Текст книги "Любить не страшно (СИ)"

Автор книги: Ксюша Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Юлька прислала за нами Влада. Он уже битый час сидел на диване, уставившись в телевизор и ждал, когда мы, наконец, будем готовы. Да только у меня, почему-то, сегодня все валилось из рук.

Сначала я не удержала банку с маринованными огурцами, которую хотела взять с собой. Банка вдребезги, естественно. Вся кухня – в огурцах… Потом, когда доставала Данины резиновые сапожки с антресолей, уронила весь огромный пакет с обувью, от неожиданности свалилась со стула и неплохо так приложилась задницей – буду вся в синяках!

Влад посмеивался:

– Что с тобой сегодня? Влюбилась, что ли? В кого, если не секрет?

– Ой, не приставай с глупыми вопросами. Бери, давай, во-он тот пакет, только осторожно, там сверху блюдо с рыбой, и пошли уже!

На ходу натягивая на Даню шапку, я распахнула входную дверь перед Владом и застыла, потеряв дар речи…

21

Он стоял, одной рукой уперевшись в дверной проем. Спортивная сумка за плечом, куча пакетов в руке. Джинсы и кожаная куртка – та одежда, в которой я его видела в последний раз в суде. Это был Матвей? Он и не он. Даже внешне – другой… не такой – коротко стриженный, без привычной и любимой мною челки, с жёстким взглядом пронзительных глаз.

Он внимательно осмотрел каждого из нашей троицы, застывшей, и почему-то испуганной. Даня, почувствовав общее настроение, прильнул ко мне. Конечно, ребенок не узнал. Я поймала взгляд Матвея, от которого не укрылось это движение мальчика – ему явно это не понравилось.

Он молчал. И все молчали. Ничего, кроме глупого "ты приехал" в голову не приходило. Первым очнулся, как ни странно, Влад. Он пробормотал:

– Лиза, я, наверное, пойду.

И, поставив пакет с продуктами на пол у стены, шагнул прочь из квартиры, чуть задев плечом и не думавшего уступить дорогу Матвея. Почему-то у меня похолодело внутри – то ли от страшного взгляда Аверина, который был брошен на несчастного парня, то ли от его же кулака, в который превратилась опущенная вдоль тела ладонь. Мысленно я просила Влада: "Быстрее, быстрее, уходи", но в реальности – молчала, затаив дыхание. Наконец, Влад скрылся, повернув на лестничном пролете. И Матвей спросил:

– Я могу войти?

– Да, конечно, это же твой дом, – я отступила назад и вместе со мной шагнул вглубь квартиры Даня.

– Мой дом… мой сын… хорошо, что ты это еще помнишь.

Услышав эту странную фразу, не совсем понятную, но оттого еще более обидную, я хотела было ответить что-то в том же духе, но сдержалась – нельзя вступать в бой, не изучив возможностей противника. Что этот бой обещает стать кровопролитным – сомнений не было.

Присев на корточки, стала разувать ребенка. Он-то ни в чем не виноват – ему нужно объяснить, что происходит, иначе, может испугаться Матвея и тогда трудно будет настроить его в сторону отца.

– Данечка, малыш, это твой папа вернулся. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

И Даня спросил:

– Он будет жить с нами?

Я взглянула на Матвея. Он удивленно и восхищенно рассматривал Даню. Конечно, он же не знает, наверное, что ребенок умеет так говорить. Поразим его еще больше.

– Даня, ты раздевайся, а я пойду пакет разберу в кухне. Папа сам тебе расскажет попозже, где он будет жить. Только вещи по местам разложи!

Подхватила пакет и, обогнув, застывшего соляным столбом, Матвея, пошла на кухню, стараясь не смотреть на него и не показывать свою бешеную радость. Боже мой, как же я была счастлива! Вернулся! Вернулся! Неважно, что злой, неважно, что непривычный – Матвей вернулся! Я понимала, естественно, что легко с этим мужчиной не будет – и раньше никогда не было, но и зла он мне не причинит.

Расставляла по местам приготовленную для пикника у Юльки еду, грела рыбу, запеченную в духовке (он же, наверное, голодный!), Данин суп (кто его знает, что именно он предпочтет?), накрывала на стол. Закралась неприятная мысль, что Матвей может потребовать от меня уехать, но я быстро отбросила ее. Не прогонит – он Даню любит, а мальчик любит меня.

