Текст книги "Знак даосов (СИ)"
Автор книги: Лариса Шубникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Потом он бродил за Норой – та выбирала вещи аккуратно, все время разглядывая ценники. Игорь замечал и снова угрожал, что начнет делать покупки сам. Она вздыхала и подчинялась. После примерки, которая длилась совсем недолго, вопреки ожиданиям Игоря, они оплатили покупки и получили два огромных пакета.
– Теперь за пледами? Слушай, там телеги здоровые выдают. Могу тебя прокатить. Бок болит?
– Нет, мне лучше. – Нора все еще печальная после Игорева шантажа, уныло плелась по торговому центру.
– Ну, тогда просто прокачу. И давай по дороге в обувной. Не, вот смотреть так на меня не надо. Спорить тоже. Зима близко, козявка. Как ты собралась по снегу бегать?
В обувном они получили еще пару пакетов. И наконец-то попали в огромный магазин, где продавалось буквально все – от колец для салфеток до целых гостиных. Купили кучу всякой всячины: нужной и бесполезной. Нора просто передавала выбранное Мелехову, а он не глядя, складывал все в большую тележку. Игорь пытался унять в себе того самого идиота, но ничего не мог поделать – ему нравилось, как смеется Нора, а потому он трещал без умолку. Уже на подходах к терминалам, Игорь присвистнул:
– Козявка, вот без этого я не уйду! – он указывал на изумительного в своем уродстве, керамического павлина.
Павлина они купили, задыхаясь от смеха и поминая его каждую минуту. В продуктовом супермаркете родился новый рефрен*. Нора озвучила Мелехову длинный список продуктов. Трижды упомянула – не забыть купить хлеб.
– И хлеба, сына, хлеба*. – Этой фразой «болели» до самого конца шопинга.
От автора: Рефре́н (от фр. «повторять») – в музыке главная тема, определенный музыкальный материал, неоднократно возвращающийся на протяжении произведения. «Хлеба, сына, хлеба» – крылатое выражение из легендарного к/ф «Любовь и голуби».
Обессиленные и довольные вернулись домой, и снова был хохот. Игорь таскал пакеты из машины в дом, заваливая бедняжку Нору покупками. Она не успевала их разбирать.
– Чёрт! Нор, самое главное забыли. Тьфу ты. Выпивка! Значит так, ты тут оставайся, сражайся. Я в тебя верю. А я метнусь в магазин. Вернусь минут через сорок.
– Я буду ждать. – Сказала просто, а Игорь…
Он ничего не ответил, развернулся и вышел. Дорогой думал – его ждут. И не где-то, а дома. И не кто-то, а Нора. И даже не Нора, а жена.
В опрятном супермаркете Игорь закупил выпивку и собрался уже на выход. Собственно и пошел, но притормозил. Милейшая старушка любовалась горшками с маленькими фикусами на стойке возле цветочного магазина. Ну, старушка и старушка, однако что-то показалось ему странным. И чутье не подвело!
Бабуля сделала маленький шажок к стоечке, взяла горшок и тихо спрятала его в большую холщевую сумку. Затем обернулась и увидела Мелехова. Поняла моментально, что ее застукали, но присутствия духа не утратила.
– Что вы так смотрите, молодой человек? Ворованные цветы растут лучше!
– Правда? Ну, тогда прикройте меня. – Игорь не ошибся, предложив бабуле постоять «на стрёме».
Она прогуливалась неспешно, помахивая сумочкой, пока Игорь выбирал и прятал зеленоё, лопухастое в пакет.
– Все? – поинтересовалась старушка со знанием дела. – Расходимся в разные стороны. И да, перед тем, как пересаживать, надо прочесть инструкцию!
– Так точно! – Козырнул Мелехов, пытаясь сдержать идиотский смех.
Громыхая бутылками в пакете, Игорь прошел в гостиную и первое, что заметил – жуткий павлин на полке шкафа. С того Мелехов хохотнул, вытащил ворованный фикус и отправился искать Нору. Она была в кухне, готовила что-то ароматное. Высоко подобранные волосы, симпатичный кухонный передник, видимо, новый. В руке деревянная лопатка. Все это Игорь увидел, приметил, но не это поразило его, заставило вздрогнуть и замереть.
На столе белая скатерть, в центре светленький кувшин…. Не хватало только ромашек. Мелехов уставился на горшок с фикусом, что держал в руке. Ухватил мысль, которая из простой и маленькой превратилась в большую и убедительную: «Я дома».
