Текст книги "Любить сложно, не любить невозможно (СИ)"
Автор книги: Лана Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Глава 18. Беспокойная ночь
С места происшествия Раджит направился было в редакцию, но потом сообразил, что газету выпустят только утром, а новости, так же как и пакоры – хороши, пока горячие и, круто развернувшись, поехал на новостной канал.
Прекрасно зная дорогу, журналист, полностью поглощенный продумыванием будущей статьи, практически не обращал внимания на то, куда едет, и неожиданно из-за поворота на него выскочил черный байк. Избегая столкновения, оба мотоциклиста вывернули рули, и их едва не вынесло на обочину. Насилуя тормоза и покрышки, Раджит остановился, в то время как едва не столкнувшийся с ним парень, практически уложив мотоцикл на бок, вернулся на дорогу и, выровняв байк, погнал дальше, а виднеющийся из-под шлема длинный хвост раздувало ветром.
– Девушка, на мотоцикле и носится, как ненормальная. Куда только родители смотрят, – Раджит неодобрительно покачал головой, провожая взглядом гонщицу и, как только черный силуэт скрылся за очередным поворотом, продолжил путь.
***
Покинув редакцию, Майра мчалась домой, когда, после очередного поворота, ей под колеса едва не угодил какой-то зазевавшийся придурок. «А байк у придурка классный», – фоном прошла мысль, пока Самайра пыталась справиться с тяжелой машиной. «Брат, наверное, волнуется. Опять воспитывать будет», – думала она, выравнивая мотоцикл после маневра и, прибавив скорости, устремилась домой.
Рев двигателя на резких поворотах и крутых подъемах разносился далеко по лесу, и Майра нисколько не удивилась, что Сахель встретил ее в открытых дверях.
– Ранбир приезжал на обед? – соскакивая с мотоцикла и легко взбегая по лестнице, спросила она.
– Хозяин был и очень огорчился, что не застал тебя, – покачивая головой, сообщил старый слуга. – Где была, дочка? Твоему брату не нравится, когда тебя долго нет дома.
– Сахель! – воскликнула Майра и, обняв старика за шею, крепко прижала его к себе. – Не представляешь какие у меня новости!
– Нечего ластиться, иди мыть руки, – стараясь сохранить строгий вид и сдержать расплывающуюся улыбку, проговорил Сахель – Майра так лучилась счастьем, что, казалось, того и гляди начнет светиться собственным светом, и Сахель не мог долго сердиться на молодую хозяйку.
– Раз не хочешь услышать мою новость, хорошо, – Майра чмокнула Сахеля в щеку и унеслась в ванную, оставив старика пребывать в недоумении.
– Я нашла работу! – не выдержав, воскликнула она по возвращении и, согнув в колене одну ногу, прокрутилась на пальцах другой. – Я буду работать… – Майра начала очередное вращение, но оказавшись лицом к входной двери, резко остановилась, а слова замерли на губах, когда в проеме, опираясь на косяк одной рукой, а второй расстегивая рубашку и сдирая пропитанный кровью бинт, появился Ранбир. – Что случилось? Кто тебя ранил? – мгновенно переменившись в лице, она бросилась к брату и подставила плечо под его руку.
– Все потом, мне сейчас надо в мед. комнату и остаться одному. Проводи меня, запри и ни в коем случае не открывай до утра, – прохрипел Ранбир, ему все тяжелее было сдерживать животный рев от разъедающей рану боли.
– Я пойду с тобой, я буду с тобой, – упорствовала Майра, помогая брату пробираться по скрытому за шкафом туннелю.
– Нет. Тебе нельзя, – с усилием переводя дух, отрезал Ранбир и, сняв с запястья «кошачий глаз», протянул сестре. – Запри дверь и уходи. Тебе не справиться, – а сам скрылся в темноте.
