Текст книги "На двух планетах"

Автор книги: Курд Ласвиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Я знаю, что ты нумэ. Я знаю, что ты мне не можешь принадлежать на всю жизнь. Но все-таки я не так представлял себе свою любовь. Ах, Ла, я не знаю, как я смогу жить без тебя, но делить твою любовь с другим, – – этого я не в состояний переносить. Я – человек, и если ты любишь другого, я должен разлучиться с тобою.

Зальтнер умолк. Он не решался уйти, он еще надеялся услышать от Ла хоть слово. Она так же молчала. Она тяжело дышала, как бы борясь с каким то решением. Наконец, она медленно заговорила,

– Не думай только, Заль, если я тебе отказываю в твоей просьбе, что дело тут в Элле; то, что он известил меня, было бы к нашему общему благу, если бы ты последовал моему совету. Я хотела избежать объяснения, так как знала, что оно причинит тебе боль, что ты меня не поймешь и будешь сомневаться в моей любви: такова человеческая природа. Кроме того, я сама не знала, как я смогу это перенести – да, Заль, я ради себя самой не хотела тебя видеть.

Зальтнер склонился к ее ногам и обхватил ее стан.

– О, Ла! – воскликнул он, – так я могу еще надеяться, что ты меня послушаешь, что ты внемлешь моей просьбе.

– Ты не знаешь, что ты требуешь. Ты не знаешь, какие невыразимые муки это мне готовит. Ты требуешь больше, чем мою жизнь, ты хочешь отнять у меня мою свободу, отнять все то, что делает меня нумэ. Если я уступлю тебе, я не буду уже нумэ, я стану человеком, из чистой игры чувств я попаду в неволю страсти, потеряю свободу и должна буду спуститься с тобою на Землю. А разве твоя любовь этого хочет?

Зальтаер схватился руками за голову, грудь его судорожно подымалась.

– Прости меня, Ла, прости меня! – вырвалось, наконец, из его губ.

Ла взяла его голову в свои руки, посмотрела на него, в ее глазах сверкнул особенный блеск. – Ты должен знать, мой друг, – медленно сказала она, что я не люблю Элля, – я люблю только тебя.

– Ла! – отрывно вздохнул он.

На ее глазах выступили слезы, и она сказала надтреснутым голосом: – И именно поэтому мы должны расстаться.

Он безмолвно посмотрел на нее.

– Я – нумэ, и именно потому, что я его не люблю, потому, что я чувствую, что не могу его полюбить, именно поэтому должна я разлучиться с тобой. Потому мы и должны разлучиться, – тихо повторила она, – что в этой любви к тебе я теряю свою свободу. То, что я сказала сегодня, ты больше никогда не услышишь. Встань, мой друг, встань и верь мне.

Зальтнер не знал, что с ним делается. Он стоял перед Ла, не понимая, но вместе с тем сознавал, что ничего другого, кроме того, что сейчас происходит, не может и быть.

– Увидимся ли мы еще, я не знаю. Сейчас нет, долгое время нет. – Она всхлипнула и обвила его шею руками. Долго стояли они так.

– Еще один поцелуй... Прощай, прощай!

Ла оторвалась от него.

Прощай! – сказал он безумным голосом. Дверь захлопнулась. Он машинально взял свою шляпу и вышел из дома.

XXXIV

МАРСИАНЕ НА ЗЕМЛЕ!

