Текст книги "Нетленные чувства (СИ)"
Автор книги: Ксения Мартьянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
– Это была не твоя вина.
– А чья? Я молчала, потому что не понимала, что творится подле меня. А Макс молчал ради меня. Ради меня, понимаешь? Я до сих пор не простила себе всего того, через что ему пришлось пройти из-за меня. – слезы потекли по её щекам, но она смахнула их и закрыла глаза, чтобы восстановить дыхание и успокоить бешенное сердце. – А теперь, я срываюсь на Дилане, потому что, мне постоянно кажется, что он не понимает меня, не понимает Макса, потому что ему не приходилось терпеть побои своего пьяного, обезумевшего отца. – при этих словах её голос дрогнул. – Но Сара… – она перешла на шепот, – ведь это не так. Он прошел через такое, чего не пожелаешь даже врагу. Вы оба… вы жили в аду всё это время. Я такая эгоистка. Боже, я такая эгоистка…
Сара почувствовала, что ещё немного, и слезы сами потекут из её глаз. Ей было больно, страшно и она не знала, как помочь подруге.
– Дорогая, ты не эгоистка, – но та лишь замотала головой так, как всегда делала, когда хотела опротестовать чьи-то слова. – Дженнифер, милая, послушай меня. Нельзя сравнить наши ситуации, твои муки и гибель моих родителей… – при этих словах, она почувствовала, как задыхается, воспоминания снова нахлынули на неё, и она нервно сглотнула, отгоняя уже готовящиеся брызнуть слезы, – … это разные трагедии. Каждый получил свою порцию боли, и каждому по-своему тяжело, но это совсем не означает, что нам с Диланом было больнее, чем вам с Максом. Это просто не подлежит сравнению.
Она согласно кивнула, но Сара увидела, что это далеко не единственное, что беспокоит её.
– Ещё и папа… он снова запил, Сара! У меня больше нет сил это терпеть! А если Макс узнает? ты знаешь, что будет, если он узнает? – она попыталась остановить слезы, но всхлипы лишь усилились. – Их отношения итак оставляют желать лучшего, а что будет с моим братом, когда он снова увидит, как отец пьет?
Сара замотала головой и прижала к себе подругу. Потом закрыла глаза и почувствовала, как слезы сдавили ей горло. Всё это было слишком тяжело, они все нуждались друг в друге.
– Всё будет нормально, я не допущу, чтобы Макс сорвался. Я знаю, что он… многое пережил, но я не дам ему сорваться, слышишь? И тебе не дам.
– Я не могу, – Дженнифер дрожала в её руках, – больше не могу, – от этих слов у Сары защемило в груди. Боже, ну что она могла сделать, чтобы ей стало легче? Осознание её собственного бессилия доводили её до ручки. А человек, который был в этой жизни ей всего дороже, плакал в её руках, и она совершенно никак не могла ей помочь. По её щекам текли слезы, она ненавидела слабость, но знала, что всегда сильной быть не получится. Этому научила её жизнь. Она ломает, и держаться можно только тогда, когда ты даешь себе немного побыть слабой.
– Всё будет хорошо, – она поцеловала подругу в волосы, а та легла ей на колени.
– Прости, – Дженнифер всхлипнула, зажимая рот ладонью, – мне так тяжело, так больно.
– Я знаю, – она провела рукой по её волосам, – но мы справимся. Обязательно.
Сара, действительно, понимала её боль, потому что, формально, они с Максом потеряли родителей ещё раньше, чем их отец ушел от них. Они много лет жили, как в преисподней, и одному Богу известно, как они с этим справились.
Теперь жизнь подбрасывала им новые испытания, и она проклинала её за то, что она причиняет боль близким ей людям.
Сара потянулась к телефону и написала Дилану, чтобы он не приезжал, так как прекрасно понимала, что Дженнифер сейчас не совсем в том состоянии, чтобы участвовать в сценах примирения. Её брат был самым понимающим человеком на свете. Он послал ей смайлик-поцелуй и написал, что очень любит их обеих.
