Текст книги "Мы Крылья (СИ)"
Автор книги: Кристоф Вечерский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
«Но это же фантастика!» – обронил я вслух, желая ощутить реальность происходящего, потянул руку к одному из цветков. Но едва я его коснулся, всё вокруг загрохотало и затряслось, неотвратимо закручиваясь беспощадным вихрем, который, безжалостно смазав все краски, поднял окружающее буйство природы прямо к звёздам, а мгновение спустя с неистовой, но абсолютно бесшумной силой обрушил мне под ноги, разбивая на тысячи разноцветных осколков. Едва осколки касались пола, они вспыхивали, превращаясь в пепел, и бесследно растворялись на моих глазах. Я обернулся и среди уже обыденного интерьера увидел Маливьену, стоявшую напротив. Судя по выражению её лица и надутым губкам, не нужно было вызывать предсказателя, чтобы понять настроение девушки!
– Я же просила тебя, Антон, не заходить ко мне без спроса!
– Но почему?! Почему, Маливьена?! – восторженно воскликнул я. – Ведь тут было так красиво! Чего боишься, почему ты хочешь утаить от меня всю красоту своей души, пряча её за маской капризной девчонки?
Я не мог остановиться от захлестнувших меня эмоций:
– Ведь я же знаю, я уже понял, что ты совсем необычная девушка!
– Потому, Антоша, что ты всё равно не захочешь поверить в правду! И мне кажется, никогда не поверишь, – погрустнела та.
Как только девушка произнесла последние слова, пространство комнаты померкло, Маливьена исчезла, а я, изрядно вздрогнув, подпрыгнул на диване от вопля мобильного, заботливо забытого мною на громком режиме. Сердце в груди бешено колотилось. Я выдохнул и взглянул на дисплей. – Костя! – Переведя взгляд на значок времени, я жёстко выругался... Бесконечная тактичность моего друга свидетельствовала только об одном: вчерашний поход в бар, всё-таки удался, и, как следствие, закончился ровно только что, а изрядно нагулявшийся приятель, проникнувшись угрозами, видимо, очень жаждал поскорее узнать, по какому случаю ему предстояла экзекуция слухового аппарата.
Нет, друг, извини, конечно, но шёл бы ты спать! А то, как всегда вовремя, то хрен дозвонишься, то взял и бессовестно выдернул меня из такого прекрасного сна.
Мобильник смолк, и, отбросив его в сторону, я плавно перевёл взгляд на личный домашний мини-айсберг, который перестал таять так же внезапно, как начинал. А вот уголёк в сердце, напротив, стал ещё ярче, охватывая в разы большую площадь своей обители мерцающим свечением.
Я потянулся, встал и очень уверенно направился к двери. Пять утра! Да плевать! Кто из вас никогда не делал приятных глупостей? Каких? Да хотя бы хоть раз в жизни вот так же плевал на предрассудки и отправлялся в гости в 5 утра. Не верите? Тогда вам к Винни-пуху! А сам на Костю ещё ругался. Ну, так он и виноват, поэтому я даже не совру, если пальцем придётся показывать.
Распахнув дверь, я тихонько постучался в дверь противоположной квартиры, вкрадчиво проскрипев сонным голосом:
– Простите, а спящая красавица здесь проживает? Будильник заказывали?
«Что он творит, что творит?! Псих ненормальный! Из одной крайности в другую!» – опомнилось моё ошалевшее от собственной дури сознание.
– Ну, так ведь я же влюблен, значит, теперь можно делать глупости, не краснея, а потому: отвянь, ворчалка, и не мешай мне мешать другим! У тебя сегодня законный выходной, вот и наслаждайся: суббота же! И ещё! Официально и торжественно разрешаю не приходить в себя до понедельника! Я знаю, что дурной, и, наверное, ещё пьяный! – загорланил я на весь коридор, уже громко замолотив по двери соседки, прибывая при этом в полной уверенности, что меня, кроме моей жертвы и сквозняка, всё равно никто не слышит. Не всё же ей надо мной издеваться в самом-то деле?!