На Земле известие о том, что северным полюсом владеют марсиане и что существует воздушный корабль, на котором они могут делать семьсот километров в час в земной атмосфере, произвело ни с чем несравнимое впечатление. Сообщение Грунте и приведенные им доказательства не могли вызывать никаких сомнений. Кроме того, воздушный корабль видели в Италии, и Швейцарии, Франции и Англии, да и ничем другим нельзя было объяснить ни появления Грунте, ни исчезновении госпожи Торм. Поэтому, когда капитан Кесвик, достигнув на своем судне первой телеграфной станции, послал английскому правительству, а Торм телеграфировал во Фридау о своем счастливом спасений, – известия эти уже не вызнали того удивления, какого ожидали на "Сторожевом". Правда, в Англии первоначальное восхищение марсианами сильно охладело, и пресса начала кричать, что следует научить этих господ относиться с большим уважением к британскому флагу. Раздавались и такие голоса, которые указывали на необходимость крайней осторожности и рисовали опасности, угрожающие народам земного шара со стороны другой планеты, жители которой обладают столь необычайными и непостижимыми средствами для осуществления своей воли.

Этими вопросами занялись все правительства цивилизованных государств. Готовился созыв общего конгресса, правительства беспрерывно обменивались телеграммами. Если, с одной стороны, все государства были более или менее солидарны, когда дело шло о политической стороне дела, то, с другой стороны, по вопросу о культурном значении марсианского влияния слышались различные мнения. Газеты и журналы всех стран с живейшим интересом обсуждали марсианский вопрос, и необозримое количество мнений и гипотез заполняло их страницы и волновало умы.

Источником всех этих соображений была книга Элля о марсианах, и разъяснения, которые давал Грунте на основании наблюдении, сделанных им на северном полюсе. Широкой публики разъяснения эти были, однако, недоступны. Техническая и социальная культура марсиан была слишком высока, и не представлялось возможным сравнивать ее с чем бы то ни было. Меньше всего внимания было обращено на увещания Грунте ни в каком случае не доводить дело до конфликта с марсианами, так как их могущество превосходит всякое человеческое понимание; он излагал свои мысли в слишком уж научной форме.

Если еще представляли себе, каким образом марсиане своими изумительными открытиями приобрели неодолимую власть над природой, то никто, конечно, не мог понять, как, в соответствии со своей этической и социальной культурой они умеряли и ограничивали пользование этой властью. Несмотря на разъяснения, данные Эллем в своей книге, сущность социального устройства марсиан оставалась загадкой. То обстоятельство, что индивидуальная свобода на Марсе была так широка и так мало регулировалась государственными законами, заставляло людей смотреть на марсианское общество, как на осуществление анархических идеалов. В самом деле, форма государственного устройства Марсианских Штатов не основывалась ни на каком законодательстве, кроме воли граждан этого штата. Такое положение держалось опять-таки тем, что покорение сил природы и использование для каких угодно целей солнечной энергии устраняли необходимость борьбы за существование.

Раздавались утверждения и другого рода, а именно, что социальные формы марсиан были чисто-коммунистическими. И кое что говорило в пользу такого мнения. Элль сообщал в своей книге, что большие предприятия по собиранию солнечной энергии, транспорт и прочее были сосредоточены в руках государства; следовательно предпринимательский капитал был собственностью государства. Государство ведало и распределением труда, что исключало возможность эксплоатации трудового элемента. Центральное правительство, избираемое на двадцатилетний срок, устанавливало норму добычи солнечной энергии на год и соответственно с этим количество тех технических работ, которые должны быть произведены на планете.

С человеческой точки зрения, общественный строй марсиан естественно казался утопией. Правительства некоторых государств земного шара боялись, что увлечение марсианской культурой вызовет желание коренных социальных реформ и связанные с этим волнения. Земледельческое население было очень обеспокоено угрожающей ему конкуренцией в добывании жизненных средств и возможной необходимостью ликвидировать сельскохозяйственную промышленность. Рабочие же, напротив, приветствовали марсианские достижения, как средство освобождения от угнетающих условий труда, и надеялись на скорые результаты марсианского влияния.

В октябре месяце, когда в большинстве государств открылись парламентские сессии, правительства получили ряд интерпеляций по марсианскому вопросу. Вожди политических партии повторяли с трибун те же соображения, которые раньше высказывались ими в своих органах. Одни советовали встретить марсиан с распростертыми объятиями, другие считали, что начало сношений должно быть отсрочено, третьи – что их вообще следует удалить с Земли, но никто не предлагал ничего конкретного. Результаты же во всех странах были одни и те же – новое увеличение армии и флота.

