Текст книги "Игра в аду (СИ)"

Автор книги: Ксения Пашкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

1 глава

За месяц до игры.

Мне снится сон. Я лежу на холодном бетонном полу в слабо освещенной комнате. На мне мокрая одежда, прилипшая к телу, а влажные волосы, как сосульки, свисают на лицо.

Почти сразу в нос ударяет резкий металлический запах, исходящий от моих липких от крови рук. Я начинаю подниматься, но резко возникшая сильная боль в груди, заставляет согнуться пополам и издать страдальческий крик.

Тяжело дыша, я расстегиваю блузку и замечаю кровоподтеки на бледной коже. Дотрагиваюсь до них кончиками пальцев, и по всему телу разливается жгучая боль. В попытке принять сидячее положение, я начинаю кашлять пенистой кровью.

Мне удается отползти и сесть, вплотную прижавшись спиной к стене. Я начинаю прощупывать сломанное ребро, и костные отломки издают своеобразный хруст. Каждый вдох сопровождает пронизывающая боль.

Из швов в стенах и потолке начинает вытекать красная жижа. От нее исходит такой же тяжелый и липкий запах, как у крови.

Весь пол заливается этой густой массой. Она стекает по стене, ей пропитываются волосы и одежда. Каким-то образом она даже оказывается у меня во рту, и ее отвратительный вкус вызывает непроизвольный приступ тошноты.

Я извергаю из себя смесь крови и рвоты, а сразу после этого захожусь от нестерпимой боли в груди. Оказываюсь лежащей в мерзком, цепляющемся ко мне, словно клей, красном месиве. Корчась от боли, я не замечаю, как эта жижа начинает пузыриться, закипая прямо под телом.

Я медленно сгораю, свернувшись калачиком. Боль полыхает снаружи и изнутри, но в какой-то момент она прекращается, из-за наступившего шока. Тогда же я и замечаю черную карточку-приглашение на игру, лежащую на кипящей поверхности.

Просыпаюсь я с криком, едва ли дыша от страха. Сразу включаю лампу, стоящую на тумбе рядом с кроватью. В глаза бросается приглашение на игру «Сыграем в Мафию?», которое накануне я получила по почте.

Более жуткого и столь реалистичного сна я еще не видела.

Так, ладно, успокойся, повторяю я про себя целых двадцать минут, но сердце колотится, как ненормальное.

Дурацкие приглашения. Из-за них мое воображение сошло с ума, думаю я, разглядывая черные карточки и текст на них, стилизованный под кровавые надписи.

2 глава

За три недели до игры.

Я пулей вылетаю из дома, и только тогда вспоминаю, что забыла диплом. Отличное получится собеседование без документа об образовании. С трудом нащупав в рюкзаке ключи, я достаю их, потянув за брелок в виде мохнатой совы.

От волнения у меня начинает болеть горло, и я бросаюсь в аптечку за леденцами, как только захожу домой.

Диплом, оказавшись в моих руках, буквально выскальзывает из них, но я ловлю его в полете. Мне точно необходимо присесть и успокоиться.

Всего два дня назад случилось то, чего ждет каждый студент на протяжении долгих, кажущихся вечными, нескольких лет обучения.

Когда, такая ценная бумажка, как диплом, попала в мои руки, я растерялась, почувствовала, что еще совсем не готова. Оказавшись у микрофона во время прощальной речи, я застыла и посмотрела в глаза тех, кто был со мной на протяжении последних четырех лет. Взглянула на преподавателей и вспомнила все их добрые слова в мой адрес. Хоть я и не имею привычки пытаться расположить к себе людей, но я просто ненавижу их разочаровывать.

Раздается мобильный звонок, прерывающий мои размышления. Звонит женщина, назначившая мне собеседование.

– Да? – отвечаю я.

– Вы придете? Здесь уже собралось достаточно много претендентов на вакансию, – сообщает она мне высокомерным тоном.

Стала бы она мне звонить, если бы за дверью стояла толпа. Кого она пытается обмануть.

