Текст книги "Игра в аду (СИ)"

Автор книги: Ксения Пашкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Но семья Карины оказывается не из их числа.

Ее мать открывает мне дверь, но впускать не собирается.

– Чего тебе? – спрашивает она, поправляя свои растрепанные волосы.

Впервые вижу ее в таком неухоженном виде. Похоже, такое состояние для нее теперь норма.

Своим вопросом она заводит меня в тупик. Что я должна ей ответить, если сама не знаю, что мне здесь вдруг понадобилось. Ноги сами привели меня в поисках поддержки. Я ищу надежду, что в этом городе еще остались люди, которые меня не презирают. Если бы нашла хоть кого-то, кроме моей семьи, то непременно бы здесь осталась.

– Ну и что ты молчишь? – спрашивает она опустошенным голосом.

– Я просто так сильно скучаю по ней... – начав говорить, я останавливаюсь от подступившего к горлу кома.

Поднимая глаза, хочется увидеть ободряющий сочувственный и всепрощающий взгляд. Но вместо этого я наталкиваюсь на бешеные налитые кровью глаза.

– Я рада, что тебе хватило совести не произносить ее имени, – выплевывает она озлобленным голосом и закрывает перед моим носом дверь.

Обезумев, я начинаю тарабанить по ней.

– Поговорите со мной. Я знаю, что виновата... Знаю... Мне так жаль... – говорю я скорбным страдальческим голосом, сползая по двери на землю.

Я сижу на мокром после дождя пороге и чувствую, как тело начинает дрожать от холода. Слезы стихли несколько минут назад, но подняться и уйти не получается.

Не могу избавиться от чувства, что сейчас откроется дверь и оттуда выйдет Карина. Обнимет меня, как ни в чем не бывало и заведет в дом. Приготовит какао и обернет меня пледом. Расскажет, что нового у нее на учебе, и как повздорила накануне с родителями. Я улыбнусь ей и, как обычно, скажу, что все будет хорошо. Мы включим какой-нибудь ужастик и будем беспричинно смеяться все два часа, что он будет идти. Она оставит меня у себя с ночевкой, а утром я уйду домой.

Как же больно, что ничего из этого уже не случится.

42 глава

Спустя год и три месяца после игры

– Не волнуйся, ты справишься, – успокаивает меня Оксана.

Через несколько минут мне придется выйти на сцену и, встав у микрофона, наконец, рассказать всю правду об игре.

Мне кажется, что это никому не интересно. И, что даже в этом благом намерении кто-то увидит издевку и возненавидит меня еще сильнее. Но, если есть шанс, что хоть кто-то, выслушав меня, посмотрит на произошедшее под другим углом, я должна попытаться.

Я выглядываю наружу и вижу заполненный до краев зал. Родственники и друзья погибших, журналисты, обычные жители города – собрались сегодня в надежде услышать то, чего они так хотят. Как же страшно, что я могу не оправдать их ожиданий.

Оксана организовала все это практически в одиночку. Вот на что способен один человек, проводящий всю жизнь в поисках правды. Она ищет ее во всем и привыкла добиваться своего даже в самых запущенных и, казалось бы, безвыходных ситуациях. Она уходит на сцену, чтобы сообщить о моем выходе.

– Ада, пора выходить, – сообщает Оксана, вернувшаяся со сцены.

Только бы не заплакать. Держи себя в руках, Аделина. Я делаю глубокий вдох и быстрыми шагами иду к микрофону, стараясь не смотреть на зал.

Когда я поднимаю глаза, то вижу родителей. Мама с отцом улыбаются мне обнадеживающей улыбкой. Может быть, пока меня не было, их отношения наладились, и они снова смогут быть вместе. Жаль, они не взяли с собой Лизу. Мне бы сейчас пригодилась ее обезоруживающая улыбка.

Макс и Бель тоже здесь. Они стоят на лестнице и смотрят на меня каким-то восхищенным взглядом. Мне хочется верить, что они действительно мной гордятся.

