Текст книги "Король-Провидец"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

– Все люди, и даже боги, кому-то служат, – заметил Тенедос. – Кому вы подчиняетесь?

– Нашим вождям, – неохотно отозвался Джайс.

– Тхаку, – прошептала Паликао.

– Молчи, женщина! – отрезал старик.

– Кто такой Тхак?

Паликао плотно сжала губы и промолчала.

– Значит, Тхак? – продолжал Тенедос. – Кто он, человек или демон?

Ответа снова не последовало, и я понял, что мы больше ничего не добьемся.

– Но на один вопрос вы можете ответить, – сказал Тенедос. – Насколько я понимаю, вам дозволено забирать имущество ваших жертв. И если вы убьете достаточно много людей, то все Товиети будут жить во дворцах богачей, купаться в роскоши и так далее. Я прав?

Джайс кивнул.

– Да, это так.

– По каким же законам вы будете жить в этом золотом веке?

– Нам не понадобятся законы, – твердо сказал Джайс. – Люди будут вести себя по справедливости.

Тенедос приподнял брови, наклонился и взял одну из желтых шелковых удавок.

– Понятно.

Через час мы снялись с лагеря и уехали в ночь.

– Как думаете, они сумеют освободиться от веревок, прежде чем сдохнут от голода? – тихо спросил Биканер.

– Возможно, – с безразличным видом ответил Тенедос. – А может быть, и нет.

– Все одно меньше печали, – процедил Карьян. – Они бы не пощадили нас, это уж точно.

Дальше мы ехали в молчании.

Незадолго до рассвета мы свернули с дороги к куче валунов и немного вздремнули, выставив усиленную охрану. Как только начало светать, мы двинулись дальше.

Весь день монотонно лил дождь. Дорога оставалась пустынной. Деревни, попадавшиеся нам на пути, были либо сожжены дотла, либо все дома в них были заперты наглухо. До самого вечера мы так и не увидели ни одного живого человека.

Дорога медленно поднималась, углубляясь в холмы. Хотя дождь и туман висели в воздухе наподобие плотного занавеса, мы смутно различали впереди силуэт огромной горы – черной и зловещей.

– Это она, – сказал Тенедос. – Та самая гора, где я побывал в своем видении. Вот оно, логово Товиети!

Глава 10
Пещера Тхака

Гора, возвышавшаяся примерно в трех милях впереди, выглядела так, словно какой-то бог-младенец построил ее из песка, а затем наугад изрезал совочком. Ближайшая к нам сторона была наиболее доступной для подъема, несмотря на достаточно крутой склон, и это означало, что она охраняется особенно тщательно. Даже сквозь дождь я мог видеть то место, где обрывалась дорога. Она поднималась вверх на две трети высоты горы и пропадала в почти симметричной выемке – казалось, кто-то зачерпнул часть склона огромным ковшом и отбросил в сторону.

– Там, – указал Тенедос. – Там расположен вход в пещеру.

Дальний от нас склон был гораздо более опасным и представлял из себя нагромождение почти отвесных утесов. Я не видел признаков жизни ни на самой горе, ни вокруг нее.

Неподалеку от того места, где мы остановились, начиналось ущелье. Мы свернули с дороги и углубились в узкий каньон, тянувшийся примерно на полмили. Место выглядело достаточно удобным для укрытия.

Я приказал людям спешиться и построиться. Отсюда нам предстояло идти пешком. Впервые я объяснил солдатам, в чем заключается наша миссия, пристально наблюдая за лицами людей. Несмотря на усталость, грязь и сырость, я не заметил признаков обескураженности или страха. Мы с уоррент-офицерами хорошо подобрали людей.

Закончив свой рассказ, я предложил задавать вопросы.

– Как мы доберемся до входа в пещеру? – поинтересовался один пехотинец. – Подкрадемся по дороге?

– Нет, – ответил я. – Поднимемся по скалам.

Двое или трое человек вскрикнули.

– Не забывайте о том, что самый удобный путь всегда защищен надежнее остальных, – назидательным тоном произнес я, напомнив самому себе одного из самых помпезных инструкторов по военной тактике. Эскадронный проводник Биканер взглянул на меня с одобрительным и немного лукавым выражением.

