Текст книги "Любить не страшно (СИ)"

Автор книги: Ксюша Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Разговор семейного совета продолжался. Теперь в него вступила тяжелая артиллерия в лице бабушки, которая сидела во главе стола. Бабушка вставила свои пять копеек:

– Но ведь Данечка болен. Сможет ли Лиза с ним справиться?

Рома тут же возвразил:

– Матвей с Даней справляется сам. Ему нужно, чтобы кто-то убирал, стирал там… В общем, делал домашнюю работу. Местных он брать не хочет – они Даню считают агрессивным, не понимают, не верят, что такие болезни вообще существуют!

Бабушка:

– У Лизы только два месяца есть – а потом на учебу.

Роман:

– Вот за это время он и подыщет себе помощницу. Может быть, даже сам съездит в город и подберет подходящую, потому что предложенные мной кандидатуры ему всегда не нравятся!

Мама:

– Она привыкнет к нему за это время и потом еще тяжелее будет.

Роман:

– Марина, ты давно не встречалась с Матвеем?

Мама:

– Год точно его не видела.

Роман:

– Так вот он не такой милый и пушистый, каким был при жизни нашей мамы. Ему нелегко приходится! Вероятность того, что он разочарует нашу Лизу, оттолкнет ее, больше, чем то, что она привыкнет!

Аля:

– Рома, говорит правду! Он просто невыносим! Примерно такой, каким ты сам, Ромочка, был, когда не мог ходить! Нет, он еще хуже! Только с Даней он добрый, ласковый, а на всех остальных рычит, как… как медведь! Я там раз-два в месяц бываю, и то успеваю с ним поцапаться…

Роман:

– Но, если помнишь, именно такого – невыносимого и злого ты меня и полюбила!

Наверное, этот спор продолжался бы до бесконечности. Женщины – сомневались и боялись за меня, а мужчины всячески хотели помочь Матвею. Только вдруг заговорил бабушкин муж, Павел Петрович. Несмотря на то, что он не был отцом моей мамы и Али, они обе и их мужья, относились с огромным уважением к этому человеку.

– Разрешите и мне, раз уж я здесь сижу, высказаться!

Все замолчали.

– На мой взгляд, все они нуждаются друг в друге. Мы имеем троих людей с разными диагнозами, но лечение одно на всех – любовь! И пусть я – неисправимый романтик, но давно доказано, что любовь творит чудеса! Рома, вези Лизу, если, конечно, она согласится. И переночуй там с ними, чтобы убедиться, что Матвей не натворит бед. А она, в конце концов, взрослая девушка, если что-то пойдет не так, позвонит кому-нибудь из вас, и Роман, или Сергей, или я – поедем и заберем ее из логова этого… медведя!

Как говорится в сказках, на том и порешили… Когда поднялись из-за стола, я поняла, что сейчас кто-нибудь зайдет ко мне. И не ошиблась. Из-под опущенных ресниц наблюдала, как вошла бабушка, поправила одеяло, потрогала мой лоб. Видимо, не поняла, что я уже не сплю, потому что ничего не сказав, поцеловала меня в щеку и вышла.

Та-а-ак, и что же мне делать? Лиза, включи голову! Лиза, выключи сердце! Подумай, нужно ли это тебе? Все мои чувства восставали против самой формулировки этого вопроса! Нужно-нужно-нужно – кричало все во мне! И только мозг тихонечко выдавал: "Дура, эти два месяца убьют тебя! Зачем? Зачем бередить душу?" Хотя, собственно, разве легче мне от того, что Матвей где-то там, далеко? Разве я не вспоминаю о нем постоянно? Разве не думаю, не мечтаю, несмотря на то, что всегда считала, что мои фантазии неосуществимы? Так, может, стоит хоть раз в своей жизни рискнуть? Может, послушать сердце, которое столько лет тянется к нему?

Полночи я просидела в интернете – читала про Данину болезнь. Многого не понимала. И даже сделал для себя вывод, что для ребенка я скорее всего окажусь бесполезной. Но, с другой стороны, Матвею же кухарка нужна? Приготовить, постирать, убраться – это я умею! А там, по обстоятельствам!

