на амбициях и вере в собственное превосходство. Конфедерация рассчитывала на замедленную реакцию противника, на то, что его стратеги будут плясать под дудку ЕвроКона.

А что если Варшава и Вашингтон предпочтут для военных танцев другую мелодию?

* * *

б ИЮНЯ, МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, ВАРШАВА

Генерал Веслав Старон, министр Национальной обороны республики Польша, склонился над картой западных областей, изучая дорожную сеть и рельеф местности. Старон знал географию страны так же хорошо, как собственное лицо. Каждое утро, изо дня в день, бреясь, он смотрелся в зеркало, и каждый день перед его мысленным взором возникала карта Польши. Леса, реки, дороги, населенные пункты – все это он представлял себе с достаточной ясностью, но зрелище это генерал наполнял иным содержанием, чем обычный человек. Весь окружающий мир был для него местом сосредоточения или передвижения войск – своих и противника.

Начав карьеру с должности командира взвода, он уже двадцать лет занимался тем, что перемещал воинские части по польской земле – батальоны, полки, дивизии, корпуса. Никто в польской армии не знал лучше него, какие возможности предоставляет та или иная местность для обороны, наступления и организации снабжения войск.

Сдвинув густые брови, он поднял глаза от карты.

– Не нравится мне это, Игнаций!

Генерал-лейтенант Игнаций Зданский был сдержан. Он никогда не выплескивал свои эмоции в открытую, предпочитая прятать и переживать в себе.

– Очень не нравится... – повторил задумчиво Старон и вновь уткнулся в карту. Его палец коснулся голубой линии реки.

– Здесь две дивизии перешли Нейсе у Горлицы. Третью дивизию они держат в резерве. Так или нет?

Его подчиненный кивнул.

– 5-я танковая, 4-я танковая, мотогренадерская и 3-я французская бронетанковая. Переправились в нескольких пунктах, но не продвинулись далеко.

– Почему? Что им мешало?

– Берегут силы.

– Вы так считаете? – задумчиво покачал головой министр.

Он представил себе местность – реку, леса, как будто он был снова молодым командиром маленького подразделения, а не высшим военачальником, укрывшимся в своем кабинете в министерстве и всю ночь напролет изучающим карту.

Выставив три атакующие дивизии против двух обороняющихся, немцы никак не могли надеяться достичь положительного результата на этом участке. Хотя, по данным, полученным с американских спутников, по меньшей мере еще три дивизии ЕвроКона расположены неподалеку. Почему они не задействованы? В какую они играют игру?

Он догадался. Их командование вообще не собиралось пробивать брешь в обороне на этом участке. Они задумали нечто иное. Часто говорят – "догадка осенила его, как вспышка молнии". Сейчас происходило все по-другому. Как будто тяжелый театральный занавес медленно поднимался вверх, и перед взглядом предстала давно знакомая декорация.

– Арденны!

Старон еще раз с силой ткнул пальцем в карту.

– Чертовы Арденны! Вот что они собираются устроить нам!

Он указал на отрезок шоссе между Ольшиной и Лигнице.

– Они пройдут лесами с севера и оседлают дорогу. Вот здесь!

Министр возбужденно стукнул по столу кулаком.

– Смотри, Игнаций! Теперь понятно. Все похоже на учебник.

– Матерь божья! – чуть слышно прошептал Зданский. Разлившаяся по лицу бледность выдавала его тревогу. Нарушение связи на всем пространстве вдоль Нейсе севернее Ольшины со вчерашнего утра не было вызвано действиями отдельных диверсионных и разведывательных групп. Находясь здесь, в Варшаве, они не вняли грозному предупреждению. Оттуда накатывается волна!

Старон сейчас укорял себя за то, что прислушивался к советам некомпетентных политиков и для демонстрации силы опрометчиво выдвинул лучшую половину польской армии к самой границе. Но, будь он проклят, если повторится историческая ошибка сентября 1939 года и он допустит окружения своих войск в ходе нового германского блицкрига!