Мы уложили поклажу в заплечные мешки и, оставив четырех человек присматривать за лошадьми, двинулись вперед. Местность была голой, без единого деревца; лишь кое-где виднелись чахлые кустики. В сухой сезон здесь была пустыня, сейчас же местность превратилась в вязкое песчаное болото.

Когда мы вышли к подножию горы, наступили сумерки: расчет времени был совершенно точным. Я поискал сухое место, где мы могли бы отдохнуть, перекусить и дождаться полной темноты, но все вокруг пропиталось промозглой сыростью. В конце концов мы забились в густые заросли кустарника, которые казались не такими мокрыми, как все остальное.

Я хорошо помню тот привал и скудную трапезу, которая могла оказаться для нас последней: вяленая говядина, нарезанная тонкими ломтиками и перемешанная с сушеными ягодами и топленым жиром. Очень питательно, но для желудка это все равно что переварить камни. Кроме того, мы пили холодный чай из трав, заваренный в деревне прошлой ночью, и закусывали отсыревшими лепешками. Признаюсь, после еды я почувствовал себя гораздо лучше.

Когда я решил, что достаточно стемнело, мы выступили в путь. Я поставил хиллменов во главе колонны, поскольку они лучше других ориентировались на местности. За ними шел толстяк Виен из пехотной роты, потом мы с Тенедосом и остальной отряд. Наш тыл прикрывали легат Банер и эскадронный проводник Биканер: с таким маленьким отрядом я должен был иметь в арьергарде людей, которым абсолютно доверял.

Мы поднимались больше часа. Склон постепенно становился круче, но пока что мы не пользовались нашим снаряжением. Затем подниматься стало труднее; я дал сигнал остановиться и приказал людям обвязаться веревками. Каждый из нас нес с собой двадцатипятифутовую веревку – тонкую, не более дюйма в диаметре, но укрепленную специальным заклятьем Тенедоса перед отъездом из Сайаны. Мы сняли свои овчинные куртки и приторочили их к заплечным мешкам.

Тропа была мокрой и скользкой, но, к счастью, мы могли огибать небольшие валуны, а скалы так сильно выветрились и потрескались от непогоды, что служили надежной опорой для рук и ног.

Я пытался мысленно определить, где мы находимся, – вокруг не было ничего, кроме непроглядной темноты и черного камня. В одном месте склон оказался неприступным, и нам пришлось сделать траверс [4]4
  Траверс – пересечение склона в горизонтальной плоскости (альп. ).


[Закрыть] влево, чтобы отыскать подходящий маршрут. Мы неуклонно приближались к дороге, и я ничего не мог с этим поделать. По крайней мере, дождь почти прекратился, хотя в нашем положении это было сомнительным утешением. Мы могли двигаться быстрее, зато возрастала вероятность того, что нас увидят или услышат.

Сверху вниз по цепочке прошел условный сигнал – щелчки пальцами – и мы застыли на месте.

– Легат а'Симабу, поднимитесь наверх, – послышался шепот.

Я отвязался и осторожно поднялся к пятерым горцам, возглавлявшим колонну. Сержант Йонг стоял немного впереди. Когда я подошел к нему, то мог уже не спрашивать, в чем дело.

Я выругался сквозь зубы. Перед нами высилась каменная кладка, скрепленная известковым раствором. Мы слишком уклонились влево: дорога, ведущая ко входу в пещеру, находилась прямо над нами. Теперь придется вернуться и взять вправо. Я решил выглянуть на дорогу и посмотреть, нет ли там признаков Товиети.

Я уже собирался подтянуться на низкий парапет, но внезапно услышал странный звук. Не знаю, как описать его; он напоминал низкий свист или шипение целой стаи змей. Я отпрянул назад и замер, превратившись в один из камней, разбросанных вокруг.

Что-то двигалось вверх по дороге – что-то огромное и бесформенное. Прошло с полминуты, прежде чем звук прекратился, и не осталось ничего, кроме ночи и моросящего дождя. Я заставил себя выглянуть из-за парапета, но ничего не увидел. Подтянувшись на руках, я спрыгнул на глиняную дорогу и тут же поскользнулся. Однако причиной тому был не дождь, а густая слизь, оставленная той тварью, что недавно проползла наверх. Мой желудок завязался в узлы, и я решил закончить рекогносцировку: не стоило без нужды подвергаться смертельной опасности. Мне казалось, что я догадывался, что означало это шипение – такой звук мог издавать огромный червь, быстро ползущий по гравию. На самом деле я не знал, что это было, да и не хотел знать.