Я встала с кровати рано утром – все в квартире спали. Сварила себе кофе, нашла в кухонном ящике мамино любимое печенье, открыла ноутбук и стала скачивать в него (вдруг там интернета нет?) разные рецепты, которые на мой взгляд, я могла бы попробовать приготовить. Я чувствовала себя так, как будто это не я, а кто-то другой, вчера спал целый день и был болен. Я же ощущала себя отдохнувшей, совершенно здоровой и готовой сделать все, чтобы помочь двум одиноким мужчинам…

В кухню тихонько прокралась мама.

– Лиза, ты зачем встала?

Она поцеловала меня в лоб, видимо, тоже пробуя температуру, как в детстве.

– Мама, я абсолютно здорова. Даже кашель исчез.

– Разве так бывает? Три дня болела, а на четвертый – здорова?

– Бывает, как видишь!

Мама поставила турку с засыпанным в нее кофе – решила присоединиться ко мне.

– Лиза, дочка, мне нужно с тобой поговорить…

– Мама, я поеду, – перебила я ее.

Она резко повернулась от плиты и удивленно посмотрела на меня.

– Куда поедешь?

– Я все слышала вчера вечером. Весь ваш разговор. Я поеду к Матвею.

Мама, забыв про кофе, села на стул напротив меня.

– Лиза, я целую ночь думала. Может быть, все-таки не стоит этого делать. Ты – молодая, красивая девушка, у тебя…

Я не могла это слушать, перебила ее:

– …Вся жизнь впереди, и таких, как он будут сотни…. Знаю, мама, знаю. Только нет мне без него жизни. Люблю его. И другого мне не надо.

– Но Даня…

– Если с Даней не сумею найти общий язык, значит – я их не достойна!

– Глупости какие-то, – мама резко вскочила из-за стола, но было уже поздно, кофе с шипением вылился на плиту. – Ну, вот! Как всегда! Безрукая!

– Вытяжку включи, а-то Сергей сейчас от запаха горелого проснется!

… Я хорошо помню, как мы с бабушкой ездили в деревню к дедушке Ване, как работали у него на огромном огороде – пололи и копали картошку, чистили свеклу и морковку. Сейчас мы ездим иногда к нему, но огород такой большой там уже давно не садится – так яблони, груши, ну, его любимые помидоры и огурцы! Дедушка живет в деревеньке, расположенной неподалеку от нашего города. На автобусе ехать всего минут двадцать. И кажется поэтому, что это не деревня вовсе, а так, удаленная улочка нашего города.

Сейчас же Роман вез меня, мой чемодан с вещами и гитару, с которой я не расставалась, вот уже третий час в какие-то дебри! Полчаса как мы ехали по грунтовой дороге, подпрыгивая на ямах и кочках. Навстречу вместо дорогих и красивых машин, в городе встречающихся на каждом шагу, все чаще попадались трактора, исполинские зеленые комбайны и КАМАЗы, груженые зерном – видимо, началась уборка зерновых. Потом мы промчались вдоль деревенской улицы, и так как я знала название деревни – Любимовка, то догадалась, что скоро прибуду в точку назначения. Только Роман не торопился сворачивать к одному из милых деревянных деревенских домов. Он свернул на какую-то, совсем уж нетоптанную дорожку, которая вела… в сосновый лес! Сбоку от дороги стоял колодец с покрашенной в голубой цвет крышей. От колодца через дорогу вдруг понесся на всех парах маленький черный щенок. Роман затормозил так резко, что я ударилась лбом о приборную панель. Да так сильно, что искры из глаз посыпались – точно синячище будет! Да хороша же я предстану перед светлые очи своего будущего работодателя! Я старалась заставить себя думать о нем именно в таком ключе. И вести себя соответствующе…

Роман выскочил на дорогу, я выползла следом. Совершенно невредимый, щенок крутился возле наших ног – лопоухий, совершенно черный, без единого пятнышка, длинноногий, с "улыбкой" во всю свою смешную мордочку. Рома потрепал его за ухом:

– Явно дворняга! Но какой замечательный! Только худющий…

Да, ребра были хорошо видны под гладкой короткой щерсткой.

– Лиза, давай его сосисками покормим! Там в сумке, что Аля складывала…

Я пошла к машине, потом остановилась и вернулась назад.

– Рома, давай лучше его возьмем с собой!

Он задумался.