– Приказываю – 4-й и 5-й дивизиям начать отступление. Немедленно! Оторваться от противника и отойти на рубеж... – он помедлил, потом обвел карандашом кружок на карте близ Вроцлава, – в семидесяти пяти километрах от Нейсе. Если командиры частей проявят оперативность, они выскользнут из пасти до того, как ЕвроКон сожмет челюсти...

– А президент и премьер согласятся с тем, что мы уступим противнику такой большой кусок территории?

– С этого момента я сам буду принимать решения. Времени для совещаний не осталось. Землю всегда можно возвратить обратно. А Польша будет жить, пока жива ее армия!

Когда начальник штаба удалился для передачи срочных распоряжений министра, Старон снова углубился в карту. Даже если операция по отводу войск пройдет успешно, это только оттянет по времени неминуемую развязку. Бросить две польские дивизии против двух полных армейских корпусов означало обречь их на поражение. Он должен послать на линию фронта дополнительную живую силу и технику. Но где он найдет их?

Только не на восточной границе! Ни в коем случае! Объявленный Россией нейтралитет ничего не значит. Маршал Каминов и его приспешники уже однажды всадили Польше нож в спину в обмен на французское золото. Кто может поручиться, что они вновь не заключат сделку?

Взгляд Старона скользнул по линии Нейсе – Одер на север, вплоть до Балтийского побережья. ЕвроКон здесь ограничился разрозненными вылазками отдельных подразделений, численностью не более батальона или роты... Подтянут ли они сюда силы для массированного удара? "Нет, вряд ли", – решил он.

Франция и Германия хотят быстро завершить войну, добившись убедительной и впечатляющей победы в одном-единственном генеральном сражении. Поэтому они не будут распылять силы. Что ж! Он тоже начнет играть по-крупному. Свою ставку он сделает в расчете на северный фронт.

* * *

ШТАБ 5-й МЕХАНИЗИРОВАННОЙ ПОЛЬСКОЙ ДИВИЗИИ, СВЕЙКО, ПОМЕРАНИЯ

Высокий худощавый полковник, занимающий должность начальника дивизионной разведки, закончил свой доклад. Он был краток и не пользовался никакими записями. Его указка легко летала по карте.

– Наш вывод таков. Три дивизии ЕвроКона форсировали Нейсе в направлении Форст – Ольшина. Их задача – выход к Лигнице, чтобы перехватить там наши части, отступающие из Горлицы.

Генерал-майор Ежи Новачик следил за реакцией офицеров, битком набившихся в палатку. Все были расстроены вестью о нападении ЕвроКона. Его это не удивило. Когда в самом начале кризиса Варшава словно в цирковом "парад-алле" выстроила половину польской армии тоненькой цепочкой вдоль всей границы, многие поняли, что это первый шаг к военной катастрофе.

Он встал и возвысил голос.

– Не буду тратить лишних слов, господа. Стратегическая ситуация черна, как ночь... – Все обратились в слух. – Положение можно исправить! Дивизия будет введена в бой на южном фронте. Два полка – 51-й и 52-й – выступают немедленно. 53-й полк временно остается здесь охранять данный сектор до подхода частей 20-й механизированной дивизии.

Он заметил удивление и даже тревогу на лицах, обращенных к нему. Снимая 5-ю дивизию с рубежа по Одеру, Варшава шла на большой риск. Растянув до опасного предела фронт 20-й дивизии и оставляя ее в одиночестве, если не считать слабо вооруженных пограничников, командование еще больше утончало и так достаточно тонкую оборонительную ниточку.

Новачик взял у полковника указку. Он отметил на карте несколько пунктов, провел через них воображаемую линию. Путь следования дивизии представлял собой дугу, протянувшуюся от берега Одера через Познань и далее на восток и упирающуюся во Вроцлав. Дивизия должна была обогнуть немецкий танковый клин, вбитый в тело Польши там, где проходила автомагистраль № 12.

– Переброску необходимо осуществить форсированным маршем. Неисправные машины оставляем здесь до завершения ремонта. Сон и прием пищи посменно, на ходу. Нам предстоят скачки, господа. Утешительных призов за второе место не ожидается. К сожалению, противник взял старт раньше нас.