Обеих. Сара невольно улыбнулась и послала ему поцелуй в ответ. Затем она отложила телефон и стала гладить Дженнифер по волосам. Странно, но они будто бы снова вернулись в детство: то детство, когда ещё все было хорошо. Когда они точно так же сидели вдвоем, рассказывая друг другу секреты, веселились и делились мечтами. Тогда у них были мечты. Дженнифер свою практически осуществила, что нельзя сказать о Саре. Свою, она просто удалила из жизни. Как бы больно ей не было расставаться с тем, чего она желала больше всего на свете, это было необходимо.
Сара ощущала дыхание Дженнифер, она уже успокоилась и больше не плакала и не дрожала, но она прекрасно знала, какое состояние наступает после такого.
– Тебе нужно поспать.
– Я не устала.
Сара вздохнула. – Это здорово. Я заварю тебе жасминовый чай, а потом ты поспишь, договорились? – Джен молчала. – Милая, прошу, тебе это сейчас нужно.
Дженнифер снова промолчала, но кивнула.
Сара сделала ей чай, добавив в него успокоительного, и кое-как заставила забраться в постель. Подумать только, сколько упрямства было в этом человеке.
– Сара?
– Ммм?
– Не уходи.
Сара замерла в дверях спальни.
– Хорошо, я побуду с тобой, пока ты не уснешь.
– Я прошу тебя остаться на ночь. Я не могу… этот дом… он слишком пустой… а я…
Сара незамедлительно кивнула. Оставлять подругу в таком подорванном моральном состоянии не самая лучшая идея.
– Конечно, я только переоденусь.
Сара натянула футболку, которую нашла в шкафу в соседней комнате и почувствовала знакомый запах одеколона. Футболка пахла Максом. Она вдохнула этот пьянящий аромат и почувствовала, как у неё кружится голова. Снова эти воспоминания. Его руки. Губы. Его крепкий торс, прижимающийся к её дрожащему телу, его сильные руки и широкая спина. Её каблуки, вонзающиеся в его бедра…
Боже, она сходила с ума.
Она ощутила, как ослабли её ноги, поэтому присела на край кровати и оглядела комнату. Странно, но она никогда не была здесь. Она знала наизусть всю квартиру Пирсов, но именно в эту комнату она вошла впервые. Комната была небольшая, но очень уютная. Огромная красно-черная кровать в её центре сразу же привлекала все внимание на себя, а грубые кожаные кресла у её подножья говорили о том, что здесь жил мужчина. Практически во всю стену висел плазменный телевизор, который лишь подтверждал, что обитатель этой комнаты был вполне себе состоятельным человеком. Но шкаф для одежды полностью противоречил этим домыслам, он был сделан из красивого бамбука и скорее напоминал то место, где они с Максом жили на острове. Эта комната была полна противоречий и сюрпризов, впрочем, так же, как и её хозяин.
На мгновение, Саре стало интересно, как выглядит его новая квартира и как в ней все обустроено. Есть ли там что-то от его прежней жизни или он решил напрочь перечеркнуть прошлое? Какие цвета теперь наполняют его стены? Выглядела ли его квартира как холостяцкая? Может, она когда-нибудь побывает там и сама все увидит?
Нет, вряд ли. Ей ни за что нельзя входить в квартиру Максимилиана Пирса, да это совсем и не за чем. Нужно оставить все, как есть. Вряд ли теперь они смогут общаться так же, как и раньше. Что-то изменилось между ними, и Сару это беспокоило. Единственным выходом из этой ситуации она видела только установку барьера между ними. Жесткого барьера. Они больше никогда не должны касаться друг друга. Макс слишком сильно влиял на неё, Сара начинала привязываться к нему, но привязываться совсем не как к другу, и это здорово её пугало: она боялась влюбиться. Она вообще не хотела влюбляться, особенно в человека, для которого она навсегда останется просто маленькой малышкой Бей. Её сердце итак было разорвано на части, и она до сих пор не могла собрать его воедино, слишком многим она уже пожертвовала, слишком многое пережила, она не сможет пережить ещё и любовь, которая никогда не станет взаимной. Но даже если и Макс почувствует то, что чувствует она, Сара все равно никогда не сможет дать ему то, чего он заслуживает: семью. Она просто боялась. Это было бы слишком больно и невыносимо для неё. В любом случае, вряд ли Макс что-то чувствует к ней. Просто она женщина, а он мужчина, ночь, остров, алкоголь… все это мгновенно ударило им в голову, заставляя просто напросто отдаться своим инстинктам, иначе это никак не объяснишь. Сара закрыла глаза и медленно выдохнула. Она была уверена, что Макс думает точно так же, и что трудностей с соблюдением дистанции между ними не возникнет. Просто, ей нужно сделать первый шаг, она должна прекратить все это, пока не стало слишком поздно, пока она не причинила боль себе и другим.