Дрожащими руками Майра заперла дверь на ключ, слыша сквозь нее разрывающий сердце рев боли. Но, не смотря на распоряжение брата, она не вернулась в гостиную, а, задвинув обратно шкаф, вернулась к комнате, ставшей на эту ночь брату тюрьмой, и решила, что если ему совсем будет плохо, то не взирая на запрет, откроет дверь – Сахеля она обезопасила.
***
– И как это понимать? – щелкнув пультом, от чего занимающая всю стену плазменная панель погасла, Аниш повернулся к переминающемуся с ноги на ногу, как нашкодивший школьник, Викраму и сверлил его тяжелым взглядом.
– Хотел избавиться от него и повесить все на грабителей. Это был самый подходящий случай, никто бы ничего не заподозрил, я даже себя ранил, вот, – как бы защищаясь, Викрам выставил вперед порезанную руку.
– И чего добился, кроме того, что разозлил его? – продолжал допрашивать отец. – Теперь мы будем уже не охотниками, а прячущейся добычей. Ты ведь не думаешь, что Сисодия простит тебе это покушение?
Викрам нервно оглянулся – сестра не соизволила спуститься, ей были неинтересны отцовские нотации; кузены благоразумно испарились из зоны видимости – знали, что старший брат не простит присутствия при его унижении; но на софе, скрытый тенью портьер, угадывался чей-то силуэт, и Викрам готов был поклясться, что это Маниш. Ему даже показалось, что слышит сдавленный смешок, но когда подскочил к нише и отодвинул тяжелую ткань, увидел, что сводный брат, по своему обыкновению, полностью поглощен какой-то заплесневелой книжкой.
– Ты что-то хотел? – Маниш поднял на старшего брата отрешенный взгляд.
– Иди, почитай в другом месте, у нас с отцом важный разговор, – выдыхая и стараясь успокоиться, велел Викрам.
Недоуменно пожав плечами, Маниш встал и направился в сад – увитая плющом беседка обещала прохладу и тень.
– Почему ты все это говорил при нем? Почему хочешь меня унизить в его глазах, ведь я твой сын, я твой наследник, а он – никто, – проводив взглядом сводного брата, Викрам повернулся к отцу, и в его голосе звучала обида.
– Он – твой брат, мы – одна семья. И он имеет право знать, что нас ждет. Твоя обязанность защищать семью, а ты поставил под удар нас всех, в том числе и его. Ты лишил нас преимущества внезапности и, если с ребятами что-то случится, то виноват будешь именно ты.
– Но ведь мы все равно собирались на них напасть и уничтожить, – неуверенно попытался возразить Викрам. – К тому же, он уже знает о нас. Мы же были около его дома.
– Не напоминай мне еще об одной вашей глупости, – поморщился Аниш. – Когда ты уже повзрослеешь? Ведь я не вечный, на кого мне оставлять семью? Абхилашу? – он устало потер переносицу и направился к библиотеке. Викрам хотел последовать за отцом, но был остановлен холодным голосом. – Дай мне побыть одному.
Глава семьи ушел, а его наследник остался в комнате злиться на не позволившего себя убить Сисодия.
***
Ранбир уже не слышал, как в замочной скважине поворачивался ключ. Боль оглушала и ослепляла. У него едва хватило сил и самообладания, еще в человеческом облике добраться до шкафа, заботливыми руками сестры укомплектованного всем необходимым для подобных случаев. Он снял бинт, вскрыл и осмотрел рану – кожа вокруг воспалилась, а красная отечность увеличивалась и горела, как будто в рану насыпали порошок перца чили. Организм пока еще сопротивлялся, но зараза настойчиво пробивала себе путь. Хорошо, что рана была практически царапиной, и нож не задел более глубокие ткани, иначе бы процесс интоксикации шел намного быстрее.
Ранбир взял тонкий и острый нож, очертил область заражения и сделал на ней множество насечек, чтобы не позволить яду распространяться дальше и дать ему выйти. Ранбир чувствовал, как отрава вместе с силами покидает его тело. Сейчас, как никогда, ему был необходим рядом родной человек, но чувствовал только сестру. Он не мог проявить слабость и попросить у нее помощи.