Офицеры разделяли его чувства. Судьба Польши, свободной, независимой или порабощенной, была в их руках.

* * *

ПОСОЛЬСТВО США, МОСКВА

Эрин Маккена заулыбалась, когда Алекс Банич появился в дверях ее кабинета. Они оба были так заняты в эти дни, что почти не виделись. Военные действия в Восточной Европе потребовали от них максимума усилий для экстренного сбора дополнительной информации о российской армии и военной промышленности.

Но улыбка ее быстро погасла. Несмотря на умение владеть собой, он не мог скрыть, что чем-то удручен.

– Что-нибудь случилось?

– Обидно, конечно, но нам не удастся пообедать вместе. Мой долг призвал меня!

– Жутким, скрипучим голосом?

– Жутким и очень неприятным...

Он вошел и плотно прикрыл дверь.

– Я перекинулся парой слов с Катнером. Он получил срочное распоряжение из Лэнгли.

– Что им надо на этот раз? Телефон новой любовницы Каминова?

– Если бы! – он аккуратно положил стопку отпечатанных листков и занял свое обычное место, усевшись на краю ее письменного стола. Ее всегда удивляло, почему он такой противник стульев и кресел.

– Так что же?

– Им надо знать – планируют ли русские напасть на Польшу?

Банич произнес это спокойно, без всяких эмоций.

Эрин ошеломленно уставилась на него.

– И как ты надеешься получить эти сведения? Поехать в Кремль и спросить у первого встречного чинуши?

Банич пожал плечами.

– Если ребята с верхнего этажа что-то хотят, их не заботит, как я это для них достану. Придется сунуть кусок пожирнее в некоторые жадные ручонки в Министерстве обороны.

Эрин заволновалась.

– Это безумие! Там все здание напичкано агентами Федеральной службы контрразведки. Они только и ждут, чтобы туда заявился глупенький шпион с Запада с деньгами для подкупа в кармане и миниатюрной фотокамерой в галстучной булавке.

Банич был во всем согласен с ней.

– Возможно, – сказал он и добавил с усмешкой: – В каждом деле есть свой риск. Если в я предпочитал безопасную работу, то вернулся бы в цирк и ходил бы там по канату с завязанными глазами, как мой папаша.

Она постаралась выдавить из себя ответную улыбку. Они достаточно долго сотрудничали вместе, чтобы она досконально смогла изучить его характер. Бравада была напускной и служила лекарством против стресса.

Банич пристально посмотрел ей в лицо, словно хотел оставить навсегда в памяти ее черты. Потом взглянул на часы и вскочил.

– Надо бежать. Мое "альтер эго", Юшенко, наметил важную деловую встречу на десять часов. Пожелай мне удачи.

– Удачи тебе! – произнесла Эрин как можно беззаботнее. – Если в ты уделил мне еще несколько минут, я бы успела признаться тебе в любви. Я так долго готовилась...

– Потом... потом... в следующий раз.

Он помахал ей рукой, рассмеялся и исчез.

– Будь оно проклято! – вслух произнесла она.

Слишком большой опасности он подвергался, а она была бессильна хоть чем-нибудь ему помочь. Тряхнув головой, она снова взялась за шифровки. Набирая код, она чересчур сильно нажимала на клавиши, и компьютер издал строгое "б-и-и-п" в знак протеста.

Ее деятельность в Москве практически не приносила никакой пользы. Контрразведка дышала ей в затылок. Она не решалась установить контакт с каким-либо носителем информации или завязать новые знакомства. Оставался только электронный шпионаж, но русская служба компьютерной безопасности выявляла проникновение в сеть и очень быстро и оперативно меняло коды. Все, что она делала сейчас, она с тем же успехом могла делать, сидя не в Москве, а в округе Колумбия и составляя никому не нужные сводки и отчеты для департамента экономики.

Молодая женщина переключила все свое внимание на компьютер. Европа была объята пламенем, а Эрин Маккена, запертая в своем кабинете посольства США в компании с компьютером и кондиционером, занималась бессмысленным, но нескончаемым сизифовым трудом.

