Текст книги "Любить не страшно (СИ)"

Автор книги: Ксюша Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

И протянул руку. Но не дотронулся, немного совсем оставалось – сантиметр какой-нибудь.

– Лиза, я не хочу быстро. Я хочу долго-долго ласкать. Целовать тебя. Не пятнадцать минут, которые у нас есть, а всю ночь.

– У нас будет эта ночь?

Я сел. Притянул к себе поближе свою красивую девочку за тоненькую талию. Поцеловал животик. Не удержался и легко лизнул, соблазнявший меня до потери пульса, сосок.

– У нас будут сотни ночей.

– Ты меня не прогонишь?

Вот о чем она таком говорит? Как я могу? Я с ума по ней схожу! Да, главное, чтобы она сама, по своему собственному желанию, не ушла, не бросила меня!

– Я тебя не отпущу. Моя.

– Смирился, наконец-то! А-то "разница в возрасте – разница в возрасте"!

Она со счастливым смехом оттолкнула меня. И полетела к шкафу. Тут же скрылась за дверцей. Правда, через секунду из-за двери показалась немного растрепанная, но от этого не менее красивая, головка с лукавой улыбкой на губах.

– Смотри мне! Если обманешь, я тебя накажу.

– Интересно, каким образом?

Она снова скрылась из виду. Но из-за двери раздавался весёлый голос:

– Димочка однажды у Сергея нашёл наручники – не знаю уж с какой целью Пылёв их в спальне прятал. Так вот я их по-тихому себе забрала. Вот и пристегну тебя ими… к кровати. Будешь послушным, голым и на все согласным!

– Лиза, все это я могу и без них. Вот вернёмся через час, Даньку спать уложим… Впрочем, если ты хочешь поиграть таким образом, то я не против!

Она вышла уже в белье и даже в джинсах, и с пунцовыми щеками – видимо, представила себе то, о чем сама же первой и заговорила. Но выдержала мой взгляд и тихо спросила:

– Матвей, ты скучал по мне хоть немного?

Мне даже думать не нужно было. Я ответил сразу же:

– Не-е-ет, – выдержал небольшую паузу и добавил. – Я не просто скучал. Я подыхал там вспоминая о тебе, о той ночи, о том, что был у тебя первым. Каждую секунду о тебе и Даньке думал. А еще с ума от ревности сходил – думал, что пока я в тюряге чалюсь, ты с этим хмырем… то есть с Владом, встречаешься.

Как она оказалась рядом я даже не успел понять. Встала между моих раздвинутых коленей. Обхватила за голову. Подняла мое лицо вверх и сказала:

– Никого у меня не было. Ни с кем не встречалась. Тебя ждала, несмотря на то, что ты не разрешил. Тебя одного люблю и всегда любила.

– Лиза… – прошептал внезапно севшим голосом. – Я знаю, я – сволочь, я – эгоист и собственник. Но ты даже не представляешь, насколько твои слова важны для меня. Хотя я был готов отвоевывать тебя у Влада, правда! Я бы не отдал тебя ему. Но когда представлял, что его руки, и не только руки, касались МОЕЙ девочки…. Я с ума сходил! Я был уверен, что ты с ним…

***

Не знаю, был ли кто-нибудь в мире в этот день счастливее меня! Мне казалось, что после его слов о чувствах ко мне, после слов, сказанных таким тоном, таким голосом, я была самой-самой счастливой женщиной на земле. И пусть он не признавался мне в любви, пусть! Я чувствовала, что любит!

И в машине по дороге к Авериным-старшим еще в самом начале пути он положил свою ладонь на мою и сжимал до самого пункта назначения. И мне было так замечательно, что, поглаживая его ладонь своими пальцами, я без умолку болтала о Даниных занятиях и успехах. Рассказывала ему о своей работе, о том, что мечтаю свозить ребенка в Москву специалисту, которого мне посоветовали в нашем центре. А еще сказала, что хочу научиться водить машину – чтобы Даню повсюду возить самой и не ждать ни от кого помощи.

– Послезавтра я выхожу на работу. А вот завтра с утра поедем в автошколу, договоримся. Ну и потом, у меня на счету есть некоторая сумма денег, получишь права, купим тебе машину. Какую-нибудь маленькую.

