Текст книги "Махатма Ганди"

Автор книги: Кристина Жордис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Все прочее – мелкие разногласия – становилось вторичным.

Самопреображение

«Служение есть религия». Даже в тот период, когда еще шел его мучительный внутренний поиск, Ганди жил не только ради себя и своей семьи (в отличие от Толстого, экзистенциальная философия которого до обращения в «новую веру» состояла в том, чтобы желать самого лучшего для самого себя и круга самых близких).

Он признается, что уехал в Южную Африку, спасаясь от мелких интриг и чтобы заработать на жизнь. Но это не затмило главной цели: «Я предавался поискам Бога и стремился исполнить свое предназначение». Но достичь Бога было возможно, лишь начав служить людям. В главе автобиографии под названием «Желание служить» он пишет: «Я стремился к гуманитарной миссии постоянного характера». Общественной работы было мало, он поступил в небольшую больницу и заботился о законтрактованных рабочих, то есть о самых бедных индийцах. Работал каждое утро по два часа, и этот труд приносил ему «немного покоя».

Лечить – вот что было важно. Еще два его сына родились в Южной Африке, в 1897 и 1900 годах (важная дата, поскольку именно в этот момент Ганди стал подумывать об обете целомудрия). В первые годы он сам ухаживал за ними. Почерпнув из небольшой брошюрки сведения о том, как принимать роды, младшего сына он принял сам, поскольку нанятая акушерка опоздала.

Было важно и отказываться от всего, стремясь к. минимуму. Он заметил, что не прикипел душой к своему новому жилищу – хорошенькому, тщательно обставленному домику в Дурбане. На самом деле ему нужно гораздо меньше. Ему не по себе среди достатка, соответствующего его профессиональному рангу. Он снова начинает экономить, экспериментировать, как в Лондоне. Эти опыты забавляют его самого и веселят его друзей: он решил стирать сам, и во время судебного заседания с воротника его рубашки отваливался крахмал. Когда надменный английский парикмахер отказался его стричь, Ганди сам начал орудовать машинкой, и теперь его волосы лежали странными ступеньками: «Мои друзья-адвокаты смеялись до колик». Но это была не эксцентричность или прихоть, порой смущавшая его друзей, а глубокая потребность в самодостаточности и простоте, которая, как признает он сам, в конце концов дошла до крайности. Он был цирюльником, прачкой, санитаром, аптекарем, воспитателем, учителем. Несмотря на возражения жены, он отказал своим детям в том, что было под запретом для других, то есть в поступлении в школу для белых, и учил их сам, по дороге в свою контору в Йоханнесбурге, пока малыши семенили за ним, – 16 километров туда и обратно. Волей-неволей его семья принимала участие в его опытах и применяла извлекаемые им выводы (за что его сурово упрекали некоторые критики).

Когда он в 1901 году второй раз уезжал из Наталя, его осыпали выражениями любви и дорогими подарками. Среди них было золотое ожерелье для его жены за 50 гиней. Все эти презенты, даже тот, что не был предназначен ему самому, он заслужил благодаря общественной деятельности. В ту ночь он не сомкнул глаз. Золотые перстни с бриллиантами, золотые цепи, золотые часы, россыпь драгоценностей – в противоположность Али-Бабе в пещере сорока разбойников, Ганди был удручен этим зрелищем. И решил, следуя принципу, который он распространит и на другие сферы, что эти блага ему не принадлежат, что он отдаст их на сохранение общине. Что же касается его жены и детей, он учил их ставить свою жизнь на службу другим, проникнуться мыслью, что награда заключена именно в этом служении – разве они не последуют его примеру? Однако он предчувствовал, что Кастурбай рассудит иначе. Дети согласились с радостью, как он и ожидал. Но Кастурбай яро воспротивилась, обрушив на мужа потоки упреков и слез: «Твое служение в равной степени и мое. Я работаю на тебя день и ночь.