– Не знаю, что Матвей скажет на это… Хотя, впрочем, если он не захочет, я этого бультерьера своим мелким заберу – вот радости-то будет!

Я сама обрадовалась не меньше, чем, наверное, радовались бы Анютка с Антошкой, Ромины и Алины дети. Взяла его на руки, усадила на колени в машине и мы поехали дальше. Вроде бы и не кормили мы его еще, но малыш, как чувствовал, что бездомной его жизни пришел конец – лизал мои руки и пытался допрыгнуть до лица с той же целью.

– Ром, а долго еще?

– Устала?

– Нет, просто в лес въезжаем! Неужели прямо здесь они живут?

– На окраине деревни его берлога стоит. Просто, так, через лес, быстрее доехать можно. Да и ты местными красотами полюбуешься!

Я открыла окошко, и салон автомобиля тут же наполнился особым свежим ароматом! В лесу и дышится совсем по-другому, чем в городе! А красота! Высокие сосны тянули свои макушки к самому солнцу. Ровные стволы, казалось, были высажены рядами – так равномерно они росли. Кое-где из серой игольчатой подстилки пробивались кустики каких-то цветов, островки трав. Вокруг деревьев то тут, то там, можно было увидеть шишки, ветки и даже красные шапочки мухоморов!

Я бы тоже своего ребенка привезла жить сюда! Такой меня охватил восторг, что захотелось выскочить из машины, закружиться, раскинув в стороны руки, и закричать во все горло: "А-а-а-а!"

Крутя головой в разные стороны, я и не заметила, как Ромина машина выехала к одноэтажному приземистому дому с большой деревянной верандой. Дом был покрашен яркой голубой краской, имел большие пластиковые окна и черепичную крышу. Было видно, что за деревьями, чуть в стороне стоит еще один дом, а за ним – еще дальше – второй и так далее. Только этот, все равно, держался как бы особняком. Возле дома стояла черная машина – наверное, Матвея, а к колесу ее был прислонен маленький трехколесный велосипед. Перед домом была большая площадка, также окруженная соснами. Вот это да! Вот так берлога! Где ж хозяин-то?

Рома доставал из багажника сумки с припасами и мою, с вещами, а я осматривалась, прижав к груди заснувшего щенка. Сердце билось где-то в районе горла, казалось, сейчас просто выскочит из груди! Что скажет? Как себя поведет?

Вдруг краем глаза на сосне сбоку заметила какое-то движение, повернулась – белка скачет!

– Рома, смотри, белка! – в восторге пальцем указала на животное. А оно вдруг по стволу вниз, прямо к нам побежало. Щенок взвизгнул от восторга и начал вырываться.

– Это – Эдди. Матвей ее подкармливает, она с рук ест, представляешь?

В этот момент пес, сделав кульбит в воздухе, все-таки спрыгнул с моих рук и с оглушительным лаем помчался к несчастному зверьку! Я кинулась за ним. Белка, резко развернувшись, понеслась к спасительной сосне! Рома хохотал. Я пыталась поймать нарушителя спокойствия, кружась рядом с ним и не успевая схватить! И тут, как гром среди ясного неба:

– Это что за зверинец, брат?

Забыв про собаку, я медленно выпрямилась и также медленно повернулась на голос.

Он всегда был самым красивым в мире, но сейчас… Загорелый до черноты, с выцветшими на солнце русыми чуть длинноватыми волосами, с испачканной мазутом щекой и руками… Я скользнула взглядом вниз. Матвей был одет в клетчатую рубаху с отрезанными или просто оторванными рукавами и джинсы, болтающиеся очень низко на бедрах. И почему-то босиком.

– Я, кажется, цирк не заказывал…

6

Утро началось как попало! Обычно по субботам к нам приходила с другого конца деревни тетя Лида, которая приносила молоко и творог. Причем, за символическую плату. Сегодня она почему-то не пришла.

А мы на завтрак едим кашу. У нас должен быть режим. Порылся в холодильнике – нашёл пол-банки литровой молока. Когда оставалось? Вчера, позавчера? Почесал в затылке – кто его знает?

Начал кипятить – сварилось… Сжав зубы, чтобы не материться при ребенке, задумался. Что дальше? Топать в деревенский магазин за молоком или накормить тем, что есть? А что есть? А имеется у нас только вчерашний гречневый суп.

