Текст книги "Персональное задание для капитана Огоньковой (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 35
Олеся
«Я предаю Олега», – фонит назойливо где-то на краю сознания, но я никак не могу ухватиться за эту мысль, чтобы выплыть из вязкого удовольствия, которое дарят губы и руки Гранова. Потом я обязательно буду на себя злиться, ругать и посыпать голову пеплом, но это будет потом, а пока я дам себе несколько минут насладиться опытными прикосновениями и умелыми поцелуями.
Мне нравится, как жестко Гранов сжимает затылок, зарывается пальцами в волосы, тянет их несильно, заставляет прогнуться. Скользит зубами и языком по щеке, оцарапывает скулу, тут же целует ее горячими губами.
– Ты забористее любой дури, – проводя языком по бьющейся на шее вене, хрипло выдыхает Гранов. – Подсаживаешься моментально, но, чтобы получить новую дозу, нужно подключить все свои ресурсы, – поддевает Александр, целуя ключицы. Его последняя фраза отрезвляет. Тело продолжает тянуться к источнику, дарящему наслаждение, внизу живота ощутимо стягивает и закручивается в тугой узел желание, но включившийся мозг напоминает мне, что никаких отношений с мужчинами мне не нужно.
– Думаю, на этом пора остановиться, а тебе лучше поехать домой, – упираясь ладонями ему в плечи, произношу я. Гранов не отвечает, но и меня не отпускает. Руки на моем теле становятся тяжелее, взгляд наполняется темнотой. Злится. Несколько секунд мы сверлим друг друга непримиримыми взглядами. Я почти уверена, что Александр отступит. Он делает шаг назад, я успеваю расслабиться, мысленно провожаю его и прощаюсь. Его быстрое отступление было маневром, который я не успела считать.
Вот тебе и боевой офицер!
Гранов меня переиграл. Подхватив под бедра, понес в спальню. Я далеко не пушинка с таким ростом, но он даже не напрягся, пока нес. А потом бросил меня на кровать так, что я подпрыгнула вместе с матрасом.
– Ты сдурел, Гранов! – забыв о том, что сейчас поздняя ночь, а соседи спят, кричу я. Пока я пытаюсь поправить задравшуюся пижаму и подняться с постели, он абсолютно спокойно расстегивает ремень и вытаскивает его из шлевок.
– Что ты делаешь? – настороженно наблюдая за ним, интересуюсь я, отползая к спинке кровати.
Ничего не говоря, он забирается коленями на постель. У меня не возникает желания оказать ему сопротивление или начать кричать, хотя я могла бы. Может, я дура, но мне отчего-то не страшно, на подсознательном уровне я знаю, что Гранов не сделает мне больно, но меня потряхивает от неизвестности.
– Что ты задумал? – взвизгиваю я, когда он фиксирует меня своим тяжелым телом и перехватывает запястья.
– Сеанс психотерапии, – спокойно выдает, не обращая внимания на мое вялое сопротивление. Сложно бороться с тушей, которая вдавливает тебя сотней килограммов в матрас.
– Знаешь куда засунь свой сеанс психотерапии?!
– Не ругайся, тебе не идет. Или я вымою твой рот языком, – угроза звучит порочно. Пока я представляю, как Гранов будет вылизывать мой рот, он фиксирует мои руки над головой, стягивает их петлей ремня и привязывает к спинке кровати.
Я, конечно, возмущаюсь и даже сопротивляюсь, но нужно признаться, что недостаточно яро. Себе врать я не могу, мне интересно, что задумал Гранов.
– И в чем заключается твой психоанализ? – пытаясь высвободиться из петли, спрашиваю я.
– Напомнить тебе, что ты живая. Напомнить, как дышать полной грудью, – освобождая от своей тяжести, садится рядом и смотрит в глаза. Я чувствую себя беспомощной и уязвимой. И не потому, что лежу связанной перед ним, а потому что он пытается влезть ко мне в душу. – Прекрати цепляться за прошлое, Огонек, – закрываю глаза, когда слышу прозвище, которым меня называл Олег. Я запретила Багировым и ребятам так ко мне обращаться, а теперь вот.…
– Не называй меня так! – требую, не открывая глаз. Удивительно, но слез нет, а ведь раньше я могла расплакаться, услышав нежное «Огонек».
