355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лариса Шубникова » Цветок жизни. Книга изумрудная » Текст книги (страница 2)
Цветок жизни. Книга изумрудная
  • Текст добавлен: 6 января 2022, 14:30

Текст книги "Цветок жизни. Книга изумрудная"


Автор книги: Лариса Шубникова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2. Лилит. Планида

– Что, доченька, нравится? Бери скорее, – пожилая женщина с добрым, круглым лицом, предлагала мне крендель.

Булка сахарная, румяная, я и цапнула. А продавец смотрела, светло улыбаясь моей девчоночьей радости.

– Красивая ты, доченька. Только бы счастливой была. А то знаешь как бывает, и красавица и умница, а всю жизнь бедует. Планида такая.

– Спасибо, – я крепко держа крендель, поскакала за няней, радуясь просто тому, что солнышко, цветочки и зеленый бант на мне, восьмилетней девочке, очень красивый.

Это было давно, в прошлой моей жизни. И помнила я сейчас только это слово– планида. Оно всегда казалось мне могучим и волшебным. Впрочем, таким оно и было. Планида– судьба, доля, участь.

Планида моя оказалась зигзагом, кривой линией.

Матери своей я не знала. Татьяна Зотова, тиби, жена Каро де Монка, умерла, пережив своего Тантум ровно на год. Мне и был один год, когда ее не стало. Осталась я с отцом…с отчимом…не могу определить, как называть Каро. Это было первым зигзагом моей планиды.

Татьяна вышла замуж за Монка, лет в тридцать, так и не найдя своего Тантум. Красавица, голубоглазая и русоволосая царевна – славянка. Такой я видела ее на фотографии, стоявшей на столе Каро, в его роскошном кабинете. Они были счастливы в браке, пока не появился Сомс Делэни (автогонщик, эксультатэ).

Он стал Тантум для матери. Она, не умея противиться зову Судьбы, попыталась уйти к Сомсу, но Монк, богатейший и влиятельнейший бизнесмен, не отпустил.

Я, все же появилась на Свет, став плодом горячей и скоротечной любви Татьяны и Сомса. Тантум моей мамы разбился в день моего рождения, это и стало смертным приговором для нее. Тантум без пары долго не живут.

Каро тосковал о маме…. Новой жены он брать не стал. А меня считал (зная, что это не так) своей дочерью, наследницей несметного богатства де Монков. Любить не любил, но как человек ответственный, заботился и следил за моей жизнью.

Закрытая школа Богдановского для девочек со способностями к живописи в Красном Яре. Академия искусств имени Вольского в Новой Сибири.

Каро старался не подпускать меня к Столице. Я не понимала, почему, позже сообразив, что была, есть и буду для де Монка дорогим товаром. А дорогие вещи нужно прятать получше.

До двадцати лет я вела обычную для всех девушек жизнь. Хотя, жизнь в закрытой женской школе никак нельзя считать обычной. Но, два года Академии, порадовали меня многочисленными путешествиями, первой любовью, радостью юности и убили проснувшимся даром тиби. Это стало вторым зигзагом моей планиды.

Я оказалась в изоляции. Поместье в Горсуново, прислуга– женщины. Никаких прогулок вне сада. Никакого интернета и телефона. Каро, торгуя мною на аукционе богатых невест, опасался появления Тантум в моей жизни. В этом случае, его усилия по увеличению собственных капиталов, пошли бы прахом! Потому и убрал всех мужчин из моего окружения.

Мне остались занятия танцами, рисование и книги. На танцах настоял Каро, полагая, что товар должен выглядеть презентабельно. А я танцевать любила. На том и сошлись наши мнения.

Я писала картины и до изоляции, оказавшись неплохим художником….А в плену, стала работать еще больше, видя в кистях и красках, единственную отдушину, радость.

Я пыталась говорить с Каро. Умоляла отпустить. Глухо. Безнадежно. Он не слушал.

Было две попытки убежать – не вышло. Я слишком богата, чтобы просто так исчезнуть. Затем, я попыталась действовать через полицию, прокуратуру, писала и в Суд Трех. Конечно, письма не отправлялись. Я писала записки и кидала их за забор поместья. Их подбирали и приносили ко мне в комнату, давая прямой намек, что все попытки мои смешны и бесполезны. Однажды я закричала на прогулке и меня лишили Солнца, в наказание.

