Текст книги "Нетленные чувства (СИ)"

Автор книги: Ксения Мартьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Но кое-что всё же изменилось. Сам Макс. Он уже не был тем напуганным двенадцатилетним мальчишкой, и теперь у него появились силы на то, чтобы противостоять своему страху и не позволять своим прошлым демонам управлять своей жизнью. Он должен был сделать то, что обязан был сделать давным-давно. Макс заставил себя успокоиться и повернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кого так сильно ненавидел.

Стенли стоял в белой рубашке, которая была наполовину расстегнута и черных брюках: странно дорогих и на удивление чистых.

– Когда мамы нет рядом, ты не такой уж и вежливый.

Стенли усмехнулся, и тут Макс заметил в его руках бутылку, которую он сжимал так, как будто это была его баночка с кислородом, без которой он просто задохнется. По сути, так оно и было. Стенли был неизлечимым алкоголиком, и ему уже на вряд ли помогут даже самые специализированные врачи. На долю секунды Макс даже почувствовал, как у него просыпается жалость. А жалость – самое ужасное чувство, которое только может испытывать один человек к другому. Лучше бы он ненавидел его так сильно, чтобы больше ничего не чувствовать.

– Когда её нет рядом, я и вовсе вздыхаю с облегчением, – он сделал глоток из бутылки, после чего небрежно плюхнулся в кресло.

– Тогда какого черта ты так носишься за ней? – Слова давались ему с большим трудом, потому что говорить со Стенли было последним, чем он хотел бы заниматься в данную секунду.

Его отчим пожал плечами.

– Не знаю, может, я ещё что-то к ней чувствую.

– Ты перестал что-либо к ней чувствовать почти сразу же, как она за тебя вышла. А когда она родила меня, ты и вовсе её возненавидел.

Стенли ухмыльнулся и снова сделал глоток.

– Интересно, эта проницательность у тебя от меня?

– У меня ничего нет от тебя, – Макс сказал это так резко и быстро, что Стенли лишь криво улыбнулся, очевидно, не поверив, что он сам в этом и убежден.

– Ты ведь не веришь в это, так? – Макс молчал, и его челюсти с каждой секундой сжимались всё сильнее. – Ты похож на меня, и знаешь это не хуже меня.

– Ты не мой отец, и я просто не могу быть похожим на тебя.

Глаза Стенли расширились всего на какую-то долю секунды, а затем на его лице появился мерзкий оскал.

– Я догадывался, что твоя мать не сможет слишком долго скрывать от тебя правду и, в конце концов, обо всем тебе расскажет. Но Макс, ты же не будешь отрицать, что тот, кто воспитывает тоже имеет своё влияние.

– Да, я не стану это отрицать, – когда Макс сказал это, Стенли довольно улыбнулся, но его улыбка тут же сползла, когда тот продолжил. – Но твое влияние прошло, давно прошло, и поверь мне, от него ничего не осталось.

– Ты просто ещё не осознаешь, насколько сильно ты от меня не отличаешься.

– Я отличаюсь от тебя уже тем, что меня тошнит от одного вида этого дешевого пойла, которое ты предпочитаешь, не говоря уже о его запахе и вкусе. – На лице Стенли заплясали искорки злости, но Макс наплевал на них и продолжил. – Я никогда на свете не позволю себе поднять руку на любимую женщину, и в особенности, на детей. Пусть даже не на своих собственных, мне все равно, понимаешь? А тебе нет. Ты бесишься, потому что моя мать всю жизнь любила не тебя, а с тобой осталась лишь потому, что боялась ошибиться и не дать мне ту жизнь, которую она хотела мне дать. Тебя раздражает, что я был прямым доказательством того, что у неё был кто-то до тебя, кто-то, кого она так и не смогла забыть. И каждый день, смотря на меня, ты видел его, видел её глаза, которыми она на меня смотрела и улыбку, которую дарила, и ты ненавидел меня, потому что я был олицетворением его.

– Ты не имеешь права… – Он попытался встать, но тут же снова упал обратно в кресло.

– Ты выпил слишком много, Стенли. Чувства меры никогда не было в списке твоих качеств.