Мы с трудом вернулись обратно по своим следам к исходной точке и повернули направо. После недолгих поисков мы обнаружили еще один подходящий маршрут. Чем ближе мы поднимались ко входу в пещеру, тем сильнее лил дождь. Наконец мы достигли уровня, на котором, по моим расчетам, находилось устье пещеры, и снова проделали траверс в левую сторону. Перед нами снова возникла каменная стена, и я заглянул за нее. Здесь дорога оканчивалась ровной террасой с каменным парапетом, напоминавшей большой балкон. За террасой виднелось темное отверстие пещеры. Я не заметил часовых – ни людей, ни других существ.

Скорость подъема превзошла мои ожидания: оставалось еще добрых два часа до рассвета. Теперь нам придется ждать не менее часа.

Карабкаясь по мокрым скалам, мы пропотели насквозь и не обращали внимания на промозглую сырость. Теперь мы снова надели куртки, но поскольку приходилось стоять неподвижно, цепляясь за вертикальные стены, холод через несколько минут пробрал нас до костей. Я стискивал челюсти, чтобы не стучать зубами.

За воем ветра послышались звуки отдаленного песнопения, а возможно, то были просто крики из пещеры. Я пытался забыть о холоде, снова и снова воскрешая в памяти детали «видения» Тенедоса за те краткие мгновения, которые он провел в пещере.

Звуки наверху стихли, и не осталось ничего, кроме воя ветра и шелеста дождя. Потом я услышал другой звук – мерный стук кованых сапог по каменной площадке над нами.

Часовые. Их было двое. Мы снова превратились в неподвижные столбы песчаника, хотя нам едва ли угрожала настоящая опасность. Я сомневался, что часовые будут выглядывать из-за парапета – они бы все равно ничего не увидели, и, кроме того, их смена подходила к концу. Я ни на миг не тешил себя надеждой, что у входа в пещеру не окажется охраны.

Очень медленно, словно с огромной неохотой, небо сменило цвет с черного на темно-серый. Наверху снова послышался звук шагов, бряцание доспехов и оружия. Затем я услышал голоса – неразборчивый пароль и отзыв, смех и удаляющиеся шаги часовых, смененных со своего поста.

Возможно, было бы легче снять первую смену часовых: усталые, замерзшие люди представляли собой более легкую добычу. Но тогда вторая смена могла бы поднять тревогу, не увидев своих товарищей. Я снова прислушался и невольно проникся уважением к противнику. Эти часовые добросовестно выхаживали взад-вперед, а не прятались от непогоды. Они не болтали и не смеялись. Я слышал, как они проходят надо мной и возвращаются обратно. Для верности я предпочел бы повторить эту процедуру несколько раз, но небо светлело с каждой минутой.

Я подкрался к сержанту Йонгу и обратился к нему на языке жестов. Два пальца... вытянутые пальцы полоснули по горлу... пальцы указывают на землю, а затем дугой выгибаются вверх... Йонг кивнул, и я увидел, как блеснули его белые зубы. Он поманил к себе трех других хиллменов. Те сняли свои заплечные мешки и передали их остальным. Ножи беззвучно выскользнули из ножен, и четверка заняла позицию под парапетом.

Шаги приблизились... удалились... снова приблизились, и тут четыре фигуры перепрыгнули через низкую стену. Я услышал шарканье ног, обутых в сапоги, придушенный вскрик, не громче кошачьего мяуканья, а затем хриплый клекот.

Я одним прыжком перемахнул через парапет, сержант Виен последовал за мной. Часовые лежали на площадке; кровь из их перерезанных глоток смешивалась с дождевой водой в лужах. Было уже довольно светло. Я заметил виноватое выражение на лице одного из хиллменов, и понял, что по его вине один из часовых едва не успел поднять тревогу. Сержант Йонг сурово накажет его, если мы выживем в ближайшие несколько часов.

Через минуту наш маленький отряд в полном составе собрался на площадке.

– Йонг, сбрось этот труп вниз, – распорядился я, указав на тело одного из часовых. – Куда-нибудь подальше.

Йонг нахмурился, не понимая, почему я не хочу спрятать оба трупа, но выполнил приказ. Я внимательно прислушался, однако не услышал звука удара при падении тела.