Разве это не служение? Ты взвалил на меня всё, ты заставил меня плакать горькими слезами, превратил в рабыню!» Упреки были справедливы, Ганди чувствовал это сам. В Дурбане он держал открытый стол, конторские служащие – христиане, индусы и прочие – часто жили у него как родные, не считая гостей, индийцев и европейцев, которые сменяли друг друга. Такая жизнь часто была в тягость Кастурбай. Серьезный конфликт произошел в тот день, когда Ганди, пригласив к себе христианина, сына родителей-неприкасаемых, собирался убрать у него в комнате и опорожнить ночной горшок – они с Кастурбай всегда делали это для своих гостей. «Она не хотела допустить, чтобы этот горшок выносил я, но и сама не желала это делать». Кастурбай плакала и ругалась, а ее супруг хотел, чтобы она «с радостью» выполнила эту работу. Разгорелась ссора, и Ганди, ослепленный гневом, вытащил «бедную беззащитную женщину» к воротам, словно собираясь вышвырнуть ее на улицу. Ганди сильно упрекали за этот жестокий поступок, хотя он корил себя первый. Этот случай произошел в 1899 году, уточняет Ганди в автобиографии, то есть до того, как он принес обет целомудрия; тогда он считал, что «жена – лишь объект похоти мужа, что она предназначена исполнять его повеления, а не быть его помощником, товарищем и делить с ним радости и горести». Но сегодня, добавляет он, «я больше не слепец, не влюбленный до безумия муж и уже не наставник своей жены. Кастурбай могла бы при желании быть со мной теперь столь же нелюбезной, каким я прежде бывал с нею. Мы – испытанные друзья, и ни один из нас не рассматривает другого как объект похоти». Дальше он превозносит благодетельность целомудрия. Благодаря ему семейная жизнь сделалась «мирной, приятной и счастливой» [94]94
  См.: Ганди М. К. Моя жизнь.


[Закрыть].

Читая эти строки (в них трудно не поверить), понимаешь, почему Кастурбай совершенно не возражала, когда Ганди в 1906 году попросил ее согласия на то, чтобы вести целомудренную жизнь.

Итак, Ганди в очередной раз показал себя неумолимым: драгоценности не были приняты. В конечном счете ему каким-то образом удалось вырвать согласие на это у Кастурбай. Все подарки положили в банк, чтобы использовать к пользе общины. И Ганди нисколько не пожалел о таком решении. С годами и жена признала, что он поступил мудро, добавляет он.

Колония в Фениксе

В тот день, когда Ганди, благодаря своему новому знакомцу из европейцев, Генри Полаку, открыл для себя «Последнему, что и первому» Джона Рёскина – вопль против несправедливости и бесчеловечности индустриализации, его жизнь снова изменилась. «Я не мог от нее оторваться. Она буквально захватила меня», – пишет он в главе автобиографии «Магические чары одной книги». Он читал в поезде, по пути из Йоханнесбурга в Дурбан. К вечеру он принял решение и был готов претворить его в действие. Он собирался подчинить свою жизнь идеям, содержащимся в этой книге.

Рёскин считал, что области экономики и морали разделить нельзя, что индустриализация свела людей к уровню машин и что деньги, все больше денег, накапливающиеся в руках немногих, не компенсируют утраты человеческого достоинства. «Происходит разделение не труда, а людей, – читал Ганди, – разделение на простейшие органы, разбитые на кусочки, на крошки жизни». Любовь к труду подменена любовью к наживе, которая превратилась в единственную цель существования (Ганди вспомнит эти слова, когда будет писать «“Хинд сварадж”, или Индийское самоуправление», яростно клеймя современную цивилизацию). «Постоянным результатом нашей современной погони за богатством становится ежегодная гибель от наших рук определенного числа людей». Тысячи людей каждый день отправляют в могилу ради пущего процветания экономики и тех, кто ею управляет. В этих пророческих фразах Ганди увидел, «как в зеркале, некоторые из своих глубоких убеждений». И заодно открыл для себя величие физического труда («труд законника не стоит ни больше, ни меньше, чем труд цирюльника») – непривычная мысль для индийца, но он поверил в нее, и его экономические теории (в том числе настойчивый совет вернуться к прялке) станут тому доказательством.

Вдохновленный Рёскином, Ганди основал в 1904 году первую из своих колоний, которые позже станут называть индийским словом «ашрам» (хотя оно обозначает нечто другое [95]95
  Ашрам ( санскр. – уединение, отшельничество, обитель отшельников) – место, где человек обращается к самому себе для медитации, молитвы и совершения обрядов с целью духовного обновления.


