Текст книги "Знак даосов (СИ)"
Автор книги: Лариса Шубникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Нора взяла трубку, стараясь не торопиться, но и демонстрируя легкое нетерпение. На дисплее отразилась обычное рекламное сообщение. Но Нора не просто так звалась – Штейнер. Она сразу приняла серьезный вид, выдала умеренно радостную улыбку. И приняла активно строчить «ответ». Шалость удалась!
– Мы завтракать будем? – голос неприятный, а значит, терминатор сердится.
– А? – Нора сделала вид, что Игорь отвлек ее от занятия куда более интересного, чем завтрак для «старикашки». – Да, момент.
Допечатала «ответ» и накормила дергающегося от любопытства Игоря. К слову, он не выдержал.
– Кто пишет?
– Боря, – мягкая улыбка, – Мы учились вместе. Игорь, так я поеду, ладно?
Мелехов поперхнулся кофе, но нашел в себе силы задать вопрос:
– Куда?
– Я говорила тебе, что ребята помогут с лекциями. Сегодня ждут меня в кафе. Ты не волнуйся, я прекрасно доберусь на маршрутном такси до метро. А там меня встретят, – и снова такой задумчивый взгляд на дисплей, эдак невзначай, но и многозначительно.
– Угу… – брови его несколько сердито сошлись над переносицей, но секунду спустя, встали на свое место. – Нора, по поводу вчерашнего, ты…
– Не надо об этом, ладно? Я все поняла, – кивок и понимающий взгляд.
Только сама Нора знала, чего стоили ей этот взгляд и кивок, но игра стоила свеч!
– Нет, подожди. Я не то имел в виду…
– Игорь, давай потом поговорим, хорошо? Мне пора, – и захлопотала, коварная, возле стола, посудомоечной машины и холодильника.
Слышала, как Игорь отодвинул стул, на котором сидел, встал, пошел к двери, потоптался, посопел, но промолчал и вышел вон.
Нора метнулась в свою спальню, достала из шкафа самые обтягивающие свои джинсы – подарок мужа, рубашечку – тоже подарок – нежнейшего мятного цвета. Натянула все это на себя, полюбовалась. Распустила волосы, расчесала и перебросила на одно плечо. Войдя в раж, мазанула реснички тушью, в губы блеском. Добавила капельку духов за уши и только после этого поняла, что ехать в никуда вовсе не симпатично!
Она быстро написала Боре Ильвесу, зная, что он не откажет во встрече, попросила флешку с лекциями и компанию. Боря, не веря своему счастью, согласился сразу и по всем трем пунктам. Нора прихватила симпатичный рюкзак и побежала в прихожую.
По гостиной метался Игорь – молчаливый и глубоко любопытствующий. Нора оценила его внимательный взгляд, пока она надевала ботиночки и куртку. Он последовал за ней в прихожую, и теперь стоял, прислонясь спиной к дверному косяку.
– Я постараюсь приехать до темноты. На связи. Пока, – еще и нагло чмокнула Игоря в подбородок. Выше просто не дотянулась.
Полюбовалась на дернувшуюся щеку Мелехова и упорхнула. Точнее, ей казалось, что она идет легкой походкой, такой завлекательной и истинно женской.
Опять же, жаль, что она не знала, что Игорь думал о ее походке. Ему она увиделась нетерпеливой, стремительной, такой, которой по его мужскому мнению, девушки уходят на свидания.
Глава 24
– А надушилась-то, надушилась. – Игорь улыбнулся, глядя, как Нора суетливо открывает калитку и выскакивает не улицу. – Козявка, ты просто нечто.
Вышел на крыльцо и прекрасно устроился на верхней ступеньке, жмурился на солнце, улыбаясь как старый котище. Вспоминал, как старательно Нора пыталась показать ему свое безразличие и красивую фигурку. Улыбка на его лице не задержалась надолго.
Игорь припомнил глаза своей маленькой жены в тот момент, когда она заявила ему, что все поняла и больше не хочет говорить. Во взгляде ее он заметил обиду, надежду и счастье. И вот это самое счастье делало счастливым его самого. И даже больше – взволнованным, напуганным, нетерпеливым. Игорь не смог распутать этот тугой клубок ощущений, он просто оставил все так, как есть. Будто ожил, вынырнул и сделал долгий глоток свежего воздуха.