Я наматываю на палец прядь моих длинных вьющихся и выкрашенных в пепельный цвет волос. На коленях лежит диплом с отличием. Я провожу по его обложке пальцем и царапаю ее покрашенным красным лаком ногтем. В трубке слышится тяжелое и шумное дыхание, похожее на одышку. Должно быть, у нее сердечная недостаточность. Как же другие ненавидят, когда я ставлю им диагнозы. Но у меня никак не получается избавиться от этой привычки.

– Вы здесь?

– Да, простите, я отвлеклась.

– Мне ждать вас? – высокомерие в ее голосе сменилось учтивостью.

Я бросаю взгляд на зеркало, висящее напротив: темные круги под глазами, не проходящие уже несколько месяцев – следствие бессонных ночей; серый, почти земляной, цвет лица – результат недавнего обострения хронического бронхита; редкие волосы, часть которых выпала от нескончаемого потока переживаний и стресса; тремор рук, появившийся от постоянных чувств волнения и тревоги. Выгляжу я действительно уставшей, и хоть я не привыкла себя жалеть, мне и правда необходимо отдохнуть. Мне бы только выспаться и хоть один день ни о чем не думать.

– Простите... – начинаю я.

– Да, я слушаю.

– Я не приду. Извините, до свидания, – говорю я и сбрасываю вызов.

Снова бросаю взгляд на зеркало. Теперь я точно знаю, как выглядят студенты-медики к концу обучения. И зрелище это не из приятных.

3 глава

За две недели до игры.

Впервые я увидела Марка, когда мне было семь.

Опустив испуганные полные слез глаза, я плелась за родителями в больничную палату. Когда они остановились у нужной двери, я продолжила брести дальше.

– Ада! – окликнула меня мама.

Я застыла на месте, не желая двигаться. Как же мне тогда было страшно. Казалось, что если подниму глаза, то увижу нечто ужасное. Отец взял меня за руку и повел в палату.

– Ты не можешь стоять одна в коридоре. Если тебе страшно, можешь не смотреть. Но тебе придется поднять глаза, если ты хочешь попрощаться.

Попрощаться я должна была со своей прабабушкой. И хоть ей было за девяносто, мне от этого легче не становилось. Это был тот самый раз, когда я впервые столкнулась со смертью. Я познакомилась с ней, едва подняв глаза. Она тенью скользила по серому лицу бабули. Когда умирающая протянула ко мне руку, подзывая к себе, я вскрикнула и попятилась назад.

– Не бойся, подойди, – успокаивающе сказала тогда мама.

Но я ее не слушала. Лишь продолжала пятиться назад, пока не оказалась в коридоре, где на обернутых клеенкой больничных креслах сидел Марк.

– Ты чего? – спросил он у меня.

Я обернулась и увидела темноволосого мальчика примерно моего возраста. В отличие от меня, напуганной до чертиков, он казался совершенно спокойным.

– Тебя кто-то обидел? – задал он уже второй вопрос.

Я молчала.

– Тебе страшно? Это ничего. Мне тоже иногда бывает страшно. Например, вчера, когда меня вызвали к доске на математике. Я ничего не понимаю в математике. А ты?

– Я люблю математику, – заявила я.

– Везет тебе! – воскликнул Марк.

Я пожала плечами.

– Тогда чего ты испугалась в той комнате?

Мне казалось, что, если расскажу, он засмеется. Отчего то, думалось, что мальчик, боящийся математики, не сможет понять моего страха.

Когда я начала говорить, то не заметила, как заплакала.

– Бабуля хотела попрощаться, а я испугалась, – рассказывала я, шмыгая носом.

– Ты испугалась своей бабушки?

– Прабабушки, – поправила его я.

– Ты испугалась своей прабабушки?

Обычно, всех раздражает, когда их поправляют. Но не Марка. Он один из немногих, кто умеет признавать собственные ошибки.

– Она тянула ко мне руки. Будто хотела забрать с собой! – воскликнула я сквозь слезы.

– Прабабушка? – спросил он.

– Нет. Не она, – я отрицательно замотала головой.

– А кто? – его интерес усилился. Он подался вперед в ожидании ответа.

– Смерть. Кто же еще! – выпалила я.

Марк заметно расслабился.

– Так ты всего лишь смерти испугалась. А я-то думал… – казалось, от накатившей скуки он вот-вот зевнет.

