Текст книги "Апрельская сирень (СИ)"

Автор книги: Ксения Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Я хочу выразить тебе свое восхищение. Ты очень талантливый парень, Артемьев, и у тебя очень большой потенциал. Но что тебя ждет в будущем? Что может дать тебе Юпитер? Я не поверю, что ты никогда не задавался этим вопросом. Я не поверю, что ты ни на секунду не сомневался, что будущее, которое он тебе может дать, достойно уровня твоих способностей.

– Не понимаю, о чем вы, – процедил сквозь зубы Дима.

– Я думаю, понимаешь. В Бахусе уволился голкипер, он был слабым…

– Разве?

– Да. По крайней мере, не такой хороший, как ты. Так вот, я хочу, чтобы ты занял его место, Артемьев. Я хочу предложить тебе перейти в мой клуб.

– Вы понимаете, о чем просите? – Дима не мог поверить собственным ушам. Его хотят переманить!

– Конечно. Конечно, понимаю. Только не возьму в толк, почему тебя это так возмущает?

– Вы что, хотите купить меня? – Дима нервно засмеялся.

– Ну, я бы не называл это так,– спокойно ответил Андрей Вадимович. – Хотя… В любом случае тебя не должно это смущать.

– Но я не продаюсь! Я не вещь!

– Все в этом мире имеет цену. Так что оставь эти пуританские манеры. Да и не собирался я тебя покупать. Я всего лишь хотел пригласить тебя в свой клуб, где ты получишь действительно профессиональную подготовку, понимаешь меня? Наша школа выпускает знаменитых футболистов! Думаю, ты слышал о них. – Мужчина сделал паузу, наверно, выжидая ответа. Дима кивнул. Да, он слышал. И честно говоря, Бахус действительно отличный клуб, куда мечтают попасть все мальчики, желающие посвятить себя футболу, но принимают туда далеко не всех. Вот только не один из выпускников этой школы не играет за республиканскую сборную – все они раскидываются по иностранным клубам, и у Артемьева создалось такое впечатление, будто Бахус продает своих лучших спортсменов.

Конечно, Диме было лестно, что сам президент клуба почти что уговаривает его поступить к нему, но он не мог согласиться. Просто не мог. Это означало предать Степана Сергеевича, ведь если бы не он, Димка так и остался бы никем. Он не мог предать товарищей.

– Ты уникален, Артемьев. Твоя история очень необычна. Тебя ведь взяли в довольно позднем возрасте, ведь так? Сколько тебе было? Пятнадцать? – Дима не ответил. На самом деле да, Степан Сергеевич взял его по доброте душевной, так как Димке на тот момент исполнилось четырнадцать и для поступления в футбольную школу, он был уже переростком, ни в один клуб его бы просто не взяли. Но Степан Сергеевич взял, и по прошествии времени записал в старшую группу, а затем Димку заметила и профессиональная школа при клубе Юпитер, и пригласила к себе. Так неудачник Димка Артемьев и попал в профессиональный футбол. Но откуда этому типу известны эти детали? – Ни один клуб не принимает в таком позднем возрасте. А тебя приняли, и не зря – ты сделал колоссальные успехи. Тебя ждет великолепное будущее! Тебя ждут контракты и ослепительная карьера, и возможно даже, мировая слава. Но только если ты не будешь глупым. Юпитер ничего тебе не даст.

– Почему вы так решили? – с вызовом спросил Дима.

Мужчина рассмеялся.

– Назови мне хотя бы одно имя, ставшее известным? Назови хотя бы одного выпускника вашего вшивого Юпитера, игравшего в республиканской сборной! Нет? Нет таких? То-то же!

– Это ни о чем не говорит, – возразил Дима. – Может быть, лишь только о том, что мое имя станет первым. Если, как вы говорите, у меня уникальный талант, то какая разница в каком клубе я буду играть?

– Честное слово, – вздохнул Андрей Вадимович, – таких идиотов я еще не встречал.

– Это потому что у нас с вами разные ценности, – ответил Дима. Мужчина фыркнул.

– Какие ценности, мальчик? О чем ты говоришь? Что ты можешь знать о ценностях, сопляк?

– Нам больше не о чем говорить. Всего доброго.

– Ладно, не обижайся. Я ведь не со зла. Просто ты меня удивляешь. Ах, ну, конечно! Я ведь не назвал цену! Все дело в цене, верно? Сколько тебе платят?