Это уже было похоже на какие-то совместные планы, на семейную жизнь.

– То есть, ты хочешь, чтобы мы жили вместе, втроем? Чтобы я и дальше с вами жила?

Он удивленно взглянул на меня:

– Само собой. Я думал, это и так, без объяснений, понятно!

А-а-а! Ура-а-а!

32

Я проснулась. Но глаза открывать не спешила. Ждала, когда Данька начнет крутиться под боком. О-о, планам Матвея (и моим надеждам!) на ночь не суждено было сбыться. Мы забрали ребенка с температурой. Я как чувствовала, что нужно ехать к нему. Данечка сидел в кресле, плакал и никого к себе не подпускал. Расстроенная Аля пыталась сама дозвониться нам.

Дома мы сбивали ему температуру, светили фонариком в горло – но видеть там какую-то красноту я так и не научилась за эти годы. Давали сироп. Брызгали лекарство от горла. Потом по-очереди носили на руках – убаюкивали.

Температура упала не сразу – я лежала рядом с малышом и ждала этого момента. Потом боялась уйти, думая, что она вполне может подняться снова. Потом, уже ближе к утру, сбивала снова – пол-таблетки парацетамола помогали Дане очень хорошо. А лекарство пить он всегда обожал. Он бормотал: "Мама, спи со мной" И, конечно, я не могла бросить своего сыночка одного.

Проснулась и не могла понять: Даня лежит передо мной – я обнимаю его левой рукой. Тогда, кто сзади обнимает меня? Матвей?

Тихонько повернула голову назад. Вот как он тут поместился? Да, кровать большая для ребёнка – полуторка. Но втроём на ней! Это уже перебор! Как Матвей ещё не упал во сне? Хотя спит ли он? Судя по руке, которая ласково поглаживает мою грудь через тонкую ткань пижамы, скорее нет, чем да!

Наверное, он недавно пришел. Не могла же я не почувствовать его, не услышать, когда ложился? Хотя я ведь устала безумно… Но теперь-то не засну ни за что! Лежала, боясь пошевелиться. Даже, кажется, не дышала до того момента, пока не услышала жаркий шепот в ухо:

– Не спишь – не притворяйся!

Как же хотелось развернуться к нему, обнять…

– Пойдем со мной…

Ну, как тут откажешь, если сама хочу к нему… Потрогала губами Данин лобик – не горячий. Ничего страшного, если я уйду сейчас – он обычно часов до девяти спит. А сейчас только-только светать начинает.

Матвей встал с кровати первым, потянул за руку. Почему-то смущалась и не смела поднять на него глаза – блин, да он же в одних трусах!

За дверью вырвала руку и, пока не успел перехватить, скрылась в ванной – зубы почистить нужно… Почистила, умылась, вышла и попала в его объятья! Сама обвила руками крепкую, сильную шею. Он поцеловал – как будто ждал этого всю жизнь, как будто не видел меня сто лет. Жадно прижимал к себе за ягодицы, давая возможность прочувствовать всю силу желания. Я не могла не потираться об эту его твердость.

Завел – завернул в спальню, которая по-отдельности в разное время служила и мне и ему, а вместе в ней мы успели провести всего одну прошлую ночь, да и то, я, к своему стыду, мало что помнила о ней.

Целуя, подталкивал меня в сторону кровати, пока я не села на нее, упершись глазами в черную ткань боксеров. Не знаю, куда делась моя природная скромность, но я сделала то, что пришло в мою голову в тот момент. То, чего никогда еще, несмотря на приличный возраст – 25 лет, не делала с мужчиной. Немного стянула вниз боксеры, освобождая большой горячий гладкий на ощупь член. Некоторое время с интересом рассматривала его. И, да! Мне нравилось то, что я вижу! Глупо, наверное, считать именно эту часть мужского тела красивой. Но я ничего с собой поделать не могла… И мне нужно было наклониться совсем немного, чтобы дотронуться до него губами. Он сделал шаг вперёд, раздвигая мои колени и становясь между ними.

