Текст книги "Серые мышки сексом не занимаются (СИ)"
Автор книги: Ксюша Левина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Да вы только посмотрите, какая она спокойная! – и начался поток брани в сторону Нели, та возвела глаза к потолку, закусила губу и сокрушенно покачала головой.
– Ага, – её ленивый соглашающийся голос был таким убитым. Казалось, что в этом коридоре перед постом медсестры жалели всех, кроме этой Нелли.
– М… а это вот родители… мужа Нелли, – подсказала Лида. – В общем, – она выдохнула и покосилась на Киру и Алису. – Авария была ужасная. Муж Нелли уже точно жив, но что-то с головой. Ваша эта Карина жива-здорова, – Кира зашипела, но Лидия её будто не видела и не слышала. Меньше Нелли тут обращали внимание только на Кирову.
– Костя?.. – нетерпеливо стукнула каблуком Сафо.
– Про Костю и Егора пока ничего непонятно, – она покачала головой. А потом сжала голову руками, будто собиралась вырвать себе волосы, и завыла раненой собакой.
– Ох, милая, – Сафо потянулась к знакомой и обняла её. Потом раздался шум и в коридор протиснулись новые посетители: старушка и девочка-подросток.
Лидия тут же вскинула голову и на подгибающихся ногах бросилась обнимать вошедших.
– Знаешь кого-нибудь? – спросил я Сафо, она покачала головой. – Мне узнать новости?
Сафо кивнула.
– Сядь, пожалуйста, ладно?
Сафо кивнула.
Я проводил её к диванчику, на котором сидела Нелли с детьми, и усадил рядом с мальчиком. Сидящий на полу малыш поднял на нас тяжелый хмурый взгляд, набрал в грудь воздуха и… зарычал.
– Егор, – вздохнула женщина. – Хотя… если это поможет…
И откинулась на спинку дивана, закрыв глаза.
От имени “Егор”, Лида ударилась в рёв. Мечущаяся за мужем женщина прошипела что-то про то, что Нелли плохая мать. Медсестра шикнула, что в коридоре среди ночи опять шум и она всех выставит. Старушка пришедшая с подростком чуть не кинулась на медсестру. Мальчик по имени Егор зарычал, как медведь и всех попросили удалиться.
***
Константин Ильин и Егор Симонов находились в тяжелом состоянии и оба без сознания. Семейство многодетного отца по имени Марк, который также пострадал в аварии, было отправлено домой вместе со всеми детьми и родителями. Карина от госпитализации отказалась и была выслана домой, а с ней засобирались и Кира с Алисой. Когда народу осталось значительно меньше, нас опять вернули в коридор рядом с постом медсестры, и, кленя отечественные больницы, я мечтал о кофе.
– Слушайте, я поеду кофе всем куплю, тут “Мак” поблизости.
Все женщины кивнули, но стоило мне встать спохватилась Лида.
– Там… Нина в баре… у неё смена закончилась… Она кофе привезёт… Всем.
И я сел обратно. Послышались шаги, пустом коридоре они казались ужасно громкими. К нам вышла женщина в белом халате, с какой-то тетрадкой в руках.
– Так, кто кому тут кем приходится? – спросила она, поправляя на носу очки и глядя в тетрадку.
– Я… племянница Ильина, – подорвалась Сафо, подходя к женщине.
– Я н… невеста Симонова, – прохрипела Лидия.
– Я его бабушка, – старушка поднялась с места, разбудив дремлющую на её плече девочку-подростка.
– А эти двое кто? – спросила медсестра, кивая на меня и подростка.
– Это моя сестра младшая, – ответила Лида, не отрываясь от тетрадки женщины в белом халате, точно могла там подсмотреть какие-то ответы.
– Это мой… – начала Сафо.
– Муж я её, – чтобы отсечь все вопросы ответил я, а Сафо смерила меня странным взглядом.
– Так, муж и сестра – нечего толпиться. Да и невесту я бы…
– Нет! – пискнула Лидия и даже топнула ногой.
– Тем более, если такие эмоциональные…
– Нет, – вторила Лидии старушка. – Я без этой девочки не останусь.
– Ладно, невеста и бабушка идём, говорить будем. Племянница ждёт, следующая. Муж и сестра…
– Да пусть останутся, – постовая медсестра встала со своего места и подошла к нам, будто защитив своим энергетическим полем, таким же обширным, как тень от её необъятного тела.
