Текст книги "Не моя девочка (СИ)"
Автор книги: Ксения Каретникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Не моя девочка
Ксения Каретникова
Пролог
Два здоровяка на входе смотрят на меня настороженно. Но когда я сообщаю им по какому поводу и к кому я пришел, пропускают. Видимо их предупредили.
Вхожу и практически сразу в полумраке оказываюсь. Непривычно. На улице еще светлый весенний день, а в помещении темень. Стою на месте некоторое время, не дойдя до барной стойки пары шагов, чтобы дать глазам привыкнуть к освещению.
Зал забит людьми почти под чистую, свободных столиков мало. Играет тихая, ненавязчивая музыка. Живая, на сцене у противоположной стены музыканты сидят и даже микрофон на стойке имеется.
Неспеша оглядываюсь, желая подметить что за контингент в самом пафосном заведении города тусуется. Дорого-богато тут, и обстановка и шмотки на отдыхающих. Да и цены, я слышал, тут заоблачные.
По своей воле, просто отдохнуть, сюда я бы не пришел. Да и не пропустили бы меня, скорее всего.
Смотрю на часы на запястье, раритетные, от деда достались, ни за что не променяю их на современный аксессуар, хоть мне и дарили такие на работе. Так и лежат себе в коробке, и ведь не передаришь их никому, они с памятной гравировкой. Ну так вот, стрелки часов показывают время – без десяти шесть. Леха велел ждать его в восемнадцать ноль-ноль у барной стойки. Я имею привычку приходить раньше, а вот мой друг детства никогда пунктуальностью не отличался, однако, по факту сегодняшняя встреча не с ним назначена, Лёшка просто обещал помочь, выступив организатором.
Опять оглядываюсь – Лехи по близости не наблюдается. Зато у барной стойки стул освобождается. Думаю, подойти и присесть, дождаться в более удобном положении, но здесь меня как будто в плечо кто-то толкает, заставляя перевести взгляд.
По дорожке, что ведет из центра зала, от сцены, между рядами столов, девушка идет. Нет, даже не идет, пишет. А я буквально рот открываю и, твою мать, читаю.
Эффектная брюнетка с ногами от ушей. Может ноги такими лишь кажутся, и все дело в высоченных каблуках, ну и в платье, точнее в его разрезах. Они до талии почти. Все приглядываюсь, и как озабоченный пацан пытаюсь понять – а есть ли под этим платьем белье?
Платье чёрное, в блестяшках, переливается. "Опасность", – пульсирует в голове. Нет, не от самой девушки опасность исходит, а от ее образа. Слишком уж сексуально. Мужики смотрят на нее похотливо. Да так, что невольно прикрыть и защитить девчонку хочется.
Девушка доходит до барной стойки, плавно опускается округлыми ягодицами на стул и тянется вперед, к бармену, почти ложась грудью на стойку. А грудь там не маленькая.
Бармен ей улыбается и наливает в высокий бокал шампанского. Девушка кокетливо глоток делает, и у них с барменом завязывается разговор. Видимо настолько важный, что парень какое-то время других клиентов игнорирует. А я понимаю, что брюнетка далеко не простая клиентка.
Все глаз от нее отвести не могу. Красивая, настолько, что нереальной кажется.
– Темыч, привет, – слышу рядом голос Лехи и перевожу на него взгляд, – пойдем, хозяин готов принять.
Иду за Лешкой вдоль барной стойки, все поглядывая на брюнетку. Когда мы оказываемся в узком коридоре подсобных помещений, где непривычно тихо, Леха говорит:
– Тебе вообще повезло, что он согласился с тобой лично поговорить. Если бы не я и не твое прошлое – хрен бы ты сюда попал.
Согласно киваю, при этом продолжая про девушку в черном думать. И все-таки не сдерживаюсь, спрашиваю:
– Слушай, а что это за девочка с барменом сейчас общалась? Темноволосая, в черном платье. Работает здесь?
– Ага, работает, – фыркает Леха, а потом тише добавляет: – В ее сторону вообще не смотри. Это девочка хозяина.
Глава 1
Артем
Лейтович Йонас Томасович – именно его Леха называет хозяином. И именно он сейчас сидит передо мной.