– Даня, ты будешь кушать суп?

Ребенок, в ожидании еды, как обычно, крутился поблизости. Суп он не очень любил, но, видимо, настолько проголодался, что готов был умять и его, тем более, что я помахал перед его носом шоколадкой. Конечно, это – запрещенный прием, но зато действенный.

Что же готовить на обед? Не знаю, как женщины с этим справляются! Для меня ежедневно существовала проблема кормления ребенка, ну и собственного питания заодно.

А что если на велосипедах съездить в деревню за молоком? Даня – на своем трехколесном, я на большом? Он, как раз устанет к обеду и будет спать, как убитый. А из молока я сварю эту долбаную кашу…

Только у старенького велосипеда, доставшегося мне в наследство от предыдущих хозяев дома – моих деда с бабкой, было пробито колесо.

Разобрал, заклеил, с трудом собрал обратно. Весь в мазуте. Крутившийся рядом Даня тоже весь чумазый, в порванной (когда успел?) рубашонке.

Прежде чем ехать, переодеться нужно…

…Что за крики? Посмотрел на сына – увлеченно ковыряет отверткой в земле. В деревне орут? Молодой женский голос? Не старушечий, что было бы объяснимо, а именно молодой? Хм, может в гости к кому приехала телка городская? Теперь точно в деревню поеду – бабу полгода не видел, может, повезёт и…

Да нет, кричат-то у меня перед домом. Неспеша пошел туда. Возле веранды остановился. Ромка приехал! Блять, неужто любовницу ко мне привез? Ромка… не может быть!

Руки просто зачесались ему морду набить – Альку жалко! Как он мог-то!

Но женская фигурка, преследовавшая страшного облезлого пса, показалась знакомой… Лиза? О нет! Скрипнув зубами, пошел к ним.

Брат, зачем? Лучше бы проститутку мне привез, или бабку, чтобы жрать готовила, кого угодно, только не Лизу! От шалавы какой-нибудь было бы больше толку… Блядь, в логово зверя привез ребенка… Красивого, сладкого, просто крышесносного… ребенка… В мое логово…

– Это что за зверинец, брат? Я, кажется, цирк не заказывал.

Сука, что ж она такая… Не мог отвести глаз, как всегда, когда видел ее. Я убью его! Зачем? Козёл, сволочь, а не брат!

Она выпрямилась и смерила меня взглядом. Оценила мою "красоту"!

– Рома, блядь, отойдем! Вон туда, – показал ему за дом, Даньку заодно проверю.

Старший мудрый братец, пожав плечами, пошел вперед, на ходу пытаясь вправить на место мозги тупому младшему, мне то есть:

– Брат, а где же здрасте? Чего ты злой-то такой с утра? Не выспался? Где Данька?

Я шел молча – нечего при девчонке отношения выяснять, тем более, что речь именно о ней пойдет.

Когда за дом зашли, Ромка резко остановился, я еле успел затормозить, чтобы не впечататься в его спину.

– Матвей, давай без психов твоих обойдёмся! Что тебе опять не так? Чего орешь, как ненормальный?

– Зачем? Зачем привез девчонку? Мне что, без нее проблем, что ли, мало?

Роман положил руку мне на плечо и заглянул в глаза:

– Проблем у тебя много. Она поможет решить парочку – готовить, убирать, стирать вам с Данькой будет.

– Рома, о чем ты? Готовить она будет… Бред… Ты же знаешь, как я к ней… Ты же знаешь, что я трахну ее через пару дней, и ты сам приедешь мне за это голову отрывать! Зачем? Я разве об этом просил тебя?

– Не об этом. Но…, – Ромыч замялся, не решаясь продолжить. – Мы решили, что так вам всем троим будет лучше.

– Е… мать, они решили! Меня спросили, решалы? Ещё одного ребенка мне на шею повесить хотите? Серега меня потом за растление привлечет, ага?

– Матвей, мы переночуем с Лизой у тебя. А ты подумай. Завтра, как скажешь, так и сделаем. Только хорошо подумай, брат. Не руби с плеча! Даньке нужна женская рука… и тебе тоже, посмотри на себя… ты же, как бомж какой-то!

Я осмотрел себя.