– Вас это не касается,– огрызнулся Дима.

– Наш клуб платит спортсменам хорошие деньги. По крайней мере, ты будешь получать столько, что сможешь купить себе приличную куртку.

– Спасибо, весьма заманчиво, – буркнул Артемьев. Вообще-то да, Юпитер действительно платил спортсменам копейки, но Дима еще не думал о деньгах. «Вот пробьюсь в республиканскую сборную, тогда и можно будет подумать о том, сколько я стою, – считал он». Он даже не исключал возможности покинуть Юпитер, если какая-нибудь команда пригласит его. Но только не Бахус. – Я могу идти?

– Да, конечно, – спокойно ответил Андрей Вадимович. – Но подумай еще хорошенько. Подумай, отчего отказываешься.

Дима, ничего не ответив, и не мешкая ни секунды, вышел из машины. Быстрым шагом он дошел до подъезда, а затем прижал ключ к магнитику и открыл дверь. И только тогда услышал звук отъезжающей машины.

ГЛАВА 18.

За что Сирена не любила ноябрь, так это за непостоянство погоды, которая, как настроение капризной девицы, менялось по семь раз на неделе.

Вот и сегодня воет ветер, отчего холод пробирал буквально насквозь, а ведь еще вчера было тихо, безветренно, а главное – тепло.

Сирена переминалась с ноги на ногу, пританцовывая в попытках хоть как-то согреться. В горле уже першило, а нос заложило.

«Ну, Олечка, если я простужусь из-за тебя, берегись, – мысленно пригрозила она подруге». Матвеева опаздывала уже на пятнадцать минут.

Болеть сирене никак нельзя, потому что в понедельник она должна выступить на осеннем балу, посвященному последнему дню осени.

И где только Матвеева запропастилась?

А может быть, она это специально? Нарочно опаздывает, чтобы Сирена сейчас стояла на остановке, мерзла, и впоследствии схватила простуду, или того хуже – ангину, и не смогла петь? А что? Если бы она пела одна, то подруга только порадовалась бы, но ведь Сирена будет петь с Лешей, а Матвеева с ума сходит по нему, и судя по вчерашнему разговору, умирает от ревности.

Громко шмыгнув носом, Сирена уже было собралась уйти, но тут из подъехавшего автобуса вышла Оля. Увидев Сирену, девушка прибавила шаг, направляясь к ней.

– Прости, что заставила ждать, – сходу извинилась она.

– И мерзнуть, – добавила Сирена, но злость, еще минуту назад кипевшая в ней, куда-то чудесным образом, улетучилась. Ну, не могла Сирена долго злиться на Матвееву – подруга обладала просто каким-то магическим обаянием, так что злиться или обижаться на нее слишком долго было невозможно. – Сегодня выглядишь гораздо лучше, – заметила Сирена, глядя на выспавшуюся и посвежевшую Олю.

– Правда? – искренне обрадовалась та. – Спасибо. Да, я вчера легла спать пораньше. Сегодня у меня последний семинар, а затем неделя отдыха!

– Но потом ведь экзамены? – уточнила Сирена, сомневающаяся, что неделя перед началом экзаменационной сессии предназначена для отдыха.

– Да, потом экзамены, – подтвердила Оля.

– И к ним нужно готовиться…

– Конечно, нужно, – согласилась блондинка, – но не за неделю раньше! Я же не ты – мне и одной ночи хватит. О, смотри, смотри – Леша!

– Ага, смотрю, – буркнула Сирена, – И что?

– Интересно, он нас заметит?

– Ты так кричишь, что можешь не сомневаться – если будешь и дальше вопить и таращиться на него, он обязательно обратит на нас внимание. Впрочем, не только он.

Молодой человек, в окружении других ребят, стоял около крыльца. Они что обсуждали, а потому, шансы на то, что он обернется и заметит девушек, были малы. Тем не менее, Оля лихорадочно поправляла волосы, и говорила намерено громко, в надежде, что объект ее любви услышит.

Нет. Ее слышали все, но только не Власов.

Матвеева продолжала что-то болтать и смеяться, и Сирена чувствовала, как краснеет за подругу. В отличие от той, она замечала в их стороны недоуменные и любопытные взгляды студентов.