Несколько секунд мы молча разглядываем друг друга, не знаю, что видит он, а я вижу деньги и власть. И что из этого больше – вопрос.
О негласном хозяине города я знаю довольно много. И от Лехи, что работает на него уже несколько лет и из уст народа – слухами, как известно, земля полнится.
Взгляд у него, как мне и сказали, суровый, смотрит внимательно, исподлобья, глаза серые, слегка мутные. Волосы на голове отсутствуют, лысина блестит как лакированный пол под нашими ногами.
– Артем Боев, – задумчиво произносит Йонас мое имя, наконец закончив меня рассматривать и переводя взгляд на стопку бумаг, что лежат перед ним столе. – Фамилия говорящая.
Он говорит на чисто русском, ни намёка на акцент. И вроде тон не враждебный, но мне все равно немного не комфортно. Но я этого не показываю.
– Значит, закончил местную Академию и уехал по контракту на север? – спрашивает, а я киваю. – Сколько лет там провел?
– Пять.
– В каких войсках служил?
– В ракетных, – отвечаю быстро и чётко, как будто отчитываюсь перед генералом.
– За кнопочку отвечал? – фыркает Йонас.
– Отвечал за боевую подготовку призывников.
Лейтович сдвигает густые брови, снова смотрит в бумаги.
– Почему не продлил контракт, не остался?
– Потому что понял, что это не мое.
– Тебе потребовалось пять лет в Академии и пять лет на севере, чтобы это понять?
– Мне потребовался всего лишь год на севере, но разорвать контракт я не имел право. Большее сказать не могу. О нашей бравой армии, точнее об ее некоторых представителях, можно говорить только хорошее.
Он снова фыркает, пристально меня рассматривая.
– Но до капитана ты дослужился.
– Я привык делать максимум того, на что способен, – отвечаю не без усмешки. – На самом деле в воинской части произошло небольшое ЧП, мне удалось его ликвидировать, за что я и получил внеочередное звание.
– Похвально, – кивает Йонас, – я сам служил, а потом остался в своей части. Но не долго. Так что армейскую кухню тоже знаю и снаружи и изнутри.
Делаю вид, что приятно удивлён. Но разумеется про это слышал.
Во время еще советского союза Лейтовича призвали отдать долг большой родине и попал он в наш славный город. У нас довольно крупная воинская часть при Военной Академии, которую я и закончил. Ну так вот, отслужил Йонас и остался здесь. Старшиной был, ну а потом кривая повела его в другую сторону.
– Почему ко мне пришел?
– Я вернулся домой четыре месяца назад, – вздыхаю, – естественно первым делом пошел работу искать. В Академию заглянул. Там мне предложили в аспирантуру пойти и преподавателем стать. Но педагог из меня точно бы вышел никудышный. Потом по друзьям походил. С теми, с кем я учился в военке, встретиться не удалось – жизнь, а точнее распределение, их раскидала по разным уголкам нашей страны. Друзья детства тоже ничем не помогли. Пошел на биржу труда, и там мне целых два варианта предложили: охранник в продуктовом и водитель такси.
Йонас фыркает и качает головой.
– Ясно, – произносит, – а у тебя амбиции…
– Не амбиции. А желание зарабатывать. Желательно помогая при этом людям.
Пауза виснет. Мы опять разглядываем друг друга.
– Занимался боевыми единоборствами?
– Как вы сами сказали – у меня говорящая фамилия. Я был победителем Академии по самбо, все пять лет. На севере увлёкся боксом, непрофессионально, так, чисто для себя, мне нужен был выход негативной энергии.
Йонас криво улыбается.
– Оружием, как я понимаю, владеешь?
– Не без этого, – киваю я.
В дверь стучат и, не дожидаясь ответа, в небольшое помещение, похожее на кабинет, заходит Леха.
– Йонас Томасович, вы просили сообщить вам, когда ваши придут.
В ответ хозяин заведения снисходительно кивает и отодвигает от себя бумажки.
Леха не уходит, и в его присутствии мне становится немного спокойней.
– Что ж, – Лейтович встает с кресла, – ты мне нравишься, Артем Боев, ты чем-то напоминаешь мне меня. Да еще протекция Алексея, ему я доверяю… в общем, я беру тебя на работу, для начала на испытательный срок.