Его глаза пылали гневом, но Максу было плевать. В первый раз в жизни он почувствовал, что ему становится легче. Легче потому, что он отпускает свой страх. Потому, что позволяет своей боли вырваться наружу. Столько лет он мечтал избавиться от этого душащего чувства страха, которое не давало ему покоя даже по ночам, столько лет хотел просто взять и высказать этому человеку всё напрямую, сказать всё начистоту. Он мечтал встретиться с ним лицом к лицу, посмотреть ему в глаза, и если он попытался бы поднять на него свою тяжелую руку, Макс, наконец-то, сумел бы просто защититься. И вот ему представился этот шанс, спустя столько лет, он может осуществить свою мечту, а его отчим сидит перед ним настолько пьяный, что у него нет сил даже для того, чтобы просто подняться на ноги.

Стенли накрыл приступ сильнейшего кашля, и Макс невольно поёжился, думая о том, что жизнь сделала с этим человеком, или что он сделал со своей жизнью. Свистящие хрипы в его горле только подтверждали то, что организм уже просто не справляется с таким количеством никотина и алкоголя. А ведь совсем недавно он бросал, совсем недавно…

– Я жалок, да? – Он усмехнулся и снова приложился к бутылке. – Скажи мне, ведь ты думаешь, что я полное ничтожество, не так ли? Я уже не могу контролировать тебя, теперь я для тебя никто, – он пожал плечами, – пустое место. Да, ты во многом не такой, как я: ты можешь прожить без бутылки и ты не любил женщину, которая сходила с ума по-другому. – Затем его губы расползлись в ухмылке, открывая пожелтевшие от спиртного и табака зубы. – Да, и я мог совершать ошибки, пусть и не признаюсь в этом должным образом. Да, ты другой, более мягкий. Но я вижу в твоих глазах такие же огоньки ярости, как и у меня, и знаю, что они могут перерасти в нечто настолько свирепое, что ты даже представить себе этого не сможешь.

– Я никогда не направлю эту ярость на тех, кого люблю, – Макс стиснул зубы, – и в этом наше с тобой различие.

Стенли кивнул.

– Возможно. И я рад этому.

При этих словах Макс совершенно потерял дар речи. Он думал, что его лже-отец снова заведет свою старую шарманку: будет кричать на него, что есть мочи, бить бутылки, говорить то, что обычно очень больно ранит, но вместо этого, он просто с ним согласился. Он был рад, что Макс не был на него похож, что он был другим. Что это? Эгоизм? Самолюбие? Сарказм? Или что-то иное?

– Хочешь быть единственным в своем роде? – Макс нашел в себе силы криво усмехнуться.

– Поверь мне, – голос Стенли обрел непонятно откуда взявшуюся твердость, – я точно не единственная мразь на свете, которая причиняла боль своей семье. Но, возможно, я вхожу в ту небольшую численность людей, которые об этом жалеют.

– Ты… – Макс печально усмехнулся.

– Я знаю, что ты мне не веришь, Макс, – Стенли поднял свои глаза, и Макс поймал их темноту и пронзительность. И как раньше он даже и не догадывался, что он не его сын? – И ты имеешь на это полное право. То, как я к тебе относился, заслуживает самого ужасного наказания на свете, а то, как это сказывалось на Пэгги и Дженнифер…

– Мы справились с этим.

Стенли долго смотрел ему в глаза, а потом лишь кивнул.

– Иначе и быть не могло.

Макс помолчал, ожидая, пока Стенли продолжит, но он лишь направил свой взгляд в сторону, а Макс ощутил, как что-то зашевелилось у него внутри.

– Разве ты не мог быть другим? – Стенли повернулся к нему, и Макс сглотнул, говоря то, чего не собирался произносить. – Разве тебе никогда не хотелось просто меня обнять? Просто быть тем отцом, в котором я так нуждался? Неужели это было так трудно? Так… невыносимо тяжело…

Неожиданно для Макса, Стенли медленно поднялся с кресла и поковылял в его сторону. Он хотел было отступить назад, но что-то словно пригвоздило его ноги к полу. Макс смотрел, как к нему приближался человек, близости которого он не выносил столько лет, и ощутил не комок, который должен был подкатить к горлу и не пальцы, сжавшиеся в кулаки, а боль в груди. Боль от того, что этот человек никогда не любил его так, как должен был бы любить. Так, что бы не раздумывая отдать за него свою жизнь.