Клубок этот горячей точечкой угнездился где-то в груди, в сердце, и будоражил кровь, гнал ее по жилам быстрее, стремительнее.
– Поняла она... Что ты там поняла, малявка? Я сам ничего еще не понял. – Игорь улегся на спину, не обращая внимания на ступеньку, что больно врезалась в спину. – Нет, ну кое-что я понял. Боря существует, ты думала о нем, козявка, когда пыталась мне лгать.
Через секунду Игорь подскочил и бросился в дом. Переодевался в спешке, прокручивая в голове одну неприятненькую мыслишку – ему совсем не хотелось становиться рогоносцем, пусть даже фиктивным.
Выскочил на крыльцо, принялся закрывать дверь и услышал голос своего дорогого соседа:
– Бодрого утречка, Игоряша, – ехидно так, но с пониманием. – Куда так торопишься? Пожар? Война? Коррида? Ой, нет. Не похоже. Нора Юрьевна, да? Таки я видел с утра твою очаровательную жену. Упорхнула от тебя? Какая же умница!
Голова Хаима Львовича забавно «зависла» над забором.
– Львович, не до тебя. Иди, займись делом. Книжку почитай. – Игорь уже бежал к гаражу.
– Игоряша, тебе тоже не помешает заняться тем же самым! – несся вдогонку ехиднейший пассаж Гирша. – Начни с комиксов. Там мало букв и много картинок!
– Львович, вернусь – убью! – Игорь скрылся в гараже и через секунду внедорожник издал утробный рык.
– Ты все только обещаешь! – Гирш смеялся, не скрывая удовольствия от словесной перепалки, из которой вышел победителем, впрочем, как всегда.
Хаим Львович проводил взглядом внедорожник Мелехова и обратился с вопросом к мохнатому своему псу – тот крутился под лестницей, на которой стоял его хозяин.
– Прохор, как же скучно я живу. У людей такие страсти. Она убегает, он догоняет. Не ровен час драки начнутся, стрельба и прочая уголовщина. – Гирш слез с лесенки и поманил Прохора за собой. – Идем, недоразумение, присядем на крылечке и выпьем коньячку.
Игорь старался не превысить скорости, торопился, но это вовсе не мешало ему улыбаться и посматривать по сторонам. Он уже и не помнил, когда так живо интересовался буйными красками осени, игрой света и тени на асфальте дороги, домами, что попадались на его пути. Сам себя обозвал дурным, попытался собраться, но плюнул и запел.
Не со мной ли при луне
Пылко целовалася ?
А теперь она во мне
Разочаровалася...
Для нее любовь – забава,
Все ей шуткой кажется.
Кто ей дал такое право
Надо мной куражиться?
От автора: кусочек песни из к/ф «Девушка без адреса» 1957 г. муз. – А.Лепин, сл.– В.Лифшиц
Игорь уже добрался до Москвы, проехал под тяжелым сводом моста окружной дороги и только тогда понял – он не знает, где Нора!
– Дебил, – обозвал сам себя, но улыбаться не перестал.
Вытащил телефон и написал сообщение Норе.
Игорь:
«Ты где?»
Нора:
«В кафе»
Игорь:
«Где кафе?»
Нора:
«В Москве»
Игорь:
«Издеваешься?»
Нора:
«Да»
Игорь:
«Убью»
Нора:
Qwerty coffee & market»
Через пятнадцать минут Игорь уже парковал машину рядом с кафе. Нору он увидел сразу: она выскочила на улицу, не успев надеть куртку, и сейчас пыталась сделать это на ходу. Мелехов улыбнулся, глядя на ее мучения, но умилялся совсем недолго! Вслед за Норой из кафе вышел красивый парень, догнал ее и помог одеться.
– Так вот ты какой, Боря, – Игорь запретил себе злость и вышел из машины. Вернее, выпрыгнул и направился в сторону Норы и того «камикадзе». Мелехову нравилось давать прозвища недругам.
Нора, увидев Игоря, просияла, заулыбалась и сделала шаг навстречу, но ее остановил красавчик Боря: цапнул за плечо и развернул к себе.
– Ты забыла, – Игорь видел, как парень протянул Норе флешку. – Здесь все лекции за месяц. Буду ждать звонка.