Я сама хотела этого. Я была взрослой девочкой. И иногда мне хотелось физической близости с мужчиной. Но не с каким-нибудь, а именно с моим Матвеем. И наклонившись, я обхватила его плоть рукой, а потом осторожно обвела языком головку. Наградой за мою смелость был хриплый стон и легкий толчок его тела в мою сторону. Ну как не осмелеть в ответ на такую реакцию? И я осмелела. Вобрала в рот, обвела языком внутри, потом вытащила. Целовала, трогала, не думая о том, чтобы делать так, как видела в порно-ролике. Делала так, как мне хотелось самой. И думала только о том, что ему однозначно нравится.

По сжатым в кулаки ладоням, по напряженным мышцам пресса, по судорожным подрагиваниям мужской плоти в моих руках все было понятно. Он тяжело дышал. И это его дыхание приводило меня в восторг! И заставляло желать его ответных прикосновений. Я тоже хотела. Безумно. В прошлый раз я не испытала оргазма. Да, мне очень понравилось, но я просто… не успела. Я отлично понимала, что у него долгое время не было женщины, поэтому долго заниматься любовью он физически не сможет. И испытала настоящий восторг от его удовольствия! Но я же тоже человек, и это так естественно – желать своего мужчину!

Он прервал меня в тот момент, когда я начала осваивать новую технику, придуманную мной – легонько посасывать головку.

Матвей обхватил мое лицо и оторвал от себя.

– Я еще не закончила! – я хотела увидеть тот самый момент и совершенно не желала прерываться!

– Зато я сейчас за… кончу.

– Почему нет?

Он опрокинул меня спиной на кровать. И стал быстро раздевать – пижама практически за мгновение слетела с моего тела. Все участки кожи, которые оголялись, тут же покрывались поцелуями. Целовал и шептал… И я старалась дышать тихо-тихо, чтобы слышать, чтобы разбирать его слова:

– Красивая… такая красивая… нежная… моя… девочка… сладкая моя… любимая…

Я думала, что мне послышалось. Затаила дыхание совсем. Но он больше не повторил…

А когда я резко и шумно вдохнула, его губы оказались на приподнявшейся груди. Мои глаза закрылись сами собой. я не смотрела на то, как он, приподнял мои бедра и подложил под попу небольшую подушечку, которую для украшения я бросала на кровать сверху покрывала. Я не смотрела на то, как он спускался вниз от груди через живот к широко расставленным ногам. Я не смотрела на него, когда он начал ласкать меня там, где я вся истекала соками, где, еще чуть-чуть, и я, наверное, сама попросила бы его потрогать…

Он знал, где. Совершенно точно… Он знал… Мне хотелось двигаться, мне хотелось кричать, мне хотелось вцепиться в Матвея зубами. И когда под моими плотно зажмуренными веками внезапно взорвался фейерверк, и я все же, кажется, закричала, он быстро переместился и, подняв еще выше мои бедра, стоя на коленях, вошел в самую глубину. Резко и быстро, и так глубоко, что в первое мгновение мне даже стало немного больно. Но потом остановился, давая привыкнуть. И я уже сама подалась навстречу следующему толчку…

33

… Потом я лежала на его груди, гладила колючую щеку и целовала подбородок.

– Лиза?

– Что?

– Я люблю тебя.

Вот так просто? Я взвилась на кровати так, будто меня ужалила ядовитая змея. Я столько лет ждала этих слов! Где фанфары? Где гром и молнии? Где землетрясение?

Обхватила ладонями его лицо и вгляделась в глаза. Мне нужно было быть уверенной, что он не врет, что не для моего успокоения говорит и не для того, чтобы сделать мне приятно. Я должна быть уверена, что эти слова – от души, от самого сердца! Что Матвей произносит их потому, что сам хочет это сказать!

– Еще раз, – не попросила, нет, приказала я.

– Люблю тебя, – он улыбался.

– И еще три раза! – ну а что, имею же я право?

– Люблю. Люблю. Люблю. – он лежал, подложив под голову подушку (ту самую… при взгляде на которую я теперь всегда буду вспоминать…) и закинув обе руки вверх.

– А-а-а-а! И как давно? – я сейчас растягивала, смаковала удовольствие от его слов.

– Как давно люблю? Или как давно я это понял?

– О! Я не могу выбрать! И то и другое!

Я стояла на коленях рядом с Матвеем, и нисколько не стеснялась своей наготы. Да я даже не думала об этом, и не замечала ничего вокруг. Смотрела в его глаза и улыбалась – не могла удержать свою радость внутри.