Ноги подгибались, и Ранбир медленно опустился на колени, а потом и сел, привалившись спиной к стене. Зверь брал верх над слабеющим человеком, и Ранбир начал обращаться. Некоторое время спустя, уже ничего, кроме большой вязкой лужи не напоминало о присутствии в комнате раненого человека, но на полу лежала и зализывала рану на груди большая пантера.
В зверином облике Ранбир еще сильнее чувствовал присутствие сестры, ее энергию, слабыми ручейками просачивающуюся сквозь стену. Стремящийся к выздоровлению хищник хотел ухватиться за эти слабые потоки и потянуть их сильнее, впитывая и наполняясь силой, но старающийся сохранить контроль человек, не позволил себе подобную слабость. Он знал, что Майра еще не способна контролировать энергию и не сможет заблокировать ее, если почувствует угрозу собственной жизни. И, даже если бы она умела это делать, Ранбир очень сомневался, что сестра могла так поступить, а он, сам не желая того, мог убить единственного родного человека, забрав всю ее жизненную силу.
Брат и сестра так и провели всю ночь по разные стороны стены: один – отчаянно сражаясь с собственной сущностью за жизнь сестры; а вторая – незаметно для самой себя, посылая брату живительные силы. Не замечая преград, они невидимыми пульсирующими ручейками проникали сквозь каменную кладку, оплетали свернувшегося на полу хищника и врачевали его раны.
Ранбир очнулся от забытья. Он не помнил сколько пролежал в запертой комнате. Прислушавшись к себе, понял, что рана больше не горит огнем, а тупо и противно ноет. И человек, и животное чувствовали себя вымотанными до крайности, но, собрав остатки сил, человек сконцентрировался и начал распрямляться. Спустя несколько мучительных минут, Ранбир в тусклом свете лампочки рассматривал в зеркале пересекающие грудь коричневые полосы. Кожа уже выглядела нормальной, только по краям порезов оставалась более темной, а раны успели покрыться корочкой. Стиснув зубы, он наклонился и поднял форменную одежду – всю ее покрывали бурые пятна. Надев брюки и кое-как натянув рубашку, Ранбир постучал в дверь.
– Майра, открой, – голос звучал хрипло и слабо, и Ранбир не был уверен, что сестра услышит, но к его удивлению скрежет поворачивающего в замке ключа раздался почти мгновенно. Дверь распахнулась, и Ранбир почувствовал, как его с силой ударило в грудь, а вокруг шеи обвились руки сестры.
Ранбир отступил, и из гора невольно вырвалось сдавленное шипение. Охнув, Майра резко отстранилась.
– Как ты? – она во все глаза смотрела на брата. От ее внимания не укрылся его осунувшийся вид и темные тени, появившиеся под черными, потерявшими блеск глазами.
– Теперь уже все хорошо. Попроси Сахеля приготовить чистую одежду. Эта годится только на мусорку, – Ранбир тоже отмечал произошедшие с сестрой изменения – ее утомленное побледневшее лицо, плотно сжатые губы, потускневшие волосы – и ругал себя за то, что не смог полностью отгородиться от энергии сестры, а сейчас ей плохо.
– Ты ведь сегодня не пойдешь на работу? – пробираясь по узкому коридору, Майра озабоченно заглядывала в глаза брата. – Имеешь полное право взять больничный, как обычный человек, – теребила его за перепачканный рукав.
– Конечно, пойду, – отрезал Ранбир, и его глаза сверкнули отблеском прежнего огня. – Я не могу показать этому шакалу, что нанесенная им рана свалила меня. Но ты должна пообещать, – он взял сестру за плечи и, развернув к себе, внимательно посмотрел в глаза. Майра ответила ему таким же серьезным взглядом. – Когда придет время, ты не будешь вмешиваться, я должен разобраться с ним сам.