К счастью для правительств долгое время ничего больше не было слышно о марсианах и тем самым выигрывалось время для совещаний. Воздушный корабль больше не показывался, марсиане, казалось, исчезли.

В январе неожиданно получилось известие о появлении воздушного корабля в Сиднее. 2-го января губернатор Нового Южного Уэлльса телеграфировал в Лондон, что в Сидней прибыло несколько воздушных кораблей, с которыми должно отправиться в Лондон чрезвычайное посольство в том случае, если британское правительство заявит о своем согласии вести с ним переговоры, как с полномочной делегацией признанной державы. Марсиане обратились в Сиднее к знаменитому адвокату, который сносился от их имени с правительственными учреждениями. Тот факт, что марсиане привезли, с собою больше 2000 килограмм золота в слитках и положили его в "Банк Нового Южного Уэлльса", явился для них такой отличной рекомендацией, что все население Нового Южного Уэлльса выказывало им полное расположение.

Между тем дипломатические переговоры затягивались. Английское правительство соглашалось признать марсианские штаты лишь при том условии, что марсиане дадут гарантии подчинения существующему на Земле международному праву. Кроме этого оно требовало, чтобы марсианская делегация точно установила те пункты, по которым будут вестись переговоры. Лишь после этого оно соглашалось допустить марсиан в Лондон. Со своей стороны оно гарантировало неприкосновенность делегации.

Полномочный представитель марсианских штатов Каль немедленно пошел навстречу этим требованием и отправил 22-го января депешу с изложением того, что должно явиться предметом переговоров. Каль выставил следующие требования:

1) Формальное извинение британского правительства по поводу нападения экипажа канонерки на двух марсиан;

2) наказание капитана Кесвика и лейтенанта Прима;

3) вознаграждение за обоих потерпевших марсиан в размере двухсот тысяч фунтов;

4) признание за марсианскими штатами права владения полярными областями Земли до 87 градусов северной и южной широты;

5) признание равноправия марсиан со всеми остальными нациями в отношении занятия территории, передвижения, торговли и экснлоатации земных богатств.

Одновременно с этим Каль телеграфировал правительствам крупных государств о желании марсианских штатов вступить с ними в переговоры по двум последним пунктам.

Ответы не заставила себя долго ждать. Правительства земного шара начали предварительно сноситься друг с другом, так как согласились действовать сообща, если марсиане обратятся к ним с предложениями, носящими международный характер. Соединенные Штаты, Франция, Италия и Япония склонялись к тому, чтобы пойти навстречу марсианам. Германия, Австро-Венгрия и некоторые другие державы медлили с решением. Россия склонялась к отказу. Британское правительство сначала хотело приступить к переговорам, но как только требования марсиан стали широко известны населению, сейчас же поднялась буря негодования. Национальное чувство требовало, чтобы марсианские права были отвергнуты, британское самосознание не допускало и возможности переговоров с кучкой авантюристов об извинениях и вознаграждениях. В результате, после бурного заседания парламента, мирно настроенному министерству пришлось подать в отставку. Выдвинутое ториями новое министерство заявило о намерении прекратить переговоры с марсианами. Нота отказа, которая были послана в Сидней для передачи марсианской делегации, была составлена в очень холодном и снисходительном тоне.

XXXV

СТРАДАНИЯ ИСМЫ

На Марсе, между тем, царило нетерпеливое ожидание. Только через двадцать пять дней после отправки первого межпланетного корабля получена была первая краткая световая депеша о его прибытии на южный полюс. Затем прошло еще несколько дней, прежде чем стало известно, что и остальные межпланетные корабли достигли Земли и что уже пущены в действие воздушные суда. Промедление ответа со стороны английского правительства сильно волновало и, когда стало известно, что центральный совет собирается принять решительные шаги, по адресу совета и главным образом Илля имели место шумные овации. Отправка на Землю еще некоторого количества кораблей сопровождалась торжественными проводами. Все жалели о том, что известия, посылаемые световыми депешами, слишком коротки и скупы.

