Текст книги "Цветок жизни. Книга изумрудная"
Автор книги: Лариса Шубникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
И я вспомнила, как это было со мной раньше…в другой жизни. Я тиби, красивая…. На меня всегда так смотрели, потому и Никита стал ревновать, а я не выдержала и перестала его любить. Наверно, это не любовь была…
– Шоси, ау, – Илья сердился?
Тут выскочил Нати. Кот часто появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. И зашипел на Шоси! Так жутко и громко, что Боскас, как бы это сказать…выразился.
– Ах, ты пиз…к мохнатый! Сейчас еб. у тебя к чертям! – Шоси схватился за кобуру (она пряталась у него под курткой), но этим не напугал британца, а даже как-то мотивировал.
Нати издал кошмарный рык и выгнулся невероятной дугой!
Знаете, Илья пытался не смеяться, он очень сильно сдерживался, но я почувствовала сначала рукой, за которую он крепко меня держал, а потом и всем телом, что Илью трясло! Совсем не смешно! Сейчас Шоси убьет кота! И я решилась.
– Аколь бэсэдер, Нати, (Все в порядке, Нати) – я очень испугалась за Нати, да и за Шоси тоже.
Кот мгновенно успокоился и посмотрел на меня с таким выражением ЛИЦА, что поняла, Нати готов был погибнуть за меня. Котик ты мой, славный! И я тебя люблю! И сказала.
– Ани оэвэт отха (Я люблю тебя), – кот улыбнулся мне и радостно ускакал.
Наверно, глаза Шоси навсегда остались бы круглыми, если бы не Илья.
– Шоси, не парься. Стива так же говорит, когда его видит.
Боскас слегка покраснел, припомнив свои слова и глядя на меня. А я спряталась за Илью! Вот, не знаю, почему! Испугалась собственной смелости?
– Ага. Ладно. В общем, так, – Шоси перешел к делу, – Вы гуляйте по аллее, как можно ближе к забору. Там, снаружи фотограф, он сделает пару снимков. Только, это…ну…обнимайтесь, что – ли.
А вот и непотребство и страсть.
Шоси ушел, побормотав «До свидания», а я посмотрела на Илью, смущаясь и не зная, что делать.
– Пойдем, Ли. Если не хочешь, чтобы я тебя обнимал, обнимай сама. Лично я не против, – и снова взгляд, от которого у меня немного покраснели щеки.
А может, это от мороза?
Мы шли вдоль забора, и я никак не могла начать обнимать его! Ну…просто взять и обнять?
– Ли, фотограф скучает.
Я вздохнула и обняла. Положила голову Илье на грудь и поняла, что вот так могу стоять сколько угодно! И вдыхать жасмин.
Наверно, фотограф успел сделать много снимков, потому, что стояли мы так очень долго. И я точно ЗНАЮ, что Илья был не против.
Потом мы двинулись обратно, к Дому. Илья остановил меня и сам обнял! Потом подхватил и посадил на руку, как маленькую девочку.
– Идем домой, Ли. Там Жу ватрушек напекла, чую. И тебе нужно будет их съесть. Все. Ты очень легкая! – это ты очень сильный, Илья.
В Доме нас встретили Нати и Жу.
– Ой, надо же, она уже катается на тебе. Теперь ты ездовая собачка? А меня слабо так поднять? – и колыхается радостно от смеха.
Илья ссадил меня и подошел к Жу. Она, не веря, отпрянула, но Илья уцепил ее за фартук и тоже поднял!!!
– Жу, в тебе сегодня три батона хлеба и две кастрюли супа, но меня это не остановит, пышка, – Жу так смеялась, что Нати зашипел и сбежал.
Потом был чай и большая ватрушка! А чашку мне дал Илья. Она вся в незабудках, голубеньких и незамысловатых. Наверно, я долго на нее смотрела, потому, что Илья сказал.
– Интересно, если я у себя на лбу цветы нарисую, ты так же будешь меня разглядывать? – я посмотрела на него.
Нет, Илья, тебя я могу разглядывать и без цветочков. Но чашка без глаз и не замечает моего интереса, а ты заметишь, и мне будет неловко.
Впрочем, это не помешало мне смотреть на него дольше, чем надо. Дольше, чем допустимо приличиями. И…вообще…
Он очень красивый, потому и смотрела. Но…кажется, я себе лгала. Что-то происходит? Планида моя безобразничает? Что же это со мной? И опять невесомость от ответного взгляда Ильи и тепло и…
– Ли, фотограф уже ушел. Нужно было раньше так смотреть на меня, невеста, – я застыла, сжалась и покраснела, как помидор, наверно.
