Текст книги "Нетленные чувства (СИ)"
Автор книги: Ксения Мартьянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
– Я хочу знать. Хочу услышать тот кусок из своей жизни, который был просто вырван из неё.
Макс усмехнулся.
– Но я не обещаю тебе, что этот кусок будет приятным, Джен.
– Я справлюсь.
Макс горько улыбнулся. Его сестра была самой храброй женщиной, которую он только когда-либо знал. Она была не в их мать, это точно. Пэгги Пирс была нежной и доброй женщиной, что и переняла от неё Дженнифер, но она была также покорной, боязливой и слишком доверчивой. Этого у его сестры никогда не было. Она с самого рождения проявляла бесстрашие, неповиновение и излишнюю самоуверенность. Дженнифер никогда в жизни не стала бы подчиняться человеку, которому подчиняться не хотела, и никогда не стала бы жить такой жизнью, которой жила их мать: терпеть и страдать. Она скорее бы умерла, чем стала бы безвольной рыбой, у которой ежедневно забирали бы понемногу воздуха.
Он кивнул. – Что ты хочешь знать?
– Почему он так поступал? – Максу показалось, что её голос дрожит. – Что сподвигло его делать с нами всё это?
– А почему бы тебе не спросить об этом его? – Макс ухмыльнулся. – Не думаю, что я смогу полностью удовлетворить твоё любопытство.
– Но я хочу услышать это от тебя. Я уверена, что ты знаешь.
Да, черт возьми, он, на самом деле, знал, почему Стенли так поступал. Но он не знал, почему именно с ним и почему так жестоко. И осознание того факта, что он был просто сыном, которого не любили, доводил его до нервного исступления.
– Всё было хорошо, до определенного момента. Мы были обычной семьей: веселой, жизнерадостной, – Макс усмехнулся, – могу даже сказать, что счастливой. Незабываемые дни рождения, подарки на всевозможные праздники, разнообразные игры. В общем, все как у самой обычной любящей семьи. Но все изменилось, когда Стенли потерял работу, работу, которая была для него всей его жизнью. Именно тогда он начал пить, и пил он очень сильно. Вначале, мама пыталась бороться с этим, но ни разговоры, ни слезы, ни простая человеческая поддержка не возымели никакого эффекта. Я не знаю, что ещё произошло в те дни, но алкоголь стал для него не просто успокоительным, а частью жизни. Воздухом, которым он дышал. Начиная с двенадцати лет, я не помню ни одного дня, когда бы видел его трезвым. Я запомнил его именно таким, Джен: грязным, пропахшим дешевым пойлом, мерзким. – Макс немного запнулся и сглотнул, вспоминая этот ужас. – А потом он начал пускать в ход кулаки. И начинал он с мамы, которая просто оказывалась не в том месте и не в то время. Он мог ударить её за то, что она просто попалась ему на глаза. Понимаешь, просто за это, – кулаки Макса сжались сильнее. – А я просто не мог на это смотреть. В одно мгновение я не выдержал и попытался защитить её, и вот именно тогда мне и начало доставаться. Он бил меня сильно, много, непрерывно, говоря при этом, как сильно он меня ненавидит. – Макс решил опустить подробности. – А мне-то было тогда всего двенадцать. Но я терпел, Дженнифер, я так долго это терпел. Ненависть начала прокрадываться в меня только спустя пару лет, когда мое тело уже просто было не в состоянии любить такого отца, не говоря уже о моем сердце.
Дженнифер сглотнула, не в силах пошевелиться.
– Но я не помню… на себе…
– Ударов? – Макс повернулся лицом к сестре и увидел её испуганные глаза, в которых стояли слезы. – Ты и не должна была помнить их. Тебя он никогда не трогал даже пальцем. Почему-то ты была для него святая святых. И знаешь, – его кулак немного разжался, – я каждый раз благодарил Бога за то, что большее, что он мог тебе сделать, это просто накричать. Наверное, его отношение к тебе так долго и не позволяло мне возненавидеть его.
– Я не понимаю… почему…
Макс пожал плечами.
– Возможно, ты просто была для него всем.