Тяжелее всего смотреть на второй ряд, где расположились семьи погибших. Там есть люди, которые знают меня лично, от чего их ненависть такая сильная и всепоглощающая. Намного проще считать, что в окружении твоего ребенка была ядовитая змея, отравляющая жизнь и виноватая в его смерти. Обвинять знакомых легче, чем чужаков. Им и в голову не может прийти, что на игре мы столкнулись с настоящим хищником, из смертоносной хватки которого было не вырваться.

– Гхм гхм… – я откашливаюсь перед тем, как начать.

Сначала я подумывала написать речь, но мне показалось, что это тот случай, где правильнее будет импровизировать.

– На моем месте мог оказаться кто-то другой. Представьте, что обстоятельства повернулись так, что сейчас здесь стоит кто-то из ваших близких. Хотели бы вы, чтобы его презирали за то, что он жив? Если нет, тогда почему вы так сильно ненавидите меня? – я делаю паузу, чтобы дать им осмыслить услышанное. – Двадцать четвертого июля прошлого года произошла трагедия. Многие из вас потеряли кого-то, кого вы любили всем сердцем. И я тоже. Я была там и видела, как умирают мои друзья. Я не успевала опомниться, как находила застреленной очередную подругу. Вы можете представить, каково это, когда теряешь близких одного за другим? Как вы знаете… Я убивала. Многим из нас тогда пришлось это делать. Но не только, чтобы спастись, как вы думаете... Когда мы только узнали, что нас ждет, нашлись те, кто хотел уйти. Их даже не пугал тот факт, что они могут быть застрелены за отказ играть. Тогда организатор игры показала нам кое-что еще. Видеотрансляции с камер наблюдения. На экране я увидела спящую сестру. Карина – маму, Анжелика – больного брата, Натали – тетю, которая заменяла ей родителей, Анна – любимую бабушку, Марк – отца. Каждый из игроков нашел свою трансляцию. Нам сказали, что эти люди умрут в случае нашего отказа…

По залу проходится волна удивления и перешептывания. Я смотрю на маму, и она легонько кивает мне.

– Ничто не может в полной степени оправдать нас. Чем дольше мы играли, тем труднее было сохранять здравый рассудок. Может быть, поэтому мы приговорили Анжелику к смертной казни на электрическом стуле, даже не подумав, что нам предстоит увидеть.

В зале становится невыносимо шумно, и Оксана выходит, чтобы их успокоить.

– Уважаемые, – начинает она говорить в микрофон, – Позвольте Аделине закончить свой рассказ.

Дождавшись, пока они стихнут, я продолжаю.

– Я так и не смогла нажать кнопку, чтобы проголосовать за казнь. Но это не помогло. Ее было не спасти. Это было ужасно… Запах паленой плоти заполнил подвал. Повсюду была кровь и рвота. Словами не могу передать, что там происходило…

Но я пытаюсь передать. Рассказываю им все в мельчайших подробностях, несмотря на то, в каком шоке они пребывают от этих слов. Возможно, мое заявление наведет в обществе панику. Но мне все равно. Сегодня хочется побыть тем эгоистом, которым меня считают, и сделать что-то на благо себе, а не другим.

– Я не против, если вы продолжите считать меня убийцей. Но, когда вы тычете в меня пальцами… Я не уверена, что выдержу... – я вскидываю голову, чтобы не заплакать.

В конце плохой истории всегда случается что-то хорошее. И я должна им об этом рассказать, чтобы им в голову не пришло опустить руки и потерять веру в лучшее.

– Не знаю можно ли назвать мои попытки жить дальше удачными, но я пытаюсь. Если бы не моя семья, я бы, наверно здесь не стояла. Спасибо, мам. Спасибо, пап.

Родители поднимаются с места. Я вижу, что они держатся за руки. Это лучший подарок, который они только могли мне сделать.