Я сама себе казалась тогда желтым нераскрывшимся тюльпаном, написала его, стараясь передать свои чувства. Это был писк о помощи.

Каро, продавал мои картины, полагая, что глупо упускать прибыль (и не малую). Следом за «Тюльпаном» он продал и меня. Борису Демидову. Увеличив тем самым свое состояние, пополнив активы, создав в паре с корпорацией Демидова неприступную, золотую громаду-крепость. Счел долг свой выполненным, поскольку выгодно «пристроил дочь».

Меня увезли в Плёсков. И там третий, самый страшный зигзаг планиды моей, превратил меня в дикое, замкнутое существо.

Борис Демидов, худший из моих кошмаров, влюбился в меня, терзал своей звериной, сумасшедшей страстью. Садист и монстр.

Избивать меня он начал сразу после переезда моего в мрачный дом в Плёскове, получая невероятное удовольствие и не скрывая этого.

– Такая маленькая, хрупкая. Я могу сломать твою руку, одной своей левой! – говорил он, сжимая больно мое запястье до тех пор, пока не сломал.

Никаких мужчин в доме, никаких книг, интернета и телефона. Он отнял краски и холсты. Ему нравились моя одичалость и полусонный вид. Я перестала разговаривать, спустя половину года его «любви». Врач приходила постоянно, жутко напуганная и купленная Демидовым с потрохами. Она не поможет, это я понимала. Она лечила мои переломы и угощала шоколадом, пытаясь хоть как-то успокоить совесть свою, продажную.

– Ты слишком аппетитная! Я могу не сдержаться! – после этих слов, меня перестали нормально кормить.

Гречка, огурцы, черный хлеб, вода и миниатюрный кусочек вареной куриной грудки – это мой дневной рацион. Я исхудала, но мне было все равно.

Демидов не спал со мной. Знаете почему? Он боялся, что руна может появиться на нем и на мне. А зная свою садистскую натуру, просто мог однажды не сдержаться и убить меня. Тем самым подписав приговор и себе. Тантум долго не живут без пары…. Руна появлялась либо просто так, либо в момент соития…

Почему она не появилась, когда я была с Никитой?! Ну, почему?! Планида…

Перед моим днем рождения (апрель) он сильно избил меня. Я пролежала долго в постели (и это не смотря на ускоренную регенерацию тиби). Он приезжал и заставал меня в «неупотребляемом виде», злился.

– Я скучаю, Лилит. Поправляйся скорее, – он, действительно любил меня, сильно и крепко.

Любовь разная. Его, Бориса, вот такая. И так почти год…

В подарок он оставил мне кисти, краски и холст. На нем и расцвела последним цветом моя прощальная «Орхидея». Я не хотела писать Собор Спаса-на-Крови, часть его была видна из моего окна, но дар мой шевельнулся и продиктовал свои условия… Я смирилась, говоря себе, что таким образом прошу прощения у Бога за грех, который задумала совершить.

Я не ждала помощи, я ждала Смерти. Точнее, шанса покончить с собой. Дикая, немая, изможденная и одинокая.

Вот такая планида моя…

День свадьбы определили на февраль. Месяц до нее Борис приезжал, радовался моему отрешенному виду и получал огромное удовольствие, крича на меня. От его крика я забивалась в угол, и сидя там дрожала, прикрывая голову руками.

– Славная моя. Скоро, совсем скоро ты станешь моей! – и уходил, цепляя на ногу мою браслет с цепочкой.

Ему нравился след на моей лодыжке. Красный и опухший.

В день свадьбы, меня вытащили из любимого угла, между кроватью и шкафом. Вымыли волосы, привели в порядок и надели платье. Приехал Борис и зло оглядел меня.

– Слишком красивая сегодня. Кормили? – это он дородной служанке.

– Нет, что Вы Борис Артемьевич.

Он вытолкал ее за дверь, а меня схватил за волосы и поцеловал. Меня чудом не вытошнило, и я поняла, сегодня или никогда.

Притворилась равнодушной, он ушел. А я тихо и незаметно прошла до двери (не заперта!!!!) и выскочила на волю. Я знала, что он догонит. Знала, что вернет и изобьет. Потому и летела птицей, рассыпая свои изумрудные искры, к единственному спасению – Реке. Почувствовала только, что одна из служанок заметила мое бегство и ее «поглотитель» сработал на мой дар, «выпив» меня досуха.