[Закрыть]). Она стала его местом работы. В 1903 году он учредил в Дурбане газету «Индиан опинион» («Indian Opinion») и каждую неделю изливал в ней свою душу, что на самом деле было «упражнением в самообладании». В газете он излагал теорию и практику сатьяграхи: «Без “Индиан опинион” сатьяграхи, вероятно, вообще бы не было» – и отвечал на потоки «дружеских, острых или горьких» писем. Вместе с другом Альбертом Уэстом, который руководил типографией, он перенес газету в свой ашрам – подсобное хозяйство, жители которого добывали свой хлеб в буквальном смысле в поте лица своего. Типографских рабочих удалось уговорить за два дня. Еще неделя, даже меньше, – и они с Уэстом оказались владельцами десяти гектаров земли, а вскоре и больше, с живописным источником и фруктовыми деревьями, плюс несколько гнезд ядовитых змей, и всё это за тысячу фунтов. Ближайшая железнодорожная станция, Феникс, находилась в четырех километрах. Он хотел воплотить на практике свои идеи о простой жизни с помощью своей новой семьи: молодых людей, покинувших ради него Индию, и новых близких друзей, по большей части европейцев, сочувствовавших его идеям.

Полак был в восторге, какой эффект произвела на Ганди книга Рёскина, предложил осуществить этот опыт вместе с ним и, вовсе не тяготясь жизнью в Фениксе, окунулся в нее, как «утка в воду». Он последовал за ним и в Йоханнесбург, куда Ганди, заваленному работой, пришлось вернуться. Оба жили как «кровные братья», и когда Полак женился, его жена-англичанка тоже стала членом обширной «семьи» из «людей всякого рода и всякого темперамента», поскольку, как говорил Ганди, мы все – одна семья.

Он побуждал своих индийских друзей выписывать с родины родителей. Таким образом, в Фениксе поселилось еще с полдюжины семей, чтобы плодиться и размножаться. Колония стала первой из лабораторий, в которых Ганди формировал своих учеников, приучая их к жизни, созданной из борьбы, и практике сатьяграхи.

Открытие сатьяграхи

Тем временем произошли два события, подтолкнувшие его к принятию радикальных мер, чтобы окончательно порвать со своим «я» британского хорошо воспитанного, хорошо одетого, укоренившегося в светском обществе и его обычаях гражданина. Он собирался распутать последние узы, которые его стесняли, и еще глубже окунуться в поиски истины через действие. Раздарить всё свое имущество, всё, что ему удалось скопить до сих пор.

Эти события заставили его занять позицию, которая станет для него средством борьбы и смыслом жизни. Речь о восстании зулусов [96]96
  Восстание зулусов – антиколонизаторскоевосстание в 1906 году в английской колонии Наталь (теперь – провинция ЮАР). Во главе повстанцев стоял вождь зулусского племени зонди – Бамбата. Против повстанцев действовало около пяти тысяч английских и бурских солдат и волонтеров. В апреле в решающем сражении повстанцы были разбиты, Бамбата убит; последние очаги сопротивления уничтожены к концу июля. В ходе подавления восстания было убито около четырех из двенадцати тысяч повстанцев.


[Закрыть]и новом дискриминационном законе против индийцев – законе о регистрации азиатов, или «черном законе» [97]97
  22 августа 1906 года в правительственной газете Трансвааля был напечатан новый законопроект. В нем предлагалось провести регистрацию всех индийцев, живущих на территории колонии, и выдать каждому специальное удостоверение. Лица, задержанные полицией без удостоверений, подлежали аресту и высылке из страны. Ни от белых (буров и англичан), ни от коренного населения такой регистрации не требовалось. Зато для индийцев регистрация сопровождалась рядом унизительных требований, в частности – обязательно оставить в полиции отпечатки всех десяти пальцев, что, как известно, применяется только в отношении преступников. Отпечатки пальцев должны были оставлять все, начиная с восьмилетнего возраста. При отсутствии удостоверения личности индиец оказывался фактически вне закона, так как не мог обратиться ни в одно официальное учреждение, устроиться на работу и т. п. Законопроект предполагал также обязательную регистрацию брака по христианскому обряду, иначе брак признавался незаконным. Полиция получала большие полномочия, например, входить в жилища индийцев (в том числе и на женскую половину дома, что было немыслимо для индуса или мусульманина), чтобы проводить проверку документов. За въезд на территорию провинции индиец должен был уплатить огромную для большинства из них сумму в три фунта стерлингов (в то время эта сумма превышала годовую зарплату рабочего). Через год законопроект был принят парламентом и получил силу закона. Первая реакция Ганди была резкой: «Лучше умереть, чем согласиться с подобным законом» (см.: Девяткин С. В.Искусство сатьяграхи – http:// iph.ras.ru/uplfile/ethics/biblio/N/2.html).