– И есть кое-кто еще, кому я благодарна и обязана тем, что снова умею смеяться. Мои соседи – Изабель и Макс. Спасибо вам за все…

Я вижу, как Бель смахивает с лица слезы, пока Макс обнимает ее за плечи.

Моя долгая речь, занявшая почти целый час, заканчивается.

– Спасибо, что выслушали, – тихо говорю я и спешу удалиться со сцены.

На экране, который все это время был за моей спиной, начинается фильм, снятый Оксаной. Она поговорила с каждой семьей. Взяла интервью у всех, кто захотел рассказать о погибших. Собрала фотографии и видео из домашних архивов.

Спустя три часа он заканчивается. Никто не остался равнодушным, никому не удалось сдержать слез. Все уходят из зала опустошенными, зато с чувством, что в этой истории наконец-то поставлена достойная точка.

Когда я собираюсь подойти к родителям, дорогу мне преграждает знакомый полицейский.

– Помните меня? – спрашивает он.

Неужели арестует меня?

– Здравствуйте. Вы все это время были здесь? – говорю я робким голосом.

Он кивает.

– Я не одобряю того, что вы здесь устроили. Особенно, меня огорчил тот факт, что вы кое-что скрыли от меня.

Я нервно сглатываю. О чем я только думала, когда решила что-то утаить от полиции.

– Вы не интересуетесь ходом следствия. Не хотите узнать, как далеко мы продвинулись? – спрашивает он спокойным голосом.

Ничего не остается, кроме как промолчать. Стыдно издать хоть один звук.

– Аделина, все нормально. Я понимаю.

В его голосе слышится одобрение. Почему таким, как я, попадаются настолько понимающие люди?

– Вы нашли того парня? – спрашиваю я, расслабившись.

– Еще нет, но мы близки. Как только он окажется у нас, вам придется прийти и опознать его. Сможете?

– Думаю, да.

– Отлично, Аделина.

– Его наняла София? – спрашиваю я.

Он неуверенно кивает. Я замечаю в его глазах что-то такое, отчего становится тревожно.

– Может ли быть такое, что за ней стоял кто-то еще? – спрашиваю я с подозрением, следя за его реакцией.

Но он полицейский, а я не менталист, чтобы моментально раскрыть его ложь.

– Тебе не о чем волноваться, – уверенно отвечает он. – Еще увидимся, Аделина.

Я киваю, про себя надеясь, что он действительно прав.

43 глава

Спустя одиннадцать месяцев после игры

Прежде чем родители одобрили мой переезд, мы успели поругаться так сильно, что перестали разговаривать на целых дне недели. Они постоянно смотрели на меня осуждающим взглядом, будто считали предателем.

Сегодня, в день отъезда, они помогают мне собраться. Мама аккуратно укладывает мои вещи в чемоданы, пока отец одевается, чтобы отвезти меня.

– Ты правда хочешь взять это с собой? – спрашивает мама, смотря в мою сумку, доверху набитую памятными открытками, альбомами с фотографиями, тетрадями и учебниками.

Я быстро киваю и она, видя мое нежелание обсуждать подобные темы, закрывает сумку на замок.

– Мы будем отправлять деньги на твою карту каждый месяц, – говорит отец, стоя в дверях моей комнаты.

– Я постараюсь найти работу.

– Не спеши с этим, – говорит мама, поглаживая меня по спине.

Переехать я решила в самый близкий к родителям город. В детстве мы часто ездили туда, чтобы побывать в их местном зверинце. Это было до того, как я стала считать зоопарки издевательством над животными, и отказалась от этих поездок.

– Пора, – говорю я, вставая с кровати.

Мама начинает плакать. Она обнимает меня на прощание и берет на руки Лизу.

– Помаши сестренке на прощание, – хныкающим голосом говорит мама.

Лиза принимается быстро махать рукой и улыбаться. Не могу представить, как буду справляться без нее. Без них всех.

– Я позвоню тебе вечером, – говорю я маме, обнимая их с сестрой.

