Текст книги "Миротворец (СИ)"

Автор книги: Ксения Лазорева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Проклятье, проклятье... голос Валерии исказился и пропал. А спустя полминуты от флагмана флотилии Корпуса уже отделился юркий катер. Обтекаемой формой и золотистым цветом покрытия корпуса он походил на сложившую крылья ласточку. Лишь один человек в Клепсидре владел достаточным состоянием, чтобы позволить себе судно с покрытием из чистого плазменного золота. Особым образом сжатые до невероятных величин частички драгоценного металла, слой за слоем наносили на корпус, который приобретал панцирь, по защитным свойствам сравнимый с оболочками боевых судов. Если Валерия решила вмешаться, дело становилось серьезным. Если у кого-то из сторон сдадут нервы, придется быстро вытаскивать Рода. Но достать парня сейчас было столь же невозможно, что ловить рыбу в мутной воде.

– Стас, слышишь меня?– отключив внешний канал связи, позвал я.

– Да, что там у вас?

– Сам видишь. Можешь спрятаться за гранью, чтобы нас не было видно.

– Думаю, это лишнее, мы и так невидимки в отражениях.

– Проложи нас путь отхода, если все покатится к сертям и они решат биться за это яйцо.

– Если волчица решит съесть оленя, мы окажется в роли неповоротливого медведя.

– Мне нужен быстрый заяц-беляк, ты понял?

–Хотите вытащить его?

– Это не обсуждается. Я взял его в команду не для того, чтобы быть моим телохранителем.

– Но именно так он и считает.

– Придется его жестоко разочаровать. Как сделаешь, иди вниз и вели всем пристегнуться как можно крепче. Костю ко мне.

– Вас смотать обратно?

– Да, это нужно было сделать в первую очередь.

– Простите.

– Как попаду внутрь, переключи на громкую связь. Не хочу пропустить что-то важное.

Я ступил ногой на палубу ровно в тот момент, когда модуль Валерии завис на равном расстоянии от Рода с Погонщиком. Прозрение дернулось и слегка изменило угол, но судя по взмокшему лбу Стаса, это легкое движение было сделано с ювелирной точностью и потребовало невероятных усилий. Парень тут же унесся вниз. А я смотрел на чуть искаженную теперь за гранью картину перед собой и слушал начавшийся разговор.

– Не испытывай мое терпение, пес,– похоже я пропустил самое начало. Но Род явно сморозил что-то очень глупое и раздражающее.

– Человек, эта вещь принадлежит нам. Где ты ее взял? -голос Погонщика был похож на шелест мелкого ледяного дождя, бьющего в окно ненастной ночью.

– Нашел. А что касается права собственности, – тон Рода стал начальным.– Я придерживаюсь старой философии – то, что нашел – твое.

– Это яйцо было передано Главе копейщиков для нового гнезда на Ветре.

– Знать ничего не знаю,– фигура в скафандре нелепо взмахнула рукой.– Хотя, постойте ка, кажется был какой-то тип, такой с крыльями, ужасно уродливый. Ага, припоминаю, я ж его пришил.

"Что он несет? Это сделал я!" – я закусил губу, но сдержался, чтобы прямо сейчас не наорать в эфире на глупца, который считал себя достаточно умным, чтобы вести двойную игру.

– Что ты сделал? – крик Погонщика превратился в визг, а капля вновь на несколько мгновений стала непрозрачной и покрылась острыми шипами.

– Я заберу тебя, на борт, живо, он же прикончит тебя! – заорала Валерия, когда несколько шипов пронеслись всего в полуметре от Рода, грозя прорвать скафандр. Но тот ловко увернулся, сделав кувырок и при этом едва не выронив яйцо.

–Э нет, как-то не хочется снова садиться в клетку, благодарю покорно. Лучше послушаю, как вы будете скулить и предалагать мне лучшую цену.

"Костик, ну где же ты, они же перегрызут друг другу глотки"

На палубу вбежал задыхающийся Костя.

Нельзя было терять ни секунды.

– Так слушай. Мне нужно, чтобы ты очень постарался сейчас.

– Что делать? – Костик с разбегу прыгнул на свое место, натягивая наушники.