Неважно! Я успею! Вот…вот сейчас. Взобраться на парапет и в воду! Река не замерзала…течение быстрое и вольное. Пусть унесет меня, мою планиду и выкинет ненужным телом далеко-далеко.

Я уже летела в Бездну, спасаясь, но крепкая рука удержала. Меня вытянули, и я оказалась рядом с незнакомцем. Серебряные глаза его, смотрели изумленно и взволнованно на меня. Красивое лицо, только ненужный шрам на губе…Ему нельзя умирать!!! А мне необходимо!!

Почти теряя сознание от действия «поглотителя», я все же смогла произнести.

– Бегите. Он убьет Вас. Оставьте меня.

Он не оставил. Обнял крепко и прижал к себе. Я уткнулась в его куртку и услышала голос Бориса. Меня затрясло, и я поняла, что свой шанс на смерть я упустила.

А потом…. Потом он избил Бориса. Страшно и люто. Лицо его, изменилось, но и в этой жуткой ипостаси, остался он красивым, и злость его не несла с собой ничего, кроме праведного гнева. Не знаю, как я УГАДАЛА все это. Просто почувствовала.

Сероглазый подхватил меня и усадил в свою огромную машину. Мы помчались…не знаю куда. Он разглядывал меня внимательно, словно пытаясь понять, кто я, что я. Потом снял свою куртку и укутал мои босые ноги.

– Спасибо, – это все, на что хватило моих сил, и я провалилась в кошмар, вызванный «поглотителем».

Кошмар был недолгим, я почувствовала ту самую руку, которая вытянула меня из Бездны, и сон мой стал простым небытием.

Просыпаясь, не могла понять, откуда столько света. И что это мягкое и пушистое у меня под рукой? И запах жасмина… Легкий и ненавязчивый. Как хорошо…

Я открыла глаза и моментально подскочила, села. На меня внимательно смотрел сероглазый. Он сидел в кресле прямо напротив моей постели! Я, по привычке, захваченной из дома Демидова, отползла подальше от парня и вжалась в спинку кровати. Потом увидела большого серого британца. Кота. Он тоже смотрел на меня…только рыжими глазами, такими странными, будто человеческими.

А вокруг солнце. Сияющее, слепящее. Огромные окна и светлое дерево. Как давно я не видела столько воздуха и света.

Сероглазый заговорил внезапно, чем и напугал меня. Я сжалась и уставилась прямо на него, не сразу поняв, что он говорит.

– Я Илья Бессонов. А кто ты?

Я промолчала, только сжалась еще больше, опустила ниже голову и глаза опустила. Я давно не слышала мужского голоса, если не считать Демидова. Понимаю, я дикая стала, но сделать ничего не могла. Боялась. Я так сильно привыкла бояться, что тело само по себе сжималось, принимая самую безопасную позу.

– Ты слышишь меня? Ты Лилит? Лилит де Монк? – голос его был уверенным и спокойным, приятным.

Я собралась с силами и кивнула. А сероглазый Илья Бессонов замолчал.

– Вот значит, кто ты. Тиби. А я думал, что эксультатэ. Мне очень нравятся твои картины, Лилит, – я рискнула посмотреть на Илью.

Губы его не улыбались, а вот глаза…. Никак не могла понять, как можно сделать серебристый цвет теплым. Теперь вижу, как.

В этот момент огромный кот мяукнул и полез головой своей, круглой под мою ладонь, мол, гладь давай. И еще говори, давай. И знакомиться давай. И говори мне не на имперском, а на языке Мудрого Черноглазого Царя.

Нет, я не сошла с ума, говоря за кота. Просто у меня такой дар… Я умею слышать все живое. Людей нет. Животных и растения. Еще могу вернуть жизнь. Залечить. Не всегда. Но, когда могу, всегда ЗНАЮ.

Вот и сейчас могла. Кот уверял, что зовут его Йонатан. Нати – если сокращенно. И он скучает по своему языку. И никто его не понимает, бедняжку.

Наверно я замолчала надолго, гладя британца по лобастой, теплой голове, потому, что Илья вновь заговорил. Я снова подпрыгнула и сжалась. Как непривычно, что он не кричит.