– Спасибо, – поднимаюсь вслед за Йонасом и протягиваю ему руку. Он усмехается, но ладонь мою жмёт.
Он идет к двери и я подмечаю в этот момент, что Йонас ниже меня ростом. Сидя, он казался мне почему-то выше, скорее из-за телосложения – здесь он меня крупней, в плечах шире.
Из кабинета мы выходим все вместе.
– Алексей введёт тебя в курс дела, я пока тебя ему отдаю, – говорит Лейтович. – Дальше посмотрим, что с тобой делать. Сегодня отдыхай, осмотрись. Кто знает, может ты передумаешь.
В зале ресторана расходимся. Йонас направляется к столу, за котором сидят четверо – женщина лет сорока, молодой парень, и две девчушки, одной лет десять, а другой примерно пятнадцать.
– А это кто? – спрашиваю я у Лехи.
– А это семья хозяина: жена и дети.
– Подожди, ты же сказал, что та девочка, что у барной стойки была, его…
Оглядываюсь, но брюнетки рядом с барменом уже не видно. Да и в зале тоже.
– Темыч, ты как маленький! Белка любовница его. Пойдем, пивка тяпнем, – Леха ведет меня к пустому столику, что не так далеко от сцены стоит.
– Белка? – переспрашиваю я, присаживаясь напротив друга.
– Ага. Бэлла она. Красивое имя и девчонка красивая. Уже лет пять хозяин с ней мутит. А раньше у него несколько любовниц одновременно было.
Вдруг музыка на сцене перестаёт играть, свет над музыкантами слегка приглушается, а вот над микрофоном наоборот – становится ярче. А возле него та самая Бэлла стоит.
Музыканты затягивают мелодию, а девочка начинает петь. Про то, что любя, не отрекаются и не завтра кончается жизнь.
Красиво.
И она красивая. Только вот факт того, кем она на самом деле является Йонасу разочаровывает. Таких девок я не перевариваю.
Бэлла
Свет бьет в глаза.
Несколько секунд я просто не вижу, что происходит в зале. А слышу лишь музыку. Чувствую ее вибрацию. На мелодию ложатся слова, которые идут прямо из моего сердца.
Я люблю петь.
Это еще с детства. Уроки игры на фортепиано я не любила, руки ломало, я психовала и огрызалась. А вот сольфеджио и пение обожала. У меня есть слух, есть голос. Меццо-сопрано.
Пою разное, под настроение. Сегодня и сейчас захотелось исполнить именно эту песню. Не то что она посвящена конкретному человеку, нет. А ситуации. Моей, жизненной.
Наконец глаза привыкают к свету. Веду взглядом по столиками, нахожу тот, за которым сидит Йонас со своей семьей.
Семьей. Большой, и на вид счастливой.
Они все смотрят на меня. Пристально. На лице Йонаса лёгкое негодование, на лице Анны, его жены, едва уловимая улыбка. Она чуть наклоняется к мужу и кладет голову ему на плечо, Йонас нежным жестом гладит ее руку. И от этого мне становится больно, в сердце колет, в висках стучит и голос невольно хрипит, пару раз срывается.
Но я беру себя и свои эмоции в руки.
– Спасибо, – произношу я в микрофон, закончив петь. Оборачиваюсь на музыкантов и киваю им в знак благодарности. А затем гордо и плавно спускаюсь со сцены.
У столика четы Лейтовичей останавливаюсь и добродушно произношу:
– Поздравляю вас с праздником.
У Йонаса и его жены сегодня годовщина свадьбы. Двадцать лет они вместе. Я старше их семейной жизни всего на три года.
– Спасибо, Бэллочка, – кивает Анна. – Вы чудесно пели. Впрочем, как всегда.
– Ништяк, – соглашается с матерью Томас. – Только вот песня древняя. Исполнишь что-нибудь по-современней?
– Конечно, – улыбаюсь я старшему отпрыску Йонаса, после чего смотрю на него самого.
Во взгляде злость. Он не любит, когда я к его семье приближаюсь. Но как тут не приблизиться? Раз уж он сам нас сталкивает на одной территории. Провоцирует. Знал же, что сегодня я выступаю. Знал же, что я их семейную идиллию увижу. Так чего тогда сейчас злостью в меня метает?
– Приятного вечера, – снова улыбаюсь и отхожу от столика.