«Быстрее бы войти в холл, где Власов исчезнет из поля зрения этой сумасшедшей, и она, наконец, заткнется и перестанет вести как дура, – молилась она».

– У вас сегодня опять репетиция? – неожиданно спросила Оля, когда они с Сиреной уже подошли к гардеробной.

– И сегодня, и завтра, и, боюсь, что и послезавтра тоже, – вздохнула Сирена. – А что, хочешь пойти?

– Конечно, хочу! – эмоционально воскликнула Оля. – Но не смогу – вечером у меня пары на журфаке.

– Хм, понятно, – пробормотала Сирена.

– А что будет после концерта?

– В смысле?

– Ну, тридцатого вы выступите, а что потом?

– А-а-а, – Сирена догадалась, к чему клонит Оля. Подруге интересно знать, как часто они с Власовым будут проводить время вместе. – А потом конкурс, репетиции и все такое.

– Повезло тебе.

– Очень, – с сарказмом ответила Сирена, которой даже представлять не хотелось, что ее ожидает впереди.

– Да, повезло! Представь, сколько времени ты будешь проводить с Лешенькой? Как бы я хотела оказаться на твоем месте…

– О, так это, я думаю, можно устроить – пойди к Альбине Маратовне, и скажи ей, что хочешь петь вместо меня, я буду только благодарна, – не без злости сказала Сирена.

– Я не умею петь, – отрезала Оля.

– Умеешь.

– Не так хорошо, как ты. К тому же Леша выбрал тебя, так что…

– Это потому что он слышал как я пою. Кто знает, будь ты в тот вечер со мной, может быть, его выбор пал бы на тебя.

– Не говори глупостей.

Так они и дошли до кабинета политологии.

– Матвеева, Маркина! Подождите!

Девушки обернулись – по длинному коридору, со стопкой каких-то папок, тетрадей и книг, бежал Самойлов.

– Вот, положите это, пожалуйста, на мой стол – он отдал папки Оле, а Сирене протянул книги и тетради, – я должен перед парой зайти в деканат.

– Хорошо, – кивнула за двоих Сирена. Преподаватель благодарно улыбнулся, и, развернувшись, направился обратно по коридору.

– Ненавижу политологию, – глядя в спину удаляющемуся мужчине, сказала Оля. Сирена удивленно вскинула брови:

– С чего это вдруг?

– По двум причинам. – Первая причина это Его Превосходительство – Царь. Терпеть его не могу.

– Можешь не сомневаться, что это взаимно, – не остался в долгу, непонятно откуда взявшийся за спинами девушек Царев. Не глядя на них, парень прошел мимо, и вошел в аудиторию.

– А вторая причина? – поинтересовалась Сирена, которая, хотя и испытывала к Цареву неприязнь, но все-таки не в такой степени, как Оля, а потому легко смогла о нем забыть, как только тот скрылся из вида.

– А вторая – Самойлов. Константин Аркадьевич, чтоб его, – тихо сказала Оля.

– А он-то что плохого тебе сделал? – удивилась Сирена.

– Вчера он велел мне пройти с ним в преподавательскую!

– И что?

– А потом дал мне несколько тем рефератов, которые я должна подготовить, и через две недели отчитать ему.

–Ну, это же хорошо, подтянешь оценки. Что в этом плохого?

– В этом ничего. Но как он на меня смотрел!

– Как?

– Пожирающе! А это его «Оленька»! Какая я ему Оленька? Короче говоря, не хочу я к нему идти. Боюсь я его.

Сирена засмеялась.

– Неужели ты думаешь, что он станет домогаться тебя? Да еще и в общей преподавательской?

– Ну, может и не станет…

– Ну, тогда чего тебе бояться?

– Но он может намекать мне! Ну, намекать мне на это… Понимаешь?

– Не понимаю. Глупости все это. Он ведь преподаватель, а ты студентка, а потому…

– Ох, и наивная же ты душа! – вздохнула Оля, – Живешь, словно в параллельной Вселенной, ей-богу. Знаешь, сколько таких в нашем универе?

– Каких?

– Тех, что спят с преподами, балда! Тебе назвать их фамилии?

– Не надо.

–В общем, к Самойлову ты пойдешь со мной.