– Лилит, ты слышишь меня? Понимаю, с Антоном веселее, но было бы здорово, если бы ты ответила, хоть на один мой вопрос.

Он вопросы задавал? Ах да…наверняка. Сейчас он попросит меня уйти. Впрочем, это и хорошо. Только где мне взять силы, снова попытаться себя убить?

Я засмотрелась на косые солнечные лучи, они пронизывали комнату, большую, отделанную светлым деревом, и до дрожи в коленях не хотела уходить. Здесь мне было спокойно. Только Илья пугал.

Вздохнула и попыталась ответить.

– Вашего кота зовут Йонатан. Нати. И я уйду сейчас, – получилось тихо, но он услышал.

Нати замурчал и принялся тереться головой о мою руку. Наверно рад был услышать родной язык.

Илья замолчал и странно как-то посмотрел. Поднялся и направился ко мне. Я тут же сжалась и зажмурилась.

– Лилит, ты меня боишься? – он остановился.

Я сжалась сильнее, но, все же, головой помотала, мол, не боюсь. Боже, совсем одичала. Только страх и ужас остались.

– Куда ты пойдешь? Может, позвонить твоему отцу? – я испугалась и замотала головой еще сильнее, – Так, ясно. Звонить, видимо, некому, иначе ты не бежала бы к Реке топиться. Верно?

Я кивнула.

– Тогда тот же вопрос– куда ты собралась идти? – он склонил черноволосую голову к плечу и ждал ответа.

Я вздохнула поглубже и решилась посмотреть прямо на него. Не знаю, что он в моих глазах заметил, но понял совершенно правильно.

– Нет, Лилит. Второй раз за два дня топиться совсем не смешно.

Два дня? Я спала так долго? Да, точно, «поглотитель» же сработал.

Боже мой! Борис ищет меня повсюду! Он явится в дом к Илье и убьет его! Мне нужно идти.

– Я пойду.

– Куда? Топиться?

Я промолчала.

Илья стоял надо мной в растерянности и ерошил свои красивые волосы.

– Давай так, я буду говорить, а ты кивай, если я говорю правильно, и мотай головой, если я ошибаюсь. Хорошо?

Я согласилась.

Глава 3. Илья. Дела и хлопоты

Спал, словно меня убили. Подорвался ранним утром и побежал проверить Лилит.

Спит. Антон с ней и охраняет. Я выдохнул облегченно. Интересно, чего я так волновался? Демидовых я особо не опасался. Де Монка? А где он был, когда его дочь бежала топиться? Если, конечно, она дочь и Лилит.

Загадок многовато. Надо решить.

Мысли свои я чередовал со взглядами. Смотрел, разумеется, на русалку. Что это? Отголосок ауры?

Тиби! Провалиться мне на этом месте, точно, тиби! Нужно было сразу догадаться, а я линзы, линзы…

Она похорошела за ночь. Не мог я не заметить после ее жуткой бледности, изумительного по своему оттенку, цвета кожи. Золотистого, словно легчайший загар. Волосы светлые. Глаза изумрудные. Правда, они прикрыты сейчас длинными, густыми ресницами.

Замечтался и провалился в нечто непривычное. Это как проглотить воздушный шар и думать, взлечу или не взлечу? Теперь понятно, что имел в виду Стива, когда ругался на всех тиби. С его слов от них «мозги набекрень».

Я с детства окружен тиби. Только ма мозги мне ставила на место, а от сестры мозги набекрень были совсем по иной причине. Горячая и непредсказуемая пачеговская кровь бурлила в ней, толкая на самые опасные приключения.

Илья, ты дитари или кто? Быстрее. Сливать акции Демидовых и Монков! Свадьба не состоялась. Слияние под вопросом. Сейчас начнется.

– Бруно, сразу, как торги откроются, продавай акции Демидовых и Монка, – своему поверенному по телефону.

– Но, Илья Маркович, они поднимаются в цене! Слияние века!

– Без разговоров! – и отключился.

Теперь дяде Мише. Ну, то есть, министру финансов, Михаилу Воронцову.

– Дядя Миша, доброго утра.

– Чудик, ты что рано так? Беда? – ну, это как посмотреть.

– Сливай акции Демидовых и Монка.