– Хотелось, – он остановился рядом с ним, и их взгляды снова встретились. – Я всегда хотел иметь такого сына, как ты.

– Тогда почему…

– Я не знаю, Макс, просто ты напоминал мне того, кого я так сильно ненавидел, – его голос стал хриплым и он закашлялся. И не слабо, если учесть тот факт, что он практически согнулся пополам.

– Ты болеешь. Ты принимаешь лекарства?

– Нет, со мной всё нормально, но спасибо за заботу.

– Это не забота, не тешь себя ложными фантазиями.

Он поднял на Макса свои темные, наполненные болью глаза.

– Тогда что это?

Макс сам не знал, какого черта это вообще было. Но отчего-то он спросил его про эти долбанные лекарства.

– Просто, видимо, во мне есть что-то человечное.

Стенли кивнул.

– Я всегда знал, что именно таким ты и будешь.

– Хватит игр, Стенли, я уже давно не тот наивный пацан, который внимал каждое твоё слово.

Стенли снова обуял страшный кашель, страшный без преувеличений, а когда приступ прекратился, он тяжело вздохнул.

– Я горжусь тем, что ты именно такой, Макс. У тебя есть все основания мне не верить, но я горд, что ты носишь мою фамилию, я горд, что видел, как ты рос. Да, я делал непростительные вещи, да, я ошибался так, как ошибаются только однажды, и за это я уже поплатился. Поверь, Бог наказал меня достаточно.

– Чем же? Той жизнью, которую ты сам себе избрал, занимаясь собутыльничеством?

– Женщиной, которая никогда меня не любила. – Все язвительные слова, которые Макс хотел сказать в его адрес, тут же испарились, как клубок белого дыма. Он увидел такую боль в глазах своего отчима, что ощутил, как у него сжалось сердце.

Черт бы подрал эти мышцы, сжимаются и разжимаются, когда им вздумается.

Стенли подошел ещё ближе, так, что расстояние между ними стало ещё меньше длины вытянутой руки, а затем его губы еле заметно растянулись в… улыбке?

– Я уже все это говорил твоей матери, я просил у неё прощения, и она простила меня. Простила за то, что я причинил ей такую боль, за то, что причинял боль детям, которых она любила больше жизни, и за которых ежесекундно готова была её отдать. – Стенли сглотнул, предотвращая очередной приступ, а затем продолжил. – Теперь я хочу попросить его у тебя.

Сказать, что Макс потерял способность дышать – это ничего не сказать. Его будто бы накрыло холодной, всепоглощающей волной, которая забрала у него возможность говорить и трезво соображать, не забывая давить на область в зоне сердца. Человек, от которого никогда нельзя было дождаться ни одного хорошего слова, неожиданно решил попросить прощения?

– Ты думаешь, что раз она простила тебя, прощу и я? – Он собрал волю в кулак, не понимая, какого черта с ним происходит.

– Нет. Просто у меня не так много времени, как ты думаешь.

Макс долго смотрел ему прямо в лицо, пока до его сознания доходил смысл его слов. Он сглотнул, пытаясь выглядеть совершенно невозмутимым.

– Собираешься уехать?

Он слабо усмехнулся.

– Точно. Туда, где кормят бесплатным буррито и подают кофе, за который можно убить. – Макс промолчал, а Стенли сделал паузу. Он медленно опустился на диван рядом с Максом и сделал глубокий вдох. – У меня ХОБЛ, Хроническая Обструктивная Болезнь Легких. Я заболел уже давно, но лечение решил не проходить.

Макс замер, смотря на человека, который сейчас перед ним сидел. Болезнь легких? Не проходить лечение?

– Что значит, ты решил не лечиться? Как такое вообще может быть?

– А зачем? – Стенли усмехнулся. – Всё равно она не лечиться, а все эти терапии и реабилитации только замедлят её течение.