– Хорошо, – смеясь, сказала Сирена. – Буду стоять на страже твоей девичьей чести! Ой, что же мы стоим? Надо отнести это, – она помахала книгой, – ему на стол.

– Да, идем.

Константин Аркадьевич вошел в кабинет спустя десять минут после начала пары.

– Тетради открывать не нужно, – предупредил он. – Лекцию мы начнем чуть позже…

– И как же мы успеем ее закончить, если вы итак опоздали на десять минут? – поинтересовалась Маша – девочка, которая так же, как и Сирена училась очень хорошо. Правда, из-за ее дерзкого характера и острого языка, не все преподаватели любили ее, и потому нередко занижали баллы.

– То, что мы не успеем, Орлова, вы закончите дома. А пока, Матвеева, я хотел бы попросить вас взять у меня со стола листочки и раздать их.

– Достал он меня, – еле слышно шепнула Оля. Тем не менее, она послушно встала, и, подойдя к столу Самойлова, не глядя на мужчину, взяла стопку чистых тетрадных листов. В течение пары минут она ходила между рядами и раздавала листы.

Дойдя до парты, за которой сидели Царев с Чацкой, девушка отделила от стопки два листа, и положила их на парту. Вышло небрежно, и листок Царева упал на пол.

– Матвеева, аккуратнее, – грубо сделал он ей замечание. – Не нужно демонстрировать свой характер.

Оля подняла на него глаза, и, растянув губы в приторно-сладкой, притворно-извиняющейся улыбке, промурлыкала:

– Простите мне эту оплошность, Ваша Светлость. Я случайно. Так получилось.

– Еще раз назовешь меня подобным образом, – прошипел Царев, – пожалеешь, что не родилась немой.

– Как скажете, Ваше Сиятельство, такое больше не повторится.

Царев резко встал, сжав кулаки. Его зубы были крепко стиснуты, а глаза блестели от ярости. Краем глаза, Оля заметила, как дергается жилка на его шее.

Он был в бешенстве.

На секунду девушке показалось, что он ее ударит. Она невольно отшатнулась.

Но Царев не тронул ее и даже не сказал ей ни слова. Пройдя мимо нее, он подошел к преподавательскому столу.

– Дайте мне листок с заданиями, – сказал он Константину Аркадьевичу.

– Да, конечно. Вот, держите, – мужчина взял первый попавшийся листок и протянул его парню. – И советую вам держать себя в руках.

– Я не нуждаюсь в советах, – буркнул тот.

Когда он садился за свое место, Оля уже была на другом конце аудитории.

– Владик, а мне не взял задание? – ласково прощебетала Чацкая.

– Нет, – резко ответил ей Царев.

– Ну, воот, – обиженно протянула девушка.

– Пошла и взяла сама, какие проблемы? – грубо рыкнул Царев.

Девушка всхлипнула, но ничего не ответила.

– Бедняжка, – прошептала Сирена, с жалостью глядя на Чацкую. – Совсем себя не уважает.

– Дура потому что, – отозвалась Оля, садясь на свое место, рядом с ней.

– Маркина? – позвал Сирену Самойлов. – У вас, я надеюсь, ни с кем из сидящих здесь студентов нет конфликтов?

– Э-э-э, нет, вроде, – неуверенно ответила Сирена, косясь на Царева с Чацкой.

– Тогда возьмите, пожалуйста, задания, и завершите то, что не удалось Матвеевой.

– Матвеевой удалось бы, если бы кое у кого не было так завышено ЧСВ, – огрызнулась Оля.

Оставшееся время пары студенты писали тесты, а после конспектировали лекцию.

– Все, кто не успел закончить, – сказал Самойлов, когда прозвенел звонок, – могут взять учебники в библиотеке, и сделать конспект дома. Оправдания, вроде «я не успел», и «учебников не хватило» приниматься не будут, – с этими словами мужчина удалился из аудитории.

Оля торопливо укладывала вещи в сумку, и Сирена делала тоже самое, понимая причину спешки – подруга хотела покинуть аудиторию раньше Царева, чтобы тот, чего доброго, не устроил ей разбор полетов.

– Идем скорее ,– шепнула она Сирене.

– Можешь не суетиться, – насмешливо сказал Царев, который уже обрел привычку, будто вырастая из под земли, неожиданно оказываться прямо за спиной, – сегодня мне некогда с тобой возиться. Так что, не дрожи.

