Текст книги "Серые мышки сексом не занимаются (СИ)"

Автор книги: Ксюша Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

А я представил, как Сафо сейчас сидит забившись в угол и зажимает уши.

Эта жалобная картина, что я нарисовал себе, скрутила сердце и, не слушая протестов, я бросился наверх.

Сафо. Она в своей комнате и все слышит. А может уже навыдумывала всякого.

Сафо! Я даже не готов представить ее на месте одной из девчонок, пока не готов фантазировать о ней в контексте тройничка и с кем-то делить.

Сафо!

– Сафо! – я распахнул дверь в ее комнату без спросу, влетел туда и закрыл ее за собой.

Стоял уперевшись лбом в дверь и боялся повернуться, но за спиной никто не всхлипывал, не кричал на меня.

Я обернулся.

Она была тут, в комнате.

Сидела ко мне спиной, на ушах огромные наушники с ее голову размером. Сафо качала ногой в такт музыке или чему-то подобному и наблюдала на сменяющимися на экране картинками.

Она смотрела «Коня Бо Джека»..

Бо Джек только что встретил свою дочь Штокрозу.

Сафо смеялась.

Не плакала. Она ничего не слышала.

Я тронул ее плечо.

– Эй, – позвал, а потом сел за ее спиной, пересадив к себе на колени.

Она тут же сняла наушники и с ногами на меня забралась, прижалась, спрятала нос в сгибе моей шеи. Конь Бо Джек продолжал что-то делать, говорить. И я наблюдал за бухающим и курящим дурь конем, через плечо удивительного создания, сидящего на моих коленях.

– Хочу сбежать, – шепнул я ей. Сафо тихо ответила: «Давай!»

– Тут есть дополнительный выход со второго этажа. Пошли. Водить умеешь?

– Да, а что?

– Ничего, сядешь за руль! Я пьян!

Мне на миг показалось, что глаза Сафо загорелись, как будто она пришла в восторг. Или изумилась? Я не разбирался. Потянул за собой и поторопился увести подальше от гостиной, Киры, Алисы и этого дома. Сафо будто это поняла, засмеялась и сама пошла вперёд, утягивая меня за собой.

– Я слишком пьян!

Глава 22. Сафо

Он удержался, он не пошёл туда. Я не чувствовала на нём чужого запаха, он был спокоен и всецело погружён в меня. Лучший. Но не мой, к сожалению.

  –  Стой, стой,  – попросил он, ловя меня за талию и прижимая к себе. Мы уже стояли на подземной парковке у его машины.

  –  Что?

  –  Ты сбежишь со мной?

  –  Куда?

  –  Я… –  он выдохнул, а на губах заиграла улыбка. Это было очаровательное, влюблённое волнение, и я не могла его не чувствовать.  – Сафо! Я хочу, чтобы ты мне верила. Ты мне нужна от и до, хочу, чтобы ты от и до была моей.

  –  А ты потянешь? Если сейчас скажешь, что кроме меня никто не нужен… не поверю.

  –  Ну и дура,  – он поцеловал меня, мы рассмеялись и стукнулись зубами, а потом поспешили сесть в машину.

Телефон Яна зазвонил, но он не стал брать трубку, швырнул выключенный смартфон на заднее сиденье и лукаво мне улыбнулся.

  –  Точно умеешь водить? Хотя… к чёрту, не важно! Погнали! Дай свой телефон, карту тебе нарисую.

Я не была супер-опытным водителем, так что ехала медленно и нервно. То и дело поглядывала на Яна, который не отрывал взгляда от меня.

  –  Не смотри, я стесняюсь,  – попросила его, а Ян в ответ наклонился и сжал моё бедро, высоко у самой линии белья.  – Я куда-нибудь въеду…

  –  Не въедешь. Всё, почти приехали.

Мы остановились перед большим участком, на котором затеяли грандиозную стройку. Сейчас была ночь и никакие работы не велись, зато чувствовался волшебный запах дерева. Всё было деревянным, во дворе лежали горы пахнущей смолой стружки, я шла по ним, как по снегу.

  –  Ян, это что?

  –  Дом строю одному типу. Смотри какой!  – он повёл меня вокруг настоящей избы из сруба.

Дом возвышался над нами красивой, крепкой махиной, впечатляюще самоуверенной, будто свысока глядящей на кирпичных соседей. Это был настоящий дом, а они все  – просто недоноски. Да, я с домом была согласна.