Она молча отвела глаза, пытаясь не уронить слез, но они уже текли по её щекам. Правильно ли он сделал, что рассказал ей все это? Разумно ли было давать ей повод ненавидеть отца, который всю жизнь души в ней не чаял и которого она так безумно любила?
Но, черт возьми, он просто больше не мог держать всё это в себе, ему нужно было выговориться той, кто понимает его боль, потому что чувствует то же самое. И совершенно не важно получала ли она телесные раны, душевные у неё были не меньше, если не глубже. Ведь видеть все это в детстве собственными глазами… Макс просто боялся представить, какого было маленькой девочке, которая с шести лет не видела в жизни ничего хорошего. И как бы она не говорила, что не помнит, он знал, что глаза никогда такое не забывают. Это отпечаток, который накладывается на человека и остается с ним навсегда. Он готов был поклясться, что воспоминания прошлого преследуют не его одного. Может быть, и не такие яркие, но зато такие же болезненные.
– Прости.
Джен замотала головой.
– Ты не виноват. Я просто… не знала… нет, то есть знала, – она немного запнулась, – но слышать все это от тебя, все равно, что переживать все это заново. Это безумно тяжело. И я… до сих пор не могу разобраться в своих чувствах, – Дженнифер издала печальный смешок, – Я не знаю, как мне теперь… жить с осознанием того, что ты был в таком аду.
– Всё хорошо, – Макс подошел к сестре и обнял её так, что Дженнифер уткнулась головой ему в живот. – Я не должен был говорить тебе всего этого, это моя ошибка. И я прошу за неё прощения.
– Но если бы ты не сказал, это было бы нечестно по отношению к тебе.
– Почему?
Дженнифер слегка улыбнулась, утыкаясь носом в футболку брата.
– Потому что на то мы и брат и сестра, чтобы знать и чувствовать друг друга полностью. Я должна пережить всё то, что пережил ты. Это будет правильно.
Макс усмехнулся и поправил выбившийся локон её волос.
– Мне кажется, лучше тебе чувствовать не все, как и мне, иначе, мы просто взвоем друг от друга.
Дженнифер улыбнулась.
– Снова ты все переводишь в шутку, ты делал так всю жизнь.
– Нет, ну а ты только подумай, что было бы, если бы по утрам ты чувствовала то же самое, что и я, – он ухмыльнулся. – Или, скажем, я бы все ощущал на себе во время твоей беременности, – он скривился. – О, Боже, упаси.
Джен рассмеялась.
– Боже, фу, какой ужас, – Дженнифер отстранилась от брата, а Макс только пуще расхохотался.
– Вот и я о том же. Так что лучше берегитесь своих желаний, мисс Пирс.
Макс достал нож и увидел, как Дженнифер улыбнулась.
– Ты и правда поможешь мне с ужином?
– Конечно, – уголки губ Макса побежали вверх. – И если не хочешь получить салатом по голове, то советую мне помочь.
– Я даже…
Внезапно со стуком хлопнула входная дверь и Макс и Дженнифер одновременно подпрыгнули. Через пару секунд тишины послышался звон разбитого стекла и грохот, будто что-то тяжелое упало на пол. Макс моментально ринулся в гостиную, и Дженнифер подорвалась следом за ним. Он остановился в проеме и замер от увиденной картины.
– Какого…
– О, Господи, – Дженнифер подбежала к отцу, который полусидел на полу, его рука была в крови, а вокруг валялись осколки от дорогой итальянской вазы. – Папа, что ты здесь делаешь? Где мама?
Он пробормотал что-то нечленораздельное, а попытка встать увенчалась глухим падением обратно.
– Он пьян, – Макс сжал зубы, – ничего не меняется. И он никогда не поменяется.
– Макс! – Дженнифер умоляюще посмотрела на брата. – Прошу тебя не сейчас.
– Нет, – Стенли снова попытался подняться на ноги, откинув руки Дженнифер, которая попыталась ему помочь. – пусть говорит! – их взгляды встретились. – Мне очень интересно, кого я воспитал.