– Другого положи лицом вниз... вон там, – я указал на скалу, расположенную футах в пятидесяти ниже по склону, куда было не так-то легко добраться.

Четверо солдат подхватили второй труп, потащили его вниз и аккуратно разместили в указанном месте.

Любой, кто выглянет из-за парапета, увидит мертвеца: именно на это я и рассчитывал. Но даже Биканер не вполне понимал, в чем дело, поэтому я вкратце познакомил его со своим замыслом. Если кто-нибудь выйдет на террасу и не обнаружит часовых, он первым делом решит, что произошел несчастный случай. Выглянув наружу, он увидит тело своего товарища, сорвавшегося вниз по неосторожности. Потом он вызовет на подмогу других людей, чтобы спуститься к раненому или погибшему часовому и посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать для него. Крики предупредят нас о том, что обратный путь для нас закрыт, и тогда у нас будет время для поисков другого выхода... по крайней мере, я на это надеялся.

Теперь я возглавил процессию, а Тенедос держался за мной. Я приставил к нему своих лучших людей: им объяснили, что их смерть мало что значит по сравнению с жизнью Лейша Тенедоса, и я не сомневался в их самоотверженности.

Так мы вступили в логово Товиети.

Вход в пещеру имел форму перевернутой буквы V высотой почти в сто футов. Футов через пятьдесят от террасы потолок скруглялся, превращаясь в арку. Дождь и холод остались позади – мягкий, ласковый ветерок дул нам в лицо. Здесь было гораздо теплее, чем в тех пещерах, которые я исследовал в детстве. Возможно, это гора когда-то была вулканом и ее недра согревались раскаленной лавой, а может быть, Товиети грели ее с помощью колдовства.

Утренний свет исчез, и наш путь теперь освещался только факелами, установленными в нишах, вырезанных в стене. Пламя было слабым, и я очень надеялся, что внутри все спят.

Потолок пещеры стал ниже, проход сузился так, что по нему не могло пройти более пяти человек в ряд. Я заметил признаки беспокойства на лицах некоторых солдат и понадеялся, что дальше путь сужаться не будет: определенные страхи овладевают человеком помимо его воли, и один из них – страх перед замкнутым пространством, или клаустрофобия. Однако проход не сужался, а изгибался и поворачивал между колоннами из природного камня, похожими на ножки грибов и тянувшимися от пола до потолка.

Эта пещера представляла собой не только превосходное убежище, но и надежную крепость: горстка людей могла использовать каменные колонны для прикрытия во время боя и совершать оттуда внезапные вылазки.

Потолок снова стал выше; в стенах появились боковые коридоры, ведущие в разных направлениях. Тенедос уверенно указывал вперед, и мы продолжали идти по главному тоннелю. За некоторыми из боковых проходов, очевидно, находились жилые помещения – оттуда доносилось похрапывание спящих людей.

Пещера выходила в огромный зал с потолком высотой не менее двухсот футов. Стены зала опоясывало несколько уровней с террасами и открытыми площадками наподобие балконов в роскошных никейских особняках. Здесь не было нужды в факелах – их заменяли минеральные образования, свисавшие с потолка и поднимающиеся из пола. В их полупрозрачной глубине переливались разноцветные краски, создававшие непрерывный калейдоскоп мерцающего света.

Сперва мне показалось, что это и есть тот зал, где побывал Тенедос, но он покачал головой и повел нас дальше, к одному из десятков тоннелей в дальнем конце чертога. Он выбрал самый широкий проход.

Проход был прямым как стрела и через двести ярдов заканчивался перед новым громадным залом, стены которого блистали кристаллами самых удивительных форм и расцветок. Здесь тоже были устроены настенные галереи и балкончики; поразительное многоцветное освещение позволяло нам ясно видеть окружающее.

Это и был тот самый чертог, о котором рассказывал Тенедос. В центре стоял трон, напоминавший престол ахима Ферганы в Сайане, хотя и не так богато изукрашенный самоцветами. За троном возвышался черный цилиндрический алтарь, а справа от него тускло поблескивала куча, очевидно, награбленных сокровищ.

Зал был полон спящих людей в белых балахонах. Они лежали повсюду. Казалось, жрецы наложили на свою паству заклятье крепкого сна. Я надеялся, что это действительно так, и разбудить их может только новое заклинание.