***

Память на лица у меня была замечательная. А лицо этого мудака я запомнил очень хорошо. Он отказался выступать на стороне обвинения, но в зале суда присутствовал. Это он тогда в беседке обнимал ее? Похоже на то… Значит, она с ним в моей квартире… На моей кровати… В бессильной и неоправданной злобе руки сами сжались в кулаки. Но разве я имел право? Я же сам ее прогнал! А если бы не прогнал? Если бы она ждала меня? Притворялась бы, что ждала, а сама потихоньку с этим козлом развлекалась? Меня несло… Мне хотелось драться, ломать мебель. Я не понимал, почему.

И только посмотрев на Даню, немного протрезвел и пришел в себя. Мой мальчик подрос. Он рассматривал меня. До лица, правда, его робкий взгляд не поднимался, но сам факт его интереса к человеку уже поразил меня. Он был одет в яркие оранжевые шапку и курточку. Причем, Лиза была одета точно так же. Получается, она не стыдится его, не боится показать прохожим на улице, что они вместе, что они – не чужие друг другу.

И он так доверчиво прислонялся к ней, что сомнений не оставалось – она хорошо относилась к моему сыну, она хорошо заботилась о нем.

А когда он заговорил, причем связно и осмысленно, я был в шоке – он понимал!

Я мечтал о душе, а лучше – ванне с горячей водой, чтобы смыть с себя свое тюремное прошлое, но сейчас смотрел и не мог оторваться от того, как Даня снимает и аккуратно вешает свою курточку на криво вбитый прямо в стену огромный гвоздь. Кто это, интересно, так постарался? Потом он снял шапочку и, открыв дверь шкафа, положил ее на полочку. Следом отправились перчатки. Я наблюдал и не знал, что бы такое у него спросить. А спросить хотел. Хорошо, что вспомнил про купленные игрушки.

– Даня, я тут тебе кое-что купил. Хочешь посмотреть?

– Хочу, – он неуверенно косился на пакеты. – А что там?

– Игрушки, конфеты, фрукты.

– Лиза не разрешает конфеты до еды.

– Ты слушаешься Лизу?

Он пожал плечами, что могло означать что угодно. Я ликовал в душе – я ведь и не надеялся, что когда-нибудь мой сын будет нормальным. А сейчас со мной говорил вполне себе обычный, пусть немного робкий, пугливый, но близкий к НОРМАЛЬНОМУ мальчик! И это – заслуга Лизы!

Почему она делала это – не просто проводила время с моим сыном, не просто уделяла ему внимание, она жила с ним, была с ним и днем и ночью? И явно трудилась над ребенком, не покладая рук. Чувствовала себя виноватой передо мной? Или любила…? Но тогда бы рядом не было этого придурка!

Я протянул Дане три пакета с игрушками. Он взял и понес в зал. Мне очень хотелось посмотреть, обрадуется ли он хоть чему-нибудь из того, что насоветовали мне продавцы игрушек.

Другая же часть меня тянула в сторону кухни…

Но усилием воли я заставил себя идти в спальню. В моей комнате явно жила Лиза.

Кровать была накрыта белоснежным пушистым пледом. На комоде стояла куча всевозможной косметики. В шкафу… Открыв шкаф я, ожидаемо, обнаружил ее вещи сложенные аккуратными стопочками, именно так, как я люблю.

Но и моя одежда не выброшена, не убрана за ненадобностью – плотно утрамбована на нескольких отдельных полках.

Я быстро вытащил первые попавшиеся домашние штаны спортивного кроя и футболку. И уже почти отправился в душ. Но замер возле стоящего перед комодом стула. На нем лежал Лизин халатик.

Не отдавая отчёта своему поступку, не думая о том, что она может войти в комнату в любую минуту, я схватил эту тоненькую шелковую тряпочку и прижал к своему лицу, вдыхая ее запах и чувствуя, как моментально твердеет член… Долбаный извращенец… су-ука… как жить-то с ней в одной квартире?

22

Из душа выходил другим человеком – казалось, смыл с себя все плохое, что осталось теперь в прошлом, ушло безвозвратно. Вещи сразу же засунул в стиральную машину.