– Нормальный я! Я просил тебя домработницу мне найти. Это что, так трудно? Не смог? Тогда уж лучше бы проститутку какую привез – я хоть бы пар выпустил… А ты – девочку-целочку в кровать мою своими руками!

– Идиот! О чем ты думаешь? Воспринимай ее, как домработницу – и все! Если бы я тебе другую нанял, ты бы тоже о том, как ее трахнуть с порога думал?

Мимо нас, как всегда, не заметив Романа, промчался Даня в порванной испачканной рубахе. Ромка проводил его взглядом, многозначительно подняв бровь. Типа, я за ребенком плохо ухаживаю! Ладно, до завтра, так до завтра! Свалите оба, никуда не денетесь!

Брат уже совсем другим тоном – успокаивает меня, засранец, – сказал:

– Пошли продукты выгружать. И я тебе там игрушек, одежды Антохиной для Даньки привез. Посмотри, что не подойдет, назад заберу.

… Странная картина ждала меня возле дома. Мой сын, ко многому совершенно безразличный, не замечающий и не признающий новых людей, стоял рядом с Лизой. Она держала на руках собачье чудовище, что-то говорила, а Даня тыкал пальцем в чёрный нос. Хм, обычно занять, заинтересовать его не так-то просто. А в первые минуты появления в нашем доме – невозможно.

Мы подошли к машине и стали выгружать сумки – снова жратвы на месяц припер! Ну хоть теперь, благодаря Ромке, об обеде не нужно думать! Алечка что-нибудь вкусненькое передала, как всегда!

Я намеренно ни о чем не говорил с ней. Даже не смотрел на нее. Даже не поздоровался. Пусть видит, что лишняя здесь, что не хочу ее видеть, что не нужна! Сама уедет, сбежит завтра же!

Только она, повесив за спину гитару, и прижав к груди пса пошла впереди нас в дом – как к себе, елки-палки! И Данька, как привязанный, поплелся следом за ней. Не понял, псина эта, что тоже у меня жить будет?

– Стоп-стоп, господа, блохастика этого я в дом не позволю!

Она обернулась и глазищами своими огромными прямо в мои уставилась. Я себя чудовищем просто под ее взглядом ощутил – столько в нем мольбы было. Бля-ять, что же я делаю?

– Ладно. Только предупреждаю, нагадит – сама убирать будешь!

Она закивала головой и такие глаза у нее были – все внутри у меня перевернулось… Не сразу до меня дошло, что она даже не попросила ни о чем – посмотрела только, а я уже разрешил, хоть и сказал, что не позволю!

…. Собственно, так всегда было. Мозг рядом с Лизой отключался. Я и до женитьбы своей смотрел на девочку и слюни ронял. А впервые "заметил" ее, когда отдыхал с Авериными-старшими и Пылевыми на море. Танцы на пляже, море выпивки… И, как же она двигалась… Как танцевала… И ещё песня какая-то латинская была, и она бедрами своими под нее медленно так, ритмично вращала… Запомнил навсегда. И, как настоящий маньяк, шел к ней тогда с единственной целью – провести рукой по заднице, проверить, потрогать… В голове только одна мысль билась: "Ей шестнадцать, ей шестнадцать…." Но шел все равно! Долбаный извращенец!

И ведь так и не потрогал. Не посмел. Рука не поднялась. Она странно на меня действовала – шел и трахнуть хотел, прижал в танце – все гадкие мысли растворились, исчезли.

Ага, исчезли… Хоть самому себе не ври! Целовал же ее тогда!

Потом ругал себя, потом… Когда ночью заснуть не мог. Когда до утра думал о том, что в соседнем номере под тоненькой простыней спит красивая девочка с длинными волосами. Но она была ребенком, я просто не мог со своими пошлыми мыслями рядом с такой искренней чистой малышкой находится. Тогда держаться от нее вдалеке было проще – она в школе училась, моя совесть не позволяла. Но вот, когда ей девятнадцать исполнилось! Пару раз чуть не спалился, чуть не воплотил свои извращенные фантазии. Понимал, что уже совершеннолетняя. Видел, что тянется ко мне. Чувствовал, что уже не просто влюбленность детская у нее. Теперь меня не сам факт ее возраста смущал, а наша с ней громадная разница – ей учиться, гулять, встречаться нужно! Я же чувствовал себя стариком, которому хотелось семью и детей…