– Ну, наверное, влюбился в тебя тогда на пляже, когда ты танцевала под какую-то латинскую мелодию. И я понимал, что ты еще почти ребенок, а я – долбаный извращенец, но не мог отвести глаз от твоей задницы…

– О, нет, замолчи! – я закрыла его рот рукой. – Не хочу слышать эти пошлости!

– Это жизнь, девочка, это жизнь.

– Ладно, допустим. А понял когда?

Он задумался. Ага, тут все сложнее.

– Ну, наверное, тогда в лесу. Когда увидел, как эти идиоты тащат тебя за собой. Я не просто за девушку хотел заступиться. Я свое защищал. Свою женщину.

– Мне так жаль, Матвей. Я так виновата перед тобой. Если бы не приехала тогда, если бы не настояла на своих эгоистичных желаниях, тебе бы не пришлось… Ты бы не потерял два года жизни.

Он, схватив за руку, потянул меня на себя.

– Ты не виновата. Ты больше для меня сделала – с Данькой была все это время, занималась с ним, лечила его. Я слышал, как он тебя ночью называл. Это важнее для меня, правда! Да, я потерял два года жизни, но зато приобрел мать для своего сына и любимую женщину для себя. Так что, все честно. И давай забудем об этом. Как будто ничего и не было. Согласна?

– Да-да, конечно, согласна, – получив статус "любимой женщины", я была готова на все.

***

Два месяца спустя

Мне очень нравилось, как устроилась наша жизнь. Я уже и не помню, когда мне было так хорошо. Я вернулся на работу в нашу с братом фирму. Лиза все так же занималась с Даней, наотрез отказавшись уйти из центра, где была администратором. По вечерам, когда я возвращался, она отправлялась в автошколу, находившуюся неподалеку от дома. Мы с сыном в это время разогревали приготовленный ею ужин и ждали.

И хотя я видел ее днем и утром, хотя ночи Лиза проводила в моей постели, я ждал ее с нетерпением, я вздрагивал от любого постороннего звука на лесничной площадке, думая, что это возвращается моя девочка. Я скучал по ней, если не видел несколько часов. Я звонил и писал сообщения, как мальчишка, признаваясь в том, что хочу ее видеть, в том, что люблю…

Я видел, как она радуется. Я знал, что мои чувства взаимны. И хотел, чтобы так было всегда. А для этого нужно жениться… Это понятно и дураку. Чтобы закрепить отношения, чтобы моя фамилия у нее в паспорте, чтобы любому было ясно, что это – моя женщина и никаких других вариантов!

– Эй, Аверин! Десять минут стою у двери и наблюдаю за тобой. Ты кого там в компе гипнотизируешь?

Опять. Она. Саша. Вот ведь до чего бывают настырными женщины! Еще тогда у Романа на вечеринке ясно сказал, что никакого продолжения наши давние отношения не получат. Более того, объяснил, что люблю другую, хотя, в принципе, Саше эта информация помехой не была. Она, с завидным упорством, появлялась в моем кабинете тогда, когда я был здесь один. И намекала, что не против примитивного быстрого секса. Заигрывала, флиртовала, подшучивала надо мной.

– Что нужно?

– Ой, а почему так грубо-то? Раньше ты таким противным не был.

– Раньше и ты не была такой навязчивой.

– Ой, я тебя умоляю! Помнится, ты жил со своей красавицей-женой, а со мной встречался. И не считал навязчивой. А даже наоборот. А теперь… Что изменилось?

Она обошла стол вокруг и села на него, поставив ногу в красной туфельке на мой стул. Я тяжело вздохнул. Нет, ну сколько можно!

– Изменилось то, Саша, что я женюсь. И на этот раз потому, что люблю свою будущую жену.

– Кого? Эту… девчонку?

Я пытался успокоить себя сейчас, удержать от необдуманного шага. Но этот тон… И да, она никак не оскорбила Лизу, но то, как она произнесла последнюю фразу… Хотелось треснуть ее по этой наглой ноге, ползущей по моему колену вверх…

– Повторяю в последний раз. Между нами больше ничего не будет. Что ж ты тупая-то такая? Ну сколько можно?