– Ты в своем уме, чудик? Или ты что-то знаешь, Илья? – хороший вопрос, дядя Миша, но я не отвечу.

– Сливай, – надавил я голосом.

– Понял. Услышал. Звони еще, – теперь он отключился, поверив мне.

Хорошее начало дня.

Да, свадьба не состоялась, но слияние возможно. Подобные контракты так сразу не рвут. Однако, надо знать финансовый мир, чтобы понять кое-что.

Все деньги (с Большой буквы) сосредоточены в руках данов. Семья, кровь, род, сила дара. Заключая династический брак между отпрысками больших, могущественных семей, оба рода и все общество понимают, что это залог хороших отношений и мира. Разорванная помолвка, несостоявшаяся свадьба– прямой намек на охлаждение отношений между двумя семьями и, как итог, разрыв бизнес– контракта или его отсрочка.

Начнем делать деньги, Илья? Я включил новостной канал и принял инфо о том, что свадьба не состоялась. Цифры с котировками резко начали меняться.

Часа два, я болтаясь на телефоне, покупал и продавал. Обменивал. Получал бонусы. В итоге, стал еще богаче.

Нет, я не занимался биржей, просто дитари во мне не мог упустить такой шанс. Моя работа – искусство. Аукционы. Та же биржа, если приглядеться.

А вот и Жу пришла. Жу– моя экономка. Огромная, улыбчивая и «своя в доску». Она прекрасно справлялась с готовкой и замечательно гоняла по дому двух приходящих горничных и садовника. Я никогда не лез в ее дела, полагая, что ей лучше знать. Однако, всегда требовал тишины и максимально быстрого ухода прислуги.

Я не люблю чужих в своем доме. Странно, что Лилит не была неприятна в этом смысле…

На кухне гремела посудой моя пышная экономка.

– Жу, привет, – толстуха улыбнулась мне (улыбка милая и смешная), и, колыхнув своим необъятным телом, подошла ближе.

– Иль, ты чего с утра пораньше? И довольный такой. Вон, глазюки светятся! Обобрал кого? Или нажился? – именно так.

Украл невесту у Демидова и нажился на этом безобразии.

– И то и другое. Ты вот что, пышка, закажи одежду. Для девушки. Размер маленький, невысокая. Обувь крошечную. Домашнюю и уличную. Верхняя одежда тоже понадобится. Куртка потеплее. Ну…шапка и прочее. О белье не забудь.

Жу впала в изумленный ступор.

– Давай, пышка, отомри. И вот еще что, Светлую гостевую сама прибери, и не разбуди ее.

– У нас в доме девушка? – густые брови Жу взлетели высоковато, даже для нее.

Да, девушек в гости я не приглашал, предпочитая секс на их территории. Всегда можно уехать. Среди ночи, днем, сумерками.

– Я должна это видеть! – и теперь ее не сдвинешь.

Невысокая, объемная, Жу Вазовски, тридцати пяти лет от роду, была смеском, в очень небольшой пропорции. Полагаю, кто-то из ее праматерей согрешил с даном. И пошла линия людей со способностями на уровне минимального дара. Сама Жу прекрасно пела. Под ее «Хава Нагила» Антон приходил на кухню и заворожено слушая, двигал хвостом. Я предпочитал джаз в ее исполнении, не профессиональном, но глубоко душевном. Еще она превосходно готовила самые простые блюда.

Приятно, знаете ли, вернуться со встречи с каким-нибудь коллекционером– веганом и поесть, к примеру, пельменей. Или борща. Лучше, мяса.

Самым большим достоинством Жу, помимо ее объемных телес, было умение хранить секреты. За это я прощал ей многое. И даже то, что она играла в карты, постоянно обыгрывая несчастное семейство Паско, которое полным составом служило моим соседям по поместью – Суворовым.

Жу занимала маленький флигель на окраине парка и редко оттуда выходила, только на работу ко мне в дом. Я не замечал ее присутствия, и мы были довольны друг другом и своим немудреным хозяйством.

– Увидишь. И, Жу, молчи о ней. Это понятно? – я сдвинул брови.

– Я могила! Ты же знаешь!

– Могила для бутербродов? – я начал нашу обычную перепалку с Жу.