А Илья брови сдвинул. Он сердился, когда я пугалась или сжималась. Это я поняла уже. И сжалась еще сильнее. Но, вот что странно, по телу пробежала теплая волна, и я вспомнила, как это бывает, когда кто-то нравится.
Дорогие мои читатели, спасибо, что вы со мной!)) Мне бы очень, очень и очень, хотелось получить комментарии. Всего пару строк. Очень нужна ваша поддержка!) Или критика. Второе– безусловно, поможет сделать роман еще более интересным, поскольку я обязуюсь учесть все пожелания!
Никита… Мы учились вместе в Академии Вольского. Я поступила годом позже, чем он. Никита Рескин, замечательный художник, эксультатэ. Его прозрачные акварели привлекли мое внимание на выставке студентов. Ник подошел ко мне, и мы познакомились. Я, выпускница закрытой женской школы, была слегка неуклюжей, робкой, но Ник сумел пробиться сквозь мою эту вечную скромность и дикость. У меня не было никаких шансов не влюбиться, честное слово.
Встречались мы половину года, прежде чем я оказалась в постели Никиты. В его небольшом деревенском домике. Лето, букет полевых цветов в кувшине на столе и мы с ним. Я никому и никогда не рассказывала, что в постели с Никитой не получала того самого удовольствия, о котором постоянно шушукались мои подруги. Но, он был нежен, целовался как Бог, и я решила, что мне это дороже, чем какие-то там мифические волны экстаза.
Потом была его неприятная, ядовитая ревность и влюбленность моя испарилась, словно и не было вовсе лета, букета, кувшина и его, Никитиных, поцелуев.
Вот и все, что я могу вспомнить о том, как нравилась, была влюблена…. Изоляция отобрала год моей жизни, а еще за год Демидов «выпил» и саму жизнь. Мог отнять, если бы не сероглазый жених мой.
– Илья, – я решилась задать вопрос, который родился во мне еще в начале прогулки, – Зачем мне знакомиться с Шоси?
– Молодец, Ли. Догадалась. Сегодня фото уйдут в СМИ. Начнется хаос. И завтра с утра я уеду. Мне нужно помелькать в Столице. Поработать, в конце концов. Ну, и выдать несколько слов о нас с тобой, понимаешь? Ты останешься тут с Жу, а Шоси будет твоим…ну…связным, что – ли. Ему ты станешь звонить в случае опасности или просто, поболтать. Он может отвезти тебя, куда захочешь. Так же, он отвезет тебя ко мне, если будет надобность.
Уедет? Не надо!
– Надолго? – Илья ощутимо напрягся.
– Не знаю, Ли. Пару дней… Я постараюсь приезжать домой, но не хочу тащить за собой толпу газетчиков. Впрочем, после сегодняшней новостной бомбы они уже будут тут. Я отвлеку их внимание. Попытаюсь.
Я загрустила…. С чего бы? Знаю, с чего. Мне будет не хватать тебя, Илья. И запаха жасмина и сияния глаз твоих серебряных. И ощущения невесомости. Странно все это.
– Ну, надо же. Загрустила? Ли, дай сюда свой телефон, – Илья протягивал свою большую, сильную ладонь.
Я пожала плечами, мол, не взяла с собой аппарат.
– Класс. Не ходи без телефона! Идем, – он поднялся из-за стола.
– Куда? Девочка еще чай не допила! Она так никогда не поправится! Что тебе неймется-то? Носишься, как оглашенный. Это так на тебя помолвка влияет? – Жу не слышала нашего разговора, пока копалась возле плиты, но на последние его слова среагировала.
– Просто дай ей булку с собой, Жу. А лучше яблоко. Что ты хочешь? – это он мне.
А я хотела апельсин. Определенный. Он лежал на большом блюде, на кухонном столе, прямо с краешку, и просился ко мне в руки.
Илья опять прочел мои мысли, взял оранжевый шарик и отдал мне.
– Идем, Ли.
Он потянул меня в мою комнату, взял телефон, оставленный мною на столике, и внес номер (наверно, Шоси) в телефонную книгу.
– Подойди поближе. Вот так. Ага. Ну, улыбаться я тебя просить не стану, сдается мне, это невозможно пока, но сделай вид, что я тебе небезразличен! – с этими словами он обнял меня, положил свою голову на мою и сделал селфи.