[Закрыть].

Конечно, у Ганди не было никаких причин злиться на зулусов, кроме того, у него были сомнения по поводу этого «восстания». Но он все еще верил, что «Британская империя существует для блага всего мира». И считал себя лояльным гражданином Наталя. Его участие свелось к образованию небольшого отряда индийских санитаров.

И тогда он обнаружил, что ничего – абсолютно ничего из того, что он увидел, – не соответствовало слову «мятеж». Зулусы не были ни организованы, ни непокорны, они просто отказывались платить чересчур высокий налог. Когда Ганди со своими помощниками занялся ранеными зулусами, которых белые лечить отказывались, оказалось, что их раны оставались необработанными несколько дней и источали ужасное зловоние (об этом Ганди расскажет в «Сатьяграхе в Южной Африке»). Несчастные зулусы даже не могли говорить, они были так счастливы, что кто-то о них позаботился, что как будто верили: сам Бог прислал им на помощь Ганди и его помощников. Однако эти раны были нанесены бичом. «Верные» зулусы, которых не сумели отличить от остальных, тоже пострадали. И Ганди пришел к выводу: «Это, собственно, была не война, а охота за людьми».

Тогда-то он и утвердился в мысли о том, чтобы посвятить себя душой и телом служению другим людям. После стольких увиденных ужасов мысль о служении, которая теплилась в нем всегда, обрела новую силу: уже не могло быть и речи о том, чтобы предаваться радостям семейной жизни, воспитания или рождения детей.

На самом деле, обет целомудрия Ганди принес после рождения своего четвертого сына: он открыто говорит, что больше не хочет детей. И жена с ним согласилась. Но тогда, как и впоследствии, он убедился, что целомудрие – трудное завоевание, нужно сладить не только с телом, но и с желанием, с мыслью. «Всякая чувственность уходит корнями в дух». Значит, дух должен поддержать воздержание тела. «Воздержание в физическом плане не поможет, если не сопровождается настоящей отстраненностью духа». Усмирить дух и плоть: по сути, укрощение сексуальности было высшей и самой сложной стадией отстраненности – защиты тела, духа и души, – которая, согласно «Бхагавадгите», ведет к истине, то есть к Богу.

Ганди признается, что до сих пор еще не мог вполне измерить глубинное значение брахмачарьи как необходимого этапа в поиске Бога и не сознавал необходимости этого обета для человека, «стремящегося всей душой служить человечеству» (или продвигаться к Богу). Что такое брахмачарья? Это жизненное правило, ведущее нас к Брахме – к Богу.

Оно предполагает полный контроль над сексуальностью: в мыслях, на словах и на деле. Не совладаешь с мыслью – всё пойдет прахом. Но если управлять своей мыслью, всё становится легко и просто.

Оставалось разработать правила этого «простого» дела: подчинить себе свое тело – еще куда ни шло, свой дух – это уже совсем другое дело, и все же одно не получится без другого. Во время вегетарианских трапез в Лондоне контроль над вкусом обучил Ганди способам, которые могли бы помочь ему в его поиске; новые эксперименты над едой обогатили его познания: пища брахмачарьи должна была быть «скудной, простой, не пряной и по возможности сырой», состоящей из свежих фруктов и орехов. Зато молоко (которое, решительно, доставило ему массу проблем) оказывало на него противоположное – стимулирующее действие (всю жизнь он пытался найти ему замену). Пост, подбор продуктов, режим питания – всё это способы, помогающие духу в трудной борьбе за самообладание, апогеем которой становился обет брахмачарьи. Продвижение к внутренней силе, необходимой для служения человечеству и, как он, вероятно, предчувствовал, для применения сатьяграхи.

«События в Йоханнесбурге приняли такой оборот, что из предпринятого мною самоочищения они превратились в прелюдию к сатьяграхе».

И вот в жизни Ганди настал период, когда все методы ненасильственной борьбы и лояльного неповиновения были испробованы один за другим. Наконец-то он обрел себя как слуга народа, что стало его подлинной сутью, превосходящей разные роли – профессиональную, политическую, экономическую.