  –  Мы и внутрь пойдём?

  –  Пойдём,  – кивнул Ян и почесал затылок, взъерошил волосы.

  –  Только я должна что-то тебе сказать,  – я поймала Яна за руку и он развернувшись прижался ко мне, обнял и зачем-то крепко поцеловал, как бы между делом.

  –  Говори!

  –  Я завтра уеду.

  –  Домой? Я тоже, сюда рабочие придут.

  –  Нет же… Меня заказали в поездку и я согласилась сократить отпуск.

Улыбка на лице Яна угасла, а я старалась не сопротивляться уже принятому решению. Всё правильно, так нужно. Я должна его оставить, дать ему время, отстраниться. Я не могу рискнуть и помешать ему сделать выбор, это и есть мой ход конём. Я. Должна. Уйти. Каких-то две недели  – и Ян будет уже точно уверен. Сегодня он отказался от девчонок, доказал мне кое-что важное, но я так и не узнала достаточно ли ему меня одной. Я не знаю, появится ли через неделю другая. Пусть наши отношения не продлятся долго, но я хочу быть в них одной-единственной.

Ян смотрел на меня растерянно, а потом кивнул.

  –  Ты же будешь осторожна? Мне как-то не хочется тебя отпускать… Мне стало казаться, что тебя там украдут и… я не про измену, просто я вообще теперь не представляю, как ты жила с рюкзаком чёрт знает где вообще! Ты же такая… хрупкая, маленькая. Ну какой рюкзак?

  –  Показывай дом уже, пьяница,  – попросила я, восхищаясь его глупой речи. Не ревнует. Волнуется… Лучший, роскошный, мой мужчина.

Ян провёл меня внутрь деревянного монстра. Пахло деревом, богато, пряно. Звуки терялись в высоких потолках, отражались от деревянных стен. Я смотрела на всё это и понимала, что никогда ещё не бродила по такому величественному месту, дом со мной общался, говорил.

  –  Его хозяин будет тут счастлив, надеюсь… Это сказка какая-то…

  –  Смотри! Смотри какая кухня!  – Ян водил меня по первому этажу, потом по второму. Показывал какие-то нереальные помещения и рассказывал, что и где тут будет стоять. Рисовал картины зимних вечеров на этих тёплых верандах, у каминов, на мягких диванах. Рассказывал про какую-то чудо-плитку в ванной, про столы из особенного дерева, про основы кроватей в спальнях.

  –  Я думала ты только деревом занимаешься, а тут целая стройка!

  –  Сафо, скажу что-то крутое тебе, можно?  – он остановился и улыбнулся, будто собирался вручить мне “Оскар”.  – Этот дом мой. Мы с ребятами его строим.

  –  И с… Кир…

  –  Нет, ни Кира, ни Алиса тут не были. Это не их стиль. Это  – моя берлога. Квартиру продам, закончу тут всё и это будет моя берлога. И я хочу, чтобы… У тебя не было дома. Я хочу, чтобы был. Хочу, чтобы ты полюбила этот дом, как я его полюбил. Я же вижу, тебе тут нравится. Короче! Это всё быстро, глупо, ты нахер меня можешь послать. Х… хочешь вина? Хочешь вина на крыше? А хочешь, тут в погребе сидр есть, друг привёз, мы обмывали кое-что. А ещё могу сварить глинтвейн, правда пока только на костре.

  –  А спать мы где будем?  – засмеялась я, останавливая поток мыслей Яна.

  –  Тут матрас есть. Я матрас купил, а кровати нет. Хороший матрас, “Аскона”...

Ян волновался, а я хотела его обнять, весь мир обнять. Мне может дом и не нужен, мне Ян нужен. И мне так страшно было это услышать от себя самой. Я же завтра уйду. Я же завтра его тут одного оставлю. А когда вернусь, он уже может забудет и переболеет. Сейчас он верит в то… что говорит. Но это вовсе не обязательно правда.

  –  Не хочу глинтвейн, тебя хочу,  – зачем-то ляпнула я.

***

Я думала, что он сорвётся с цепи. Что завалит меня тут же на пол. Думала, что сейчас тут такой огнище вспыхнет, что прям ух!

Ян меня удивил.

Он заволновался. Даже не улыбнулся. Взял мои руки и поцеловал каждый палец, ладони, костяшки. Как взволнованный мальчик, и я от этого сама разволновалась больше, чем могла предположить.