Глава 20
Назначенная встреча

7 ИЮНЯ, ШТАБ 7-й БРОНЕТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ, ЛЕГНИЦА, ПОЛЬША

Маленькая деревушка Легница Польская имела бурную и многовековую историю. В 1241 году герцог Генрих Благочестивый и его польские и силезские рыцари были раздавлены здесь копытами монгольских коней, хлынувших из восточной Великой Степи. В память о неудачливом герцоге бенедиктинские монахи воздвигли здесь монастырь, но их вытеснили немцы во времена Реформации. Столетие спустя монахи возвратились и построили новый монастырь напротив старого. Но бенедиктинцам не везло. В следующем веке прусский король прогнал монахов и передал оба здания под Военную Академию. Одним из ее выпускников был Пауль фон Гинденбург, последний Главнокомандующий германской армией в первой мировой войне, тот самый, кто провозгласил Адольфа Гитлера канцлером Германии.

Теперь Легница временно приютила передовой командный пункт наступающих немецких войск. Вокруг по периметру оборонительных порядков расположились мотострелковые части, батареи противотанковых ракет "Милан" и подразделения противовоздушной обороны. Поляки не смирились с поражением и постоянно тревожили победоносные германские войска, атакуя транспорты с амуницией и продовольствием, наблюдательные посты, и даже осмеливались нападать на боевые соединения. Требовалась постоянная готовность к отражению атаки – ночью опасность возрастала вдвойне.

Вилли фон Силов задержался на минуту, прежде чем проследовать за полковником Бремером в штабную палатку. С начала войны он проводил в замкнутом пространстве бригадного штабного бронетранспортера М577 от восемнадцати до двадцати часов в сутки. Он составлял новые оперативные планы в зависимости от стремительно меняющейся обстановки. Теперь он наслаждался редкой возможностью выпрямиться во весь рост, вдохнуть свежий воздух, хотя и пахнущий дизельным топливом, потом и пороховым дымом. Зарево пожаров освещало небо на юге. Оттуда доносились приглушенные расстоянием выстрелы и взрывы. Тяжелая артиллерия 3-го корпуса крупнокалиберными снарядами стирала в порошок наспех возведенные польские укрепления в районе дорожного узла близ города Явор. На западе тоже полыхал пожар. Это горела деревня, в которой днем шел бой. Все живое, что могло двигаться, покинуло ее, и огонь, став хозяином положения, разгулялся вовсю.

Фон Силов слышал также непрерывный гул моторов. На юг и на восток по магистралям, обтекающим Легницу, продолжали движение потоки военных машин. Шесть дивизий, наступающие на фронте всего в пятьдесят километров, нуждались в огромном количестве транспортных средств для снабжения, и все дороги в тылу, включая лесные просеки, были буквально забиты техникой. Они напоминали ручьи, переполненные половодьем, по которым текла "кровь войны" – дизельное топливо, боеприпасы, продовольствие. Казалось, что земля не выдержит тяжести и расползется под этим давящим грузом.

Военная стратегия вступала в противоречие с реальными возможностями. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и вошел в палатку. Командир бригады стоял в центре освещенного тусклой лампочкой пространства, окруженный группой офицеров. Вилли с трудом пробрался сквозь толпу и встал рядом с ним. В палатке находились все три командира танковых бригад, начальники их штабов, а также пехотинцы, артиллеристы.

Генерал Карл Лейбниц, вероятно, решил собрать на это ночное совещание командиров и высших офицеров всех подразделений дивизии. Мотивы, которыми руководствовался генерал, были понятны. События прошедшего дня развивались не по плану, разработанному накануне войны. С каждым часом ситуация все больше не соответствовала прогнозам. 7-ая танковая дивизия да и все другие подразделения Конфедерации должны были получить новые инструкции и тактические задачи, составленные на основе вновь полученных данных о положении и состоянии войск – своих и противника.

Все офицеры вытянулись по стойке "смирно", когда Лейбниц шагнул под полог палатки.

– Вольно, господа! Не будем тратить время на формальности. Я позволю себе начать.