– Можешь выяснить какую связь использует тот, что в капле.

– Капле...– Костик бросил лишь один взгляд на картину за окном, чтобы оценить обстановку.– Минуту... есть. Простая, отраженная, иначе они не смогли бы настроиться на наши.

– Отлично! – обрадовался я.– Тогда, перекрой на минутку каналы Рода и Валерии.

– Зачем? – Костик с подозрением огдялел меня.

– Ты ведь уже понял, так что не теряй драгоценного времени. Хочу поговорить с Погонщиком.

– И? – умный парень.

– А когда закончим, можешь вырубить меня как следует.

– Командир, вам никто не говорил, что вы – псих.

– Кроме вас – никто, спасибо за честность,– усмехнулся я.– Я доверяю тебе и Стасу. Когда я упаду, нужно быстро сматываться, но прежде затянуть этого дурака обратно. Любой ценой, понял?

– Сделаем, командир, как всегда. Обрезал два потока... Знаете, это почище, чем искать нужный проводок, чтобы обезвредить бомбу,– напряженным голосом сказал Костик. Но все же, примерившись, стер нужные строки на зеркальном экране и поспешно передал мне наушники. Краем глаза заметил, то Стас тоже начал действовать.

"Ну, парни, не подведите".

Я прикрыл глаза, позволяя нейросенсорам приспособиться и создать трехмерную картинку. На деле это выглядело так, будто я оказался в алой капле рядом с Погонщиком – это было изобретение Кости, с которым он носился по всем инстанциям, но в Корпусе его считали чудаком и не относились серьезно. Все равно образ собеседника создавался лишь из спектра чувств говорившего. Я помнил, как выглядят Погонщики слишком хорошо и мне не нужно было представлять, что получится.

– Кто здесь? – спросил он.– А, это ты. Вай нашел тебя, а потом связь оборвалась.

– Я убил его,– наш разговор был крайне странным. Но мне нужно было выиграть время.

В ушах взорвался скорбный вой. К проявлениям эмоций Стада привыкнуть было невозможно. Обыкновенно равнодушные ко всему, они могли обрушить на тебя такой спектр чувств, что разрушал всю нервную систему.

– Он стоял между нами и свободой и я убил его,– повторил я.

– Зачем?

– Он задал тот же вопрос. Это выживание. Вас никто не звал на Ветер.

– Тебя тоже.

– Я искал дочь, которую вы, гады, забрали у меня.

– Осторожнее, человек, хоть насчет тебя был особый приказ, я могу сказать, что ты погиб в несчастном случае. Энергии, которыми вы играете – пугающие,– во взгляде Погонщика, который он бросил на Многогранник, на миг проскользнул настоящий страх.

– Интересно, а что сделают твои хозяева, если я не стану с вами торговаться и и потребую отвезти меня к дочери в обмен на ваше драгоценное яйцо.

Погонщик замолчал так надолго, что казалось, он просто заснул. Никак не удавалось уловить фокус его взгляда. Хотя я понимал, что это лишь иллюзия и по настоящему мы находимся слишком далеко друг от друга.

–У меня нет таких полномочий.

–Тогда мой друг просто раздавит яйцо и оставим все как есть. Не думайте, что я собираюсь вам помогать. Но и Корпусу тоже. Я сам по себе.

–Чего же ты хочешь, человек? – прошелестел Погонщик.

– Вернуть дочь.

– Ты слишком настойчив. Это невозможно.

– Ты сам сказал, что не главный. Дай мне поговорить с тем, кто что-то решает у вас.

– Нельзя.

– Ты так решил?

– МЫ так решили.

