Текст книги "Дело советника криминальной полиции"

Автор книги: Ладислав Фукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

XI

Мелкий, колючий снег, порошивший с перерывами все эти дни, улегся. Бульвары и широкие улицы столицы, украшенные разноцветными рождественскими фонариками, успели подсохнуть, но за городом снег еще держался. Вокруг окрестных городов и сел еще хватало убеленных холмов и склонов, где местная молодежь могла кататься на санках и лыжах. Например, вокруг Оттингена, расположенного в десяти километрах от столицы.

Оттинген казался картинкой, вырезанной из книжки. В центре – обширная старинная рыночная площадь, окруженная невысокими, с арками в первых этажах, домами, так что вся площадь получалась окольцованной аркадой, в ней теснились лавки и магазины, один подле другого. Колониальные и писчебумажные товары, мясо, обувь, кожевенные изделия, птицы, аквариумные рыбки, кондитерские, молочные, лавки с книгами и игрушками, фарфор, стекло, ножи. Тут же сияла зеркалами парикмахерская… Короче, было тут все необходимое для жизни добропорядочных семейств, включая кафе и винные погребки. На площади размещались также костел, ратуша, архив и полицейский комиссариат. Город пересекала река, через нее вел каменный мост с башнями и цепями.

На юге над местностью царил бенедиктинский монастырь с храмом, храм привлекал посетителей ценными фресками, а подземелья монастыря славились готическими склепами. За монастырем тянулось поле, или, скорее, косогор, окаймленный с одной стороны лесом и изрезанный неглубоким оврагом, за ним бежало внизу шоссе, по которому можно было добраться до автострады, ведущей к столице. А на севере, за рекой, то есть на противоположной стороне, виднелась еще достопримечательность – на одном из множества холмов высился средневековый Оттингенский замок.

Замок состоял из двух частей. Первая – крепость, древнее строение с воротами, навесными бойницами, готическими окнами, башнями и оградами – там располагался музей. Немного ниже по склону с древней крепостью соединялось более новое строение – замок. А в том замке, на подворье, располагался обширный винный погребок, далеко окрест прославивший Оттинген – вернее, прославило его разливавшееся там вино из местной лозы, которой исключительно хорошо рослось на здешних склонах.

И вот в этом Оттингене, в одном из таких арочных домов на площади, проживало семейство Книппсен.

В семье росли два мальчика и девочка. Старший мальчик и девочка были детьми живыми и озорными, но все же послушными, с ними проблем не возникало. Зато средний, четырнадцатилетний Юрг, – тоже очень живой, веселый, беззаботный и предприимчивый – кое-какие заботы доставлял.

Учителя говорили, что Юрг мальчик неплохой и сообразительный, учился он хорошо, хотя уроков дома почти не делал, но в его возрасте, в четвертом классе гимназии, это еще не беда. Способным ученикам вообще необязательно заниматься дома, если у них хорошие задатки и умелые учителя. Отец пытался воздействовать на Юрга различными способами, от проповедей до придирок, он ведь был педагог по призванию и служил директором городской винодельческой школы, а потому полагал, что систематическим мелким тиранством укротит в сыне озорство и непоседливость. По правде говоря, это ему не удавалось, и Юрг рос себе и далее здоровым по натуре и замашкам ребенком.

Однако с нынешней осени ко всем привычкам Юрга прибавилась еще одна, без которой вполне можно было обойтись. Потихоньку-полегоньку он втерся в компанию старших ребят, чувствовал себя среди них на равных и приучился курить.

Дома приходилось это тщательно скрывать. Иначе отношения с отцом зашли бы в тупик. Не дай Бог, отец догадается! Он не должен найти у него не то что сигарету, но даже крошку табаку. И вот, памятуя, что под фонарем темнее всего, Юрг нашел способ курить дома сколько захочется. Сам отец курил, и у него на столе всегда стояла большая коробка сигарет. Если бы Юрг брал их из коробки, отец заметил бы. Но Юрг подкладывал в нее сигареты и только потом, когда хотелось покурить, брал с таким расчетом, чтобы сигаретница была заполнена ровно настолько, как если бы отец курил один.