– Ты Огонек, Олеся! Живой обжигающий огонек. Яркая живая девочка, от которой снесло крышу черствому застарелому цинику. Я буду тебя так называть, ты мне не запретишь, – спокойно произносит, а я злюсь и пытаюсь высвободиться. Гранов не трогает меня, ничего не говорит, сидит рядом, ждет и наблюдает. Я выдыхаюсь, стреляю в него злым взглядом, а он проводит костяшками пальцев по щеке, оглаживает скулу.
Эти ласки совсем не успокаивают, они разжигают тлеющие угли костра. Верхняя пуговица на моей пижаме выскользнула из петли, открывая взору упругую грудь. Попав в капкан взгляда Гранова, я вижу, как в его глазах разгорается пламя.
– Я хочу, чтобы ты горела для меня, – царапает хриплым голосом мои нервные окончания. – Чтобы спалила нас заживо, – нависая надо мной, выдыхает в губы, накрывает их и целует. Несколько секунд я честно сопротивляюсь. Зажмуриваюсь до черных пятен перед глазами, чтобы ничего не видеть, но не могу не чувствовать.
Гранов мягко берет меня в оборот. Обводит языком губы, втягивает нижнюю в рот, аккуратно посасывая. Пробует толкнуться через ограждение зубов языком, но я упрямо сопротивляюсь, пока на это есть силы. Александр не расстраивается. Слышу его легкий смешок. Губы Гранова начинают скользить по моему лицу, нежно целуя каждый участок кожи. Добравшись до мочки уха, втягивает ее в рот, посасывает. Обводит языком ушную раковину. Действует мучительно медленно. У меня пальцы на ногах поджимаются от пронизывающих стрел удовольствия. Прикусываю кончик языка, чтобы не стонать в голос, но понимаю, что долго сопротивляться не смогу.
– Ты очень красивая девочка, Огонек, – целуя и лаская шею, проговаривает он. – Чувственная… яркая, – его слова находят отклик в моем теле, его комплименты тоже возбуждают. Сдерживать стоны становится все сложнее. – Твое тело хочет секса, а ты его наказываешь, запрещаешь получать наслаждение. Это насилие, Огонек.
Я почти не злюсь на то, что он называет меня «Огонек». У меня куча других проблем, о которых стоит беспокоиться. Если я продолжу плавиться, эта ночь закончится сексом с Грановым.
– Насилие – это когда ты привязал меня к кровати, – выдыхаю неестественно просевшим голосом, хотя планировала, что фраза будет звучать жестко и яростно.
– Прости, моя огненная девочка, но с тобой как на войне: все методы хороши, – выдает гад, порочно улыбаясь. – Без легкого износа мы с тобой до пенсии не сдвинемся с места…
Глава 36
Олеся
– Пошутили, и хватит! – придаю голосу строгости, вытягиваюсь ровным бревном, у которого шевелятся только мышцы лица и рот. На нормальных мужчин холодный тон и каменная поза производят правильное впечатление – они отступают, но кто сказал, что Гранов нормальный?
– Какие шутки, Огонек? Прости, но я собираюсь делать тебе приятно, – продолжает ухмыляться гад, совершенно не смутившись. – Твоему телу нужна разрядка, ты слишком напряжена. Отказ от секса влечет последствия для здоровья, – затирает мне ту же информацию, что и мой гинеколог.
– Мое тело получает разрядку, – огрызаюсь я, забывая о холодности. – Для этого есть пальцы и вибратор!
– Придется доказывать, что мужчина – лучший партнер для секса, – притворно вздохнув, принимается расстегивать пуговицы на пижаме. Я не стесняюсь своего тела, с ним у меня все в порядке, но демонстрировать его Гранову я не собиралась!
Не собиралась ведь?
– А теперь застегни все пуговицы обратно! – проиграв по всем фронтам, я всё ещё пытаюсь командовать. В ответ на мое требование полковник расстегивает последнюю пуговицу и разводит края пижамы в стороны, открывая своему взору полную грудь с твердыми вершинами сосков. – Это они так на прохладу реагируют! – огрызаюсь я, злясь на предательское тело.
– Я их согрею, – без тени насмешки произносит полковник, поднимая на меня потемневший взгляд. Его руки накрывают полукружья груди, сминают до легкой боли. Наблюдая за моей реакцией, Гранов подушечками больших пальцев обводит соски. Его дыхание меняется. Полковника ведет так же, как меня. Я хотела бы не реагировать на ласки, остаться безучастной, но мне слишком сильно нравится то, что с моим телом делает Гранов.