– Ваше Высочество, я знаю ваш секрет: вы и есть Спящая Красавица, оттого мне крайне необходимо передать поцелуй одного важного господина. По такому случаю, одолжите посланцу свою щёчку буквально на секунду! Пьяный?! Вообще-то это Костя у нас пьяный. А я?! Я пьян тобой, Маливьена! – заорал я ещё сильнее, испытывая смешанные чувства.
А вы как думали? Конечно, боязно: сейчас как шаркнет утюгом мне по опилкам, или чего пуще – полицию вызовет, и продолжать серенаду буду уже в отделении. Но я так соскучился, что желание увидеть подругу пересиливало всякую осторожность! Она действительно ведьма, вон что со мной творит!
– Маливьена! – взмолился я, падая картинно на колени перед дверью, на случай, если этот цирк записывается или просматривается через глазок. – Почему же ты так безответна и жестока ко мне!
Я орал и орал, пока не охрип! Несмотря на все потуги, этот совершенно бесчувственный и равнодушный к чужим страданиям "бублик" продолжал предательски молчать. Ни шороха за дверью!
Наверное, сидит сейчас и лапки потирает, выжидает, насколько меня хватит!
– Вот точно, теперь буду тебя Бубликом называть, так и знай! – завопил я в замочную скважину! Чтоб знала, как Снежной королевной прикидываться! Ан-ну ВЫХОДИ, БУБЛИК!
Порядком подустав надрываться без проку, я решил выбросить последнюю карту...
– Маливьена, я знаю, что веду себя как настоящий кретин, и ещё я знаю, что уже говорил это... Но у тебя же есть сердце! А значит, тебе должно быть знакомо это всепоглощающее чувство! Чувство, когда тебе очень-очень, просто крайне необходимо увидеть какого-то определенного человека. Вот в моём случае этот человек – ты! Пожалуйста, выйди, хотя бы для того, чтобы съездить мне по рогам за весь этот цирк, ввиду чего у меня на ближайшие пару дней появился бы повод сгорать от стыда! Только выйди же, наконец!
– Мали....
– Не знаю, как насчёт кретина, – раздалось знакомое хихиканье за спиной, – но то, что твои вопли слышно на несколько этажей сразу, факт...
Едва не подпрыгнув от неожиданности, я обернулся. Долгожданный и беспощадный к мольбам «Бублик» вместо того, чтобы, как полагалось, потирать лапки за дверью, бодренько так шагал со стороны лестничной клетки, при этом довольно улыбаясь. Ещё б ей не улыбаться! Я на её месте уже по полу бы катался!
– Вот те раз, я тут значит, из последних сил стараюсь, как можно тише орать, дверям ее в комплиментах рассыпаюсь, дабы не встревожить принцессу в далях снов видений чудных, а её Высочество значит, не то что уже и не спит вовсе, но и вообще только домой возвращается!
И хотя каждое сказанное слово с виду сквозило иронией, к горлу подступил знакомый ком мерзкой досады. Ну, вот догадывался же полудурок, а всё равно полез, и теперь уж точно выгляжу, как самый круглый и полный дурак. Девка вон ночами дома не спит, а я её всё за ребёнка держу!
Будто прочтя эти мысли, девушка нахмурила брови, сердито посмотрела на меня, а затем, хитро улыбнувшись, ловко расстегнула молнию куртки и явила придирчивому взору собеседника некогда раненную голубку!
– Хотела отпустить её на рассвете, – сказала Маливьена, проводя пальцами по головке птицы, – но она всё ещё слишком слаба, рановато маленькой летать.
Взглянув на птицу, я сглотнул поганый ком, и мне стало стыдно. Очередная попытка оправдаться с треском провалилась, а вот подруга поняла ревностный подтекст. И с одной стороны было, конечно, приятно, как вовремя девчушка поспешила развеять сомнения, но с другой стороны я почувствовал себя абсолютно голым.
Не этого ли я по доброй воле добивался, вопя под чужой дверью, словно мартовский кот? Справедливо, спору нет, шишка заслуженная!
– Ах, простите, простите великодушно моё невежество, Ваше Высочество, – попытался я скорее скрасить неловкий момент.
– Так уж и Ваше Высочество?! – прищурилась соседка.
– Воистину так, милейшая!
– Странно, а ведь минуту назад вредным Бубликом была!
– Ох! – воскликнул я, делая нарочито растерянный вид.