Я приготовился. Если изобретение Кости не сработает на чуждой человечеству расе или сработает не так, скорее всего меня и вырубать не потребуется. Кома – лучшее, что меня ждет – я вспомнил все предупреждения подчиненного. Но риск стоил того. Сосредоточившись, я представил подкову – идеально правильная стальная подкова с двумя полярными диодами на концах. И эти диоды я со всей силы мысленно всадил в виски Погонщика. Тот взвыл и отшатнулся. Капля угрожающе раздулась, а потом пошла трещинами. Ответная пси-атака едва не лишила меня сознания, но я выдержал, сосредоточившись на подкове -считывателе. Проникнуть в чужой мозг – опасно само по себе тем, что можно невольно перенять сознание оппонента или быть затянутым в него целиком. Но проникнуть в мозг, устроенный по совершенно иным законам, чем людской – как если бы я пытался исследовать Черную Дыру, подвешенным на тонком тросе – на ощупь в кромешной тьме. Я плыл, метался то вверх, то вниз, не разбирая пути, наудачу искал хотя бы какое-то упоминание о дочери. А на меня обрушивались картины выскобленных до блеска уничтоженных планет, бесконечной вереницы Стада, перебирающейся из одного покоренного мира в другой. Неясные пейзажи – словно слепленные из скатанной в комки паутины, невысокие, словно стеклянные хвойные деревья, звенящие на ветру всех оттенков алого и фиолетового. И чаще всего эти картины накладывались поверх того гигантского нелепого сооружения, похожего на яйцо, которое я постоянно видел во сне с Рогатым. Но ни одного упоминания об Ив. Я уже почти отчаялся, когда в сознании отчаянно борющегося с "подковой" Погонщика мелькнуло нечто до боли знакомое – я был уверен, что видел один из рисунков Ив. Но впервые на нем не было цефеида – рисунок в непривычной для нее реалистичной манере. Но то. Что было изображено на нем повергло в шок – на мирной лужайке на опушке леса, в котором я безошибочно узнал участок нашего загородного сада, сидела девочка с короткими вьющимися волосами с бумагой и кистью в руке, а напротив нее сидело крылатое существо. Нарисованное нетвердой детской рукой, оно было невероятно живым. Тот самый крылатый, что унес Ив из дома. Отчего-то я срзу понял, что этот рисунок не был лишь плодом воображения, а тот, кого она рисовала – тот самый Погонщик, что говорит со мной. Рисунок растворился, когда чужаку удалось справиться с подковой. Но я уже позабыл обо всем. Мыслить ясно я уже не мог.

– Ты видел ее? Ты приходил к моей дочери и раньше? Пока меня не было? Что вы с ней сделали? Чем одурманили?! – Не задумываясь о том, что мои руки – лишь продолжение виртуальной ярости, я набросился на Погонщика и полоснул по груди твари сложенной наподобие клинка ладонью. Он ответил ударом хлыста – небрежным, но настолько сильным, что я ощутил как завибрировало от боли все тело. Все еще дрожа, я наплевал на боль и вцепился в горло чужака. Неожиданно тварь взревела и оттолкнула меня, схватившись за дымящуюся кожу. Оказалось, там, где моя мысленная правая рука, покрытая необычным инеистым узором, коснулась тела крылатого, остались глубокие ожоги. Невозможно! Я ведь даже не касался его физически. И все же, Погонщик испытывал дикую боль. В момент, когда наши тела соприкоснулись, я смог " вырвать" у него воспоминание о рисунке Ив – картина лежала на полу в ворохе других – на прозрачном точно застывшая поверхность океана, скованного льдом, полу. А под ним застыли, замороженные навсегда диковинные цветы и насекомые. Где находилось это место. Я не имел понятия. Но был уверен – найду его, отыщу и дочь.

Однако, я отвлекся и получил ответный удар такой силы, что едва не потерял сознание. А потом меня начало затягивать внутрь алой капли. Погонщик явно решил наплевать на какие-то данные ему приказы насчет меня, хотя я в них не верил изначально.

– Черт, извини,– услышал я голос Костика и на сей раз сознание улетело далеко, но уже от стараний парня. Он все сделал правильно, но слишком рано!

И все же я выпал не полностью. Одна часть меня все еще наблюдала за происходящим на поле боя. Взвыв от досады, Погонщик повернул каплю обратно. Выругавшись, Валерия упорхнула тоже. Остался только старательно, с каким-то маниакальным усилием перепиливающий трос Род. В конце концов его усилия увенчались полным успехом, всего лишь за пару мгновений до того, как нарощенные манипуляторы "Прозрения" под управлением Стаса готовы были схватить его. В итоге ему достался лишь обрывок троса. А кувыркающийся Род с яйцом уносился к жерновам. Плуг и многогранник вновь начали движение, но на сей раз осторожно, явно намереваясь остановить и лучше блокировать Рода. В последний миг реальность начала разваливаться на куски, когда две такие несвойственные друг другу силы оказались столь близко. Фигура Рода в нелепом скафандре отсалютовала нам и скрылась за изломом грани, а следом в нее вгрызся Плуг.