– Спасибо, Бэллочка. Ждем вашего следующего выступления, – говорит мне уже в спину Анна.
И я вот с нее всегда поражаюсь. Она такая реально или просто делает вид? Словно не от мира сего. Такую обидеть и даже огорчить совестно. И я с ней всегда предельно мила и корректна. Никаких намёков, что я с ее мужем сплю. И уже довольно давно.
Иду дальше, рассточаю улыбки. В основном наигранные.
Фальшь, фальшь, фальшь. Как ее много вокруг и во мне.
Но вдруг встречаюсь взглядом с парнем. Глаза тёмные, скорее карие, лёгкая щетина на лице, но ему она идет. Но не это привлекло мое внимание. А то, как он на меня смотрит, глаз не сводя. Насторожено и мне даже показалось, что осуждающе.
Завсегдатаев ресторана я знаю, этот парень здесь точно в первый раз. И сидит он за столиком рядом с Лешкой, верной, скорее всё-таки левой, чем правой рукой Йонаса.
– Привет, – произношу я, склоняясь над Лешкой. А он в декольте мне пялится, всегда так делает, пока Йонас не видит.
– Привет, – отзывается Леша и наконец поднимает глаза на мое лицо.
На их столике два бокала пива. Редко когда можно застать Лешу за таким занятием, тем более в его рабочий день. Нет, Йонас своим парням подобное не запрещает. Сам любитель пива, почти каждый день бокал, да выпивает. Просто с чужим Лёшка бы выпивать не стал.
– Друг твой? – спрашиваю, кивая на темноглазого.
– Брат почти, – отвечает Лёшка, – его матушка моя крестная. И с завтрашнего дня Артем у нас работает.
– Артем, значит? – улыбаюсь я парню. – А я Бэлла.
– Приятно, – равнодушно бросает он и отворачивается. Смотрит в сторону столика, где сидит Йонас со своей семьей. Невольно смотрю туда же.
Йонас в этот момент целует свою жену. В щеку. А потом они берут свои бокалы и, чокнувшись, выпивают, смотря друг на друга.
Опять в сердце колет.
Нет, я не хочу быть сейчас на месте Анны. И никогда не хотела. Не просила и тем более, не требовала Йонаса развестись.
Я просто хочу семью. Свою. Хочу вот такие трепетные объятия на глазах у всех. Хочу свое счастье. И хочу им делиться, не прячась.
– Ну, значит увидимся, – говорю я и отхожу от парней, иду к барной стойке, с другой стороны которой Пашка, бармен, ловко жонглирует бутылками.
– Повтори, – прошу беззвучно, одними губами, когда Пашка обращает на меня внимание.
Тут же передо мной ставят бокал, наливают в него шампанское. За сегодня это уже третий. Да, пусть не полный, Пашка наливает одну треть игристого напитка в изящную емкость, но эффекта от шампанского у меня нет. Ни удовольствия, ни эйфории, но лёгкого веселья. А раньше от пары глотков, помнится, уносило.
– Белка, ты чего на сцену выперлась? – слышу над ухом голос Лизы. Лицо у нашего администратора красное, сама она запыхавшаяся и явно недовольная. – Твой выход должен был быть только через полчаса.
– Захотелось, – отмахиваюсь я и делаю глоток.
– Йонас Томасович просил чтобы сегодня был идеальный вечер, у меня все чуть ли не по минутам расписано. А ты, мало того, что не вовремя вышла, так еще и спела песню не из списка, – она машет перед моим носом бумажкой. После чего отбирает у меня бокал. – И хватит пить. Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но это не значит, что ты…
– Ни черта ты не понимаешь, – злюсь я, повышая голос. – Не лезь. И песни я петь буду те, которые посчитаю нужным. Всегда пою.
Лиза хмурится, а затем шепчет мне на ухо:
– Ты слишком много на себя берёшь. Неважно кем ты приходишься Лейтовичу, твой начальник я.
– Увольняй меня тогда, – фыркаю я и поворачиваюсь вместе со стулом, смотрю в зал. Глаза сами находят Йонаса.
Кем я ему прихожусь… да сама знаю, что любовницей! Но быть такой я не хотела.
Когда между нами с Йонасом все только начиналось, я была совсем юной, наивной. И не знала о штампе в его паспорте.