Он тотчас же обратился к картам, развешанным справа и слева от него. Рукой его начальника штаба на них были уже нанесены позиции немцев и поляков на этот час Генерал громко и четко, короткими рублеными фразами обрисовал обстановку.

– "Летняя молния" не смогла решить основную задачу – окружить и ликвидировать 4-ую и 11-ую дивизии польской армии. Им удалось оторваться от наших войск, которые не проявили достаточной оперативности. Быстрота передвижений всех подразделений дивизии оказалась ниже планируемой в каждый контролируемый отрезок времени.

Все согласно кивнули. Несмотря на усилия, предпринятые командованием дивизии, 7-ая танковая затянула свой марш через лесные массивы В немецкие когти угодили лишь самые неповоротливые польские части, всего несколько рот пехоты на устаревших бронетранспортерах и разрозненные танки Т-55. Наиболее мобильные подразделения ушли с позиций прежде, чем замкнулось кольцо окружения. "Стальные челюсти" – такой термин использовали стратеги ЕвроКона – щелкнули впустую, захватив в пасть лишь воздух, пропитанный запахом пожаров, да несколько покинутых жителями деревень.

– В результате командование корпуса изменило план действий 7-ой танковой...

Генерал показал на карте ряд красных стрелок, как будто струйка крови вылилась на карту и потекла сначала на север мимо Легницы, потом по дуге на восток и снова на юг.

– Мы развернем дивизию на северо-восток, используя грунтовые дороги... – он показал их на карте, – выйдем к мосту через Тихо Воду и Кавице.

Генеральская указка задержалась у маленькой деревушки. Здесь в Одер впадал, отмеченный еле заметной голубой извилистой линией, приток.

– Далее мы двигаемся в юго-восточном направлений на Срода-Слазка и Каты-Вроцлавска, используя Одер как прикрытие левого фланга.

Генерал искал на лицах офицеров понимание.

– План реален, господа. Если мы будем двигаться быстро, очень быстро, мы обойдем поляков и отрежем их от Вроцлава, прежде чем они успеют вновь отступить.

"Что? – Вилли опешил. – Какой идиот в штабе корпуса придумал эту игру в догонялки?" Не отдавая себе отчета, какие это может иметь для него последствия, Вилли шагнул вперед и приблизился почти вплотную к карте.

Его поведение обратило на себя внимание генерала.

– У вас есть возражения, фон Силов?

Все взгляды теперь были прикованы к нему.

– Да, герр генерал. – Вилли поборол в себе внезапно возникшую робость. – Герр генерал! Этот мелкотравчатый полуманевр не кажется мне продуманным, это полумера, которой мы не добьемся значительного успеха. Как только поляки поймут наши намерения, им не доставит труда, подтянув локальные резервы, атаковать нас на марше или преградить нам путь, заставив развернуть в линию походные колонны. Мы понесем потери и упустим время. В результате мы втянемся чуть ли не в рукопашный бой, утратив наше преимущество в дальнобойности артиллерии и ракет.

– А что вы предложите взамен? – тон генерала ясно выдавал его желание иметь альтернативный план. Ему самому не нравилась вся эта затея малореального обходного маневра.

Фон Силов постарался придать своему голосу как можно больше уверенности.

– Я предлагаю двинуться на север в обход Ковице и перейти Одер до того, как поворачивать на восток. Имея реку как прикрытие с правого фланга, мы оставим Вроцлав у себя глубоко в тылу. Если 3-й корпус проделает аналогичный маневр на южном направлении, в наших руках окажется значительная территория и такой крупный населенный пункт, как Вроцлав.

Лейбниц молча уставился на карту. В палатке воцарилась напряженная тишина. Фон Силов почувствовал, что его уверенность в себе улетучивается. Генерал отрицательно покачал головой.

– Подполковник! Приказ есть приказ! Его отдал лично генерал Монтан. Может быть, у него не хватило времени и квалифицированных оперативников для составления иного плана, который был бы для нас более приемлем... Вы меня поняли, подполковник?