За два дня до Рождества, на второй день каникул, когда в доме директора винодельческой школы стояла уже елка, а в шкафах и различных тайных местах были спрятаны рождественские подарки, Юрг с одноклассниками катался на санках за городом недалеко от замка.

Мальчики катались с утра, потом решили отправиться в старую крепость. Но, конечно, не в музей, а в погребок – выпить вина.

В Оттингене не считалось предосудительным, если гимназисты заходили в погребок. Частенько выпивали и ученики общеобразовательной школы. В этом виноградарском раю, как и в других подобных местах, во всех домах вино подавалось к обеду и ужину чаще, чем пиво, и нельзя сказать, чтобы из-за этого здешняя молодежь отличалась умственной отсталостью. Местным жителям даже казалось, что наоборот. Для примера всегда назывались имена нескольких знаменитых земляков, преуспевших в жизни во славу родного края. В городке на их жилищах красовались мемориальные доски, в музее под стеклом хранились их сочинения, а в галерее стояли их бюсты. Впрочем, молодежь здесь пила немного, как правило, разбавляя вино водой. И ни один хозяин погребка или официант в кафе не отказывал ребятам в стаканчике вина. Мудрые люди живут в тех краях, где вино чтут так же, как хлеб, сообразуясь с этим в своих обычаях.

Итак, Юрг с ребятами отправились в замковый погребок. Санки оставили во дворе, уселись в одном из многочисленных кабинетов зала за большой дубовый стол. Двое старших и самый маленький заказали грог, остальные – вино и несколько бутылок содовой. Некоторые, в том числе Юрг, закурили. Что касается вина, то хозяин принес его всем беспрекословно, но вот если бы он увидел, что маленькие курят, ему бы это не понравилось, при случае он мог предупредить родителей. Поэтому при его приближении самые младшие прятали сигареты под стол.

Когда вино было налито и сигареты зажжены, один из старших мальчиков, сын акушерки, спросил:

– Кто из вас летал на метле?

Все засмеялись, и сын аптекаря ответил:

– Избави Бог, мы ведь не какие-нибудь ведьмы.

– А я бы с удовольствием полетал, – проговорил сын архивариуса и, привстав со стула, раскинул руки. – Вот так расправить бы крылья и полететь к самому морю…

– К морю можно и самолетом, – возразил сын аптекаря. – Поезжай в столицу и покупай себе в авиакассе билет куда угодно, хоть в Иран.

– Неинтересно, – не согласился сын акушерки, – в самолете, как в клетке, можно только из окошка смотреть, а на метле, как на мотоцикле, рули метлой и лети куда хочешь. В самолете будешь лететь туда, куда пилот повезет.

– На метле не летают, что уж тут говорить, – резюмировал Юрг.

Сидели, курили, Юрг выпил три бокала вина. Часов в шесть он сказал:

– Голова у меня идет кругом, как будто я на метле лечу.

И он стал дурачась бегать вокруг стола, делая вид, что оседлал метлу.

– И я лечу, – присоединился к нему сын акушерки.

– А я на реактивной метле! – заявил сын аптекаря и стал набирать скорость.

Так они кружились, а Юрг стал махать руками, хлопая по головам сидящих ребят. Кое-кто пригибался, другие пустились за Юргом, погнался за ним и сын акушерки, за сыном аптекаря тоже стали гоняться. А потом пришел хозяин.

– Ребята-зверята, кончайте беситься!

– Господин Крахнер, вы даже не догадываетесь, что они делают – они на метле летают! – пояснил сын аптекаря.

– А он, господин Крахнер, – крикнул Юрг, – он на реактивной метле!

– Я вижу, Юрг, ты курил? – возмутился хозяин.

Ему ответили дружным смехом, а Юрг сказал:

– Вы нас насквозь видите, и даже то, что творится под столом!