"Прозрение" подернулось рябью и обрело с десяток своих копий, которые рванули с места сразу в десяти направлениях, по пути теряя нужные и ненужные запчасти. Мы крутились в отражениях, которые пытались сделать из всех нас идиотов с промытыми мозгами, кривляясь и показывая нам искаженные варианты прошлого и будущего, а потом прорвав последнюю петлю замкнутого времени, кораблик все же вырвался и на всех парусах помчался от места, где само пространство пожирало само себя.

Я отвернулся и побрел по широкой просеке, торя дорогу через высокие сугробы по направлению к возвышающемуся над лесом яйцу. И когда я уже подумал, что пусть свободен, Рогатый вновь появился точно хранитель этого места в десяти шагах от меня.

– Дальше тебе нельзя,– он поднял ладонь. Но я послал его к черту и побрел вперед.

Рогатый превратился в вьюгу и накрыл меня с головой, но я выкарабкался из сугроба и пополз дальше. Заснеженная поляна впереди разверзлась глубокой расщелиной, но я смело шагнул прямо в бездну, догадываясь, что это всего лишь иллюзия. Стволы вековечных елей и секвой падали, превращая путь в бурелом, но я упрямо полз к прогалине. Остались последние метры до открытого пространства, усеянного чем-то сверкающе-слепящим, По спине будто огнем прошлись. Обернувшись, я увидел как алые капли крови падают на девственный снег с рогов проводника. Моей крови. Я сделал шаг, другой, повернулся и... начал оседать, чувствуя чудовищную слабость.

– Я пойду дальше.

–Не сейчас,– Рогатый качнул головой и алое ожерелье вновь украсило нетронутый наст.

– Я все равно разрушу твою сеть.

– Разрушение в вашей природе, природе людей,– произнес Рогатый. И укоризна в его глазах отчего-то уязвила.

– Кто бы говорил,– усмехнулся я и попытался подняться, однако, лишь глубже увяз в последнем сугробе.

– Мы готовим почву для нового, а вы только сеете, сеете и сеете, не обращая внимания, как истощаете землю. И еще играете с энергиями, которые пугают даже нас. Орудия Церна опасны.

– А ваш Плуг?

–Вопрос на вопрос – путь в никуда.

– Я здесь не в словесные игры с тобой играю.

– Я уже защищал тебя несколько раз, но больше не смогу. Мне велели держаться от тебя подальше.

– Очень верное решение.

– Наверное я предам своих, если скажу,– Рогатый завернулся в крылья и встал вполоборота.

– Не стоит играть в благородство. Для вас это противоестественно.

– И все же, ради нее, ради той, что послала меня, я скажу. Возвращайся на Землю,– Рогатый сделал паузу, будто ему очень не хотелось произносить следующее.– Мы выбрали следующую цель, но не для гнезда. Это месть за не вылупившегося птенца, которого твой друг уничтожил в момент взрыва. Сейчас его не рожденное " я" уже летит в объятия отца и матери.

–Земля...– внезапно я понял, что он имел в виду. – Вы нацелились на нас? Чего стоили все твои уверения в миролюбии и помощи?!

– У нас я решаю далеко не все. Есть те, кто не верит в то, что все твои чувства удастся пробудить как нужно.

– Какого черта... чувства? При чем здесь мои чувства? Все, что я чувствую сейчас – желание придушить тебя.

Это естественно. Но естественные чувства самые сильные. Используй их бережно, не дай им сожрать себя, прежде, чем ты придешь ко мне.

– Если только чтобы снести тебе болтливую голову и забрать Ив. Отвлекал меня, пока ваше Стадо нацелилось на Землю? Вы и Корпус заманили в ловушку.

– У нас разное восприятие времени. У нас не было такого желания как месть, но оно появилось после того, как твои люди расправились с яйцом. Прости.