Внизу живота сокращаются мышцы, вызывая тянущую, сладостную муку. Сжимая бедра, я закрываю глаза, чтобы он не считывал такую явную реакцию.
– Они уже согрелись, можешь застегнуть пижаму, – просевшим, словно у курильщика, голосом требую я. Спасибо Гранову, что не смеётся и дает сохранить остатки гордости. Я так легко поплыла…
Мои мысли обрывают его губы, заменившие пальцы. Целуя грудь, он обводит языком ареолу, втягивает в рот сосок, принимается его посасывать, при этом не переставая ласкать рукой другую грудь. И как тут демонстрировать равнодушие, если в теле вибрирует каждая частица нервных окончаний?
Не прекращая моих мучений, он переключается на другую грудь. Александр забрал у меня контроль. Мои руки до сих пор крепко связаны, но меня это не пугает, хотя, наверное, должно бы. Меня заводит происходящее между нами. Подобного опыта у меня раньше не было, но, признаться честно, есть в этом свои нюансы. Заводит полное подчинение мужчине. Раньше я думала, что это не для меня.
Губы Гранова блуждают по моей шее, язык задевает чувственные области на коже. Завладев губами, он толкается в рот языком, бесстыдно его трахая. Пересчитывая подушечками пальцев ребра, его ладонь с нажимом скользит по плоскому животу. Задевая резинку пижамных штанов, он обводит кончиком пальца кромку. Мое тело вибрирует, словно под напряжением. Прикусывая нижнюю губу Гранова, выгибаюсь и стону в голос. Мне мало, я хочу его пальцы у себя между ног.
– Да, девочка. Отпусти себя, – измененным от возбуждения голосом командует он.
Кончики пальцев медленно проникают под резинку штанов, преодолевают препятствие в виде моих трусов. Медленно! Как же медленно они ползут к заветной цели! Я готова покусать Гранова, но, истязая мой рот, он не дает мне даже вдохнуть.
– М-м-м-м.… – срывается с моих губ, когда пальцы всё-таки достигают цели. Накрыв промежность ладонью, пальцами разводит в стороны складочки. Развожу в стороны бедра, чтобы ему было удобнее добраться до чувственного бугорка, требующего ласки.
– Горячая… сладкая девочка… – выдыхает мне в губы, размазывая влагу между половыми губами. Мое тело прошибает миллиардами заряженных на удовольствие частиц. – Как же красиво ты течешь…
«Да, да, да! Только не останавливайся!» – мысленно умоляю, но разве Гранов поступает так, как от него ждут?!
Положив два пальца на клитор, он перестает ими двигать. Я выгибаю бедра, намекая, что мое тело ждет продолжения. Поймав его нижнюю губу, ощутимо кусаю, выражая тем самым свое недовольство. Гранов шипит.
– Мне продолжить? – дразнит меня с улыбкой в голосе. – Огонек, ответь, – поторапливает меня.
«А ты сам как думаешь?! – хочется рыкнуть. – Связал руки и издевается!»
– Да! – выдыхая, с вызовом смотрю ему в глаза.
– Тогда избавимся от лишней одежды, – вынув руку из моих штанов, он поднимается на ноги и принимается стаскивать с себя рубашку. Уронив голову на подушку, я давлю в себе нетерпение.
Гранов давно не мальчишка, но у него натренированное поджарое тело с четкими линиями мышц. Экстаз для женских глаз…
Я жду, что следом полетят брюки и трусы. Там мне тоже хочется все увидеть. Хотя и через ткань прекрасно можно разглядеть, чем наделила его природа. Если это не обман зрения, то там более чем…
– Теперь твоя очередь, – забираясь на кровать, лишает меня интересного зрелища. Я готова возмутиться, но Гранов, схватив меня за резинку штанов, резким движением сдергивает их с меня вместе с трусами. – Покажи мне себя, – требует он, разводя мои ноги в стороны. Я и не думаю противиться, лишь бы что-то уже сделал.…
– Охрененно, – проводя пальцами между влажных складок, произносит он. Останавливается на возбужденном бугорке, стимулирует его, сжимает. – Лежи спокойно, – командует, когда мои бедра приходят в движение. Как лежать спокойно? Я так не умею! Проникая в меня двумя пальцами, наблюдает за моей реакцией. – Ты словно целка, Огонек, – то ли делает комплимент, то ли осуждает. Мое сознание не улавливает нюансы. Веки тяжелеют, я не могу удерживать их открытыми, но у Гранова и на этот счет свои планы. – Не закрывай глаза! Смотри на меня! – командует он. Давлюсь стоном, когда его пальцы начинают двигаться. Внизу живота закручивается тугая спираль. Мне нужно совсем немного, чтобы прийти к финишу. Несмотря на приказ смотреть на него, мои глаза закрываются. – Хочу тебя попробовать, – рычит Гранов. Обламывая мое удовольствие, вынимает пальцы, но почти сразу заменяет их языком. Ладно, прощен! – Вкусная… словно спелая ягода… – опаляя горячим дыханием, заставляет дрожать от удовольствия.