С напряженным вниманием следили за возвращением на Марс первого межпланетного корабля, везшего подробные известия. Но так как планеты в это время с каждым днем все больше и больше удалялись друг от друга, этот перелет длился гораздо дольше, чем прежние. Наконец наступил день, в который ожидалось прибытие корабля.

Но никто не ждал его с таким нетерпением, как Исма. Привезет ли он ей что нибудь с Земли? Она знала, что еще не может ждать сейчас письма от мужа, так как этот корабль покинул Землю раньше, чем мог дойти до Сиднея его ответ на ее письмо. Но она надеялась на газеты, в которых должны были быть сведения о возвращении Торма.

Исма одиноко и печально жила в доме Илля, и все старания его жены Ма ее рассеять и развеселить были напрасны. Элль сопровождал Илля в его поездках на южный полюс и на корабельные верфи. У Исмы он больше не появлялся, и она втайне каялась в своем разрыве со старым другом. Ла была далеко. С другими марсианами она не завязывала никаких отношений. Единственным близким ей человеком оставался Зальтнер, который возобновил в Кла свои уроки языков. Но и он был не таким жизнерадостным и веселым, как раньше. Исма замечала, что он озабочен не одними только мыслями о своем возвращении и о судьбе человечества, хотя было уже достаточно тяжело находиться здесь в изгнании в такое время, когда родине угрожала опасность.

Наконец в Кла была получена депеша, что межпланетный корабль прибыл. Исма едва могла сдерживать свое нетерпение. В течение всего дня она прислушивалась к каждому звуку, ожидая, что ей принесут известия.

Наконец появилась Ма.

– У меня вся почта для вас, – сказала она, входя и показывая огромный пакет. – Неправда ли, много? Илль оказывается велел покупать для вас все немецкие газеты, какие только были в Сиднее. Успокойтесь теперь, все будет хорошо. Я не могу вам мешать.

И, поцеловав Исму в лоб, Ма вышла из комнаты.

Руки Исмы дрожали, когда она развязывала пачку. Она взяла газеты и принялась их просматривать. Газеты были тщательно подобраны по датам, самая ранняя была от 24 сентября прошлого года. В этом номере находилось сообщение о встрече "Сторожевого" с воздушным кораблем, о сражении и о том, что на "Сторожевом" возвращается глава германской полярной экспедиции Гуго Торм.

Исма схватила другой номер. "Торм в Лондоне". Говорилось о том, как Торм узнал о судьбе своих товарищей и о печальном семейном случае.

Исма глубоко вздохнула. Она каждую минуту боялась увидать в газетах собственное имя. Но об ней пока не было ничего. Дальше "Торм в Гамбурге. Восторженная встреча". "Торм в Берлине". "Встреча Торма и Грунте". Наконец говорилось об исчезновевии Элля. Об ней ничего. Очевидно, щадили заслуженного путешественника. Но почему же не сказать прямо, зачем она уехала? Ведь Грунте это знал и мог подтвердить.

Она перелистывала все дальше и дальше, наконец остановилась на одной статье. Из нее было видно, что в целом ряде газет появлялись статьи, направленные против Элля. Эта же газета оспаривала попытки "оклеветать жену нашего знаменитого путешественника Торма". Как можно было заключить, начало было положено "Фридауской Газетой", где говорилось, что всякому во Фридау известно об интимных отношениях между Фридрихом Эллем и госпожей Торм, существовавших в течение многих лет. Полярная экспедиция, по мнению автора статьи, была снаряжена Эллем исключительно с целью удаления Торма. Когда же получено было известие о возможном его возвращении, госпожа Торм исчезла из Фридау вместе с Эллем... После изложения статьи из "Фридауской Газеты" следовали опровержения, основывающиеся на свидетельстве Грунте, который заявлял, что госпожа Торм в разговоре с Эллем, происходившем в его присутствии, настоятельно просила его использовать марсианский воздушный корабль для розыска следов ее пропавшего мужа.