– Да ничего, на самом деле я тоже СО-СКУ-ЧИ-ЛАСЬ! – прокричала по слогам эта милая задоринка, заразительно хихикнув.
– Правда?! – замер я в ступоре, обронив неосторожную фразу вслух.
Расслышав мой вопрос, девушка тоже замерла и, помрачнев, замялась. «Ну, что допрыгался?! Допрыгался, Антоша, или ты продолжал наивно надеяться, что ребёнок бросится тебе на шею?! Давай, Ромео, теперь ещё обидься на неё», – пробурчал с сарказмом внутренний голос.
Я закусил губу. А к чёрту! Понимая, что терять, собственно, уже нечего, я схватил девушку за руку и пристально пронизал её взглядом.
– Послушай, Малиш, я понимаю, как это всё нелепо звучит, и, должно быть, выглядит так же. Я отдаю себе полный отчёт в том, что ты не давала никаких поводов мне так себя вести, особенно при условии, что тебя и о тебе я ровным счётом не знаю ничего, но признаюсь честно: в этом и вся проблема! Проснувшись этим прекрасным утром, я окончательно понял насколько хочу исправить ситуацию! Поэтому, – я приподнял рукой милое лицо подруги за подбородок, – как ты смотришь на то, что это прекрасное утро мы продолжим встречать вместе?
Решив не торопить события, дабы не спугнуть положительный ответ, я затаил дыхание, стараясь даже не шевелиться. Но подруга продолжала молчать, лишь грустно смотря на меня, и, казалось, её глаза снова вот-вот взмокнут.
– Ну, чего? Чего ты молчишь? Думаешь, этот старый дурак напридумывал себе влюблённостей, а теперь и намёков не понимает? Так ты, главное, сама пойми правильно: этот старый дурак больше, чем о прогулке, и не просит. Мы тут как бы только вдвоём застряли между небом и землёй, оттого показалось, сама судьба велит нам подружиться. Вот я и решил положить конец предрассудкам, вознамерившись предложить тебе изучать этот город вместе, если, конечно, ты его не знаешь так же, как и я.
– Я совсем не знаю этот город, – робко прервала молчание соседка...
– Вот видишь?! А теперь представь, как здорово, когда у двух незнакомых людей в абсолютно чужом, незнакомом им городе, оказывается, друг у друга уже есть они сами! Одни впечатления на двоих!
Осторожно отпустив мою руку, девушка распахнула дверь своей квартиры и, ступив за порог, нерешительно потянула за ручку. Воодушевлённый собственной речью, по причине чего напрочь позабывший обо всех правилах приличия, я поспешил было следом, но неизбежно надвигающаяся дверь отрезвила меня.
Правда, справедливости ради, стоило отметить, на сей раз дверь не захлопнулась прямо перед моим носом. Оставляя привычную щель, ходячая трагедия в который раз окинула меня печальным взглядом.
– Тебе сюда нельзя, Антон, прости...
– Но почему?! – непонимающе возмутился я.
Ох, да не уж-то события повторяются? Точь-в-точь как в моём сне! Вот сейчас, кажется, стоит только задать ей вопрос: «Почему ты не пускаешь меня в свой настоящий мир?», как она ответит такое, что я всё равно ей не поверю... Ну-ка, проверим!
– Потому, что ты совершенно не готов принять мой мир, Антоша, и ещё потому, что этой ночью ты и так увидел много лишнего, нарушив границы дозволенного!
Ох, ты ж мать честная! Вот сейчас я точно помню, что ничего не говорил вслух, а только подумал... Неужели, помимо всего прочего, она копается в моей голове?!
– Что я нарушил?! – изумленно встрепенулся я.
– Ничего, – осеклась девушка, понимая, что сболтнула лишнее.
– Простите, Антон Андреевич, – перевела соседка разговор в неожиданно официальный тон отстранённым ледяным голосом, – мне нужно заняться голубкой.