Ты мне не безразличен, сероглазый Илья. Вслух, конечно я ничего не сказала.
– Неплохо. Смотри, – на фото, вот удивительно, мы вышли очень красивыми и…была гармония, клянусь.
Я видела ее сразу, моментально и во всем. В чашках, апельсинах, в небе, в деревьях. Неважно. Но всегда ВИДЕЛА. Так мой педагог по мастерству и говорил.
– Лилит, Вы чувствуете Мир. Там, где он интересен и гармоничен. Уникальный дар. Пишите, не сомневайтесь.
– А теперь я эту фотографию поставлю на обои и на мои входящие. Тэк-с…Готово. А теперь встань ровно…ну или сядь, без разницы.
Я растерялась…Так встать или сесть? И смущаясь, посмотрела на Илью. А он сфотографировал меня вот такую. Ужас. Я смотрела жалобно, но он хитро прищурился и повествовал.
– Это будет фото «до», хочу увидеть, что будет «после». Не понятно? Ну, после булок Жу. И после того, когда ты перестанешь бояться и начнешь новую картину. Ли, я очень расчетливый дитари. Мне нужна твоя работа. Еще одна в мою коллекцию.
Ты лжешь, Илья. Ты очень добрый и хочешь, чтобы я снова стала жить. Я не знаю, смогу ли, но постараюсь. Ради тебя.
Ради него?! Странная мысль. Поразительная. С чего бы?!
Он вернул мне телефон, и нарочно зло сведя брови, приказал не выпускать его из рук, пригрозив, что повесит мне его на шею. На ленточку безобразного лилового цвета. Цвета гангрены.
А потом он показал мне…студию.
– Знаешь, я подумал, что тебе нужно место. Свое. Если не нравится, скажи. Или кивни. Или помотай головой. Неважно. Дай понять! – он впустил меня в большую светлую комнату.
Свет, с востока и юга. Стеллажи, длинный стол и большой угловой диван. Высокий стул, удобный, если писать сидя. Это для меня? Илья, честно?!
– Здесь коробки со всякими полезными вещами. Разбери на досуге. И да, не пускай сюда Жу! Она тебе навешает занавесочек, рюшечек. Заставит все вазочками и прочей чепухой. Это тебе в виде совета, – и улыбнулся.
– Спасибо, Илья, – я не знала, что еще я могу сказать этому Деду Морозу!
Мы проводили Жу и я пошла к себе, а Илья в свой кабинет. Ему нужно работать, а я отвлекаю. Прости, Илья.
В комнате я посидела чуть-чуть и….Илья позволил ходить в библиотеку, и я пошла путешествовать по Дому, как вчера вечером, когда осталась одна. Нати не в счет.
Мне очень нравилось вести кончиками пальцев по стенам коридора. Гладкое дерево было теплым, родным и я позволила себе такое нехитрое, невинное удовольствие. Может, потому и шла медленно? Между Большой гостиной и библиотекой я остановилась, приложила ладонь к стене и застыла. А потом подпрыгнула от голоса Ильи! Он шел за мной?!
– Ли, только не говори, что ты с домом умеешь общаться. Во-первых, не поверю, во-вторых, если поверю, то замучаю тебя вопросами. Ты что тут бродишь? Заняться нечем? Тогда иди и поешь! – а глаза его блестят, даром, что не полыхают.
– Я в библиотеку.
– Такими темпами ты доберешься туда к утру. Помощь нужна? И опять без телефона, Ли. Сейчас пойду искать кошмарную веревку лиловую! – смешной ты, Илья.
И снова я отвлекаю его от работы.
Я достала из заднего кармана телефон и показала ему. Он кивнул.
– Идем, выдам тебе книгу с картинками. Они лучше, чем те, что на чашках.
В библиотеке мы просидели часа два. Я нашла альбом с семейными фотографиями Бессоновых, и Илья принялся мне рассказывать, кто это, где это и как это. Я заслушалась…. Если бы я не видела его ауры дитари, то приняла бы за аудитэ. Такой голос у него бархатный, уверенный.
– Очнись, Ли. Или ты заснула? Я много говорю? Тебе скучно? – как много вопросов.
– Мне интересно. Заслушалась.
Он стал довольным, но через секунду подскочил.
– Чёрт, обед. Надо тебя кормить! Пойдем уже, там мясной рулет пропадает. Жу классно его готовит, ты не пожалеешь. И вот еще что, я дам тебе маленький кусок. Остальное съем сам. Я жадный дитари, – снова лжешь, Илья.