Фон Силов в душе разразился проклятиями. До сих пор этот француз, командующий немецким корпусом, полагался на своих подчиненных и доверял им составление стратегических и тактических планов. От мысли о том, что теперь ему придется претворять в жизнь бессмыслицу, придуманную самолично Монтаном, Вилли почувствовал неприятный холодок в спине.

Лейбниц вновь возвысил голос.

– Господа офицеры! Рассвет в 4.15. К этому времени – полная готовность к выступлению. Заправить полные баки. Полный комплект продовольствия и боеприпасов. Когда мы выйдем в тыл противника, у нас возникнут сложности со снабжением – надеюсь, только на первых порах.

Он отыскал взглядом командира разведбатальона.

– Танки майора Лауэра первыми начинают движение... Макс, выбросьте из памяти все слова, оставьте только одно – скорость. И повторяйте все время: скорость, скорость, скорость!

Фон Силов чувствовал себя школьником, которого в присутствии одноклассников выдрали за уши.

* * *

8 ИЮНЯ, РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ БАТАЛЬОН 7-й ТАНКОВОЙ БРИГАДЫ, ОКРЕСТНОСТИ КОВИЦЕ

Шестьдесят танков "Леопард-1", бронетранспортеров "Лухс" и транспортеров "АРЧ" молотили гусеницами и колесами еще не созревший хлеб на польских полях. Пыльный шлейф тянулся за ними. Последнюю неделю дождей не выпадало, и земля высохла.

Майор Макс Лауэр выплюнул сгусток черной слюны, освобождая рот от набившейся туда пыли. Кожаной перчаткой протер стекла защитных очков.

Он не отрывал пристального взгляда от изрытой ухабами грунтовой дороги, стелющейся далеко за горизонт, пытаясь обнаружить первое строение деревеньки под названием Ковице. Она открылась впереди, когда его командирский танк оказался на вершине пологого холма, возвышавшегося слегка над скучной польской равниной. Шпиль деревянного невысокого костела торчал над крышами домов всего на расстоянии двух километров. Река, обрамленная кудрявой зеленью, разделяла деревню пополам. Мост еще не был виден, но при скорости, с которой мчались вперед танки разведбатальона, они окажутся возле него через пару минут.

Он услышал в наушниках искаженный радиопомехами голос.

– "Бродяга-1"! Вызываю "Бродягу Чарли-1"!

Командир роты "В" торопился передать донесение.

– Группа машин движется к населенному пункту. Справа по берегу реки...

Лауэр направил бинокль в ту сторону. Сначала он увидел только густое желто-коричневое облако пыли, взметаемой гусеницами и колесами. Потом сквозь пыль начали проступать зеленоватые пятнышки – начало длинной цепочки, тянущейся от самой Срода Слазка. Пятнышки перемещались с большой скоростью. Цепочка в поле зрения все удлинялась.

Новое донесение прозвучало в радионаушниках. Это докладывал наблюдатель из передовой машины.

– ...Колонна разведывательных машин БРДМ и танки Т-72. Общая численность около роты.

Черт побери! Они нарвались на польский разведотряд. Получилось так, что их маршруты пересеклись. И поляки окажутся у места раньше них.

– Говорит "Бродяга Чарли-1"! Наблюдаю противника. Идти на сближение?

Выполняя команды, танки и колесные бронемашины роты сошли с дороги и, перевалившись через неглубокий кювет, устремились по вспаханному полю, расходясь веером и атакуя левый фланг польской колонны. Если они остановят поляков и заставят их перестроить боевой порядок, немецкий батальон сможет выиграть гонку за обладание Ковице.

Он включил микрофон.

– Всем "Бродягам"! Говорит "Бродяга Чарли-1"! Приказываю занять Ковице. Безостановочно, полный вперед!

Вдали прогремело танковое орудие. "Леопарды" роты взялись за дело. Они били по врагу прямой наводкой – 105-миллиметровыми снарядами. Секундой позже к грому пушек прибавился свирепый рев скоростных 20-миллиметровых пушек, установленных на колесных машинах.