  –  Идём, пожалуйста,  – попросил он, потянул меня за собой и я пошла.

Это было смешно и мило, зимний сад, застеклённый от пола до потолка и матрас по центру, какая-то странная романтика.

  –  Это как вышло?

  –  Оставался тут ночевать пару раз,  – засмеялся Ян. В его голосе были такие нервные нотки, что пружина внутри меня ещё сильнее закрутилась.  – Сафо…

  –  Что?

  –  Я не знаю почему… Но я не настаиваю. Веришь?

  –  Верю.

  –  Я не прошу и не требую.

  –  Ага.

  –  И если ты уйдёшь, я ёбнусь, конечно, но пойму.

  –  Ага.

  –  Но блин… Ты… я тебя заслужил, поняла?

  –  Поняла.

  –  И ты мне очень хочешься.

  –  Хочусь.

  –  Хочешься.

 Пришлось самой поцеловать болтуна, самой его обнять и раствориться в его руках, потому что он снова меня шокировал. Трепетной невиданной нежность. Самец, готовый трахнуть меня в машине, на кровати, у стены, в ванной… превратился во влюблённого Ромео перед матрасом из “Асконы”.

Глава 23. Ян

Сафо стояла перед отсутствующим окном, завернувшись в мою рабочую толстовку и тяжко вздыхала. Без лестницы она умудрилась забраться на чердак и теперь стояла в этом крошечном помещении, пока ещё ничем не ставшим, но претендующим на роль кабинета. Тут как и везде пахло древесной стружкой, но магии было чуть больше. То ли из-за ветхой лесенки, которая того и гляди готова рухнуть и рассыпаться, отрезав нас от всего мира. То ли из-за низких потолков и небольшой площади, всё теснее и уютнее. Из провала в стене открывался вид на посёлок, на макушки деревьев, на дым из банных труб. Был слышен собачий лай и людские голоса. Если постараться, тут на высоте третьего этажа, даже улавливался запах речки, со стороны которой дул ветер.

Сафо явно наслаждалась, она закрыла глаза и слушала посёлок, дышала смесью запахов и даже мурлыкала какую-то мелодию.

  –  Сафо!  – я поднял руки, намекая, что не прикоснусь к ней без её желания и сделал шаг вперёд. Сафо напряглась, но не обернулась.

  –  Прости Ян,  – она шмыгнула носом.  – Мне кажется, я для всего этого не создана.

  –  Ну что за глупости?  – удерживать себя было уже глупо, я подошёл к ней, взял за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.  – О чём речь?..

  –  Я… Я думала, что это просто. Тогда, в машине в первый раз. И я и сегодня так думала, а потом… когда оказалась беззащитная и голая, вспомнила что уже испытывала с тобой…

  –  … оргазм,  – нетерпеливо подсказал я, понимая, что у Сафо язык не поворачивается говорить.

  –  Ага. Я вспомнила как это и подумала, что если уж тогда… то теперь… Что я буду выглядеть глупо или…

  –  Сафо, ты не можешь выглядеть глупо. Ты никогда мне такой не покажешься. Ты нереально красивая, нереально крутая. Самая крутая! Для меня ты  – вышка. И я не устану говорить тебе об этом! Тебе не обязательно ничего делать, но разве тебе не хорошо?

  –  Хорошо,  – она кивнула, понянулась ко мне и легко поцеловала в губы.  – Мне кажется, что на меня мир давит… прямо на плечи. Что если не сегодня, то никогда… Как будто там, дальше… всё хреново пойдёт.

  –  Не говори так!

  –  Не могу. Кажется!

Мне пришлось её целовать, чтобы заткнуть и Сафо послушно откидывала голову, но так картонно, не живо.

  –  Сафо, расслабься. Да что с тобой? Ты же не девственница вроде.

  –  Нет, но там всё было так просто и смехотворно,  – она покраснела. – Ну, не серьёзно всё это было. Я ничего особенного не чувствовала, да и это всё... очень давно. Я ничего не умею, чтоб ты знал. У меня никаких навыков. Я, наверное, даже бревно.

Она выглядела действительно печальной. Правда думала о себе так, не понимала, насколько мне без разницы на истории про каких-то мальчишек и её деревянное тело. Она не видела того, что видел я. Света, красоты, тонкой какой-то материи, которую невозможно не чувствовать. Сафо дышала поэзией. Эротичной, моей. Она накачивала меня, как наркотик, и не видела своей прелести, тонкости.