– Чем это таким, интересно, он занят? – задумчиво спросила Оля, когда Царев отошел на приличное расстояние.

– Не знаю, – пожала плечами Сирена. – Не все ли равно?

Следующие три пары прошли без злоключений. А вот на перемене девушек ожидал сюрприз.

– Может, в столовую? – спросила Оля, когда они с Сиреной покидали аудиторию. Та кивнула.

– Девочки, вы идете в столовую? – спросила их Алина.

– Да-да, – в один голос ответили ей подруги.

– Тогда идемте быстрее, пока столы не заняли.

В столовой, как всегда, было шумно и жарко.

Девушки взяли себе обед, и, заняв свободный стол, принялись за еду.

– И он здесь, – кивнула Алина в сторону входа, где нарисовался Царев. – Почему-то без свиты.

Парень важно прошел к столику, но брать еду не стал. Он все время смотрел на висевший на стене телевизор, и казалось, ждал чего-то.

Сирена с Олей переглянулись.

Обе они предчувствовали, что сейчас должно что-то произойти.

И они не ошиблись.

Из динамика раздался голос ди-джея, который каждую пятницу развлекает студентов болтовней, и ставит музыку.

Но сегодня вторник, а это значит, что ди-джей появился в эфире, чтобы сообщить какую-нибудь новость или сделать объявление.

Он как всегда поприветствовал всех и отпустил пару шуток, а затем сказал:

– И хотя сегодня не четырнадцатое февраля, я все же вынужден выступить в роли Амура для одного моего очень хорошего знакомого. Кто он и с какого факультета, я говорить не буду, дабы сохранить его инкогнито. Скажу лишь одно – в ночь на Хэллоуин одна прекрасная леди похитила его сердце, и даже не назвала своего имени. Весь вечер и всю ночь они танцевали, а после красавица просто исчезла. Какая там туфелька, друзья, она даже номер своего телефона не оставила! И вот этот мой хороший знакомый теперь просто места себе не находит от любви и отчаяния. Но кое-что у него все же осталось от его прекрасной воровки мужских сердец – фотография с той самой вечеринки! А теперь, друзья, пожалуйста, взгляните на экраны телевизоров. Да-да. А вот и фотография этой милой незнакомки. Красавица, правда? Хотя, вообще-то за маской не видно. Ха-ха. Так вот, красавица, я обращаюсь к тебе – если ты узнала себя, пожалуйста, сжалься над бедным влюбленным парнем. Подойди в пятницу в радио-кабинку. Ну, и вы, друзья, если кто-либо из вас знает ее, тоже самое – я буду ждать. У меня все. Хорошего дня. Пока!

Голос ди-джея смолк, а на экране телевизора так и осталась красоваться фотография улыбающейся Оли в черной ажурной маске и ослепительно-белом платье.

Столовая гудела пуще прежнего – все обсуждали только что услышанное.

– Оль, – тихо позвал ее Илья. – Это же ты. Это тебя ищут!

– Тише ты, – шикнула на него Сирена. Она взглянула на подругу – девушка молчала, во все глаза уставившись на экран.

Ее лицо было смертельно-бледным.

Стрелки часов показывали пятнадцать минут первого, а это означало, что вот уже пятнадцать минут, как Ночь вступила в свои права. Она накрыла город, как мягкое, пуховое одеяло, уютно баюкая в своих объятиях. Ласково, но властно она склоняет ко сну и деревья, и дома, и животных, и птиц, и людей. Последние, правда, не очень-то подчиняются ее власти.

Вот и в одном из окон третьего этажа многоквартирной городской пятиэтажки, горел свет. Маленькое окно вело в спальню, где за компьютерным столом, уронив голову на руки, сидела светловолосая девушка. Она то зевала, то качала головой, то снова что-то печатала на своем компьютере.

Из соседней комнаты, где спали ее родители, послышался голос матери:

– Оленька, я знаю, что ты не спишь! Опять сидишь за компьютером? Мы с отцом не можем уснуть – так слышно, как ты тарабанишь по кнопкам! Ложись спать, немедленно!

Оля вздохнула. На самом деле, печатала она очень тихо, и родительница просто не могла слышать стук ее пальцев по клавиатуре, просто мама знала, что дочь последнее время частенько засиживается допоздна. Родители считают, что это из-за ее треклятого журфака, который они категорически не одобряют, и никак не свыкнутся, что их дочь все же учится на этом факультете.