Скорее всего, проще будет просто отдалиться друг от друга. И это будет самым верным решением. И, видимо, самым непростым.
Глава 13
– Что-то ты сегодня какой-то смурной.
Макс наставил кий на шар и ударил по нему, зарядив его точно в лузу.
– Просто долгий перелет.
Дилан усмехнулся.
– Знаешь, после долгих перелетов люди обычно отдыхают, а ты примчался в свой ресторан и торчишь тут уже весь остаток дня. – Дилан стоял, опершись о свой кий, и наблюдал за другом.
Макс сделал ещё один удар.
– Пул расслабляет.
– Поругались с Сарой?
Макс прицелился, но замер при упоминании её имени.
Черт возьми, она итак не выходила из его головы, не хватало ещё и говорить о ней, когда он пытался отвлечься. Он ударил по шару.
– Нет. Какое все это вообще имеет отношение к тому, что я играю в пул в своем собственном ресторане?
– Самое прямое, – его друг промахнулся, поэтому Дилан занял свою позицию, – когда ты злишься, то приходишь сюда, и тогда ничто на свете не заставит тебя отсюда вылезти.
Макс оперся о барную стойку и отхлебнул Budweiser из бутылки. Дьявол, иногда он сожалеет, что есть люди, которые знают его так хорошо. И что он скажет другу? Что его совершенно ничего не беспокоит? Или, что его волнует развитие ресторана? Да черта с два он поверит ему. Нет, безусловно, его сильно заботило то, как растет и расширяется «УолтерПирс», но Дил был из тех людей, которые читали все эмоции человека по его лицу и запоминали их. Он в секунду мог понять, о чем думает кто-либо или что у него стряслось, только взглянув на него. Поэтому он не поверит в байку о том, что он просто увлечен делами.
– Мы немного повздорили, – Макс решил сказать правду частично. По сути своей, они, действительно, немного повздорили, правда, причину этого он все же решил утаить. Ну не может он сказать своему лучшему другу, что он чуть было не сорвался и не переспал с его сестрой. Как он после этого будет смотреть ему в глаза? Ведь Макс прекрасно знал, как Дилан заботился о Саре. С того самого дня, как они лишились родителей, его друг поклялся, что никто и никогда не причинит ей боль, а Макс мог причинить ей огромную боль.
– Немного? – Дилан усмехнулся. – Видимо, это немного очень большое, потому что у тебя такое лицо, будто бы тебе только что сообщили, что Манчестер Юнайтед проиграли с разгромным счетом.
Макс улыбнулся.
– Этого никогда не будет. И ты прекрасно это знаешь.
– Я предпочитаю бейсбол, – уголки его губ поползли вверх, – Нью-Йорк Янкиз как раз для этого подойдет.
– Они чертовы засранцы, – Макс сделал глоток, чтобы сдержать усмешку, – хотя, да, они тебе вполне подходят, – глаза Дилана сверкнули.
– Очень смешно, Пирс. – Макс расхохотался, когда Дилан промазал и подошел к своему шару, наставив на него кий.
– Прости, как обстоят твои дела с Алисией?
Дилан чуть не поперхнулся пивом.
– Ты решил сегодня окончательно сделать меня полной задницей, да?
Макс улыбнулся и ударил по шару, который снова попал точно в лузу. Иногда, для того, чтобы выигрывать даже у самого достойного соперника, необходимо просто сменить тему в пользу первого.
– Я не понимаю, зачем ты встречаешься с ней, – Макс обошел стол, – она же самая настоящая стерва. К тому же, Сара её на дух не переносит.