– Игорь… Игорь. – Норин голос вывел Мелехова из задумчивости. – Я приготовила пасту. Ты любишь пасту?
Вероятно, что-то во взгляде Игоря показалось ей странным, потому она и подошла ближе.
– Я своровал для тебя фикус. – Чтобы не выдать мыслей своих и чувств, он не стал говорить больше, а просто протянул Норе горшок.
– Правда? Знаешь, ворованные цветы растут лучше. Спасибо.
Нора подошла близко, немного помедлила в нерешительности, а потом поднялась на цыпочки и аккуратно поцеловала Игоря в щеку.
– Угу, – пробормотал и вышел из кухни, чудом не снеся дверной косяк.
Остановился на середине коридора, постоял в задумчивости.
– Ладно, крокодил, твоя взяла. Ей букеты надо таскать, а не горшки. Я идиот.
Глава 21
– Норочка, добрейшего утра. Я видел, что супруг ваш отъехал. – Хаим Гирш удобно устроился в кресле гостиной. – Что ви так смотрите? Он отъехал по делам, а не в мир иной.
– Здравствуйте, Хаим Львович. Я не ждала вас, но, знаете, очень рада видеть. – Нора уселась напротив интересного соседа и улыбалась, зная заранее, что беседа будет увлекательной. – А где же Прохор?
– Я запер его в доме. Он так скулил, бедняжка, но мне нужен глоток свободы после его пронзительного обожания.
Гирш болтал непринужденно, но между тем, прекрасно оглядывал гостиную.
– Хотите кофе? Я бы выпила чашечку. Хаим Львович, малинового варенья у нас нет, но могу предложить сдобную булочку.
– Очаровательно. Булочка. Несите, деточка, кофе, а я, пожалуй, осмотрюсь. Это ведь ви надоумили Игоряшу сделать перестановку и украсить эту казярму? Недурно, недурно. И фотографии? Шарман.
– Я быстро.
Нора сварила кофе, поставила на поднос две чашечки, положила белоснежные салфетки. Достала теплую сдобную булочку для Гирша и отправилась в гостиную. Поставила поднос на столик, взяла салфетку и подала ее вместе чашечкой кофе Гришу. Затем удобно устроила на жестком подлокотнике тарелочку с булкой.
– Признателен, – сосед смотрел не на угощение, а на Нору. – Детка, вы из какой эпохи прибыли? Тканевая салфетка, безукоризненная подача чашки. Вы слишком внимательны для нашего пластикового времени. К чему утруждать себя стиркой, когда есть бумажные платки? Да и гость в состоянии дотянуться до угощения?
– Я затрудняюсь с ответом. – Нора растерялась. – Как-то не думала об этом.
– Бездумно? Шарман. – Гирш сделал долгий глоток кофе. – Отличный купаж*. Сами выбирали? Разумеется. Ваш незабвенный купил бы растворимый.
От автора: Купаж – это смешивание моносортов. Купажирование – это искусство сочетания двух и более видов кофе (чая, вина и т.д.) с разными вкусо-ароматическими свойствами.
– Такой кофе пил мой отец. Он, как и вы, делал большой глоток, а потом ждал, когда кофе слегка остынет.
– Ну да…да. – Гирш снова оглядел гостиную. – Ваша рука чувствуется. Просто, изысканно и уютно. Кто бы мог подумать?
– Спасибо, Хаим Львович.
– Не на чем, деточка. – Потом взгляд старого Гирша стал пронзительным и серьезным. – Вы многое понимаете, Нора. Чувствуете. Дом строит мужчина, но наполняет его женщина. Так было и так будет. Таков закон природы, мироздания. Пустой дом, не дом вовсе, а здание. И что наполнять, если нет стен и полок? Равновесие. Я могу задать личный вопрос?
– Очень личный? – Нора попыталась улыбнуться.
– Таки очень. Я все равно его задам. С позволения или без. Детка, я знаю Мелехова. Чуточку знаю вас. И опять не могу понять, как вы оказались вместе? Нет, таки, Гирш знает: случается разное. Я видел парочки и пострашнее вашей.
– Мы такие страшные? Хаим Львович, ваш кофе остыл. – Нора попыталась перевести все в шутку, понимая, что Гирш не отцепится. Рассказать ему правду она не могла.
