Текст книги "Вспомнить, чтобы любить (СИ)"

Автор книги: Лана Виноградова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– А еще получается она тоже оборотень, должна быть, правда полукровка, но все же дочь альфы, но в ней ощущается только человеческая сущность… Хотя помните ту мощь, что изошла от нее в столовке? – всегда веселый Ярослав, сейчас говорит с таким серьезным видом, что мне становиться еще более отвратительно.

– Да вы все спятили! Нахуй. У меня сейчас мозги расплавятся. – встаю, кидаю им свои вещи, и убегаю глубоко и далеко в лес.

Убегаю сам от себя, убегаю от правды, убегаю как трус…

Я отключился ото всех, остался я и полученная информация. Волка швыряло из стороны в сторону, он выматывал меня и горько выл на луну. Я ни о чем не думал, мной правили только инстинкты волка, эти шесть дней он правил мной.

Глава 15.

Мирослава

Всю неделю от Глеба не было ни слуха, ни духа. Я ожидала чего угодно, но только не такого. Он просто исчез с радаров. Последний раз я его видела в ту самую субботу. И вообще, все и всё было странным.

Лиза была молчаливой и задумчивой, я видела, как ее что-то мучает. Она почти со мной не разговаривала, видела, что она ушла далеко в свои мысли, но я к ней не лезла, навязывается людям я никогда не любила. Рома и близнецы были серьезными, такими я мальчиков еще не видела, особенно неожиданно такое состояние у Яра, он по природе своей заводила и всегда веселый, а сейчас он такой же как его брат и теперь их совсем не отличить, если не знать. И все они кидали на меня странные взгляды, в которых я не могла ничего понять, но стоило мне ответить на их взгляд, как через пару секунд все прекращалось. Дана, как обычно стерва, но обходит нашу компанию десятой дорогой бросая лишь взгляд полный превосходства и злорадства, от чего у меня мурашки по коже.

Да, я как-то негласно стала частью этой компании и мне хорошо с ними. Теперь каждый день мы собирались за нашим столом, но в эти дни ели почти всегда все молча.

Пару раз я пыталась узнать, где Глеб и все ли у него хорошо. Мне расплывчато ответили, что он занят, работы много, отец загрузил, и мне не стоит переживать, но я чувствовала, что мне врут, что это не правда. Я чувствовала, что с ним творится нездоровая фигня. Я пробовала звонить, но телефон был все время отключен. Тревога в груди нарастала с каждым часом все больше, сон был отвратительный, точнее те пару часов в сутки, которые мне удавалось поспать, но я больше никого не донимала своими расспросами.

В пятницу я вовсе не пошла в универ. Из меня будто ушли все силы, своим сказала, что неважно себя чувствую и останусь дома, так как такое поведение для меня не типично, мне поверили на слово. Домашние разбежались каждый по своим делам, мой телефон трезвонил с самого утра, но я упорно его игнорировала. Потом, все потом.

Ближе к двум дня я заставила себя подняться с кровати и отправилась в душ, плескалась я долго, меня то знобило, и я делала воду на столько горячей, что обжигало кожу, то меня бросало в жар и я охлаждалась под холодными струями воды. Я намыливала себя три раза, зачем не знаю, но это помогало.

Обтираю волосы полотенцем, кутаюсь в махровый белый халат до пят на голое тело и топаю к себе в комнату, чтобы снова придать свое тело уютной кроватке, но перед этим захожу на кухню, делаю себе чай и выкладываю на тарелку три эклера с заварным кремом покрытые шоколадом, такие вкусные, купленные вчера в пекарне, расположенная через квартал от универа. Взгромоздила все на поднос и чуть ли не в припрыжку побежала к себе. Подхожу к своей комнате, а дверь оказалась закрытой.

Разве я ее закрывала?

Вроде бы нет. Зачем мне это делать, я же одна дома… Наверное по привычке, когда все дома, я всегда закрываю дверь, а это значит всегда, потому что дома всегда кто-то есть.