Оля зевнула, и уставилась в монитор. Два часа назад она зарегистрировала фэйковую страницу в Сети, где загрузила множество картинок, добавила в друзья как можно больше людей – знакомых и не знакомых (но в преимуществе, все же, не знакомых). В общем, создала иллюзию «живой» и давно существующей страницы. А главное – поместила на аватарку фото, на котором она была в гриме и костюме вампирши. Оля и сама до конца не понимала, зачем делает это и чего хочет добиться это авантюрой. Единственное, что она знала наверняка, это то, что ее счастливому и спокойному существованию в этом мире придет конец, если Царь раскусит ее. Он ее попросту уничтожит. Раздавит, как таракана.

Но она все продумала – в нужный момент она просто удалит страницу. И все.

Вторая ее страничка была создана под мужским ником (Оля выбрала имя одного из ребят университета, кого Царев мог бы знать, но не очень общался), и содержала в себе только пару картинок и несколько аудиозаписей. «Друзей» Оля тоже предусмотрительно добавила для правдоподобности. С этой страницы она и написала Господину Царю комментарий под своим же фото: «Я знаю эту девушку. Ее зовут Лена. Вот ее профиль», и ссылку на сою фэйковую страницу.

Теперь оставалось ждать, когда этот индюк клюнет наживку, и добавится к ней в друзья или же напишет ей.

Сердце девушки замерло, а затем учащенно забилось – Царев появился онлайн.

Оля судорожно втянула ртом воздух.

Сейчас.

Сейчас это произойдет.

Он ей напишет.

Но ничего не происходило. Время шло, а Царев все не писал ей, не добавлялся в друзья, и даже не «лайкал» ее фото.

В чем дело? Проверяет информацию?

Оля уже собиралась закрыть все вкладки и выключить компьютер, как в звуковых колонках что-то пискнуло – пришло уведомление о новом сообщении.

Есть!

Хищно улыбаясь, Оля открыла вкладку.

«Привет», – написал Царев.

– И это все? – вслух спросила у монитора девушка. – Какой немногословный. В универе ты более разговорчив. Олух.

«Привет», – ответила она ему. Парень тут же принялся набирать ответ.

«Как дела?»

Оля прыснула. Царев так долго набирал текст, что она уж было решила, что он ей поэму строчит или признание в любви, или же еще что-то в этом роде, а он всего лишь спросил, как у нее дела!

«Наверное, печатает по одной букве в минуту, – пришла она к выводу», а вслух снова поинтересовалась:

– Какая тебе разница, как у меня дела, ты меня даже не знаешь!

Пальцы, тем не менее, набрали ответ:

«Спасибо, отлично» (улыбающийся «смайл»).

После паузы Оля решила добавить:

«Мы знакомы?»

Ответ, как и в первый раз, пришел быстро:

«Нет, но я бы не против познакомиться» (тоже «смайл»).

– Не против познакомиться, – передразнила Оля.

Немного поразмыслив, она написала:

«Любишь сетевые знакомства?»

На этот раз парень ответил не сразу.

«Не очень. Просто ты мне понравилась, а другого способа познакомиться с тобой, кроме как здесь, я не нашел».

«М-м-м, как интересно. И когда же я успела тебе понравиться? Мы уже встречались где-то?»

«Да. На вечеринке, в ночь Хэллоуина. Не помнишь меня? Я был в костюме Владислава Дракулы. Мы танцевали, но потом ты куда-то исчезла, и я так и не успел с тобой познакомиться, даже имя твое не спросил. Может быть, ты все-таки примешь мою дружбу?

«Секунду», – ответила Оля. Приняв заявку в друзья, и выдержав немного времени, она написала:

«А что на твоей странице делает моя фотография??»

«Я искал тебя», – без раздумий ответил Влад. – «Извини, если обидел тебя этим. Сейчас же удалю».

– Ох, ты, Боже мой, – проворчала Оля, – галантный-то какой. – А как в универе оскорблять и всячески подтыкать, так тебя не заботят мои чувства. Двуличная свинья.

«Вот, я все исправил», – со смайлом написал Царев. – «Надеюсь, что ты не злишься».