Один его пьяный голос вызывал у Макса неподдельное омерзение. Он смотрел на человека, которого должен бы был называть своим отцом, и чувствовал, как тошнота подкатывает к его горлу. Он ненавидел его. Ненавидел каждой клеточкой. Видит Бог, он пытался справиться с этим и простить ему все обиды, но не смог. Как только он видел его раскрасневшуюся рожу и ощущал запах дешевого алкоголя, перед его глазами тут же вспыхивали прошлые воспоминания: удары, крики, плач маленькой сестренки и мольбы несчастной матери. Только если тогда он был малолетним слабым мальчиком, который не мог совершенно ничего изменить, то сейчас около своего разваливающего отца стоял уже вполне взрослый мужчина, способный постоять за себя и за своих любимых.
– Мне кажется, ужина не будет, – Макс перевел взгляд на сестру. – Я попробую дозвониться до мамы, – он отвернулся, чтобы направится обратно на кухню.
– Сукин сын, не смей меня игнорировать! – Макс застыл. – Ты, чертов выродок, которого нужно было удушить ещё когда ты только сделал первый вдох!
Макс сглотнул. Ему показалось, что комната начала вращаться вокруг него, а барабанные перепонки будто бы чем-то сдавило: он не слышал ни голосов, ни посторонних звуков, только тишину и стук собственного сердца. Его грудь невыносимо сильно сдавило и каждый вдох давался ему с таким трудом, что болью отзывался во всем теле. Голова пошла кругом.
Нет-нет-нет, только не это.
Только не снова.
Воспоминания нахлынули на него, забирая его далеко в прошлое, в события шестнадцатилетней давности, когда начался ад, который сжигал его каждый день на протяжении четырех лет. Страх начал душить его, заставляя Макса прилагать немалые усилия для того, чтобы просто дышать.
Что, черт возьми, с ним творится? Он уже давно должен был просто забыть всё это и спокойно жить дальше, но он не забывал, ни на минуту. Он схватился за косяк двери и только и смог шагнуть за порог.
«Ты никогда не станешь человеком. Ты всегда будешь просто падалью, которая никому не нужна!»
Вздох дается с трудом.
«Посмотри на себя? Разве ты похож на человека? Да ты просто мерзкий гаденыш, который и гроша ломаного не стоит!»
Горло пережимает сильнее.
«Что? Ты думаешь, что будешь хоть кому-то нужен, да? – плевок. – Да никто, слышишь, никто и никогда даже не посмотрит в твою сторону не испытав ничего, кроме омерзения и жалости».
Грудь разрывается от боли.
«Ты думаешь, что ты лучше меня, да? А ты ничем не лучше! – грязный, противный смех. – Ты просто ошибка своей матери, к которой я не имею никакого отношения!»
Тук-тук-тук. Сердце барабанит с бешеной скоростью.
«Тебе кажется, что ты никогда не будешь пить, да? – он сунул ему гадкую бутылку прямо под нос. – А вот черта с два! Когда тебе будет так же хреново, как и мне, ты тоже приложишься к бутылке, и поверь мне, тварь, ты будешь хлебать это как успокоительное день за днем, даже не задумываясь о том, что кому-то это не нравится. Ты просто будешь этого хотеть, и тогда, тебя ничто не остановит…»
– Ма… Макс?! Боже мой! Что с тобой? Черт возьми, где этот дурацкий телефон?… Макс? Ты слышишь меня? – голос становился яснее. – Эй, очнись, прошу тебя.
Макс уловил еле заметное движение и, почувствовал покалывание в щеках – видимо, кто-то хлопал его по ним. Раскрыв глаза, он поморщился от яркого белого света и застонал от боли в голове, которая моментально отозвалась по всему его телу; только спустя пару секунд он ощутил, что лежит на полу. Холодный кафель, как ни странно, совершенно не вызывал у него дискомфорта, наоборот, он помогал ему оставаться в сознании и делать частые глубокие вздохи. Он осознал, что снова упал, а его тело, которое всё ещё немного дрожало, дало ему понять, что его снова сотрясали спазмы. Он почувствовал, что его щеки немного влажные и снова закрыл глаза, чтобы мысленно возненавидеть себя за такую слабость. Он не мог так жить, с каждым днем сил на то, чтобы просто это терпеть становилось все меньше, желание бороться покидало его ежесекундно, а непонимание того, за что и почему становилось все больше.