И хотя находился дома всего-ничего, совсем недолго, но на каждом шагу натыкался на сугубо женские вещи, которые способны были свести с ума любого мужика, но в особенности такого, как я – не видевшего уйму времени женщину. Самое большое впечатление произвела на меня парочка кружевных женских трусиков, висевших в ванной на полотенцесушителе. Я вошел в ступор и пять минут, наверное, пялился на них, открыв рот. Бля-я-ядь… Совсем хреново дело…

А самое плохое, что хотел я конкретную женщину и был не уверен, что в данном случае подойдет какая-то другая. И когда стоял под струями горячей воды, представлял себе ее руки на своем теле. Вспоминал ее глаза, когда Лиза распахнула входную дверь. Она обрадовалась мне! Эти глаза обмануть не могли – они искрились от счастья. Но разве это важно, если у нее есть другой?

В кухне был накрыт стол. Лиза нарезала пирог. Уже переодетая в домашний спортивный костюм, с заплетенными в косу все такими же, как и два года назад, длинными волосами. Такая же стройная, какой я ее помнил. Я боролся с желанием подойти к ней сзади и… не потрогать даже, схватить в охапку и прижать к себе так сильно, чтобы все мысли о других мужиках исчезли из ее головы.

…Не-ет, не показывать, ни в коем случае не показывать ей свои чувства! Пусть думает, что я безразличен к ней.

На самом деле, это давно уже было совсем не так. Почти два года я жил воспоминаниями. Одними из самых ярких и рвущих душу, были воспоминания о нашей единственной ночи с ней. Именно они не давали мне сломаться в трудные моменты. Я закрывал глаза и представлял себе ее лицо с распухшими от моих поцелуев губами. Я вспоминал ее слезы и признания тогда, в какой-то комнатке в здании суда, когда она просила позволить ей меня ждать. А я, идиот, решил, что будет лучше для Лизы жить полноценной жизнью, не зависящей от меня. И ведь хотел, как лучше. Она – красавица, умница… парень, опять же, этот, обнимавший ее… Зачем ей я? Что я могу ей дать, кроме одиночества? Так думал я тогда. А на деле?

На деле Лиза зачем-то взвалила себе на плечи моего сына. И сделала для него то, чего ни я, ни родная мать, сделать не смогли, не захотели… Мне хотелось упасть на колени перед этой тоненькой девочкой, обнять ее ножки и говорить, говорить, что я ценю ее жертву, что я люблю ее… Только у нее же был другой мужчина. Поздно опомнился, Матвей!

… Она резко обернулась, почувствовав, наконец, мое присутствие.

– Матвей, ты, наверное, голоден. Суп будешь? Или вот рыба с рисом. Пирог… – она смущенно говорила что-то ещё, что я не слушал, но потом без паузы и перехода громко закричала. – Даня, иди кушать!

Я вздрогнул от неожиданности – нужно было вникать, а не пялиться на губы, покрытые розовой помадой….

Даня прибежал сразу же. В руках его была коробка с машиной на пульте управления. Все-таки я попал в точку – похоже, эта игрушка ребенку понравилась!

– Ого, какая! – Лиза восхищенно, как ребенок ухватила из его ручонок коробку и Даня от гордости и счастья захохотал.

Я впервые в жизни слышал его смех. Это было… потрясающе… Мне ужасно хотелось обнять его, подхватить на руки, покружить по комнате, чтобы этот счастливый смех никогда не заканчивался, чтобы ощутить его радость всем своим телом, а не только увидеть. Но я знал, насколько болезненным может быть для моего мальчика физический контакт с чужим человеком. И как ни больно было признавать это, сейчас чужим для него был я.

Лиза достала из ящика кухонного стола большие ножницы и положила их рядом с коробкой, установленной на хлебницу, как на пьедестал.

– Та-ак, сначала кушаешь. Потом открываем и папа показывает тебе, как это работает. Договорились?

Лицо сына недовольно скривилось. Он покосился на меня, но возразить не посмел. Может, меня испугался? Я же со своей стороны был готов позволить ему поиграть немного перед ужином, но встретил предупреждающий Лизин взгляд и ничего не сказал.