Ребята, постепенно утихомирившись, расплатились, Юрг упросил хозяина ничего не говорить отцу, и все вывалились из винного зала. Во дворе еще немного порезвились, потом разобрали санки и потихоньку побрели к дороге, которая вела вниз, к шоссе. Дорога была вся в снегу и освещена фонарями. Ребята оседлали санки и покатили вниз. У Юрга все кружилась голова, он размахивал руками, кричал, что летит на метле, ему и правда казалось, что он взмывает в вышину. Когда съехали вниз, Юрг так разгорячился, что весь покраснел, сердце колотилось толчками. Он предложил съехать еще раз. Но никто его не поддержал. “Неохота опять карабкаться наверх”, – сказал сын аптекаря, и Юрг вместе со всеми потащился к городу.

По старому, с арками и цепями мосту перешли на другой берег, к площади, собору и бенедиктинскому монастырю.

Ребята шли по набережной, потому что тротуар вдоль берега был занесен снегом, а на другой стороне тротуары возле домов почистили. Некоторые магазины еще торговали, но все без исключения, и закрытые, светились празднично убранными витринами. С набережной мальчики постепенно сворачивали каждый в свою сторону. А на углу улицы Данте, напоминавшей своим арочным мостиком, перекинутым между двумя старинными домами, венецианский мост Вздохов, попрощался и сын аптекаря – он жил, как и Юрг, на площади, к которой вел этот мостик, – но Юрг к нему не присоединился.

– Поброжу еще, – сказал он, – домой рано.

Голова слегка кружилась, румянец горел на щеках, по телу разливалась приятная легкость – все это от капли вина, сдобренного свежим воздухом и катанием на санках… Юрг и думать не хотел о возвращении домой. Вместе с сыном акушерки они шли по набережной в сторону южной окраины. Юрг волок за собой санки, точно вел упирающуюся лошадь, а сын акушерки меж тем рассуждал:

– Шутки шутками, а ведьмы и вправду летали на метле. Это записано и в тамошних хрониках. – Он махнул рукой куда-то к реке, видимо, имея в виду музей. – Еще в средние века летали, за это их сжигали на кострах.

– Как же они летали? Для этого нужен мотор, а на метле его нет, – засмеялся Юрг.

– А птицы? Нет, ведьмы по правде летали, но только во сне. Такие уж у них сны наяву были, один сон длился всю ночь. Собиралось их где-нибудь видимо-невидимо, и к ним приходил сам Люцифер с целой свитой чертей. И дьяволы Уриэль и Сатанаэль. Они ели, пили, плясали – одним словом, устраивали оргии. Ведьмы вместе с чертями.

– А что такое оргии? Они там что – это самое?..

– А как же, как же без этого?.. В середине поляны горел костер, кругом трава, камни, лес, все упивались, снимали одежки, лапали друг дружку – разве ты не видел в музее старинные картинки, там все это изображено.

– У них и дети были? Чертенята?

– Детей не могло быть, это россказни. Так же, как и человек не может иметь детей ни с обезьяной, ни с лошадью. Если ляжешь на гориллу, – раздумчиво сказал сын акушерки, – от этого не родится ни обезьяна, ни человек. Но это еще не все. Ведьмы летали и на север…

– Ну и что из того?

– А вот что: на севере все по-другому. – Сын акушерки покосился на скованную льдом реку. – Туда летали не к чертям, а к Снежной королеве. Она прикасалась к ним волшебным ледяным скипетром, замораживала, потом давала напиться. После этого в голове у них начинало твориться такое… ну вроде как цветок разлетается фейерверком по небу, тысячами огней…

– Ерунда! – Юрг рассмеялся так громко, что прохожий на другой стороне улицы обернулся. – Что у них такое творилось с головой? Как ты сказал? Цветок разлетается…

– Будто цветок разлетается на тысячу огней, цветных, – уверенно повторил акушеркин сын. – И тогда они становились рабами Снежного короля.