За столом уже я поняла, что маленький кусок, которым пугал меня Илья, это огромный кусище. Странно, но я все съела и была довольна. Илья выдал мне интересную вилку. Старинная. Откуда она тут? Я засмотрелась.
– Тебе нужно сходить в гости к Жу. Сразу предупреждаю, развернуться у нее негде. Там салфетки, перья, вазочки, бусы, шкатулки всевозможные. Пуфики и диванчики. Но, если ты ее проймешь, она позволит порыться в коробочках. Там много интересного, Ли. Смотри, не хочу.
Заинтриговал!
– Вот завтра и отправляйся. Уверен, Жу против не будет. Только кота своего бойцовского не бери с собой. Да он и сам не пойдет!
Завтра Ильи не будет рядом. Но, сегодня он тут и снова читает мои мысли.
– Я быстро вернусь, Ли. Будешь скучать? – и мурашки побежали по мне от его взгляда, глубокого и внимательного, а заодно и очень… мужского?
Наверно, я откормилась и стала красивой. Снова. На тиби так смотрят. Это нормально.
Я молчала, а Илья ждал ответа на свой неудобный вопрос. Что ответить?
– Я постараюсь не скучать, – вроде бы прилично вышло, молодец, Ли!
– То есть, будешь, но постараешься, чтобы это не мешало тебе жить? – настойчивый.
Нужно как-то отвлечь его внимание от вопросов. Я не знаю, что это такое, но я нервничаю и вовсе не потому, что боюсь или дичусь.
– А можно мне апельсин? – и попыталась придать своему лицу слегка просительное выражение.
Получилось! Илья развернулся и пошел к двери, но обернулся…
– Ты действительно хочешь апельсин или решила просто игнорировать мой вопрос? – да, Ли, лгунья из тебя плохая, не берись за то, что не можешь сделать.
– Я буду скучать, Илья. Но, и апельсин хочу, – и прошу тебя, не смотри так и не задавай больше подобных вопросов!
Я сжалась, и он не стал «копать» дальше.
– Ну, а студия, пойдет? – я закивала активно, и он перестал сердиться (не любит, когда сжимаюсь), – Тогда пошли за апельсином и за новостями. Сейчас будет пятичасовой выпуск, и мы сможем в полной мере оценить, насколько фотогеничны.
Я апельсинами, конфетами и большим кренделем в руках, плелась за Ильей в Малую гостиную. Мы уселись на диван, и Илья включил телевизор гигантских размеров.
Рекламный блок. Пестро, громко и некрасиво. Нет, один ролик мне понравился. Фильм. «Территория». Такие потрясающие виды скупой, северной природы. Простор и молчание вечности. И фраза, сказанная одним из героев.
– Много людей хотели жить, но так и не смогли.
От автора: Заранее прошу прощения за возможную неточность цитаты, но смысл понятен. Фильм «Территория» я почитаю одним из лучших отечественных фильмов. До него я как-то не задумывалась, откуда берется золото, и после просмотра долго еще глядела на свое золотое кольцо, подаренное мне бывшим мужем к рождению дочери. И думала, как тяжело достается оно, золото это. И сколько настоящих мужчин борется за грамм рыжья (прошу прощения за слэнг). Не в виде рекламы, а от восхищения!
И вот он, блок новостей. Сначала обзор политических событий государства. Отрывки выступления отца Ильи, премьера, на каком-то форуме. Затем, события вне Империи. И вот….
Диктор вкратце рассказала о несостоявшемся слиянии двух финансовых конгломератов – Демидов и Монк. Поведала, что появилась информация о причине, по которой не состоялась свадьба Лилит де Монк и Бориса Демидова. И прокомментировала….На экране появились наши фотографии с Ильей, сделанные утром.
Поразительно, но ни в одном из снимков я не заметила наигранности, подделки. Гармония. И смотрелись мы вместе с Ильей очень естественно и симпатично! Особенно трогательной была фотография, на которой Илья несет меня на руке к Дому! Фотограф и это успел заснять?
В итоге, диктор поведала, что НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ стала причиной обрушения каких-то ставок и котировок. И еще что-то финансовое сказала…
Боже, и как сейчас на Илью смотреть? Он же видит все, что вижу я и понимает так же, как и я!
– Ну, недурно. Ты очень красивая Ли. Я на твоем фоне просто…битюг и все, – он теперь всю жизнь мне будет это припоминать?