Она налила ему и мне по тарелке супа и вручила по ложке. Для меня положила на стол, видимо, не желая прикасаться, а ему дала в руку. Я недоверчиво следил за тем, как Даня, покрутив в руках столовый прибор, стал ковыряться в тарелке, а потом неаккуратно, но самостоятельно, есть гречневый суп.

Не удержался и взглянул на Лизу. Она с такой гордостью смотрела на Даню, как будто это не мой, а ее сын сейчас демонстрирует что-то фантастическое!

– Лиза, как ты это сделала?

Она покраснела вмиг и погладила ребенка по голове.

– Это – долгая история. Матвей, давай ты поешь, а потом мы поговорим?

Я спорить не стал – слишком аппетитно выглядела еда, стоявшая передо мной. А я слишком давно не ел домашней пищи.

***

Он, конечно, сильно изменился, но менее красивым, к сожалению, не стал… Вот за какие-такие проступки мне это наказание? Смотреть на него… Наблюдать, как он ест, как длинные пальцы отламывают кусочки хлеба и отправляют в рот… Наблюдать издалека и не сметь коснуться – как же это трудно…

Плечи еще шире стали, что ли? Ну, бицепсы на руках, совсем не прикрытые короткими рукавами футболки, точно огромные – он там спортом занимался, наверное. Матвей стал мощнее, мужественнее, он стал ещё красивее, еще желаннее, еще любимее.

Но у меня же есть гордость! Есть? Он прогнал меня. Он не стал даже слушать! Никогда не была нужна ему…

Не смей даже смотреть! Приказывала себе мысленно, но взгляд то и дело предательски полз по столу в его сторону.

Морщинок в уголках глаз стало больше… И глаза другие – смотрит как-то… ласково, что ли! Из-за Дани, наверное. Умирала от желания подойти к нему поближе, обнять за плечи, прижаться к спине и стоять так хоть до вечера, только чтобы знать, вот он – рядом, со мной, никуда не уйдет больше…

А когда мне удавалось взять себя в руки и я смотрела куда-нибудь не на Матвея, я остро чувствовала его присутствие – всей кожей, всем телом…

Сколько я смогу так протянуть? Мне казалось, что разумнее всего сейчас было бы уйти. Дать Матвею возможность обжиться, прийти в себя, вернуться к нормальной жизни. Да только как же я уйду, если Даню завтра к логопеду везти, она задание даст. Кто будет с ним делать? Да и просто оставить его не могла – ребенок же скучать по мне будет. А я как без него? Прикипела к малышу, полюбила его, дурочка! А что если этот непредсказуемый мужчина вдруг выдумает что-то оригинальное, касаемо нашей дальнейшей судьбы?. Он вполне в силах испортить нашу с Даней устоявшуюся жизнь!

И хотела поговорить с ним и боялась этого разговора, как огня…

… Но разговор все-таки состоялся. Правда, уже поздно вечером, перед сном.

После ужина Даня с Матвеем играли в машинку. Я иногда заглядывала в зал, чтобы насладиться этой замечательно картиной. А когда вновь уходила на кухню, представляла себе, что они – мои… Что это – мой муж и сын сейчас играют там в комнате, а я, как примерная хозяйка, навожу порядок, посуду мою…

23

– Лиза, я не знаю, как тебя благодарить. Правда, спасибо тебе! Даня… он совсем другой, он… нормальный. Благодаря тебе… – я не договорил, Лиза перебила:

– Матвей, не нужно. Он мне не чужой, понимаешь? Я не для благодарности…

– Если честно, я не понимаю, зачем тебе это все? Два года жизни потеряла из-за меня…

Она обиженно вскинула глаза.

– Потеряла? Зачем ты так? Наоборот… Я об этом и хотела с тобой поговорить. Я понимаю – ты вернулся, и я, вроде как, не нужна здесь больше. Но Даня… он ко мне привязался. И я к нему тоже. Может быть, как-то постепенно отучать его будем? Чтобы травму не нанести? Я бы пока пожила здесь, хотя бы недолго, чтобы он к тебе привык снова.

Похоже, я разучился понимать людей и, в принципе, разговаривать с ними. Ее слова казались мне разумными – она же не могла жить здесь вечно? У нее своя личная жизнь – я буду мешать. Да, была влюблена в меня, но эта детская влюбленность не может продолжаться вечно. Два года прошло – могла за это время в этого… влюбиться! Но почему-то меня ее слова довели до бешенства – уйти хочет и побыстрее! Уйти, потому что ее этот долбоеб ждет, а я – мешаю их свиданиям! Просто чувствовала свою вину за то, что тогда в деревне произошло, поэтому и возилась с Данькой!