– А разве это не страшно, когда смерть тянет к тебе руки? – негодующе спросила его я.

– Тебя никто не заберет. Можешь вернуться в палату.

– Откуда тебе знать?

– Потому что я уже так делал.

– Когда?

– Когда-то. И это было совсем не страшно.

– Ты врешь! – заявила я.

– Не хочешь – не верь. Но я никогда не обманываю!

И он не обманул. Я вернулась в палату и, набравшись смелости, подошла к бабуле. Несмотря на пелену слез, я видела, как она улыбается. Взяв мою руку, она положила ее себе на живот.

– Постой со мной минутку, солнышко.

Я снова опустила глаза, из которых неспешной струйкой стекали слезы. Через пять минут мама вывела меня в коридор. Вытирая мокрые щеки рукавом шерстяного свитера, я подошла к Марку.

– Ты был прав. Это совсем не страшно.

Он грустно улыбнулся мне.

– Математика куда страшнее.

В следующий раз мы встретились в школе. Кто бы мог подумать, что мы с Марком пересекались на учебе. Наверное, если бы не случай в больнице, мы бы так и не заметили друг друга.

Сейчас, спустя тринадцать лет, мы лежим на кровати в его комнате. Я могла бы пролежать у него под боком вечность. Иногда мне кажется, что нет ничего важнее, чем смотреть в его миндалевые глаза, запускать пальцы в жесткие волосы и крепко-крепко обнимать. Каждый раз, когда мы вот так лежим, он с интересом изучает мое лицо, будто видит его впервые: проводит кончиком пальца по губам и бровям, обратной стороной ладони по щеке.

Солнце начинает светить в глаза, и я прячусь от ярких лучей за его шеей. От нее исходит лимонно-мятный аромат. Я так хорошо знаю его запах, что уже давно научилась безошибочно определять присутствие Марка в помещении.

– Расскажи, о чем думаешь, – его монотонный и бархатный голос щекочет мой слух.

– О всяких глупостях.

– Не поверю, что ты думаешь о чем-то глупом.

Может быть, поэтому я его и люблю: он никогда не позволяет мне в себе сомневаться.

– Я думала о реакции родителей на наш переезд.

– Они будут в не себя от злости. Особенно на меня.

– Ты им нравишься.

– Но только не тогда, когда забираю их дочь из отчего дома.

– Будем обороняться вместе.

Марк улыбается. Снова эта грустная светлая улыбка. Я не знаю, что она означает, но от нее мне всегда становится легче.

– Я переживаю из-за этой игры. Я не умею играть. Чувствую, что буду на ней, как мартышка с очками, – он изображает пальцами очки на глазах.

– Мы можем не идти, если ты не хочешь.

– Ты редко видишься с друзьями. К тому же, с нами идет твоя подруга... – он зажмуривает глаза в попытке вспомнить имя.

– Ее зовут Карина.

Он хлопает себя ладонью по лбу.

– Точно! Твоя школьная подруга Карина, которая учится на юриста и никуда не выбирается с друзьями.

– Скоро начнется учебный год. У нее забот полон рот, – отшучиваюсь я.

У меня никогда не хватало духу поговорить с Кариной о ее отношениях с родителями. А говорить об этом с другими для меня равноценно предательству ее доверия.

– Удачи ей. Так что насчет этой игры? Может, мне стоит попрактиковаться?

– Разберешься на месте. Ты же умный и такой серьезный, – я обхватываю его лицо ладонями и изображаю гримасу, с которой он всегда читает книги или смотрит новости.

– Это было некрасиво с твоей стороны. Иди-ка сюда! – он принимается меня щекотать. И хоть я смеюсь, в голове крутится лишь мысль о явном отличии между нами: я отлично умею играть в мафию.

4 глава

За неделю до игры.

Мы вчетвером едем в тематический ресторан, открывшийся пару недель назад. Дорога занимает целый час, хотя мы добираемся на такси. Я сижу на пассажирском сидении, а Анна, Натали и Анжелика – сзади.