– Она просто никак не может забыть тот случай, когда Алисия высказала свое мнение по поводу её одежды, – Дилан глотнул пива, – вот и взъелась на неё.
– Просто высказала, – Макс сделала очередной удар, – или конкретно раскритиковала?
Дилан пожал плечами.
– Просто она очень прямолинейная.
– Я думаю, она просто получает от этого удовольствие, и дело тут совсем не в её… прямолинейности. – Макс произнес последнее слово с усмешкой.
– Ладно, – Дилан покрутил кий в руках, – возможно, ты и прав. – Макс ухмыльнулся, Дилан закатил глаза. – Хорошо, ты прав. Алисия редкостная стерва. – Дилан улыбнулся. – Но в постели она хороша. Она просто Богиня секса, эротическая мечта, а её тело, как… – Дилан задумался, а потом щелкнул пальцами, – … у девушки с обложки.
– Не помню тот переломный момент в твоей жизни, когда ты стал задумываться о том, как именно выглядит твоя очередная пассия. Насколько я помню, раньше ты никогда не смотрел на физические данные. – Макс поднял глаза на друга, тот улыбнулся, отпивая из горлышка.
– Надо же когда-то начинать. Тем более, что с Алисией вместе мы уже давно, я к ней привык.
– Не думаю, что можно привыкнуть к её… – Макс помедлил, подбирая слово, а затем слегка улыбнулся – … ограниченности.
– Ну да, Алисия не настолько умна, как, к примеру, Сара, или Дженнифер, и с ней совсем не о чем поговорить, зато, – он посмотрел в пол, – она ничего не требует. Наши отношения простые, легкие, совершенно без обязательств.
– Иногда этого бывает недостаточно, Дил, и ты прекрасно это знаешь.
Макс увидел, как Дилан застыл. Он смотрел в пол и не шевелился. Конечно, он всё понимал, причем прекрасно понимал. Ему не нужно было объяснять, как стоит обращаться с женщинами, или раскладывать по полочкам, что такое честность, надежность, любовь. Он всё это знал не понаслышке, и уважал это, именно поэтому он был для Макса лучшим другом. Но что-то внутри него всё же ломало его, так же, как и Сару. Их объединяла одна общая потеря, с который каждый справлялся по-своему. Сара предпочитала одиночество, а Дилан завяз с женщиной, к которой не испытывал ровным счетом ничего, ни любви, ни привязанности, ничего. Простая привычка заставляла его ходить к ней по ночам, или иногда звонить ей, но Макс прекрасно понимал, что он даже элементарно не скучал по ней. И не вспоминал, что она существует, пока его не накрывала обычная, свойственная всем мужчинам, потребность. В сексе.
– Мне так проще, Пирс, – он поднял на друга свои серые глаза, – проще быть с девушкой, если ты уверен, что вас не свяжет друг с другом ничего. – Он помолчал и пожал плечами. – Я не хочу привязываться.
– Просто ты пока ещё не встретил ту, к который хотел бы привязаться.
Дилан усмехнулся.
– Всё может быть, – его голос повеселел, но грустные нотки в нем не пропали, – кто знает, что ждет нас завтра, верно?
– Твоя правда, Бейли. – Макс наклонился над столом. – Но насчет Алисии я бы не был так уверен. Если она захочет, она найдет способ привязать тебя к себе.
– Ты же знаешь, я всегда умел выпутываться, – Дилан улыбнулся, но Макс заметил, что это не прошло мимо его ушей. И хорошо. Ему очень не хотелось, чтобы его друг попался на удочку к этой коварной блондинке, не зря Сара её так не любила, а она людей чувствует. – Так что у вас произошло с Сарой?
Макс замер.
– Просто небольшая ссора, тебе не о чем беспокоиться.
– Ты уверен? Потому что, я что-то не очень, – его голос стал тверже.
– Просто… женщины, порой, слишком нагнетают обстановку. Не случилось ничего, из-за чего тебе стоило бы волноваться.
– Поклянись мне, – Дилан подошел к другу, – поклянись, что ей не больно.