Откинув ненужные мысли, глядя на эклеры, я толкаю дверь ногой и захожу, не смотря по сторонам, но когда отрываю глаза от лицезрения своих вкусняшек и смотрю перед собой, то от неожиданности вскрикнула и чуть не выронила поднос, который все-таки качнулся в моих дрожащих руках. На моей кровати, в полу лежачей позе, закинув себе за голову руки, лежал Глеб.

Я с сожалением посмотрела на свои эклерчики, понимая, что отведать мне их сейчас точно не удастся.

С минуту стояла и не знала, что мне делать. Я просто смотрела на него, исследовала лицо на предмет… сама не знаю, чего, в ответ Глеб не сводил горящего взгляда с меня. Он был в черных джинсах, черной майке и черных Тимберлендах, черная косуха валялась на стуле. Вся левая рука забита татуировками, рукав, кажется так это называется, на правой выглядывает еще одна уходящая под майку и продолжается на шее витиеватым узором. Интересно, рассмотреть их все в близи и еще интересно знать, не скрывается ли еще парочка под одеждой. Но что-то мне подсказывает, что они есть.

Так, взяла себя в руки. Прочищаю горло:

– К-как ты здесь оказался? – как бы я не храбрилась, мой голос выдает волнение перед Глебом. А он, видя мою реакцию, лежит довольный и невозмутимый.

– Через балкон, – машет головой на него, – тебя не учили, что нужно хорошо закрывать окна и двери, когда дома одна?

– Ладно, – решила, что вопрос риторический и не стала отвечать, – зачем ты здесь? Что тебе нужно?

– Ты. – вот наглец.

– То есть, – я, прищурившись, начала на него надвигаться, все также держа в руках сладкую ношу, – ты пропал на неделю, о тебе ничего не слышно, твои друзья и сестра сами на себя не похожи, ничего мне толком не ответили на мои вопросы, куда ты пропал и все ли с тобой хорошо, твой телефон отключен, твоя невеста обходит стороной наш столик кидая глубокомысленные взгляды, сам ни разу не написал и не позвонил, а сейчас проникаешь в мой дом, в мою спальню, развалился на моей кровати и с таким видом, будто ты имеешь на это полное право и ведешь себя как ни в чем не бывало! Ты блин считаешь это все нормальным? – к концу своей тирады я не заметила, как начала повышать голос и со туком поставила поднос на тумбочку, расплескав немного чая. Скрестила на груди руки и зло сощурилась на него. А он откровенно смеется надо мной.

– Ты сейчас выглядишь как ревнивая жена. – его определение спускает меня с небес на землю. Действительно, чего это я, разошлась тут с упреками и вопросами, я ему никто. Не понимаю, но рядом с ним я словно становлюсь сильнее, жестче, веду себя так, как никогда раньше. А еще чувство, что нужно защищать свое. Думаю, как первобытный мужик. Мы никто друг другу и ничего не должны. Он мне ничего не обещал, подумаешь пару раз целовались. Это я ему и озвучила.

– Ой, – прикрыла рот рукой, – извини, не знаю, что на меня нашло, я не имела права тебе все это предъявлять. Мы никто друг другу, и ты не обязан мне отвечать.

С последними моими словами, его улыбка исчезла также быстро, как и появилась, теперь он был зол.

– НИКТО ГОВОР-Р-РИШЬ? – прорычал точно зверь. В глазах не хороший блеск, который говорит, что мне полный капец. Хватанул за предплечье, дернул на себя и мастерски подмял меня под себя.

– Н-ну, мы же действительно никто друг другу. Ты брат моей подруги, а я подруга твоей сестры, только и всего лишь.

– ВСЕГО ЛИШЬ? – я совсем растерялась, не понимая, что он хочет от меня услышать.

– Да хватит на меня рычать! Я не глупая девочка и все понимаю, можешь быть спокоен, на твою руку и сердце не претендую.