– Ви разные. Давно знакомы?
– Больше десяти лет.
– Вот оно как… – Гирш умолк.
Он пил кофе, раздумывал, а Нора не мешала.
– Что-то не наблюдал я на Игоряше такого лица, как сейчас. Его не было дома несколько недель, а такие перемены. Десять лет знакомства, говорите? – Хитрый сосед вел допрос, иначе не скажешь.
– Я познакомилась с Игорем, когда мне было семь лет. Он уехал учиться в кадетский корпус. Встретились не так давно и…
– И? Несколько недель и такие фейерверки? Ви, Нора, его любите. А что же этот вечнозеленый Халк*?
От автора: Халк – вымышленный персонаж, супергерой появляющийся в комиксах, мультфильмах и кинофильмах. Имеет две ипостаси – профессор и зеленый мускулистый богатырь.
Нора промолчала, а Гирш, таки, нет.
– Ясненько. До этого барана все доходит только на пятые сутки.
– Почему барана? Жирафа, наверно? – Нора не знала, чем ответить Гиршу, и выдала то, что первым пришло на ум.
– Норочка, жираф красивое, изящное животное и у него нет ничего общего с вашим бараном.
– Хаим Львович, Игорь не баран… – Нора не смогла защитить Мелехова, ее прервал Гирш.
– А кто он? Только баран не замечает очевидного, – припечатала Хаим Львович. – А булочку я заберу с собой. Таки жаль, что у вас нет малинового варенья.
– Вы уже уходите? – Нора поднялась из кресла вслед за Гиршем.
– Да. Дела.
Нора проводила его до прихожей. Гирш открыла дверь, но обернулся.
– Нора, хотите совет? Заставьте его ревновать. Исполните что-нибудь эдакое. И да, если он вас задушит, то Хаим Гирш вовсе ни при чём! Я не хочу сидеть в тюрьме. Там не подадут крепкого кофе и салфетку.
На прощание Гирш улыбнулся, исполнил легчайший поклон и ушел.
Нора же, постояв немного у открытой двери, отправилась в кухню. В скором времени они и Игорем ждали приезда гостей, а потому нужно было подготовиться. Нора делала закуски, нарезала легкие салаты, но думала о словах Гирша. Разумеется, ничего такого Нора не планировала, однако совет Хаима Львовича запомнился ей и, в целом, не казался таким уж идиотским.
От мыслей ее избавил громкий крик Мелехова.
– Нора!! Я дома! У меня сюрприз!
Нора бросила кухонное полотенце и побежала в гостиную – оттуда кричал «незабвенный».
– Что? – Нора увидела в руках Игоря ...картину?
– Смотри. – Игорь развернул раму, и Нора увидела то, чего не ожидала совершенно.
Фотография с их свадьбы. Игорь в форме и берете держит на руках маленькую Нору в белом платье. Теплый взгляд Игоря и нежный Норы.
– Нравится? Гонял в госпиталь. Там фотографировала медсестра одна. Я запомнил. Давай повесим, а? – Мелехов сиял, как самовар после чистки.
Нора не ответила. Она вспомнила слова Гирша о «баране». На снимке отчетливо были видны ее чувства, и их полное отсутствие у Игоря. Всего лишь теплый взгляд и дружеское расположение. Нора сжала кулаки, сделала глубокий вздох и приняла решение. Если нужно, чтобы Мелехов ревновал, она заставит его делать это.
– Здорово. Мы симпатичные. – Нора старалась улыбаться. – Я, конечно, лучше, чем ты, но берет тебе к лицу. Давай над камином? Будет достоверно. Показательная семья.
– Супер. – «Баран» засиял пуще прежнего и пошел за молотком и гвоздиком.
Минут через пять фотография висела там, куда её определили «молодожены». Игорь и Нора, отойдя на пару шагов, любовались сами собой.
– Я, правда, симпатичный.
– А я нет? – Нора не собиралась обижаться, зная, что будет очередная шутка от Игорька.
– А ты красивая. – Мелехов повернулся к Норе, заглянул в глаза. – Когда ты успела повзрослеть, козявка? Я ведь помню тебя вот такой.
Игорь показал, какой маленькой он ее помнит, а Нора рассердилась. Однако поступила мудро и не стала заострять внимания, всего лишь высказала:
– Да, да. И я помню тебя молодым и красивым.
– Не понял. Я сейчас страшный и старый?