Впрочем, не всю, а только ту ее часть, что я смогу провести рядом с ним. Стало горько и… Вот, опять, немыслимое думаю! И чувствую!
Я от смущения, откусила кренделя. Кусок оказался большим, но я старательно его жевала, а что делать-то?
– Подавишься. Ли, серьезно. Давай киселю или водички? – вот понял он все, а теперь еще и издевается, – Ну и щеки. Ты сейчас на поросенка похожа. Чёрт, поросята. Подожди, у меня есть кое-что для тебя.
Илья пошел куда-то, а я осталась давиться кренделем. Ужасно глупо себя чувствую!
– Вот, держи. Это к зайцам твоим несусветным, – Илья вернулся и протягивал мне три пары носков.
Нет, носочков.
Поросята, медвежата и пара без рисунка, но забавного розового цвета. Вместо того, чтобы смутиться или обидеться (я же не ребенок!), я сразу ПОНЯЛА, что нужно и можно сделать с этими носками. Вот бы раздобыть суровой нити, пару гвоздиков и молоток!
Что это? Я снова хочу, снова ВИЖУ, полотна и краски?! Илья совершенно точно, Дед Мороз. И подарки его, то самое, заветное, чего ожидаем мы в Новый год. Не говорим вслух, не просим, а просто ждем чудесного дара. Того, о котором может знать только добрый, красноносый дедушка.
– Ты точно де Монк? Настолько рада носкам? Я думал, что подарки для тебя выбирать сложно. Богатая наследница и прочее, – он обрадовался, клянусь!
– А можно мне в комнате кое-что повесить? – Илья слегка опешил, услышав мой вопрос, а потом еще сильнее обрадовался!
– Только скажи и повесим. А что? – ох, я никогда еще не видела такого любопытного дитари.
Я замотала головой, мол, не скажу.
– Ли, скажи. Я ведь не усну. Дай угадаю, полку с чашками? Нет? Тогда фото Антона? Тоже нет? Чёрт! – Илья даже полыхнул.
Впервые вижу, чтобы кто-то из данов полыхал от любопытства.
– Знаю! Фартук Жу! Только имей в виду, он не поместится на стене, – я стала понимать, что Илья просто напросто хочет меня рассмешить, – Ладно. Я подожду и увижу. Но, так и знай, из – за тебя я не усну.
Мы сидели в гостиной и Илья болтал. Обо всем. А я слушала и ела. Сначала крендель, потом апельсин, а за ним еще и конфеты.
Потом пицца с сыром (Илья заказал), которую мы и съели на ужин, и пакет сока, что я выпила в одиночку под рассказ Ильи об аукционе Баксби.
Когда на часах была уже половина двенадцатого ночи, Илья проводил меня до моей комнаты, пожелал приятных снов, я кивнула в ответ и прикрыла за собой дверь.
Улеглась в постель, поняла, что уснуть не могу. И Нати нет… Включила лампу возле кровати и начала читать роман. Его я прихватила из библиотеки. Книга оказалась не очень интересной, но в качестве снотворного сработала прекрасно!
Я уснула и сон, который пришел ко мне начался прекрасно. Я снова была студенткой Академии и мы с Никитой бродили по липовой аллее, он потянулся ко мне за поцелуем и, как всегда бывает во сне, я «переместилась» на самом интересном месте в холл Дома Ильи. Провожала его. Он вышел в дверь и почти сразу в нее же вошел Борис Демидов! Я сжалась, испугалась и бросилась бежать! Борис загонял меня, словно дичь и я от ужаса закричала, громко и кошмарно!
Проснулась и села на постели. Меня трясло и слезы тоже были, кажется…. Как хорошо, что лампу я не погасила!
В этот момент, дверь моей комнаты с треском распахнулась, ударилась о стену и повисла на одной петле. Я увидела Илью! Он полыхал, словно факел, был в одних джинсах, босиком. Илья напугал меня так же сильно, как Нати напугал Шоси Боскас утром!
Я отползла и вжалась в спинку кровати. А Илья, оценив обстановку, стряхнул с себя ужасное пламя дитари, богатое, яркое золото, и выдал.
– Вот я точно знал, что не усну из-за тебя, Ли! Ты почему кричала? Что случилось? Лилит… – последнее слово «Лилит» он произнес уже тихо и, явно волнуясь за меня, подошел поближе.
Глава 7. Илья. А вот фиг тебе, а не Лилит!