Глава 2
Артем
Бэлла. Если не ошибаюсь, то имя переводится как «красивая». И ей имя это идет. Хотя, может оно не настоящее, может псевдоним, и жгучую брюнетку на самом деле Катей или той же Наташей зовут.
Молча усмехаюсь своим мыслям. Почему я вспомнил такое имя как Наташа? А после имени обладательницу его одну вспоминаю. Девчонку, что сердце мне разбила. В первый и единственный раз.
Бэлла отходит от нашего столика и к бару идет. А меня так и тянет на нее смотреть. Как магнитом.
Все дело в ее яркой внешности, да. Любуешься, как дорогой игрушкой. Смотреть же можно? И понимаю, что у меня такой не будет. Да и не нужна она, по сути.
И не потому что чужая, ее купили уже и вовсю играют, а потому что она сама продалась. И была бы Бэлла эта женой Йонаса – вот тут я бы ему белой завистью позавидовал. А она любовница. А она разрушительница семей. Мне такие противны.
Но я все равно смотрю.
– Ну что, давай расскажу тебе, что тут у нас и как, – отвлекает мое внимание от девушки Леха, перевожу на него взгляд. – Значит так, в этом огромном развлекательном комплексе несколько заведений. Наверху караоке, там есть общий зал и закрытые комнаты, внизу ночной клуб, рядом боулинг и бильярдная, ну и этот ресторан, с которого, собственно, все и началось, – он продолжает рассказывать про особенность каждого места, я слушаю и киваю.
– Я где работать буду? – уточняю в конце Лехиного рассказа.
– Пока везде. Посмотрим где приживешься. График у нас ненормированный, работа сложная, но платят больше, чем хорошо.
– А что в обязанности входит?
– За порядком следить. Все наши заведения посещают далеко не бедные люди, элита города. Большинство из них – люди своеобразные. И иногда между гостями непонятки случаются, и их, разумеется, разрулить надо, и кулаками этого делать нельзя. Выдержка нужна, терпение и… толерантность, – вот последнее слово Лехи меня усмехнуться заставляет. Непривычно подобное слышать от человека, который десяток лет назад считал себя чуть ли не скинхедом. Надо же, как люди, твою мать, меняются. Или деньги их меняют. – Взаимопомощь опять же, всем сотрудникам комплекса. Мы друг за друга горой. Козел тут один, из богатеньких, на нашу Лизку, администратора, глаз положил, – он указывает мне на девушку, что к одному из столиков подошла – высокая и стройная блондинка в синем платье. – Сначала высокоуважаемый гость культурно знаки внимания ей проявлял, а потом борзеть начал. Пришлось усмирить. Аккуратненько, на словах. По-другому хозяин наш не велит.
Не могу ехидную улыбку сдержать. Потому что знаю больше, чем Леха думает.
Лейтович в свое время и мордобоем и даже убийствами не брезговал. Руки у него даже не по локоть, по подмышки в крови. Там и рэкет, и реальный бандитизм. Каждый в те, не такие уж и далёкие времена, поднимался как мог. И все на совести каждого. Хотя "совесть" о выходцах из того лихого времени, как по мне, понятие чуждое. Вот мой отец как-то смог без этого. Да, икру мы ложками не жрали, но холодильник пустым никогда не был.
Эпоха вроде бы канула в Лету, как и малиновые пиджаки и сами бандиты. Но это на первый взгляд. На второй – сильные все равно остались. Всплыли со дна, по земле уверенно шастают. Как и Йонас. Бизнесменами теперь называются.
И за последние несколько лет этот прибалт с российским паспортом, очень высоко поднялся. Знаю я, что с мэром он нашим дружит, да и с депутатами городскими на короткой ноге. Менты местные у него прикормленные. Они все поголовно свои праздники в его развлекательном комлексе отмечают. И ресторан, как Леха сказал, с которого все началось – первое заведение, которое Лейтович с братками отжал. Памятное место Йонаса.
Только теперь здесь не бандюги сидят. А элита, бля. И я ее нанялся охранять.
– А ты непосредственно Йонаса охраняешь и сопровождаешь? – уточняю я у Лешки.