– Ах ты, рваная губа! Вот возьму и пересолю тебе мясной рулет! – она засветилась вся, видно, что была довольна моим расположением к ней.

А я был рад мясному рулету Жу.

– Показывай уже! – и она, не дожидаясь меня, затопала к Лилит проворно, но на удивление тихо, не смотря на свои габариты.

Я сам почти бежал… Лилит, притягивала, и я снова хотел на нее посмотреть. Когда-то давно, Стива сказал мне, что любовь – это магнит. Не хочешь, не можешь, без разницы, все равно, тянет.

Я и о любви? Смешно. Не мое это и не про меня.

Приоткрыл дверь и впустил экономку, а сам уже вовсю смотрел на маленькую тиби. Она спала, все так же спокойно, как и утром. Антон снова был подле нее, мистика!

Жу рассмотрела Лилит, почесала свой нос и выдала.

– Кто ее так? – внимательная, не отнимешь.

– Не я.

– Да где уж тебе, сухарь мороженый, – снова взгляд на Лилит, – Бедная. Худенькая какая. Иль, зуб даю, голодом морили.

– Откуда такие мысли? Или все, кто меньше тебя килограмм на сто, голодали? Так?

– Ты Высший, богатый. Откуда тебе знать, как выглядят голодные? – смотрит недобро.

– Жу, а тебе откуда знать?

– Видела. В реабилитационном центре. Туда беженцев свозили. Сам посмотри на нее! Кожа сухая, тонкая и волосы сухие.

Не знаю, не знаю…. По мне, так она прекрасна. Однако, что будет, если ее подкормить и… Полагаю, можно будет ослепнуть.

– Красивая. Я думала, что краше Алены и мамы твоей нет. Эта потягается с ними! А и молодец ты, рваная губа! Хват!

– Жу, не уходи сегодня и завтра к Паско. Если она проснется, понадобится твоя помощь, – я не знал, когда проснется Лилит.

«Поглотитель»– артефакт коварный. Возможно, малышке, понадобится много времени для восстановления сил.

– Не проблема, – и она вышла из комнаты, бубня под нос «бедняжка, настрадалась».

Я остался смотреть на Лилит. Мыслей ноль. А счастья полные карманы. Ну, что сказать– я безумец.

Остался работать дома (а вдруг тиби проснется, пока меня нет?), просматривал каталоги, вел деловую переписку. Отсекал лишнее из экспонатов выставки перед аукционом Баксби. Первым в сезоне.

И все время, ждал звонка дяди Миши. Я прекрасно понимал, что громадные состояния Демидовых и Монков, не игрушка. И, если уж я, двадцати семи лет от роду, Илья Бессонов, помешанный на искусстве, дал совет по сливу акций самому министру финансов, то это не останется незамеченным.

Ближе к пяти вечера, он позвонил и приказным тоном повелел мне явиться в родные пенаты. Что это значит? А то, что там будет па, дядя Генри и сам дядя Миша. Возможно, дядя Сережа Карамышев. Министерство в сборе!

Ну, в кабинет отца меня втянули, буквально, за шкирку. Три «монстра» Имперской политики окружили меня и началось.

– Рассказывай, – па серьезен, но и доволен?

Так, Илья, ухо востро. Ответы покороче. Лицо кирпичиком.

– Свадьбы не будет.

Трое переглянулись.

– Откуда такие вести? Уж не от Демидова ли? – Генрих фон Штраубе смотрел проницательно, но и довольно?

Чему они рады-то? Думай, Илья. Союз двух богатейших семей, всегда оппозиция Государственной казне. Союз Демидов– Монк, совсем угроза. Ответ– хорошо, что слияние не состоялось или было отложено. У правительства есть время на «подумать и пресечь». Этим они и довольны.

– Нет. Не от него.

– Илья, сейчас не время для молчанки и игр. Сорвано слияние, которое могло повлиять не только на финансовую сферу жизни Империи, но и на политическую! Давай, помоги отцу! – и не шутит.

Что я имею? Сведения и Лилит на руках. Она ценный приз. Однако и опасный. Она без документов. На полулегальном положении. Я могу защитить ее, вероятно. Но, не гарантированно. Итог – придется рассказать о ней.

Почему-то я не мог допустить и мысли о том, что ее обидят. Пусть я стану козлом отпущения в этой игре, но малышка будет спасена.