Надавливая на внутреннюю сторону бедер, сильнее раскрывает меня. Целует промежность, проходится по мокрым складкам языком. Бьет кончиком по клитору, всасывает его в рот…
Мое тело мелко вибрирует. Сжимая пальцами натянутую кожу ремня, я высоко выгибаюсь. Фиксируя руками мои бедра, Гранов продолжает меня вылизывать. Пальчики на ногах поджимаются. Каждый нерв звенит и обещает взорваться.
– Давай, Огонек, кончай! – командует Гранов, добавляя к языку два пальца. Пара толчков и удар кончиком языка по клитору – и я разлетаюсь в пространстве с громким криком…
Глава 37
Олеся
– Красиво кончаешь, Огонек, – звучит голос Гранова сквозь шум крови в ушах. Его слова словно из прошлой жизни. Они царапают рваной проволокой мое нутро. Я почти смирилась со статусом предательницы.
Почти…
Сейчас вновь накрывает. Тело ещё переживает искры затухающего оргазма, а разум уже напоминает, что я забыла свои клятвы. И мне до тошноты стыдно. Стыдно, что я забываю, как у нас было с Олегом, не помню выражение его лица во время секса. В моих воспоминаниях – все было хорошо, отлично, великолепно! А память, как назло, стирает нюансы, жесты, мимику, звуки, слова….
Мозг вытесняет травмирующие события, заменяет их приятными моментами.
– О чём думаешь? – подтянувшись на руках, Гранов зависает надо мной. Стирает тыльной стороной ладони влагу с губ, подается ко мне, целует. Делится вкусом моего оргазма.
– Развяжи меня, – говорю ровно, но голос всё ещё дрожит от избытка удовольствия, бродящего в крови. На вопрос его не отвечаю. Не хочу получить ещё одно наказание, я не готова к очередному оргазму. А он вполне может случиться, Гранов возбужден, я чувствую каменную эрекцию на плоском животе. Вижу огонь желания у него в глазах. В них почти не осталось радужки, зрачок растекся и поглотил цвет. – Развяжи, у меня руки затекли, – повторяю я.
– Ты первая женщина, которая злится после оргазма, – уголки его губ дергаются. Он не спешит развязывать меня, но, ослабив натяжение ремня, массирует мои запястья.
– Я могу стать далеко не первой женщиной, которая напишет заявление в полицию после того, как ее изнасиловали, – бью в ответ. Я злюсь на себя, я злюсь на Гранова, злюсь на всю эту ситуацию…
– Напишешь заявление в полицию о том, что я тебе сделал лучший куни в твоей жизни? – совсем не переживает Гранов. Уголки его губ расходятся широко в стороны. Улыбается, наклоняется и целует в лоб.
– С чего ты взял, что он был лучшим? – во мне бурлит слишком много эмоций, среди которых правит злость, только поэтому я хочу его поддеть. Куннилингус был отличным, у меня там до сих пор от удовольствия сокращаются мышцы.
– Если он не был лучшим, мне есть к чему стремиться, – опуская пальцы на промежность, сразу попадает подушечками на набухший клитор и несильно его сжимает, выбивая из моего горла стон, а из тела легкую дрожь. – А теперь рассказывай, что с настроением, – требует Гранов, продолжая давить на клитор. Это пытка, о которой в структурах рассказывают только мужчинам? Или она является личным изобретением полковника? Интересно, как часто он применял этот метод?
В любом случае со мной у него ничего не выйдет. Гранов забыл, что я офицер, а нас учат терпеть пытки. А тут, положа руку на сердце, стоит признаться, что пытать удовольствием меня можно долго.