– Хорошо, – с легкостью согласилась она. – В таком случае, сестра – моя.
Ладонь Ранбира легла на затылок Майры, а ее ладонь – на затылок Ранбира, и брат с сестрой, сморщившись, потерлись носами.
– Пора принимать душ и на работу.
– …учебу.
Одновременно сказали они.
Глава 19. Кошки против собак
Ранбир, как обычно, приехал на работу. Поздоровавшись с дежурным, он наткнулся на внимательный и изучающий взгляд заместителя. От пытливых глаз Викрама не укрылись бледность начальника, круги под глазами и утомленный вид.
– Господин Сисодия, не стоило сегодня выходить. Остались бы дома, выздоровели, – не зная, насколько Ранбир осведомлен о виновнике своего ранения, неуверенно косился на него Викрам.
– Ерунда, я в порядке, – отмахнулся Ранбир и уверенно прошел по серому коридору к своему кабинету. – Некогда сидеть на больничных. Я хочу поговорить с налетчиками. Куда ты их определил? И сводки за сутки мне на стол.
– Сводки сейчас подготовят, – беспокойно засуетился Викрам и забежал вперед, открывая Ранбиру дверь. – Зачем с ними разговаривать? Их уже допросили. Не стоит утруждаться – дело простое и его уже готовят для передачи в суд. А сводки будут у вас на столе через пять минут.
Ранбир недоверчиво посмотрел на Викрама, не понимая, почему подчиненный изо всех сил старается не подпустить его к этому делу.
– Но почему они выбрали местный банк? Здесь есть отделения и Bank of India и ICIC Bank, и обороты в них намного больше. Так почему грабители выбрали именно банк твоего отца? – задал Ранбир неудобный вопрос.
Викрам преувеличенно удивленно округлил глаза.
– Что же тут непонятного? Bank of India – полностью государственный; ICIC Bank – с государственным участием. У них и охрана серьезнее, и наказание за покушение на госсобственность весомее, – Викрам всплеснул руками, как будто объяснял прописные истины, но Ранбира ответ не удовлетворил. Он не стал больше приставать к заместителю и, решив достать необходимую информацию у дежурного, углубился в сводки – ничего сколько-нибудь серьезного – мелкие хулиганства, незначительные ДТП, и одно из них – проехавший на красный цвет мотоциклист. Посмотрев на номер транспортного средства нарушителя, Ранбир тяжело вздохнул – Майра опять принялась за свое. Но в свете прошедшей ночи у него не поворачивался язык ругать сестренку.
После сводок, Ранбир просмотрел местную газету – на первой странице, центральной полосой, за подписью Раджита Чаухана шел подробный обзор вчерашней операции с приложенными фотографиями выводимых задержанных бандитов и раненого себя. Черт знает, когда проклятый репортер успел их сделать. В статье приводился полный перечень изъятого у грабителей оружия; уверения, что все пассивы банка застрахованы и его клиентам нечего опасаться; восхищение оперативными действиями полиции; а так же, надежда, что пока правопорядок защищают столь мужественные и самоотверженные люди, как Ранбир Сисодия, граждане города могут ничего не опасаться.
– Чертов проныра, – отбрасывая газету, сквозь зубы выругался Ранбир. – Когда он все успел? – продолжая негодовать, Ранбир покинул кабинет и направился ко вчерашним бандитам. Въедливый молодой человек очень не любил, когда не мог что-то понять и всегда старался докопаться до первопричины поступка. Вот и сейчас, не забыв подслушанный на перекрестке разговор и неудовлетворенный пояснениями Викрама, он решил провести свое собственное расследование.
***
Учебный день пролетел быстро, а завершал его к удовольствию Майры урок физкультуры. Переодевшись в черные футболку и тренировочные брюки, с высоко поднятыми в «конский хвост» волосами, она самозабвенно скакала по волейбольной площадке, отбивая коварные подачи соперниц и страхуя подруг по команде.