– Звони, как можно чаще, – кричит мама вдогонку, когда мы с отцом уже выходим из дома. – Звони каждый день, Ада!

Отец грузит в багажник вещи, пока я усаживаюсь на переднее сидение.

Всю дорогу мы едем молча. Тишину нарушает тихие звуки, доносящиеся из магнитолы. Мы знаем, что, если начнем говорить – снова поругаемся.

Не бывает окончательно разрешившихся споров. Всегда остается недосказанность, похожая на торчащий кусок нити. Стоит только потянуть за него, чтобы видимое перемирие расползлось, как машинный шов.

– Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. И это действительно сможет тебе помочь, Ада. Больше всего на свете мы с мамой хотим, чтобы тебе стало лучше, – говорит отец, когда мы останавливаемся у многоэтажного дома.

– Почему ты ночуешь в гостиной, пап? – спрашиваю я, смотря прямо ему в глаза.

Не могу понять, как работает брак. Почему произошедшее со мной не сплотило их, а разделило? И, если это моя вина, то, как мне исправить случившееся? Как заставить их снова быть вместе, сделать одной счастливой семьей, как раньше?

– Мы со всем разберемся. Не беспокойся о нас. Главное береги себя здесь, пока мы, из-за расстояния, не в силах этого делать.

Никогда не слышала от отца подобной речи. Он вообще чаще всего молчит. А после того, как я вернулась домой из больницы, стал практически немым. Первое время он общался со мной в основном глазами. В его взгляде читалось сожаление, которое он не мог выразить словами.

– Ладно. Я пойду, – я открываю дверь и выхожу.

Папа достает из багажника чемодан и сумку.

– Я помогу тебе донести, – говорит он, направляясь к подъезду.

– Не нужно. Я справлюсь сама, – твердым голосом заявляю я и протягиваю руку за вещами.

Он поджимает губы. Я знаю, что он не желает уходить. Хочет, как можно дольше оставаться со мной. Уверена, он все еще надеется, что я передумаю.

– Пап… – я киваю на сумку, продолжая стоять с протянутой рукой.

Наконец, он сдается.

– Не забывай нам звонить, – говорит он, протягивая мне ручку от чемодана на колесах.

– Я помню, – киваю я и ухожу не оборачиваясь.

44 глава

Спустя год, три месяца и два дня после игры

Я просыпаюсь от того, что кто-то облизывает мое лицо. Открываю глаза и вижу щенка – палевого лабрадора. Приподнявшись, я замечаю Макса, стоящего в дверях. С довольной улыбкой он наблюдает за мной и тем, как щенок ползает по всей кровати.

– Как назовешь его? – спрашивает сосед.

– Еще не знаю, – отвечаю я восторженным голосом.

Я беру его на руки и начинаю целовать сморщенную щенячью мордашку. Настоящий комок счастья, как бы глупо это не звучало.

– Ты еще совсем малыш. Как ты здесь оказался? Макс принес тебя, да? – сюсюкаюсь я со щенком.

Я поднимаю глаза на соседа. Тот лишь смущенно пожимает плечами.

– Ты ведь больше не хотел заводить животных, – говорю я, вспомнив о нашем разговоре в машине.

– А ты не хотела заводить новых знакомств, – отвечает он. – Я подумал, что если ты смогла дать людям второй шанс, то и я должен попробовать.

Я киваю и продолжаю возиться со щенком.

– Это мальчик? – спрашиваю я, почесывая его пузико.

Макс быстро кивает.

– Спасибо тебе… – говорю я, когда он забирается на кровать и начинает играть с малышом.

Раздается звонок моего телефона. От неожиданности я подпрыгиваю. Только бы ничего не случилось. Из-за страха услышать плохие новости, внутри все сжимается.

– Алло, – отвечаю я на звонок.

– Аделина, это Регина – мама Карины.