Был и еще один случай, который удержал меня тогда от опрометчивого поступка. Однажды после очередной вечеринки у Романа с Алей я пошел провожать Лизу домой. Она весело рассказывала об учебе, о друзьях в университете, о чем-то таком девчоночьем, детском… А возле их дома у самого подъезда стоял парень. Лизу ждал. Она смутилась тогда – не думала, наверное, что поклонник явится. Я оценил его внешность, его прикид – красавчик, модно и дорого одетый. На первый взгляд – чуть старше ее, на год-два. Тут же машина его стояла. Не помню, точно, какая марка, но, что дорогая – уверен.

Она нас друг другу представила. И я ушел. Не оборачиваясь. Я тогда решил, что вот оно – ее будущее! Он, а не я – бабник, развратник, старик…

А через пару дней Нелли мне о своей беременности сообщила. К тому времени мы с ней уже год, наверное, встречались. Ну и закружилось… Данька родился. Четыре года прошло… Даже больше немного. То есть ей сейчас, двадцать три. Взрослая уже совсем. Бля-ядь, извращенец ненормальный! Мысли-то опять свернули не туда. Хорошо хоть не видит никто – переодеваться пошел.

Когда вернулся из своей спальни, Романа с Даней и псом-уродом в доме не было. Зато Лиза была. Продукты в кухне разбирала. Снова поразился, насколько уверенно и органично она себя ведет в чужом доме, как будто всегда здесь жила.

Какая же красавица! Всегда нравились ее русые длинные волосы, сейчас собранные в хвост….

***

Как только он появился на пороге большой кухни, я, не видя еще, не оборачиваясь даже, поняла, почувствовала, что не Роман это. Мурашки по коже побежали! Делала вид, что не замечаю – пусть смотрит! Только руки не слушались свою хозяйку – дрожали! Голубцы мамины из пластикового контейнера в кастрюльку перекладывала и думала: "Главное – не уронить! " Рома сказал, чтобы вела себя, как можно естественнее, вот я и старалась.

Обернулась именно в тот момент, когда он уходить собрался.

– Матвей! – позвала неожиданно для себя самой. Так, что у него спросить-то?

– Что? – сколько же недовольства в голосе!

– На обед к голубцам что приготовить? Картошку-пюре?

Он задумался. Переоделся, а мазут со щеки не стер! Чумазый такой – хмурится снова.

– Чего ты так смотришь на меня? Я тебе не на витрине – нечего разглядывать!

Вот же гад! Так значит? Ну, ладно – ходи тогда грязный, ничего не скажу. Несколько лет назад не нашлась бы, не придумала, что на такую наглость ответить, сегодня Лиза немного подросла и не смолчала:

– Ой, не больно-то и надо! И вообще, давай очертим, так сказать, круг моих обязанностей.

– Я еще не решил, нужна ли мне хм…. домработница. Что ты умеешь-то? С таким маникюром и картошку не почистить!

Я задохнулась от возмущения – да, маникюр, но ведь не вызывающий, аккуратный, мною же и сделанный! Между прочим, я гордилась тем, что умела сама. И девчонкам в институте делала и даже немного зарабатывала этим! Не зря училась рисовать в свое время! Если бы приехала к кому другому, сейчас бы развернулась и домой отправилась, но ведь это – Матвей… Ведь, поддевает специально, гадости говорит, а мне по лицу его ладошкой провести хочется…

– А ты на мой маникюр не смотри – не для тебя старалась. Пюре тебя на обед устраивает или нет? Даня ест его?

Он удивленно смотрел на меня, как будто впервые видел.

– Не для меня, значит. Хорошо. Да-а, пюре пойдет, – покачал головой и направился прочь из дома, бормоча себе под нос. – А девочка-то выросла!

Выросла, и ты даже не представляешь себе, насколько!

Чистила картошку, еле отыскав в завалах грязной посуды в раковине подходящую кастрюлю. Кухню придется драить не один день – неделю точно! Вот с нее завтра и начну. В окошко, выходящее на полянку перед домом было видно, как играет с собакой Даня. Такой красивый, такой милый мальчик – так и хочется прижать его к себе, по русым папиным волосам погладить… Но отчужденность его, как стена, как незримая граница – ощущается телом, не мозгом даже. Забыв про картофелину в руке, наблюдала за тем, как ходит малыш – немного припадая на левую ногу, чуть запрокинув голову. Бедный маленький мальчик! И ещё один факт поразил – играя с собакой, кстати, съевшей за раз полкилограмма сосисок за рекордные три минуты, он не смеялся. Совсем. Антон с Аней хохотали бы до упаду, наблюдая за прыжками и скачками пса. А Даня – нет. Да и играет ли он? Не понятно. Собака крутится рядом с ним, а он куда-то в лес смотрит. Но при этом и не уходит от нее далеко…

К еде ребенок был явно неравнодушен. А может, Матвей его просто плохо кормит? Старалась не смотреть на этого хама осуждающе. Данька уплетал за обе щеки. Правда, голубцы Матвей ему развернул, капусту выбросил. Ну, и сам он не ел. Он сидел и открывал рот. А кормил его Матвей. Я, конечно, немного знаю о детях, но ведь Дане скоро четыре. Наверное, можно было дать ему ложку. Рома, видимо, привычный к такой картине, спокойно обедал, то и дело отвечая на сообщения, постоянно приходящие на его телефон (о чем они там с Алей переписываются – улыбается вон!). Решила все-таки вмешаться.

– Матвей, может быть Дане молока налить, чтобы запивал еду?

– Он не пьет молоко.

– Чай?

– Чай тоже не пьет.

Как так? Но вслух вопрос задать не решилась.

– А что тогда пьет?

– Красный сок.

Не клубничный там, или вишневый, а именно красный? Открыла холодильник – действительно, в дверце только соки красного цвета – и никаких других! Достала малиновый. Поставила перед Даней. Думала, что он обрадуется, как все дети, но он на сок и не посмотрел. Смотрел он в окно, куда-то вдаль, на деревья. Матвей открыл напиток, засунул в коробочку трубку, вставил в рот сыну – тот попил.

… Скоро этот странный обед закончился, и я вымыла посуду. На это ушел примерно час, потому что посуды было немерено… Вышла на веранду. Рома с Матвеем возились возле машины последнего (колесо что ли меняют?). А Даня бродил поблизости, преследуемый накормленным веселым псом. Очень хотелось наладить с ребенком контакт – я любила играть с Антоном и Аней, а они обожали меня. Мне всегда казалось, что это просто – занять, заинтересовать малыша. Но, когда я позвала Даню по имени, ответом мне было полное безразличие – не услышал? Повторила – ноль внимания! Я читала о странностях поведения таких детей, но не так себе это представляла. Ладно. Попробуем по-другому. Взяла небольшую ровную палочку, что во множестве валялись под соснами, дала в зубы собаке. Смышленный, игривый пес схватил, покрутил, погрыз. Забрала, помахала перед носом зверя и бросила подальше к деревьям. Собака радостно помчалась за палкой. И принесла ее мне! Учил ее кто-то, что ли? Я повторила эксперимент, исподтишка замечая, что Даня заинтересовался. Ну, как заинтересовался – тоже веточку какую-то подобрал.

Я осторожно, опасаясь испугать мальчика, подошла к нему, тихо приговаривая:

– Не бойся, я покажу, как. Мы с тобой палочку бросим, а собачка принесет.

Когда руку к его руке протянула, показалось, что он на шаг отступил. Но не сбежал же! Смотрит вбок – взгляд не поймаешь. Боится? Не хочет? Не понять. Осторожно дотронулась до детской ручки, крепко сжимающей палку – никакой реакции. Позвала собаку (надо ей имя придумать, а то "собака" как-то глупо!), посвистела – прискакал, прыжками, как заяц. С первой попытки бросить палочку Даниной рукой – не получилось, потому что он так ее сжал, что она просто не вылетела, не вырвалась из его руки. Я попробовала еще раз, спокойно поясняя, что именно хочу сделать. И он бросил! Собака, взметнувшись в воздухе, помчалась за снарядом! Даня все также молчал, но его личико исказилось как-то. Заплачет? Или это радость у него так выражается. Чувство жалости и нежности к нему заставило замереть сердце. Такой маленький – такой одинокий!

Наша "игра" продолжалась недолго. Скоро подошел Матвей. Он странно смотрел на нас – недоволен снова! Снова нахмурен! Что, нельзя мне было к ребенку подходить? Сквозь зубы, как мне показалось, он прошипел:

– Нам пора спать.

Взял Даню за ручку и поволок в дом. Я пожала плечами – что ж за человек такой! У меня только-только получаться стало… И пошла в кухню, решив, что откладывать на завтра ее уборку просто не имеет смысла – чем тогда заниматься до вечера?

***

Она с ним играла! Более того, Даня позволил Лизе взять себя за руку! И не один раз! Я забыл про колесо. Про то, что Ромка под моей машиной лежит… Как завороженный наблюдал за ними! Мне не было слышно, что именно Лиза говорит, но казалось, сын прислушивается к ее словам. Во всяком случае, не уходит, не кричит, забившись в угол. И даже однажды что-то похожее на улыбку мелькнуло на безразличном лице!

Мне хотелось подойти к ним, поучаствовать, разделить это достижение с ними… Я не заметил, как оказался рядом. Но почему-то, когда Лиза удивленно на меня посмотрела, вышел из себя – что мне и подойти к ним уже нельзя!

– Нам пора спать, – единственное, что пришло на ум в тот момент. Действительно, пора. Но, в принципе, можно было бы… Но она промолчала, а я уже не мог отступить от сказанного.

Укладывал Даню, лежал рядом, пока умытый, одетый в одни трусики и маечку, малыш засыпал, а перед глазами стояли огромные зеленые глаза – обиженные, непонимающие. Что ж я за идиот такой! Она же как лучше старалась!

А может, пусть остается? Может, Даня как-то прогрессировать начнет? Ему же интересно было, это видно! Я же не зверь какой-нибудь – буду просто подальше от нее держаться! Главное, чтобы она не смотрела так, как тогда на кухне… Восхищенно. Будто я – самый лучший человек на земле. Ласково. Казалось, что вот-вот сделает шаг ко мне и по щеке погладит. Но это казалось только. Я потом, когда Даньку умывал, понял, что все лицо у меня в мазуте было! А эта негодница не сказала даже! И Ромыч промолчал – брат, называется!

Уложил. Вышел в кухню – она начала мыть шкафчики, но бросила, не доделав. В окно увидел, что Лиза с Ромкой, обнявшим ее за плечи, с полотенцами в руках идут в сторону речки. Брат позвал ее купаться! А, может, он просто не равнодушен к Лизе? Может, она ему нравится, как женщина? Вон, как обнимает! Сволочь! Он же на четыре года меня старше! Не собирался идти следом. Но Данька часа полтора спать теперь будет, а речка в пяти минутах ходьбы… Переоделся в плавки, полотенце на плечо закинул и решительно потопал в том же направлении.

…Но лучше бы не ходил. Потому что вышел из леса на берег местной безымянной реки именно тогда, когда Лиза, сбросив одежду, осталась в одном желтом купальнике. Открыв рот, уставился на нее. Что рот окрыт, как у олигофрена какого-то, сразу и не заметил… Бля-я-ядь, назад, к дому чеши! Не смотри на нее! Но это было выше моих сил. Смотрел. Нет, не так. Глазел. Пялился!

Высокая, стройная, со светлой, почти прозрачной кожей. Раздельный купальник, вполне себе скромный, подчеркивал высокую полную грудь и округлые, подтянутые упругие ягодицы. Узкая талия, дорожка позвоночника, по которой хотелось пройтись пальцем… а лучше языком…

Как под гипнозом медленно приближался к ней. Чувствовал себя хищником, из-за укрытия наблюдающим за жертвой. И не сдержался бы, дотронулся, прикоснулся к ней, пока она подняв руки, закрепляла высоко на голове волосы резинкой, если бы не Ромыч.

– Матвей, ты тоже решил охладиться?

Тебя только тут не хватало! Очнувшись от наваждения, посмотрел на брата. Он понимающе улыбался, глядя прямо мне в глаза. Понял меня. Знает, о чем я думал.

Отвлекшись на него, не увидел, как Лиза залезла в воду. Обернулся, когда услышал всплеск и радостный крик. Как ребенок, ей-Богу! Хотя, впрочем, ребенок и есть…