– Олеся, мать твою! Хватит заниматься самобичеванием! – злится Александр, срывается и рычит на меня. – Хватит! Отпусти его и позволь себе быть счастливой! Думаешь, ему понравилось бы, что ты себя хоронишь? Живи! Дыши полной грудью, твою дивизию! Радуйся жизни! Трахайся!
– Отпусти, прямо сейчас пойду…
– Только со мной, Огонек, – быстро исправляет оплошность, не дает мне договорить. – Что тебе нужно, Олеся, скажи! – голос меняется, пробирает до мурашек. – Скажи, чего ты хочешь? Я постараюсь дать все и даже больше, – поддев подбородок, заглядывает в глаза, цепляет их на острый крючок и не отпускает.
А меня дрожь охватывает от его взгляда, там помимо желания я вижу глубину мужского интереса. Такое не сыграть, не подделать. И приятно до головокружения, что я могу получить такого мужчину, и страшно, что не вывезу.
– Мне ничего не надо, развяжи меня, – держусь на чистом упрямстве. Гранов давно сумел пробить брешь в моей броне, теперь крошит ее, не щадя. Добирается до той девочки, которую я так старательно замуровала.
– Развяжу после того, как родим пару мелких, – заявляет он, и у меня не возникает ощущения, что он шутит. Хотя понятно, что его план неосуществим. Он просто нереален в исполнении. С другой стороны, насколько я успела узнать полковника, у него все цели и задачи должны быть достигнуты, причем в короткие сроки. Пока Гранов водит круговыми движениями по моему впалому животу, я медленно закипаю. – Думаю, к тому времени ты меня простишь, – продолжает поддразнивать серьёзным тоном. Я уверена, что все это он говорит несерьёзно, но все равно реагирую.
– Ты совсем дурак? – взвинчиваюсь и не могу молчать. – Мне нужно есть, ходить в туалет, купаться, – напоминаю ему, но на лице полковника полный штиль, будто это для него не проблема. – Как я буду рожать в такой позе? – реагирую на его спокойствие. – Как буду ухаживать за младенцем?! – выпаливаю прежде, чем осознаю провокацию.
– Я так понял, что рожать от меня ты согласна, – констатирует факт, теперь в его глазах пляшут смешинки, которые он не прячет за маской.
– Отстань и развяжи меня, – толкаю его ногу своей.
– Убегать перестанешь? – вроде лениво интересуется он, но я знаю, что от моего ответа зависит моя свобода. И если я дам слово, нарушить он его не позволит.
– Перестану, – мысленно рычу от досады. – Ты ведь все равно не отстанешь, – ворчу раздраженно, пряча глубоко в душе истинные чувства и эмоции. Мне нравится его настойчивость. С манерами добиваться своего я бы поработала, но в целом он молодец, не сбежал после пары десятков «нет!». Дожал, и я подписала акт о капитуляции.
– Не отстану, – заверяет Гранов. Подтянувшись к ремню, быстро его развязывает. Забирает в свои большие сильные ладони мои руки и принимается нежно массировать пальцы и запястья, на которых остались красные следы. Кровь приливает острыми покалываниями, я морщусь, пытаюсь выдернуть руку, но Александр не дает. Растирает красный след подушечками пальцев, целует, запуская по коже мурашки. Я сижу перед ним голая снизу и в распахнутой на груди пижаме, высвободив руку, хочу прикрыться.
– Не надо, – останавливает меня, перехватывая руку. Стягивает с плеча пижаму, собираясь полностью меня освободить от нее. – Ничего не будет, если ты не захочешь, – уверяет он, а в глазах буря. – Дай мне смотреть на тебя.
– Я замерзну, – сама понимаю, что говорю неубедительно.
– Всю ночь буду греть…
Глава 38
Александр
Сложно прижимать к себе обнаженное тело и делать вид, что тебя тянет спать. Не подозревал ранее, что во мне скрыты резервы мазохизма. Невесело улыбнувшись, продолжаю размеренно дышать, чтобы огненная змейка не догадалась, что выдержка моя висит на волоске, а она своей бессонницей и желанием удобнее пристроить аппетитный зад в шаге от того, чтобы оборвать тонкую нитку выдержки.
Красиво, почти без боя сдалась Олеся. Я до сих пор на подъеме. Во мне звучат громкие октавы ее оргазма. Дурею от нее. С первой встречи околдовала. Теперь пусть не жалуется, что утащу её в свою пещёру.