Всю дорогу они обсуждают работу, рассказывают друг другу курьезные ситуации, случившиеся с ними за эти несколько недель, жалуются на сложности в общении с людьми. У них даже появились свои фирменные словечки и фразы, понятные только им. Я же ощущаю себя весьма странно, оставаясь далекой от этой стороны жизни. У меня полно свободного времени, я высыпаюсь и впервые за долгое время отдыхаю душой. Но, когда нахожусь рядом с ними, мне почему-то становится стыдно.

– Где сейчас Марк? – раздается голос Натали.

– Он занимается переездом. Сегодня поехал договариваться насчет аренды, – отвечаю я, повернувшись к подругам.

– Поверить не могу, что вы решили съехаться. Но мы рады за тебя, ты ведь знаешь? – спрашивает Анна.

Я киваю и искренне улыбаюсь им троим. Они снова начинают что-то обсуждать, а я погружаюсь в собственные мысли.

Такси останавливается. Мы расплачиваемся и выходим наружу.

Перед нами здание-корабль. Мы с трудом находим вход в него, который оказывается в носу корабля, где обычно располагается якорь. Попав внутрь, я удивляюсь обстановке и тому, как сильно здесь слышен запах моря. Если закрыть глаза, можно представить, что целиком погружен в воду.

Натали машет нам из противоположного конца ресторана. Очевидно, она нашла хорошее место.

Мы усаживаемся за круглый столик рядом с иллюминатором, посмотрев в который, можно увидеть морское дно.

Все выглядит так реалистично, будто мы находимся на затонувшем корабле, за пределами которого сотни километров морского пространства, а мы на самом дне бездны.

К нам подходит официант, одетый в полосатое одеяние. Он кладет на стол два меню и удаляется, пообещав вернуться через несколько минут. Все меню тематическое, здесь нет ни одного обычного названия. Даже картофель фри носит название "Пальчики морского дьявола".

Я перелистываю в конец, желая выбрать напиток с каким-нибудь оригинальным названием. Оказавшись на нужной странице, на глаза сразу попадается коктейль "Последняя экспедиция". Я застываю на мгновенье. Должно быть, так говорят о моряках, отправившихся в плаванье, но так и не вернувшихся.

Когда все заказанное оказывается на столе, я не могу оторвать глаз от увиденного. Заказанный Анжеликой салат в форме морской звезды, покрыт гранатовыми зернами, и под флуоресцентной лампой кажется выложенным из драгоценных переливающихся камней, напоминающих рубины. Затем внимание переключается на креветочный суп Натали. Кажется, что креветки плавают в прозрачной тарелке, словно в морской воде. Анна ест десерт "морские ежи" – подобие пирожного "картошки", но покрытого карамельными иголками, тающими, как только оказываются во рту.

Передо мной стоит мой коктейль. Я смотрю на этот красный напиток в стакане с пиратским черепом, и не решаюсь отпить. От накатившей тревоги мне становится жарко. Предчувствие чего-то плохого сидит у меня под кожей и назойливо зудит. И как я не пытаюсь отвлечься, общаясь с подругами, мне с трудом удается уловить суть их разговора.

Это навязчивое чувство не отпускает меня даже дома. Ощущение, словно кто-то играет на скрипке, у которой вместо струн – мои нервы.

Взгляд снова застывает на приглашении. И чем дольше я на него смотрю, тем хуже мне становится.

5 глава.

За день до игры.

Я провожу руками по шелковистым белокурым прядям сестры и думаю о том, что она прекрасна.

Лиза протягивает мне медвежонка и широко улыбается, а я не могу сдержаться и отвечаю ей тем же.

Ее маленькие ручки держат меня за запястье, чтобы не упасть. Она все еще не уверена в своих движениях и не прочно стоит на своих пухлых ножках. Каждый сделанный шаг удивляет ее. Она, словно не может поверить в то, что теперь умеет ходить. Думаю, ей постоянно хочется упасть на четвереньки и поползти, как она делала раньше.

В комнату входит мама. Она смотрит с нежностью на Лизу, а затем переводит взгляд на меня, но он не меняется.

– Во сколько ты завтра вернешься? – спрашивает мама, усаживаясь на полу рядом с нами.

Я задумываюсь.

– Не знаю, насколько затянется игра, но думаю около десяти.