Где-то я это уже слышал, насчёт голубки! Да, и насчёт всего остального, впрочем, всё ясно, раз мы опять на «вы»... Ну, а чего я обижаюсь-то? И так ситуация очевидна! А то и обижаюсь, ибо есть человеческий прямой и русский язык! А девчонка «дурочку включает», поиграть решила с дядей. Оттого и не обида это, а противно сделалось! Да, ладно, сам виноват, знал прикуп, знал риски, знал, что могу выставить себя на посмешище. И снова ну, да ничего, и не из такого, как говорится, выплывали, поэтому эмоций ты от меня не дождёшься, вертихвостка!
Ничего не говоря, я лишь улыбнулся, играя желваками, и, развернувшись, бросил через плечо:
– Ну, значит, не судьба!
– Антоша, постой! – как-то испуганно раздалось за спиной. Стараясь не выдать и намёка на ярость, разбушевавшуюся внутри, я уже закрывал дверь, как девушка, настигнув меня, очень крепко ухватила за руку и, продолжая смотреть своим дежурным страдальческим взглядом, поднявшись на цыпочки, чмокнула в щёку.
Несмотря на удивление, я лишь хмыкнул, не изменившись в лице, и сурово вперился в лицемерку взглядом.
– Просто, – нерешительно начала она, – не успела сказать «спасибо».
– На здоровье, – иронично и совершенно равнодушно улыбнулся я.
– Антон, – начала девушка, – ты был прав. Многое сейчас выглядит очень странно, и я сама понимаю, что веду себя как избалованный ребёнок. И также понимаю, что другой на твоём месте уже давно бы забыл моё имя, но я хочу, чтобы ты знал! Не потому я такая, что капризной росла. Пусть прозвучит глупо, но ты был искренен, и я теперь не вправе промолчать. На самом деле, ты для меня значишь намного больше, чем может показаться. Ты сейчас не поймёшь, но, поверь, я очень боюсь потерять тебя, и поэтому прошу, не обижайся, пожалуйста, и дай мне ещё немного времени. Ты не можешь себе представить, насколько я сама хочу, чтобы между нами всё было иначе, а главное – насколько я хочу, чтобы ты мне сейчас хотя бы постарался поверить...
Откровения девчонки меня поразили, пожалуй, больше всех вместе взятых событий последних дней. Не то, что бы в них было что-то особенное... Более того, можно смело продолжить мысль, мол, поняла, что добыча улепётывает, и поэтому изощряется из последних сил, стараясь как можно сильнее привязать. Но в её словах я на самом деле услышал неподдельное отчаяние...
При других обстоятельствах, пожалуй, я бы и оттолкнул горе-сердцеедку, посчитав актрисой погорелого театра. Но, так как сама Маливьена, равно, как и всё, что окружало нас в этом небоскрёбе, было соткано из загадок и некой магии, а речь её, казалось, была настолько выстраданной от давно наболевшего, я решил дать девчонке то, о чём она просит, что вкупе и решило ситуацию. Если окружавшее можно было воссоздать с помощью умелых ручек шоуменов и техников по спецэффектам, то вот мысли читать не под силу ещё ни одному Якубовичу! Да и девушку, действительно, что-то не на шутку угнетало, сейчас я более чем ощутимо это прочувствовал: её тело дрожало от волнения. Так бывает, когда человек и рад провести с тобой больше, чем всю оставшуюся жизнь, но какая-то страшная личная тайна рушит всё на корню. У каждого эта тайна своя, но я думаю, все поняли, о чём я говорю! Продолжая внимательно и так же хладнокровно смотреть в мокрые глаза, теперь исполненные трепета, я сухо ответил:
– Да я тебя и не тороплю.
– Спасибо! – подпрыгнула та от восторга и, повторно чмокая в щёку, заключила в довольно крепкие объятия.
– Только обещай мне, – чувствуя инициативу в своих руках, властно потребовал я.
– Обещаю! – не дожидаясь окончания моей просьбы, уверенно ответила девушка.
– Со временем ты объяснишь мне все странности и недоразумения, которые творятся в этих стенах?
– Непременно! – глаза подруги вспыхнули ещё большей надеждой, и теперь вся она сияла не хуже сердца из ледышки, чем-то даже неуловимо начав мне его напоминать.
– Ей богу, странные вы, женщины, существа: стоит только подарить надежду, и все печали позади, без всякой магии!