– Сказки, – отмахнулся Юрг, – а ты откуда все это знаешь?

– Да ты что, никогда в музее не был? Вот осел! Там в старых книгах черным по белому записано, что после этого все для них превращалось в один сплошной снег.

– Ну ладно, допустим, так и было – становились рабами короля, все для них превращалось в снег, она их льдом заколдовала, что-то они там выпивали, после этого с ними творилось… Как ты сказал? Что-то как с цветком. И тоже раздевались?

– Тоже, – кивнул акушеркин сын. – В музее на картинках так и нарисовано.

– Схожу в музей, – сказал Юрг и решил про себя: завтра же утром. – И все же ведьмы не летали по правде, ты сам говорил, что все было во сне, они, наверное, какие-то настойки пили, чтобы видеть такие сны наяву, может, наркотики.

– Вроде того. Пили настойки из трав и мазались мазями. Из мака, сала летучих мышей, обмазывали, конечно, не одни только руки.

Акушеркин сын рассказал Юргу еще множество интересных вещей, пока они болтались по набережной. Шатались они долго, Юрг даже немного устал. Так они очутились на южной окраине города, возле монастыря, рядом с которым, за углом, и находился дом акушерки.

– Ты еще глупый, Юрг, и многого не знаешь, – сказал на прощание акушеркин сын.

У Юрга все еще кружилась голова, все еще перехватывало дыхание и ощущалась прежняя легкость в теле, но ему вдруг снова захотелось покурить и выпить вина.

– А ты бы рассказал, да и закурить не мешает, если выпить нечего.

– Погоди, – акушеркин сын бросил санки и скрылся за углом. Вернувшись вскоре, он с сожалением констатировал, что мать дома. – Знаешь что? Сигарету я тебе дам. А завтра приходи к четырем, матери точно до семи не будет, выпьем рому и потолкуем.

Он дал Юргу прикурить.

Юрг пообещал:

– Обязательно приду, завтра в четыре – к нам нельзя, всегда кто-нибудь дома торчит. Если не отец с матерью, то брат с сестрой.

Они пожали друг другу руки, Юрг взял санки и ушел. Головокружение не проходило, очень хотелось подняться до облаков и лететь все дальше и дальше, кувыркаться в воздухе, переворачиваться, опускаться и снова подниматься… Домой не тянуло… Мороз был слабый. Куда угодно, только не домой. А если съехать еще раз с горы, хотя бы тут, у монастыря? Рядом расстилалось прекрасное нагорье, окруженное лесом, спускающееся к шоссе.

Юрг подумал: “Оттуда можно слететь, как на воздушном змее”.

Больше он не колебался.

Пришлось пройти мимо монастыря. Почти все окна светились. У ворот, увенчанных ангелочками и статуей св. Бенедикта с золотой надписью “Hoc signum magni regis est…” (“Се – знамение величия Небесного царя…”), Юрг невольно спрятал сигарету в рукав. Как раз в это время из монастырских ворот вышли какие-то люди. Женщина в платочке – Юрг сразу определил в ней уборщицу, небольшого роста мужчина с чемоданчиком и другой, очень высокий, с большой сумкой…

Удивительное дело – только что, на набережной, мимо магазинов шатались люди, но Юрг не обращал на них внимания, болтал с приятелем. Теперь он был один, и люди виделись ему какими-то странными. Великан с сумкой казался карликом, а низенький – высоким. Разве что монастырская уборщица оставалась такой, какой была на самом деле. “Выходит, я здорово опьянел, – сказал себе Юрг. – Будто и не вино пил, а какое-то зелье”. Он затянулся. Вышедшие из ворот на несколько шагов опередили Юрга и двигались вдоль стены, под фонарями, освещавшими следы на снегу. Один из них обернулся посмотреть, кто это тащится за ними, потом прохожие завернули за угол, шаги их заглохли, Юрг остался в поле один.