Мама цокает, потому что Лизу нужно уложить в девять, а в десять у нее начинается ночная смена в больнице.

– Ладно, попросим отца уложить ее.

Я киваю, хотя знаю, что в восемь он придет с работы, как обычно, сильно уставший и думающий лишь о том, как поскорее принять душ и лечь спать.

– Может быть, она закончится раньше.

– Что там с работой? – спрашивает мама, хотя я знаю, насколько сильно ей не нравится обсуждать эту тему.

– Скоро начну поиски, – отвечаю я.

Мама кивает с некоторой грустью. Я могу понять ее. Как родителю, ей хочется, как можно дольше сохранять мое беспечное детство. Но мы все понимаем, что я уже не ребенок.

– Через месяц у Лизы день рождения... – начинает мама, подхватывая сестру на руки.

– Ты что-то планируешь?

– Хотелось бы устроить праздник, но у меня совсем нет на это времени.

– Я могу все организовать, а вы лишь придете.

Мама улыбается и с благодарностью в глазах смотрит на меня. Я знаю этот взгляд. Она хочет сказать, что понятия не имеет, как бы справлялась без меня.

– Что бы я без тебя делала, – в подтверждение моих мыслей заключает она, уходя с Лизой на кухню.

Сестра выглядывает из-за маминого плеча, и я не могу налюбоваться на ее забавную улыбку. У меня чудесная семья. И самый большой страх – потерять кого-то из них.

Иногда, даже страшно, ведь ради них я готова на что угодно.

6 глава

Утром перед игрой.

Я просыпаюсь слишком рано, за несколько часов до будильника: резко встаю с кровати и иду к двери.

Что я делаю?

Я прикладываю руку к груди, туда, где из нее буквально выпрыгивает сердце. Мне не нужно измерять пульс, итак ясно, что он перевалил за сотню.

Я пытаюсь успокоиться, дышать ровно, думать о чем-то хорошем: о Марке, подругах, семье, но почему-то тревога не утихает. Я меряю комнату шагами, пока не замечаю на полу черный капроновый носок. Смотрю на него несколько секунд, а затем судорожно, словно в бреду, начинаю искать его пару. Заглядываю под кровать и за тумбы, роюсь в шкафу с одеждой, но ничего не нахожу.

Оказавшись снова в кровати, неожиданно я нащупываю его рукой на простыни. Относя носки в корзину для белья, я осознаю, что паника отступила.

Пока я снова проваливаюсь в глубокий сон, воспоминание о произошедшем рассеивается, словно ночной кошмар.

Перед игрой я захожу за Кариной. Дверь мне открывает ее мать – Регина – рыжеволосая женщина невысокого роста, никогда не отличающаяся приветливостью. Она смотрит на меня так, словно я помеха на пути к чему-то грандиозному в жизни ее дочери. Эта женщина не похожа на тех, кто имеет друзей. Она, скорее, бизнес-леди со стальными яйцами, считающей друзей лишней обузой на пути к поставленным целям. Тем не менее, она молча впускает меня.

Дом Карины – полная противоположность моему. Хоть мама и старается, у нас никогда не будет такого порядка, как здесь. И речь идет не о банальной чистоте полов и отсутствии пыли на полках и мебели. Здесь у каждой вещи – свое место.

На стене в гостиной висят фотографии Карины. Если присмотреться, как подобраны цвета, можно заметить, что они образуют радугу.

Первая фотография – маленькая Карина в ярко-красном платье, на ее маленькой рыжей головке золотая корона, у девочки нет переднего зуба, но она улыбается во весь рот, совершенно не стесняясь своих изъянов.

На втором снимке – Карина, чуть постарше: она сидит за столом и держит в руках огромный апельсин, ее карие глаза широко распахнуты, будто она впервые видит этот фрукт.

На третьей фотографии – ее выпускной в детском саду: на ней костюм солнца – огромный желтый круг с лучами вокруг ее маленького тельца. Рыжая прядь выбилась из-под костюма и ниспадает на лицо, усыпанное веснушками. Она не улыбается, должно быть, не особо довольна своим костюмом и ролью в сценке.