– Но ты мог бы прожить ещё много лет, что ты…

– Я просто не хочу жить под капельницами, Макс. – Стенли врезался в него своими глазами. – Не хочу день за днем делать уколы, существовать с кислородными трубками, принимать нескончаемые пилюли или ложиться под хирургический нож, когда они поймут, что мне нужно срочно удалить часть легких. Лучше я просто спокойно умру.

– Спокойно?! Это ты называешь спокойно?! Ты же мучаешься, я вижу это по твоим глазам!

– Я это заслужил. – Он сказал это совершенно спокойным и уверенным тоном. – Заслужил. – Макс не знал, что мог ответить ему. Он был так потрясен, что ни его мозг, ни его тело его просто не слушались. Он смотрел на Стенли и понимал, что тот просто по собственной воле сокращает годы, которые были ему отсчитаны. Какого черта он творит? – Жизнь странная штука, верно? – Макс снова прислушался к его словам. – Всю жизнь жить, не расставаясь с бутылкой, и не заработать даже цирроза, а умереть от болезни легких, принимая во внимание то, что у меня нет никотиновой зависимости. Парадокс, хотя и очень логический.

Макс проигнорировал его философию насчет «шуток судьбы».

– Ты должен пройти курс лечения.

– Нет, не должен.

– Должен, черт тебя подери, – Макс повысил голос, – у тебя всё ещё есть дочь, которая любит тебя, и я не думаю, что своим поведением ты делаешь ей подарок.

– Поверь мне, я делаю Дженни именно подарок. Ей совсем не нужен такой отец.

– Ты прав, ей совсем не нужен такой отец, – Макс стиснул зубы, и когда Стенли понуро опустил голову, продолжил. – Но ты её отец. Такой, какой ты есть. И она любит именно тебя. Такой вот, весьма нелогичный парадокс.

– Парадокс…

– Я позвоню лучшему врачу в Нью-Йорке, он назначит тебе терапию.

– Макс…

– Ты будешь соблюдать все предписания, принимать дурацкие таблетки и ходить с кислородными трубками, если это поможет спасти тебе жизнь.

– Не поможет…

– Это только замедлит болезнь, я знаю, но у тебя будет шанс если и не исправить свои ошибки, то хотя бы признать их по-человечески.

Стенли помолчал, а затем невольно ухмыльнулся: очень печально, будто в последний раз.

– Вряд ли ты так сильно горишь желанием сохранить жизнь тому, кто так покалечил твою. – Он поднял на Макса свои глаза, его руки дрожали. – Зачем ты пришел? Зачем делаешь всё это?

Макс покачал головой, смотря ему прямо в глаза.

– Сам не знаю. Но умереть тебе вот так я просто не позволю.

– Почему? Разве это было бы не легче для тебя?

Макс на секунду непроизвольно замер, а затем прикрыл глаза.

– Это не было бы легче для моей сестры.

С этими словами он стремительно направился в сторону двери. Макс вылетел из дома слишком быстро, словно его обожгло так сильно, что хотелось кричать во всё горло, словно ему перекрыло кислород, а сейчас были последние доли секунды, когда он мог просто сделать вдох. Нет, он не мог поставить себе хорошую оценку за то, что смог сдержать свои эмоции. Он даже не мог притвориться, будто бы весь этот разговор нисколько его не взволновал, будто бы узнав о смертельном диагнозе своего, пусть даже не родного, но отца, он совсем ничего не почувствовал. Он ненавидел Стенли, ведь так? Он ненавидел его всем своим естеством, и всё же он ощущал, как на протяжении всего их разговора, у него предательски сжималось сердце. Разве оно может так сжиматься, если ты ничего не чувствуешь? Если ненавидишь так сильно, что исчезновение этого человека из твоей жизни должно принести тебе неимоверное облегчение?

У него в кармане завибрировал телефон, и ему потребовалась ни одна секунда, чтобы понять, что нужно взять трубку. Трясущимися руками он нажал на «принять», пытаясь игнорировать что-то шокирующее новое для него, что мешало ему разглядеть входящий номер.