По мере того, как что я говорила, он становился все злее, хотя я была уверенна, что от моих слов он должен был наоборот расслабиться, что я не претендую на него, не собираюсь донимать и вешаться, лишать статуса холостяка.

– Почему ты сегодня не была в универе и для чего тебе телефон, если ты на него не отвечаешь? – мы все в той же позе, только теперь, сам того не замечая, стал поглаживать мое бедро, а меня бросило в жар, внизу начало покалывать и становиться влажно. Мне захотелось, чтобы он не останавливался.

Это вообще нормально так реагировать? Разгон за две секунды.

– Я… Мне… – ох, во рту пересохло, растеряно хлопаю ресницами, не могу связать и двух слов, а он в это время снял с моих мокрых волос полотенце.

Глеб глубоко и шумно сделал вдох, блаженно прикрыл глаза и опустил свой лоб на мой.

– Откуда ты такая появилась… – он все это шептал, но явно для себя, он не ждал ответы на свои вопросы, кроме…

– Так что с универом и телефоном?

– Я просто себя нехорошо почувствовала сегодня и решила остаться дома, а телефон… просто не слышала.

– Да ну, – достает свой, набирает номер и уже через 3 секунды мой телефон начинает шумно вибрировать в тумбочке.

– Ну что ты хочешь услышать? Что хотела побыть одна? Что мне нужно было немного уединения? – он всматривается в мои глаза, будто пытаясь там отыскать ответы на волнующие его вопросы или ложь, но в следующую секунду просто остервенело набрасывается на мой рот.

Его губы очень мягкие и теплые. Левую руку просунул мне под шею и сжал на ней свои пальцы, но не для того, чтобы причинить боль, а чтобы удержать, будто я куда-то сейчас собралась убегать. А надо бы…

Правая рука становится смелее и двигается уже мне на попу. Мне бы возразить, остановить его, но я не могу. И не хочу. Мои руки взлетают вверх и приземляются на его грудь, она у него просто каменная, прощупывается каждая мышца, я веду ими вверх, оглаживаю плечи, шею, запускаю пальчики в волосы. Все это время мы целовались, безудержно, агрессивно, кусались и лизали друг друга. И за всем этим я не заметила, когда он успел развязать поясок моего халата и откинуть один его край в сторону, тем самым оголяя левую сторону моего тела. Он двигается рукой от бедра, по животу, добирается до груди и накрывает ее своей рукой.

Блаженство.

– Идеальная, создана для меня… – сжимает сосок большим и указательным пальцами и оттягивает до сладкой боли, что вызвало стон из моей груди. Становится невыносимо больно внизу живота, я начинаю извиваться под ним, чтобы хоть как-то помочь себе.

– Чувственная, нетерпеливая девочка. МОЯ ДЕВОЧКА!

Он прерывает поцелуй и перемещает свои губы мне на шею, начинает мучительно медленно целовать и облизывать, спускается на сгиб ближе к ключице и целует грубо, собственнически, оставляя огромный засос, опять. Осмотрел свою метку и удовлетворительно хмыкнул, и тут же обрушил свой рот на мою грудь, он облизал затвердевший сосок и прикусил зубами, по мне пробежали предательские мурашки. Глеб застонал.

– Какая же ты сладкая, так бы и съел твои сиськи, Луна-аа, – кажется Глебушка в бреду. Он, нежно поглаживая опускает руку вниз и дотрагивается до самого сокровенного.

– Да ты уже вся течешь, пиздец. – он возвращает свои губы на мои и размазывать выступившую влагу по моим складочкам.

– Глеееб, – шепотом стону, вот только сама не знаю о чем хочу его попросить, чтобы остановился или продолжал.

– Тшшш, только не останавливай меня девочка, я никогда не обижу тебя и не сделаю больно, а сейчас я просто хочу почувствовать тебя изнутри, я всего одним пальчиком попробую и все, чуть-чуть войду в тебя. – Глеб медленно и нежно вводит палец.

– Ах! – меня распирает от наполненности, а это всего лишь один палец, но мне так хорошо.