– Я нет. Мое рабочее место здесь. Но если надо, то делаю все, о чем попросят. Было пару раз, что я дочек хозяина сопровождал, когда в городе, мягко говоря, была сложная обстановка. Иногда хозяина и семью по воскресеньям в костёл вожу…
– Куда? – перебиваю я его удивленно.
– Костёл. Это их католическая церковь, у нас, на Белой улице…
– Откуда в нашем городе костёл? – еще больше удивляюсь.
– Так хозяин построил, еще год назад.
Не знал об этом, в тех краях не был. Усмехаюсь:
– Лейтович сильно верующий?
– Это да. И детей своих верить учит, и нас приобщает. Я в костёле пару раз был, там орган стоит – музыкальный инструмент такой, на нем когда играть начинают, у меня мурашки по коже, в голове что-то проясняется, а на душе теплее становится.
Хочу головой качнуть, но сдерживаюсь. Хотя видеть Леху таким, слышать от него подобное – странно. Другим я его знал. И не скажу, что изменения в друге детства мне не нравятся.
У Лехи телефон, лежащий на столе, пищит – сообщение пришло. Друг читает послание и чертыхается.
– Ну вот, – говорит, – и сегодня без форс-мажоров не обойдёмся.
– Что такое?
– Мэровский сынок опять в караоке быкует, с диджеем рамсит. Пойду, разберусь, я к нему подход уже знаю, – он поднимается с места и, допив одним глотком пиво, уходит.
Я в руках свой бокал верчу. Пиво вкусное, явно не дешевое, крафтовое. Но мне не идет. Просто не хочется.
Над сценой опять загорается свет, Бэлла у микрофона стоит. На этот раз она песню повеселее поет. И я смотрю на нее, как завороженный, – на фигуру, напоминающиюую песочные часы, на алый рот, который девушка слишком уж сексуально открывает, когда высокие ноты берет, на глаза блестящие даже в полумраке.
Но почему?
Почему она любовница Лейтовича? Неужели такая как она, себе нормального, свободного мужика найти не могла?
Деньги, товарищ капитан, деньги. Сейчас все купить можно.
Бэлла
Как Томас Йонасович и просил – выходя опять на сцену, я исполняю современную песню. Пою, под музыку плавно двигаюсь, и на сыночка хозяина моей жизни смотрю. А тот мне улыбается, довольный. Как на отца похож, даже ухмылки у них одинаковые.
Парнишка на моих глазах из несуразного подростка превратился в симпатичного юношу. Про похождения его я уже наслышана, весь в папку, которым был Йонас лет пять-десять назад. Мне рассказывали, что ни одной короткой юбки на красивом женском теле он не пропускал. Но ни одной из них не обещал места рядом с собой, жену менять ни на кого он не хотел.
Пою следующую песню, уже из списка Лизы. Так-то мы с ней ладим, можно сказать, что дружим. Она нормальная, хорошая. Помню, что Лиза была первой, которая узнала про нас с Йонасом. И молчала, никому не сказала. Слухи в этом злачном месте распространяются со скоростью света. Как только они до Анны еще не дошли? Хотя чувства своей жены Йонас бережёт. Если ей хоть кто-то намекнет – не сносить тому головы.
А что Лизка про должность свою напомнила, так это не в первый раз. Только вот она меня не уволит, ей Йонас не позволит. Как и мне уйти по своему желанию. Пробовала я уже. И уйти не только с работы, но и из жизни Йонаса. Что было потом даже вспоминать больно.
Мой песенный сет подходит к концу. Пою уже заключительную песню, о большой и светлой любви. Веду взглядом по залу, наблюдая привычную картину: как люди жрут и бухают. Да, некоторые смотрят и слушают. Как например наш новенький. Артем вроде – так его Лёшка представил.
Его взгляд вызывает у меня странные ощущения и дело не только в мурашках, которые бегут по коже. Не могу объяснить, сама не понимаю. Волнует меня этот взгляд, тушуюсь. Но я при этом упорно смотрю в его тёмные глаза.
Беру последнюю высокую ноту. Музыка замолкает, гости начинают аплодировать, кричать "браво". Я делаю лёгкий поклон и собираюсь покинуть сцену, но вдруг вижу, как Йонас поднимается с места, а Лиза дает ему микрофон.