Черный дым смешался с дымным облаком. Попадание! И не одно, а несколько сразу! Загорелся ведущий БРДМ-С, взорвался и превратился в огненный факел. Загорелся следующий за ним бронетранспортер. Превращенный в решето 20-миллиметровыми снарядами, подбитый БМП был сброшен с дороги и, выпустив шлейф черного дыма, заметался по полю. Горящие фигурки посыпались из его нутра, размахивая руками, падая и, наверное, крича от боли. Один из танков Т-72 сполз с дороги и застыл на месте. Его башня на десяток метров отлетела в сторону.

Но большинство польских машин, лавируя между останками погибших, упорно стремилось к Ковице.

В ярости Лауэр выругался. Эти мерзавцы за рекой слишком расхрабрились.

Что-то просвистело над башней его "Леопарда". Взрывная волна сорвала с него черный шлем вместе с наушниками. Он согнулся, ударившись лбом о край люка, и вновь выругался. Польский Т-72, развернув башню, послал на ходу снаряд в его "Леопард". К счастью, сделанные еще в СССР 125-миллиметровые пушки редко поражали цель даже с расстояния пятнадцати сотен метров.

Он с азартом руководил действиями батальона, позабыв, что сам находится в зоне обстрела. Майор нырнул в люк и опустился на свое командирское сиденье. Он схватился за рычаги управления пушкой и повернул массивную танковую башню вправо. Приникнув к окуляру перископа, он искал танк, который только что выпустил по нему снаряд. Вот он! Силуэт вражеской машины, приземистый, словно вжатый в землю, с приплюснутой башней и с чудовищно длинным орудийным стволом, шевелился в дыму и пыли, пробираясь по пшеничному полю.

– Стрелок! Танк – десять делений вправо.

– Есть, пойман! – сообщил стрелок. Он располагался впереди командирского сиденья. Его голова касалась колен майора.

– Готов! – доложил заряжающий. Противотанковый кумулятивный снаряд, предназначенный для стрельбы из главного орудия. "Леопард" скользнул на свое место.

– Огонь!

Орудие выстрелило. Отдача бросила тяжелый "Леопард" влево. Металлическая стрела, составленная из различных сплавов, обутая в стальной башмак, или, как его называли танкисты, "сабо", подталкиваемая энергией порохового заряда, начала пробираться к выходу из тоннеля орудийного ствола. Вырвавшись на свободу, "сабо" стало стремительно удаляться от танка, на лету превращаясь из объемистого, округлого, вращающегося в воздухе предмета в реактивный снаряд меньших размеров, но обладающий убийственной бронебойной мощью. Облако дыма и пламени, вылетевшее из ствола, на мгновение закрыло обзор, но танк неуклонно продолжал свое движение и пробил эту завесу.

Т-72, невредимый, по-прежнему маячил в окулярах! Промах!

– Стрелок! Уточнить прицел!

Дымный фонтан, смешанный с пылью, вырос над землей перед неприятельским танком. Т-72 прошел сквозь него и остался целым. Только осколки исхлестали его броню. Опять промазали!

– Снаряд пошел! Готов!

– Огонь!

Еще вспышка и звуковой удар. Снова пелена дыма и огня. Когда "Леопард" вынырнул из нее, Лауэр увидел, что неприятельский танк вздрогнул, словно наткнувшись на стену. Снаряды и топливо внутри его железной скорлупы взорвались от детонации. Взметнувшееся пламя вытолкнуло вверх черную громаду башни.

Он похлопал стрелка по мокрому от пота плечу.

– Браво, сержант! Ищи новую цель.

Он снова распахнул люк и высунул голову наружу. Занятый уничтожением вражеского танка, он утратил контроль за общей картиной боя и теперь хотел вновь овладеть ситуацией.

Его "Леопард" почти достиг Ковице.

Виднелись домишки, крытые черепицей, огороды. Гусеницы лязгнули о булыжник мостовой. Авангардные части уже заняли окраину городка. Немецкие танки и колесные машины, сметая все жалкие преграды, маневрировали, вновь выстраиваясь в колонну, чтобы двигаться дальше к мосту.