Ага, ждать звонка, разбежался, недоумок! Игорь не стал озвучивать свои злобные мысли, но сделал кое-что иное, просто не смог сдержаться. «Включил» гопника и вальяжно так подобрался к Боре и Норе. Изобразил на лице гримасу злобного дядьки и выдал короткое и очень ёмкое:
– Чё? – с удовольствием понаблюдал, как Боря дёрнулся и попятился к двери, а потом самым галантным образом прихватил Нору под локоток.
– Боренька, до свидания, – пропела Нора, и Игорь понял – сдерживает смех. – Мы поедем, пожалуй.
– Нора, ты уверена? Все в порядке? – Боря все еще прижимался спиной к двери кафе, с опаской поглядывая на Мелехова.
Нора собралась ответить, но Игорь не позволил – обнял и прижал к себе.
– Ты Боря, да? – Игорь дождался, пока парень кивнет. – Так вот, Борюся, с моей женой все в порядке.
– Женой? – удивленный до бесконечности Боря, обращался с вопросом совсем не к Мелехову, а Норе, полузадушенной мощным объятием.
– Да, Боренька, я вышла замуж. Это мой муж – Игорь Мелехов. Со мной все хорошо и с ним я в безопасности.
После этих слов, по сути простых, Боря заметно скривился, а Мелехов явно расцвел, не сдержался, и как-то даже приосанился гордо.
– Ты, Борь, иди. Поешь, попей, – Мелехов не сдержал ехидно-иронической улыбки.
– Поздравляю, – словно выплюнул Борька, – желаю счастья в личной жизни.
– И тебе не хворать, – Мелехов с удовольствием наблюдал кислый вид, а затем и отступление «врага» в кафе.
– Боря, спасибо, – пропищала Нора в спину Боре из-под руки Игоря. – Еще увидимся.
Мелехов крепко прижимал к своему боку малявку, чувствовал себя ни много ни мало – героем. Изумлялся этому своему ощущению, был глупо счастлив, и очень хорошо осознавал свою влюбленность.
Та самая горячая точка, что расположилась в его груди, увеличилась в размерах. Оккупировала территорию, и, словно раковая опухоль, намертво вцепилась в Игоря. Это все он тоже понял, ухмыльнулся страшноватому сравнению, но счел себя вправе осознать любовь как болезнь. Впрочем, он быстро передумал, поняв, что Нора болезнью быть не может, она – чистая радость, не омраченная ничем: ни годами разлуки, ни потерями.
– Нор, а Нор, давай поедем домой? Если хочешь, можем покататься по городу. Или посидеть где-нибудь. Могу отвезти тебя в кино. Честно, я не знаю, куда обычно водят козявок на свидания.
– Это свидание? – Игорь прижимал Нору к своему боку, не видел ее лица, а потому и не понял – иронизирует или радуется – и занервничал как пацан. Голос его дрогнул непривычно, когда он задал свой вопрос:
– Ты согласна?
Маленькая затрепыхалась, вывернулась из-под руки Игоря и встала напротив него. В ее улыбке Игорь увидел сияние, обрадовался как идиот и уловил мысль свою: «Правда? Вот это сейчас правда? Все на самом деле? Это с нами, а не с кем-то еще?»
Додумать не успел – Нора с восторженным писком, таким нехарактерным для нее, подпрыгнула и повисла на его шее. Игорь умствовать прекратил, и отдался делу более приятному – обнимать крошечную свою жену, впитывать ее запах и с упоением зарываться носом в ее волосы.
Телефонный звонок спугнул нежность, заставил Игоря тяжко вздохнуть, а Нору недовольно поморщиться. Трель была долгой, тем раздражала и бесила. Мелехов достал телефон и собрался его выкинуть, но привычно взглянув на дисплей, передумал.
– Жаров, – Игорь задумался на мгновение. – Нора, я должен ответить.
Нора кивнула и Мелехов принял вызов. Разумеется, оба понимали, что генералы названивают далеко не каждый день и игнорировать их – несерьёзно.
– Да, здравствуйте, Аркадий Борисович. – Мелехова не отпустил Нору, положил свою огромную ладонь на ее голову, прижал к груди. – Что?! Когда?! Я буду через полчаса.
Нажал отбой, убрал телефон в карман и обратился к Норе:
– Маленькая, прости…
Нора подняла к нему личико, и испуганно заглянула в глаза.
– Все хорошо? Что случилось? – голос тряский, встревоженный.