  –  Ян. Я девственница. Для тебя. Потому что то, что когда-то кто-то со мной что-то сделал с моего согласия  – не то, неправда. Это не то, что к тебе. Я сейчас тут, будто с тобой срастаюсь. Понимаю, что, даже если ты завтра уйдёшь,  – это останется со мной…

  –  Пошли купаться,  – брякнул я. – Пошли. Пошли. По дороге договоришь.

  –  Ян…

  –  Пошли, тут река рядом!

  –  Не холодно?..

  –  Не холодно.

***

Я понимал, что она хочет сказать и не мог ничего с собой поделать. Я понимал каждое её слово. Она не лгала, она думала теми же формулами, что и я. Потому я тащил её за собой, только бы больше не видеть, не слышать. Умереть, но не дать ей загнаться, запутаться. Она  – моя. Мне вообще больше никто не нужен, и я это понял не в тот момент, когда Кира перед моими глазами ублажала Алису, и не когда прижимал к кафелю ванной её обнажённое тело. Я понял это, когда она лежала пьяненькая на кровати, спала. Такое тихое беззащитное существо, большеротое, мягкое. С тёмными ресницами и серыми прядями пушистых волос. Трогательно. И я её хотел от и до. Одну, всю. Она не усомнится во мне, я просто не дам ей повода. Девчонки лесом пойдут. Все лесом пойдут. Сафо  – для меня. Уникальная и родная. Пусть дружит хоть с Петровым, хоть с Путиным…

Когда река стала видна, я остановил её, взял за плечи и заглянул в глаза.

  –  Веришь мне?

  –  Верю.

  –  Тогда не думай о сексе ни минуты. И раздевайся!

Я скинул на ходу футболку, шорты и трусы. Бросился в реку и прохладная вода скрыла с головой, погрузила, качнула и, когда вынырнул, тут же нашёл на берегу Сафо. Она стояла на краю, совершенно голая, пёрышки летели вниз к её лобку, она не прикрывалась, но было зажатой и скованной.

 –  Если ты меня не боишься  – доверься. Иди ко мне.

Сафо кивнула, разбежалась и кинулась в воду.

Она и луна, они вместе купались в тёплой реке, стремились ко мне и если одна могла быть моей, то вторая ускользала.

Сафо вынырнула, скользнув кончиками пальцев по моей груди, коснулась губами моей шеи, зарылась пальцами в мои волосы.

  –  Я пришла…

  –  Спасибо.

  –  За то что пришла?

  –  Что разрешила сделать своей. Ты не пожалеешь.

И, пока она не сболтнула какую-нибудь глупость, я её поцеловал.

Сафо обвила меня за талию ногами, крепко прижалась. Её мокрые губы скользили по моим, истерично и честно. Отчаянно. Она не исхитрялась и не соблазняла, она танцевала. Расслаблялась. Её тело горело, дрожало. Она задыхалась, и я никогда не чувствовал, чтобы так доверяли и отдавались. Это не было простое “хотение”, это было ослепляющее откровение, не имеющее ничего общего с химией, физикой или биологией.

  –  Понял, о чём я?  – вдруг спросила Сафо, обезоружив вопросом.

  –  Что?

  –  Ты –  не то, что было раньше. Мы же почти друг для друга созданы!  – шепнула она, прижалась ко мне крепче и удержала от поцелуя, чтобы посмотреть прямо в глаза.

 –  Если ты меня оставишь…  – зачем-то ляпнул я. –  Я в любовь больше не поверю.

Глава 24. Сафо

Речка жужжала, шумела и обнимала камни. Лизала берег, рябила под летним тёплым ветром. Невозможно себе представить это, если никогда не испытывал. Если никогда не сидел на покрытом мягкой травой берегу и не дышал Летом, не дышал любовью, и нежным искренним чувством.

Ему страшно, что я его оставлю, а мне… нет. Я готова, мне не важно, что будет завтра. Девочки, всё-таки сильнее мальчиков.

Ему нужен дом, а мне нет.

Постоянство пугает меня, оно мне незнакомо, я не вижу в нём смысла.