Тенедос указал на трон, и я увидел ряды сундуков из резного дерева, стоявшие по обе стороны. Я вопросительно приподнял брови. Он кивнул: то, что мы искали, находилось там.

Мы крались вперед с оружием в руках, то и дело переступая через спящих людей. В этом зале их было, пожалуй, несколько сотен. Губы Тенедоса шевелились; несколько раз он прикасался пальцами к своим векам, и я догадался, что он творит собственное сонное заклинание или же усиливает действие предыдущего.

Деревянные сундуки оказались запертыми, и нам пришлось вскрывать их с помощью холодного оружия. Дерево угрожающе скрипело, и я внутренне содрогался при мысли о грозившей нам опасности, но никто из спящих даже не пошевелился.

В том сундуке, который вскрыл я, лежало много удивительных вещей: королевская диадема, маленький череп, оправленный в золото, резной жезл, тускло-серый самоцвет размером с кулак, который мог стоить целое королевство, и другие диковинки. Но кукол там не было. Я вскрыл другой сундук, но и там не нашел того, что мы искали.

Свальбард щелкнул пальцами, подзывая остальных. Мы с Тенедосом поспешно подошли к сундуку, возле которого он стоял, и увидели несколько кукол, бесцеремонно засунутых внутрь. Я махнул солдатам, и мы принялись торопливо набивать заплечные мешки. Вскрыв все сундуки, мы нашли и остальных кукол.

Я уже начинал надеяться, что нам удастся уйти незамеченными, когда под сводами чертога раздался крик. Полураздетый человек стоял на балконе футах в тридцати над полом и грозил нам кулаком.

Тренькнула тетива, но Курти промахнулся, и выпущенная им стрела отскочила от каменного выступа. Вторая стрела, выпущенная точнее, чем первая, попала человеку в живот. Он наклонился вперед, перевалился через каменный карниз и с воплем полетел вниз.

Крики разбудили спящих. Они заворочались и начали подниматься, протирая глаза.

Последние куклы исчезли в мешках, закинутых за спины. Мы побежали к выходу. До сих пор нам не оказывали сопротивления – разве что один-другой Товиети, одетый в белое, пытался преградить путь, но тут же с криком отлетал в сторону.

Затем появился джак Иршад.

Он вышел на широкий балкон с правой стороны от нас и пронзительно завопил от ярости. Пока его крик эхом отдавался от стен и потолка, он превратился чуть ли не в пятидесятифутового великана и легко сошел с балкона на пол пещеры.

– Нумантийцы! Ложный Провидец Тенедос! Пришел ваш смертный час, гнусные шакалы! Как вы осмелились? Как вы осмелились?

Он поднял с пола камушек и швырнул его в Тенедоса. На лету камушек вырос до размеров огромного булыжника, способного превратить весь наш отряд в кровавое месиво. Но Тенедос вскинул руки, бормоча заклинание, и булыжник свернул в сторону, врезавшись в группу Товиети. Послышался отвратительный хруст, и несколько белых балахонов щедро окрасились красным.

Тенедос выхватил копье у одного из моих солдат и прикоснулся им к ближайшему сталагмиту. Я мог слышать отрывки его заклинания:

...меняйтесь... меняйтесь... освобождайтесь, летите как стрелы, как... разите скорей, разите сильней, вы сотрете...

Он несильно бросил копье в направлении Иршада. В тот же миг все сталагмиты, окружавшие джака, разом отломились от своего основания, взмыли в воздух и со свистом понеслись к нему, словно дротики, пущенные рукой великана. Иршад выкрикивал контрзаклинание, поспешно уменьшаясь до своего нормального размера. Его окутала разноцветная завеса; копья-сталагмиты, ударявшие в этот занавес, разлетались в пыль.

Иршад начал творить свое заклятье. В зал вбегали новые чародеи – некоторые с посохами, другие с причудливыми амулетами. Их выкрики и бормотание прибавились к общей сумятице.

Пока магия боролась с магией, я понял, что мне нужно делать.

– Уланы, за мной! – я бросился вперед, и мои люди словно очнулись от транса. Товиети стеной стояли перед нами. Мы прорубали себе путь, приближаясь к Иршаду и остальным чародеям из пещеры.

Заклятье Иршада начинало действовать. Я услышал низкий рокот, подобный звуку приближающегося урагана, который с каждой секундой становился громче.