Спихнул ногу и встал из-за стола. Она испуганно распахнула глаза, скривила губы и расплакалась. Где-то в глубине души, кажется, шевельнулось что-то похожее на жалость, и я даже подумал о том, чтобы обнять девушку, но сам факт подобного поступка показался мне противным. Разве ОНА ждала меня, когда я сидел? Разве ОНА предлагала мне растить моего больного ребенка вместе, когда я развелся с Нелли? Что вообще нас связывало с Сашей? Давний хороший секс? Да, блин! За эти-то годы она, наверное, имела его и с другими! Так чего ко мне привязалась? Хотел сказать еще что-нибудь – грубое, обидное, но махнул на нее рукой и выскочил из кабинета.

Хотел пойти к Ромке, но остановился перед окном, выходящим на проезжую часть. Смотрел на мигающие огни светофора, стоящего на перекрестке, на машины, плотным потоком движущиеся мимо. Смотрел и думал, что нет на свете другой такой же, как моя Лиза. Что вот так, как она меня любит, никто не сможет больше. Разве другая бы ждала так же верно? Разве кто-то еще взвалил бы на себя, ради меня, такую ношу, как больной, неадекватный ребенок? Лиза – только моя, никому другому никогда не принадлежала. И эта эгоистичная мысль бальзамом лилась на мое сердце. Прямо вот сейчас поеду и сделаю ей предложение! Точно! Как я раньше не догадался?

На ходу натягивая куртку, я рванул вниз по лестнице, игнорируя удивленно застывшего на лестничной площадке между третьим и вторым этажом, брата, при виде меня остановившегося и что-то пытавшегося сказать.

– Рома, мне срочно нужно уехать. Я позвоню!

– Все в порядке?

Я только кивнул, даже не повернув головы. Вот сейчас Даньку заберу – Лиза просила, и за цветами!

34

Зря просила Матвея забрать Даню – занятие по вождению не состоялось. Но к дому мне ближе, чем к логопеду, с которым ребенок сейчас занимался. Да и, наверное, уже поздно что-то менять и звонить – Матвей скорее всего уже едет за сыном, потому что до конца занятия осталось всего полчаса.

Подумала и пошла в магазин за продуктами. Так хотелось приготовить что-нибудь вкусненькое! Я всегда любила это женское занятие. Но сейчас… готовить для любимых мужчин было в сто раз приятнее!

Шла по улице, иногда посматривала в витрины магазинов и ловила там свое отражение. Девушка в витрине улыбалась. Я теперь часто улыбалась просто так, без причины. Хотя, конечно, причина-то у меня была – ОН меня любит! МОЙ Матвей меня любит! Я была счастлива.

Я теперь делала много странных и новых для себя вещей. Когда оставалась в квартире одна, я распевала песни в душе, чего за мной никогда раньше не водилось. Я смотрела триллеры и боевики, что раньше из-за моей впечатлительности было под запретом – но рядом с моим мужчиной стало интересным и совсем не страшным! Я по ночам просыпалась и смотрела на него, лежащего рядом – самого красивого на свете, нежного, ласкового, близкого… Таким я любила его еще больше!

Даня привыкал потихоньку к отцу. Вечерами Матвей с радостью занимался с сыном, играл в игрушки или читал перед сном. И иногда малыш даже позволял ему взять себя за руку, что было высшим знаком доверия – значит, признал, принял.

Все было так безумно хорошо, что иногда, засыпая в объятиях любимого, я думала так: "Благодарю, тебе, Господи, за все, что у меня есть! За еду на моем столе, за крышу над моей головой. За родных и близких, живущих рядом. А больше всего за то, что ты подарил мне это счастье – любить и быть любимой. Ничего не прошу сверх этого. Только не забирай того, что дал мне".

Эти слова стали моей личной молитвой. И я верила в них всей душой, всем сердцем.

… Ужин был готов. Только моих мальчиков все еще не было. Я то и дело порывалась позвонить, но потом откладывала телефон в сторону – на курсах вождения не раз уже слышала о том, как опасно говорить по мобильному, находясь за рулем. Я смотрела то на часы, то в окно, то на экран молчавшего телефона… Я уже волновалась.

Но, наконец, увидела в окно, как его машина остановилась у подъезда. И, бессовестная, подсмотрела, поняла раньше времени причину их задержки – Матвей выпустил из машины ребенка, а потом достал огромный букет цветов. Сердце устроило в груди небывалый танец – билось и трепыхалось так, как будто я никогда в своей жизни раньше цветов не видела! От счастья даже голова кружилась!