– Макс? – голос его сестры заставил его повернуть голову в её сторону. Её испуганные глаза сказали ему все отчетливее любых слов. Она ещё ни разу не была свидетелем того, как Макса бьют конвульсии. Никто и никогда ещё не видел его в подобном состоянии: беззащитного, напуганного, отчаявшегося. Он проклял себя за то, что не смог это предотвратить и за то, что до смерти перепугал свою маленькую девочку.
– Прости, – слова давались ему с трудом, но он должен был говорить. – Ты не должна была узнать об этом, а уж тем более видеть собственными глазами.
Дженнифер провела холодной тряпкой по его лбу, её губы дрожали, в глазах стояли слезы.
– Я ненавижу тебя за то, что ты так говоришь… ты перепугал меня… я… я совершенно не знала, что мне делать…
– Со мной всё нормально, малышка, – он поднял руку и дотронулся до её щеки. Затем привстал и облокотился спиной о тумбу. Комната все ещё плыла перед глазами, и держать веки открытыми было невыносимо трудно.
– Нормально? – её голос сорвался. – Вряд ли это так, – она немного помолчала, Макс тоже просто ждал, потому, что видел по её лицу, что она хочет что-то спросить. И, хотя, он был совершенно не в состоянии говорить, потому что до сих пор ещё до конца не пришел в себя, он знал, что ответит в любом случае. Он никогда не наплюет на семью. Она всегда будет для него важнее всего остального. – Это из-за него, да? Тебе тяжело видеть его в таком состоянии?
Макс кивнул. В горле у него пересохло, но он не обратил на это внимание. Сейчас только Дженнифер, только она существовала для него. Он должен был успокоить её.
– Я начинаю вспоминать… всё заново… – он сглотнул. – Всё так реально в этих картинках, что они просто снова и снова заставляют меня переживать те дни…
– Прости меня… Я такая дура, – её голос сорвался, слезы струились по её щекам, – знала же, что тебе тяжело находиться рядом с ним и все равно пригласила их на ужин…
– Ты не виновата, Джен. Ты…
Внезапно снова хлопнула дверь.
– Дженнифер? Максимилиан? Вы дома?
– Мама, – Дженнифер вздохнула и на её лице промелькнула тень улыбки, – слава Богу.
– Иди к ней, я скоро выйду к вам.
– Ты уверен? – Дженнифер смерила его обеспокоенным взглядом. – Ты точно в порядке?
– Да, уже все прошло.
Дженнифер кивнула и крепко поцеловала брата в лоб. Она не знала, как сильно болели его шрамы и что дышать было все ещё невыносимо тяжело. Он поднял руки, чтобы посмотреть на них и увидел, как они трясутся. Кошмары прошлого будут преследовать его вечно. Они никогда не покинут человека, который все еще боится заглянуть своим страхам в лицо. Спустя столько лет он боялся в один прекрасный момент очнуться и понять, что он снова тот двенадцатилетний мальчишка, которым он был. Что он снова терпит побои, крики, а над ним нависает все тот же пьяный мужик, который говорит ему вещи, о которых он так хотел бы забыть. Забыть и никогда не вспоминать. С этими мыслями он запрокинул голову назад и опустил веки. Он боялся снова открыть глаза.
***
– Здесь очень красиво, – Сара улыбнулась, принимая у официанта меню. – Спасибо.
– Рад, что тебе нравится.