– Все в порядке. Нор, я уеду и очень скоро вернусь. Езжай домой и жди меня. Садись и жди! Никуда не уходи.
Нора закивала быстро-быстро, соглашаясь, но ее маленькие ручки намертво вцепились в воротник куртки Игоря.
– Только не уходи никуда. Поняла? Дождись меня. – Мелехов буквально отодрал себя от Норы, и пошел к машине, но вернулся, крепко обнял маленькую и только после этого уехал.
Через половину часа он был у Жарова и слушал приказ генерала. Собственно, приказа как такового не было вовсе, всего лишь просьба, но именно их тех, в которых не отказывают.
– Игорёк, я понимаю. Я все понимаю. Ты еще не совсем в форме. И да, я хотел посадить тебя в кабинете. Но, пойми, нет у меня специалиста твоего уровня. Нет! Понял?! Позарез нужна информация! – Жаров повысил голос, убеждая и извиняясь одновременно.
– Я понял. Сделаю. Когда транспорт?
– Через час, Игорёк. Больше времени нет. Все необходимое предоставит бюро. Аппаратура, экипировка – полный фарш. В группу могу дать не более двух человек. Ты третий. План на тебе. Докладывать мне лично! Кто с тобой?
– Шепелев, Усиков. – Игорь ответил мгновенно. – Они в части? На месте?
– Да. – Жаров кивнул уверенно. – Игорёк, стартуешь отсюда. Инструкции, как обычно, перед рейдом.
– Нет, – уверенно и бесспорно, – я должен заехать домой. Аркадий Борисович, можете разжаловать, но я должен.
Жаров пожевал губу в задумчивости, окинул внимательным генеральским взглядом Мелехова, но перечить не стал. Отпустил многозначительным кивком, мол, под мою ответственность и не смей подводить и опаздывать.
Мелехов пулей выскочил из кабинета, вломился в соседний отдел и там, напугав до полусмерти штабного, не слушая его нытья и просьб, вытащил из шкафа мигалку с крякалкой*, и был таков.
От автора: Мигалка с крякалкой – устройство для подачи специальных световых сигналов, дополненное устройством для подачи специальных звуковых сигналов.
Через десять минут внедорожник Мелехова мчался на бешеной скорости по улицам Москвы, пугая другие машины сиреной и проблесками синего цвета. Игорь рвался к Норе. Злился на себя и свою глупость, проклинал собственное неверие, и поражался своей слепоте, невозможности узнать, понять очевидное и единственно правильное – Нору он любил всегда, а если быть честным, то никого, кроме нее не любил.
– Нор, какой же я баран! – начал по обыкновению один из своих монологов. – Я все скажу. Я все тебе скажу сейчас. Кретин! Баран! Чёрт, «баран» уже был. Дважды баран!
Он домчался до дома в рекордные двадцать минут! Бросил машину у ворот, не закрыв толком двери, и побежал к крыльцу. Нора уже выскочила на улицу – босая, в тоненькой маечке! На бегу Игорь подхватил маленькую, и внес в дом.
– Игорь, ты своей сиреной взбудоражил весь поселок, – Нора смеялась весело и беззаботно, пока Мелехов аккуратно ставил ее не ноги. – Вот интересно, куда ты так спешил? Я же обещала тебя дождаться. И очень рада, что дождалась.
Тонкие изящные руки легли на плечи Игоря, самые синие в мире глаза смотрели с любовью и сияли так, что Мелехова едва не ослеп.
– Нора, маленькая моя, слушай внимательно – я должен уехать, – обхватил большими ладонями её личико. – Я не могу не ехать, понимаешь?
Он видел, как из глаз Норы уходит сияние, взгляд становится темным, встревоженным.
– Игорь, нет. Нет! Ты не можешь. Зачем? Не надо, пожалуйста, не надо! – и огромные слезы, блестящие и очень тяжелые.
– Если бы я мог, если бы я только мог, Нора. Не плачь, маленькая, – прошептал и начал целовать мокрые щеки, печальные глаза.
– Игорь, я люблю тебя. Я всегда любила только тебя, – она шептала в ответ. – Я пыталась не любить, но ничего не вышло.
– Я сейчас только понял… Я знал, Нора, только не понимал. Я баран, – горячие губы встретились с такими же горячими.