И что она там хочет на стену повесить?! Нет, не то думаю…. Она хочет повесить что-то СВОЕ, украсить? Обжиться тут, в моем доме? Ли, можешь повесить даже сушеную ящерицу. Я сам ее найду, убью и высушу.
Да, Илья, твой Недотантум доставляет много разных неудобств. Каких? Ты и сам знаешь.
Первое– ты перестал быть сосредоточенным, перестал взвешивать, продумывать свои слова и поступки.
Второе– ты начал много болтать!
Третье – ты еще не уехал, а уже хочешь вернуться.
Четвертое – сердечный приступ не за горами, если ты уедешь и оставишь ее тут одну. Станешь волноваться и психовать.
Есть еще пятое и шестое, даже двадцатое. Я сам себя не узнаю, не то, что моя семья.
Пока бродил по своей спальне – окно– кровать, окно-кровать, понял, что думаю о наших с ней фотографиях. Поразительно, но мы были естественны. Будто, так и надо. Точно, Тантум Тиби! И что делать теперь?
– А ничего! Если ты, Ли, такая слепая тиби и дар у тебя тоже слепой, настолько, что выбрал меня, то сама виновата! Сухарь тебе в пару! Потом не сетуй и не плачь!
Я и вслух. И сам с собою. Нет, не сухарь я, а, как говорит иной раз Стива– полное «чеканэ». Ну, от слова – чокнутый. Разве нет? Уже за полночь, а я тут брожу и выворачиваюсь наизнанку. Хотя, ощущение праздника, ожидание конфетти и барабанов, все равно есть.
Принял душ, вышел в спальню, вытираясь полотенцем и услышал крик Ли!
И заметался в поисках…штанов! Нет, я готов был лететь и голым, но, чёрт, видимо я не совсем чеканэ! Напялил джинсы, чуть не упал, понимая, что опаздываю, полыхнул как псих и влетел в ее спальню, снеся дверь! Огляделся в поисках врагов, а их и не было…
Лилит, испуганным комочком сжалась на постели, прижалась спиной к спинке кровати и смотрела на меня огромными глазищами.
– Вот я точно знал, что не усну из-за тебя, Ли! Ты почему кричала? Что случилось? Лилит… – я увидел слезу на ее щеке, чёрт…
Сам не знал, что могу так вмиг остыть и запечалиться.
– Ты испугалась? Может, кошмар приснился? – ее трясло, и я рискнул присесть на край ее постели, – Ли, не ответишь, я снова полыхну, так и знай!
Зачем я пугал ее еще больше?!
– Кошмар, – пролепетала она, и я залепил нечто.
– Кошмар, потому, что я тут наполыхал и дверь твою снёс или приснился кошмар? – поговори со мной!
Она почувствовала мою мольбу немую и утерла слезину.
– Оба, – окей, Ли, мы на правильном пути.
– Расскажи Жу, что я страшнее и она точно даст тебе коробочку с побрякушками, – какая Жу, какие побрякушки?!
Лопух! Спроси, что приснилось!
– А что приснилось?
– Ты.
Приехали…
– Ну, расскажи хотя бы, каково это проснуться от кошмара и его же узреть? Я могу уйти, если тебе все еще страшно, но не уйду, потому, что мне любопытно! Или говори, что снилось, или скажи, что на стену хочешь повесить, – да, я дитари, торгуюсь.
Пока Лилит обдумывала мое коммерческое предложение, я умилялся ее пижаме. Вот, чувствуется рука Жу. Беленькая пижама для девочки, в вишнях и лимонах. Чудовищный принт. Кошмарная расцветка. Прекрасным противовесом этому безобразию, служили волосы Ли, богатой копной они лежали на той пижаме жуткой и радовали мой глаз красивым пшеничным цветом и блеском. А еще губы, глаза и ее изящная рука поверх одеяла.
– Ты ушел, а пришел Борис, – это про сон, – Повесить хочу мысль.
Про «Бориса» вполне понятно. Про «мысль», тоже, но хотелось бы конкретики.
– Не бойся его, Ли. Понимаю, просто так не выкинешь из головы, но старайся думать о том, что бояться нечего, ладно? – я очень хотел дотронутся до Ли.
Взял ее за руку, слегка сжал. Она руки не убрала и я обрадовался. Она, наконец-то отлепилась от спинки кровати и придвинулась ко мне…на пару сантиметров. И далось ей это нелегко.