«Черный закон»: все индийцы Трансвааля, мужчины, женщины и дети старше восьми лет, должны зарегистрироваться и оставить отпечатки пальцев. Эту меру породила фантазия о нашествии индийских мигрантов, индийцы разглядели в ней стремление вытеснить их из Трансвааля, унизить, в особенности самых зажиточных из них (купцы-мусульмане не могли смириться с мыслью, что к ним в дом нагрянет полиция, нарушив уединение их жен). Ганди же считал, что лучше умереть, чем покориться такому закону. Но как умереть?

В сентябре 1906 года индийцы собрались в Имперском театре Йоханнесбурга. Театр был набит до отказа шумной, бурлящей толпой, готовой к мести. «Собирались всё разнести на куски». По привычке сидя в глубине, Ганди ждал, когда примут его резолюцию – принять любое наказание, но не склониться перед «черным законом». По его собственному признанию, он хорошенько не знал, что надо делать, но все же чувствовал (и это типично для Ганди), что произойдет что-то необычное. В этот момент некий Хаджи Хабиб поклялся именем Бога, что он никогда-никогда не подчинится этому закону. Клятва именем Бога. А обеты и клятвы были Ганди хорошо знакомы: он приносил их всю жизнь. В мгновение ока его замешательство сменилось воодушевлением. Он взял слово: клятву приносят не перед соседом, а перед Богом, клятва – обязательство на всю жизнь. «Для меня есть только один возможный путь: лучше умереть, чем покориться закону Это маловероятно, но даже если все отступятся, оставив меня одного, я знаю, что не преступлю своей клятвы». Он попросил их заглянуть в свое сердце: конфискация имущества, оскорбления, тюрьма, каторжные работы, наказание кнутом, лишение пищи вплоть до самой смерти – готовы ли они это вытерпеть? Собрание закончилось торжественным обещанием с поднятой рукой и перед Богом: никто не подчинится новому закону.

В этот момент Ганди понял, что родились новые принципы. Из глубин расового притеснения возник метод, который, постепенно совершенствуясь, поможет его победить. За неимением лучшего, Ганди сначала обозначил его английским термином «пассивное сопротивление», но это движение суфражисток не исключало ни насилия, ни ненависти. Один его ученик придумал слово «сатаграха» (из двух слов на санскрите: сат – «истина» и аграха – «твердость»), которое для большей ясности превратилось в сатьяграху. (Мартин Лютер Кинг [98]98
  Мартин Лютер Кинг(1929–1968) – один из руководителей борьбы за гражданские права афроамериканцев в США, инициатор тактики ненасильственных действий. Баптистский пастор (с 1954 года). Основатель афроамериканской организации «Южная конференция христианского руководства» (1957). Нобелевская премия мира (1964). Убит расистами.


[Закрыть]предпочитал «ненасильственную борьбу», однако здесь не упоминается о духовном происхождении ненасильственного мужества.)

Принципы сатьяграхи определились яснее только постепенно, методом проб и ошибок, вне всякой заданной теории, вернее, после череды заявлений и уточнений, когда были растолкованы опыты (ключевое слово) в этой области и Ганди углубил открытие, сделанное на заре времен, еще загадочное и подлежащее шлифовке, за счет риши (ведических мудрецов).

Что есть ненасилие

«Этимологически это слово означает “придерживаться истины”, отсюда “сила истины”. Я называю это также “силой души” или “силой любви”» [99]99
  См.: Gandhi М. К. Young India: 1919–1922. N. Y., 1924.


[Закрыть]. «Истина», «любовь», «душа» – слова, насыщенные смыслом, но их всегда не хватает. Как же перевести это несоизмеримое понятие, настолько же неуловимое, как Бог?

«В сатьяграхе – вся надежда Индии. Но что такое сатьяграха? О ней много писали, но точно так же, как нельзя полностью описать солнце даже для тысячеязыкого змея Шешага, солнце сатьяграхи нельзя описать удовлетворительным образом. Мы постоянно видим солнце, и все же мало что о нем знаем…» [100]100
  См.: Gandhi М. К. Young India: 1919–1922. N. Y., 1924.