Лидию и старушку увели, а мы с Сафо и подростком остались. Девочка тут же стала распутывать наушники.
– Ты Люся, да? – спросила Сафо, садясь рядом.
– А вам-то что? – нос Люси дёрнулся.
– Ничего…
– Досвидули, – и девочка, предположительно Люся, воткнула в уши капельки и свернулась клубочком на диване.
– С ним всё будет хорошо, – я тронул руку Сафо, а она покачала головой, как будто не верила.
– Знаешь, мне иногда начинает казаться, что на нас какое-то проклятье с тех пор, как мои родители сбежали… Всё у нас у всех через жопу. И у меня, и у дяди…
– Мир вообще через жопу, – подсказала девочка-подросток, не открывая глаз.
– Устами младенца, – кивнула Сафо.
– Слушай, глупости это. Проклятия существуют, пока в них верят, поняла?! Нет никаких проклятий.
– А что это?
– Совпадения. И долбанутая Карина. Вы просто вечно во что-то влипаете, доверчивые вы дураки!
– Тоже мне… а если и тебе доверять нельзя? – спросила Сафо, крепко сжимая мою руку.
– Я бы доверяла, он красавчик, – подсказала девочка-подросток.
Лида показались из тёмного коридора и подросток села, выдернув из ушей капельки. Мы с Сафо уставились на девчонку, которая не создавала впечатления сочувствующей особи.
– Люсь, – позвала Лида убитым голосом. Нас с Сафо позвали, но мы не двигались. – Он тут это… походу надолго… И…
Подбородок Люси сморщился, а губы задрожали.
– Живой? – выдавила рыдающая Люся.
– Вроде того, – кивнула почему-то не рыдающая Лида.
– А бабушка где? – спросила рыдающая Люся.
– В кабинете, без сознания.
И Люся бросилась туда со всех ног, а мы с Сафо так и остались стоять напротив Лиды, руки которой безвольно висели, голова опустилась, а с кончика носа капали слёзы на пол.
– Идите, – шепнула она. – Костя пришёл в себя…
– А Егор? – Сафо тронула руку Лиды и та покачала головой.
Глава 44. Сафо
Я. Лида. Неля. Мы сидели втроём в коридоре, пока остальные носились по каким-то важным делам и смотрели друг на друга в ожидании, когда кто-то решит, что пора познакомиться поближе.
Подруги по несчастью…
Егор, жених Лиды, про которого я столько слышала от Нины и от… Симонова, начальника девчонок из отеля “Simon”, влачил своё существование в платной палате. Без сознания и признаков улучшения состояния. Марк, муж Нели, и Костя отдыхали в двухместном люксе. Эту роскошь оплатили родители Марка и Карина, которая в коматозном состоянии передвигалась от палаты Кости, откуда я её выдворяла, к кабинету врача, откуда он выдворял её самостоятельно.
Мы ждали, когда закончится обход и надеялись, что нас не выставят.
– Так… Значит, вы чуть не развелись? – спросила я, глядя на Нелю.
– Чуть чуть не считается, – холодно ответила она.
– Тогда что ты тут делаешь? – Лида мало чем интересовалась, больше молчала или торчала у кровати Егора, но Неля и Марк её почему-то интересовали чуть больше других.
– Не знаю. Он отец моих детей. Разве этого не достаточно? Он не помнит, почему мы разводимся. И я ему нужна. Я его уважаю. Наверное, я его ещё люблю. Он меня сейчас любит.
– Почему вы разводитесь? – голос Лиды дрогнул. Она выглядела уже не такой красивущей, как раньше, но всё ещё казалась среди нас просто эталоном каким-то. И теперь, когда её подбородок задрожал, мне захотелось запретить ей плакать. Таким, как она, положено только хихикать.
– Ну… мы не изменяли друг другу. Мы прекрасно сходимся характерами. У нас в принципе нет проблем. Просто, это не происходит в одночасье, понимаете? Сначала мы забыли, что любим секс. Вернее, я забыла. Всё стало не до того. Дети, дела, его работа, повышение. У него как-то простуда была, он стал сопеть, даже не храп, а я стала это слышать и беситься. Сначала колотила его, чтобы заткнулся. Не высыпалась неделю или две. Потом психанула и ушла из спальни спать в гостевую. И там так было круто. Я начала туда иногда сбегать. Ну, то есть я любила Марка всегда, и я обожала то, что мы спим вместе и обнимаемся, и что можем начать среди ночи трахаться. Но это я сейчас понимаю, когда он опять ведёт себя как похотливый подросток. А тогда он много работал и уставал. Он как будто не оплачивал мне аренду за кровать, а я ему. Мы стали скуШными, не заслуживали друг друга. И я, блин, не верю, что я одна такая на планете… Девочки, у меня трое детей, а мне всего двадцать восемь…
– Блин… ты меня старше всего на три года, – шепнула я и зажала рот рукой, а Неля кивнула, вздёрнув бровь.