Макс молчал. Мог ли он поклясться в таком? Мог ли поручиться за её чувства и мысли, если совершенно не знал, что она ощущает сейчас? Они не разговаривали со вчерашней ночи, и как бы он не пытался завязать разговор, она отвечала ему лишь «да» или «нет» или просто кивала. Он видел её глаза в самолете: она злилась. Он наблюдал, как она говорила с Розмари, да, она улыбалась и даже смеялась, но делала это только для того, чтобы скрыть то, что было у неё внутри на самом деле. Для того, чтобы понять это, не нужно знать её достаточно хорошо, просто все было отражено в её глазах, а Макс прекрасно умел читать по глазам, особенно по её, нежным, глубоким, напоминающим ему теплый шоколад.
Он поднял глаза на своего друга, и почувствовал укол совести. Он всегда был рядом с ним, был ему, как родной брат, и он знал, что, что бы ни произошло, он примчался бы к нему на подмогу по первому его зову, в принципе, как и сам Макс.
Он не мог соврать Дилану, просто не мог.
– Я клянусь, что если сделал ей больно, то исправлю это.
Дилан вздохнул.
– Я знаю, Макс, знаю. Я не стану спрашивать тебя, что именно между вами двоими произошло, если захочешь, ты расскажешь сам, но мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал. – Дилан помолчал, а Макс кивнул. – Обещай мне, что ты защитишь её от боли, когда меня не будет рядом, обещай, что, что бы ни случилось, ты сделаешь все, чтобы оградить мою сестру от страданий.
Макс замер. Черт возьми, конечно, он сделает для этого абсолютно всё! Его мать, Дженнифер и Сара были теми женщинами в его жизни, ради которых он пожертвовал бы чем угодно. И он определенно точно, не помедлил бы ни на секунду и отдал бы за них даже свою жизнь. И он отдал бы все жизни, каждую из них, если бы только имел такую возможность.
– Я обещаю тебе, я обещаю, что сделаю всё, – Дилан обнял друга и похлопал его по плечу.
– Я знал это, именно поэтому, я доверяю её только тебе, – с этими словами, он обнял Макса крепче, – а теперь, давай играть, – он оторвался от него, и Максу показалось, что на его ресницах блеснули слезы.
Он доверял ему Сару. Эти слова въелись в его голову и плотно обосновались в его мыслях. Его друг только что вверил ему самое дорогое, что у него осталось, единственное, что он поклялся всегда оберегать – свою маленькую сестренку.
– Дил, – он поймал его взгляд, – вы очень много для меня значите, оба. Я никогда не предам доверие ни одного из вас, и ты можешь на меня положиться.
Дилан улыбнулся и кивнул.
– И ты на меня. Всегда и во всем. Как в детстве, а? – он протянул ему руку и Макс с улыбкой пожал её. Крепость их рукопожатия лишь в очередной раз доказала, что эту дружбу не сломает даже, казалось бы, самый сильный кулак.
Дилан взял кий и отошел к столу. Макс взглянул на его взлохмаченные золотистые волосы и улыбнулся. Такой должна быть дружба. Когда ты без колебания можешь отдать за человека жизнь, зная, что в ответ он сделает то же самое. Когда ты можешь назвать друга братом, и доверить ему абсолютно все, даже самое дорогое, даже если это последнее, что у тебя осталось.
– Пирс, – он повернулся к улыбающемуся другу, – я планирую сегодня выиграть у тебя, поэтому, очень советую сосредоточиться.
Макс усмехнулся и подбросил кий.
– Тогда, тебе придется очень постараться.
Уголки губ Дилана приподнялись.
– Поживем-увидим.
***
– Хватит! Прошу тебя, прекрати! Боже, не надо! – женщина практически перешла на визг. В её темных глазах отразилась боль. Она хваталась за рукав мужчины, пытаясь оттащить его в сторону, но она была слишком слаба для этого.
– Уйди! – женщина всё ещё хваталась за его одежду, в мужчине начинала закипать злоба, – Черт тебя подери, пошла вон! – он с силой отшвырнул её, и она покатилась с лестницы вниз.