[Закрыть]

Сила души, идея которой возникла как единственная допустимая реакция на опыт унижения, навязанный ему в Питермарицбурге южноафриканским расизмом. Ганди мог бы, как все индийцы, безропотно и смиренно сносившие оскорбления, склониться перед законом сильного, уйти в тень, покориться. Он не захотел. Унижение было столь велико, что его можно было стереть лишь противоположным ему утверждением человеческого достоинства, основанным на незримой, всемогущей силе, непобедимой, если ею обладать в полной мере, с которой не сладит никакая форма принуждения, – силе, которая в некотором роде делала его неуязвимым, как и всех тех, кто страдал вместе с ним и во всем мире, сталкиваясь с несправедливостью и дискриминацией. «Достоинство человека требует покориться высшему закону – силе духа». Единственно своим страданием и нравственным превосходством жертвы обретали власть в корне изменить положение и преобразить противника: осуществить в нем то, что Ганди называл «переменой сердца». Для этого надо было противопоставить тирану не физическое сопротивление, к которому он был готов, а, обманув его ожидания, «сопротивление души, которая ему неподвластна. Это сопротивление сначала ослепит его, а затем заставит покориться. И эта покорность не унизит агрессора, а возвысит его…» [101]101
  См.: Young India. 1925. October, 12.


[Закрыть]. Затронуть сердце, убедить противника, взволновать его, потому что это во власти страдания, заставить его взглянуть на всё по-другому: «Это единственный способ сделать так, чтобы человек открыл в себе другое восприятие, идущее изнутри. На гербе человека должно быть страдание, а не меч» [102]102
  См.: Bose N. К. Opus с it.


[Закрыть]. Отказ или презрительное нежелание опуститься до уровня скота, где правит грубая сила – физическая или сила оружия, – желание возвысить человека, подтолкнуть его к тому, чтобы он превзошел сам себя, раскрыл свои самые высшие способности, не попавшись в ловушки ненависти и мести, вырвался из замкнутого круга насилия.

«Человек не превращается в божество, когда олицетворяет собою невинность; только тогда он и становится по-настоящему человеком» [103]103
  См.: Gandhi М. К. Young India.


[Закрыть].

Начать с самого себя

Возможно, чтобы отринуть навязанные идеи, сначала надо задуматься о том, что такое насилие. Не то массовое насилие, которое бросается в глаза во время войн, а скрытое и невидимое, которое притаилось в каждом из нас, тем более опасное, что стало привычным и не обращает на себя внимания, которое получает наслаждение от унижения и господства над более слабым или вершит месть хлестким словом. Если думать только о великих делах и войнах, совесть засыпает и мы забываем о «тысяче других, гораздо более коварных формах насилия, таких как злобные слова, суровые суждения, недоброжелательность, гнев, презрение и жажда жестокости. Изводить страданием людей и животных… унижать и угнетать без причины слабых и убивать их достоинство, как это происходит вокруг нас каждый день, – все эти поступки гораздо более проникнуты насилием, чем уничтожение чьей-то жизни из благих побуждений» [104]104
  См.: Green М. Opus cit.


[Закрыть].

Отнять жизнь из благих побуждений или по любви не противоречит законам ненасилия, ибо в некоторых случаях это в интересах человека (таким образом, Ганди допускал эвтаназию). Небольшой разряд ежедневной ненависти противоречит любви, а следовательно, духу сатьяграхи. Мы приближаемся к толкованию ненасилия по Ганди: не столько воздержание от насилия, сколько обращение к силе любви. Начиная с открытия в себе (а не в «сатанинском» правительстве) скрытых источников насилия. Осознание, ведущее к работе над собой, к господству над инстинктами, и приводящее к более широкому движению с целью оказать влияние на других.

Таким образом, можно опровергнуть еще одно избитое суждение: нет ничего менее пассивного, чем гандиевское ненасилие, напротив, это активная борьба. «Условием ненасилия является возможность нанести удар. Это сознательное и намеренное сдерживание желания мести». Никакого трусливого бараньего пацифизма: «…месть всегда стоит выше пассивного, женоподобного, бессильного подчинения, но месть – это еще и слабость». Или, еще яснее: «Я бы предпочел тысячу раз подвергнуться риску насилия, чем подвергнуться риску кастрации целой породы». На самом деле ненасилие предполагает силу, которую можно обрести лишь после долгого и сурового ученичества. Точно так же, как инвалиду надо вернуть утраченную руку, чтобы он мог осознать свою заслугу при воздержании от убийства, говорит Ганди, «народ, не способный бороться, не может доказать на собственном опыте добродетель воздержания от борьбы». (То же рассуждение верно для брахмачарьи: соблюдать обет целомудрия – значит обуздать физическую потребность, когда обладаешь величайшей мужской силой.)Так что ненасилие, основанное на страхе и желании уберечь себя, противоположно «ненасилию», проповедуемому Ганди, которое требует власти над инстинктивными реакциями. Значит, никогда не смиряться (лучше умереть). Но, поскольку месть – все-таки слабость (уступка дурному побуждению), – пустить в ход силу помощнее ее, превышающую силу ненависти.