Повидимому, госпожа Торм и Элль были на том самом воздушном корабле, который повстречался с английской канонеркой в то время, когда Торм еще находился у эскимосов. Можно предполагать несчастный случай, так как капитан Кесвик утверждает, что он своим обстрелом нанес воздушному кораблю повреждения.

Газета была от ноября прошлого года. В дальнейших номерах до конца года к этой теме больше не возвращались.

Исма долго не могла привести в порядок свои мысли и сидела, подперев голову руками. Затем она снова начала пересматривать газеты. Попадались даже юмористические журналы. По адресу Элля часто острили. Что должен был чувствовать при этом Торм? Вдруг ей бросилась в глаза одна карикатура. Торм на воздушном шаре у полюса, над ним марсианский воздушный корабль, с которого Исма и Элль показывают Торму нос. Исма не стала читать, что было подписано под карикатурой; она вскочила, схватила ворох газет...

Вдруг из пачки что-то выпало. Сложенная и запечатанная бумага-телеграмма с сиднейским штемпелем. Адрес на английском языке: "Посольству марсианских штатов для передачи госпоже Торм".

Исма вскрыла телеграмму. Содержание было по-немецки и напечатано латинским шрифтом. Буквы заплясали у нее в глазах, и она едва могла разобрать:

"Берлин. 6 января.

Сердечное спасибо за твою длинную милую телеграмму. Посылаю горячий привет и надеюсь на скорое свидание.

Твой Торм".

В комнату вошла Ма.

– Вы целых два часа читаете газеты, милая? И даже плакали? В чем же дело?

Исма попробовала улыбнуться.

– Пойдемте ко мне, – продолжала Ма. – Пришел Зальтнер, у него есть вести от его матери и от Грунте. А Элль прислал телеграмму, полученную им от вашего мужа. Как мило со стороны Элля, что велел телеграфировать все ваши письма, чтобы ускорить ответ!

В приемной Зальтнер с радостным лицом держал телеграмму, полученную им от его матери. Грунте коротко телеграфировал Зальтнеру о том, что отсутствие Элля сказывается очень неблагоприятно на отношении населения к марсианам и что политическое положение почти безнадежно. Телеграмма Торма была от 8 января. Она содержала подробный отчет руководителя экспедиции ее организатору. В конце находилась просьба принять все зависящие от Элля меры к скорейшему возвратно Исмы на Землю.

Исма поникла в отчаяньи. Она отправилась сюда, чтобы спасти своего мужа, и чего она достигла! Какие муки она ему причинила!

Она бросилась к Ма с криком:

– Пустите меня! Я должна отправиться на Землю, я должна ехать к мужу! Где Элль? Я хочу говорить с ним.

– Что с вами? С Эллем сейчас вам не удастся встретиться. Он – на полюсе, вместе с Иллем. Но успокойтесь же. Ближайшие дни все выяснят. Я знаю, что мы уже вступили в переговоры с державами, также и с вашей родиной. Как только мир будет обеспечен, вы отправитесь к себе.

– Конечно, мы поедем вместе, – сказал Зальтнер. На Элля рассчитывать нельзя. Он уже опоздал. Ему следовало отправиться с первым же межпланетным кораблем на южный полюс Земли, а оттуда в Германию. Он не хотел. Это была большая ошибка.

– Но когда же, когда мы будем свободны? – вздохнула Исма.

Ма, которую вызвали зачем-то из комнаты, вернулась через несколько минут.

– Известия от Илля, – сказала она. – Он телеграфирует: "Световая депеша сообщает, что все великие державы заявили о своем нейтралитете в случае отказа Англии принять наш ультиматум. К сожалению, Англия едва ли уступит".