– Анна, любимая, – начинает говорить он и я замираю на месте, хорошо что свет на сцене приглушили, и я уже стою в тени, – двадцать лет совместной жизни в браке называется фарфоровой свадьбой. За эти годы мы с тобой смогли вылепить из грубой глины элегантное и красивое украшение. Однако фарфор – материал хрупкий и нам нужно трепетно беречь то, что мы сами изваяли. Все эти годы с тобой прошли как один день. В уюте, тепле, счастье и взаимопонимании… – он все говорит, а меня трясти начинает. Нет, не от ревности. Ее я давно не испытываю. От боли, от зависти и… от злости. На Йонаса, да, но в первую очередь на себя.
Йонас заканчивает свою речь и Лиза выносит на подносе большую коробку, перевязанную атласной лентой. Подарок. Для Анны.
Даже знать не хочу, что там. Спускаюсь со сцены и степенно иду к подсобным помещениям. Только вот ноги дрожат, меня вообще как в лихорадке начинает бить.
Оказавшись в узком коридоре, я буквально бегу к самой дальней комнатке. Сейчас она моя гримерная, а когда была-то кладовкой ненужных вещей и предметов, и я жила там, среди хлама, ночуя на крохотной софе, прячась от персонала, который редко туда заглядывал…
Влетаю в помещение и прижимаюсь спиной к двери. Дышу, часто и поверхностно, прикрыв глаза.
Черт, где же эффект от шампанского? Где лёгкость?
Надо успокоиться, прийти себя и в зал вернуться. А там никому не показывать, что меня что-то беспокоит. Все же правильно, люди отмечают праздник своей семьи. Какое я к этому отношение имею?
Распахиваю ресницы, они сухие, я не плачу и не хочу. И вдруг вижу на столике, что стоит у большого зеркала с подсветкой, будет цветов. Алые розы в вперемешку с белыми альстромериями. Мои любимые цветы. Отлипаю от двери и медленно иду к зеркалу. К цветам наклоняюсь, вдыхая их аромат, а глазами замечаю, что рядом с букетом маленькая коробочка стоит. Квадратная, бархатная. Опускаюсь на стул и беру коробочку. Открываю, руки почему-то дрожат. Серёжки. Золотые. Усыпанные изумрудами.
Понимаю, что все это от Йонаса. Только вот зачем сегодня? Задобрить меня хочет? Боится, что я психанув, увидев чужую радость, натворю что-то?
Достаю серёжки и примеряю. Йонас умеет выбирать украшения. У него есть вкус.
Сижу и несколько минут любуюсь своим отражением. Золото блестит, изумруды играют на свету. А я замечаю улыбку на своем лице. Ворона ты, Белка, все блестящие любишь.
Дверь в гримерку тихо открывается. Без стука ко мне может войти только один единственный человек.
– Бельчонок, – Йонас подходит ко мне и останавливается сзади. Мы оба смотрим друг на друга в зеркало. – Нашла мой подарок? Тебе очень идет.
– Спасибо, – киваю.
– Все для тебя. Чтобы ты не расстраивалась, моя девочка.
Мужские руки ложатся мне на плечи, затем пальцы ведут по шее вверх и резко вниз, по ключицам, в ложбинку груди. Закрываю глаза, чтобы не видеть этого мужчину. Хочу просто чувствовать его нежные прикосновения. Мое тело привыкло к ним. Отвечает взаимностью, даже порой вопреки моему разуму. Просто Йонас умеет делать приятно.
– Ты сегодня охренительная, – слышу шёпот, чувствую жаркое дыхание в шею. – Выглядишь шикарно. Настолько, что я сам себе завидую. Специально так сегодня оделась? Чтобы подразнить меня?
– А у меня получилось? – фыркаю я.
– Еще как. Пока ты на сцене пела, извиваясь под музыку, я вовсю представлял как ты подо мной стонешь.
Он резко хватает меня за подмышки, заставляя встать. Нащупывает под платьем на бёдрах тонкие верёвочки трусиков и снимает с меня миниатюрные кружевное изделие.
Затем берет на руки и кидает на диван, что стоит в углу комнаты. Лежу, смотрю на мужчину снизу вверх. Йонас нервно расстегивает брюки, высвобождая уже эрогированный член. А я покорно развожу ноги в стороны…