– Вот-вот. А кто-то говорил, что ранние роды себя оправдают.
– Но разве нельзя ничего вернуть? – спросила Лида.
– Я считаю – нет, – Неля была, как обиженный ребёнок.
– Но… жизнь дала тебе шанс, – Лида кивнула на дверь палаты.
– И? Что мне делать? Он всё равно не понимает, в чём дело. Он…
– Расскажи ему! – Лида взяла Нелину руку и та поморщилась. – Расскажи вашу историю или запиши и отдай ему. Вы же когда-то влюбились. Ты сама всё вспомнишь, проанализируешь и поймёшь.
– Знаешь, просто твоим отношениям полгода, а моим десять!
И Неля замерла, перепуганно зажав рот рукой.
– Я говорю то,... что говорили мне все эти годы… “Вырастешь – поймёшь”, – и она вмиг, как свекла, покраснела, – Кошмар…
– Знаете, это так приятно возвращаться к началу, – Лида встала и начала мерить шагами коридор, – Я как будто заново влюбилась… Но теперь мне очень грустно.
– Не думала, что ты можешь быть сентиментальной, – улыбнулась я.
– Я тоже… – кивнула Лида.
Об этом разговоре я думала потом весь день. Весь вечер, всю дорогу в машине Яна, когда мы ехали к его квартире.
– О чём задумалась?
– О том, как мы привыкаем быть друг другу возлюбленными… Не мы конкретно, а люди в целом. Мне о таком никогда не приходилось думать, а теперь я вроде как с тобой. И эта красивая картинка может выцвести, также?
– Также, – кивнул Ян. – Потому отношения дольше трёх месяцев для меня не существовали…
– Ты подливаешь масла в огонь, – засмеялась я.
– Но, с другой стороны, я никому не говорил, что люблю. На этот счёт, я чист. Понимаешь о чём я?
– Понимаю, – я кивнула и стала вспоминать говорила ли… говорила, – А я всегда любила всех. И всегда… говорила. Может, мои слова перестали быть ценными?
Ян свернул на какую-то обочину рядом с автобусной остановкой. По обе стороны от нас был пустырь и в общем-то стоять тут можно было бесконечно.
– А ты как считаешь? – спросил он и сжал мои пальцы. Мы будто снова сидели прячась от дождя, как в ту первую встречу. И даже рядом с пустырём и остановкой. У меня снова были бабочки в животе. И я снова боялась до чёртиков быть смешной и глупой.
– Я считаю, что то, что говорила тебе, нужно называть другими словами… Знаешь как у латиноамериканцев? Te quiero и te amo. Они говорят te quiero всем, родителям, друзьям, кому угодно. А te amo – это для любовников, любимых. Нам нужно то же самое. Две формы слова “люблю”. Понимаешь, у меня к тебе не просто какая-то любовь. У меня к тебе… нежность сумасшедшая, аж волоски на теле шевелятся, понимаешь? Ты не просто меня… заводишь или вроде того, я чувствую всё время, что внутри меня непонятная к тебе тяга. И ужас. Я боюсь тебя разочаровать. Когда ты тогда ушёл, всё стало ненужным. Я просто зависла в пространстве и боялась с тобой говорить. Мне казалось, что это всё. Что всё закончилось. Навсегда. Что я тебя потеряла, и такая апатия пришла, я не могла даже думать о том, чтобы извиняться, искать встречи. Я боялась увидеть твою ненависть, это было бы хуже всего, – он сглотнул, посмотрел исподлобья, а потом поднял мою руку и поцеловал каждую подушечку моих пальцев, – Я хотела избавиться от всего этого, очиститься. Ты для меня какой-то… Я не знаю, как описать. Ты вроде моего чистого листа. Я хочу быть для тебя правильной, лучшей. Достойной. Хочу, чтобы ты был моим домом. Чтобы вообще кроме меня никого не видел… А потом чувствую себя жуткой эгоисткой, которая многого хочет. И я… я же котик, а чувствую себя ужасно плохой. Ты не можешь принадлежать только мне, – я задохнулась всхлипом. Не слёзным, а чувственным, из самой груди. Он потянул меня на себя и усадил к себе на колени, убрал с лица волосы, поцеловал в нос и висок, – То есть я запрещаю себе думать о том, что ты должен вообще всегда быть… моим. Не работать, не говорить ни с кем. Я этого… хочу. Как одержимая, – он продолжал слушать, даже кивал и продолжал целовать, то мою шею, то плечо, то щеку. – Ты не понимаешь… Я очень глупая и считаю, что за любую любовь и любой кусочек счастья должно быть кому-то больно… Сейчас больно мне.