– Мама! – мальчик вскочил на ноги, и бросился было вниз к женщине, но мужчина схватил его за шкирку, как последнюю собаку, и отшвырнул его в стену. Мальчик вскрикнул, но скорее от неожиданности, чем от боли, хотя и сильно ударился головой. Он чувствовал, как все плывет у него перед глазами, но попытался встать на ноги, тогда удар откуда-то сверху заставил его снова опуститься на пол. Его пронзила острая боль, ноги ослабли, все тело невыносимо ломило.
– Когда я говорю тебе лежать, значит, нужно лежать, – гнусавый голос говорил ему это прямо в ухо. От его отца пахло дешевым алкоголем и тяжелыми сигаретами. Он еле стоял на ногах, но умудрялся казаться сильнее, чем был на самом деле. Этот человек, ещё полгода назад имел свою работу и жил в счастливой семье, он никогда не притрагивался к алкоголю, потому что для него это было запретной темой. Но так было раньше. Теперь Макс не помнил и дня, чтобы от него за версту не разило этим дрянным пойлом. А самое главное, что он был просто обычным ребенком, беспомощным существом, которое совершенно ничего не могло сделать. У него просто не было для этого достаточной власти. Пока.
– Да заткнись ты, хватит ныть! – Стенли закричал на маленькую испуганную девочку, которая сидела около обездвиженной матери. – Сходи лучше за водой и приведи свою мать в чувства! – маленькая восьмилетняя девочка смотрела на отца огромными глазами, и всё её тело дрожало от страха. – Ты, что, оглохла?! – он закричал. – Я сказал, иди за водой!
Дженнифер подскочила и бросилась на кухню. Макс слышал, как она всхлипывала, и знал, как она была напугана. О, она была очень напугана, и этот мерзавец очень постарался сделать так, чтобы от страха она не могла сказать ни слова.
Его ненависть к отцу росла с каждой минутой, с каждой секундой, с которой он причинял боль дорогим ему людям. Ему было все равно, что он бьет его, пусть бьет, он потерпит. Наверное, со временем, даже простит. Но заставлять страдать его маму и маленькую сестренку – нет, этого он никогда не сможет простить.
Они жили в аду, и, казалось бы, самый близкий для них человек оказался не кем иным, как самим дьяволом. И все, что ему оставалось, лишь терпеть. Терпеть, и ждать, когда он, наконец-то, сможет сказать ему «хватит».
Макс открыл глаза, его сердце гулко стучало в груди. Воспоминания детства до сих пор не давали ему покоя. Он помнил все, все до мельчайших подробностей. И это мешало ему спокойно спать по ночам. Макс приподнялся на локтях и вгляделся в темноту: он спал в своей новой квартире, но чувствовал, что ему до боли пусто и одиноко здесь. Он не привык жить один, раньше с ним всегда были мама и сестра, и он ощущал себя не так паршиво, как сейчас. Он откинул одеяло и прошел на кухню, затем налил себе холодной воды и залпом осушил стакан.
Он ощутил, как дрожит стакан в его руках, и чтобы не дай бог не разбить его, аккуратно поставил его на стол. Проклятые воспоминания. Они делали из него чертового невротика. Макс умылся прохладной водой и вытер лицо полотенцем. Что с ним творится? Почему он не может контролировать свои эмоции? Всё это давно прошло. Больше никто и никогда не посмеет к нему прикоснуться или причинить боль маме и сестре. Прошли те времена, когда Макс был маленьким слабым мальчиком, которому просто-напросто не хватало роста и силы, чтобы остановить руку, которая должна была сбить его с ног. Вот уже двенадцать лет, как кончился этот кошмар, но он не устает напоминать о себе снова и снова. Год за годом. Месяц за месяцем. День за днем. Он не помнил ни одной ночи, когда бы ему не снилось, как маленький мальчик пытается увернуться от тяжелой пощечины, сопровождающейся глухим ударом в стену. Как маленькая темноволосая девочка с паникой в глазах пытается понять, что происходит. Её всхлипы. Крики. Всё это до сих пор стояло у него в ушах, будто бы эти звуки никогда и не прекращались. Уговоры его матери, её отчаянные мольбы остановиться. Её слезы. И пощечины, которыми он награждал её, когда считал, что она слишком много говорит. Да, он помнил всё. Странно, но в его памяти отпечатались даже его слова. Он помнил почти весь его пьяный треп. Может быть с легкими упущениями, потому что время могло стереть некоторые его воспоминания, но одну фразу, которую его отец повторял каждый день, он не сможет забыть никогда. «Я ненавижу вас».