Глава 22

– Я не знала, что мне придется ехать на работу! Чертовы бумаги, чтоб их! Как будто бы они не могут подписать их без меня! – Сара шла рядом с Меган, едва сдерживая свой смех.

– Конечно, могут, милая, твоя подпись как босса всей этой обширной компании вовсе не обязательна при заключении многомиллиардной сделки.

– Черт, и почему ты права? – Её подруга почти со скоростью света неслась в сторону огромной многоэтажной высотки, держа в руках толстую синюю папку. – Ради Бога, прости меня, я не думала, что нашим планам придет конец.

– Всё в порядке, Мегс, – Сара улыбнулась, – я буду рада увидеть место, где происходит всё это волшебство.

– Но ведь тебе придется проторчать там вместе со мной! И я не знаю, как долго, – Меган тяжело вздохнула и покачала головой. – Нужно было оставить тебя дома.

– Что? Что бы я пропустила такое веселье? – Сара похлопала глазами. – Я определенно хочу стать свидетелем того, как грозная Меган Палмер будет отчитывать своих сотрудников за прокол в расписании. И я хочу увидеть тебя, так сказать «в деле». Мне безумно интересно, какая ты в деловом мире. Наверняка, ты и там крутая секс-бомба.

Губы Меган растянулись в улыбке, и Сара позволила себе оглядеть здание, в которое они так спешили. Сколько этажей было в этой махине, Сара прикинула лишь на глаз, потому что времени на то, чтобы считать у неё совершенно не было, да она и вряд ли смогла бы сделать это самостоятельно. Их было 100? 200? Не важно, главное, что высота была нереальной, а Сара высоту не очень любила. Зато само здание было просто завораживающим: зеркальные небесного цвета плиты покрывали полукруглое строение, на которое падали блики от солнца, что создавало сказочную атмосферу, от которой невозможно было оторваться. В зеркалах отражался город, который они медленно отставляли позади себя: проезжие машины, люди, спешащие куда-то, другие дома и магазины, шум, гул, смех, разговоры. Сара не любила суету, предпочитая уединение и покой, но сейчас она чувствовала, что всё это безумно ей нравится. Она успокаивалась и была… счастлива.

Меган поздоровалась с охранником, который тепло улыбнулся ей, а затем обернулась к Саре, раскрывая входные двери в здание.

– Знаешь, какое прозвище дали мне мои подчиненные? – Сара завертела головой, и Меган улыбнулась ещё шире. – Адская милашка.

– Я же говорила: ты – крутая секс-бомба.

Подруги рассмеялись, и Сара вошла в здание, следом за Меган. Она прекрасно понимала значение этого прозвища и даже более того, она была с ним полностью согласна. Да, её подруга была очень милой, доброй и искренней, но, в то же время, она могла стрельнуть в тебя таким взглядом, что ты просто превращался в горстку пепла. Она улыбалась и смеялась, дурачилась и привлекала всеобщее внимание своим позитивным настроением, но когда дело доходило до чего-то серьезного, становилась самым грозным боссом на всем белом свете. Её боялись все без исключения, но никто не смел говорить о ней что-то плохое, потому что её деловая хватка делала им всем миллионы и миллионы долларов, а партнерами её компании были самые богатые и влиятельные фирмы. Сара ни разу не слышала, что бы хоть кто-то из сотрудников подумывал уйти из «Wedding World» по собственной воле. Их либо увольняли, либо они покидали любимую работу, потому что что-то происходило с их возможностями, хотя последнюю причину, Меган всегда старалась искоренить.

Сара снова улыбнулась и огляделась, войдя в просторное богато обставленное фойе. Декор был выполнен в нежных бежево-белых тонах, прямо напротив входа располагалась огромная надпись «Wedding World», совершенно точно привлекающая внимание всех вошедших сюда людей, на что, видимо, и был сделан расчет. Меган пропустила Сару с помощью своей «волшебной» карточки, и она заметила, как внимательно, при этом, оглядывали её ещё четверо охранников-бугаев, будто бы они сторожили какой-то ценный миллиардный артефакт. Сара съежилась под их взглядом, и прошла дальше. Теперь, им предстояло пройти через какую-то огромную штуковину, отдаленно напоминавшую сканеры, которые обычно располагаются в аэропортах, только вот эта была явно навороченнее. Без приключений преодолев эту чудо-машину и испытав непередаваемое облегчение, Сара заметила ещё пятерых не менее тренированных охранников, а затем её взгляд переместился к бесчисленным камерам по всему холлу, и это был только холл. Отметив, что через такую систему охраны не пройдет даже самый профессиональный шпион, Сара улыбнулась, прекрасно понимая, кто был инициатором такого мега крутого оснащения.