– Вчера я увел Лилит де Монк у Демидова, предварительно избив его. Сейчас она в моем доме, спит. Восстанавливается после «поглотителя».

Немая сцена.

– Охренеть! – па очнулся, – Это точно, мой мороженый сын исполнил?

– Силён, опарыш, – Дядя Миша.

– Отбуцкал самого Борьку? – Генри вставил свое слово.

И это верхушка власти Империи…. Стиву бы еще сюда, он превосходно матерится….

– Илья, ты как ее нашел? Помнится, ты картины ее собираешь. Она же совершенная невидимка была. Неужто, выследил? – дядя Миша пытался пару лет тому назад помочь мне в поисках Лилит.

– Можно и так сказать, – если расскажу про магнит, упрячут в психушку.

– Ну, картины тут ни при чем, думается мне. Иначе, зачем он ее саму прихватил? А, Илья? – хороший вопрос и на него придется ответить.

– Я ухватил ее в последний момент за руку, когда она пыталась утопиться. Вся в синяках и заморенная голодом. Демидов полез в драку и я его избил. Лилит– тиби. Предупреждая ваши вопросы и просьбы, отвечу сразу– встретится с ней не дам. На допросы не пущу. Пресс-конференции с ее участием не будет.

Лилит слишком слаба, чтобы прямо сейчас начать всю суматоху. Ей нужно время и я дам его ей.

– Все сказал? – па не улыбался, пытаясь переварить мой рассказ.

– Не все. Ей нужны документы.

– Что-то еще? – дядя Миша готов был помогать и это хороший знак.

– Безопасность. Я не дебил, и понимаю, что мой дом, не то место, где можно прятать наследницу такого состояния.

– Хочешь, чтобы ее отправили подальше от Столицы?

– Нет. Она останется в моем доме, – почему я так сказал??!!! – Охрану предоставит Правительство.

– Это ты так решил? – па начал сердится.

– Да. Я так решил. И вы так решите. Выхода у вас нет.

– С чего бы? Я могу отправить ее в Гольде, – да, конечно, дядя Генри, так я и поверил!

Чтобы потом таскать ее в Столицу и обратно, рискуя потерять по дороге? Демидовы в состоянии нанять полк, а то и дивизию диверсантов.

– Парень прав. Пусть будет у него. Неплохая легенда. Сбежала из под венца к другому. Так бывает, – дядя Миша в этом вопросе был прост, но и эффективен, такой истории поверят.

– Мало, – отец принял решение, это было заметно по его рукам.

Они расслабились. Когда он думал, взвешивал, то всегда сжимал кулаки. Теперь его слово и оно станет последним.

– Бес, говори уже, что придумал? – вот и кличка школьная всплыла от дяди Генри.

– Ты, Илья, женишься на Лилит де Монк. Если Демидов потребует правосудия, то все будет выглядеть весьма правдоподобно. Сбежала с тобой. По предварительному сговору. Полагаю, Борька не станет уточнять детали, неприятные для себя. Такие, как несостоявшееся самоубийство и синяки. Иди и убеждай девушку, что это в ее интересах. Скажи, что отпустишь, когда придет время, и на деньги ее не посягаешь. Все в выигрыше. А главное– Империя.

Молчание. И среди тишины мой уверенный голос.

– Ладно.

Это я сейчас сказал? Женюсь? Абсолютно точно, сказал не я, а что-то иное, то, что поселилось внутри меня и съезжать не собиралось…Вот, что это?!!!

– Марк, ты забыл о Каро де Монке. Если он начнет качать права и требовать дочь? – дядя Генри, он не начнет, ибо хороший отец никогда не отдаст дочь маньяку.

– Она не дочь ему, Генри. Илья сказал, что Лилит тиби. А тиби появляются только от пар Тантум. Жена Монка умерла двадцать лет тому назад, а сам Каро еще жив. Вывод очевиден– он не был тантум для жены, а сама Лилит дочь другого. Я знаю Каро уже много лет, и он ни разу не появлялся вместе с дочерью. Никогда не говорил о ней. Товар она для него, Генри, просто товар.

– Ты узнай у нее, Иль, – дядя Миша, любивший свою единственную дочь Женю до исступления, слегка полыхнул золотом дитари.