Ян лежал на траве закинув одну руку за голову, смотрел на небо и гладил моё бедро кончиками пальцев. Между нами установилась незримая воздушная связь, тишина, которую невозможно было игнорировать. Ян был влюблённым и искренним, пылающим. Он еле сдерживался, не мог остановиться ни на секунду. Его пальцы танцевали по моей коже, его дыхание танцевало по моей коже, летний тёплый ветер танцевал… и всё это, как алкоголь, пагубно на меня влияло. Ян не пересекал черту, просто методично водил меня за нос, то приближался, то убирал руку, и когда всё это стало невыносимым я с глухим рыком, сама его отпихнула и села верхом. Он тихо засмеялся.

  –  Что тебе от меня нужно?  – спросил он, откидывая голову. Его волосы поблёскивали в лунном свете, путались в траве. Он был чертовски красивый, весёлый. Если бы мне пришлось рисовать лучший момент в жизни, это была бы эта картина, я хотела запомнить его таким навсегда.

Я наклонилась и осторожно поцеловала шею Яна, он снова расхохотался. Обнял меня, как младшую сестрёнку, прижал к себе и выдохнул: “Дурочка!”.

  –  Почему? Ты что, больше меня не хочешь?  – я попыталась вывернуться, но он не дал.

Продолжал обнимать и я даже не сразу почувствовала, что его руки медленно скользят. Одна вверх, другая вниз. Одна к моим волосам, другая к обнажённой заднице. Ян крепко сжал мой затылок, не давая пошевелиться, дёрнуться и без смеха посмотрел прямо в глаза. Поцеловал медленно, сладко-сладко, так, что когда уже отстранился, губы ещё будто оставались на моих губах. Это было очень мягко и нежно, как-то слишком по-настоящему, без всей этой жадности, колкости, остроты, которая забивает реальные ощущения. Ян дал мне пару минут подумать, распробовать, разобрать послевкусие, отложить это прикосновение в памяти, и повторил движение снова. Теперь его губы чуть раскрылись и прохладный язык коснулся моего. Медленно, очень медленно, так что по коже пролетели пёрышки, щекоча самые чувствительные места. Мне захотелось засмеяться и испортить момент, нервно крутило внутри, что-то натягивалось, сжималось. Сердце не успокаивалось никак. Ян снова отстранился, оборвал контакт и я ощутила пустоту, он меня приманил, как кошку.

Снова медленное шуршащее травой движение, Ян наклонил мою голову, крепко сжав затылок, скользнул своими губами по моим и поцеловал уголок рта. Потом выше, щёку. Кончик носа. Моё, вмиг отяжелевшее, тело начало отчаянно нуждаться в чём-то чело я, очевидно, не понимала. Не до смеха тут. Новости какие…

Да уж, острота в контрастах, и после череды такой откровенной нежнятины он вдруг укусил меня и резко раздвинув языком мои губы, долго и вкусно поцеловал. От неожиданности и болезненного жжения в груди, я забилась, испуганно вырвалась и уставилась на него во все глаза. Села напротив, тяжело дыша, вырывая дрожащими пальцами траву. Он тоже сел, тоже нервный. Я залюбовалась, насколько непохож на себя, насколько много в его глазах огня, кайфа, смеха. Неужели может принадлежать мне человек настолько. Я же не дура, не занимаюсь самообманом. Он  – мой. И я не сомневаюсь в этом ни минуты. Я могу сейчас попросить его о чём угодно и он послушно примет наказание. Какой же он кайфовый… какой открытый. Какой красивый, классный. Оф!

Мы дышали так отчаянно, что грудные клетки сотрясались в одном ритме, долго Ян расстояния не выдержал, потянулся и усадил меня к себе на колени, заставляя обвить талию ногами, прижимая к себе, надавливая на спину, чтобы прогнулась и крепче приросла к его коже.

Он не коснулся больше моих губ, поцеловал шею, ключицы, грудь, заставляя откидываться назад. Я чувствовала себя такой красивой, такой и желанной и умелой, что из-под ног уходила почва. Я была всесильна. Я  – была целой вселенной, а он мною управлял.

Мы были обнажены и я чувствовала между нами его член, прижимающийся к моему животу. Придвинулась ближе, догадываясь, что эта теснота ему приятна. Сама не поняла, когда начала получать от этого удовольствие. Когда это давление, трение и сближение и на меня стали работать, не то усиливая, не то ослабляя ноющую боль.

  –  Готов?  – идея пришла спонтанно. Я до ужаса хотела увидеть на его лице рассеянность. Сделать что-то такое, чтобы он с ума сошёл, отомстить за всё хорошее.