Нора оглядела Игоря сверху вниз и обратно.
– Ну, не такой уж и страшный, – развернулась и пошла в кухню, посмеиваясь тихо.
– Нор! Куда? Погоди, не страшный, но старый? Это как понять? – Игорь топал за ней.
– Игорь, я спросить хотела. А можно мне завтра поехать в Москву? Я хотела пересечься с ребятами из группы? Я созвонилась сегодня. Может, на концерт сходим или в кафе посидим. Ты не против?
– Ребята? Какие еще ребята?
Игорь в два шага настиг Нору, цапнул ее за плечо и развернул к себе лицом.
– Из университета, – ответила и улыбнулась, как ни в чем не бывало.
– Зачем? – Брови Мелехова сошлись над переносицей.
– Ты сам вчера приказал прервать академ и продолжить учебу. Мне нужно наверстать целый месяц. Мальчики помогут.
– Мальчики? А интернет тебе не поможет? Книги, журналы. Учиться надо, а не по кафе шастать! – Голос его опасно приподнялся.
– Ты говоришь сейчас, как тётя Анечка. Вы ведь почти ровесники, да? – мягко освободилась от крепких пальцев Мелехова на своем плече и скрылась в кухне.
Нора ждала, что Игорь пойдет за ней, однако ошиблась. Она слышала, как Мелехов бродит под окнами, бубнит. Чуть позже до Норы донесся стук топора. Не повезло сегодня одной кривоватой осинке: Игорь давно грозился ее «прирезать» и только потому, что Проня, в свое время, обкусал ее ветки.
Через два часа Нора закончила свою кухонную повинность и порадовалась результату: симпатичные закуски, салатики. Подумала, что пришло время заняться собой, ведь первые гости, как-никак. Друзья Игоря, их девушки. Нора решительно не желала выглядеть замарашкой, а потому направилась в свою спальню и там дала волю собственной женственности.
За окном дождь и не какой-нибудь, а тот, который в прогнозе погоды по телевидению называют – «временами». То есть, то нет. Потому и было решено обоими «молодоженами» не проводить экспериментов, а накрыть стол в гостиной, теперь уже уютной и красивой.
Нора в модной белоснежной рубашке и новых джинсах хлопотала у стола, стараясь не замечать грозно сопящего своего мужа. Тот стоял, прислонившись плечом к стене, и молчал. Тишину можно было бы назвать гнетущей, однако Нора не спешила печалиться по этому поводу. Она понимала, что причиной дурного настроения Игоря была она сама, и тихонько радовалась такому проявлению.
– Козявка, я все понимаю, но зачем так много вилок? – Игорь решился прервать молчание. – Думаешь, парни будут метать с двух рук, как оголодавшие волки?
– В каком смысле? – Нора слегка опешила. – Это для салата, а это для мяса. Всего две. Ты же сказал, что сделаешь мясо на углях.
После этих слов, Норе пришлось наблюдать хохочущего Мелехова.
– У-у-х, уморила, – он перевел дыхание. – Нор, я догадался, что вилки не просто так, а со смыслом. Только вот друзья у меня нормальные люди. И, честно, я сомневаюсь, что и ножи понадобятся. Давай упростим, а?
Игорь подошел к столу и собрал «лишние» вилки. Постоял, подумал, и оставил ножи.
– Ты уверен? – Нора сомневалась.
– Клянусь павлином.
– Я никогда не устраивала парадных обедов, – слегка покраснела Нора, – припомнила, как это делали мама и тётя Анечка.
Мелехов отвечать не стал, просто сделал шаг к ней, обнял и поцеловал в макушку.
– Это очень красиво, маленькая. Давай пригласим на обед Гирша? Он оценит все это и даже не спросит, для чего вилка большая, а для чего поменьше.
– А ты спросишь? – Нора растаяла совершенно от его теплых объятий и мягкого голоса.
– Конечно, нет. Я тупо сделаю так же, как ты и Гирш. Козявка, я тебя не опозорю, будь уверена.
Нора смотрела в глаза Мелехова, поражаясь их сиянию и какой-то непередаваемой нежности. Рука ее совершенно естественно легла на грудь Мелехова, и благодаря за что-то, и лаская. Тонкая ткань рубашки была теплой, сам Игорь – горячим. Как и его изменившийся взгляд.