Она точно хотела что-то сказать, а я замер и ждал, посылая ей мысленные сигналы. Давай, давай, Ли, расскажи мне!
Себе я напоминал сейчас саму Лилит, когда та подманивала птичек. Протягивала руку, призывала без слов и ждала. Вот и я, подманивал, терпеливо ждал и надеялся.
– Илья, я не могу не думать. Страх вот тут, – и приложила руку к груди, – Он врос в меня. Съел все, что было внутри. И остался один…тут.
Она снова указала на свою грудь, где жил ее страх.
Я удивился ее длинной речи, но не стал думать про это. Просто обнял Ли, прижал к себе, не смотря на то, что она сжалась и напугалась моего порыва. Чтобы не сильно боялась, я быстро заговорил.
– Выгоним. Без проблем. Если есть побольше, то внутри тебя не останется места для страха. Если гулять побольше, то глаза твои перестанут видеть кошмары, только Солнце и цветы. Если побольше говорить, то мысли об ужасном уйдут, сбегут. Если побольше смеяться, то страх сожмется, вот прямо как ты сейчас, и исчезнет. Лилит, мне никогда не осмыслить, что тебе пришлось пережить, но в одном я уверен на сто процентов, лишать себя радости и Жизни из-за урода, глупо! И недостойно невесты самого Ильи Бессонова! Я очень гордый дитари! Не рань гордости моей, опасаясь одного паскудного маньяка. Я смогу тебя защитить. Ты же видела, как я полыхал? Видела. Я кошмарный, Ли, ты сама сказала! Все сбегут на фиг! И кот твой чудовищный, порождение Бездны, способен одним своим рыком заставить испугаться до икоты. Про Жу могу сказать одно– скалка в умелой руке, оружие страшное!
И вот такое безобразие я нес еще минут десять. Повторяясь, временами. Возвращаясь к описанию Жу и Антона, силачей и супергероев. Еще раз упомянул о своей кошмарности, предъявляя ей серьезный аргумент– ее же слова о моем демоническом проявлении. Давил на нее собственными хвастливыми заявлениями о гордом женихе и прочее, и прочее, и прочее…
Она слушала и не перебивала, а я почувствовал, что все это ей НРАВИТСЯ, и она очень уютно устроилась на моей груди!
– Нати не мой кот, он твой, – она говорила и очень приятно щекотала щекой мою грудь.
Меня тряхнуло, но я постарался отогнать неуместное сейчас…что? Ощущение? Желание? Нет, Илья, только не сейчас!
– Это не он мой, а я его. Просто поверь.
– Ты ничей. Сам по себе, – ничей?!
И как это понимать? Во– первых– я мамин и папин, во-вторых – Аленин, в – третьих – Стефин. Ладно, еще и друг Стиве. Но…чёрт, она права.
Я ничей. С детства. Да, семья большая, дружная и любящая. Я счастливое дитя, счастливых родителей. Все прекрасно. Но вот пустота, та что во мне, как страх в Ли, не дают мне прибиться. Ну, как лодке к берегу или как летающему пакету к мусорному баку.
Наверно поэтому, я строил свой дом, старательно и долго. Хотел «прибиться». Я вил гнездо?? Теперь осталось приманить птичку, и я в шоколаде?? Собственно, и птичка уже есть. Вот она. Греет своей щекой мою грудь.
А что такого-то??!! У нее кольцо на пальце, на носу свадьба со мной. Прибавлю к этому мои предчувствия о Тантум и вот оно…конфетти, барабаны и прочие страсть и непотребства.
Я во второй раз за короткое время, покрылся холодным потом. А если руна не появится???!!!!!
«Это как же, вашу мать, извиняюсь понимать?»
от автора: известная цитата, я сама бы такой красоты не измыслила.
То мне не надо руну, то надо…
Да еще и «гнездо» это. Я что, курица? Прав, па, размяк сухарик. Соберись и перестань уже метаться.
Я раздумывал, вел беседу с самим собой и гладил Ли по волосам. Красивые, мягкие…
– Ты дышишь интересно. То дышишь, то нет. И похож на аудитэ, – в точку, Ли.
Я точно забывал дышать и трещал как дядя Сережа Карамышев.
– А ты говоришь интересно. То говоришь, то нет. И похожа на… Ты вообще ни на кого не похожа, – я уже не виде в Ли лесного духа, потому, что у нее теплое и ароматное тело, я его прижимаю сейчас к себе и поверьте, ощущения совсем не…духовские!