Следующий снимок – Карина лежит на газонной траве, на глазах у нее очки с толстой оправой в форме сердец, а в руке она держит чупа чупс.

Затем – фото на море, сделанное рано утром, когда вода – кристально голубая. Рыжие волосы намокли и небрежно лежат на плечах. На Карине голубой раздельный купальник, из-за которого заметно, как сильно изменилось ее тело в подростковом возрасте, приобретя женственные формы.

И крайняя фотография – выпускной вечер в школе. На ней синее платье, а в волосах – венок из цветов. Карина держит в руках аттестат об окончании и широко улыбается, ее глаза слегка прищурены, из-за слепящего солнца.

Я знаю, что последний снимок будет сделан ее мамой на выпуске Карины из университета. Тогда ей выдадут мантию и академическую шапочку фиолетового цвета. И задуманное наконец-то воплотится в жизнь: на стене будет радуга из фотографий любимой дочери, подающей большие надежды.

Пока я рассматриваю снимки, подруга спускается по лестнице и подкрадывается ко мне сзади. Она резко хлопает меня по плечам, и я вздрагиваю.

– Ты меня заикой сделаешь! – восклицаю я.

– С каких пор ты стала такой пугливой? – губы Карины расплываются в улыбке, но по ее лицу проходит заметная тень тревоги за меня.

– С недавних, – отвечаю я, не желая вдаваться в подробности, особенно, о том сне, до сих пор не выходящем у меня из головы.

Мы вызываем такси, а пока дожидаемся его приезда, сидим на качелях во дворе.

– О чем задумалась? – негромко спрашиваю я, заметив отрешенный взгляд подруги.

Карина смотрит куда-то вдаль и лишь пожимает плечами.

– Ты же знаешь…

– Знаю.

Конечно, я знаю, что для родителей Карины важна каждая полученная ей оценка. Мне страшно представить, что произойдет, если она лишится стипендии или не сдаст хоть один экзамен. Я не думаю, что они ее бьют. Но иногда моральные истязания переносятся тяжелее телесных.

Она оглядывается на дом и тяжело вздыхает. Мне так сильно хочется ее ободрить. А еще лучше забрать к себе и не отдавать родителям до тех пор, пока они не станут по отношению к ней людьми.

– Ты не подведешь их.

– Ты не можешь этого знать. – Карина опускает голову и начинает перебирать свои тонкие пальцы с чересчур коротко остриженными ногтями.

– Они никогда не перестанут тобой гордиться, – уверенно говорю я подруге, хотя понятия не имею, что на самом деле за люди – ее родители.

– Ты их просто не знаешь, – отвечает она мне тихонько.

Я едва ли ее слышу. Но в этом шепоте больше эмоций, чем в крике.

Подъезжает такси. Когда мы идем к нему, я беру подругу за руку, и она ее крепко сжимает. Не только я пропитана тревогой: Карина буквально источает ее, хоть и по иной причине.

Мы садимся на заднее сидение, и всю дорогу на игру не разжимаем рук.

7 глава

На игре.

Мимо пролетает знак "Вы покидаете город". Мне так душно, что я готова прильнуть щекой к грязному боковому стеклу автомобиля.

– На улице сыпет дождь, поэтому окна не открывать! – кричит таксист, когда Карина нажимает на кнопку управления стеклами.

Такси сворачивает с основной трассы и мы, окруженные с двух сторон лесом, едем несколько минут по, выложенной брусчаткой, дороге, ведущей в место, наводненное роскошными загородными домами.

– Какой номер дома? – спрашивает таксист, подавляя очередной зевок.

Я достаю из кармана джинсов приглашение на игру, по форме ничем не отличающееся от обычной визитки: черная карточка с изображениями револьвера, ножа, полицейского жетона, медицинской аптечки, красной губной помады, а в ее центре красуется "кровавая" надпись – «Сыграем в мафию?» На обороте прилагается адрес, который я и называю таксисту. В ответ получаю только недовольное фырканье.

– Этого дома даже нет на карте навигатора. Как я должен его найти? Силой мысли?

В растерянности я смотрю по сторонам на проезжаемые нами повороты, как вдруг мы съезжаем на грунтовую дорогу.