Он говорил это, и его глаза горели яростью и презрением. Кто бы мог подумать, что Макс со временем узнает, что такое ненавидеть близкого человека? Да, наверное, если, они, действительно, ненавидели, то делали это со всей своей отдачей. В этом они были похожи. Разве что разница между ними все-таки была: Макс никогда не позволит себе напиться до невменяемого состояния и поднять руку на женщину, которую перед Богом поклялся защищать и на детей, которые будут считать его их заступником. Да, его дети будут гордиться им.
Макс посмотрел на часы и вздохнул, в пять утра ему теперь вряд ли удастся уснуть. За эти дни, внутри него накопилось лишком много боли и злобы, которые было просто необходимо выгнать наружу. Он надел спортивные штаны и спустился вниз. Его мышцы нуждались в разрядке.
Он намотал на руку бинт и плотно закрепил его, после чего встал напротив кожаного снаряда. Один удар. Другой. Третий. Интенсивнее. Чаще. Ему было необходимо выработать адреналин. Он почувствовал, как кровь быстрее побежала у него в жилах. Он отрабатывал каждый удар. Двенадцать лет он жил с мыслью о том, что больше никто не посмеет сокрушить его, теперь он сам сможет отразить нападение, он сможет постоять за себя и своих близких. Его руки уже привыкли к каждодневному драйву, он не мог жить без состояния эйфории, которое накрывало его после часовых тренировок. Он боролся с болью, пытался отражать удары прошлого, которые и по сей день желали его сломить. Он старался забыть то, что неустанно разрывало его изнутри. У него не было детства, не было любящего отца, он практически не помнил, когда его мать последний раз была по-настоящему счастлива. «Ты никогда не станешь человеком, которым можно будет гордиться! Ты самый мерзкий сын, который только может быть у отца!» Макс ощущал, как капельки пота начинают течь по его спине, как они выступают на лице. Он бил все сильнее, все сокрушительнее, каждый удар он делала так, будто бы от него зависела его жизнь. Он мечтал похоронить свое прошлое, мечтал выбраться из этого тягучего болота и просто идти дальше. Но, как и любое болото, оно имело свойство затягивать и это тянуло его все глубже и глубже, с каждым разом, оставляя все меньше шансов выбраться на поверхность. Но он боролся, он бил кожаный мешок всё быстрее, с каждой секундой ускоряя ритм. Его сердце уже стучало с бешеной скоростью, пульс участился, а руки уже совсем не ощущали боли. Он не чувствовал ничего. Для него существовали только пальцы, накрепко сжатые в кулаки и цель, которую он должен был ликвидировать. Его глаза были полностью сфокусированы в одной точке. «Ты думаешь, кто-нибудь когда-нибудь полюбит такое ничтожество?– он рассмеялся. – Да только если этот человек будет таким же дерьмом, как и ты! Ублюдок, я жалею, что ты на свет родился!» Макс сделал серию молниеносных ударов и завершил её мощным ударом ноги, после чего снаряд отъехал в самый дальний угол зала. Он стоял, смотря на кожаное изделие, которое только что бессознательно колотил, и почувствовал, как сжалось его сердце. Он не может забыть. У него никогда не получится выбросить из памяти слова, которые прочно обосновались в его голове. Они словно клещами цеплялись за всевозможные стенки его сознания, не давая ему возможности навсегда утопить их и закинуть как можно дальше. Они не хотели уходить из его жизни, привыкнув на протяжении многих лет существовать в его голове и питаться его страхами.
Да, он всё ещё боялся вернуться в прошлое. Всё ещё боялся, проснувшись одним утром, вдруг оказаться снова четырнадцатилетним мальчиком. Боялся снова стать тем бессильным ребенком, который не знал, что делать. Ему казалось, что, даже, спустя такое количество времени, оказавшись снова в том доме, увидев пьяного отца, плачущих маму и сестренку, он просто не сможет двигаться, он будет стоять и бессильно наблюдать за происходящим.