Женское в Норе очнулось, пробудилось и заявило громко – он волнуется! Голова ее слегка закружилась, тело обмякло, а вот мысли наоборот, завертелись быстро, побежали по интересному маршруту: «Если я сейчас его поцелую, он что сделает?»
Норе показалось на секунду, что ответ она знает, но их уединение, как и объятия, были прерваны громким звонком домофона от ворот.
– Приехали, – Мелехов отпустил Нору и шагнул в прихожую. Там он нажал кнопку устройства и вот уже послышались голоса людей, для которых Нора выкладывала вилки на стол.
Глава 22
Игорь старательно жевал мясо. Нет, оно получилось не жестким, скорее, сочным и нежным. Жевал он исключительно для того, чтобы не начать бубнить.
Гости, что собрались сегодня в его доме – развеселились. Водка, вино и коньяк сделали свое дело. Нарядный и «вкусный» стол был разрушен, но удостоился всеобщего одобрения, и Нора получила массу комплиментов от мужской составляющей компании. Вот поэтому Игорь усердно жевал.
Он внимательно следил за тем, как Нора танцует с другом его окаянным – Сашкой Давыдовым. Рука Шурика – большая, смелая – поддерживала Нору за талию, сминала тонкую ткань белоснежной рубашки, которая так украшала маленькую. Сама Нора сияла, улыбалась и была оживлена.
– Гарик, ты не лопнешь? – Женька Самоедов, еще один приятель Игоря, стукнул его по плечу. – Еще чутка и ты начнешь стаканы грызть. Вот тебя колбасит-то.
– Жень, захлопнись. – Игорь понимал, что грубит, но сдержаться не смог.
– Она красивая, Гарик. И даже больше. С ней хочется быть мужиком. Чего выпучился? Да не о том я. Вот ты псих. С ней любой чувствует себя мужиком, во! Так-то я ничего не хочу сказать, но ты Саньку от нее отлепи. Накатил немало, а под градусом себя не помнит. Ты ж его знаешь.
– Угу. – Мелехов, понимая справедливость слов Женьки, поднялся из-за стола и двинулся к танцующим.
Он не дошел до «сладкой» парочки – его перехватила веселая и немножечко нетрезвая Катенька. Когда-то давно у Игоря с Катей была интрижка: легкая, без обязательств и последующих поползновений. Теперь Катерина встречалась с Борькой Носовым, но, вероятно, по привычке, строила глазки бывшему своему аманту*.
От автора: Амант (amant) – любовник.
– Гаренька, потанцуем? – Катина рука уже легла на плечо Мелехова, и тот чудом сдержался, чтобы не оттолкнуть девушку.
– Катён, давай чуть попозже, а? Ты Борьку лучше пригласи. Он, как обычно, присел на уши Кошкину. Еще минут десять и начнется. Сегодня закусились из-за китайцев.
Оставил удивленную Катюшу и подошел к Норе и Сашке. Приятель сладко пел малявке в уши о каком-то озере, о соснах и уже приглашал поехать на пикник.
– Сань, тебя Женька требует. У него тост родился. За жизнь, за тебя и за пикник, – Игорь выцарапал из рук дюжего приятеля Нору. – Иди, Шура, иди.
– Понял, не дурак, – подмигнул глумливо Санёк, – Гарик, ну ты даешь.
Мелехов покрепче обнял Нору и понял – отпустило. Ну, жевать уже точно не хотелось. Не успел подумать о такой вот странности, как попал в новую непонятность.
Верхний свет давно погасили – танцы требовали лёгкого интима, полумрака. Сейчас мягкое свечение ламп, которые расставила Нора в гостиной, ложился теплым золотом на людей, стены и на Нору. В этом загадочном мерцании лицо ее сияло, кожа золотилась, а глаза сверкали ни много, ни мало – драгоценным сапфиром. Мелехов притянул маленькую ближе к себе, обрадовался ее теплой ладошке, что устроилась удобно на его плече.
– Нор, наш первый танец? – сказал и удивился тому, как прозвучал его голос.
Затем удивление перешло в изумление – он поймал себя на том, что разглядывает свою козявочную жену и не просто, а по-мужски. Если разум его отказывался верить в это вот чудное, то взгляд недурно справлялся без всякой помощи. Густые локоны – темные, блестящие – лежали на плечах маленькой Норы, к ним хотелось прикоснуться, а лучше, прихватить рукой и не отпускать. Белоснежная рубашка оттеняла золотистую кожу, и взгляд Мелехова, оставшийся без контроля разума, прекрасно прошелся по лицу Норы, по ее шее, дотянулся до застегнутой пуговки рубашки и споткнулся о ткань, что скрывала грудь.