«Ненасилие в активной форме состоит… в доброжелательности по отношению ко всему сущему. Это Любовь в чистом виде. Я прочел об этом в индусском Священном Писании, в Библии и в Коране. Ненасилие – совершенное состояние. Это цель, к которой, само того не зная, стремится все человечество… Власть над собой – единственная необходимая власть. Месть – это удовлетворение, требующее сложных правил. Самообладание – это закон нашего существа. Высочайшее совершенство требует и высочайшего самообладания. Таким образом, страдание становится символом человеческого рода…» [105]105
  См.: Gandhi М. К. Young India.


[Закрыть]

При таком видении совершенного состояния вопрос о провале даже не стоит, поскольку важен не результат, а само действие (как учит «Бхагавадгита»), усилие, сделанное над собой, стремление к Богу.

«Цель бесконечно отдаляется от нас… Удовлетворение заключено в совершенном усилии, а не в достигнутой цели. Абсолютная победа – в абсолютном усилии. Для меня закон Любви – закон моего существа. Каждый раз, когда я терплю поражение, и именно из-за поражения, мои усилия становятся лишь более решительными» [106]106
  См.: Gandhi М. К. Young India.


[Закрыть].

Наблюдение за общим законом порождает уверенность: по ту сторону смерти и уничтожения, по ту сторону ненависти утверждается жизнь, которая возобновляет свое течение и всегда побеждает. «Закон любви правит миром. Жизнь продолжается, несмотря на смерть. Мир по-прежнему существует, несмотря на непрекращающееся разрушение. Истина торжествует над заблуждением. Любовь превозмогает ненависть» [107]107
  См.: Young India. 1924. October, 23.


[Закрыть]. Или, проще говоря: «Любовь никогда не умирает».

И еще одна удивительная фраза: «История заключается в том, чтобы принимать к сведению вмешательства в беспрестанную деятельность силы любви».

Ганди собирался предложить альтернативу все более милитаризованному миру, представив себе ненасильственное человечество. Он видел и почувствовал всем своим телом, исследовал до самой глубины неизбежность смерти, ненависти и унижения; из этой неизбежности родилась не горечь, а «закоренелый оптимизм» – и обязательства перед жизнью. Принеся обет не убивать и не рождать, служить жизни, чего бы это ни стоило, он уплатил свою цену, завоевал право придерживаться своей позиции, и по этой причине многие последовали за ним.

Требуемые качества

«Бесстрашие» (не столько отсутствие страха, сколько мужество человека, преодолевшего страх) было для него самым важным качеством, необходимым для сатьяграхи. Отсутствие всех страхов необходимо для отстраненности, начиная с первородного страха, от которого мы дрожим каждый день, лишаясь даже чувства собственного достоинства – страха, связанного с бессилием, когда тот, кто сильнее, держит нас в своей власти. Этот страх раздавил Индию под британской мощью.

«Находясь под британским господством, индийский народ испытывал прежде всего страх – всепоглощающий, угнетающий, удушающий, страх перед армией, полицией, щупальцами секретных служб, страх перед властями предержащими, страх перед законами, созданными для подавления, перед тюрьмой, страх перед риелторами, ростовщиками, страх перед безработицей, вечно подкарауливающим голодом… Именно против этого вездесущего страха поднял свой мирный и решительный голос Ганди: “Не бойтесь!”» [108]108
  См.: Неру Дж. Открытие Индии.


[Закрыть]. Вот что кто-то наконец им сказал и доказал: в них есть необходимая сила, чтобы поднять голову.

Сатьяграха – чувство обладания внутри себя силой, превосходящей любое оружие, – возможно, была первой формой освобождения страны, величайшей силой слабости – «…действенным способом привести массы в движение, в согласие с особым духом индийского народа. Он извлек лучшее из нас и указал врагу на его ошибку. Благодаря ему мы избавились от подавлявшего нас страха, начали смотреть людям в лицо, чего раньше никогда не делали, говорить с ними искренно и открыто. Тяжелый груз свалился с нашего духа, и обретенная свобода слова и действия наполнила нас доверием и силой» [109]109
  См.: Неру Дж. Взгляд на всемирную историю. М., 1975.