Усидеть за столом не смог – начал шагать, по старой привычке – размер кухни примерно соответствовал размеру моих недавних "апартаментов" – четыре шага туда и столько же обратно.

– Понимаю… согласен. Живи, если считаешь нужным.

Поймал ее странный, расстроенный, разочарованный какой-то взгляд – надеялась пораньше от нас избавиться? Думала, что скажу ей: "Лиза, мы сами справимся – ты свободна!" Хотел, но не мог произнести – уйдет и все, и никаких шансов… Стоп! О каких-таких шансах думаешь? Не лезь к ней, сволочь, ты ей и так всю жизнь испортил!

Как говорится, на том и порешили – она поживет с нами, пока Даня не привыкнет ко мне. А потом… об этом ни она, ни я не заговорили.

Я думал, что она начнет спрашивать о моей жизни в тюрьме, но Лиза ушла в зал, расстелила диван для меня и закрылась в спальне. Побродив по комнате, я тоже улегся. Долго крутился, представляя себе ее в своей кровати и борясь с желанием пойти туда.

***

Невыносимо. Просто невыносимо было слушать этот бред! Где-то в глубине души я ждала, что он скажет: "Лиза, я очень по тебе скучал. Ты так хорошо справляешься с Даней, с домом – оставайся с нами!" Но никак не: "Живи, если считаешь нужным!" Получается, что он вроде бы и не приглашал меня, не хотел, чтобы я осталась. Так, разрешение свое только дал.

Пол-ночи об этом думала. И сейчас, накрывая у Али стол в столовой, не могла выбросить мысли о вчерашнем разговоре с из головы.

Роман и Аля решили устроить праздник по поводу возвращения Матвея. Помимо родственников были приглашены коллеги по компьютерной фирме, владельцами которой были братья Аверины. Гости постепенно подтягивались. Правда, в дом заходили пока только женщины, ну и дети. Мужчины предпочитали оставаться с Романом возле большого мангала, где помимо мяса, запекались овощи.

Когда я подходила к холодильнику, могла посмотреть, что происходит на улице. Я старалась приближаться к нему пореже, но то и дело неожиданно для себя оказывалась там. Впрочем, Аля на это не обращала внимания, скорее всего потому, что и сама частенько выглядывала в окно – как же, на Ромочку же нужно посмотреть! Она и не скрывала своей зависимости от мужа. И я завидовала ей – он посматривал в окно и радостно махал, если замечал устремленный на него взгляд жены.

– Лиза, что он тебе рассказывал? Как ему там было? Хотя, нет, расскажи лучше, он тебя хоть поцеловал при встрече?

Ага, поцеловал. Дождешься от Матвея!

– Хочешь спросить, в моей ли постели он провел ночь?

Да, Аля – моя тетя, но разница в возрасте у нас с ней меньше, чем, например, у меня и Матвея. Мы всегда общались, как подружки, да и вообще, у нас в семье на подобные темы разговаривали открыто, даже, в разумных пределах, с детьми.

– О-о, да-а! А что, что-то было у вас?

Это она еще не знает, что у меня с ним тогда, два года назад случилось – иначе пришлось бы рассказывать в подробностях…

– Нет. Ничего не было. Он спал на диване.

– А ты?

– В смысле? Я – в спальне, на кровати.

– Лизка, ты какая-то странная! Ты же его любишь! Ночью взяла бы и к нему…

Вот легко ей говорить! Откуда мне знать, как он отреагирует? Этот гад и выкинуть с дивана может!

Выглянула снова в окошко и замерла. Меня словно по голове ударили – так неприятно было видеть то, что там происходило. Возле Матвея и Ромы стояли трое мужчин и две женщины. Ну, как стояли. Одна из них, скорее висела… На Матвее. Так и подмывало подумать – на моем Матвее.

Я вгляделась в нее – красивая, зараза! Стрижка короткая модная, личико симпатичное, сапожки на высоких каблучках и торчащее из-под короткого пальто облегающее красное платье. И он улыбается ей – в глазки заглядывает. Кобель! О-о, он ещё и за талию ее обнимает!