– Почему? – спросил Ян, не отрывая губ от моего плеча.
– Потому что… я боюсь, что вся эта история не обнулится, ты не забудешь всё плохое. Ты уйдёшь. А мне нужен ты. И дом.
– А свобода?
Я замерла от этого вопроса и отпрянула, чтобы заглянуть тебе в глаза.
– Что?
– Свобода. Как же твоя свобода? Я – это если ты со мной. Полностью моя, – во мне что-то трепыхнулось и больно ударилось о грудную клетку, – Ты сейчас всякого наговорила, я понимаю… только мне нужно то же самое. Вообще тебя не делить. Ты совсем не видишь бревна в своём глазу, милая. Ты не видишь, что я – сразу и окончательно был твоим, а ты принадлежала всему мира и только на половину мне.
– Вот и я о том… Я долго к этому шла. Очень долго. И Карина… будто от меня отрезала всё прошлое своим поступком. Я поняла, что могу прийти и в лицо ей всё высказать. Закрыть гештальт, порвать со всем этим и не жалеть ни о чём. Вернуть все долги Косте… освободиться для тебя, но я не верю, что после всего этого…
– Сафо, – он “обнял” моё лицо ладонями, заглянул в глаза, – если бы у нас было это твоё te amo я бы тоже его сказал, поверь. Это для меня в новинку. И я хочу твоей свободы, как ты моего “дома”. И я не хочу тебя ни с кем, никогда делить. Если мы сможем это устроить… тебе нечего будет бояться. Никогда. Когда я ушёл, мне, если честно, казалось… что ты всё равно вернёшься. И я заставлял себя злиться, чтобы не проиграть тебе окончательно.
– Хочешь моей свободы?
– Хочу.
– У меня к тебе предложение. Это всё поставит на места, – шепнула я, и он кивнул, соглашаясь даже не выслушав.
Глава 45. Ян
Мы просили вас подумать трижды, прежде чем продолжить это читать, потому что ни один из участников истории не прав. Ни одного нельзя назвать здравомыслящим человеком, а отношения нисколько не преисполнены морали, если можно так выразиться, конечно.
Я – состоял в странных отношениях с двумя женщинами и никогда никого не любил. Сафо – состояла в странных НЕ отношениях и любила весь огромный мир, расточая себя на миллион миллионов людей.
Задумались? Ответили вопросы, которые мы задали?
Можно ли влюбиться с первого взгляда?
Можно ли не стыдиться быть чьей-то страстью, даже если этот кто-то «занят»?
Можно ли любить мужчину, который не хочет тебя видеть?
Можно ли любить того, кто “очень вряд ли” научится быть тебе верным?
Ответили на все вопросы «да»? Поздравляю! Это то, что мы хотели услышать. Потому что мир не делится на чёрное и белое, по крайней мере, наш.
Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Для нас это был настоящий фейерверк и взрыв. Это точно! Я сразу понял, что это – не то что раньше, а Сафо поняла, что это – не то что всюду и на каждом шагу.
Она была моей страстью, ничего не могла с этим поделать, а я был “занят”.
Она любила меня, когда я ненавидел. Я любил её, когда она была не моей.
Очень вряд ли верный? Ты это точно обо мне Сафо? Ладно, позже поговорим. Она полюбила меня будучи уверенной, что я не сделаю этого в ответ. Идиотка, я полюбил её мгновенно.
И теперь она предлагала мне свободу вместе, а я предлагал ей дом, там где она пожелает.
Но прежде, чем мы объясним как это… маленькое отступление, для полноты картины.