Стражники Товиети, не успевшие как следует застегнуть доспехи, сплачивали ряды, отражая нашу атаку на колдунов. Над ними взмыло знамя с непонятным девизом, а рядом со знаменосцем появился огромный мужчина, которого я сразу же узнал, так как провел достаточно много времени в обществе его старшего брата.

Шамиссо Фергана размахивал именно таким оружием, какое я представлял в руках Бейбера Ферганы при первой встрече с ним – тяжелой боевой секирой с длинной рукоятью. Он увидел меня – полагаю, волшебство Иршада сообщило ему, кто я такой, – и хрипло прокричал свой вызов, на который я с радостью ответил.

Внезапно легат Банер выскочил вперед с пронзительным боевым кличем. Он сделал яростный выпад, не отдавая себе отчета в том, что раскрывается перед противником. Фергана легко уклонился, зацепил плечо Банера острым клювом своей секиры и подтащил вопившего от боли юношу поближе к себе. Когда Банер споткнулся и начал валиться вперед, Фергана рывком высвободил секиру и нанес легату сокрушительный удар в затылок.

Сержант Виен, подкравшийся сбоку, сделал коварный выпад, но не рассчитал расстояние между собой и противником. Фергана поймал его на бедро и перекинул через себя как цыпленка, отшвырнув в сторону. Теперь нас ничто не разделяло.

Фергана держал секиру наготове перед собой: левая рука обхватывала древко на высоте плеча, правая лежала на рукояти. Он потанцевал взад-вперед, внимательно глядя на меня, выискивая слабое место. Я сделал пробный выпад в лицо. Его секира блеснула, едва не задев мое плечо при возвратном движении. Выругав себя за поспешность, я отклонился и рубанул его по ноге, но промахнулся.

Мы снова встали в оборонительную стойку – двигаясь, постоянно двигаясь. Смутно ощущая присутствие Карьяна и другого улана, охранявших меня с флангов, я в то же время пытался заставить Фергану раскрыться, но он тут же поворачивался ко мне лицом.

Шамиссо снова взмахнул секирой; я отпрыгнул назад, приземлившись на пол, усыпанный мелким гравием. При этом у меня подвернулась нога, и я чуть было не упал. Фергана испустил победный клич и устремился вперед. В его глазах я видел смерть. Я быстро зачерпнул пригоршню гравия и швырнул ему в лицо, откатившись в сторону как раз в тот момент, когда секира со свистом рассекла воздух. Прежде чем он успел опомниться, я снова ударил, на этот раз так, как меня учили: целясь не в жизненно важные органы, но так, чтобы изувечить противника и лишить его способности двигаться.

Рубящий удар пришелся в середину рукояти секиры. Он рассек дерево, а затем пальцы Ферганы. Тот взревел от боли и выронил оружие, но его здоровая рука потянулась к длинному кинжалу, висевшему сбоку на поясе.

Однако вождь мятежников не успел ничего предпринять. Мой выпад поразил его в горло, и острие моего меча вышло из его шеи у основания черепа. Когда он рухнул на пол, я рывком вырвал меч, огляделся по сторонам и увидел, как сержант Виен обезоружил своего противника. Затем я столкнулся с вражеским знаменосцем, пытавшимся защищаться с помощью короткого меча. Я парировал один удар, другой, подсек ему ноги и прикончил в падении, полоснув по горлу. Знамя Шамиссо Ферганы упало в нескольких футах от своего мертвого командира. Эскадронный проводник Биканер подхватил его и стал торжествующе размахивать в знак победы.

За грохотом боя я услышал, как стихает и умирает рев магической бури: джак Иршад видел, как погиб его повелитель, и его сосредоточенность изменила ему. Затем над нами грянул голос Провидца Тенедоса:

Я получил тебя,

Я получил тебя,

Твоя сила принадлежит мне,

Твоя мощь принадлежит мне.

Тенедос стоял с широко раскинутыми руками, сжав пальцы в кулаки. Снова загремел его голос:

Твоя кровь

Струится по моим пальцам,

Я сжимаю твое сердце.

Ты мой,

Ты мой,

Прими свою смерть,

Прими дар,

Прими свою смерть.

Джак Иршад завизжал, корчась в агонии, схватился за грудь и упал. Его тело изогнулось, а затем замерло неподвижно.