Не померкло и не вспыхнуло – окатило. Любовью окатило, страхом, нежностью, близкой разлукой. Все стало правильным, очень важным и драгоценным.
– Нора, я люблю тебя. Я всегда знал, что ты моя Нора и ничья больше. Как же поздно я понял. Глупо как, – Игорь с трудом оторвался от маленькой, понимая, что время на исходе. – Я должен идти. Об одном прошу, не ходи меня провожать, иначе я просто не смогу уйти – разорвусь. Жди меня. Ничего и никого не бойся, слышишь?
– Я слышу. Игорь, я слышу… – цепкие пальчики не отпускали. – Не уходи!
– Козявка, глупая… – он снова принялся целовать ее, понимая, что безнадёжно опаздывает. – Я вернусь. Я очень скоро вернусь!
Она отпустила…
Игорь выскочил на улицу, и пустился бегом до калитки, не оглядываясь туда, где оставил самое дорогое – Нору.
– Игорь! – он все же обернулся на ее пронзительный крик. – Ты забыл!
Она – босая, маленькая, трогательная – бежала по дорожке сада к нему.
– Вот, заяц. Пусть будет у тебя.
Игорь взял с ее ладони самодельный брелок, крепко поцеловал Нору в последний раз.
– Я очень скоро вернусь, маленькая.
Калитка захлопнулась за ним, явила свою неодушевленную жестокость, и отрезала друг от друга тех, кто уже давно был единым целым.
Игорь не выполнил своего обещания – он не вернулся ни через месяц, ни через два….
Глава 25
– Павел Иванович, доброго дня. – Звонок Норы застал Елисеева на выходе из дома.
– Нора… Нора, здравствуйте! – майор остановился на ступенях подъезда, впервые за долгое время, почувствовав радость. – Как здорово, что вы позвонили, даже не представляете!
– И я рада слышать ваш голос. Как вы? Все ли в порядке?
Елисеев задохнулся, не зная, что ей ответить. Она бы сильно удивилась, услышав правду. Вот только что был неприятный серый ноябрьский день, и все разом переменилось, став праздничным и волнительно-радостным. Ведь позвонила она, та самая, ради которой он лег под нож пластического хирурга, лелея призрачную надежду на ее благосклонность. Та, о которой он никак не мог забыть. Та, в которую был влюблен с первого разговора в госпитале. Та самая Нора Штейнер.
– Все отлично. Нора, что-то случилось? Или вы вспомнили обо мне и решили расцветить мой хмурый день?
– И да, и нет, Павел Иванович. Я хотела узнать, как вы поживаете и просить вас об услуге. Вот такая я корыстная.
В ее голосе Елисееву почудились тревожные ноты, но не придал им значения, думая только о том, как хорошо снова говорить с ней.
– Ну что же, потрафим вашей корысти и моей радости. Нора, давайте встретимся? Я свободен совершенно. Где я могу вас найти?
– Павел Иванович, вы даже не представляете, как это здорово! Я приеду туда, куда вы укажете.
– Нора, за кого вы меня принимаете? Заставлять красивую девушку искать меня? Я не способен на такую жестокость. Где вы?
– Я сейчас в своей квартире, – она запнулась, но продолжила. – В своей московской квартире. Дело о риелторах закрыто. Суд состоялся. Я приехала, чтобы разобрать вещи.
– Давайте адрес, Нора.
Она назвала улицу, номер дома, и через минуту Елисеев уже сидел за рулем автомобиля, разглядывая свое обновленное лицо.
Турецкий врач совершил невозможное…. Нет, майор не стал красавцем – кожа неровная, неестественно блестящая, рубцеватая – но его лицо уже ничем не напоминало жуткую маску. Времени после операции прошло совсем немного, однако результат радовал Елисеева.
Усмехнувшись глупым своим мыслям и исключительно дамскому самолюбованию, майор отправился на встречу, ту самую, которой ждал уже очень давно.
Через двадцать минут Елисеев уже поднимался по лестнице старого московского дома, понимая, отчего квартира Норы стала таким лакомым кусочком для мошенников.
Она встретила его на пороге: бледная, тоненькая с огромными синими глазами – такая же, какой и была там, в госпитале. Разве что без тугой сестринской шапочки и белоснежного халата. Красивые длинные волосы, модное платье.
– Павел Иванович, какой вы стали…. И не узнать, – подобие улыбки и теплый взгляд, – Входите, пожалуйста. И простите за беспорядок. Я не была здесь почти два года.