Майра старалась быть везде и, одновременно, не спускать глаз с мяча, сопровождаемого пахучим шлейфом затертой и засаленной кожи. В воздухе переплетался букет из поднимаемой ногами девушек пыли, слегка затхлых веревок сетки, травы раздавленной бутсами играющих в футбол парней и терпкой влаги вспаханной земли.
Не обращая внимания на щекочущий ноздри резкий запах девичьего пота, Майра вышла на позицию для подачи. Она окинула взглядом площадку, выискивая незащищенный противниками участок и увидела Абхилашу – в ярко-розовом спортивном костюме и в таких же кроссовках, она сидела на скамейке запасных и играла своим длинным локоном, пропуская его между холеными наманикюренными пальцами – девушка перешептывалась с подругами и насмешливо косилась на Майру.
Самайра прислушалась, желая узнать о чем сплетничают надменные девчонки, но свисток учителя вернул ее на площадку. Очень захотелось запустить тугой грязноватый мяч прямо в аккуратно причесанную голову Абхи – насколько помнила Майра, мисс Прамара, переживая за прическу и маникюр, никогда не играла в командные игры, да и вообще на уроках не отличалась активностью, если только не надо было перемыть косточки очередной жертве, обсудить чьего-то нового или бывшего парня или свежеприобретенный наряд. Но очередной, более резкий и громкий свиток учителя напомнил об игре, и Майра, оценив позиции противника, резким, сильным и точным ударом послала мяч прямо под сетку. Стремясь отбить подачу, девушка из команды соперника бросилась вперед, но лишь растянулась в пыли, а мяч звонко ударился о площадку, принеся подающей команде последнее победное очко, совпавшее со звонком, извещающим об окончании урока. Ловко уклонившись от обнимающихся подруг, Майра побежала в душевую – впереди ждала работа в газете.
Когда Самайра вернулась в раздевалку, там уже нечем было дышать от толкающихся разгоряченных девушек, но особенно резко и неприятно выделялся запах мокрой псины – Абхи расчесывала забрызганные душем волосы и весело трещала с неотстающей ни на шаг свитой.
– Дорогая, это же зависит от наших прошлых заслуг, – Абхи обращалась к подружке, но косилась на Майру, и ее губы подрагивали от стараний удержать слишком явную издевательскую усмешку. – Кто-то пришел в этот мир, чтобы владеть богатством, приумножать его и распоряжаться для всеобщего блага, а кто-то – чтобы охранять это богатство, даже ценой своей жизни. Служить более достойным – их призвание, – Абхи изо всех сил сохраняла образ благочестивой добропорядочности.
Сжав зубы, чтобы не ответить нахальной девчонке, Майра торопливо уталкивала в рюкзак вещи – ее ждали более важные дела, чем спор с заносчивой псиной – с ней притаившаяся кошка планировала разобраться позже и потихоньку точила когти – а сейчас надо было бежать на работу.
– Правильно, собаки должны преданно служить своим хозяевам, – проходя мимо стайки девушек, сквозь зубы процедила Майра и, забросив рюкзак за плечи, ненароком стукнула Абхи по голове.
От неожиданности девушка вскрикнула и гневно сверкнула глазами, но обидчица уже успела исчезнуть.
Выскочив на улицу, Майра побежала к байку, но, уже приблизившись к парковке, замедлила шаг – около мотоцикла околачивался какой-то парень.
– Эй! Тебе что здесь надо?
Парень обернулся, и Майра узнала Маниша.
– Я это… Я хотел поговорить… Сказать… Это по поводу вечеринки… вы… – не решаясь начать, мялся он.
– Да-да. Мы, конечно, придем, – поспешила успокоить его Майра.
– Я очень рад, но хотел сказать о другом, понимаешь… – Маниш снова нерешительно замолчал, не зная с чего начать.