Было темно, не то что в городе, освещенном фонарями, витринами и окнами, но и тут темнота не была полной. Небо слабо светилось отраженным сиянием городской иллюминации, звезд виднелось мало, может быть, из-за отсвета городских огней. Белел холм, спускающийся к оврагу и дороге, по краям ее возвышались высокие столбы с лампами. Слева темнел лес, полный черной мглы.

Юрг докурил и уселся на санки, оттолкнулся и полетел вниз.

Склон был невелик, но крут, к во время спуска Юрг наслаждался каждой секундой полета. Слева навстречу ему летел лес, казавшийся таинственными джунглями. Овраг и шоссе приближались. По шоссе проходили машины с включенным дальним светом, они неслись быстро, точно на гонках. Он представлял себе, что летит на метле, голова кружилась сильнее, легкость во всем теле вздымала его над санями, колючий морозный воздух вихрем овевал щеки… А вдруг вот сейчас он, спустившись в овраг, окажется на шабаше у костра? Ветер сделался холоднее, руки озябли. А вдруг внизу сама Снежная королева с королем? Он затормозил ногой в последнюю минуту, его отнесло немного в сторону, и санки остановились. С наслаждением потянувшись, он встал. Прошла еще машина в сторону Оттингена. Вверху возвышались стены монастыря и башня собора. По утоптанной дороге мальчик стал не спеша подниматься к лесу, таща за собой санки.

Не доходя до леса, Юрг заметил какого-то человека.

Человек стоял на опушке под деревом, у тропы, немного выше того места, куда собирался взобраться Юрг. Как он попал сюда, непонятно. То ли пришел со стороны шоссе, то ли из монастыря, то ли из лесу. Впрочем, какая разница, странно только, что Юрг не заметил его, когда съезжал с горы. “Наверное, он стоял туи и смотрел, как я летел вниз”. Что он забыл здесь в такую пору?

Юрг нисколько не испугался. Голова еще кружилась, приятная легкость разливалась по телу, щеки пылали. Он беззаботно поднимался по тропе, кажется, чужой еще не заметил его. Вот заметил, помахал и, нерешительно потоптавшись, пошел навстречу. Они встретились на тропе недалеко от опушки.

– Скажи, пожалуйста, мальчик, ты здешний? – спросил человек и поглядел вниз на шоссе. Там как раз ехали из города две машины. – Не подскажешь, как выбраться отсюда?

Юрг дернул за веревку, подтянул к себе санки и, засмеявшись, внимательно посмотрел на неизвестного – не местный ли он и не дурачит ли его.

– Смеешься, а мне совсем не до смеха. Заблудился, понимаешь, а тут еще ботинок жмет. Даже не представляю, куда вышел. Ты знаешь эти места?

– Как не знать, я тут живу, каждый камень знаю.

– Куда мне идти? – снова спросил незнакомец и поглядел вверх, на склон.

“А куда ему надо? – усмехнулся про себя Юрг. – Видно, что не в Оттинген, ведь отсюда монастырь видать. На автостраду, наверное, ему надо, может быть, он сюда забрался с местного шоссе, у него, может, и машина там стоит. Почему же он не спросил кого-нибудь из проезжающих? И указатели есть на шоссе…”

Юрг пренебрежительно покосился на неизвестного. Последнее время он часто испытывал к другим чувство превосходства, скажем, к отцу, которому даже невдомек, что он курит. А если указать этому человеку неверную дорогу? Заморочить голову? Подурачиться над ним? А, не стоит… Минутное желание, вызванное приятным головокружением и легкостью во всем теле, прошло у Юрга так же внезапно, как и возникло.

– А куда вам? К Снежной королеве? Или в погребок?

Незнакомец вздохнул и вытащил сигареты. Юрг отметил, что незнакомец не снял перчатки. Очки в черной оправе и черный шнурок усов резко выделялись на бледном лице.

“Хорошо же я напился, не могу понять, как тут можно заблудиться”.

Усатый достал спички, закурил, вдохнул дым.