– Пустое, Нора. Я понимаю. Куда прикажете? – Елисеев с трудом отвел взгляд от девушки, и сделал вид, что оглядывает пространство, заполненное коробками и ящиками. Мебели не было вовсе, если не считать большого круглого стола и пары стульев.
– Проходите и присаживайтесь. Мне нечем угостить вас, но чай я заварить смогу. Вы любите с мятой, я хорошо помню.
Она ушла в кухню, а Елисеев опустился на стул и принялся закидывать Нору вопросами. Эхо, что гуляло по пустой квартире, служило отличным проводником для их голосов.
– Нора, я так понимаю, что здесь вы не живете. Вы все еще замужем за Мелеховым, верно? У него? – ответа на свой вопрос он ждал почти половину минуты.
– Да, живу в доме Игоря. Это под Москвой. Очень красивое место.
Елисеев обрадовался ее «в доме Игоря», а не «с Игорем».
– А, почему не здесь, Нора?
– Павел Иванович, я очень боюсь этой квартиры. Знаете, она опустела тогда, когда умерла моя тётя. Здесь меня уже ничто не держит. Я оставила себе книги, фотографии и памятные вещи. Все остальное продала. И собираюсь продать квартиру. Стану обеспеченной женщиной и смогу делать все, что захочу.
Елисеев молчал, слушал Нору, и все больше убеждался – она говорит просто потому, что так нужно. Губит тишину. Все, что было раньше – в голосе, в словах девушки – исчезло. Тепло, радость, понимание… Майор стал серьезным и попытался откинуть свои собственные чаяния, сосредоточившись на Норе.
Она принесла чай, поставила две чашки на стол, и опустилась на стул рядом с Елисеевым.
– Павел Иванович….
– Павел. Говорите мне – Павел. Нора, мы уже достаточно знакомы, чтобы убрать отчества.
– Хорошо, Павел, – она замолчала, и принялась изучать Елисеева. – Вы изменились, а глаза все те же. У вас всегда был очень мудрый и теплый взгляд.
– А вот вы не изменились. Все та же хрупкая, бледная девочка. Как вы живете, Нора? Я не думаю, что за три месяца что-то кардинально поменялось, ну а вдруг? Учитесь, работаете?
Нора сидела, положив руку на стол, бездумно очерчивая пальцем узор на чашке. Елисеев сей момент понял – она его не слышит.
– Нора, что произошло?
Она вздрогнула, вышла из странного своего полусна, коснулась пальцами лба, будто припоминая где она, с кем.
– Павел, мне просто не к кому больше обратиться. Я писала, звонила, ездила… К кому я только не обращалась и везде один и тот же ответ – новостей нет. Я об Игоре.. .то есть, о капитане Мелехове. Он пропал. Генерал Жаров бодро отвечает на мои бесконечные звонки, но я очень хорошо понимаю, что он просто не хочет ничего говорить мне. Умоляю вас, помогите.
Глаза Норы заблестели последней, очень яркой надеждой. Румянец покрыл щеки, пальцы нервно сжали бока синей чашки. А Елисеев холодел. Именно так – леденел, покрывался инеем. Надежда Норы крепла с каждым высказанным словом, а ожидания майора улетучивались.
Вот зачем эта встреча, вот для чего он понадобился. Елисеев ругал себя глупцом, безнадежным дурнем, но даже сейчас любил Нору. Вот такую – расстроенную, отчаявшуюся из-за кого-то другого, а вовсе не из-за него.
– Прошу вас, умоляю! Если нужны средства, я готова. Только скажите, миленький, – глаза ее сверкнули слезами.
Елисеев вскочил со стула, прошелся по пустой комнате, вернулся к столу и высказался:
– Я не смогу помочь, Нора. Разные ведомства. Мне не дадут ни крохи информации о его местонахождении. Вы понимаете?
Она поникла, сгорбилась, вмиг став похожей на раненую птичку. Очень маленькую, очень несчастную птичку. Этого Елисеев не вынес: подскочил к девушке, поднял ее со стула и обнял крепко.
– Девочка, ну что ты. Не надо отчаиваться, – рука его скользила по ее волосам, утешая и лаская. – Все прояснится скоро. Так часто бывает, поверь мне.
Судорожный всхлип Норы показал ему, что она на грани.