***
Квартира встретила нас тишиной, напряженной и густой, как варенье. Алиса сидела в кресле, вся съёжилась, скрутилась. Кира – натянулась струной, уставившись в одну точку. Карина беспокойно мерила шагами комнату. Эта троица – как бактерия, что живёт в организме, как вирус. И организм с ним борется только пока ты не сбиваешь температуру и не даёшь жару выжечь вредителя.
– Ян, – Алиса вскочила на ноги и бросилась в прихожую, но увидела Сафо и замерла. Отвернулась, её плечи вздрогнули.
Артистично и драматично.
– Дамы, – кивнул я, глядя на присутствующих.
Взгляд Карины завис на Сафо, которая смело его возвращала. Между этими двумя будто ток пробегал. Они обе, явно были сейчас максимально напряжены. Это была их война. Я посмотрел на Сафо, которая сделала пару шагов вперёд, остановилась, а потом сделала ещё два.
– Я пришла к вам, – сказала она, глядя на Карину.
Кира мотнула головой, спрятала лицо в ладонях и судорожно выдохнула.
– Я не буду говорить с тобой, – отрезала Карина, – Я с Костей..
– Костя с вами говорить не станет, – отрезала Сафо, прошла к дивану и села. Уверенно так, будто никого ничего не разделяло сейчас. Никакой пропасти. Три подружки собрались для беседы. Алиса к ним так и не присоединилась.
– С чего ты…
– Он не хочет вас видеть. Слышать и знать, понимаете?
– Это твои слова! – прошипела Карина, падая в кресло, стоящее напротив дивана, – Пусть сам скажет.
Сафо спокойно достала телефон и включила голосовое сообщение: “Саф, не буду с ней говорить. Даже не проси. Я знаю, что всё нужно решить, но точно не сейчас. Пусть выметается из города. И из хаты Яна пусть всем составом съезжают. Я попрошу кого-нибудь забрать мои вещи из её квартиры. Мне есть где жить, ни к чему больше тянуть”
– Как видите, это его голос. Его слова.
– Сафо, – жалко прохныкала она, – Я его люблю…
– Карина. Вы ему изменяли.
– Да, – кивнула она, хоть это и не было вопросом.
– Вы мучили меня.
– Да.
– Вы пытались его убить. И себя. И ещё двое попали из-за вас в ужасное положение. Вам грозит срок, вы знаете?
– Знаю.
– Чего вы хотите от Кости? Какого общения?
– Чтобы он меня простил, – скривилась Карина, – Он простит, он же мой мальчик. Только ты уйди, пожалуйста, – она просила так, будто речь шла про что-то простое. Соли передать или дать телефон позвонить, – Он же из-за тебя… Он тебя любит, я знаю. Ты отрицаешь, ну отрицай дальше, но он тебя любит. Он бы ещё восемь лет назад, когда ты стала совершеннолетней, от меня ушёл. Он бы тебя очаровал, ты бы даже не поняла…
– Вы больны. Он мой дядя, Карина. Я люблю его как дядю и отца!
– Да ты со стороны это всё не видишь, – прошипела Карина в ответ, – Ты сумасшедшая. Ты замужем за сводным братом!
– Я его никогда братом не считала, а Костя был моим дядей с самого детства. Карина, вы больны!
– Мама, – позвала Кира.
– Заткнись! – Карина ударила по подлокотникам и Кира испуганно вздрогнула и зажмурилась.
– Не я ваша проблема, понимаете?
– Нет, – она качала головой так упрямо, что уже хотелось ей верить. Она и правда не понимала, – Ты… ты… Он так на тебя смотрит. Всегда смотрел. Он о тебе думает всегда. Ты ему снишься. Он по ночам твоё имя… – она завыла спрятала лицо в ладонях, дёрнула себя за волосы. Её крик был животным, болезненным, – ...он по ночам твоё имя шепчет… Ты святая… святая простота. Что ты думаешь о себе, что ты думаешь?.. Он может и дядя тебе, а ты ему не племянница. Я бы могла, я бы всё исправила, но это не в силах. Нет. Нет… Он тебя любит. Сильно любит. Сильно любит, сильно любит, – стала повторять Карина, пряча голову между коленей, путаясь в своих длинных чёрных волосах, – Я всю жизнь нашу его уб… убеждала. От тебя от… оттаскивала. Отваживала. Да я кому угодно бы дала, лишь бы тебя не стало. Лишь бы он так как тебя любил – меня любил. Он меня с твоего восемнадцатилетия даже не… даже не трахал. Понимаешь? Он тебя… всегда.