– Как ты откопал это место? Я не знала, что у нас в Нью-Йорке такие есть, – Сара, казалось бы, просто заворожена внешней обстановкой ресторана. Увидев её сияющие глаза, Макс понял, что не прогадал. Не зря он созванивался со своим приятелем ещё несколько дней назад, ведь забронировать столик в таком месте практически не предоставляется реальным. Этот небольшой уютный деревянный домик считался фаворитом среди самых необычных мест Нью-Йорка, о нем знали исключительно гурманы, и не было ничего удивительного в том, что Сара была здесь впервые. Он располагался недалеко от причала, но так, что с него открывался великолепный обзор на Бруклинский мост и на залив Ист-Ривер. Сара обожала находиться у воды. Макс знал, что именно шум прибоя, всплески, брызги, звуки катеров, всё это, как ничто другое успокаивали её, около всего этого она просто ощущала себя как-то иначе. Поэтому она часто приезжала ближе к воде, уставая от пыли городских дорог, которая, со временем начинала её душить, но больше всего на свете она была зачарована этим мостом. Он помнил, как она часами могла говорить о нем, а когда выпадал удобный случай – днями напролет неустанно на него любоваться. Особенно ночью. В это время суток он выглядел словно величественный король, с тысячами ярких огней, на фоне массивных каменных арок, уходящих в самую глубь воды, он напоминал средневековые постройки, хотя ему и было всего тридцать лет. И почему ему раньше не пришло в голову свозить её в это место под открытым небом?
– Мой хороший знакомый владеет этим местом, – Макс улыбнулся. – Иногда чертовски выгодно водить дружбу со своими коллегами.
– Ммм, согласна, место великолепное, – Сара задержала свой взгляд на роскошном виде и невольно улыбнулась, а затем сосредоточилась на меню и прикусила губу. Дьявол, она что, не могла этого не делать? Этот её жест всегда моментально отключал все работающие части его мозга, уступая место обычным животным инстинктам. Когда-нибудь, эта женщина сделает из него чертового подкаблучника.
– Какое вино предпочитаешь? – Макс попытался отвлечься и тоже уставился в меню.
– Я полностью полагаюсь на твой вкус.
Макс кивнул.
– Значит, красное, полусладкое, – Он заметил, как Сара улыбнулась и тоже не сдержался. Он всегда знал, какое вино она пила. И внезапно поймал себя на мысли, что вообще почти все о ней знает: её любимые фильмы, любимую музыку, любимые книги, её вкусы в еде и предпочтения в путешествиях, он знал её прошлое и практически всегда знал, о чем она думает, или что чувствует. Единственное, что до сих пор оставалось для него загадкой, это то, как помочь ей снова жить так, как раньше. Но он вне всякого сомнения был настроен хотя бы попытаться вернуть ей прошлую жизнь, он точно знал, что сделает всё от него зависящее, чтобы Сара снова улыбалась.
– С тобой всё в порядке? – Сара прервала его размышления, поймав на себе его задумчивый взгляд.
– Да, – он словно очнулся ото сна и отвел взгляд, – просто задумался.
– Максимилиан Пирс задумался, – Сара усмехнулась, – это картина века.
– Я попросил бы без всевозможных грязных шуточек, мисс Бейли, – на его лице появилось насмешливое выражение.
– Что вы, мистер Пирс, – Сара театрально приложила руку чуть выше сердца. – Я об этом даже и не думала.
Он весело покачал головой.
– Была бы ты моей женой, уже бы пожалела о сказанных словах.
Краем глаза Макс заметил, как Сара снова улыбнулась. И почему-то он почувствовал огромное облегчение от того, что его слова не возымели обратного эффекта.
– Что посоветуешь заказать? У меня совершенно разбегаются глаза.
Макс усмехнулся.
– Не удивительно. Здесь готовят чудесную рыбу, – он немного помолчал, затем наклонился к ней и перешел на шепот, – если честно, я даже как-то пытался проникнуть на кухню, чтобы выведать рецепт у шеф-повара.
Сара тоже наклонилась, её глаза горели удивлением и любопытством.
– И что же?
Макс огляделся, как шпион в фильмах наподобие Джеймса Бонда, и Сара плотно сжала губы, чтобы сдержать смешок.
– Он принял меня за грабителя и начал кидать в меня овощами, крича что-то неразборчивое на испанском.
Сара тихо рассмеялась.
– Бедный шеф-повар.
– Гюстав тот ещё засранец! Однажды, он сам попытался залезть в мой ресторан в тот день, когда меня не было, под видом критика, который непременно хотел знать, почему моё главное блюдо на вкус так противно. Хотел, чтобы ему моментально выложили рецепт, – Макс ухмыльнулся, – наивный.
– И чем всё закончилось?