– Во всяком случае, – заметил Зальтнер, – война будет локализована. Англия обречена, – это, конечно, печально. Но у нас-то, к счастью, мир. Теперь нам можно будет вернуться, не правда ли?

Ма сообщила, что, начиная со 2 марта, к северному полюсу Земли будут беспрерывно отправляться межпланетные корабли и что, вероятно, они смогут отправиться с одним из них.

Но прежде всего вам надо успокоиться! Пойдемте в вашу земную комнатку, – обратилась она к Исме и увела ее с собой.

XXXVI

БИТВА ПРИ ПОРТСМУТЕ

Англия отклонила ультиматум. 2-го марта последовало объявление Марсианскими штатами войны. В ноте всем правительствам и в прокламации, обращенной к народам, марсиане сообщали, что с двенадцати часов дня 6-го марта всякое сообщение с Англией и Шотландией должно быть прервано. Все иностранные суда должны покинуть английские гавани. С этого момента начнется блокада английского побережья, и ни одно судно не должно проникать в зону между пятым и десятым километром от береговой линии.

В Англии над этим смеялись. Но когда в ночь со 2-го на 3-е марта оказались перерезанными кабели, соединявшие Англию с Ирландией и континентом, и перестал действовать беспроволочный телеграф, при чем никто не мог понять, каким путем это было сделано, находившиеся в английских гаванях чужеземные корабли поспешили удалиться. Проживавшие в Англии иностранцы обратились в стремительное бегство.

Утром 6-го марта в Англии не оставалось ни одного иностранного корабля. Даже почтовые пароходы не заходили больше в порты. Военный флот, не находившийся в колониях, был сосредоточен в Портсмуте. Со всех судов, со всех береговых укреплений следили за появлением неприятеля, взявшегося отрезать от остального мира страну в 230.000 квадратных километров с 35 миллионами населения, защищаемую сильнейшим на Земле флотом. Ничего не было видно. Приближалось двенадцать часов. Несколько кораблей, неосведомленных о блокаде, беспрепятственно миновали запретную зону. Особенно оживленным было движение между Англией и островом Уайтом. В двенадцать часов без нескольких минут флот вышел из гавани. Впереди всех торжественно шел гигантский новый броненосец "Виктор". Орудия салютовали.

Со стороны моря не видно было ничего угрожающего. Но в двенадцать часов без одной минуты над Землей показалось шесть темных точек, которые быстро увеличивались. В полевой бинокль можно было разглядеть, что это воздушные корабли. Летя в ряд, они обогнали суда и стали спускаться к воде. Пробило двенадцать. В эту же минуту до сих пор спокойное море начало волноваться. Особенно неспокойным стало оно у выхода из Спитедской бухты, где расстояние между английским берегом и островом Уайтом равняется десяти километрам. Корабли, находившиеся поблизости, поспешили вернуться к берегу.

Низко паря над поверхностью моря, один из марсианских воздушных кораблей отмечал место, до которого запретный пояс доходил в Спитедском бухте. Другие разместились над южным берегом Уайта и восточнее Портсмута. Возбудив волнение на море действием репульситных выстрелов, марсиане хотели прогнать только те корабли, которые находились дальше пяти километров от берега.

В это время показался большой английский пароход, направлявшийся из Гавра в Соутгэмптон. Быстро настиг его один из марсианских воздушных кораблей и, низко спустившись над ним, передал приказание не переходить зоны. Английский капитан понимал, что, не повинуясь, он подвергает свое судно опасности. Но вахтенный матрос доложил ему, что военный флот стоит под парами в бухте и собирается выходить. "Виктор" уже приближался к воздушному кораблю, который отмечал собою зону. Под быстро поднимавшимся в воздухе кораблем разорвалась граната. Это обстоятельство побудило капитана нарушить предупреждение марсиан и продолжать свой путь. Но сейчас же раздался выстрел, снаряд попал в переднюю часть судна, повредил палубу, и с марсианского воздушного корабля ему дали снова предупреждение, что если он не вернется, судно будет уничтожено. Капитан больше не медлил и поспешил удалиться от берега, надеясь, что флот скоро очистит ему дорогу.