– Стиву надо просить о помощи. Пусть подберет из своих дистэто ребят посообразительнее, и «натыкает» возле твоего дома, – после этих слов, я понял, что могу быть свободен, а взрослые дядьки начнут строить коварные планы.

Я уже собрался на выход, но отец меня задержал.

– Объявление о помолвке будет через неделю. Дата свадьбы определится после твоего разговора с Лилит. С твоих слов, девочке пришлось несладко. Ты давай там…понежнее. Хотя, не мне тебя учить. Ты всегда был самым понятливым из всей нашей семьи чудиков.

Я кивнул и ушел.

По дороге вызвонил Стиву, мы пересеклись на Гагарина, в кафе. Я поведал ему о Лилит.

– Ну, ты даешь, Илья, – я сумел удивить его, – Я пошлю ребят из своего столичного гарнизона, а завтра подтянутся мальетовские.

И уставился на меня, как на единорога.

– Что?

– А и влип ты, братец, ей Богу, влип, – и улыбается мне, как Паке!

Сам знаю, что влип. Придется жениться. Или он о другом о чем-то?!!

– Стива, хватит ржать. Мне пора. И спасибо за помощь.

Я ушел, стараясь не сердиться на его взгляд, полный ехидства, удивления и…счастья?!

Весь мир сошел с ума вслед за мной.

Дома я первым делом пошел к Лилит. Она все еще спала. Жу была в доме и напевала. Антон опять лежал рядом с тиби…гаденыш! Странно, что я злюсь на кота. Непонятное чувство, необычное, похожее на зависть или злость…. Хотелось треснуть Антона по наглой морде.

Лилит, малышка, прости. Пока ты спала, твою судьбу решили. Ну, и мою заодно. Но, ты теперь в безопасности!

Утром я снова был у нее. Уселся в кресло напротив ее постели и стал ждать пробуждения, чувствуя, не спрашивайте как, что скоро она откроет глаза.

Она проснулась, и, увидев меня, моментально испугалась и отползла подальше. Я не мог не заметить ужаса в ее изумрудных глазах, паники и отчаяния.

Я попытался говорить с ней, она отвечала мало и невпопад. Из всей нашей странной беседы я понял четыре вещи.

Первая – Антон, не Антон вовсе, а Йонатан. Сокращенно – Нати.

Вторая – Она хочет уйти и покончить с собой.

Третья – Каро де Монк дочь свою не любит и продал. Лилит ему не доверяет.

Четвертая – Я убью Бориса Демидова.

– Лилит, мы поболтаем позже, за завтраком. Тебе нужно поесть. Сейчас я позову Жу, это моя экономка, и она поможет тебе. Вокруг дома охрана, бояться нечего. Можно прогуляться по парку. Может, ты хочешь поехать куда-нибудь? Ты скажи, и я тебя отвезу. Но, лучше пока не выезжать. Лилит…Лилит, что-то не так? – вот как описать ее взгляд?

Я попытаюсь. Неверие, изумление, страх и надежда, слабая, но горячая. Я понял…я все сразу понял. Ее не выпускали и уже очень давно. Вот почему она смотрела на солнечные лучи. Я уж было подумал, что ей просто неприятно смотреть на меня, а тут…

Я рискнул подойти к ней еще ближе. Она снова сжалась (вот это меня пронимало до самых печенок!!!), но я все равно подошел и протянул ей руку.

– Не бойся, ладно? Я помогу тебе. И не обижу, – и стоял с протянутой рукой, ожидая ее решения.

Она размышляла, боролась с собой. Глаза такие… Нет, полыхать нельзя, иначе напугаю ее еще сильнее. Злиться тоже нельзя. Орать нельзя. Только молчать и ждать, когда маленькая Лилит ответит мне доверием.

Вот ее рука неуверенно потянулась к моей. Тонкие, длинные, почти прозрачные пальчики, дрогнув, легли на мою ладонь. Она зажмурилась в ожидании…чего? Я понял чего… Боли. Сжимать ее лапку я не стал, просто накрыл сверху другой своей ладонью и попытался согреть холодную руку своей…невесты.

Правда, она не знает, что невеста, но скоро узнает и тогда…. Боюсь думать, что тогда будет. Утратить ее доверие только что зародившееся, слабое и невнятное, я не хочу, не могу!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю