Текст книги "Исповедь пророчицы. Источник силы"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Глава 26

«Вот она – гильза от пули навылет,

карта, которую нечем покрыть,

мы остаемся одни в этом мире…

Бог устал нас любить,

Бог устал нас любить,

Бог просто устал нас любить, бог просто устал…»

Сплин

 Так продолжалось, пока месть другого Охотника не настигла нас. Это был один из древнейших и сильнейших Охотников на земле. Никто не знал его настоящего имени, он, наверное, и сам его не помнил. Но самое страшное – он был другом Мишеля. Его месть, вся его ярость обрушилась на меня внезапно.

 Я помню вечер, когда он впервые появился в нашей жизни. Мы с Роландом пришли в гости к Фредди. Мы пили чай, когда внезапно дверь открылась, и появился он. Фредди не успел даже вскрикнуть, он упал на пол. Когда я подбежала к нему, он был уже мертв. Слезы застилали мне глаза, а внутри меня появился страх – я знала, что буду следующей. Взяв себя в руки, я заставила посмотреть Охотнику в глаза. Он возвышался надо мной, на его скулах играли желваки.

 – Ты, убийца! – прошипел он. – Это лишь первый. Каждый день ты будешь видеть, как умирают твои друзья. Будешь знать, что виновата ты, и ничего не сможешь сделать. А потом ты умрешь сама. В воскресенье. Это будет кровавое воскресенье, потому что кровь твоих близких будет на твоих руках. Однажды февральским вечером ты убила моего лучшего друга. Теперь ты заплатишь за все! Смотри на него – на его безжизненное тело, и вспоминай глаза того, кого ты убила!

 – Кто ты? – прошептала я, ничего не понимая.  – В чем я виновата?

 –  Ты знаешь! В глубине твоей никчемной душонки все-таки горит истина. Так ведь… Кастелла?

 И он улыбнулся. Тогда я поняла страшную истину: он пришел мстить, мстить за своего убитого друга. И он пойдет до конца. До конца моей жизни…

 Тогда я по-настоящему испугалась. Так я, наверное, не боялась никогда в жизни. Но было поздно бояться. Охотник никогда не отпустит зверя, попавшего в капкан. Я ведь всего лишь зверь, загнанное животное, дикое, возможно, бешеное, которое нужно непременно уничтожить.

 Я сидела на полу, рядом со мной лежало бездыханное тело Фредди, а я не могла пошевелиться. Я слышала, как Роланд набрал номер Влада, слышала, как кричал что-то ему в трубку, потом подбежал ко мне и оттянул в сторону. Своими ладонями он закрыл мне глаза, развернул и уткнул лицом себе в грудь. Но он зря старался – видение мертвого жреца стояло у меня перед глазами, его я запомню навсегда.

 Потом приехал Влад с Лаурой. Я помню, как она колдовала, распустив волосы. Я хотела сказать ей, что все это напрасно, что тут уже все мертво, кусочек моей души умер навсегда. А Роланд все гладил меня по голове и повторял, что все будет хорошо, но я знала – не будет.

 Я не помню, как мы приехали в дом саки. Ничего не поменялось, лишь обстановка. Лаура все так же колдовала, ее волосы были распущены.

 – Красивая… – прошептала я. Это было правдой.

 Впервые за все время, которое я ее знаю, она улыбнулась мне.

 – Послушай меня! – Влад подошел и отвлек меня от лицезрения колдующей защитницы. – Ни в коем случае не выходи из дома. А если… Полина, это очень старый Охотник, и он может заставить нас выйти. Более того, он может войти в наш дом! Если вдруг это случится, используй свою силу! Я помню, насколько она мощная. Чтобы спасти себя, используй ее. Пообещай мне, ты должна мне пообещать!

 Я кивнула. Я все еще не могла говорить. Я не могла даже думать… Все это казалось страшным сном!

 Это лето оставило в моей душе кровавый след – это был след крови моих друзей. Они умирали каждый день, и я не знала, что делать.

 Оля умерла во дворе, я хотела выбежать к ней, но Влад мне не дал, удерживая в доме. Я кричала, что это ничего не даст, Охотник не будет убивать меня сегодня. Я знала, сегодня он вообще больше не будет убивать! Он растягивал удовольствие – ему нравились мои страдания… Я рыдала, но знала, что это не конец. На самом деле это было не сном, хотя я отдала бы все, чтобы это оказалось лишь ночным кошмаром, одним из страшных кошмаров.

 Потом настал черед моей деторожденной. Когда умерла Лина, я почувствовала ноющую боль в сердце, но так и не смогла понять, было ли это оттого, что мы с ней были связаны магически, или оттого, что я просто потеряла еще одного саки.

 Самой страшной смертью была смерть Лауры. Она была сильнее, чем предыдущие жертвы Охотника, и она защищалась. Бог мой, она защищалась, как тигрица! И тогда он изнасиловал ее. Секс с Охотником очень мучителен для хищного, одно прикосновение вселяет в тебя такой ужас, что ты не можешь дышать! А уж тесный физический контакт, даже без затрагивания жилы, может убить тебя. Но Лаура пережила и это. Он порвал ее жилу в последний момент, когда она уже обезумела от ужаса. Вдруг на какой-то миг я представила на ее месте себя и поняла, что так я и умру.

 В воскресенье.

 Кирилл почти не сопротивлялся, он понимал, это бесполезно. Кирилл никогда не был воином. Целитель – вот кто он был! Но не воин. И умер не в бою, а на нашей кухне, с выкинутым белым флагом, словно это могло остановить войну.

 Я больше не вела счет слезам. Я пролила их столько, что и не счесть. А потом я разучилась плакать. Моя жизнь превратилась в груду мертвых тел моих друзей, и оплакивать их у меня не было сил. Я взрастила в себе злость и ярость, я подпитывала их каждый день в надежде, что когда он придет в следующий раз, я смогу дать ему отпор. Но меня было слишком мало для этого.

 Мы с Марго сидели в гостиной, когда он вошел. Неумело поставленная нами защита ничего не решила бы, если даже защита Лауры не сработала, а она умела ее ставить как никто другой. У каждого из нас был свой талант, и наш с Ритой был не в постановке защиты. Охотник вошел просто через дверь, и я заметила, как Влад застыл наверху лестницы. Сердце затрепетало, я ждала этого момента. Резко развернувшись, я выставила вперед ладони и ударила.

 Свет был мощным, и он вытекал из моих рук. Нет, света, как такового не было, но сила осветила меня изнутри. Собрав всю ее, я направила эту мощь против Охотника. Словно в замедленной съемке, я увидела, как Влад сбегает вниз по лестнице, он был готов к удару. В этот раз мы не могли медлить. Рита зажгла огонь на своей ладони и швырнула его в нашего врага.

 Я заметила, как от моего удара, Охотник пошатнулся. Но через миг он снова стоял ровно, и выставил вперед руку, блокируя удар Риты. Огненный шар остановился у его ладони, крутясь, словно мячик. Охотник улыбнулся, и, сделав жест рукой, послал его назад, к той, что его создала. Я закричала в страхе за свою сестру, но Рита успела увернуться, присев. Огненный шар угодил в лепнину вокруг камина, опалив ее.

 – Твою мать! – Роланд выбежал из кухни, становясь рядом с Владом. Тот стоял, замерев. Я посмотрела на своего вождя и увидела то, что и так подозревала. Он не знал, что делать. Я была рада лишь, что Кира спит наверху в своей кроватке.

 – Роланд, Кира! – крикнула я. Поняв меня без слов, мой друг ринулся наверх. Я боялась, что Охотник может последовать за ним, но тот и глазом не повел.

 – Неплохо, – сказал он, отряхиваясь. – Но не идеально.

 И убил мою сестру.

 Я кричала. От моего крика, казалось, задребезжали стекла, но я не могла остановиться. Я просто зажмурилась и кричала.

 Потом почувствовала, как чья-то тяжелая рука легла мне на плечо. Я открыла глаза – надо мной стоял Влад, его лицо было похоже на каменное, он не сказал ни слова. Просто посмотрел на меня и отошел. Роланд сидел около бездыханного тела Риты и плакал. Роланд плакал!

 – Нужно похоронить ее, – спокойно проговорил Влад. – Закопаем на заднем дворе, рядом с остальными.

 На нашем заднем дворе было кладбище. Мы не ставили крестов и не возлагали цветы на могилы, но мы-то знали… Чего только стоило знать это!

 Тогда я пришла к нему. Каким-то неизвестным мне образом я знала, где его искать. Нет, он не прятался! Наоборот, он хотел, чтобы я знала, где его искать! Этим он показывал свое превосходство и свою неуязвимость. Я пришла умолять не трогать больше невинные души, попросила взять мою и делать с ней все, что он захочет, но не трогать моих родных. На свою просьбу я получила лишь надменный взгляд и холодную усмешку.

 – Ты еще не раз будешь умолять меня, еще не раз будешь ползать на коленях. Но все напрасно. Ты – зверь, а я – Охотник. Вот она – правда.

 Он развернулся и пошел прочь. А потом внезапно обернулся. Какой-то фанатизм был в его глазах, как будто он не мстил, просто ему это нравилось. Он посмотрел на меня очень странно, и, казалось, даже грустно и сказал:

 – Это не в последний раз…

 Но то был последний. Больше я не умоляла. Не потому что не хотелось унижаться, а потому что я поняла – все напрасно.

 Мой Роланд умер у меня на руках. Я не успела даже вскрикнуть, как он уже упал. Я подбежала к нему, положила его голову себе на колени. Слезы катились у меня по щекам, а он смотрел на меня, и смотрел, и смотрел… Пока я не поняла, что его глаза просто уже стеклянные – он был мертв. Тишину безлюдной улицы разрезал истошный крик – это был мой крик.

 Больше я не верила, что все будет хорошо, я знала: Охотник убьет всех на моих глазах, а я умру последней. А перед смертью он спросит меня, понравилось ли мне шоу.

 Время шло, а я понемногу сходила с ума. Тогда начался тот ад, который продолжался много месяцев – месяцев боли и отчаяния.

 Нас осталось лишь трое – Влад, я и Кира. И я знала, в следующий раз Охотник придет за моей дочерью. И тогда я уж точно сойду с ума. Состояние, которым я живу до сих пор, – я жду, когда, наконец-то, сойду с ума… И тогда я отдала свою Киру другому Охотнику. Мне было страшно, но выхода не было.

 С ним мы познакомились случайно, когда он тоже пришел убивать. Но он был молод и полон юношеского максимализма, а саки были опытнее и сильнее. Он прекрасно понимал, что мог умереть, но я не смогла его прикончить. Я помню его глаза, когда он лежал полумертвый у моих ног. Сила Охотника куда-то испарилась, и мне стоило еще раз напрячься, чтобы она не появлялась уже никогда. Но я почему-то ушла, хоть мне было очень страшно, что он вернется и будет мстить за свое ущемленное самолюбие. И он вернулся. Но не для того, чтобы мстить, а чтобы сказать спасибо.

 Андрей оказался очень веселым человеком и прекрасным собеседником. Мы поговорили с ним, он рассказал, что когда-то он видел вещие сны и что его сестру свел с ума какой-то жестокий «хищник». С тех пор он поклялся отомстить за нее.

 Тогда он обещал никогда не причинять вреда никому из саки и сдержал свое обещание.

 Я позвонила Андрею.

 – Я хочу, чтобы ты пришел, – сказала я ему.

 – Придти к саки? Ты уверена, что это будет удобно? – спросил он.

 – Уверена, – ответила я. Я не стала добавлять, что саки уже нет, и что некому будет его бояться. По сравнению с тем чудовищем, которое придет за нами в следующий раз, Андрей был просто… Он был не опаснее котенка.

 Он появился в тот же день через несколько часов. Я отворила дверь, Влад укладывал Киру наверху, а я очень боялась увидеть другое – ужасное лицо.

 Андрей вошел и огляделся.

 – Гламурненько, – сказал он, улыбаясь. Было видно, что он немного нервничает, хотя ему-то и не стоило. – Где все?

 Я вдохнула.

 – Их больше нет, – сказала я.

 – В смысле…нет? – переспросил он.

 – Они мертвы, – объяснила я так, будто говорила: «Уехали на дачу!» – Проходи.

 – Что случилось?

 – Охотник… Мне нужна твоя помощь! – я взглянула в его глаза чайного цвета, и во мне расцвела надежда. Надежда – это такой сорняк, от которого очень трудно избавиться. Ты его выпалываешь день и ночь, тебе помогают твои враги, но стоит капле сочувствия упасть на землю, и вот она – снова цветет!

 – Бог мой, Полина, почему ты не позвонила раньше? Ты что, одна осталась? – с чувством воскликнул Андрей.

 – Нет, еще Влад и наша дочь. Об этом я и хотела тебя попросить. Я хочу, чтобы ты спрятал Киру.

 Я сказала это и отвернулась. Если он сейчас откажется, я не смогу смотреть ему глаза. У меня больше не было надежды, только на него. И помощи ждать было не откуда.

 – Хорошо, – услышала я. Словно гора свалилась у меня с плеч. – Но ты должна пойти со мной!

 – Я не могу, – грустно улыбнулась я.

 – Ты не понимаешь, если он уже ликвидировал почти все племя, он не оставит тебя в живых!

 – Я не надеюсь на это, Андрей! Я не жду… Мне нужно лишь, чтобы ты спрятал Киру. Обещай, что не дашь ее в обиду! Увези ее, если нужно, спрячь, но не дай ему добраться до нее! Он очень древний и сильный, и я надеюсь лишь на то, что он не сможет предположить, что я могла отдать ребенка тебе! Он будет искать ее, но я знаю, ты сможешь ее спрятать!

 – Ты чего-то не договариваешь, Полина? – пытливо спросил Андрей.

 – Он пришел, чтобы заставить меня страдать, –  ответила я. Я уже не могла и не хотела это скрывать. – Помнишь, я говорила тебе об Охотнике, которого убила? Так вот он пришел отомстить за него! Он сказал, что будет убивать моих родных на моих глазах, так что не бойся, пока Влад жив, я не умру!

 – Несказанно этому рад! – мрачно сказал Андрей.

 – Охотник, – мрачно поприветствовал Андрея Влад, спускаясь по лестнице.

 – Это немыслимо! Ты должна пойти со мной! – не унимался Андрей. – Я смогу спрятать тебя и твою дочь!

 Владу он этого не предлагал, и я его понимала.

 – Нет, Андрей, я не могу! Если я уйду с тобой, Охотник будет преследовать меня, и когда найдет, убьет и Киру, а я не могу этого допустить! Мы останемся. Влад, принеси Киру, – сказала я.

 Влад поколебался немного, а потом медленно поплелся наверх. В этот момент он признал, что не может защитить нас. Больше от него ничего не зависело. Если бы он остался Охотником, он мог бы противостоять безумцу, но он им больше не являлся. Его сила покинула его как раз в тот момент, когда больше всего была нужна.

 Влад принес мирно сопящую Киру. Со слезами на глазах я прижала ее к сердцу, я не хотела отпускать ее, но не могла оставить.

 – Слушайся дядю Андрея, – прошептала я в маленькое ушко, словно она могла понять меня. – Мама тебя очень любит!

 Сердце разрывалось, когда я передала маленький сверток в руки Андрею.

 – Береги ее, – прошептала я, и он кивнул.

 – Сохрани ей жизнь, Охотник! – сказал Влад.

 Андрей без лишних слов вышел за дверь. Мы остались вдвоем в оказавшейся просто огромной гостиной. Я села на пол и зарыдала.

 По ночам я проклинала Влада и кричала, что все это его вина. Он молчал и гладил меня по голове. Он знал, что я права. За это время он очень постарел и стал выглядеть на свои тридцать три. А я… Я даже не помню, что было со мной, но его лицо тогда я запомнила навсегда: осунувшееся и тусклое. Можно даже сказать, мертвое. Влад потерял надежду – это было видно по его глазам. В его глазах наступила осень, и зелень листвы потускнела.

 Шли дни, а ситуация не менялась. Охотник подстерегал меня везде, я ощущала на себе его пристальный взгляд. Даже если вокруг меня было много людей, я судорожно оглядывалась в страхе, что он подойдет сзади и схватит меня:

 – Ну что, настало твое «кровавое воскресенье»!

 Тогда он дал мне срок до воскресенья.

 – В воскресенье ты умрешь…

 Но я врала сама себе – я знала, он не сделает этого, пока Кира была жива. Пока был жив Влад. Это были два человека, которые у меня остались на тот момент. И он затаился.

 Моя жизнь превратилась в комок страха, боли и бессилия. Тогда я поняла, что значит та поговорка: «Ожидание смерти хуже самой смерти». Минуты превратились в часы, часы в дни, а дни в недели. Время тянулось невыносимо медленно, мне казалось, что я схожу с ума. Но это было только начало…

 Мы с Владом переехали в его квартиру по улице Воронцова. Я больше не могла находиться в доме саки, это было невероятно трудно. Там было пустынно и тихо, и я сходила с ума от этой тишины.

 Смутное время…

 С Артемом меня уже ничего не связывало, кроме, конечно, прошлого,  но и его мы постарались закинуть как можно дальше, чтобы оно не мешало нам «строить новые жизни». Он отдалился от меня, не мог больше страдать. Ушел тихо, я и не заметила, как. Я предала его, а он предал сам себя. Любовь, которая его грела, была самым чистым чувством в его жизни, которое украшало его душу, как новогоднюю елку, заставляя ее блестеть. Но любви не стало – я убила ее. Сколько всего я убила… Наверное, если бы за это судили, меня бы точно повесили.

 Но жизнь продолжалась, как будто смеясь надо мной.

 И ничего не осталось, кроме…

 Мне нужна твоя сила…

 Походили дни, а все оставалось по-прежнему. Но самое страшное, я ко всему этому привыкала, начинала считать правильным. Справедливым.

 Влад понемногу сходил с ума, и мне начинало казаться, что все неисправимо настолько, и надежды быть уже не должно. Влад всегда знал, что делать, а в этот раз он молчал, опуская глаза. Однажды ночью я услышала, как он тихо плачет на кухне, но я боялась встать, подойти, утешить.

 Страх стал частью меня, стал мной. Я до сих пор чувствую, как он живет во мне, пульсирует в сердце, питается мной, словно паразит.

 Страху все равно, где его источник, ибо его источник внутри нас. И он не отпустит нас до тех пор, пока мы не отпустим его сами.

 Вскоре я стала параноиком. Мне казалось, что мир против меня, что давнее проклятие моей бабушки все-таки имеет силу. Я была нежеланным ребенком в ее семье, нелюбимым и никому не нужным. Моя мать не любила моего отца. Во всем виновато это чертово проклятие. А может, мое самовнушение. А может…

 Мне нужна твоя сила…

 И вот однажды наступил день, когда он пришел за мной. Ожидание воскресенья слегка затянулось, но это вовсе не означало, что оно не наступит вообще. И мое кровавое воскресенье наступило. Но, к сожалению моего мучителя, я была к нему подготовлена. Хотя эта подготовка заключалась в одной простой истине – мне уже нечего было терять.

 Я сидела у окна и молчала, когда он вошел. Я всегда поражалась, с какой легкостью Охотники преодолевали закрытые двери. Уточню: закрытых дверей для Охотников просто не существовало.

 Хотя я сидела к нему спиной, я чувствовала, что он улыбается. Его время пришло, и он был в предвкушении своей добычи.

 – Ну вот, час настал! – торжествующе сказал он. – Ты готова страдать?

 А мне было все равно. Я даже не обернулась.

 «Ну, вот сейчас все закончится, – подумала я, – Я больше не буду страдать, я больше не буду… » Не буду! Каким тогда это казалось правильным, усталость внезапно навалилась на плечи с неистовой силой, и мне показалось, что все было бессмысленным: и моя жизнь, и те переживания у реки, и венок из желтых одуванчиков, и даже те чувства, которые рождались во мне в то время. И даже человек, который их вызывал, казался таким далеким и ненастоящим, что я уже и не верила, есть ли он на самом деле. Перестала жить. На минуту.

 Пока в комнату не вошел Влад.

 Охотник услышал его шаги и обернулся, на его лице было написано ликование. Я даже могла прочесть его по буквам: «С.Е.Й.Ч.А.С.О.Н.У.М.Р.Е.Т.А.Т.Ы.Б.У.Д.Е.Ш.Ь.С.М.О.Т.Р.Е.Т.Ь!»

 Тогда я поняла, что помощи ждать неоткуда, что сейчас я потеряю… потеряю… самое… «то, что будет дороже всего на свете»…

 Мне нужна твоя сила…

 Я почувствовала, что мои руки – это щупальца с множеством присосок, а я огромный спрут.

 Мне нужна твоя сила…

 Я раскрыла руки, мое тело охватила незнакомая доселе нега, я почувствовала прилив силы необычайной величины.

 Мне нужна твоя сила…

 В следующую секунду эта сила жила за меня, действовала, руководила моим телом.

 Мне нужна твоя сила…

 – Беги, – крикнула я Владу.

 Хотя бежать было некуда…

 И я ударила. Мощь, с которой сила полилась из моих рук, поразила даже меня. И, к своему удивлению, я не смогла справиться с этой мощью – я рухнула на колени, а потом упала на пол всем телом. Этот удар опустошил меня.

 Я очнулась рядом с бездыханным телом Влада. Охотник умер, остался лишь иссушенный труп, который и трупом-то назвать было нельзя. Ему было несколько сот, а может, и тысяч лет, и он превратился в пыль, когда умер.

 Я снова убила Охотника!

 Голова просто раскалывалась, я не могла пошевелиться. Но я должна была. Осталось еще кое-что, ради чего стоило дышать.

 – Влад, – прошептала я. – Влад, слышишь, очнись!

 Никакого движения.

 Я приподнялась на локтях, подползла поближе. Дотронулась до его руки, судорожно пытаясь нащупать пульс, когда его ресницы дрогнули. Я с облегчением откинулась на пол.

 Все было кончено – Охотника не было. Но и племени саки тоже больше не существовало.

Глава 27

«Смолкли шаги под окном, можно свечу гасить.

Если бы мы вдвоем, было бы легче жить,

Но это не просто так – все бросить и стать вон там,

На каждый маленький шаг есть сотня глубоких ям…»

Чиж и Ко

Не существовало и меня...

 Шли дни, боль потихоньку отступала, но в моей душе поселилась пустота. Я была саки, и тогда особенно отчетливо почувствовала это.

 Я была саки, но саки не было. Были только Влад, Кира и я.

 И тогда я поняла – я была саки не потому, что меня заставили, я была саки, потому что хотела этого. Это был зов крови, любовь к племени была в таких глубинах души, что ни за что не разглядеть. Быть саки для меня означало жить, дышать, любить.

 Слезы, которые вытекли из меня с тех пор, были слезы по прошлому, которое уже не вернуть.

 Нас осталось трое – я, Влад и Кира, и нам нечего было терять. Впереди была широкая дорога, но, к сожалению, у каждого своя. Я не виню никого, кроме себя самой, да и себя уже тоже не виню. В конце дороги каждый из нас сам оплатит свои счета.

 Мы сидели на крыльце особняка саки и молча провожали закат. Сколько еще будет таких «Охотников», которые захотят посягнуть на нашу свободу, на нашу мечту?

 Сколько попыток мы сделаем, чтобы склеить то, что склеить невозможно?

 – И что теперь? – спросила я у Влада.

 – Все заново, – ответил он, а в его глазах уже не было сожаления. – Мы отстроим все заново!

 И тогда я подумала, что этот человек никогда не остановится, он всегда будет двигаться вперед, что бы ни случилось, как бы ни ломала его судьба. И тогда мне стало жаль себя, ведь я навсегда прикована к нему – человеку, который не знает отдыха и жалости к себе и другим. Он будет идти к своей цели по спинам других, и случайно может не заметить, что идет по спинам у своих родных.

 А мне предстояло всю жизнь идти с ним плечом к плечу и скрывать в душе сожаление.

 Вот оно – проклятие пророчицы племени саки! Быть всегда рядом с его вождем.

 Влад обнял меня за плечи, а я заплакала. Но что стоили мои слезы по сравнению с его целью?

 Мне нужна твоя сила…

 Иногда мне кажется, что это не оставит меня никогда.

 Это судьба, фатум рок… Как в том сне. Проклятие, лежащее на мне, давило на грудь.

 Шло время и ничего не менялось. Мне было больно в основном из-за того, что Роланда не было рядом. Он снился мне каждую ночь, и в этих снах я искала выход. Но выхода не было.

 Но однажды мне приснился не Роланд. Этот сон отличался от всех остальных хотя бы тем, что в отличие от них он был не серым, а цветным.

 Я лежала на теплом песке, глаза мои были закрыты. Солнце играло на моей коже, ветер трепал волосы и ласково обнимал. Я знала, что лежу на пляже около моря. Я ждала Роланда. Я знала – он придет. Море было его heyhan’ом, и он обязательно должен был быть здесь. Лишь во сне я могла видеть его, а видеть его мне было так же необходимо, как дышать.

 Я всегда очень привязывалась к людям. Это был длительный процесс, но если это случалось, то человек буквально врастал в меня, и я не могла уже больше жить без осознания того, что он где-то рядом. Я знала Роланда очень давно, и нас связывало многое, но я никогда не думала, что буду по нему так скучать. И я ждала его. На пляже. В моем сне.

 Внезапно тень легла мне на лицо, и меня обдало ледяным холодом. Я открыла глаза – надо мной стоял человек. Одет он был в темный балахон, капюшон был наброшен на голову, а человек стоял против солнца, поэтому я не могла разглядеть его лица.

 – Ты хочешь вернуть все, пророчица? – спросил он. – Хочешь вернуть людей, которых любила?

 Что он спрашивает такое? Конечно, хочу! И кто вообще, этот человек? Что он делает в моем сне? То, что это сон, я знала точно. Это бывало со мной редко, но если случалось, я понимала, это не просто сновидение, и оно значит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

 Человек склонился надо мной, и я окоченела от холода, несмотря на солнце, которое палило, как проклятое.

 – Я могу помочь тебе…

 И сон обрывался именно в тот момент, когда я уже готова была молить его помочь мне, потому что чувствовала, знала, он может. Я ловила ртом воздух и озиралась, но я уже была не в своем сне. Я лежала в постели, рядом никого не было. Кира мирно посапывала в кроватке, а я не могла отойти. Чудом я не закричала, но сдержалась. Холодный липкий пот пропитал мою летнюю пижаму, в которой уже было прохладно спать.

 Встав с кровати и захватив с собой радионяню, я вышла из комнаты, спустилась по лестнице в гостиную и села в кресло. С той самой поры, как Охотник был повержен, мы снова переехали в дом саки. Я была против, но Влад настоял. Он фанатично хотел воссоздать то, что у нас было до прихода Охотника, но, похоже, не понимал, что воссоздавать уже нечего. Все было разрушено. Но Влад, казалось, не осознавал этого.

 Однажды он привел в наш дом мужчину. Он был высок и темноволос, было видно, что у него азиатская кровь, хотя он выглядел вполне адаптированным к нашей местности. Темные глаза мужчины светились умом и силой. Влад представил его мне, его звали Алишер Хан. Алишер сказал, что приехал, так как его племя было уничтожено Охотником, уцелел лишь он один, так как убил его. При этом Алишер сам еле выжил. Потом, когда он пришел в себя, и его раны затянулись, он не знал, куда ему идти. Как и наши жизни, его жизнь была лишена смысла без его братьев, погибших от руки Охотника. А потом он вспомнил о саки. Отец Влада и его отец когда-то были хорошими друзьями, и он приехал просить Влада принять его в свое племя, не зная, что нас постигла та же участь. Я в тот же миг прониклась сочувствием к этому азиату с осанкой, как струна. Хотя в тот момент я прониклась бы сочувствием к каждому, кто пострадал от Охотника.

 Влад принял Алишера в наше племя, хотя племенем это было сложно назвать. Нас было четверо, включая Киру.

 – Это начало! – торжествующе сказал Влад тогда. – Мы воссоздадим все, что было!

 Я возненавидела его в тот момент. Казалось, он с легкостью перешагнул через все, что случилось с нами тем кровавым летом, в то время, как мне не давали спать безымянные могилы наших соплеменников. Тогда я поняла, насколько мы разные.

 – Как ты можешь думать, что все может быть, как раньше? – спросила я его, когда мы стались одни. – Как ты можешь даже предполагать такое?

 – Я вождь, Полина, и я должен думать о своем племени. О тебе!

 – Какое племя? Очнись, Влад, все мертвы! Остались только мы с тобой!

 – Я смогу собрать новое племя, и саки снова станет большим и великим племенем, каким было раньше. Каким было всегда.

 В его глазах горел фанатичный огонек, и я поняла, что не смогу ему что-то доказать. В этом была разница между нами: Влад верил, что будет, как раньше, а я знала, что этого никогда не произойдет.

 В тот момент мы отдалились друг от друга. Мы не ссорились, не ругались, просто отдалились. Не выясняли отношений – выяснять было уже нечего… Наша страсть сошла на нет, а моя привязанность к саки, которые погибли, не давала мне простить его. Моя любовь надломилась, и я почувствовала себя свободной. Мне было больно, душа ныла от ран, но ее словно вычистили от мусора, и вместе с мусором выгребли это нездоровое чувство к Владу.

 Спустившись в гостиную, я присела на диван и заплакала. Горечь потери яснее всего ощущалась по ночам, когда в доме было тихо, а дневной свет не освещал теней в моем сердце.

 – Они навсегда останутся внутри тебя! – сказал кто-то из темноты, и я вздрогнула.

 Темная фигура отделилась от стены и вышла на свет, льющийся из окна. Это был Алишер.

 – Ты напугал меня, – вытирая слезы, сказала я. Не люблю плакать, когда кто-то смотрит, а уж, тем более, когда так неожиданно себя обнаруживает.

 – Извини.

 Он обогнул диван и сел со мной рядом. В его голосе не было раскаяния, но не было и наглости. Мы просидели так некоторое время, а потом я, решив нарушить молчание, спросила:

 – А почему ты не спишь?

 – Ночью я могу видеть тени предков, – ответил он. Я не поняла, что он хотел этим сказал, но он, похоже, не хотел объяснять.

 – А я никогда их не вижу… – прошептала я.

 – Они рядом, я чувствую, – так же безучастно продолжил он.

 – Хотелось бы мне вернуть их в этот мир!

 – Некоторые вещи нам не подвластны…

 – А жаль… Ты скучаешь по ним? – спросила я его, поддавшись порыву.

 – Я – воин. Я должен принимать смерть, как принимаю жизнь!

 Кто их поймет, этих азиатов? У них своя, отличная от нас философия. Хотя, возможно, это лишь Алишер был таким. Однажды я увидела его без футболки – его спина была исполосована длинными белыми шрамами, они были ужасны! Я и представить не могла, что пришлось ему пережить.

 – Не нужно быть воином, чтобы принимать смерть, – мрачно произнесла я. – Мне тоже пришлось ее принять…

 – Ты тоже воин! – сказал он с чувством. – Если бы ты не принадлежала вождю, я бы дрался за тебя!

 Это было так мило, его внезапная пылкость, и его признание, что я невольно улыбнулась.

 – Ты очень хороший человек, Алишер! – сказала я ему. А потом добавила. – И воин.

 А потом я пошла наверх, так как радионяня сообщила мне, что моя доченька проснулась и требует свою маму. Сообщать Алишеру, что я больше не принадлежу вождю, я не стала. Мне еще одного воздыхателя только не хватало. Единственное, что меня интересовало сейчас – неизвестный мне человек из моего сна. То, что он существует, я знала точно. Он пришел в мое сновидение для того, чтобы дать надежду на то, во что Влад верил все эти месяцы.

 Надежду на то, что все будет, как раньше. И я вцепилась в эту надежду, как в спасательный круг посреди океана.

 Несколько дней я колебалась, рассказывать ли Владу о моем странном сне, и решила, что не стоит. У меня почему-то было такое чувство, что этот сон предназначен только мне, а не всему племени саки, поэтому я решила, что Владу знать необязательно.

 Но шли дни, недели, а ничего не происходило. На улице я постоянно оглядывалась в надежде, что таинственный человек подойдет ко мне, заговорит, вернет мне моих друзей. Бог мой, я и правда начала верить в воскрешение! Я вспомнила о смерти Влада. Возможно, они все там, в том мире, в котором правил его отец? Однажды я заикнулась об этом, но Влад прервал меня, сказав, что подумал об этом в первую очередь. Но смерть от Охотника не просто смерть! Когда рвется жила, рвется наша связь с предками. Он сказал, чтобы я выкинула все это из головы, потому что ничего уже не изменить.