Между тем флот, состоящий из более чем трехсот кораблей, среди которых было двадцать броненосцев первого класса, начинал продвигаться из Спатедской бухты в открытое море и пытался форсировать запретную зону. Над зоной находилось три медленно плавающих взад и вперед марсианских воздушных корабля. На них был направлен огонь из пятидесяти слишком орудий крупнейшего калибра. Выстрел за выстрелом направлялись ввысь в подвижную цель. Но напрасно! Марсиане оставались неуязвимы. Спокойно позволили они подойти всему флоту. Впереди попрежнему двигалась гигантская масса броненосца "Виктор". Опыт "Сторожевого" заставил англичан изобрести особой конструкции броневые башни, которые давали бы возможность обстреливать находящегося в воздухе противника. Началась и ружейная пальба. Но марсиане не обращали, казалось, на это никакого внимания.

На одном из выходивших из гавани броненосцев был поднят адмиральский флаг. Марсиане, следуя этому обычаю людей, также подняли флаг, обозначавший, на каком из воздушных кораблей находился их верховный начальник. Это был тот самый корабль, который задержал направлявшийся из Гавра пароход. Быстро прошел этот воздушный корабль десять километров, которые отделяли его от английского адмиральского судна и направился прямо к рубке, в которой находился адмирал, принц крови, рядом с капитаном судна. Напрасно англичане обстреливали смельчака. Он казался легким облаком, которое без всякого вреда пронизывалось гранатами. И тут случилось нечто совершенно неожиданное. Все ближе подходил воздушный корабль к адмиральской рубке, и каким-то неслыханным чудом, беззвучно, сверкающие листы броневой рубки оторвались и растворились или исчезли в воздухе. Командование увидело себя беззащитным перед лицом реющего противника. Но нападения не последовало. Заглушаемые орудийным громом судов, но отчетливо слышимые, раздались в воздухе английские слова:

– Командующий марсианским воздушным флотом, Дольф, имеет честь просить ваше высочество приказать судам, находящимся под вашей командой, спустить флаги и не позже, чем через час, вернуться в гавань Портсмут. Каждое судно, которое в течение десяти минут не спустит флага и будет продолжать обстрел, а через час не вернется в порт, я должен буду потопить и возлагаю на ваше высочество ответственность за возможные потери.

Не дожидаясь ответа, воздушный корабль исчез. Но еще раньше, чем он вернулся в линию марсианских кораблей, "Виктор" достиг того пункта, которого, согласно инструкции марсиан, нельзя было переступать. Тогда стоявший на страже воздушный корабль опустился по вертикальной линии сзади "Виктора" и приблизился к его корме. Нигилитовая оболочка воздушного корабля, делавшая его неуязвимым, разрушила броню толщиною в пятьдесят сантиметров во столько же секунд. Руль был испорчен репульситовым снарядом. Другой снаряд прошел через судно наискось сверху вниз и повредил гребной вал. Гигантское судно неспособно было больше двигаться. Тогда воздушный корабль поднялся над судном и растопил верхушку капитанской рубки. Выстрелы его не достигали. Борьба с таким неуязвимым противником должна была привести в уныние самых храбрых моряков.

С марсианского корабля раздался голос:

– Весь экипаж – в шлюпки! Судно будет потоплено. Чтобы наши приказания лучше исполнялись, мы должны показать пример.