– Мэди его раскусила. Она знает все о ресторанном бизнесе и о том, как в этом нелегком мире делаются дела. Я в который раз убедился в правильности своего выбора, когда брал её на работу, как своего личного помощника. Если бы не она, я не знаю, что было бы с моим делом. Она замещает меня, когда меня нет, и проводит необходимые мероприятия. И главное, её работу никогда невозможно отличить от моей, – он улыбнулся, – она будто бы копирует меня, хотя я знаю, что это и не так.
– Мэди – замечательная, ей нельзя топтаться на месте, имея такую великолепную деловую хватку.
Макс взглянул на Сару, она искренне волновалось за девушку, и это, почему-то, заставило его улыбнуться.
– Согласен, но терять её мне тоже не хочется.
Сара собиралась было что-то сказать, но тут подошел официант, и им пришлось делать заказ. Он попросил принести самое лучшее вино, и тоже заказал рыбу, потому что она здесь была, на самом деле, превосходная. Пока Сара делала заказ, он невольно позволил себе оглядеть её. Сегодня она была просто очаровательна. На ней было легкое облегающее платьице цвета морской волны и черные туфли на высоком каблуке. Её шею, руку и уши обрамлял перламутровый жемчуг, который смотрелся на ней так, что хотелось не отрываться от неё часами напролет. Её золотисто-русые волосы были завязаны в пучок. Она никогда не красила губы помадой, но легкий блеск на них уже делал все, что было нужно для того, чтобы привлечь внимание мужского пола. И она привлекала, внимание практически всех мужчин в этом зале было полностью сфокусировано на ней, а те, кто не смотрел на неё так открыто, кидали на неё скрытые, нечастые, но томные взгляды. Макс понимал, что всё это вызывало у него не только гордость за то, что именно он сидит рядом с этой чудесной женщиной и может в любую минуту взять её за руку или рассмешить очередной шуткой, но и непонятное чувство где-то глубоко внутри, которое давило с неслабой силой. Что это? Ревность? Неужели он и в самом деле ревновал Сару к другим мужчинам? Но ведь ревнуют, когда любят, а он не любил. Он думал, что не любил. Нет, дьявол, конечно же, он любил. Но это чувство скорее было порождением чего-то более глубокого, более осмысленного, чем страсть или похоть. Он знал Сару с самого её рождения, и он любил её, как собственную сестру. Но тогда какого лешего ему так сильно хочется ею обладать и он день за днем ловит себя на мысли, что просто не может выкинуть её из головы?
Эта мысль никогда не должна была его посетить, но, черт возьми, Сара Бейли была единственной женщиной на его памяти, которая сводила его с ума. И он ничего не мог с этим поделать. В очередной раз все это дало ему отчетливо понять, как слабы и безропотны мужчины перед силой женского обаяния. Они словно мухи, попадающиеся на паутину паука: выбраться из этой тягучей сплетенной ловушки, шансов практически нет. Но будь он проклят, если он не прав, но в такую ловушку с такой женщиной он попался бы сам, без раздумья и сожаления.
– Дженнифер рассказала мне о вчерашнем инциденте, – Макс замер на этих словах, а его вилка повисла в воздухе. – Прости, я знаю, что лезу не в свое дело, но…
– Сара, – его голос был тверд, – прошу, оставь это.
– Макс, я хочу тебе помочь, – их глаза встретились, и он увидел, что она искренне беспокоится. Кто, черт возьми, тянул его болтливую сестрицу за её длинный язык?!
– Мне не нужна помощь. Я не психически больной и проблем со здоровьем тоже не имею.
– Макс…
– Разговор окончен, Сара, – он начинал закипать. Дьявол, как сильно он начинал закипать. Ему казалось, что ещё немного, и он просто сорвется. Его зубы сжались, а глаза горели яростью. Одно упоминание о его отце, лишь одно упоминание, пусть даже косвенное, так сильно выводило его из себя.
– Черта с два он закончен! – Сара не выдержала. – Я не какая-то девка с улицы, которую ты едва знаешь, я та, кому ты раньше все безоговорочно доверял! Что изменилось? Боже! – она положила вилку на тарелку и одарила его сердитым взглядом. – Невозможно все и всегда держать в себе!