Они еще пообщались немного. Царев расспрашивал девушку, где она учится. Оля, заранее все продумавшая, специально назвала другой университет, к тому же придумав, что учится на дизайнера. Царев ответил, что так и знал, что она не с его университета.

«Пока все идет отлично, – думала Оля. – Этот олух даже не подозревает, что рассыпается в комплиментах и любезностях перед девушкой, которую терпеть не может».

Тихое, злорадное торжество приятно разлилось в животе.

О, да, этот мерзавец получит свое. Так ему и надо!

«Могу я спросить тебя кое о чем личном?» – написал Царев.

Стрелки часов уже показывали половину второго ночи, и Оля страшно хотела спать. «Завтра я встану невыспавшаяся и с опухшими глазами, а перед индюком показываться в таком виде категорически нельзя, иначе он может заподозрить неладное, – размышляла она, – Хотя он, кажется, вообще ничего не видит и не подозревает. А может быть, он тоже играет со мной?»

Внезапно возникшее подозрение оказалось крайне неприятным.

«Нужно быть очень осторожной, – решила Оля».

«Завтра спросишь. Сейчас я иду спать», – написала она ему в ответ.

Вот так ему! Пусть ждет, томится до завтра. Или даже до послезавтра. Она будет играть с ним, дразнить, мучить.

«Да, ты права. Уже поздно», – ответил тот. – «Спокойной ночи».

Оля не хотела отвечать, решив уйти по-английски, но ведь она играет с ним, она хочет завлечь его, заинтересовать, и даже, возможно, разбить ему сердце, а это значит, что она должна быть ласковой с ним.

«Спокойно ночи», – ответила она, и вышла из Сети.

Зевнув, и лениво потянувшись, как сытая кошка, только что вдоволь отведавшая сметаны, Оля выключила компьютер, затем разобрала постель, погасила свет и легла в кровать. Сон, только еще совсем недавно слипавший ее веки, как рукой сняло. Девушка долго смотрела в темноту, гадая, сможет ли она завтра подняться и найдет ли силы потащиться на учебу. Наконец, проворочавшись и намучившись бессонницей, она уснула.

ГЛАВА 19.

Зал был полон людей, и все они шумели – свистели, притоптывали ногами, пританцовывали и хлопали в ладоши. Все ждали их выхода.

Сирена глубоко вздохнула, силясь унять волнение. Всю неделю она настраивала себя, готовила к этому выступлению, и даже пила успокоительное. Но сегодня, когда до выхода на сцену оставались считанные минуты, она не могла взять себя в руки, не могла побороть дичайшее волнение, овладевшее каждой клеточкой ее тела.

Девушку била дрожь.

– Не волнуйся, – шепнул ей Власов. Сирена улыбнулась ему. Ей была приятна его забота, но это совершенно не успокаивало, а даже наоборот – девушка так боялась не справиться, подвести его, и, в конце концов, опозориться, если что пойдет не так.

Сейчас она была почти уверена, что выступит плохо.

И зачем только она согласилась на все это?

Вот уже и ведущий вышел объявлять их с Алексеем выход.

– Наш выход, – снова шепнул Власов. Сирена кивнула. – Идем.

И они вышли.

Сирена старалась идти уверенно. Но это получалось плохо – больше всего на свете ей хотелось сжаться, убежать, спрятаться от этих глаз, уставившихся на нее.

Заиграла мелодия песни. Сирена внимательно слушала вступление и очень боялась запеть не вовремя.

И вот она запела.

Но, Боже… Что с ее голосом? То, что он дрожал, это понятно – всему виной сильное волнение, но почему он стал вдруг таким тихим и писклявым?

А может быть, он всегда был таким? Может быть, Сирена никогда и не умела петь?

Но тогда почему Леша выбрал ее?

Наверное, он просто решил посмеяться…

Сирена старалась изо всех сил – тянула ноты, пела как можно громче, внушая себе, что у нее неплохо получается, но получалось плохо. К тому же, она ужасно фальшивила.

Нет, она просто не попадала в ноты.

Ну, вот кто? Кто когда-то сказал ей, что она умеет петь? Кто внушил ей эту глупость? Кто так жестоко пошутил с ней?

В зале стали хихикать, а затем смешки превратились в откровенный хохот.

Отвратительно.

Они все смеялись и смеялись. Хохотали, глядя ей в лицо.