Почему, почему я так разволновалась? Чувствовала, видимо, что букет – это только часть сегодняшнего сюрприза! Ах, как жаль, что я одета в простые джинсы и свитер! А может, успею переодеться? Но пока раздумывала, в дверь уже позвонили. Я бросилась к ней. Открыла.

Как же они похожи друг на друга! Даже к дверному проему прислонились одинаково! Я переводила взгляд с одного на другого, пока не остановилась на букете, который Матвей достал из-за спины. Пока они заходили в прихожую, Данька выдал:

– Лиза, а у нас для тебя подарок! А знаешь, какой?

Матвей укоризненно посмотрел на сына:

– Данька, мы же договаривались! Подарок потом, попозже! Ты же испортил сюрприз!

Цветы были протянуты мне. Сколько их? Я с трудом обхватила охапку белых роз. Он на секунду только прижал меня к себе и поцеловал, совершенно не обращая внимания на мальчишку. Но мне-то было видно, что последний с хитро прищуренными глазками наблюдает за нами. Поэтому я отстранилась сама.

– Спасибо вам за цветы! Таких красивых мне еще никогда не дарили! Я пойду поставлю их в воду, а вы раздевайтесь, мойте руки и на кухню – ужин уже остыл, наверное.

Цветы были разделены на два букета и поставлены в две вазы, да и ещё одна, оказавшаяся лишней, роза – в стакан для воды. В одну просто невозможно было все впихнуть – так много их было! Пока расставляла вазы по квартире, Матвей с Даней уже уселись за стол. Причем в центре между тарелками с отбивными и рисом появилась бутылка шампанского, лимонад и три бокала.

– Так, что у нас сегодня за праздник?

Данька, видимо, предупрежденный, молчал. Но хитро улыбался и явно с трудом сдерживался, чтобы не выдать тайну.

– Лиза, у нас к тебе есть предложение… – Матвей начал уверенно и по-деловому, но внезапно, смешался и, это было настолько не похоже на него – такого взрослого, такого уверенного в своих возможностях мужчину, что мои губы невольно растянулись в улыбку.

Потом он улыбнулся, глубоко вдохнул и сказал:

– Лиза, выходи за меня замуж!

Сказал и показал пальцем в сторону сына. Данька протягивал мне маленькую красненькую коробочку. Дрожащими руками я взяла ее, открыла и запищала от счастья – кольцо! КОЛЬЦО! Матвей будет моим мужем! Одела на палец. Подхватила на руки Даньку и закружила по кухне. Поцеловала, поставила. Обернулась к любимому. И даже, кажется, сделала шаг в его сторону. И совсем не поняла, что произошло дальше. Просто в глазах потемнело и вечер для меня закончился.

35

Она так радовалась, таким счастьем светилась, что я любовался ею, наслаждался ее эмоциями. И, что скрывать, сам был счастлив! Даже подумал, что более правильного поступка, наверное, и не совершал в жизни.

… Я успел ее поймать. Просто потому, что, увидев ее судорожное движение в мою сторону, шагнул навстречу, еще не поняв, в чем дело. Привести ее в чувство сразу не получилось. Потому что испуганный Данька бешено закричал, когда понял, что я собираюсь ударить Лизу по щеке. Уложил ее на диван в зале. Нашатырь найти в коробке с лекарствами не смог. Схватил стакан воды и плеснул в лицо.

Лиза тут же очнулась, испуганно и непонимающе заозиралась по сторонам. Данька с ревом кинулся к ней, оттолкнув меня. Пришлось просто сесть рядом с ними на диван, уступив сыну место рядом с Лизой.

– Я что, в обморок упала?

– Похоже на то. Что случилось? У тебя что-то болит?

– О-о-о, – расстроенно протянула она. – Такой момент испортила! Ничего не болит, просто голова немного закружилась и потемнело в глазах. Данечка, ты испугался? Бедненький мой! Да это я… наверное, от радости!

Лиза растерянно улыбалась и гладила ребенка по голове. А Даня успокаивался прямо на глазах. Но на меня посматривал напряженно.