– Ты извини, но мне пора. Давай, позже, – Майра взялась за руль байка.
– Да, конечно, – Маниш отступил и с грустью проследил взглядом за мелькнувшей в воздухе длинной ногой, а позже и за скрывшейся за школьными воротами подругой. – Позже, так позже, – пробормотал он. – Эй! Сестренка, тебя подбросить до дома? – помахал рукой появившейся в дверях Абхи.
– Обойдусь, у нас сегодня запланирован шопинг. Пойдемте, девочки, – Абхи дернула головой, одновременно отбрасывая волосы и указывая на кабриолет. Самые приближенные из свиты последовали за ней.
Глава 20. Матримониальные планы и разоблачения
Самайра вбежала в редакцию и, как показалось, попала в потревоженный муравейник – все бегали, суетились, переговаривались. Гул голосов нарастал, спадал, выплескивался из дверей кабинетов в коридор, поднимался к потолку и падал обратно на головы жужжащих сотрудников – объектом пересудов стал некто, неизвестный Майре, Раджит Чаухан. Девушка не смогла толком разобрать, в чем он провинился, но поняла, что вчера вечером он продал на телеканал какую-то сногсшибательную новость, и из-за этого его готовы были сжечь заживо. Но незадолго до того, как утренний номер был отдан в набор, журналист принес более полный материал по той же самой новости и обеспечил газете неслыханный тираж. И теперь Чухана ждут немалые премиальные.
Майра заглянула в канцелярию, но сегодня всем было не до студентки-курьера и от нее отмахнулись, как от назойливой мухи. Пожав плечами, она пошла приводить в порядок архив.
Помещение, где годами скапливались экземпляры всех выпущенных номеров, было хоть и большое, но невероятно грязное. Пыль толстым, ровным серым слоем покрывала пол, полки стеллажей, сами газеты и даже окна, от чего в разгар дня в комнате царили сумерки.
Оставляя четкие отпечатки ног на мягкой, как ковер, пыли, Майра пробралась к огромному окну и дернула створку.
Какое-то время ничего не видела и не могла дышать от окутавшего ее серого облака.
– Они здесь что, ни разу не делали уборку? – кашляя и задыхаясь от набившейся в нос и горло пыли, воскликнула она.
Майра протерла глаза и помахала рукой, разгоняя кружащиеся в бешеной пляске и блестящие под солнечным светом пылинки. В распахнутое окно подул ветер, и на полу появились небольшие барханы, а между ними закружились минисмерчи. Майра неодобрительно покачала головой и вышла из хранилища древней пыли.
Забежав в туалет, она вымыла руки, лицо и кое-как отчистила одежду, затем попросила у уборщицы ведро, тряпки и, вернувшись в архив, деятельно принялась за уборку – первым делом вымыла окна, и в комнате сразу стало светлее и свежее. Майра убрала с лица растрепанные волосы и принялась за пол. Когда и он приобрел первозданный цвет, она удовлетворенно вздохнула.
– Вот, теперь можно работать, – подвела было итог, но тут ее взгляд упал на бесчисленные пыльные стеллажи и погрустнел, но ненадолго. – Буду вытирать их процессе, – решила Майра и схватила с ближайшего стеллажа кипу пожелтевших и хрустких газет.
Она опять чихнула от попавшей в нос вездесущей пыли, но кроме этого пахнуло смесью пряностей и муссонных дождей, от которых год за годом размокали древние страницы, а потом высыхали, желтели и коробились; плесени, покусившейся было архивные ценности, но высушенной безжалостным солнцем; пробегавших в поисках еды и кое-где подгрызших страницы мышей.
Майра аккуратно брала рассыпающиеся в руках листы, газету за газетой, рассматривая, а иногда, только догадываясь, о номере и дате выпуска и складывала их по-порядку, занося информацию в древний компьютер. Порой, когда взгляд за что-то цеплялся, она пробегала глазами интересные статьи и, чем больше просматривала газет, тем сильнее разрасталось непонятное беспокойство.