В последний раз, когда мы говорили, она буквально насадила меня на вилы своими словами. Я видела ее тогда в зале. Она сверлила меня глазами все то время, пока я стояла на сцене. Тогда каждое слово и без ее тяжелого взгляда приходилось силой выжимать из себя. Своим присутствием она тогда все только усугубляла.

– Здравствуйте, – говорю я, про себя гадая, зачем она могла позвонить.

– Я хочу извиниться перед тобой. Ты же знаешь, что для Карины ты была самым близким другом. Никто не поддерживал ее так, как ты. Мне следовало поддержать тебя, но я не смогла. Умение прощать – это дар, которого у меня никогда не было. Ты и сама знаешь…

Она замолкает. Наверно, чтобы перевести дыхание.

– Так вы не простили меня?

– Может, когда-нибудь я смогу.

– Тогда за что вы извиняетесь?

– За ненависть и те проклятия, которые я сыпала на тебя целый год.

– Мне жаль, что Карина умерла. Но у меня, как и у вас, нет дара, чтобы себя за это простить, – говорю я, и Макс, заметив блестящие в глазах слезы, берет меня за руку.

– Надеюсь, однажды мы сможем. Прощай, Ада.

– До свидания, – отвечаю я, когда Регина уже бросает трубку.

Вернув телефон на тумбу, я оборачиваюсь и вижу улыбающегося Макса со щенком на руках.

– Все нормально? – спрашивает сосед и придвигается ко мне, чтобы обнять.

– Все в порядке, – отвечаю я, бросаясь в любимые объятия, пока щенок ползает рядом с нами.

45 глава

Спустя одиннадцать месяцев после игры

Поднявшись на лифте до четвертого этажа, я выхожу на площадку. Найдя дверь в тринадцатую квартиру, я давлю на звонок. Секунды ожидания тянутся, как мучительные часы. Неизвестно, кто откроет мне дверь и с кем придется бок о бок жить. Возможно, здесь, вместо ожидаемого спасения, я найду свою погибель.

Дверь открывает молодая красивая девушка с бордовыми волосами. Она одета в брючный костюм. В ее руках я замечаю сумку. Кажется, она куда-то уходит.

– Привет! Я Изабель, можно просто Бель. И сейчас я очень спешу, опаздываю на работу. Увидимся вечером, – тараторит она и, стуча каблуками, убегает.

Когда она исчезает за закрывшимися дверями лифта, я вваливаюсь в квартиру со своим багажом.

Бросив чемодан и сумку в коридоре, я осматриваюсь. На стене висит большое зеркало, в котором я вижу себя в полный рост. Услышав звон, я иду на звук и в итоге оказываюсь у двери в кухню.

За стеклянным столом сидит молодой светловолосый парень. Перед ним стоит огромная чашка, до краев наполненная чаем. Я знаю только одного человека, который также ни в чем не знает меры – это моя мама. Она постоянно расплескивает на пол суп и кофе, пока несет их к столу. Словно не видит краев в тарелках и кружках.

Заметив меня, он вздрагивает и опрокидывает чашку.

– Блин! – он подскакивает со стула и бежит к раковине.

Я молча наблюдаю, как брошенные им на стол салфетки пропитываются чаем. Собрав их, он начинает вытирать стол губкой. Ему приходиться постоянно бегать к раковине, чтобы выжать ее. Закончив со столом, он переходит к залитому чаем полу.

Я стою и не могу пошевелиться. Просто наблюдаю за ним. Какая же у него длинная шея… И такие вьющиеся волосы...

– Прости за это, – говорит он, прерывая мои размышления.

Надеюсь, я не сильно смутила его тем, что стояла все это время и пялилась на него.

– Ничего страшного, – быстро бросаю я с опущенными глазами.

– Ты, должно быть, наша новая соседка? – спрашивает он восторженным голосом.

– Да, выходит, что так, – неуверенно отвечаю я.

Он приближается ко мне и протягивает свою руку.

– Макс, – представляется он с приветливой улыбкой.

– Ада, – отвечаю я на его теплое рукопожатие.