– Те же слова. Все те же самые слова мне говорит генерал, его помощник, а теперь и вы, – она зарыдала очень горько, и слезы ее больно ударили по Елисееву.
– Не надо. Не надо, Нора… – не понимая совершенно, что он делает, что творит, Елисеев принялся целовать ее, собирая губами соленые слезы.
– Павел Иванович, вы сможете помочь? – она, будто не замечала его жадных губ. – Все, что захотите. Я сделаю все, что вы захотите, только скажите мне, он жив?
Она принимала его ласки, а Елисеев едва не сойдя с ума от ее близости и покорности, все же нашел в себе силы оторваться от Норы, отстраниться. Он сделал шаг назад, пытаясь справиться с собой, глубоко вздохнул и прямо посмотрел в глаза Норы.
«Даже так…» – он прекрасно понял, откуда взялась ее покорность! Маленькая синеглазая девушка готова была на все, лишь бы узнать о своем капитане. Терпеть его, Елисеева, поцелуи…
– Мне нечего сказать тебе, Нора. Прости, девочка, – развернулся и нетвердой походкой пошел в коридор.
Один шаг – одна новая мысль. Я люблю ее. Я неправ. Я не могу оставить ее в таком состоянии. Я должен ей помочь. Я обязан ей жизнью. Я сделаю.
Последняя мысль прозвучала в нем именно тогда, когда носок его ботинка коснулся входной двери. Елисеев круто развернулся, прошел в гостиную.
Нора сидела на стуле, слезы текли по ее щекам. Она мерно раскачивалась взад-вперед, чем-то напоминая пластмассовую неваляшку.
– Нора, я сделаю все, что смогу, – сказал и направился к выходу, твердо зная, что сдержит обещание.
– Паша! – он услышал быстрые шаги, и через мгновение тонкие нежные руки обняли его, Елисеева, голова Норы прижалась к его спине. – Спасибо.
– Мне пора, Нора.
Елисеев заставил себя вырваться из ее рук, и шагнул за дверь.
***
Утром следующего дня майор Елисеев составил рапорт с просьбой о переводе в другое ведомство под руководство генерала Жарова. Еще два дня он выслушивал нотации своего начальства, но был непреклонен и добился желаемого.
Генерал встретил нового подчиненного серьезным взглядом с толикой удивления.
– Прошу, майор, присаживайтесь, – указал на мягкий стул, дождался, пока Елисеев займет предложенное место, только после этого запер дверь своего кабинета и уселся за стол.
Майор понял – разговор будет долгим, серьезным и очень непростым.
– Выкладывайте. Каковы ваши цели?
– Моя цель – работа в бюро.
– Это очевидная цель, – генерал откинулся на спинку кожаного кресла, – а меня интересует цель скрытая. Майор, не думаю, что они совпадают.
– Верно. Но, Аркадий Борисович, я действительно хочу работать в бюро, – Елисеев не лгал.
Служба у Жарова давала неплохие перспективы, плюсом шел интерес самого майора – больше полномочий, разнообразия, опасности.
– Принято. Так что там с другой целью? – Жаров выдал любезнейшую полуулыбку.
– Капитан Мелехов.
Елисеев ждал вопросов, изумления со стороны генерала и не дождался. Тот построжел лицом, свел брови и промолчал.
– Аркадий Борисович, он жив?
Целую минуту, которая показалась Елисееву годом, Жаров молчал, изучая своего нового подчиненного, но принял решение и высказался:
– Три недели назад он был жив. Старший лейтенант Шепелев и лейтенант Усиков вернулись из рейда с крайне важной информацией – это было целью операции. Они рапортовали, что капитан Мелехов спас их обоих. Рискуя жизнью, принял на себя огонь, и тем самым позволил уйти. Сам остался в лощине. Больше о его местонахождении и состоянии ничего не известно. Связь потеряна. Почти никакой надежды на то, что он жив. Три недели, майор. Три. Вы же понимаете, что это значит?
– Понимаю. Плен исключается.
– Верно. Мелехов – агент бюро, а значит, живым его не возьмут, – генерал крепко сжал кулаки. – Павел Иванович, он лучший мой специалист, но даже он не смог бы выжить в такой ситуации. Три недели! Это невозможно.
Елисеев не думал ни секунды:
– Я готов ехать за ним, товарищ генерал.