– Господи, кто бы говорил!
Сара застыла.
– Не сравнивай…
– Да ну? – теперь понесло Макса. – Чем же прости твоя ситуация отличается от моей? Ну да, мои родители живы, но то, что тебе было тяжело пережить эту утрату, ничуть не оправдывает того, что ты пошла наперекор своей мечте!
– Не смей переводить тему! – Сара старалась не кричать, но было поздно, потому, что люди уже смотрели на них, кто-то шептался.
Макс выругался и резко стал, затем схватил Сару под локоть и отвел вглубь ресторана, в тень, где они были более или менее скрыты от посторонних глаз.
– Ты так и будешь кричать?
– Буду! Буду, потому что иначе ты меня не слышишь! Мы не можем постоянно говорить только обо мне и о моих ошибках! Ты учишь меня правильно жить, вдалбливая мне в голову, как плохо, когда человек забывает о том, чего, действительно, хотел. А ты? – её голос становился тише. – Ты не позволяешь мне хотя бы попробовать помочь тебе.
– Mio Dio, Сара, – Макс провел руками по волосам. – Как ты не понимаешь, что мне не нужна помощь.
– Нужна. Просто позволь мне помочь тебе. Твой отец заслуживает второго шанса, он…
– Ни черта он не заслуживает! О Господи, ты серьезно? – Макса затрясло и он ощутил, как его кулаки наливаются кровью. Ему срочно нужно было разрядиться, срочно нужно было выбросить адреналин. Та ярость, которую зажигали в нем прошлые воспоминания, вот-вот снова вырвется на свободу. Он должен был отвлечься. – Давай закончим этот разговор, ладно? Я не собираюсь обсуждать это и портить такой чудесный вечер. Особенно, я не хочу обсуждать это с тобой.
Сара плотно сжала губы, и Макс понял, что она разозлилась. О Dio…
– Знаешь что, Макс? Мне надоело, что ты так со мной обращаешься! Почему я должна выкладывать тебе свою душу, в то время, как ты не можешь сказать мне хотя бы пару слов? Тебе нравится играть в молчанку и все держать в себе? Валяй. Я в эти игры больше не играю!
– Сара… – Макс попытался схватить её за локоть, но она начала вырываться.
– Иди ты к черту, Пирс!
Макс плотно держал её, чтобы она не имела шанса сбежать, и молчал, пока она осыпала его всевозможными ругательствами. Когда она немного утихомирилась, то просто отвела свои глаза в сторону, и Макс заметил, что она смотрит на воду. Да, она, и в самом деле, успокаивала её. Но, даже сейчас, злая и обиженная она была похожа на саму Богиню: её волосы выбились из прически, кожа полыхала, грудь часто вздымалась, и Макс поймал себя на мысли, что, если они срочно не переменят тему, то он возьмет её прямо тут. Черт подери, что она с ним делает?
– Не хочешь потанцевать? Мне кажется, тебе нужно немного остыть.
Сара немного помедлила, все ещё смотря на тихую и спокойную воду, но потом кивнула.
– Да, ты прав, – Макс уже отодвинулся от неё, довольный, что утихомирил эту дикую кошку, как она продолжила, – пойду предложу вон тому красавцу, спасибо за идею.
Макс застыл. Какого хрена она творит? Когда он окончательно пришел в себя, то заметил, что Сара уже шла на танцплощадку к какому-то брюнету, рубашка на котором была до неприличия прозрачная да ещё и полу расстегнутая. В нем снова закипела злость. Он наблюдал за ней, когда она кокетливо заговорила с этим неандертальцем, а тот, видимо, в силу своего не слишком развитого ума, начал флиртовать в ответ. Когда заиграла медленная музыка и этот недомерок обхватил её за талию, Макс думал, что к чертям собачьим перевернет всё заведение. Но сдержался. Только почему его это вообще должно волновать? Пусть эта ненормальная танцует, с кем хочет и спит тоже с кем хочет! Какая ему вообще разница? Они ведь не влюбленные, чтобы настолько выяснять свои отношения, но злость кипела в нем так, что он просто ничего не мог с собой поделать.