– Лиза, штору оборвешь! Что ты там такое увидела? – Аля заглянула через мое плечо и продолжила, как ни в чем не бывало. – А! Рома же коллег с работы позвал, чтобы Матвею легче в фирму вернуться было.

– А это кто?

Алька делала вид, что ничего сверхъестественного не происходит – подумаешь, какая-то красотка повисла на моем Матвее! Ну да, когда это он "моим" стал?

– Кто? С Матвеем рядом?

Я кивнула.

– Это – Саша, администратор их. Они с Матвеем встречались раньше.

Что? Встречались? Зачем, зачем ее позвали? Хотя, ее отсутствие все равно ничем бы мне не помогло – Матвей даже не смотрел в мою сторону. Эх, нужно было хотя бы платье надеть! А то, на фоне этой… Саши, я в своих джинсах совсем плохонько смотрюсь!

– Лиз, ну чего ты расстроилась? Насколько я знаю, они уже давно расстались…

***

Давно не пил. Буквально нескольких стопок возле мангала хватило, чтобы начало развозить. А Ромка – гад, еще подливает! Когда пришли ребята из нашей фирмы, я уже хотел прекратить процесс распития спиртных напитков для себя. Саша шла последней и, увидев меня, с радостным воплем бросилась на шею.

– Матвей! Как я рада! – она отстранилась и осмотрела меня. – О-О, какой ты стал! Как будто в тренажёрном зале два года сидел…

– Ага, там и сидел, – засмеялся Роман, а следом за начальником и все ребята-программисты.

Сашка смотрела восхищенным взглядом и от предложенной Ромой водки не отказалась. Обнимая ее за талию и шепча на ушко какую-то ерунду, я думал о том, что мне представилась прекрасная возможность получить сегодня хороший секс без обязательств. А что? Два года воздержания сделали из меня настоящего сексуального маньяка! В мыслях… Да, блин, в мыслях я бы, наверное, с Сашей мог… А в реале? Специально руку на ее задницу положил, сжал, погладил – вдруг сработает? Не сработало… И в моем пьяном мозгу вихрем поднялся ужас – неужели все, импотенция?

Мне же всего тридцать семь! А может, из-за водки это? Перебрал… Хотя, ведь, раньше-то наоборот в таком состоянии еще лучше, чем по-трезвыму все работало.

Ромка звал всех к столу. Аля на крыльце встречала гостей. Я задержался на улице – решил покурить. Приобрел себе вредную привычку… Но зато успокоиться хорошо помогало и мозги прочистить.

Распахнул дверь и с Лизой, на улицу выходящей в оранжевой своей курточке и смешной шапочке с котёнком, столкнулся. Без задней мысли руку на талию ей положил – уступая дорогу. А она взгляд вверх подняла прямо в мои глаза. И… что я там об импотенции думал? Бред! Работает все так, как надо… От одного этого взгляда работает!

Хотел пройти, но она почему-то за полу моей куртки ухватилась и сказала, с яростью в голосе:

– Сюда иди!

– Что случилось? – шагнул следом за ней в маленький холодный коридорчик.

Она дверь в дом закрыла и прижалась к ней лбом. Да что такое?

– Лиза, у тебя что-то болит? Что случилось? – повторил с тревогой заглядывая в ее лицо сбоку.

– Знаешь кто ты?

– В каком смысле? – не мог понять, к чему она ведет, что сказать хочет.

– Да ни в каком! Во всех смыслах! Сволочь ты! Понял? Ты – бесчувственная наглая сволочь!

Я прямо ощущал, как мои брови ползут вверх от удивления. Не понимал, чего это она!

– Что-о? Почему это я – сволочь? Да еще и наглая?

– Ненавижу тебя, гада! Знаешь, как я тебя ненавижу! – она не кричала, нет. Говорила вполголоса, но мне чудилось, что ее голос эхом отражается от стен маленькой комнатки без окон и оглушает меня. На ее лице, казалось, сейчас были одни глаза – такими они стали огромными! И из глазищ этих вдруг потекли слезы. И это было так просто, так естественно – шагнуть к ней и прижать к себе.