Кира так часто и неглубоко дышала, что, видимо, в какой-то момент у неё произошло не то голодание, не то наоборот перенасыщение кислородом. Она вдруг замерла и потеряла сознание.
Сафо смотрела на тело женщины с нескрываемым ужасом, у неё мелко подрагивали пальцы. В какой-то момент они с Кирой пересеклись взглядами. Обе синхронно поднялись со своих мест и ушли наверх. Напоследок Кира попросила, ни к кому конкретному не обращаясь.
– Позаботьтесь о ней, мы отойдем ненадолго.
Глава 46. Сафо
Мы с Кирой почему-то обе пошли к запасному выходу второго этажа. Вместе спустились в лифте, вышли на улицу и сели в её машину. На улице собиралась духота, готовая превратиться в дождь. Мы смотрели, как по лобовому бьют первые капли, одна, другая, третья.
А потом обе заскулили, заплакали. Мы рыдали, как две истерички. надрывно, громко, закашливаясь и хлюпая носами, а потом обнялись, уткнувшись друг другу в плечи.
– Господи, какой треш, – выдохнула Кира, когда мы зависли в тишине, под шум дождя. Она откинулась на спинку водительского, закрыла глаза и вытерла от слёз лицо, – Я живу в поганом аду.
– Мне жаль, – кивнула я.
Кира завела машину, тронулась с места и мы поехали. Это было очень бесцельно и хаотично, она просто катила по испугавшемуся вмиг дождичка городу, останавливалась в пробках, трогалась с места и мне кажется, мы могли бы ехать бесконечно долго.
– Что ты думаешь об этом? – спросила Кира. Она выглядела сосредоточенной на дороге, но мне казалось, что объявись прямо перед нами фура, она бы её не заметила и продолжила движение прямо.
– Не знаю я, что думать. Понятия не имею, что “шептал” Костя по ночам. Но если…
– Если она говорила правду, – Кира прокашлялась и кивнула на бутылочку минералки, я поняла о чём речь, открутила крышку и протянула ей воду, – То я, наверное, понимаю, почему она такая дурная.
– И почему на тебя злилась…, – начала я, а Кира тут же помотала головой.
– Да, я ей мешала… Порой мне кажется, что кроме Кости она вообще никого не любит, – она перестроилась и свернула на слабо освещенную улицу, – Ты мешала. Я мешала… Но чёрт. Костя был влюблён? Это сильно жестко. Тебе так не кажется?
– Я в это верить точно не собираюсь, – я пожала плечами. – Но что-то тревожит. Веришь, нет… Ей так плохо было.
– Знаю, и меня это как-то покоробило. Ну не похоже на маму это. Она истеричка, дура, но… она так плакала. Она же не умеет плакать некрасиво, всегда это делает изящно, с чувством. А тут всё как-то слишком уродливо для вранья.
Кира притормозила, и мы обе с удивлением уставились на крыльцо больницы, где лежал Костя.
– Почему мы тут? – спросила я.
– Само вышло, – ответила Кира.
В этот момент мне казалось, что она самый знакомый мне человек. Что она единственная, кому я могу доверять. И я не чувствовала злости или ненависти к ней, я её знала и понимала лучше, чем кого-либо.
– Кир…
– А?
– Что будет дальше?
– Не знаю. Мне кажется, что у мамы будут проблемы… Алиса уйдёт, а вы с Яном куда-то уедите…
– Ты по нему…
– Нет, – Кира покачала головой и посмотрела на меня, – Нет. Но Алиса… мне нужна. Я бы не сказала, что любила его. Но Алиса… Ей правда меня не достаточно, я это вижу. Я её упускаю. Она хочет его. Как мужчину, как человека. Она страдает, а я её раздражаю, напоминаю… Я так устала, понимаешь? Я всегда. Всем. Мешаю…
Я кивнула. Кире сейчас было больнее и хуже чем мне. Одинокий ребёнок изливал мне душу, и я ничего не могла поделать.