– Ты ведь не куришь еще? А нужно мне в столицу. – Незнакомец потоптался на месте. – Поскорей бы снять ботинок. Камешек попал или гвоздь вылез.

– Да нет, я курю, отчего бы мне не курить, – вызывающе засмеялся Юрг. – Кто мне запретит? Если гвоздь попал, его надо забить, только чем? Все под снегом.

Незнакомец протянул сигарету и зажег спичку.

– Можно сесть на санки? Посмотрю, что там у меня. А ты пока расскажи, как попасть в столицу.

Юрг подтащил санки под дерево, незнакомец сел, и Юргу показалось, что он нервничает. Лицо чужого выделялось неясно, какое-то бледное пятно, очки и усы. Какого роста и возраста он, тоже непонятно. А вот голос немного дрожит, это Юрг уяснил. Они сели рядом на санки – незнакомец с сигаретой в перчатке, Юрг с сигаретой в озябшей руке. Незнакомец немного успокоился. Сидел, курил и осматривался. Поглядывал на склон, белеющий впереди, на шоссе внизу, на холм. Из-под деревьев, где они сидели, монастыря не было видно.

“Что же он молчит и не переобувается?” – подумал Юрг. Он затянулся и опять почувствовал, как дыхание его учащается.

Незнакомец колебался и никак не мог на что-то решиться, так, во всяком случае, показалось Юргу. Может, раздумывает, стоит ли снимать ботинок, может, хочет опять расспросить о дороге. Юргу снова захотелось чего-нибудь выпить.

– До столицы десять километров, а там в зависимости от того, куда вам надо, в центр или дальше. По этой тропе можно сойти на шоссе и попробовать остановить попутную машину.

– А в какую сторону к столице, вверх или вниз? – спросил незнакомец как-то глухо, нерешительно.

– Вниз. – Юрг засмеялся и стряхнул пепел на снег. “Ну и бестолковый”, – подумал он. – Вверх – это к Оттингену. А если проехать три километра вниз, там начинается автострада и можно пересесть на другую машину.

“Вот и сказал ему правильную дорогу, а мог бы и обмануть”, – подумал Юрг.

– А автобуса у вас нет? – как бы колеблясь, слегка дрожащим голосом допытывался чужак.

– Есть, конечно. – Юрг, часто дыша, сделал одну за другой сильные затяжки. – Но надо идти в город на площадь, остановка у аптеки, а сейчас, наверное, уже семь часов, когда еще он пойдет, вечером интервалы большие, не меньше часа. Лучше на шоссе легковушку остановить.

– Что ж, так и сделаю… – кивнул незнакомец, слегка повернулся к Юргу и посмотрел на него.

Юрг сделал вид, что не заметил его взгляда, и подумал: “Вот бы у него вино оказалось или ром…”

Он выдохнул дым, погасил сигарету и вдруг уяснил, что кругом тишина, что их только двое, рядом, за их спиной, лес, темный лес, недвижный, ни одна ветка не шелохнется, а вокруг ни единой живой души, только со стороны шоссе иногда слышен шум проезжающей машины.

– Повезло мне, что я встретил тебя, – медленно, словно тянул время, проговорил неизвестный, и голос его все так же чуть дрожал, – в такой час и в таком месте редко кого встретишь. А почему ты не дома? Родители не спохватятся?

Юрг засмеялся, но как-то неуверенно, часто дыша.

– Я сегодня немного выпил…

– Выпил? – удивился человек и стряхнул пепел в снег. – А что пил? Вино, ром?

– Ерунда, немного вина с ребятами, – небрежно бросил Юрг незнакомцу, увидел его бледное лицо, черную оправу очков и черный узкий шнурок усов. – Но завтра зайду к одному товарищу, выпьем рому. – Он отвел глаза и снова уставился на поле перед собой. – Надо же узнать что-нибудь новое… Может, пригодится.