Маливьена, смущенно улыбнувшись, осторожно отстранилась от меня и, не отрывая взгляда, ступила обратно за свой порог, впервые, наверное, улыбаясь перед тем, как закрыть дверь...
– До встречи, – раздалось за моей спиной, когда я уже притворял свою.
– До встречи, – добавляя тёплых ноток, бросил я через плечо, чувствуя, как всё моё естество ликует.
Теперь день, и в правду, обещал быть чудесным. Пусть загадочная соседка и не приняла моего приглашения, но тяжёлое грозовое облако непонимания, нависавшее все эти дни над нами, наконец, отступило и рассеялось! Да и, пожалуй, после таких признаний от девушки, в которую ты влюблён, сложно прикидываться дальше лимоном.
Приняв душ, я состряпал скорый завтрак и, жадно поглощая пищу, определялся с планами на сегодня. Сидеть в такую погоду в четырёх стенах было преступлением, но причина, по которой я был здесь, тоже оставалась неразрешённой. Кстати, совсем забыл сказать! Я решил переделать свою книгу. А если ещё точнее, я её отложил, так как совершенно не определился с характерами персонажей, но зато я надумал вести хронологические записи. Какие? А вот то, что вы сейчас читаете, они и есть. Поэтому, кстати, спешу передать пламенный привет в будущее!
В дверь неожиданно постучали, и, понимая, что, кроме соседки, это мог сделать только Костя, который сейчас, по идее, должен видеть десятый сон, я поспешил встретить гостя. Моё ожидание оправдалось: сияя и едва не подпрыгивая от нескрываемой радости, она (уже почти моя Маливьена!) стояла у меня на пороге! А в качестве дополнительного бонуса был внешний вид этого лучезарного создания, которое находилось в полной прогулочной экипировке, так что сомнений, с какой целью оно постучалось в дверь, не оставалось! Вот же, не девочка, а, правда, чудо чудное! То рыдает, как заведённая, а то уже через считанные минуты вся светится, как солнышко!
И, не заставив ждать, чудо восторженно озвучила мою догадку:
– Я согласна!
Не удержавшись от переполнявших её эмоций, Маливьена , всё-таки запрыгала на месте в нетерпении:
– Ты ещё не передумал?
– Гулять? – на всякий случай переспросил я.
– Да-да-да! -словно пулемётная очередь, застрочила та в ответ с выражением лица человека, который для себя решил что-то очень важное и с этой секунды отбросил все сомнения прочь. Вот же, воистину, диво чудное: то умирающий лебедь, то игривый котёнок!
«Значит, всё-таки суббота удалась, – подумал я про себя, – и, на самом деле, прав был Евгений Павлович, озвучивая своего героя, который говорил, что кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!»
– М-м-м, Ваше Высочество, а вы позволите мне хотя бы немного собраться?!
– Конечно! – одобрительно воскликнула Маливьена, кружась на месте, что заведённый волчок.
Сейчас в ней было столько позитивной энергии и какого-то всё ещё детского задора, что мне почудилось, будто на самом деле существует две Маливьены: одна – Трагедия, другая – Комедия.
– Ну, тогда чувствуйте себя как дома, Ваше Высочество! – ухватив девушку за талию, я ловко подтолкнул её в комнату, захлопывая дверь. – А ваш рыцарь очень скоро будет готов!
Издав утробный смешок и зарычав, словно тигр, я окинул гостью взглядом одержимого маньяка, развернулся и с невозмутимым видом направился в ванную комнату.
– А вот и не боюсь! – раздалось мне вслед счастливое хихиканье.
– Надо же! И с каких это пор? Аж целый час уже так вот и не боишься?! – продолжил я диалог, уже выходя из ванной.
– Здорово! – последовал очень восторженный возглас вместо ответа.
– И в самом деле, вроде не трущобы, но и с твоей опочивальней разница незначительная! – проходя мимо соседки с полотенцем в руках, озадачился я восхищением той. И только потом заметил, как девушка, словно зачарованная, смотрит на почти полностью оттаявшее сердце, которое теперь постоянно пульсировало, излучая свет. На полу была очередная лужа, и я картинно вскинул руки к потолку в молящем жесте...
– Да, кстати, может, расскажешь, наконец, что это всё-таки за хреновина такая?! – покосился я на пылающее сердце, затягивая ремень на джинсах.