Его совершенно не беспокоило, что этот придурок смотрел на неё пожирающими глазами. Нет. Его так же не волновало, что этот гей со стажем ухмылялся так, словно поймал свою добычу. И уж, конечно же, ему было глубоко наплевать, что он шептал ей что-то, по-видимому, не совсем приличное, а его руки нагло гуляли по её спине.
И он все бы прекрасно вытерпел, если бы руки у этого урода не стали опускаться прямо на её… Ну, уж черта с два! Эту задницу он не даст трогать никому!
Ему показалось, что он сократил расстояние между ними в долю секунды, а когда оказался рядом с ними, то просто отшвырнул этого парня, который так и лип к Саре, сопроводив это глухим ударом в челюсть.
Охренеть, он и представить себе не мог, что ему сразу станет так легко. Как же сильно ему было необходимо кого-то ударить.
– Какого черта ты делаешь?! – заорала на него Сара, глядя, как у её бывшего партнера из рассеченной губы идет кровь. – В конец обезумел, Пирс?!
– А какого черта ты обжимаешься с незнакомыми парнями?! Ты только посмотри на него, он же пьяный в хлам! Он даже ответить мне не в состоянии!
Тот парень пролепетал что-то невнятное, но Сара и Макс не обратили на это никакого внимания.
– Тебе то что?! Ты же целуешься с другими девушками! Почему мне нельзя просто потанцевать с парнем?
Макс схватил её за талию и рывком притянул к себе.
– Я думал, мы это уже обсудили.
– Ничего мы не обсудили. – Сара уперлась ладонями ему в грудь. – И вообще мне глубоко плевать с кем ты зажимаешься по углам! Да хоть со всеми женщинами мира! – Сара снова сделала попытку освободиться, но тщетно. – Да отпусти же ты меня! Ты не имеешь никакого права!
O, Mio Dio, эта женщина сведет его с ума.
– Я имею на тебя все права. Ты моя невеста, черт тебя побери!
– Никакая я тебе не невеста! – повисло молчание. – Это всё была игра, ясно?! Убирайся из моей жизни Максимилиан Пирс! Катись на все четыре стороны! Ты думаешь, будто ты какой-нибудь секс-бог, которому невозможно отказать? – на этих словах брови Макса стремительно поползли вверх, но он промолчал. – Так вот спешу тебя огорчить! Ты совершенно обычный, наглый, противный и самодовольный бабник. Ты самый невыносимый мужчина, которого я когда-либо встречала, а ещё ты ужасный врун и язык у тебя паршивый! Я больше не намерена…
Макс закатил глаза и, обхватив её за голову, притянул к себе. Сара застонала, пытаясь оттолкнуть его, но он лишь сильнее прижал её к себе. Её губы были невероятно мягкими и податливыми, от неё пахло шоколадом, ванилью и карамелью, и если бы они не стояли сейчас посередине танцплощадки, он бы сорвался и сделал то, чего требовало все его естество. Господи, какой дьявол создал женщин, которые одним своим видом могли затащить мужчину в преисподнюю? Ему казалось, что целуя её, он просто медленно прокладывает себе дорогу в ад, где бесы и черти уже потешаются над ним. Его свободная рука прошлась вниз по её бедру, к ноге и, когда она достигла края платья, из её горла вырвался глухой стон, скорее похожий на последний вздох человека перед тем, как он потеряет сознание. Она перестала сопротивляться и обвила его шею руками, прижимаясь к нему всем своим телом, его поцелуй становился все настойчивее, и он понимал, что ему нужно остановиться, пока не стало слишком поздно. Макс осторожно оторвался от её губ, но расстояние между ними все равно было до неприличия мало. Её запах кружил ему голову, и желание снова припасть к её губам, которые распухли от поцелуя, было сильнее, чем здравый смысл, который все ещё теплился где-то глубоко в его голове. Они оба прерывисто дышали, а в её темно-янтарных глазах он увидел такое же желание и такой же страх, которые отражались в его глазах.
– Ты слишком много болтаешь, – он шептал, чтобы не выдать дрожь в голове, – опять.