Пока он принимал душ, он думал о том, что делал не так. Почему отец так относился к нему? Что мешало ему любить его так, как обычно отцы любят своих сыновей? Ведь даже в трезвом состоянии, в котором они имели радость видеть его всего несколько часов в неделю, он никогда не относился к Максу, как к родному сыну. Он никогда, ни разу не сказал ему, что любит его или, что гордится им. Почему? Чем он был хуже своих сверстников? Этот вопрос всегда мучил его, но даже теперь, столько лет спустя, он не мог найти на него ответа.
Стенли потерял работу, положение, деньги, и считал это достаточным основанием для того, чтобы надираться до чертиков и вымещать свою злобу на своей семье. Алкоголь делал из него неконтролируемого бешеного зверя, который прочно сидел внутри него, пока в его горло не попадала хотя бы капля спиртного. Он столько раз пытался поговорить с Максом, заставить его понять мотивы его поведения, объяснить, почему он так поступал, но он просто не хотел слушать. Да и зачем? Один лишь его вид пробуждал в Максе и без того мучительные воспоминания, не хватало ещё и давать им повод возрождаться в те немногочисленные моменты, когда они все-таки предпочитали его не истязать.
Он вспомнил, как мама уговаривала его поговорить со Стенли, ссылаясь на то, что он изменился и раскаялся. Он раскаялся. Макс усмехнулся. Для этого было немного поздновато. Того мальчика, который ещё когда-то мог найти в себе силы простить и, возможно, понять, уже давно нет. Теперь, есть только взрослый мужчина, поклявшийся защищать свою семью и навсегда выкинуть из своей жизни такого человека, как Стенли Пирс. Да, он был его отцом, и этого ему никогда не изменить, как не изменить и того, что в его жилах течет его кровь. Но он скорее умрет, чем позволит этому человеку снова сломать им жизнь.
Макс выключил душ и натянул простые джинсы и синюю футболку. Затем покинул квартиру, сел в свой черный Феррари и включил зажигание.
Он тут же подумал о Саре. Они не разговаривали уже больше суток. Конечно, если подумать, они никогда не болтали целыми днями, да и виделись не так часто, но сейчас, его как никогда беспокоило то, что они так долго не общались. Каким же он был идиотом тем вечером. O Mio Dio, неужели он не мог просто отнестись к ней, как к сестре? Ведь он всегда так к ней относился, но почему же именно сейчас эта мысль казалась ему невыносимо глупой. Сара ему не сестра, да, и он прекрасно понимал это, но тогда почему же он беспрестанно твердил себе обратное? Он пытался уверить самого себя в том, что их связывает нечто большее, сродни семейным узам, и с этим была согласна его голова. Но все остальное решительно бастовало. Но он не мог позволить себе причинить ей боль, вот почему тогда он остановился. Это был не просто эксперимент. Да, он хотел удостовериться, что она желает его так же сильно, как и он её, но главным двигателем для его остановки было именно то, что боялся все изменить между ними. Он не хотел заставлять Сару страдать. Провести с ней ту ночь было бы всё равно, что ходить по раскаленным углям. С каждым шагом становилось бы все больнее.
Сара всегда была для него той, на кого он мог положиться в любой ситуации. Когда ему нужна была помощь, она всегда выручала его, и не только его, всю их семью. Вот и сейчас, когда ему пришла в голову эта дурацкая затея с подставной невестой, она, не задумываясь, согласилась подыграть ему.
Почему? Почему в ней было столько добра и любви к окружающим и столько ненависти и несправедливости к самой себе? Он видел, как с каждым днем она умирала всё больше и больше, он знал, что чувство вины за произошедшее тем вечером до сих пор грызет её изнутри. Но она не была виновна в том, что случилось, она не могла знать, что именно в эту секунду этот подонок садился пьяным за руль. Пьяным. Макс горько усмехнулся. Он ненавидел пьяных людей. Он ненавидел все, что они собой олицетворяли. И он понимал Сару, которая жила с этой болью уже пять лет.