А еще Нора смотрела. Смотрела так, будто ждала чего-то огромного, чудесного, а он, Игорь, мог и должен был дать ей это. А чего?
– Ты что так смотришь, малявка? Я похорошел? – и выдал улыбку, скрыл за ней свое волнение.
– Похорошел. Ты снова стал веселым как в детстве. Я помню тебя таким, Игорь. Ты всегда так улыбался мне.
Улыбка сошла с лица Мелехова, слетела осенним листом. Он смотрел в самые синие на свете глаза, изумляясь все больше и больше. Почему он раньше не видел вот этого сияния, этой нежности?
– Аллё! Молодые, вы чего там застыли-то? – громко прокричал Женька. – Это у вас танец такой? Стоячий?
– Женёк, ну чего ты прилип к ним? У них медовый месяц. – Катенька хихикала пьяненько. – Им надо кричать: «Горько!».
– Горько! Горько!! – нестройный, но очень веселый хор гостей настаивал на своем, просил и приказывал одновременно.
– Вы что, на свадьбе?! – Игорь с трудом оторвал взгляд от Норы и принялся возражать пьяноватому собранию. – Опоздали. Нор, скажи хоть ты им, ведь не отвяжутся.
И снова посмотрел на свою крошечную жену. Встретил ее синейший взгляд полный разочарования, и пропал.
Кто угодно, только не Нора! Он мог принять любое ее проявление: сострадание, обиду, злость. Но только не разочарование. Вихрем пронеслось в мыслях – Нора, даже будучи малышкой, смотрела с восхищением, радовалась о нем и была искренней по отношению к нему: хулигану, сироте, драчуну. Рядом с ней он чувствовал себя героем, защитником, личностью, и мог смело уважать себя за это. Так что сейчас произошло? Что это такое? Зачем?
Мелехов не успел понять и додумать, обхватил Нору двумя руками, прижал к себе и склонился к ее губам. Мысль о том, что целовать малышку неправильно и беззаконно, неприятно обжигала. Однако исчезла спустя мгновение.
Он не хотел целовать, а потому поцелуй получился легким, почти невесомым. Таким бы и остался, если бы не Нора….
Она ответила, да так отчаянно, так жарко, что Игорь окаменел. Он не выпустил маленькую из рук, обнял крепче, сам не замечая, что вцепился в ее рубашку. Секундой позже Игорь сдался, не в силах сдерживать себя.
Жарко, сладко и невыносимо чувственно – это все о ее губах, запахе и шелке волос. Мелехов мало что понимал, он просто делал то, что хотел. Руки его творили несусветное – ласкали спину, плечи, путались в ее волосах. Губы принимали огонь ее поцелуя и отвечали пламенем.
– Ураган!! Оу!!! Опачки!
Гул гостевого хора звучал для Игоря приглушенно, был далеким, раздражающим фоном. Он не хотел слушать и думать! Нора в его руках была податливой, горячей и сладкой. Игорь впитывал ее вкус, сворачивал все ненужные мысли, отдаваясь удовольствию ощущать ее своей.
– Ау!! Гарик, ты ее проглотишь!! – и дикий ржачь.
По фиг, все по боку, все мимо! Только малиновый вкус Норы на губах, языке и в мыслях.
– Ну, хорош уже! Сколько можно?! Коньяк выдыхается!
Игорь ни за какие деньги и медали не перестал бы целовать ее, но она сама прервала это чудо.
– Я сейчас упаду, – выдохнула тихо Нора. – Не отпускай меня.
Рассудок постепенно возвращался к своему обычному состоянию. Гостиная приобрела четкие очертания, перестали расплываться перед глазами лица гостей – слух и зрение вернулись. А сладкий вкус на губах остался.
– Не отпущу. – Игорь обхватил Нору за плечи, под громкий смех и двусмысленные шуточки ребят проводил ее к дивану.
Нора дрожала, но старалась не показать этого. Игорь чувствовал это, тревожился и все время пытался поймать ее взгляд. Она же старательно избегала смотреть ему в глаза.
– Гаренька, спой! – рядом с ними появилась Катя с гитарой в руках. – Уже ноги болят от танцев. Народ, давайте песни петь, а?