Поглощенная работой, Майра не забыла о брате и, очередной раз взглянув на часы, увидела, что он вот-вот должен вернуться с работы. Аккуратно сложив в одну стопку занесенные в каталог газеты, а не занесенные – в другую, она вернула все обратно на стеллаж, заперла архив и выбежала из редакции.
***
Ранбир весь день чувствовал взгляд Викрама, как из засады, наблюдающего за ним из своего кабинета. Устав от слежки зама, Ранбир сослался на плохое самочувствие. Тем более, что все равно собирался поговорить с грабителями без свидетелей.
– Не на осмотр ли к медсестре идешь? – вопрос Викрама остановил Ранбира уже в дверях, а странноватые ядовито-подозрительные нотки, которые заместитель безуспешно старался скрыть, заставили обернуться.
– Ты это о чем? – он сделал вид, что не понял.
– Ила, – пояснил Викрам. – К ней торопишься? Заинтересовался? Учти, мы не позволим ее обижать, – Викрам исподлобья посмотрел на начальника и, встретив его недоуменный взгляд, пояснил. – Она сирота, а наша семья оказывает им покровительство.
– Всем сиротам? Но в Иле ты особенно заинтересован? – уточнил Ранбир. – С чего бы?
– Ну, тут такое дело, – замялся Викрам.
– Какое? – Ранбир подозрительно прищурился.
– Я говорил о ней с отцом, и он пообещал, что когда женюсь на выбранной им девушке и выполню долг перед семьей, то разрешит взять Илу второй женой.
– А сама девушка уже в курсе, что ты решил ее осчастливить? – сжав кулаки, поинтересовался Ранбир.
– Нет, я еще ей ничего не сказал, – Викрам беззаботно пожал плечами.
– Тогда, почему уверен, что она примет твое предложение? – Ранбир еле сдерживался, чтобы не разорвать самоуверенному наглецу горло, и, почему-то вспомнился кроткий взгляд бархатных глаз и выбившиеся из-под форменной шапочки черные пряди.
– Кто же откажется от предложения Прамара? – недоуменно рассмеялся Викрам.
– Меня не касаются ваши дела, я домой, – резче, чем хотел, бросил Ранбир и, развернувшись на каблуках, покинул управление, хлопнув на последок дверью.
Он ехал к изолятору, где содержались дожидающиеся суда преступники, и не мог отделаться от застилающих обзор глаз газели. Против воли, в нем просыпалось сочувствие к судьбе девушки. «Перестань о ней думать», – уговаривал себя Ранбир. – «Ты ничем не можешь ей помочь, поэтому забудь. Ни она, ни ее замужество тебя не касаются. К тому же, может, она и сама рада будет выскочить замуж. Занимайся своими делами», – решительно отбрасывая лишние и ненужные мысли, взялся за ручку тяжелой двери изолятора.
Войдя внутрь, показал удостоверение и попросил привести одного из недавно доставленных, в комнату для допросов – небольшое, выкрашенное серой краской помещение, с металлическим, прикрученным к полу столом, таким же стулом для допрашиваемого и скрипучим деревянным – для следователя, тревожная кнопка и крохотное зарешеченное окно под самым потолком. Дожидаясь заключенного, Ранбир расхаживал по свободному пятачку, периодически посматривая на дверь.
Металлические петли заскрежетали, и охранник ввел заключенного. Жестом указав, что может быть свободным, Ранбир сел сам и пригласил бандита.
– Тебя как зовут? – задал он первый вопрос.
– Секар, – развалившись на стуле, ответил парень, почти юноша.
– А зачем, Секар, ты пошел грабить банк?
– Дети дома, кушать хотят, господин, – широко ухмыльнулся он.
– Заработать на еду не пробовал? У других получается. Ты пошел грабить точно таких же людей, как сам. Хотел оставить чьих-то детей без еды. Ты об этом подумал, прежде чем грабить простых людей? – чем дальше говорил Ранбир, тем суровее становился его голос.