Я ничего не ответил, приготовившись к схватке, если Рогатый не отпустит меня. Но он просто прошел мимо и боль в спине вернулась. С криком я повалился ничком и понял, что задыхаюсь, уткнувшись лицом в подушку. Спина превратилась в сплошную зарубцевавшуюся рану, панцирем стянувшую кожу. Застонав я попытался отвернуться от ужасного света, бившего в глаза.

–Тише, командир, глаза не пострадают, это всего лишь фонарик, мы и так выбрали самый слабый,– за светом послышался голос Глеба.

–Но он слишком яркий, убери его, убери, кому говорят, не видишь, что ему плохо,– шикнула Травка. Комната перед глазами превратилась в черезполосицу света и еще более яркого света. Даже с закрытыми веками я все равно ощущал этот свет. А тот, что просачивался из– под двери – неистово-алый, тревожный свет аварийного сигнала, был просто невыносим.

–Что со мной? Что случилось? – простонал я.– Где Род?

– Снова эта псина, я так и знала, что первым делом командир вспомнит про него,– расстроилась Травка.

– Так он и правда остался... – оттолкнув размытые силуэты, которые пытались удержать меня всеми силами, я скатился с койки и не обратив внимания, что совершенно нагой, рванул на себя перегородку двери. Но почти тотчас хлынувший оттуда свет превратил меня в растение.

– Я же предупреждал, куда вы смотрели?!– голос Кости едва не разорвал перепонки.

"Только не кричите!" – Я бы заорал сам, если бы не знал, что это усилие наверняка снова вырубит меня.

– Свет, да вырубите кто-нибудь тревожку! – наконец кто-то догадался выключить весь свет. Блаженная темнота растеклась вокруг и я смог хотя бы соображать.

– Отведите меня на мостик, я должен видеть, что произошло,– я старался говорить разборчивым шепотом, но меня поняли с третьей попытки.

– Ну уж нет, командир, в таком состоянии ты опасен прежде всего для себя. Лучше тебе отдохнуть.

– Это приказ! – пришлось повысить голос. Распластавшись по стенке, я выставил перед собой ладонь и был готов сражаться, если у кого-то появятся идеи снова уложить меня в кровать. Я достаточно отдыхал.

– Прости, но это плохая идея, да и бесполезная.

– Мы возвращаемся, я сказал,– упрямство Глеба, несвойственное ему, начинало порядком злить.

– Некуда нам возвращаться, батя, той области больше нет на звездных картах.

– Как это...– я потер переносицу, пытаясь прояснить сознание и это немного помогло.

– Как-как, ни Ветра, ни системы. Многогранник превратился в линию и слился с Плугом, а тот в свою очередь рассыпался снегопадом. Красиво было,– мечтательно протянула Травка.

– Род? Что с ним? Кто-нибудь, я жду ответа. Может я и слеп, но не выжил из ума и мне можно говорить.

– Командир,– как всегда более рассудительному Костику пришлось отвечать за всех. – Парень он бедовый, никогда таких не встречал. И чудной. Но одно дело разгадывать ребусы в журнале или в вашем случае складывать пазлы, а другое дело – реальная жизнь. Он решил поиграть в героя и закончил как герой. Я со Стадом видел, как он исчез. Его затянуло в одну из граней за пару секунд до того как по ней вдарил Плуг. После такого не выживают. – вот за что любил нашего навигатора и связиста – так это за прямоту. Но сейчас я ненавидел эту его черту. Он просто не умел лгать и любые факты преподносил либо как истину, либо как ложь. Сейчас не было причин не верить и все же я отказывался.

– Я не приму такой ответ.

– Другого нет.

– Я не приму...– пока сам не увижу то, что от него осталось, не поверю, что этот шелудивый пес мертв. А еще яйцо. Что-то Рогатый говорил про яйцо... что-то... никак не удавалось собрать мозаику воедино. Голова готова была просто взорваться от огромного объема информации, которую недавно набили в нее, но я не мог вспомнить ни одной осмысленной фразы. Все лишь отдельные слова. Яйцо... нерожденный... Земля... Но я понимал, что забыл что-то еще. Одну недостающую делать нового паззла я просто потерял. Потянувшись, я схватил Глеба за плечо, но это оказался Костя.