– Какая же ты узенькая и тепленькая, твою мать… И все для меня, – он проталкивает палец глубже и упирается им, – дааа, вот оно, сокровище мое, целочка моя, никого здесь не будет, только я, – и продолжает пальцем изучать мою девственную плеву, а потом уже увереннее вводить палец вперед-назад.

– Прошу тебя Глеб, – я не узнаю своего голоса, севший и возбужденный, – мне больно, сделай что-нибудь.

– Сейчас моя девочка, сейчас, – он ускоряет темп, большим пальцем круговыми движениями давит на клитор и мне хватает еще несколько толчков, и я начинаю дрожать и стонать не сдерживая себя, радуясь. Что дома больше никого нет.

– Вот так, да, кончай на мои пальцы моя девочка. Открой свои глазки, – я делаю, как он попросил и кончаю. Вижу, как достает свой палец из меня, он весь мокрый и блестит, подносит его к своему носу, глубоко вдыхает и облизывает палец, наслаждается, словно ребенок леденцом.

Это так порочно и возбуждающе.

– Ты такой пошляк, Глеб. – говорю тихо, смотря в самую бездну его темных глаз. И тут происходит что-то…

В моей голове всплывает картинка, как кадр из фильма, я сижу на полу, как на том фото в белом платьице, которая, к слову, исчезла, меня кормит мальчик мороженным, я поднимаю глаза и утопаю в тех же глазах, что и сейчас передо мной, черты лица такие же, только повзрослевшие. Этот мальчик улыбается мне с такой любовью и нежностью, что я задыхаюсь. И говорит так ласково «я так рад, что встретил тебя. Я всегда буду рядом и буду оберегать тебя».

Воспоминание.

Я зажмуриваю глаза так сильно, как только могу, это всего лишь разыгралось воображение. Решаю, что это галюники, приоткрываю веки и натыкаюсь на ошалевшего Глеба.

– Глеб, – шепчу и беру его лицо в ладошки. Сама понимаю, какой бред сейчас собираюсь озвучить, – т-ты тоже это видел?

– Да.

– Я не понимаю… – он еще раз целует меня и резко соскакивает.

– Мне нужно идти. Но я вернусь, не закрывай окно. Я тебе обязательно потом все объясню. – развернулся и ушел, а меня начинает охватывать злость. Ах ты индюк общипанный. Как? Как я могла повестись на это? А я хороша, развесила свои уши и уже готовенькая на все, раздвинула ножки. Угощайтесь Глеб Тимурович, не подавитесь! Объяснит мне он все! Как же! Чувство, что мной попользовались и выкинули, в груди печет, становится больно.

Все, пусть ко мне даже и не думает подходить! И хрен я ему окно оставлю открытым (ну конечно оставлю).

Глава 16.

Глеб

Когда я вернулся домой, я быстро принял душ и поехал в универ. Лизу дома не застал, она уже уехала. Я всю неделю не видел ее и мне до зуда в ладонях, хочется оказаться рядом с ней и потрогать, убедиться, что она настоящая. Я пропустил всю учебную неделю, я не знаю, что происходило в мое отсутствие, не знаю, как она жила все эти дни, но знал одно – мои друзья за ней присматривают.

– Ну наконец то! – Рома бесшумно соскакивает с капота своего зверя.

– Вернулся волчара, – скалится Яр. Они с братом стоят, облокотившись на свою тачку, руки скрещены на груди.

Рост просто кивнул в знак приветствия.

– Ты какого ху… – Рома не договорил, его прервал оглушающий визг моей сестры.

– Ты, – Лиза начинает высказывать свое недовольство за три метра от меня, но она меня любит, поэтому подлетает и бросается мне на шею. – задница! Как ты мог бросить меня одну? Просто взять и убежать на столько дней! Ты хоть представляешь, что я себе надумала? На мой зов ты не отзывался, просто исчез. Твои дружки толком ничего объяснить не могли. – переводит сощуренный недовольный взгляд на них.