– Я не простых людей грабил и их детей, а того, кто грабит их, – помрачнев, зло отрезал Секар.
– То есть, хочешь сказать, что это не ты, ворвавшись с оружием и испугав ни в чем неповинных служащих, грабишь, а владелец банка – господин Прамара, который много жертвует на благотворительность и поддерживает мелких ремесленников и торговцев? По-моему, в том мире, где ты живешь, добро и зло поменялись местами, – не задавая прямых вопросов, Ранбир аккуратно вытаскивал из разбойника информацию.
– Это в твоем мире, господин, добро и зло поменялись местами. Я знаю, что закон всегда на стороне сильнейшего, так что же тогда делать нам, тем, чьи семьи восхваляемый тобой Господин оставил без капли молока, чьи братья и сестры голодают?
– Ты клевещешь на уважаемого члена общества! Какие у тебя основания бросаться подобными обвинениями? – прогрохотал Ранбир и по тому, как сверкнули глаза Секара, понял, что достиг цели.
– Имею ли я право?! – Секар вскочил, но встретившись с холодным взглядом полицейского сел обратно. – Мои родители держали сувенирную лавочку около Пичола Лэйк, а я им помогал. Торговля шла довольно бойко, и они откладывали на мое обучение и обучение моих братьев и сестер. Вы здесь человек новый и, возможно, не знаете, что местные жители больше доверяют своим же, чем чужакам из столицы, и отец держал деньги в местном банке. Как-то раз, господин Прамара зашел в нашу лавочку, она ему понравилась, и он предложил отцу встретиться в банке. Отец пошел, – парень говорил совсем тихо. Повесив голову, он рассматривал сцепленные на коленях руки. – Прамара предложил расширить бизнес – у него имелось ненужное помещение, там же, на берегу озера. Прамара предложил отцу купить это помещение, сделать ремонт и добавить делу респектабельности, чтобы привлечь более богатых клиентов. Он расписывал прелести и обещал льготный кредит на покупку и ремонт. Отец загорелся, закрыл вклад, взял кредит под залог покупаемого помещения. Прамара, действительно, предложил пониженный процент, мы оформили покупку и принялись за ремонт. Я и отец не жалели ни денег ни сил, сделали прекрасную отделку, установили кондиционеры, сигнализацию, большие стеклянные витрины, закупили товар. Прамара благородно согласился отложить выплаты, пока магазин не станет приносить прибыль. А после того, как сделали первую выплату, в машине отца отказали тормоза. Он погиб, мать – инвалид. Все деньги уходили на ее лечение. Я пошел в банк просить отсрочку, но мне сказали, что больше не могут откладывать выплаты по основному долгу и процентам. И попросили вернуть всю сумму задолженности, в связи со смертью заемщика. Денег мне взять было негде, и они забрали магазин. Я остался без сбережений, без образования, с инвалидом и младшими братьями и сестрами на руках. А нашим семейным делом теперь управляет младший брат Аниша Прамара – уважаемого члена общества. Вы все еще считаете, что я поступил неправильно? – Секар поднял покрасневшие глаза, а по спине Ранбира пробежала дрожь омерзения от нечистоплотности шакалов.
– За то, что сделал, тебе придется нести наказание. От этого не отвертеться, – Секар обреченно кивнул. – Но и семья Прамара получит по заслугам. Это я тебе обещаю. – Ранбир хлопнул парня по плечу.
– Вы сломаете о него зубы, но признаться я был бы рад узнать, что Прамара поплатились за свои преступления.
– Посмотрим, – Ранбир стукнул в дверь, – Можете уводить, – сказал он появившемуся охраннику.
И всю дорогу до дома Ранбира преследовали просветлевшие от забрезжившей надежды на возмездие глаза Секара. Они на какое-то время даже вытеснили бархатистую черноту робкого взгляда.