[Закрыть].

Не то чтобы характер народа полностью переменился, но «река потекла в другую сторону», и это становилось видно по мере того, как исчезала потребность во лжи и обмане. «Это было психологическое преображение, как будто психоаналитик исследовал прошлое пациента, обнаружил причину его комплексов и, обнажив ее перед ним, избавил его от этого груза» [110]110
  См.: Неру Дж. Открытие Индии.


[Закрыть].

Вернуть униженному народу его гордость – разве это уже не победа? Более того, превратить «обычного человека в святого или героя», потребовать от него самого трудного и поверить в него, в его способность победить себя и в его стойкость, знать, что он сможет соответствовать этим запросам. Независимость была обретена именно ценой такой решимости, хотя и другие факторы сыграли свою роль.

В 1908 году, когда его спросили о происхождении сатьяграхи, Ганди ответил, сославшись на Новый Завет: «Нагорная проповедь привела его к мысли о пассивном сопротивлении, “Бхагавадгита” усилила это впечатление, а после прочтения книги Толстого “Царство Божие внутри нас” идея обрела свою окончательную форму».

Тюрьма

Правительство приказало индийцам из Трансвааля зарегистрироваться до августа 1907 года. У входа в конторы выставили пикеты из добровольцев (начиная с двенадцатилетнего возраста), чтобы отговорить индийцев, которые пришли бы регистрироваться, от этого шага, с четким указанием относиться к упрямцам максимально учтиво. В конечном счете зарегистрировались только 500 человек. 28 декабря 1907 года Ганди вызвали в суд, где он еще совсем недавно выступал защитником – теперь он сидел на скамье подсудимых. Он не только признал свою вину, но и потребовал для себя, как главаря, сурового наказания. Его не послушали и приговорили всего к двум месяцам тюрьмы. Впервые он надел тюремную робу и был заперт в камере. Если правительство надеялось таким образом сломить дух его войск, оно просчиталось: очень скоро к нему примкнули другие узники-сатьяграхи, бодро выступавшие стройными рядами. Появилось даже соперничество за то, чтобы попасть в тюрьму, от страха перед «отелем короля Эдуарда» не осталось и следа – там скучилось 155 членов движения сопротивления, они спали прямо на земле и плохо питались, но их дух был крепок, как никогда. Эти веселость и оптимизм напитали собой и строки «Сатьяграхи в Южной Африке». Повеяло чем-то новым. Едва Ганди освоился в новой жизни, которая потом станет для него привычной, как его вызвали в кабинет генерала Смэтса [111]111
  Ян Христиан Смэтс(1870–1950) – южноафриканский политический деятель, британский фельдмаршал (с 1941 года), философ-идеалист. Премьер-министр ЮАС (1919–1924, 1939–1948). Один из авторов устава Лиги Наций. В политических сочинениях пропагандировал расистские теории. В полемике с дарвинизмом разработал философскую концепцию холизма, согласно которой в основе эволюционных процессов лежит активность нематериальных и непознаваемых «целостностей». Усматривал в них источник высших моральных ценностей людей.


[Закрыть]в Преторию. Там было составлено «джентльменское соглашение»: закон отзовут, если индийцы зарегистрируются добровольно. Было семь часов вечера, у Ганди не было ни гроша в кармане, секретарь генерала одолжил ему несколько монет, чтобы купить билет на поезд, и он помчался на вокзал. В Йоханнесбурге он рассказал товарищам о договоре, предлагаемом Смэтсом. Посыпались возражения: а почему бы для начала не отменить этот закон? А если Смэтс нарушит слово? Сатьяграх из принципа не должен никогда бояться своего противника, напротив, доверять ему, ответил Ганди, и индийцы решили идти за ним до конца. Только подозрительные и воинственные патанцы были уверены, что он их предал, причем за деньги. Один из них пригрозил убить первого индийца, который посмеет зарегистрироваться. Разумеется, им стал Ганди.

Утром 10 февраля 1908 года он отправился в бюро регистрации. На повороте его поджидала группа патанцев, в том числе Мир Алам, один из его клиентов. Ганди успел только вскрикнуть: «Э, Рама!» [112]112
  «О, Боже!»


[Закрыть](те же самые слова он произнесет в день своей смерти, 30 января 1948 года), – как на него посыпались удары. Если бы не вмешались прохожие, его бы забили насмерть.