– Лизок, ну ладно тебе, – обнимаю сестру, – потеряться в лесу я точно не смог бы, даже если бы сильно захотел. И я тебя не бросал. Никогда не брошу.

– Да? – подозрительно смотрит на меня. – Тогда что это все было? Я жду объяснений братец. – шипит как змея, и тут я понимаю, что она одна, с ней нет ее подруги.

– А ты почему одна? Где Мирослава? – я так надеялся ее увидеть.

– А тебе то что? – гневно выплюнула. Все, теперь она будет злиться на меня неделю.

– Раз спрашиваю, значит надо! И вы же как сиамские близнецы, где одна там вторая.

– Не знаю, – говорит тихо, – я ей звоню все утро, но она не отвечает. Она не говорила, что сегодня не придет, может проспала. Она всю неделю выглядела встревоженной… Луна! Что я за подруга! За своими переживаниями о тебе, я совсем не обращала внимания на нее, хотя она постоянно интересовалась что со мной, а вот я оказалась никудышной подругой! И о тебе между прочим спрашивала, все ли с тобой хорошо! Как ты мог бросить её? – перевожу взгляд на друзей, они все синхронно кивают головами подтверждая. А в это время, мне в грудь прилетает кулак от сестрицы. Нет мне не больно, она слишком слаба для меня, но она волчица, дочь альфы, и силы в ней куда больше, чем кажется со стороны, и она, не моргнув и глазом, может накостылять самого сильного боксера, если он человек, но среди своего рода, она не слишком сильна, но постоять все же за себя сможет.

– Ай! Больно! – притворно схватился за покалеченное место и еще раз крепко прижимаю к себе свою младшенькую сестренку.

– Ее нет. Я ей позвонила раз сто и столько же смс, она их даже не прочитала! – сокрушается Лиза. Краем глаза замечаю Дану и Алексея. Дана бросила мимолетный взгляд в мою сторону и гордо отвернулась, будто мы и вовсе не знакомы. Прошла за столик на другой конец столовой. Интересно. Алексей же бросил на меня полный ненависти взгляд.

– Что с ней? – киваю головой в их сторону. – Даже не подойдет за скандалом?

– Не знаю друг, что произошло, но она все время пока тебя не было, вела себя именно так, – Ростислав кивает головой в ее сторону, – о тебе ничего не расспрашивала, с нами не здоровалась, демонстративно проходила мимо.

Надо же. Что-то новенькое.

Но это и настораживает.

– Все, дальше без меня, я по делам.

– Знаем мы какие у тебя дела. – ухмыляется Ярик.

Выезжаю с парковки и несусь к дому Миры. Зуд усиливается, так хочется ее увидеть, вдобавок волнение за нее, будет ли она рада мне, все ли с ней хорошо. А еще надо подумать, как сказать ей правду о оборотнях, нас с ней и о ней самой. Торможу возле дома, машин нет, тихо, перепрыгиваю через забор, дергая за ручку входной двери, заперто. Прислушиваюсь, осматриваюсь и замечаю одно открытое окно на втором этаже, вдыхаю запах полной грудью. Она. Это ее комната, начинаю улыбаться, как дурак.

Девочки в комнате нет. Запрыгиваю через окно. У нее очень мило и уютно, чистота и порядок. И вся комната пропахла Мирой. Слышу, что она плескается в душе, что ж подождем. Обсматриваюсь – много книг, пару рамок с фотографиями, она с какой-то девчонкой с цветными волосами стоит в обнимку на обрыве скалы. На втором фото она с родителями и сестрой. Открываю шкаф, в нем висит пахнущая апельсинами одежда, подношу к лицу и вдыхаю полной грудью. Чувство, что я вернулся домой. Дальше комод. Открываю ящик и натыкаюсь на нижнее белье малышки. О да, джекпот. Провожу пальцами по ткани, все такое нежное, мягкое и белье очень красивое, все разложено комплектами. Не раздумывая, хватаю ее белые кружевные трусики. Очень сексуальные. Сразу представляю ее в них, мозг подбрасывает картинки, как она меня в них соблазняет, а я зубами разрываю их.