– Я же поехала тогда за ним… Я хотела поговорить. И встретила Мигеля в аэропорту и просто… такая злость взяла, что опять что-то не мне. Всё не про меня…
– Ладно, ничего страшного, – мне совсем не было сейчас обидно. Я не держала зла. И не из огромной любви, просто Кира… она и правда ничего кроме Алисы хорошего не получила. И я хотела, но не в силах была её ненавидеть, – Как думаешь?..
– Иди. Я буду ждать тут. Поговори с ним.
***
До окончания времени посещений было минут двадцать. Я бежала по коридору в бахилах, халате. И замерла в двух шагах от двери.
Телефон разрывался от звонков Яна, я не брала трубку, но, прежде чем войти в палату, отписалась, что скоро приеду. А потом толкнула дверь.
Костя спал, и мне захотелось уйти. Он был таким тихим, красивым, невинным. Я столько раз видела его лежащим вот так на диване в гостиной, уснувшим перед телевизором. Столько раз накрывала его пледом, а он ловил мою руку и усаживал рядом, чтобы “сторожила” его. В детстве мне казалось это почётной миссией, которую я несу во имя моего молодого самого, лучшего в мире дяди. Я так им гордилась.
Косте сейчас всего тридцать два и он великолепен, и я могу понять боль Карины. Она его теряет. Как могла бы терять я Яна. Только, вот если Карина говорила правду, Костю она теряет уже очень много лет, сходя понемногу с ума.
Я вошла в палату и закрыла за собой дверь. Марк на соседней койке почему-то не лежал, она была застелена и судя по тому, что на тумбочки не валялась больничная мелочевка, я могла с чистой совестью сесть поверх покрывала.
– Кость? – позвала и он тут же проснулся.
Улыбка, такая привычная. А я всё равно не могла избавиться от мысли, что всё это не то, что это всё…
– Скажешь мне правду? – он сел, взъерошил волосы. Мне было больно на него смотреть, мне не хотелось бояться этого красивого мужчину, который может оказаться ещё и влюблённым. Мне придётся уйти, потому что я знала о нём слишком много, чтобы не бояться.
– Скажу, любую. Что случилось? – он кивнул. Храбро, искренне. Он не соврёт.
– Ты меня любишь?
– Да.
– Te amo o te quiero? – сердце в груди судорожно дёрнулось и встало.
– Te amo, – шепнул он с такой болью в глазах, что я готова была всё бросить и обнять его, утешить, успокоить. Ему больно, блин, как же ему сейчас больно.
Он чуть дёргал головой. Его руки беспокойно сжимались в кулаки, и всё тело напряглось струной. А внутри меня, маленькая девочка теряла отца. Прямо сейчас теряла связь с миром, с почвой под ногами и родным домом.
Потому дома у меня никогда и не было, потому всегда я стремилась уйти. Я не могла не чувствовать, не могла не понимать и не могла признаться самой себе. И сейчас этот кошмар с головой накрыл. Он же не позволял себе лишнего. Он же никогда меня не компрометировал и не трогал. Он просто жил дальше. А Карина медленно старела и умирала рядом с ним.
– Ты уйдёшь?
– Уйду, – кивнула я.
– Я понимаю. Карина не полностью права, – в темноте палаты его глаза сияли двумя звёздочками, – Это всё…, когда ты уехала. Она беспочвенно ревновала и убеждала меня во всяких глупостях, а потом ты уехала и вернулась однажды, уже совсем другая. Взрослая. Так непохожа была на Карину, на себя. Ты походила на мать, очень сильно. Я… не знаю, мне странно тебе всё это говорить, я никогда не хотел признаваться. Мне это не нужно, понимаешь. Я, возможно, подсознательно искал повод уйти от Карины… Её измена – повод. Её шантаж – повод. Но мои чувства поводом не были, потому что я ни за что бы не признался. Тебе не о чем переживать, хотя ты всё равно будешь. Быть может, я освобожусь от Карины, от тебя и всё изменится…
– Быть может, – на одной ноте ответила я.
– Ты простишь меня?
– Быть может, – на одной ноте ответила я.
– Ты вернёшься однажды?
– Быть может, – заплакала я, – Помоги Карине. Это всё твоя вина. Ты её уничтожил…
Костя кивнул и сжал голову дрожащими руками, а я вышла из палаты. Бросилась по коридору и на крыльце упала в руки Киры, которая ждала, прячась, под козырьком.
– Ладно, ладно, – шепнула она, гладя меня по спине, – справимся.
– Справимся… – ответила я, – Карине нужно помочь.
– Поможем.