Ее поддержали, загомонили, рассаживаясь, кто где: на диванах, в креслах, на полу.
– Нор, а ты поешь? – Санька устроился напротив Норы, улыбался и подмигивал.
– Очень редко, Сашенька.
Сашенька? Какой еще Сашенька? Мелехов взял в руки гитару и долго смотрел на инструмент, не понимая, что это такое, потом рассердился на Нору за «сашеньку», но постарался взять себя в руки.
– Она хорошо поёт. Я помню, – Игорь, действительно, помнил приятный тихий голосок Норы-девочки, когда она пыталась подпевать ему, Игорю-подростку.
– Спой, Нора. – Сашка состроил умоляющее лицо.
Нора к удивлению Игоря не стала отнекиваться, а просто взяла из его рук гитару, уселась удобнее. Мелехову осталось только подвинуться, давая ей пространство.
Аккорд – чистый, творимый умелой рукой развеял тишину гостиной и зазвучал романс, тот самый, который Игорь помнил с детства, тот, который часто пела его мать, а потом и он сам.
Ландыш, ландыш белоснежный,
Розан аленький!
Каждый говорил ей нежно:
«Моя маленькая!»
Ликом – чистая иконка,
Пеньем – пеночка… –
И качал ее тихонько
На коленочках.
Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось все припевом:
«Моя маленькая!»
Божьи думы нерушимы,
Путь – указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным – связанными.
– Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! –
Так и кончилась с припевом:
«Моя маленькая!»
От автора: Романс на стихи Марины Цветаевой.
Это был не романс, не песня. Это был удар – мощный, эмоциональный и очень болезненный. Нора пела так же, как и мама, смотрела на Игоря глазами сестры Лены. Он вспомнил все, заиндевел и тут же взорвался. Без слов встал с дивана и вышел вон из гостиной. Никто из гостей не заметил странности – все аплодировали Норе и требовали выпить.
Мелехов толкнул входную дверь и выскочил на террасу. Прохладный воздух немного унял хаос в его душе, породил мысли и вопросы.
– Что ты делаешь, козявка? Что ты со мной делаешь?
Вечерний сад не ответил, звездное небо осталось равнодушным к его словам. Один лишь ветерок сжалился и шепнул что-то невнятное, но так и не дал четкого ответа.
Глава 23
Нора долго не могла уснуть: терзали, выматывали неприятные мысли. После отъезда гостей –далеко за полночь – Игорь сказал ей только:
– Нора, спасибо. Спокойной ночи.
И ушел к себе. Оставил ее в гостиной: несчастную, одинокую, растерянную. Уже в спальне Нора поняла, что надо бы рассердиться, но не смогла. Расплакалась.
Улеглась в постель, а уснуть не смогла. Ей все казалось, что Игорю неприятен, противен ее вид, и поцелуй, который случился с ними, был прекрасен только для нее. И вот такие мысли по кругу, снова и снова.
Спустя какое-то время, Нора услышала крик Игоря, испугалась, вскочила с постели.
– Бель, прикрой! – невнятное бормотание Игоря, – Назад! Все назад! Стена!!
Жуткий крик прекратился, и Нора услышала, как Игорь встал с постели и вышел из спальни. Она постояла немного, не зная, что делать, но потом решительно толкнула дверь и пошла его искать.
Он стоял в кухне, спиной к входу. В руке стакан воды. Даже в полумраке Нора видела, как он напряжен, как бугрятся мышцы на спине, как сжимаются пальцы в кулак. Она прекрасно поняла, что с ним. Съежилась от жалости, слезы брызнули. Нора бросилась к Игорю, обняла его, прижалась щекой к обнаженной спине и быстро заговорила:
– Кошмар приснился? Это ничего, это пройдет. Я с тобой.
Почувствовала его тяжелый вздох, услышала, как упал стакан, но не разбился, а гулко стукнулся о пол, завертелся волчком, заскрежетал неприятно. А потом Игорь круто развернулся и сжал огромными руками ее плечи.
– Что ты тут делаешь? – взгляд недобрый, свинцовый. – Зачем ты пришла? Чего ты хочешь?!
Нора задрожала, но глаз не отвела. Только вот слезы – предатели – все текли, все падали на грудь, стекали в вырез тоненькой ночной сорочки. Крепкие руки, что сжимали ее плечи, ослабили хватку, взгляд Игоря изменился, изменился и он сам.