Девушка хмуро взглянула на меня, надула свои пухлые губки и обиженно выдала:
– А вот и ни капельки не хреновина это никакая...
– Всё, всё! – примирительно выставил я перед собой руки. – Ещё не время, это не хреновина, и всё такое! Только не дуйся, Бублик! – и не в силах больше сдерживаться, находясь в такой близости от своего благоухающего обожания, я уткнулся носом прямо в макушку её головы.
От неожиданности девушка вздрогнула, разворачиваясь в вопросительном жесте.
– Я просто хотел немного опьянеть от дурманящего аромата этих волос, Ваше Высочество! Всего лишь один глоточек! – картинно оправдался я. – Думаю, это не повод, чтобы снова вогнать в немилость и наградить своего рыцаря презренным взглядом Бублика?!
– Посмотрим на Ваше поведение, почтеннейший, – ухмыльнулась Маливьена без доли дерзости, – и про сердечко расскажу, я же обещала, но позже, а сначала мы пойдём гулять. И хватит называть меня Бубликом, – несколько обиженно фыркнула гостья.
– Слушаюсь и повинуюсь, Бублик! – ответил я. – И, собственно, ваш кавалер готов!
Сейчас мне как никогда раньше казалось, что Маливьена искренна, даже её сердитый взгляд и местами резкие ответы не несли в себе ни капли негатива. Девушка лишь иронично подыгрывала и шутила, подчеркивая своё чувство юмора, как оказалось, которого она была не лишена. Да, как и всякой девушке, ей нравилось поддразнивать, а мне несказанно нравилось, что в этих дразнилках нет хамства и сарказма, которые приходилось бы постоянно купировать, а как результат – бесконечно пререкаться друг с другом, упражняясь в риторике, вместо того, чтобы наслаждаться проведённым вместе временем. Это радовало меня ещё сильнее, ведь собственные надежды начинали оправдываться, и теперь я видел эту девушку настолько открытой, искренней и задорной, насколько изначально себе и представлял...
Я замкнул дверь и не успел отправить ключи в карман, как был схвачен за руку трясущейся от переполнявших эмоций подругой:
– Пойдём сначала со мной, я кое-что тебе покажу! – поманила меня девушка.
И что бы вы думали?! Правильно, не о лифте вы думали! Мы направились к лестничной клетке, и у меня перехватило дыхание, едва представил, что подруга захочет спускаться все пятьдесят этажей пешим ходом. Я даже решил было запротестовать, но, не успев и рта открыть, ощутил, как наше направление изменилось в сторону верхнего пролёта, ведущего на крышу.
«Ну, хотя бы так», – подумал я, выдохнув с облегчением. И в следующее мгновение нас ослепило вспышкой яркого света, а леденящий поток шквального ветра ударил прямо в лицо. А, может, рано я радуюсь, и на самом деле спутница задумала ещё более головокружительный спуск, нежели могло показаться?! «И, кстати, здесь же раньше не было двери», – неожиданно вспомнилось мне, но, решив сдержать обещание, я не подал виду. Секунду спустя мы стояли на крыше, и от свободного пространства вокруг у меня закружилась голова. Ну, или точнее, почти от свободного, – ведь это был ещё не самый верх. Справа от нас голым бетонным остовом раскинулась замороженная стройплощадка будущего пентхауса*, а прямо у самого края крыши, напротив вездесущих строительных лесов, гордо высилась металлоконструкция, из огромных букв, составляющих в совокупности будущее название этой самой площадки: «Penthouse Plaza».
– Я на секундочку, – промурлыкала Маливьена прямо мне в ухо и, юрко просочившись между лесами, скрылась за строящейся стеной. Сам же я, оглядевшись и решив пощекотать себе нервы, подошёл к краю крыши, но, не успев глянуть вниз, услышал звонкий голос девушки:
– Правда, это КРАСИВО?!