ФАК!

Вот надо было мне это представлять, член колом стоит. Прихожу в себя, когда слышу, как отрылась дверь ванной. Прячу трусики в задний карман. Сам себе качаю головой. Кто бы мог подумать, что я буду воровать белье у девушки.

Но она не просто девушка.

Приземляюсь на ее кровать и принимаю расслабленную позу. Слышу гремит посудой.

Три.

Два.

Один.

Она заходит в спальню и впадает в ступор. О чем-то думает и неспеша рассматривает. Её явно заинтересовали мои тату. А я в ответ прожигаю взглядом эту аппетитную попку, такая вся домашняя, чистая, настоящая, живая.

Я потерял себя. Обрывками улавливаю, что сейчас происходит. Она подо мной. Халатик развязан. Я целую ее, мои руки блуждают по ее телу, кожа мягкая и бархатная.

Не сопротивляйся милая, да вот так, ты тоже хочешь этого, я чувствую. Такая нежная, девочка моя, родная, как я рад, что Луна дала нам второй шанс, никому тебя не отдам! Да, обнимай меня, целуй, стони мое имя малышка, ведь нам так хорош вместе.

Мной правят голодные инстинкты. Взять, пометить, приручить и унести в свою пещеру, и вообще не важно в каком порядке. Облизываю каждый оголённый участок кожи, чувствую ее возбуждение, она готова принять меня. Ввожу в нее один палец…

– Какая же ты узенькая и тепленькая, твою мать. И все для меня, – крышу сносит, – дааа, вот оно, сокровище мое, целочка моя, никого здесь не будет, только я.

Малышка стонет мне в рот и уже сама насаживается на мой палец.

– Вот так да, кончай на мои пальцы моя девочка. Открой свои глазки. – пара толчков и она кончает, изливает свои соки мне на руку, ее бьет мелкая дрожь, она смотрит своим невинными глазками прямо в душу, только она может в такой момент выглядеть кристально чистой и непорочной. Это самое сексуальное, что я видел, меня пробивает разряд и я…

Я просто, мать твою, кончаю в штаны! Пиздец. Да со мной такого никогда не было. Мне смешно от самого себя. Кончил в штаны. Об этом точно нельзя никому рассказывать, засмеют. Перевожу дыхание, прошу ее открыть глазки, достаю свой палец, чтобы мы оба его видели. Вся моя рука мокрая от ее соков. Этот запах сводит меня с ума. Она следит за мной не отрываясь, подношу руку к носу и вдыхаю самой сладкий, вкусный и манящий аромат. Во рту скапливается слюна, мне хочется опять почувствовать на языке ее вкус, и я не отказываю себе в этом.

Облизываю пальцы. Ммм, слаще я ничего не пробовал. Хочется еще. Мой волк от радости скулит и виляет хвостом. Он требует, чтобы я пометил нашу самку, хочет, чтобы я сделал ее нашей и оставил в ней свое семя. Усмиряю его, еще не время, но скоро обязательно она станет нашей.

И тут происходит непонятное. Я будто вспоминаю прошлое, картинки со свадьбы отца, то, что на фотографии, кадр за кадром, как из кинофильма.

ДА, ЭТО ОНА!

Моя истинная пара. Он жива. Теперь я в этом уверен точно.

Все сходится с рассказом друзей.

Но как? Нужно нанести визит к этому… волшебнику мать его.

Мне нужно уйти. Мне нужно поговорить с несколькими особами. Потом я обязательно все ей объясню.

Разворачиваюсь и ухожу. Я чувствую ее боль, негодование и замешательство, но мне нужно, нужно что-то делать, я уже не могу сидеть на месте. Волк скалится, что я бросаю нашу пару. Что я не поставил на нее метку. Остальные самцы должны знать кому она принадлежит.

Только нам!

И я это сделаю.