– У тебя здесь система охраны круче, чем у самого президента.

Меган тихонько рассмеялась, и взяла подругу под руку.

– Только не говори ему об этом, иначе мне не избежать судебного иска из-за его зависти.

Сара улыбнулась.

– Твой отец никогда не знал меры.

– Да, – Меган кивнула, – но он никогда не баловал меня достаточно сильно, чтобы я превратилась в самодовольную капризную стерву.

– И за это я вечно готова говорить ему спасибо.

– Как и я.

Меган вызвала лифт, а Сара тем временем продолжала оглядывать нижний этаж помещения. Кожаные диваны, красивые декорированные узоры на стенах и на потолке, который украшали большие увесистые люстры из хрусталя, от которых создавалось впечатление, что ты находишься в загородном доме у миллиардера. Большие зеркала, высокие горшки с цветами и деревьями, создавали стиль и уют, и бесчисленное количество дверей, попасть к которым можно было тоже только с помощью пропуска. Огромный столик ресепшена, за которым пряталась хорошенькая светленькая девушка, стоял совсем недалеко от лифта, точнее, от ряда лифтов, и когда двери одного из них бесшумно распахнулись, Сара изумленно уставилась внутрь, пытаясь не позволить своему рту раскрыться больше, чем следовало бы.

– Серьезно?

– Заходи уже, – Меган улыбнулась и втащила подругу в лифт.

– Тебе не кажется, что это уже перебор?

Меган лишь пожала плечами, при этом, не переставая улыбаться. Сказать, что лифт был огромным, это значит, ничего не сказать: он был гипер-мега-нереально огромным. Настолько огромным, что в нем можно было бы просто жить, при этом, совершенно не чувствуя стеснения. Лифт был закрытым, а не прозрачным, как во многих крутых фирмах, что Саре очень понравилось, по толщине стен она и вовсе заключила, что это что-то вроде броневика, который не пропускает через себя пули. Да, папочка Меган явно перестарался. Зато суперский черный кожаный диван, на который тут же рухнула Меган, заставил Сару улыбнуться. Что может быть лучше и безумнее, чем диван в лифте?

– Лифт скоростной?

– Этот – нет. Я люблю наслаждаться этим чувством, когда ты едешь в лифте сидя на диване, поэтому мы будем подниматься минут пять. Остальные лифты скоростные, да. Но этот приезжает, только если я вызываю его своей карточкой.

– У тебя собственный лифт?! – Сара практически пропищала это. Меган улыбнулась, беря со стойки журнал. – Ладно, я могу это принять, что, в конце концов, меня до сих пор в тебе ещё что-то удивляет? – она опустилась рядом с подругой. – На какой этаж мы едем?

– На последний, – когда Сара промолчала, Меган добавила. – На сотый.

– Какой ужас, – её глаза расширились, – зачем тебе сто этажей?!

– На первом располагается фойе, там, как ты уже видела, усиленная охрана и обслуживающий персонал: уборщики, электрики, сантехники…

– Они тоже личные?

Меган вздохнула.

– Папа настоял.

– Обалдеть.

– Я уже привыкла, – Меган закрыла журнал и положила его обратно на стойку.

– А что выше?

– Первые несколько десятков этажей занимают гостиничные номера: если к нам приезжают клиенты, с которыми мне предстоит работать, мы размещаем их прямо в этом здании, что очень удобно для сотрудничества. И это всем очень нравится.

– Хм, и правда, очень удобно.

– Да, далее, ещё выше, три этажа отданы под столовые и бары, ещё два – под игровые комнаты и комнаты отдыха, и на каждом этаже есть несколько охранников, следящих за порядком, что позволяет нам предотвращать чрезвычайные ситуации.