– И Алису тебе вернём.
– Как? – Кира отстранилась, глядя на меня, как на дурочку.
– Я что-нибудь придумаю, обещаю. Давай ещё немного покатаемся, а?
Глава 47. Ян
Карина уснула и мы с Алисой остались одни. Она достала вино и теперь печально его пила, а напротив стоял бокал для меня.
– Как ты? – Алиса подняла на меня свой олений, мутный взгляд.
– Хочу чтобы ты вернулся.
– Я не вернусь.
– Тогда не очень…
Мы замолчали, наверное потому, что сказать друг другу было нечего. Не сходились мы с Алисой полюсами. И всем она была хороша, но не моё. И я ей был нужен только как объект, присутствующий в жизни исключительно для страданий.
– Неужели ты была счастлива? Неужели из-за меня, а не из-за Киры. Это же она для тебя всё делала, не я. Она тебя любила, холила и лелеяла. А я так, брал арендную плату.
– Мм, – выдохнула Алиса, не зная, что сказать, – Я…
– Вспомни. Я ничего для тебя не делал.
– Ничего…
– Я никогда ничего не обещал.
– Не обещал…
– Тогда почему?
– Не знаю, – Алиса упала грудью на столешницу и спрятала лицо в ладонях.
– Алис? Кира же тебя любит. А ты её?
– Не знаю, – она уже почти плакала, ну по крайней мере сотрясалась будто от рыданий.
– Алиса…
– Ян, понимаешь, – она подняла голову и судорожно вдохнула, а потом выдохнула. – Я очень сильно запуталась. И ты мне не помогаешь, это правда. Но… Я слишком нужна Кире, я этого боюсь. Ты лёгкий… ты во мне не нуждался. Ты мог не звонить и не писать, не брать трубку и потом не перезванивать. Ты лёгкий и воздушный, почти несуществующий. Сегодня ты с нами, а завтра тебя нет, но ты делил со мной на двоих ответственность за Киру, и я правда в тебе нуждалась. Ты отвлекал её, а я не боялась… Теперь мне очень страшно. Она же не такая. Я ей правда нужна. Она несчастная и очень одинокая.
Образ Алисы, к которому я привык на глазах рушился, всегда я считал именно эту мягкую девушку слабым звеном. Всегда считал, что она за нас с Кирой цепляется, но стоит системе рухнуть – упорхнёт страдать в одиночку. А теперь мне открывалась совсем другая сторона, которая, стоит признать, шокировала.
– Кира – самый израненный человек из всех, кого я встречала. Она же всегда была одна. Её никогда не любила мать, у неё не было отца. Она ненавидела Сафо из зависти и боли, потому что это всё, что у неё было. Всё сложно. И очень запутанно, а я слабая, чтобы это распутывать. А ты был таким лёгким… и Кира была такой счастливой. Она могла плакать на моём плече, а потом приходил ты и развеивал скуку, и я перекладывала на тебя свою ношу, чтобы отдохнуть. Смотрела, как ты наводишь свои порядки и живёшь на одном дыхании, и вся Кирина мрачность исчезала. Никто не может устоять, когда ты влюбляешься в жизнь. Ты заставляешь влюбляться всех. Я не смогу тащить эту ношу одна. Я слабая…, – повторила она снова, – Кире нужна опора… Ты уйдёшь. С Сафо. И я, наверное, тебя понимаю. Ты влюблён. С тех пор, как появилась она – ты будто приземлился. Ты стал тянуться не к полёту, а к одной точке, которая тебя держала. Ты стал не парить, а вращаться, как спутник вокруг планеты. Твои взгляды стали приковываться к Сафо, ты всегда оборачивался к ней, будто внутри был магнит. Каждое твоё движение стало направляться в её сторону. Ты садился всегда напротив неё, всё делал так, чтобы быть рядом с ней. Я чувствовала это с первого дня.
Мой источник лёгкости, превратился в чужой спутник. Гравитация победила невесомость. Сафо – твоя сингулярность. Точка, в которой ты становишься бесконечен.
– Ты так…
– Глубоко изучила тебя и твою любовь? У меня было много времени, чтобы думать. Пока Кира гонялась за тобой, чтобы вернуть, я ждала. Я и её люблю, понимаешь? Но мне нужно, чтобы она была легче. Она неподъемная. Мне нужна точка опоры, понимаешь? А её нет… Я не смогу Киру излечить.