Сирена больше не могла выступать. Слезы потекли по ее щекам, глаза щепало от потекшей туши.

Господи, какой позор.

Она не решалась взглянуть на Лешу. Как же ей было стыдно перед ним! И ладно, если бы это был кто-то другой, какой-нибудь посторонний парень, чье мнение ей совершенно безразлично. Но опозориться перед парнем, в которого влюблена… Что может быть хуже?

Сирена несмело повернула голову, уже зная, что увидит на лице Власова разочарование, а может быть, даже и осуждение. Но… Что это?

За пеленой слез девушка едва могла разглядеть улыбку, играющую на губах парня, но все же ей показалось, что он улыбался.

Быстрым движением она вытерла слезы, не заботясь о макияже.

Нет, не показалось.

Власов не просто улыбался – он смеялся. Смеялся над ней. Смеялся вместе со всем залом!

Это было невыносимо.

Это было больно.

Стыдно. Так стыдно, что Сирена отчаянно желала, чтобы пол под ее ногами образовал большую трещину, в которую можно было бы провалиться.

Исчезнуть.

Раствориться.

Спрятаться от позора.

Господи, когда же они перестанут хохотать!

Что-то больно ударило Сирену по плечу. Она повернула голову и едва успела заслониться рукой.

Это были помидоры.

В нее швыряли помидоры.

А Власов все смеялся и смеялся.

Не в силах больше терпеть это, Сирена закричала.

Она все кричала и кричала, пока не проснулась.

И даже открыв глаза, Сирена не сразу поняла, что все, что она только что пережила, было всего лишь плохим сном. Еще некоторое время она всматривалась в темноту, а когда глаза привыкли к ней, а сон полностью ушел, девушка поняла, что лежит в кровати, у себя в комнате, а не стоит на сцене, заливаясь слезами от невыносимого позора и стыда.

Сирена ощутила невероятную легкость на душе и чувство, близкое к счастью.

«Как хорошо, что это всего лишь сон! – подумала она».

А дальше последовал стыд.

Дело в том, что сегодня у нее дома, в ее спальне ночевала Оля – подруга сама вызвалась на это, решив, что утром Сирене понадобится ее помощь.

Девушка боязливо повернула голову, и ее опасения подтвердились – она все-таки разбудила подругу. Матвеева сидела на кровати и не сводила с Сирены взгляда.

– Не знала, что ты кричишь по ночам, – сонно прохрипела Оля. – И часто у тебя такое? – перешла она на шепот.

– Нет, – Сирена зевнула, – сегодня впервые.

– Кошмар приснился?

– Ага. Прости, что разбудила. Громко я кричала? – осторожно спросила Сирена, надеясь, что Оля ответит отрицательно.

– Орала дурным голосом.

– Как бы мама не пришла…

– Да нет, если не пришла, то уже и не придет. Что снилось-то? Вампиры? Оборотни? Зомби? Змеи? Пауки?

– Фу! Может, хватит? – Сирена в отвращении поморщилась. И как только Матвеева может спокойно говорить о таких мерзостях? Нравится ей, что ли?

– Так что? – не отставала та. – Есть что из перечисленного?

– Не-а. – Сирене не особо хотелось рассказывать свой сон, она предпочитала отложить это на утро. А сейчас лучше поскорее уснуть, а не болтать, иначе весь сон уйдет, из-за чего она проворочается, Бог знает сколько, и в итоге не выспится. И так уже светает. – Мне снилось, что сегодня вечером меня ожидает лажа, – снова зевнув, ответила она.

– Чего? – удивленно и непонимающе переспросила Оля.

– Мне снилось, что я облажалась! Вышла на сцену, а – пфр –ни голоса, ни слуха у меня нет!

Повисла тишина, после чего Сирена услышала, что Оля тихо хохочет – девушка давилась смехом, уткнувшись в подушку.

– Тихо ты, – сказала она ей.

– Ой, ну и цирк! – сквозь смех ответила блондинка.

– А вот мне не смешно, – обиделась Сирена. – Ладно, давай спать, а то скоро уже вставать.

– Не обязательно рано, – отозвалась подруга. – На занятия мы все равно не идем, так что можно будет поспать.

– Ты идешь, – возразила Сирена, не желающая, чтобы подруга прогуливала из-за нее учебу.