– Прости, маленькая. Напугал? Прости меня, – он на мгновение прикрыл глаза. – Ты почему босая? Простудишься.
Подхватил Нору и усадил на стол, сам же встал рядом, очень близко опираясь руками о столешницу по обеим сторонам от маленькой Норы. Вздохнул тяжело и в каком-то жутком бессилии прислонился лбом к ее лбу.
– Хреново… Норка, как же мне хреново.
Нора не медлила ни секунды – обняла крепко, притянула к себе и тихонько гладила по волосам.
– Игорь, что мне сделать? Я сделаю все, что ты захочешь, – ответом стал судорожный его вздох. – Ты только не молчи, говори со мной.
– Ну что ты, маленькая, – Игорь потянулся обнять ее, – Ничего не надо делать. Ты просто побудь со мной. С тобой мне хорошо… Нет. Только с тобой мне хорошо. Что ж ты такая маленькая, Норка, а?
Он зарылся лицом в ее волосы, дышал глубоко, будто запоминая ее запах. Руки прошлись по ее спине в грубоватой и такой трогательной ласке, что Нора не выдержала и подалась ближе. И тут же почувствовала его губы на своей шее. Горячий поцелуй, почти болезненный, но такой желанный.
– Игорь… – и задохнулась, не смогла говорить.
– Глупая, маленькая… Зачем я тебе? Старый, битый, почти сумасшедший, – говорил одно, а руки его скользнули по ее спине, вверх. Пальцы запутались в ее волосах.
– Неправда… Все не так, – Нора шептала сбивчиво, а ее ладошки – маленькие, горячие – легли не его плечи.
– Все так, маленькая. Я психом с тобой становлюсь, ты меня в кисель, в порошок, ясно?! Я уже ничего не понимаю! – отпустил ее, сделал шаг назад, окинул горящим взглядом и двинулся к выходу.
Уже на пороге обернулся.
– Нора, не броди по дому в таком виде, ладно?
Нора осталась сидеть на столе. Никаких слёз, никакой обиды, только улыбка. Она оглядела внимательно свою тоненькую рубашонку и пробормотала:
– Кисель? И прекрасно. В таком виде не буду, еще хуже буду. – Улыбнулась светло, радостно, и, соскочив со стола, пошла к себе.
Заснула мгновенно. Надежда не только окрыляет, но и успокаивает.
Утро – погожее, теплое – подарило Норе интересное настроение. Оживление, предвкушение, уверенность в своих женских чарах. Оттого она долго крутилась перед зеркалом в ванной, укладывала волосы, пытаясь добиться определенного эффекта. Какого? Эдакого манящего к поцелуям и прочему тому, что за поцелуями может последовать. Добилась.
Темные волосы были собраны в невысокий узел: обнажили стройную шею, придали беззащитности. Однако легкие завитки говорили сами за себя. Мол, хозяйка вполне себе легкомысленна и настроена на кокетство.
К месту пришлась маечка: милая, домашняя. А то, что вырез ее был несколько глубже, чем нужно, а лямочки несколько тоньше, чем необходимо, Нору не смутило, но обрадовало. Приличного вида домашние трикотажные брючки неплохо уселись на бедрах, и это тоже приободрило хитрую дочь судьи Штейнера.
Вот в таком, мягко говоря, презентабельном виде, Нора прошла по коридору мимо Игоря, который уже топтался в гостиной. Она с улыбкой посмотрела на своего «почти сумасшедшего, старого и битого» мужа и мило так прощебетала:
– Привет. Как спалось? По глазам вижу, что плохо. Я сварю тебе кофе покрепче, а на завтрак подам каши. В твоем возрасте полезно есть кашу с утра. Ой, есть еще творог, – протрещала и удалилась, стараясь вилять бедрами так же, как это делала одна из ее бывших подруг.
Она не увидела, как Мелехов ухмыльнулся, скрестил руки на груди и с пониманием смотрел ей вслед. А еще она не увидела того, как дернулась его щека при взгляде на те самые трикотажные брючки и то, на чем они сидели так ладно.
Пока Нора накрывала на стол, вошел Игорь и чинно уселся за стол. Разумеется, Нора не рассчитывала очаровать своего терминатора* только лишь обнаженными плечами и завлекательной прической. Не тот человек. А потому все время посматривала на телефон. Он, аппарат, ее не подвел. Издал трель, оповестил о получении смс, что стало огромной удачей!