Оборачиваясь к подруге, оказалось, что я больше не только не хочу повторять встряску для своих нервов, но и едва могу выдавить из себя многострадальное: «Угу». Не то, что бы меры безопасности на здешней кровле не внушали доверия, просто с детства у меня было особенное отношение к высоте. Я одновременно её и любил, и ненавидел... Сначала тебя одержимо тянет забраться как можно выше, но стоит только достичь намеченной цели, как скулы сводит, дыхание перехватывает, а ладони начинают обильно потеть, пронизанные тысячью иглами, и твой костный мозг в истерике вопит, как дворовая девчонка: «Пора тебе, братишка, обратно, или, как минимум, подальше от края!» Вот и сейчас я испытывал примерно такие же ощущения, умноженные на количество цифр, что в своей совокупности составляют полное расстояние до Луны. Но вид отсюда, на самом деле, открывался чудесный! Город, залитый ослепительной дымкой солнечного света, простирался перед взором, как на ладони, по случаю чего, раз уж мы всё равно сюда выбрались, я был просто обязан сделать хотя бы пару-тройку снимков на этом фоне.
Когда я снова оглянулся, чтобы разглядеть, чем там настолько увлечённо занята подруга, я поймал себя на мысли, досель ко всему удивлению не посетившей меня ещё ни разу. Помимо всех прочих достоинств, у Маливьены была очень красивая фигура и идеальные, по моему представлению, формы, которые было не скрыть даже под покровом зимней одежды.
Но так же, как эта мысль посетила меня, она и исчезла. Удивительно, но факт: одному мартовскому коту из всех самых, самых мартовских котов на нашей планете сейчас совершено не хотелось думать о пошлом. Друзья бы сейчас обязательно сказали: «Эта девчонка на тебя плохо влияет!» И признаюсь, в этом случае я бы только порадовался!
Сделав пару запланированных кадров, и всё же найдя силы глянуть вниз, с вытаращенными глазами я попятился обратно.
– Что ты тут делаешь? – спросил я, подходя к сидящей на корточках девушке.
– Кормлю, – улыбаясь, ответила подруга, открыв мне обзор на уютный закуток. Он образовался вследствие нагромождения строительных блоков и какого-то монтажного мусора, чем отлично мог защитить от ветра и от незваных гостей какую-нибудь мелкую живность, вроде той вот самой голубки. И не успел я об этом подумать, как догадка оправдалась. Девушка крошила хлеб прямо возле голубиного гнезда, в котором распушивший перья голубь прикрывал телом довольно уродливых птенцов.
– Это что, птенцы голубя? – спросил я с некоторой брезгливостью.
– Да, – мягко улыбнулась Маливьена, щурясь от слепящего солнца почти так же, как на моём рисунке.
– Какие же, однако, они поначалу уродливые, – скептически наморщился я.
А чем, собственно, не сюжет для книги? Смело можно писать продолжение гадкого утёнка.
– Не без этого, – хихикнула девушка, – но на самом деле они милахи, – и, продолжая крошить хлеб, погладила по голове взрослую особь, которой это определенно нравилось.
– А это, я так понимаю, отец семейства? – указал я на урчащего сизокрылого, обращаясь к работнице местного Гринписа.
Птица на вид явно была больше в размерах, чем та, которую выхаживала Маливьена.
– Да, – ответила девушка. – Голуби, создания моногамные и до крайности верные. Он ждёт свою голубку, но она ещё слишком слаба. А если бы она погибла, едва только птенцы подросли, покинув гнездо, он вполне бы мог под стать лебедю перестать питаться, или даже бросился бы камнем вниз. Вот такие они создания, во многом даже лучше людей, – грустно улыбнулась девушка.
– Хм, пожалуй, я уже ревную! – нахально ухмыльнулся я в ответ. – И вообще... почему ты их всех не прихватила в квартиру, Мать Тереза?!
– В этом нет необходимости, – спокойно ответила девушка, не обращая внимания на мою колкость. – Здесь их дом, их стихия, это только мы с тобой здесь в гостях.
– В гостях? – многозначительно переспросил я.
– Да, – ответила Маливьена, – в гостях у неба.
И вообще, лишний раз приручать не желательно: иммунитет должен формироваться правильно, организм должен мобилизовать свои инстинкты, уметь адаптироваться во внешней среде, и всё такое, но в первую очередь – им лучше не привыкать к людям, которые однажды могут сыграть на доверии и причинить зло.