  –  К чему?

  –  Погнали,  – шепнула в ответ, приподнялась и, не зная, что делать дальше, прижалась животом к его животу. Грудью к его груди. И если бы Ян не среагировал быстрее и не помог мне, весь экспромт закончился бы глупым провалом.

Он очень хрипло, очень глухо простонал, будто освобождаясь от ужасной боли через ещё большую боль. Медленно на него опускаясь, я чувствовала, как становится сильнее и ярче то чувство, что, как считала, пропадёт как только это свершится. Мне было почти больно, но хотелось ещё ближе. Меня восхищало то, что происходит с Яном, то как его глаза зажглись, то как он замер на секунду, прижав меня к себе. Эта мелкая дрожь, эта теснота объятия, этот почти страх сделать ещё одно движение. Он… боялся. И я боялась. Казалось ещё шаг и я взорвусь, умру, не выдержу. Я в ловушке. Этот момент связывает меня по рукам и ногам, тащит Домой. Туда, где я нужна.

Мы столкнулись лбами, не в силах пошевелиться, я крепче обхватила Яна ногами, он выдохнул.

  –  Куда делась твоя смелость?  – хрипло спросил он.

  –  Кончилась, дальше сам…  – ответила я,

Ян улыбнулся, прижался к моим губам своими и засмеявшись приподнял меня, медленно опуская обратно. Снова и снова. Я даже просила о чём-то, делала что-то. Но именно “что-то”, без контроля и умысла. Всё как-то легко решалось само собой, без неловкостей и вопросов. То ли он делал всё что нужно, а я подстраивалась, то ли мною управляла некая высшая сила, но всё было так просто. Погоня за результатом, а не сценарием. Я поняла, что если делать то, что нравится  – будет хорошо и приятно, если прислушиваться к его реакции – пойму, что делать. Мне было смешно и радостно, не от того, как всё глупо, а от того, что каждое моё микро-движение, даже ничего не значащее – даёт результат. Я касаюсь его груди – и он реагирует, я кусаю его за шею – и он реагирует. Меня восторгало то, что я вообще ничего кроме него не ощущаю. Его глаза – небо над головой. Его руки – земля под ногами. Его дыхание – воздух, которым я дышу. Круто же? Прикольно…

И пока этот танец не закончится, мы с ним будем друг за друга дышать, не видя, что происходит вокруг. Это увлечение, очень сильное. Почти непостижимо огромное. Я оказалась спиной на траве, и небо над головой качнулось, река рядом со мной вышла из берегов, затопив мои лёгкие и наполнив их. Забивая меня по самое горло, до хрипоты. Мне даже некуда бежать и не у кого искать спасения.

Это было ярко и остро. Я умерла где-то там на берегу, с улыбкой на губах, и меня можно было смело там хоронить. Главное с Яном в одной могиле. Он тоже умер.

***

 Ян сварил утром кофе на костре, потому что в его доме не было плиты или кофеварки. Я решила, что матрас из “Асконы” переедет на чердак, потому что моя комната теперь там. Сидела на подоконнике без оконном, свесив ноги на улицу, и смотрела с третьего этажа на посёлок и на Яна, который сидел возле костерка. Запах кофе и горящих дров поднимался ко мне, щекоча ноздри, я кайфовала и старалась всё это запомнить.

Если у меня и мог бы быть Дом, то только этот… бревенчатый, несовременный, огромный, как царские хоромы, с совершенно нерационально использованным пространством. Мне нравилось, что всё тут такое большое и неуклюжее. И чердак без окна, с видом на посёлок и реку, нравился. Я видела двор соседей, они были довольно далеко, но не настолько, чтобы не рассмотреть детали.

Во двор выбежал ребёнок, в одной футболке и трусах, протянул дворовому псу блин, поглядывая на дверь. Видимо это было что-то запрещённое. Ребёнок…

Мой телефон был выключен, но лежал рядом. Я смотрела на него и думала о том, что нужно отзвониться кое-кому… Кое-кому, такому же мелкому и шкодливому, как карапуз, что отдаёт псу завтрак. Но только потянулась за телефоном, как вошёл Ян с чашкой кофе для меня.

  –  Я сделал это! Лучший кофе в твоей жизни!

Мы почти не спали и я чувствовала дымную пустоту в голове. Болезненную и пугающую. Дом. Ян. Кофе, хоть и на костре. Даже клаустрофобия началась.