– Узнавать что-нибудь новое – это хорошо, – рассеянно протянул незнакомец. – А что именно? Вкус рома – это для тебя новое?

– Ну, и это тоже, я мало еще знаю о жизни. – Голова у Юрга все так же кружилась, ощущение легкости не исчезало.

– Ты еще молодой. – Незнакомец тихо и медленно цедил слова, тянул время, голос звучал глуше, как будто его что-то душило – то ли страх, то ли тоска. Он стряхнул пепел, и Юрг заметил, что рука его в черной перчатке дрожит, как и голос.

“Что же он не разувается и не ищет гвоздь в ботинке?” – подумал Юрг, а вслух сказал:

– Конечно, молодой, но мне немало лет…

– И вся жузнь впереди, – добавил незнакомец.

– И отец так же говорит. – Юрг вдруг разразился хохотом и заелозил на санках. – Он очень строгий, ругает за все, все запрещает, правда, ему это не очень-то удается.

Незнакомец резким движением отбросил сигарету в снег, засунул руку в карман – замерзла, видать, в перчатке – и поглядел вниз на шоссе, где ехала машина, потом поглядел вверх, на холм.

– И как же ты завтра будешь познавать жизнь? – Говорил он сдавленно, проглатывая гласные.

Юрг смотрел не на него, а вперед, на темное поле, но прямо-таки чувствовал, как лицо незнакомца становится все бледнее, все напряженней, и в душе его порхала легкая, как перышко, насмешка.

– Хочу узнать о колдовских шабашах и оргиях, как ведьмы летают и… гм… веселятся во сне с дьяволами, как на севере встречаются со Снежной королевой и Снежным королем… – Он тихо засмеялся, выдыхая дым уже не так учащенно, и в этот момент ощутил, как рука незнакомца, выскользнув из кармана, мягко легла ему на плечо.

“Ну вот, – мелькнуло у Юрга в голове, – он докурил, теперь будет переобуваться”.

– Как они пируют, пляшут, – продолжал мечтательно Юрг и вдруг ощутил на затылке какой-то холодный кружок, точно Снежная королева приложила свой волшебный ледяной скипетр, – и еще много чего делают, – бормотал он, глядя на темнеющий склон… Румянец еще пылал на его щеках, и улыбка блуждала на губах, когда он совсем близко услышал выстрел. Услышал где-то сзади, из леса, а может, совсем рядом с санками. В затылке что-то кольнуло, будто комар укусил, зато в голове, которая все кружилась и кружилась, раздался грохот… Как будто даже не раздался, а сверкнул… ужасный грохот, и ярчайший свет, удивительный цветок из света, расцвел у него в голове и разлетелся фейерверком из тысячи огней… В ослепительном сверкании Юрг увидел как на ладони весь Оттинген, лица ребят, родителей, брата и сестры, господина Крахнера, акушеркина сына… Но это было последнее, что он увидел, не считая, конечно, снега и дороги… Последнее, что он увидел в бедной своей земной жизни. Сигарета выпала изо рта, он соскользнул с санок, точно кланялся Снежному королю, и упал весь целиком – губами, глазами, лбом – в холодный темный снег.

Незнакомец вскочил с саней на миг раньше, чем лицо мальчика коснулось снега. Сунул пистолет в карман пальто, вынул из него и бросил к ногам мальчика маленькую застекленную коробочку и исчез в лесу. Он бежал в темноте к шоссе, и снег скрипел у него под ногами, ветви и кусты били по лицу, хватали за полы, но он ни разу не споткнулся. Когда добежал до шоссе, по лицу его струился пот. На мгновение он остановился и низко склонился над оврагом. Потом перебежал через шоссе к рощице, редкой, но уже окутанной в этот вечерний, час темнотой. Поправил очки, провел рукой по лицу и припустил к автостраде перелесками, полями, лугами, перепрыгивая через канавы. Быстрой ходьбой одолев километров пять по автостраде, он остановился у одной из бетонных скамеек и перевел дух, только сейчас заметив, что идет снег.