Товиети завопили вслед за ним, увидев смерть обоих своих лидеров. Их крики усиливались, перерастая в отчаянный призыв: «Тхак! Тхак! Тхак!»

И их властелин услышал зов из той преисподней, в которой он находился.

На вершине цилиндрического алтаря появился Тхак.

Не знаю, из какого странного мира явилось это существо и что оно собой представляло. Возможно, Тхак поднялся из глубочайших недр земли, из чудовищных каверн, где металл течет как вода. Он был какой-то разновидностью демона, хотя не из плоти и крови. Его тело было кристаллическим и вспыхивало желтыми, оранжевыми и золотыми отблесками. Ростом более шестидесяти футов, он имел человекообразный облик, с конечностями равной длины и цилиндрической головой, сидевшей прямо на бочкообразном торсе без всякого намека на шею. Ограненное, как чудовищный самоцвет, его тело излучало ослепительные вспышки света.

Товиети завопили еще громче, и я понял, что они боятся своего бога-демона так же сильно, как и почитают его.

Тхак увидел нас, хотя у него не было глаз, да и вообще трудно было определить, имел ли он лицо, и сошел на пол с алтаря. Его суставы скрипели, как ржавый металл, толстые обрубки пальцев тянулись к нам.

При каждом его движении раздавался пронзительный вой на высокой ноте, словно невидимыми ногтями терзавший мои барабанные перепонки.

Порывшись в мешочке, подвешенном у него на поясе, Тенедос вынул крупный, прозрачный самоцвет в виде цилиндра, заостренного с обоих концов. Из-за невыносимого воя я не слышал его заклинания, но он бросил камешек, и тот приземлился футах в двадцати от нас, неподалеку от Тхака. Самоцвет начал вращаться, словно Тенедос раскрутил его перед броском.

Вращаясь, он тоже отбрасывал сверкающие отблески во все углы пещеры. Одновременно послышалось низкое, басовитое гудение, быстро перекрывшее вой Тхака своей мощью.

– Пошли! – крикнул Тенедос. – Я не знаю, надолго ли это задержит его!

Двое солдат опрометью бросились бежать. Зычные возгласы Виена и Биканера остановили их на ходу, и дисциплина была восстановлена.

Мы бегом направились к выходу из пещеры, отходя, однако, в боевом порядке. Позднее у меня было время подивиться тому, как горстка людей смогла нанести такой сокрушительный удар и парализовать многократно превосходящие силы противника с помощью одной лишь отваги, внезапности и малой толики чародейства – это сочетание мне не раз приходилось использовать в дальнейшем, на службе у императора Тенедоса.

Несколько Товиети, ошарашенных последними событиями, попытались остановить нас, но были отброшены в сторону или убиты. Мы так и не встретили настоящего сопротивления.

Я в последний раз оглянулся на покинутый нами чертог и увидел, как Тхак с огромным усилием продвигается вперед, словно человек, идущий против ураганного ветра. Он шаг за шагом приближался к самоцвету Тенедоса.

Внезапно я понял, что отстал от остальных, и поспешил вслед за своими людьми.

Стояло серое, ненастное утро, но оно наполняло мое сердце восторгом. В пещере мы потеряли троих, считая легата Банера. Еще четверо других солдат были ранены, но их поддерживали товарищи.

Сохраняя боевой порядок, мы спустились по дороге. Теперь не было нужды прятаться, и никто не осмелился встать у нас на пути.

Через час мы оседлали лошадей, пристегнули к седлам заплечные мешки с драгоценными куклами и поскакали из ущелья к дороге на Сайану.

Тенедос оглянулся через плечо на гору и вход в пещеру. Дождь прекратился, ветер тоже стих. Я не слышал ни воя, ни гудения – очевидно, магическая битва уже закончилась.

– Вы убили его? – спросил я.

– Не знаю. Но мне определенно повезло с заклинанием и талисманом. Они смогли удержать демона, хотя я не имел представления о том, с чем нам предстоит встретиться в этой пещере. Возможно, я ранил его и послал в то место, откуда он явился, – голос Тенедоса звучал очень неуверенно. – А может быть, и нет.

Он пожал плечами и взглянул на меня.

– Пора в путь. Мы получили то, за чем пришли.

Мы во весь опор поскакали к Сайане.