24

Милая нежная Лиза, а говорит какие-то гадости! Так и стоял бы, прижав ее к себе, целую вечность. Хрупкое тело вздрагивало, руки вцепились в рубашку. Я не понимал причины ее слез, а тем более, почему она вдруг говорит мне что-то необъяснимое и злое.

Но не о том… совсем не о том думал сейчас! Думал, что слезы ее так же быстро прекратились, как и начались и о том, что она горячо и влажно дышит мне в шею. Гладил по распущенным волосам и готов был лужицей растечься у ее ног, лишь бы не плакала, лишь бы подольше стояла вот так рядом.

Но целомудренные мысли быстро покинули мою пьяную голову. И, забыв, что хотел что-то спросить у нее, осторожно поцеловал в шею, отодвинув в сторону волосы. Она вздрогнула и придвинулась ближе.

Горячая ладошка распласталась по моей груди и стала поглаживать, едва касаясь. Эти легкие прикосновения обжигали, дурманили голову, но мне нужно было больше, намного больше…

Сердце молотом стучало о грудную клетку, когда я за подбородок приподнял ее лицо и быстро, чтобы не успела передумать и сбежать, поцеловал в губы. Сладкая, нежная моя девочка… Как же долго я этого ждал! Со стоном прижал ее к стене, впиваясь в губы, не сдерживая больше своего бешеного внезапного желания, шарил руками по телу… Под свитер… быстрее… бюстгалтер расстегнул, чуть не вырвав крючки. Накрыл ладонями грудки…

Не думая о том, что в любую секунду и из дома, и с улицы может кто-нибудь зайти, целовал ее со всей страстью, со всей любовью, на которую был способен. Когда оставил в покое губы и, целуя, спускался ниже… к груди, слышал, как шепчет:

– Матвей… мой Матвей…

И знал, еще немного и уже не остановлюсь… прямо здесь… только с нею…

… – О, ребята…. шухер! Сейчас Маринка с Вербицкими зайдет! – с трудом оторвавшись от Лизы, я обернулся и увидел Сергея, который, видимо, чтобы не смущать нас, разворачивался лицом к входной двери, то есть к нам спиной. – Если что, я ничего не видел и держу дверь.

Дрожащими руками натянул ее свитер поверх обнаженной груди. Снова прижал к себе свою девочку. Она закрыла лицо руками. Нельзя ее сейчас к людям – на лице написано, чем только что занималась. На ухо шепотом:

– Идём в ванную.

На ступеньках уже слышались шаги, разговор и женский смех. Открыл дверь в дом и за руку потащил Лизу за собой, бросив Сереге "спасибо". Направо от входа, рядом с кухней, у брата ванная комната. Главное, никого не встретить по пути. Она не сопротивлялась пока мы шли, но, когда я открыл дверь и подтолкнул ее туда, не отпускала мою руку.

– Лиза, иди – полон дом гостей. Умойся, посиди там минут десять.

Хотя, мне очень нравился ее вид. Вид женщины, которую хорошенько поцеловали и немного поласкали… мои руки и мои губы… Взъерошенная, слегка помятая, любимая… Не ожидал, что она снова будет сопротивляться, но Лиза упрямо сдвинула бровки и сказала:

– Меня сюда, а сам к этой… к Саше?

Ревнует. Ревнует? Серьёзно? Так вот в чем дело! Она ревнует! В окно, наверное, увидела. Отсюда и злость ее и обвинения какие-то дурацкие! Радость затопила сердце даже сильнее, чем несколько минут назад возбуждение. Не мог уйти, оторваться от нее. Запихнул в комнату и сам зашел, закрывая дверь на замок изнутри. Обхватив за ягодицы, посадил на стиральную машину. Она охнула от неожиданности и вцепилась в мои плечи. Выдохнул в ее губы:

– Дурочка, забудь. Нет никакой Саши. Никого нет. Никого не было. Только ты.

Глазищи на пол-лица удивленно распахнулись. Даже зрачки, кажется, расширились. Ладошками обхватила мое лицо и вгляделась в глаза.

– Повтори, что ты сейчас сказал!

– Мне не нужна Саша. Ты нужна.

Лиза положила одну руку мне на лоб, и я не сразу понял, зачем. Она была абсолютно серьёзна.

– Не горячий, вроде бы. А-а, точно! – она покачала головой. – Ты напился!