– Куда мы едем? – от неожиданности я непроизвольно впиваюсь пальцами в ручку на двери и замечаю, что Карина делает то же самое.

Таксист кивает вперед, и мы замечаем двухэтажный, стоящий вдалеке от других, дом из красного кирпича, окруженный высоким забором.

– Похоже, хозяин любит уединение, – задумчиво произносит таксист, протирая платком вспотевшую лысину.

– Ты уверена, что нам нужно именно сюда? – спрашивает меня подруга, с неуверенностью поглядывая на здание, около которого мы выходим.

Я не успеваю ничего ответить – ворота начинают разъезжаться, и перед нами открывается вид на двор: выложенная тротуарной плиткой дорожка к дому и газон, границы которого оформлены рабатками из цветущих петунии, настурции и других неизвестных мне растений. По периметру дома расположены декоративные кустарники, у входа – вазы с цветами, а в центре двора – фонтан – каменный шар, по которому струится вода.

У дверей стоят двое мужчин, одетые в черные костюмы. Под воротниками их белых рубашек красуются ярко-красные галстуки.

Когда дверь открывается, и из нее выходит высокая стройная женщина в черном брючном костюме, становится очевидно, что галстуки охранников идеально сочетаются с ее огненно-красными волосами до плеч. Она уверенными шагами направляется к нам, стуча босоножками на высоком каблуке по декоративной плитке.

Когда женщина оказывается близко, мне удается рассмотреть ее лицо: темно-карие, почти черные, широкие глаза, с небольшой горбинкой нос и невероятно тонкие губы – две ниточки, искривленные перед нами в подобие улыбки.

– Я София – организатор игры. Мы уже заждались вас. Проходите, – жестом руки она взмахивает вперед, и Карина следует к двери, в то время как я мешкаю, теряясь в сомнениях.

Я не спешу в дом, хотя на улице все еще идет мелкий дождь.

София улавливает мой заинтересованный взгляд, прикованный к камерам на стенах дома, и приступает к объяснениям.

– Это для нашей с вами безопасности, – она любезно улыбается, но у меня ее кривая улыбка вызывает неподдельное отвращение.

Она хочет выйти со мной на контакт, поэтому легонько касается моего плеча, скованного в напряжении.

– Ты впервые на подобной игре? Это заметно. Тебе не о чем волноваться. Такое происходит повсеместно. Не может быть такого, что ты ни разу не играла в мафию.

– Я хорошо знакома с этой игрой, – отрезаю я.

– Отлично!

Она продолжает что-то говорить, но я уже не слушаю, потому что замечаю своих друзей и Марка в доме. Они увлеченно болтают, стоя у окна.

– Ладно, – говорю я себе под нос и быстрыми шагами буквально вбегаю в дом.

Внутри меня встречает еще один охранник, который жестом руки указывает направление в комнату справа.

Ей оказывается просторная гостиная: пол и стены выложены широкой темной плиткой, в центре – небольшой прозрачный журнальный столик, вокруг которого расположена мебель: красные кожаные диваны и кресла, на стене висит огромный телевизор с изогнутым экраном.

– Я тоже был ошарашен увиденным. Через минуту твои глаза привыкнут к этой роскоши, – воодушевленно произносит Марк, прижимая меня к себе.

Быстро чмокнув парня в губы, я поворачиваюсь к увлеченно болтающим подругам.

– Вам не кажется странным, что дом стоит на отшибе?

Натали закатывает глаза. Она всегда так делает, когда собирается прочесть очередную лекцию о моем "неумении развлекаться".

– И что ты предлагаешь? – спрашивает она, – Уйти?

– Нет... Но... – я развожу руки в стороны, не в силах найти подходящих слов для выражения своих мыслей.

Я осматриваюсь, потирая ладонью затылок. В противоположной стороне комнаты расположились другие игроки: некоторые сидят на диване, "залипая" на свои мобильники, в кресле сидит довольно взрослый мужчина, а на его коленях – миниатюрная стройная блондинка, часть игроков расхаживает по комнате, рассматривая других и оценивая обстановку вокруг.

– Эй. – Анна ласково проводит своей теплой рукой по моему плечу, и я оборачиваюсь. – Мы уйдем все вместе, когда игра закончится.