Грудь точно, не лесного духа! Но тебе, Ли, я об этом не скажу.
– Тебе рано вставать. Я мешаю выспаться, – да, а еще мешаешь разумно мыслить!
– Ну, это нам на руку. Представь, завтра газетчики будут меня атаковать, а я свежий, как огурец. Страсть и непотребства подразумевают бессонные ночи. Давай Ли, вырасти мне синяки под глазами. Расскажи еще что – нибудь.
– Что? – Ли напряглась.
– Например, что ты есть любишь. Я люблю мясо! А все, что кроме него и без него, в меня лезет с трудом.
– Мороженое.
Вот я…курица! Петухом я себя не стану обзывать, вот режьте меня! Она же девушка, а им конфеты и мороженое нужно.
– Прямо удивила, честное слово. Вот, если бы сказала– мясо, я бы поверил сразу! Знаешь, нам все равно рано или поздно придется выйти из дома. Давай после помолвки свожу тебя в «Helado». Там горы разноцветного мороженого и всяких орехов, зефирок. В общем, мяса там нет, Ли, но я обещаю не рыдать. А пока мы не там, я куплю тебе самое здоровое ведро с мороженым, какое только найду. Обещай, что ты в нем не утонешь, – вот, придурок!
Зачем я об утопленниках! Но Ли среагировала на удивление спокойно.
– Я утоплю его в себе.
– Правильно, Ли. Жу тобой будет гордится!
Потом она отстранилась от меня, я слегка рассердился, но она была спокойна и…слегка довольна. Тем я и себя удоволил и мы принялись болтать. Точнее, болтал я, но Ли кивала, вставляла редкие (и очень правильные!) слова.
А уже ближе к утру, когда я выпинал себя от нее, я уснул и видел во сне Ли, птиц и…снова Ли.
А вот проснулся неприятненько.
– Рваная губа! Что тут произошло-то?! Дверь выломана, а девочка спит, как не в себя! – Жу, вот снова ты громыхаешь.
– Я тоже спал, как не в себя. Пока не пришла одна особа, непонятного вида. И неприятного! – дай поспать, иначе укушу.
– Сейчас ты станешь непонятного вида! Куда кота дели? Откуда коробка из под пиццы? Мало тебе моей стряпни? Ты чем ее кормишь, оглоед?! – неуемная экономка моя трясла меня за плечо.
– Значит так, – я сел в постели и уставился на Жу, – Если ты не дашь мне поспать еще пару часов, я ничего тебе не расскажу. Ли и подавно. Так что иди и займись любимым делом. Поешь, попей и опять поешь. Все.
– Чего сразу орать-то? Ну и пойду и поем. Подумаешь, нервный какой, – она знала, что слово свое я держу и была терпелива, когда ей было нужно.
Она ушла ждать рассказа, а я снова уснул и проснулся ровно через два часа. Сам. Без громогласной Жу и мяукающего Антона. Хорошо-то как…
Я умылся, натянул рубашку, костюм, галстук. Сегодня много дел. И газетчиков. Нужно выглядеть, как полагается.
В столовой уже были Лилит, кот и Жу.
– А вырядился-то, как на свадьбу, – а на Жу я не смотрел, и уж тем более, не слушал, потому, что Ли пыталась мне улыбнуться.
– Доброе утро, – выдавил я из себя, изумляясь потеплевшим глазам Ли.
– Ой, правда, доброе? А два часа тому назад шипел, как скотина твоя хвостатая! Садись. И рассказывай, что тут произошло?! – Жу поставила передо мной любимый мой завтрак– сосиски и глазунью– и уселась слушать.
Я открыл рот, но не успел ничего сказать – Ли сделала это за меня.
– Дверь сломалась из-за дара. Прости, Жу, – и не солгала!
Я лупанул по двери, полыхая. А кто сломал, как сломал, и почему, Жу знать совсем не обязательно.
– Тьфу, – экономка была разочарована, – Я думала тут…. Да ну вас!
Я подмигнул Ли, и мы весело позавтракали. Жу радовалась, что ей сделали предложение, весьма щедрое. Она расскажет о том, что творится в доме между мной и Ли одному известному издательству.
Ли сегодня особенно красивая. Это я ей купил эту кофточку? Вот, молодец, Илья!
– Пойдем, де Монк, целоваться, – я, конечно, знал, какая реакция последует на мои слова, но не мог отказать себе в удовольствии.
Ли слегка приоткрыла рот и снова сделала глаза анимэшки.