– Даня, я не собирался делать Лизе больно – просто если ударить по щеке, человек сразу приходит в себя. Я помочь ей хотел!

Но доверие, похоже, уже было утрачено…

***

Утром я обнаружила на простыне и у себя между ног кровь. Естественно, первая мысль была о начавшихся раньше времени месячных. Но они почему-то к обеду прекратились. Позвонила маме. Конечно же, услышала от нее то, что и ожидала: "В больницу и прямо сегодня".

Собрала документы, Даньку на такси отвезла к Пылевым. Ехала без особого страха. Потому что думала, что мое состояние как-то связано с началом регулярной половой жизни. Но участковый гинеколог, толком ничего не объяснив, отправил меня вдруг в онкологический центр. Взяв направление и прочитав там, куда мне следует ехать дальше, я пожалела, что отправилась в больницу одна. Не решилась ехать по направлению дальше. Попросила таксиста везти домой. К маме.

В машине держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Видела, что пожилой приятной наружности таксист сочувствующе посматривает в зеркало заднего вида. Похоже, по моему лицу понятно, что у меня что-то случилось. И была благодарна ему за то, что ни о чем не спрашивает.

С мамой так не получится.

…В доме у мамы как всегда было шумно и царил жуткий беспорядок. Дети раскидали все, что было возможно. Прямо возле входа рассыпаны кубики, на коврике в прихожей растерта зеленая желейного вида субстанция, которая у моего младшего братишки Димки называлась "лизун". Наступила на кусок незамеченного вовремя "лизуна" белым носочком и почему-то именно в этот момент заплакала. Не знаю, как она услышала, но мама тут же появилась в дверном проеме. Бросилась ко мне, обняла, стала гладить по голове.

– Лиза, милая моя, что случилось? С Матвеем? Или в больнице?

Я рыдала в голос. Даже сказать ничего не могла. Хорошо хоть мальчишек нигде видно не было.

– Мама… мама меня в онкоцентр посылаю-ют…

– Что? Тебе сказали-то что?

– Я ничего не поняла-а. Врач что-то говорила. Дала бумажку. Я сама не смогла поехать – страшно стало. Что мне теперь делать? Я умру?

– Дурочка моя, не умрешь. Все будет хорошо. Завтра поедем вместе. Все узнаем. Может, все не так уж и страшно.

– Мама… – в голову пришла еще одна жуткая мысль. – Матвей теперь меня бросит! Зачем ему такая… больная? И как мне теперь…

Я все еще ревела в маминых объятиях, когда буквально за ее плечом вдруг вырос Сергей.

– Лиза! Марина! Что этот придурок еще натворил? Обидел ее, да? Я эту сволочь…

Мне стало жалко Матвея – он не заслужил совершенно, чтобы так… Но мама опередила:

– Сергей! Прекрати! Матвей тут не при чем! Наоборот. Он Лизу замуж зовет.

– Не понял… Так чего тогда ревете?

– Лиза приболела… Сереж, иди присмотри за детьми – они в детской одни уже давно.

Хотела остаться у мамы. Не знала, как Матвею рассказать. Досиделась у Пылёвых до вечера – мама поила чаем, успокаивала, Сергей рассказывал смешные истории, как всегда. Но Матвей, видимо, вернувшись домой и не обнаружив нас там, начал звонить.

– Алло.

– Лиза, где вы есть?

– Мы у Пылёвых.

– Что с твоим голосом? Я сейчас приеду за вами.

– Э-э, Матвей, может быть мы с Даней здесь сегодня переночуем?

– Да что такое? Я тебя обидел чем-то? Это из-за Дани, потому что я вчера его испугал?

– Нет, не в Дане дело… – я поняла, что обижаю его, и мне самой ужасно хотелось… домой.

– Никуда не уходи. Сиди там. Я скоро.

Он бросил трубку. Я ждала его, уставившись в экран телевизора. Ничего не видела там, ничего не понимала. Думала только об одном, почему это происходит именно со мной? Что плохого я сделала в жизни? И почему это случилось именно сейчас, когда я так счастлива?

Когда приехал Матвей, я была почти спокойна и готова ехать домой. Даже улыбалась ему. Он с явным облегчением и нескрываемой радостью обнял меня, не стесняясь ни мамы, ни Сергея.