– Я выпил, да. Но я отдаю себе отчет в том, что говорю.

– А может, тебе просто все равно с кем? Соскучился, так сказать, по женскому вниманию?

– Б..дь, пойми вас, баб! Что не так-то? Говори уже, как есть!

– Да что-то вчера я тебе не нужна была. А сегодня вдруг…

– Вчера, если помнишь, ты на моих глазах любовника своего провожала…

Не успел договорить. Она размахнулась, насколько это было возможно, и звонко треснула мне ладонью по лицу. Толкнула обеими руками в грудь, спрыгнула со стиралки, одним движением отомкнула дверь и, громко хлопнув ею, убежала из ванной. Долго стоял, оперевшись обеими руками в раковину, смотрел на слегка покрасневшую щеку и не мог понять, за что?

25

Пазл из кусочков под названием «Влад» и «мой любовник» в голове сложился не сразу. Уже после того, как дала пощечину Матвею и сбежала из ванной. Ударила от обиды за необоснованные обвинения и только, сбежав, поняла, как все выглядело в его глазах. И ахнула!

Да он же ревновал меня ни больше, ни меньше! Злость испарилась, как будто ее и не было. Захотелось вернуться и все обьяснить. Но Матвея, естественно, в ванной уже не было.

Привела себя в порядок – видок был ещё тот! Если одежду и волосы легко было вернуть в надлежащий вид, то припухшие губы, как мне казалось, сразу бросались в глаза. Не знаю, сколько времени простояла, опершись обеими руками о раковину, в какой-то блаженной эйфории прокручивая в голове этот безумный поцелуй.

А если на секундочку задуматься, если поверить в его слова? Да он же… Я боялась поверить в то, что он неравнодушен, в то, что я нужна. Жизнь заиграла совсем другими – яркими красками! Та-а-к, нужно быстрее возвращаться, иначе не Саша, так Маша какая-нибудь на МОЕГО Матвея глаз положит!

По пути в гостиную заглянула к детям. В детской было пусто. Зато в окошко – хорошо видно, что бабушка со всей немалой оравой ушла во двор. Кто-то бегал с мячом, кто-то гонял на двух больших чёрных машинах, Антон осваивал скейт под окном. Поискала глазами Даню. Он, как обычно, чуть в сторонке, возился с вымахавшем ростом с мальчика Джеком. Два года уже пес жил у Ромы с Алей, но мы с Даней до сих пор считали его своим. И собака всегда радостно бросалась нам навстречу, стоило только открыть дверь во двор. Ну что ж, все в порядке – бабушка из беседки следит строгим взглядом, держа на коленях самого маленького – полуторагодовалого Славочку, моего братика.

… Веселье было в самом разгаре. За столом наступил тот самый момент, когда гости еще не совсем пьяны, но уже говорят одновременно, разбившись на группы, все смеются, всем хорошо.

Поискала глазами Матвея. Но его не было. Впрочем, как и этой Саши! Неужели с ней ушел?

Мама, улыбаясь, махала с дальнего конца стола, зовя к себе. Роман, сидевший ближе к мне, схватил за руку и потянул в свою сторону. Пришлось сесть рядом с ним на один из двух свободных стульев. По другую руку от меня сидел один из парней, приехавших вместе с Сашей.

Пока Роман разливал спиртное, не забыв и про меня, парень пересел на свободный стул, стоящий между нами и, склонившись ко мне, сказал:

– Не ожидал встретить на семейном, как сказал Роман Александрович, ужине, такую красавицу! Павел! – и протянул руку.

Пришлось пожать и представиться. Он ловко повернул мою ладонь тыльной стороной кверху, рассмотрел и заявил:

– Лиза, к моей радости, ты не замужем!

– А может, просто колечко сняла?

– Врешь. След бы остался!

– Ну, допустим, вру. А ты?

Совсем не собиралась заигрывать с ним, но и молчать, как какая-нибудь бука, тоже не хотелось.

– А что я? Не женат, естественно. Видишь, тоже колечка нет! Может быть, выйдем и поболтаем где-нибудь в тишине?

– Никуда она с тобой не пойдёт! – спокойный голос Матвея прозвучал прямо над нашими, склоненными друг к другу, головами. – Садись на свое место!