Капитан видел, что он погиб. Он приказал спустить шлюпки и отчалить. Сам он остался в рубке, решив пойти ко дну на своем судне с поднятым флагом. Шлюпки удалились. Марсианский корабль приблизился своей нигилитовой броней к броненосцу. Стальные стены раздались. Колосс "Виктор" накренился на бок. Воздушный корабль хотел подать помощь капитану, но было уже поздно. С реющим флагом "Виктор" погрузился в волны, которые с шумом сомкнулись над ним и его командиром. Тогда марсиане стали искать его в волнах. Но волны ничего не выносили на поверхность. Марсиане нахмурились. Еще раз корабль сделал медленный круг над водою.

– Мы должны сломить волю людей, – сказал начальник, – но мы не должны губить человеческую жизнь. Воля этого храбреца оказалась сильнее нашей. Он не хотел жить, раз сильнейшее судно на всей Земле было потоплено на расстоянии трех морских миль от порта. Мы убивать не хотели.

Сигнал вывел марсиан из их оцепенения, которое больше походило на настроение побежденных, чем на настроение победителей. Корабль Дольфа вернулся.

– Вперед! – командовал Дольф, – три других броненосца переходят линию. Атаковать их!

Офицер безмолвно повиновался.

"Мы не убийцы", – роптал экипаж. Но воздушный корабль налетел на второй броненосец и испортил ему руль и машину. Другие марсианские корабли сделали то же самое с остальными двумя броненосцами, пытавшимися перейти линию блокады. Так было приведено в негодность семь броненосцев первого класса. Но марсиане не топили их, так как каждую минуту ждали, что английский адмирал отдаст флоту приказ об отступлении.

Ничего подобного не случилось. Десять минут давно прошли, а флот все шел вперед. Адмирал не мог решиться бесславно сложить оружие, хотя его охватывал ужас перед недостижимым противником.

Марсиане приводили в негодность одно судно за другим. У адмиральского судна они снесли мачты вместе с флагами. Те из кораблей, которые еще могли двигаться, стремились обратно в порт, чтобы спастись. Но марсиане гнались за ними и портили механизм.

Англичане подняли тогда парламентерский флаг. Марсиане выставили, как первое условие, удаление всего экипажа с выведенных из строя кораблей. Все находящиеся в гавани торговые суда и лодки были высланы, чтобы взять людей с неподвижных броненосцев. Когда все экипажи и вспомогательная флотилия вернулись в порт, два воздушных корабля появились перед входом в него и объявили, что порт закрыт. Поднявшийся западный ветер погнал испорченные суда в море, где они были подобраны французскими, голландскими и немецкими пароходами, которые в большом числе собрались далеко за линией блокады и наблюдали за загадочным уничтожением британского флота.

То же, что в Портсмуте, только в меньшем масштабе, случилось и во всех других пунктах, где у берега были военные суда. Марсиане ровно в двенадцать часов 6 марта заняли сорока восемью воздушными кораблями всю береговую линию Англии и Шотландии, длиною приблизительно 4.800 километров. Таким образом, на один воздушный корабль приходилось около 100 километров берега.

В один день могущество Англии было уничтожено. Ее военного флота больше не существовало. Ярость и угнетение воцарились во всей стране, В Лондоне не знали, что делать, что предпринимать против такого противника. Министерство пало, но не выдвигалось никакого нового. Народный голос, однако, звал к отмщению. Наконец, решено было оказать сопротивление в надежде на помощь извне и на то, что, в конце концов, удастся найти какое-нибудь средство прорвать блокаду. Прошло несколько недель.

В течение этого времени только и слышно было о том, что здесь марсиане потопили вооруженное судно, там разрушили верфь или док. Все попытки проникнуть в запрещенную зону под прикрытием ночи были неудачны. Пролетая расстояние в сто километров в семь-восемь минут, марсианские воздушные корабли освещали своими прожекторами береговую линию как бы дневным светом, и как только судно появлялось достаточно близко, его сейчас же находили. Даже туман не мог служить прикрытием. И никаких известий извне. Торговые сношения были прерваны, все рабочие, связанные с кораблестроением и мореплаванием, были без дела. Жизненные припасы все более и более подымались в цене.