  –  Что такое?  – Ян ткнул пальцем мне в подбородок, чтобы заглянуть в глаза.  – Эй?

  –  Страшновато… тут дом, ты, ещё скажи, что у тебя собака есть…

  –  Что страшного?  – смех Яна испугал ещё сильнее.

Он не понимает, он не понимает, что тут особенного. Его не пугает слово “дом”.

  –  Мы с таких разных планет…

  –  Неправда. Я вчера был с тобой на одной планете,  – Ян приблизился, обнял меня со спины и тоже свесил ноги. Теперь они были по обе стороны от меня. Его рука лежала на моём животе, подбородок упирался в плечо.

Ян сейчас меня прятал, укрывал, утягивал в ловушку. А я представляла, что будь у меня крылья, я бы сейчас улетела в этот провал безоконный, и вернулась, только когда захочу.

И стало казаться, что он меня держит. Стало казаться, что эта рука на моём животе  – уже навечно там. Что я останусь тут, рожу ему детей. Таких вот карапузов, что будут кормить своим завтраком пса. Что я никогда уже не смогу улететь.

  –  Как люди на это соглашаются?  – мой голос дрожал. Он пугал Яна и я это знала, но остановиться не могла,  – Как они могут жить… в доме?

Он напрягся и пальцы на моём животе напряглись, крепче в меня вцепились. А я их захотела скинуть.

  –  Сафо, в чём?..

  –  Ни в чём. Я завтра уеду, ты же помнишь?

  –  Да. Ты вернёшься…

  –  Вернусь. Но ты должен понимать,  – я изловчилась и отставив стакан в сторону, повернулась лицом к Яну, от отстранился от провала, видимо боясь, что я упаду, и даже это мне показалось ужасным ограничением свободы.  – Мне не нужен дом…

  –  А я?

  –  А ты… ты нужен. Только… ты для меня становишься…

Я не смогла договорить, это страшновато звучало. И я так надеялась, что он всё поймёт. Что он что-то придумает.

Мне не нужен дом!

А он нужен… пока не заявляет свои эксклюзивные права на мою свободу.

Я может и серая мышь  – но не лабораторная.

Глава 25. Сафо

Клиент опаздывал и я сидела на чемодане, обняв его ногами, поглядывая на наручные часы. Ненавижу опоздунов! Особенно, когда речь про вылет. особенно, когда про женщин! Особенно, когда про шоп-тур…

Я что, не знаю, зачем дамочке тридцати лет, ехать в N с тремя пересадками в не сезон, если не за шмотом? Город-то не то чтобы туристический. Огромный, с транспортом жопа, грязно, людно настолько, что можно вешаться сразу. И целая неделя… Ещё неделю я украла для себя. Встретиться с моим Мужчиной Мечты, всё переосмыслить. И я не хотела видеть Яна.

У меня был передоз от него. Увижу  – убью. Я влюбилась, правда, читатель, я не вру. Всем сердцем, но блин! Нет, это не значит, что я теперь усядусь напротив и буду глаз с него днём и ночью не сводить. Это всё для меня ненормально, не про меня. Такую дозу мне нужно пережить, переварить, принять. Потом… может я и не захочу от него оторваться, а пока пусть потерпит, разберётся со своими сожительницами.

Хотя… Костя звонил буквально только что и сообщил, что Кира рвёт и мечет. Не знаю, что она там мечет, но если икра чёрная  – то хоть заработает на этом. Мне почему-то было её не жалко…

Я стала ужасной сучкой? Только честно.

Нина говорит, что нет. Гелла, кстати тоже. Обе в голос заявляли, что я просто влюбилась и стыд перестал существовать, тем более, что Ян никого не прогнал, я знала, что он съехал в свой недостроенный дом, купил сковородку и пачку сосисок. Теперь вроде бы будет спать на матрасе, на чердаке… Это мне Петров рассказал. Гелла говорит, что друг даже койка-место Яну предложил, но тот отказался, зато согласился как-нибудь напиться.

Я нервничала и боролась с собой, чтобы не начать звонить в агентство или Яну. Дурацкое чувство. С одной стороны хотелось немедленно его увидеть, что для меня совершенно нетипично, а с другой хотелось сбежать, чтобы духу его в моей жизни не было. Я ярко видела карапуза. Босого симпатягу с блином в руке, который кормит дворового пса. Я зову этого карапуза сыночком, а Яна муженьком… ношу халат по выходным, вожу большую безопасную машину… Путешествую “семьёй”...