А может, вопреки моим дурным предчувствиям, все будет хорошо? Ну, мало ли… врачи тоже ошибаются… вдруг случится чудо?

36

Но чуда не произошло…

Современное здание. Хороший ремонт внутри. Четко отрегулированные специальными талонами очереди… И при этом запах страха! Да, это возможно! Там не просто пахло страхом – липким, мерзким – там, кажется, даже мягкие креслица в коридоре его источали.

И люди… Не хочу видеть, не могу…

Матвей поехал со мной. Я отговаривала его. Но он все равно поехал. Сидя у кабинета, я старалась сосредоточиться на воспоминаниях о вчерашнем вечере. По дороге домой я рассказала Матвею – не могла смолчать или обмануть. Он выслушал и спросил, поставили ли мне диагноз. Я ответила, что пока нет. И тогда он улыбнулся и сказал: "Милая моя, жизнь продолжается! Все будет хорошо!"

А потом он заставил меня выбирать фасон свадебного платья! И я выбирала! И почти не думала, ну, если только перед сном.

… – Может быть я лягу с Даней? – я не могла поднять на него глаз. Почему, ну почему, я чувствую себя какой-то ущербной, не такой, как нужно, недостойной?

– Та-а-ак, – протянул Матвей, складывая игрушки в большой пластмассовый ящик. – Не понимаю. Это еще почему?

– Ну, нам же все равно нельзя…

– И? Ты считаешь, что я сплю с тобой только из-за секса? – он даже кубик выронил – так резко распрямился и повернулся ко мне.

Вот сейчас я не понимала. А что, не поэтому? Мужчинам разве нужно что-то другое?

– Да.

– Хм, ну-у я даже не знаю! Чем я заслужил такое мнение о себе? Вот смотри. Я боюсь темноты, это – раз! Я мёрзну, если сбрасываю одеяло, это – два! Ну, и я сбрасываю одеяло во сне, это – три! Ах, да, ещё я, как и мой сын, люблю спать с мягкими игрушками. Но для взрослых мальчиков как-то не принято обнимать по ночам плюшевого мишку. Поэтому ты и будешь играть эту достойную роль! А еще – греть, успокаивать и поправлять одеяло! Вопросы есть?

Какие уж тут вопросы? Нет, конечно!

… Ненавистное гинекологическое кресло, мазки, осмотры, биопсия, так как был подходящий день цикла. Десять дней ожидания (жила я в эти дни или нет?)… Врач позвонил сам. Не знаю, делается так со всеми или это случилось из-за того, что после моего выхода из кабинета, туда зашел Матвей и о чем-то целых двадцать минут говорил с доктором. Очередь из нескольких разновозрастных женщин шумела и смотрела на меня с нескрываемым недовольством, но смелости открыть дверь в кабинет и позвать Матвея у меня не хватило.

После звонка он снова поехал со мной вместе. И даже зашел в кабинет. Я была уверена, что сейчас услышу страшный для себя приговор. Иначе, зачем бы доктор стала звонить? Но услышала вдруг:

– Все не так уж плохо. Да, у вас обнаружена миома, но это доброкачественная опухоль. Хотя изначально ваш гинеколог и предположил онкологию. Если есть сомнения, предлагаю сдать анализы на ВПЧ еще и в какой-нибудь другой, в платной клинике, ну можно еще и биопсию. Матвей спросил, где лучше. Врач давала номер телефона, объясняла, какое предполагается лечение, а я сидела в каком-то одурамненном состоянии. Я слышала ее и не слышала. Понимала и не понимала. Я буду жить? Я буду жить! Но потом вдруг из разговора мной был вычленен кусочек: – Консервативное лечение заключается в назначении гормональных препаратов. Целью такой терапии является отсрочить хирургическое вмешательство до периода менопаузы, когда миома регрессирует. Я написала назначение, это препарат гормональный. Будем смотреть в процессе лечения, как поведет себя опухоль. Если кровотечения будут повторяться, опухоль будет расти, придется провести гистерэктомию – полное удаление матки. Но если она останется такой, как на данный момент есть, вполне возможно, что получится сохранить репродуктивную функцию и провести консервативную миоэктомию. Правда, в последнем случае придется наблюдаться пожизненно. Ну, и, конечно, возможны осложнения, в том числе бесплодие…