– Отведи меня в каюту. Я должен собрать эту головоломку. Пожалуйста.

– Да вы же едва видите меня.

– Отведи меня туда. Я должен подумать.

–А, хорошо.

– Я провожу,– вызвался Глеб.

– Ну и беспорядок тут, снова мне убирать,– вздохнула Травка за спиной.

– Попытаюсь снова связаться с ребятками из Слободы.

– А что? – я ощутил смутное беспокойство.

– Да что-то помалкивают. И наши московские тоже. Может эта заварушка нарушила всю отраженную связь.

– Попытайся еще.

– Буду пробовать сколько нужно,– кивнул Костя и убежал в рубку, а я, опираясь на руку Глеба потащился в свою каюту.

– Как наши шахтеры? – спросил я, хотя на языке вертелся совсем другой вопрос.

– Более-менее, переживут. Мышка все рвалась к тебе.

– Пусть приходит.

– Как знаешь, может хоть она успокоит тебя.

– Я спокоен.

– Да ну?

– Да, только скажи, почему мне кажется, что все и каждый мне врут. Чего я еще не знаю?

– Батя, от тебя ничего не скроешь.

– Может я и наполовину ослеп, но не дурак. Выкладывай,– мы остановились перед размытым контуром двери.

– Земля не просматривается ни в одном диапазоне частот. Даже в инфракрасном.

– Что еще? – сердце забилось так, что едва не выскочило из груди. Слепящий свет в дальнем конце коридора окрасился в красный я понял, что из-за меня Глеб был вынужден добираться почти ощупью.

– И с Ириной мы не связались. Но засекли странный сигнал. Всего на десять секунд.

– Странный? Ты смеешься? Говори толком.

– Батя, говорю как есть. Странный. Его передавал не человек и не аппаратура. Смешанного типа. Что-то типа живой материи Церна.

Я потер глаза, но забыл про узор на тыльной стороне кисти и лишь оцарапал кожу.

– Когда будем там?

– Через несколько часов. Пока отдыхай.

– Хвостов не притащили?

– Нет, Костик бдил. Да и кто мог выжить в таком месиве. Если юы ты видел – понял, о чем я.

– Я видел другое... Да,– я вздохнул, зная что это рано или поздно придется сделать,– собери личные вещи Дуба и Кирки. Проведем обряд по всем правилам, когда достигнем Земли.

– Этого предателя... хорошо,– я услышал как Глеб скрипнул зубами, но спорить не стал. Он знал, как я отношусь ко всем членам отряда.

– А твоего пса?

– Лишнее.

– Хотя, у него ничего и не было. Вот уж точно бродячий пес.

– Его звали Род. И я не поверю, что этот парень мертв, пока ко мне не явится его призрак и не попытается напоить пивом за мой счет.

– Рад, что тебе лучше,– усмехнулся Глеб, хлопнув меня по здоровому плечу.– Если что понадобится, зови меня. У Травки и так забот полно, нас сильно потрепало. Чтобы приземлиться, а не грохнуться, нам понадобится чудо.

– Я верю в нее. Она – гений механики.

– А то.

____________________________________..____________________________

–Что значит нет? – я подошел к пульту управления и лично проверил данные. Электромагнитное поле и правда пропало.

– Я проверил,– Костик даже очки поднял на затылок, от усердия закусив язык, он пытался отыскать в визуальном эфире хотя бы один маячок.

– Все маяки пропали. Даже на Деймосе и Луне. мы идем вслепую.

– Не вините меня, если мы врежемся в землю,– Стас потянул руль на себя, пуская корабль в бреющее падение.

– Что-то не так с Клепсидрой. Она какая-то неправильная.

– Как это понимать? – я взял наушники и очки Кости, закрыв глаза, прислушался и вгляделся в до боли родной мир и понял, что ничего не чувствую. Даже во времена плановых ремонтных остановок торус продолжал светиться в десятках диапазонах. Но сейчас казался мертвой иссушенной оболочкой. "Прозрение" медленно скользило по высокой орбите.