Чёртова модница, Яна Егоровна! Уши бы ей оторвать! Если выяснится, что она что-то перепутала  – выплачу штраф и поеду домой…

Ну и какой спрашивается дом?

Наверное тот, что в посёлке… Бревенчатый.

Я встала с чемодана и разминая ноги принялась прыгать на месте и приседать. А потом споткнулась и уставилась прямо перед собой. Мне очаровательно улыбалась Яна егоровна, тридцати лет, любительница Шоп Туров.

Хороша Яна, ничего не скажешь.

  –  Яна Егоровна?  – уточнила я.

  –  Да,  – кивнула она.

  –  У вас парик поехал.

Яна Егоровна рассмеялась, стянула парик и превратилась в Яна Григорьева. Обычного такого, ничем от вчерашнего не отличающегося, кроме уродского белоснежного парика на макушке.

***

  –  Какого хрена?  – я мерила шагами крошечный пятачок пустого пространства дьюти-фри, между стеллажей с вискарём, а Ян приспокойненько изучал этикетки.  – Я просила одиночества, спокойствия и тишины! А ты… свалился на мою голову! Опять! Ты что думал, я с тобой помчу в медовый месяц?

  –  Ага, помчишь,  – кивнул Ян, не видя в происходящем ничего “такого”. Умник.

  –  ЯН!

  –  Мм?  – судя по его улыбке, никаких страшных последствий он не ожидал. Прихватил бутылочку вискаря и пошёл на кассу.  – А где мой посадочный…

  –  Что б ты его потерял вообще,  – прошипела я в ответ и поплелась в зал ожидания.

Он не давал мне надышаться свободой. Всё испортил! Ну почему он не понимает, что мне нужно пространство? Не буду я счастлива, если мне станут тыкать в лицо угрюмым будущим. Ребятишками и мимимишками. Не могу  – не буду – не хочу! Неужели всем мужчинам так срочно нужно и важно женщину скрутить по рукам и ногам, и в ЗАГС её, в ЗАГС, пока не опомнилась. А потом шутить-шутить-шутить, что она его изловила и женила. Тёщей попрекать, детьми, ипотекой. Борщом проклятущим. Оф! Оф! ОФ!

В моём представлении любовь  – это свобода! Секс на берегу реки был абсолютной свободой! Кофе на костре  – свобода. Безоконный чердак свобода!

Но Ян же поставит плиту, современную, индукционную. Купит основу для “Асконы”. Установит окно на чердаке.

Река замёрзнет… покроется льдом.

Секс перестанет быть таким волшебным. Всё пропадёт и опостылит.

Всё испортится.

Меня накрыло панической атакой, я так не хотела обыденности, я так хотела жить дикаркой.

  –  Сафо, ты выглядишь так, будто тебя сейчас вывернет…  – хмуро предположил Ян.

  –  Вывернет. И повернёт. Не могу, Ян. Это всё не моя история! Я не жена, не мать, не домохозяйка. Я не могу. Не хочу кровать, плиту, духовку. Я не умею готовить и учиться не хочу. Я не хочу смотреть “Давай поженимся”, не хочу читать романы. Я не хочу знать, что такое “группа Детского сада”. А тебе жена нужна! Настолько, что у тебя их аж две…

  –  Было!  – подсказал Ян и улыбнулся.  – Смирюсь как-нибудь. Ты мне нужнее двух жён. Готов всегда готовить на открытом огне. Пошли на посадку!

  –  И что? Даже билеты в бизнес класс купил, как полагается?  – я хотела его уколоть, а он расхохотался.

Билеты в бизнес-класс были стандартной процедурой. Очень богатый человек заказал экскурсовода, билеты в бизнес-класс, а потом жили они долго и счастливо. Мечта! А я угрюмо любовалась сорок четвёртым рядом в самом хвосте эконома. Нет, я-то не против, но не так нужно девушек обольщать. И Ян за эту поездку меня ещё услышит.

  –  Я конечно мог бы, но твои услуги и так слишком дорого стоят, чтобы ещё и за двойную цену тащить твою попку на мягком бизнес-кресле. Да и дичь это все! Понты! Нас ждёт романтика!

  –  Романтика?  – я захохотала так, что люди в очереди стали оборачиваться и хмуро на нас смотреть.