– Такие же устрашающие гиганты-качки?

Меган улыбнулась.

– Да. А далее располагаются рабочие офисы, мой кабинет на самом верхнем этаже.

Сара улыбнулась, совершенно не удивляясь этому заявлению.

– Начальник должен быть сверху?

– Всегда и везде, – Меган расплылась в улыбке.

– И как же ты лавируешь между таким количеством этажей?

– Порядок там контролируют менеджеры. На каждом этаже есть, так сказать, свои маленькие боссы. А я спускаюсь только в крайне неразрешимых случаях.

– Там тоже есть устрашающие гиганты-качки?

– Они по всему зданию, – Меган снова улыбнулась.

Сара выдохнула, и сузила глаза, внимательно смотря на подругу.

– И ты хотела, что бы я это пропустила? Ты эгоистка, Мегс, я не прощу тебе этого.

Меган рассмеялась и привстала как раз в тот момент, когда распахнулись двери лифта. То, как изменилось лицо её подруги, невозможно было передать словами. Черты её выражения приобрели холодность, строгость, серьезность и деловитость. И если не брать в расчет то, что одета она была совсем не по-деловому, то можно было с уверенностью сказать, что сейчас она нажала на кнопку «включить бизнес-акулу».

Меган передала бумаги какой-то девушке с ещё одного, теперь уже личного ресепшена Меган и, кивнув ещё одной девушке, скрылась за дверью.

– Мисс Бейли, я могу предложить вам что-нибудь выпить? Кофе, чай, сок, или, может быть, вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

Сара повернулась к хорошенькой темненькой девушке, которой совсем недавно кивнула Меган и улыбнулась. Она узнала в ней Джорджию. Они с Меган учились на одном факультете, и всегда были хорошими подругами. Сара не знала всей истории, но знала, что Меган помогла ей с работой именно в тот момент, когда её было очень тяжело найти, и за это Джорджия не уставала отплачивать ей своей помощью. Эта невысокая милая брюнетка была её личной помощницей и правой рукой. Сара уже давно знала Джорджию, и всегда была расположена к девушке, которая не уставала покорять её своей добротой и умом.

– Джорджия, ты можешь звать меня Сарой, вся эта официальность совсем необязательна.

Джорджия улыбнулась, немного замявшись, но потом утвердительно кивнула.

– Хорошо, я постараюсь запомнить. Кофе, чай, сок?

– Спасибо, милая, не нужно. Я просто подожду Меган здесь, если ты не против.

– Конечно, – она кивнула, – мисс Палмер освободится минут через двадцать.

Сара улыбнулась и опустилась на роскошный красный диван. Джорджия никогда не привыкнет, что даже на работе можно называть свою подругу просто по имени. Хотя, возможно, это и можно было бы зачислить в число плюсов в её характере.

Сара взяла со стола первый попавшийся журнал и довольно улыбнулась, обнаружив, что это Космо. Она уже давно не читала журналов и новые сплетни были именно тем, что ей сейчас было нужно. Она пролистала рубрики о моде, сексе, красоте и здоровье и остановилась на психологических страничках, в которые совершенно случайно погрузилась с головой. Статья «Наводим порядок во внутреннем мире» привлекла её внимание намного сильнее, чем она рассчитывала и спустя уже буквально пару минут она совершенно отключилась от внешнего мира, погрузившись в свой внутренний. Сара не слышала ни голосов, ни телефонов, которые, всего минуту назад пронизывали тишину помещения, она слышала только собственный внутренний голос, и видела лишь буквы, напечатанные на листе бумаги, смотрела лишь на одну фразу в самом начале статьи и не могла заставить себя оторвать от неё свой взгляд.

«Внутри каждой из нас есть темный чулан, доверху забитый “хламом” – желаниями и чувствами, не осознаваемыми нами. Пора навести там порядок, и выйти из тени». Как чертовски верно кто-то сказал то, что так точно описывало её нынешнее состояние. Хлама у неё в голове, действительно, было немало, и самое поганое было то, что с каждым днем он все больше увеличивался, а выбрасывать его было просто некуда.