Он мысленно приказывал им, просил, умолял их поторопиться! Все решала скорость. Они должны были во что бы то ни стало оказаться на противоположном берегу раньше поляков. Краем глаза он заметил клубок белого дыма, вылетевшего из окошка одного из домов у реки. Сгусток пламени материализовался из дыма и стал приближаться к его "Леопарду" на высоте не более метра над землей.

– Ракета!

Водитель резко бросил танк в сторону, обрушив стену ближайшего домика. Лауэр лихорадочно искал кнопку, пускающую в ход установку дымовых маскировочных гранат, но его рука скользнула мимо из-за толчка, который вышиб его из сиденья и ударил лбом о панель управления. В следующую секунду главное орудие танка выстрелило, и новый толчок отбросил Лауэра назад.

Вражеская противотанковая ракета с надрывным свистом пролетела рядом и врезалась в мостовую всего в нескольких метрах от "Леопарда". Тянувшийся за ней провод управления опутал командирский танк как свидетельство, что он был на волосок от гибели от прямого попадания. Только мгновенная реакция водителя и снаряд, посланный главным орудием и взорвавшийся возле вражеского "гнезда", заставили польского стрелка, управляющего траекторией ракеты, растеряться на мгновение и упустить цель.

Другие танки, обнаружив ракетную установку, открыли огонь и обрушили град снарядов на одноэтажный домик, где прятался истребитель танков. Строение разлетелось на куски, взметнувшись оранжевым пламенем. Кувыркаясь в воздухе, обломки когда-то обитаемого дома вспыхнули и, разгораясь все ярче и ярче, упали в реку. Пожар продолжался и на воде. Столб песка и обломков вырос словно из-под земли рядом с "Леопардом", соседним от Лауэра. Второй снаряд угодил "Леопарду" в боковую броню. Внутри танка раздался взрыв. Пополз черный дым. 125-миллиметровый снаряд был пущен из пушки Т-72, высунувшей свое жерло из-за дымков на том берегу реки. Польский танк сразу пропал из виду до того, как немцы смогли бы открыть ответный огонь.

Голос командира роты "В" ворвался в наушники, перекрывая усиленный эхом треск пулеметов и грохот танковых пушек.

– "Бродяга Чарли-1"! Говорит "Бродяга-1". Двигаюсь по мосту. Я...

Связь прервалась. К своему ужасу, Лауэр увидел поднявшийся над дальними крышами Ковице еще один столб черного дыма.

– "Бродяга Чарли-1"! "Бродяга-1" горит. Мост блокирован! Повторяю. Мост блокирован!

Майор чертыхнулся. Несмотря на потери в технике, слишком много польских танков и бронемашин уже ворвались в Ковице, и Лауэр со своим батальоном не имел достаточно сил, чтобы справиться с ними, столкнувшись лоб в лоб. Расположив в домах и среди садов противотанковые ракетные установки и пехотинцев с пулеметами, поляки превратили занятую ими часть Ковице в смертоносное осиное гнездо.

Разведбатальон 7-й танковой дивизии проиграл гонку. Лауэр сплюнул и взялся за микрофон.

– "Бродяга-дельта". Говорит "Бродяга Чарли-1". Спешить пехоту у моста. Отсечь огнем подступы к мосту!

Рота "Дельта" состояла из трех пехотных взводов. Покинув бронетранспортеры и окопавшись, рота имела бы больше шансов сохранить личный состав. Легкая броня колесных машин не могла уберечь солдат от прямых попаданий снарядов или ракет.

– Всем "Бродягам"! Отступить на полтора километра к западу!

Один за другим командиры "Бродяг" по цепочке подтвердили получение приказа.

Майор был взбешен, но понимал, что свой гнев он расходует впустую. Расклад сил был не в его пользу. Выковыривать поляков из Ковице – это совместная задача пехоты, танков и тяжелой артиллерии. У Лауэра не было достаточно пехоты. Дивизионная артиллерия находилась где-то в пути. А в открытую идти со своими "Леопардами"-1С против Т-72С было бы самоубийством. Верный способ превратить танковый батальон в пыль да еще развеять эту пыль по ветру.