– Да, я знаю, – киваю я.

– Тогда в чем дело?

– Мне некомфортно находиться среди незнакомых людей, да еще и в чужом доме.

Анна собирается ответить, но ее рот застывает в приоткрытом положении. Ее испуганный взгляд прикован к чему-то за моей спиной. Я резко оборачиваюсь и вижу Софию, элегантно опускающуюся в глубокое кресло. В ее руке я замечаю пистолет: она крутит им, словно игрушкой. С двух сторон от нее стоят охранники, еще один начинает опускать жалюзи, из-за чего я начинаю чувствовать себя отрезанной от реального мира. От подступившей паники у меня начинают шевелиться волосы на голове.

– Присаживайтесь, – весело произносит женщина.

Все переглядываются, но не двигаются с места. София выжидает несколько секунд, а затем направляет пистолет в потолок и делает выстрел. Я вздрагиваю. От громкого хлопка у меня закладывает уши и начинает кружиться голова. Я ощущаю твердую руку на своем плече – Марк опускает меня на диван рядом с собой.

Дождавшись, пока мы все окажемся в сидячем положении, она начинает говорить.

– Если кто-то сейчас попытается встать, то... – она целится в висящий на стене экран и издает звуки, похожие на "пуф-пуф".

Мне начинает казаться, что я слышу биение сердец каждого, находящегося в этой комнате. Хочется перестать дышать хотя бы на секунду, но дыхание становится таким учащенным, что в груди начинает больно щемить.

– В нашей с вами сегодняшней игре весьма простые правила. Сейчас по очереди вы будете спускаться в подвал... – она намеренно говорит медленно и делает паузы, смакуя нашу реакцию: расплывается в кривой улыбке каждый раз, когда кто-то в ужасе прижимает ладонь ко рту или хватается за голову. Похоже, ей доставляет удовольствие слышать наше тяжелое дыхание и заглядывать в наши расширенные от испуга глаза.

"И вас по очереди расстреляют" – проносится предположение в моей голове, но София начинает говорить куда более странные вещи.

– Для каждого из вас подготовлена своя игровая кабинка. Когда окажетесь внутри, на экране увидите свою роль и найдете необходимый инвентарь. Правила нашей игры вы можете увидеть на экране, – она с серьезным видом преподавателя достает из кармана небольшой черный пульт и нажимает на кнопку.

Мы, почти синхронно, поворачиваем головы, и принимаемся читать текст, написанный на черном фоне.

Ни для кого не секрет, что сегодня я собрала вас здесь, в моем доме, с целью проведения одной невероятно интересной игры. Я несколько лет тщательно обдумывала каждую деталь, щепетильно собирая маленькие кусочки игрового полотна. И вот я создала нечто гениальное. И сегодня вы сможете стать частью этого, доведенного мной до идеала, совершенства.

Итак, правила:

В игре тринадцать участников:

Граждане: самая мирная роль. Все, что им необходимо делать – сидеть в кабинке, дрожа от страха в ожидании скорой кончины. Граждане – главное пушечное мясо в этой игре. Они выиграют, если избавятся от мафиози и маньяка.

Мафиози: плохие ребята с пушками в руках, выбирающиеся из своих кабинок с наступлением игровой ночи. Их цель – убить всех остальных и не быть разоблаченными комиссаром. Каждый из четырех мафиози должен выпустить по одной пуле в тело выбранной жертвы.

Комиссар: кабинки оборудованы специальной панелью с экраном и кнопками, на которых выбиты ваши имена. Игровой ночью комиссару нужно лишь нажать на кнопочку, чтобы наутро все остальные увидели на экранах, за чью команду играет выбранный игрок.

Голосуют днем по тому же принципу нажатия на нужное имя. Как будет проходить казнь «плохиша» останется пока тайной.

Доктор: аналогично комиссару выбирает любого игрока, которому будет оказана помощь нашими специалистами. Разумеется, если она ему нужна, и он еще жив…

Любовница/любовник: выбирает с кем провести игровую ночь, тем самым лишая возможности игрока сделать ночной ход. Может ходить к одному и тому же игроку лишь две ночи подряд.