Несколько мгновений собеседники изучали друг друга, взвешивали все «за» и «против».
– Майор, скажите честно, вам это зачем? Нет, я рад инициативе. Рад, поверьте. Я бы сам ехал за Игорем – люблю его, по-отечески и крепко. Но вы-то?
– Причина глубоко личная, но это никоим образом не отменяет важности операции. Бюро должно быть уверено, что капитан Мелехов не попал в плен, – Елисеев сделал лицо намекающее, мол, вот вам и причина для санкции рейда.
– Разумеется, – понятливо кивнул генерал, – мы не можем считать операцию выполненной, пока не убедимся в полной ее секретности. Я уже направил рапорт о необходимости рейда, рад, что явились вы, и готовы взять на себя весь риск. Идите, Павел Иванович, я оповещу вас о решении бюро.
– Так точно! – майор вскочил, вытянулся в струнку, козырнул и вышел с позволения Жарова.
Следующим вечером Елисеев находился на борту военного самолета, который нес его навстречу неизвестности, опасности, но хуже то, что спасение капитана убивало все надежды на благосклонность Норы. Елисеев где-то в глубине души был уверен – Мелехов не погиб. Живучести Игоря удивлялись все те, с кем майор успел пообщаться в часы своего недолгого пребывания на новом месте службы.
Глава 26
– Если он жив, то может быть только там, Рой, – Елисеев и его группа, состоящая из трех бойцов и одного доктора, затаились в неприметной канаве. – Видишь у холма? Во-о-о-н там?
– Да, Ель. Вижу. Проверить? – конопатый Родин – позывной «Рой» – подобрался.
– Отставить. Идем втроем. Ты, я и Сажа. – Рой и доктор кивнули в ответ на тихий приказ Елисеева. – Зяма и Фукс – на месте.
Сумерки опустились скоро, надежно укрыли мглой людей, холмы и душистые травы лощины. Елисеев удивлялся ароматам разнотравья и тому, что все еще способен ощущать их и радоваться этому.
Небольшой отрядец , хоронясь и внимательно оглядываясь по сторонам, начал свой короткий и такой опасный путь.
Елисеев не ошибся. Земляной «горб», который привлек его внимание, оказался старым, полуразрушенным укрытием: грубые бревна, худая крыша и толстый слой земли поверх нее.
– Стой, – майор поднял руку, – он не мог не минировать проход. Я сам. Рой за старшего, если что. Все, пошел я.
Осторожно спустился по некоему подобию ступеней, вошел в помещение два на два и услышал очень тихий, но опасный голос.
– Руки. Я сказал, руки в потолок, – майор обернулся и натолкнулся за злой взгляд.
Мелехов! Жив!
– Спокойно, Певун. Свои. Не узнал? – видя состояние Игоря, Елисеев не стал рисковать и поднял руки.
– Крокодил, ты? Твою ж мать… – пистолет выскользнул из руки Мелехова и мягко упал на земляной пол. – Зачем? Я сейчас отрублюсь, придется нести. Норе скажи, что скоро приеду. Ребята дошли?
– Все путем. Дошли, – это майор уже говорил не Мелехову, а совершенно неподвижному его телу.
***
– Как это возможно? – доктор в синем халате изумлённо качал головой. – Так просто не бывает. Майор, он провел без воды дня четыре. Без еды недели три. Потерял уйму крови. Сквозное ранение предплечья! Вы сказали, что он в таком состоянии еще километров сорок полз? И все еще жив?
– Товарищ капитан, он выживет? – Елисеев в полевой военной форме. Уже отмытый и накормленный добродушными солдатами части, не мог ответить на вопросы врача. Он и сам не знал ответов.
– Подлатаем. Шрам на щеке глубокий, но глаз цел. Везунчик!
– Я могу говорить с ним?
– Он спит, но думаю, дурного ничего не случиться, если вы побеседуете. Обождите часок. Действие препарата закончится.
В полевом госпитале, куда группа Елисеева доставила Игоря, было малолюдно. Один крепкий рядовой на койке в середине палаты и, собственно, Мелехов. Тот лежал в отдельном помещении, которое капитан медицинской службы гордо называл – реанимация.
Мелехов еще спал, когда майор пришел его повидать. Тихий писк приборов, трубка капельницы, и среди этого неприятного антуража бледный Игорь с разодранной щекой.