«Присмотрись, может, твоя внутренняя тень – кладезь чего-то очень ценного. Проветри чулан, накорми волка и переводи стрелки на 12:00. Тени, как известно, исчезают в полдень». Сара скривилась и быстро опустила свой взгляд вниз. Да, её тень, несомненно, была чем-то ценным.

«Вспомни людей, которыми ты искренне восхищаешься. Качества, по которым ты вздыхаешь, есть и у тебя, иначе они не вызывали бы такого мощного резонанса в твоей душе. Ты всегда мечтала руководить заводом, но тебе с детства внушали, что амбиции – это плохо. Вот оно, твое нереализованное чувство к успешной начальнице. Ты тоскуешь по себе настоящей». Да, она очень скучала по себе настоящей, по той Саре, которой она была пять лет назад.

Вообще, Сара никогда не была поклонницей подобной психологической бредятины, которую обычно пишут в женских журналах, всему этому, она предпочитала исследовательские научные работы и книги, которые писали выдающиеся психологи: там не было тупых метафор и совершенно ненужных глупых примеров из жизни.

Чертов журнал!

Сара быстро отбросила эту кучку совершенно бесполезных листов на столик и закрыла глаза, втянув в легкие побольше воздуха. Хватит с неё психологических нравоучений о жизни, она и сама вполне способна разобраться в себе.

– Сара? Сара Бейли?

Сара подняла голову и в ту же секунду ощутила, как непроизвольно расширяются её глаза. Перед ней стоял зеленоглазый широкоплечий мужчина в стильном темно-синем костюме от Армани и смотрел на неё с той же смесью удивления.

– О Господи, – только и смогла прошептать Сара.

Мужчина усмехнулся и подошел ближе.

– Нет, ты обозналась, я далеко не Бог.

– Адам.

– Ближе к истине.

– Я… – Сара поднялась, позволив Адаму галантно поцеловать её руку, -… совсем не думала, что встречу тебя через столько лет.

– А встречу выпускников ты собиралась прогулять? – Он улыбнулся, и Сара тоже не смогла сдержать своей улыбки.

– Ты же знаешь, что я никогда и ничего не прогуливала.

– Знаю, – он ухмыльнулся, – не мог уговорить тебя пропустить даже физкультуру.

Сара покраснела от стыда, вспоминая, через что пришлось пройти Адаму, чтобы устроить ей свидание-пикник в парке, на которой она не соизволила прийти, потому, что ненавидела прогуливать уроки. Наверное, это было чертовски унизительно для него, прождать её там два часа, а потом увидеть, как она весело вышагивает из школы к дому.

– Прости, – она посмотрела на него виноватыми глазами.

– Ничего, – он отмахнулся, – давно забыли. – Его взгляд прошелся по ней снизу вверх, и она заметила, как блеснули его глаза. – Ты выглядишь… просто отпадно.

– Спасибо, ты тоже очень даже ничего.

Он усмехнулся, и Сара отметила, что у него ужасно обворожительная улыбка. Да, Адам Кроу, однозначно, возмужал и стал ещё привлекательнее, чем был. С одной стороны, Адам был точно таким же, каким Сара запомнила его, а с другой стороны, в нем что-то изменилось, что-то, чего Сара пока не могла разглядеть невооруженным глазом. Он по-другому говорил, по-иному смотрел, он стал… взрослее?

– Ты здесь надолго? Я думал, что ты так и осталась жить в Нью-Йорке.

– Да, я живу всё там же, разве что теперь на другой улице.

– Понимаю, – Адам кивнул, и Саре показалось, что он на самом деле всё понял, по крайней мере, его глаза говорили именно об этом.

– Я приехала повидать Меган, и заодно помочь ей с организацией праздника по случаю юбилея её отца.

– Серьезно? – Адам вопросительно поднял брови. – И Роберт позволил вам сделать это?

– Вообще-то, нет. Он, как бы это сказать…

– Ничего не знает, – закончил за Сару Адам.

– Верно, – она облегченно улыбнулась. – И я очень надеюсь, что в этот день там не наступит апокалипсис.