Я смотрел на Маливьену и продолжал про себя восхищаться, насколько в этом самом ещё юном и неоперившемся, по сути, существе уже были так сильно выражены самоотверженность и материнские чувства. Ведь у многих девушек, которым далеко за тридцать, они порой и не то, что спят, а напрочь стерилизованы окружающим миром.
– А не высоковато ли будет здесь птичкам учиться летать?
– В условиях дикой природы их предки селились на прибрежных скалах, в горных ущельях либо вдоль обрывистых берегов рек, – ответила девушка. – Природа всегда возьмёт своё.
– Ты красивая, – окончательно позабыв о головокружении, улыбнулся я, любуясь, неподдельной нежностью, которая исходила от Маливьены.
– Спасибо, Антоша! А ты... а ты, -с серьёзным видом почти на распев произнесла подруга и выдохнула, наконец, – тоже красавчик! И её щёчки налились краской, лишний раз доказывая, что Маливьена, как человек, при всей своей загадочности проста и очень искренна.
Не то, что бы я сейчас вам, друзья, похвалился по принципу: «Сам не похвалишь – других заставишь», но я, и правда, на вид далеко не голубиный птенец.
Мы оба рассмеялись, и, внезапно схватив меня за руку, девушка потянула обратно к лестнице со словами: «Ну, вот и всё! Идём же скорее на мою первую прогулку в этом городе!»
– Первую?! – переспросил я, не сумев скрыть удивления.
– Да, – ответила Маливьена, игриво закусив нижнюю губу, – я же как только здесь очутилась, сразу вселилась в своё гнездышко, а там и не довелось..
Я снова настороженно глянул на подругу, но промолчал, стараясь не акцентировать внимание на очередной странности её слов.
– Красавица, а можно нескромный вопрос? – поспешил я перевести тему.
– Легко! – раздалось в ответ.
– Ты же не хочешь сказать, что обратно мы тоже пешком?!
– А что? – захихикала девушка. – Для здоровья полезно! – и показала мне язык.
– О Боже! – взмолился я, воздев руки к небу. А уже минуту спустя мы ждали лифт.
И я признаюсь вам: «Это был поистине незабываемый и очень насыщенный день. А главное – именно такой, каким я себе его и представлял. Сначала мы долго бродили по улицам города, девушка звонко смеялась моим шуткам, я же, не переставая восхищаться, в порыве нежных чувств не раз подхватывал её на руки и кружил, что пушинку. Потом мы даже успели поиграть в прятки среди потока прохожих и устроили догонялки вокруг уличных артистов. Она, как завороженная, смотрела на обыденные вещи и восхищалась ими, словно была пришельцем с другой планеты или мира. Девушка заваливала меня тысячью вопросов обо всём, что видела вокруг, и порядком начала напоминать девочку Машу из того самого мультфильма про Машу и Медведя: «Миша, у тебя клюёт? А почему клюёт? А зачем клюёт? А когда клюёт? А как клюёт?»
Казалось, Маливьена пытается впитать как можно больше информации об окружающем мире, о котором она была очень хорошо наслышана, но никогда толком не видела. Она очень пристально разглядывала детали, ощупывала предметы, вдыхала полной грудью каждый запах, даже порой неприятный, и в эти минуты она напоминала некий биосканер, который считывал данные и резервировал их в личной базе. Но при этом она отнюдь не была похожа на бездушного робота. Всё, что она делала, она делала очень ярко, проявляя свои эмоции и ощущения.
Основательно набродившись по бутикам, книжным магазинам, памятникам архитектуры и прочим заповедным местам, мы решили перекусить в попутной кафешке, откуда так вкусно пахло свежесваренным кофе и шоколадом. После сытной трапезы, когда девушке принесли огромную порцию мороженого, я, недолго думая, измазал им кончик её носа, в ответ же получив только смущённый взгляд и стеснительную улыбку. Потом я ещё долго сидел напротив, зачарованно любуясь тем, как она с удовольствием расправляется с десертом, но в какой-то момент не удержавшись, перебрался к ней и легонько приобняв, поспешил сделать миллион совместных селфи снимков. Девушка сейчас была настолько прелестна, выражая свои настоящие эмоции, что любой уличный мим* сгорел бы от зависти, увидев такие снимки. Вот я решил не упустить такой момент!