После нескольких неудачных отношений и не помышлял о семье. Был уверен: не моя тема. Все, что так красиво начиналось, заканчивалось лютым головняком. Решил для себя, что в долгие отношения я больше не играю, а тут накрыло так, что барахтаться и сопротивляться не было смысла. Чувствую, что моя. Принимаю со всеми загонами, которые мне сразу выложили на блюдечке с золотой каемочкой. Не пугает и не отталкивает.
Оковы с нее сорву, прошлое помогу похоронить и научу вспоминать без надрыва и боли. Девочка-то настоящая, чистая. Ее даже профессия не испачкала. Ринулась ведь туда, дурочка, чтобы свою смерть найти. Только кто теперь даст тебе умереть? Жить будешь и давать жизнь другим! Больше никакой агонии, Огонек!
– Лежи спи или я тебя трахну, – перестаю притворяться спящим и честно признаюсь, что согрею, но не так, как договаривались. Сама напросилась. Вертит своим аппетитным задом по колом стоящему члену.
– Мне неудобно, – бурчит и сопит Олеся, но руку со своей талии не убирает. А мои пальцы уже ползут вверх, к груди, которая просто идеально ложится в мою ладонь.
Уже без вариантов, разложу и нежно трахну. А может, и не совсем нежно. Второй раз я свои хотелки на кулак не намотаю.
– Что тебе неудобно? – шепчу на ухо, перекатывая между пальцами сосок. Веду губами по щеке. Она не сопротивляется, не бьет меня по наглой руке, а значит, можно лететь на зеленый свет.
Мне и после легкого износа по мордам не надавали, не расцарапали, а я ждал, что будет грандиозный скандал, и даже готов был, что укажут на дверь. Понятно, что никуда бы я не ушел. Отвоевав часть ее души и тела, я рассчитывал на полную победу. Пора уже Олесе капитулировать. Как оказалось, в отношении нее я не располагаю терпением.
– Спать с мужчиной, – продолжая бурчать, толкается попой, но, уперевшись в каменный член, словно обжегшись, дергает бедра назад. – Я привыкла спать одна, – тон ее становится глуше от смущения.
– А теперь привыкай спать со мной, – ставлю перед фактом. С ней только так. Ослабишь напор, она дернется, словно молодая необъезженная кобылка, и ищи потом ветра в поле. – После завершения операции переедешь ко мне, – добавляю ещё один факт. Я вообще максимально открыт с ней. Сразу выложил все фазы наступления. Конечно, будет возмущаться и отбиваться, но кто позволит сбежать? Я ведь вижу, как она отвечает на мои ласки, как смотрит, как задерживает дыхание, когда я подхожу ближе. Язык тела не обманывает, а ей просто нужно время, чтобы признать очевидное – все взаимно.
– Никуда я не поеду, – не разочаровывает меня, как и ожидалось, выпускает иголки.
– Переедешь и будешь мне детей рожать, – ставлю ещё перед одним фактом.
– Жди! – показывает зубы, но я к этому готов. Пусть порычит. – Твои штаны мне кожу царапают, – зло переводит тему. О потере ребёнка я тоже в курсе, не копаю в том направлении, но даю понять своими действиями и словами, что пора жить дальше, не стоит запирать горе в себе.
– Сейчас мы от них избавимся, – отпускаю Олесю, она пытается откатиться на другой край, но я сразу возвращаю ее на место. – Лежи и не дергайся, – приказываю я. Расстегиваю штаны и стягиваю их вместе с боксерами, не вставая с кровати. На пол летят носки. Я вижу, что взгляд Олеси скользит по моему телу. Останавливается в районе паха, облизав нижнюю губу, она отводит взгляд. Смутил? Сейчас исправим. – Так лучше? – забираю ее в свои голые объятия.
– Я просила снять только штаны! – бурчит, но не вырывается. Мы идем в правильном направлении. Главное – своей довольной мордой не светить, чтобы она не откатила все назад.
– Трусы все равно пришлось бы снять, в них неудобно трахаться, – туша ее возмущение, накрываю губы своими. Проталкиваю между ними язык.
Готовлюсь, что Олеся может его мне откусить за то, что слишком глубоко обнажился, рассказав о своих планах. Удивляет в очередной раз. Раскрывает свои губы, гостеприимно приглашая углубить поцелуй. Пользуюсь по полной. Беру то, что щедро она сегодня дарит. У меня на губах до сих пор сохранился ее вкус. Вставляет так, что к члену кровь притекает.
Закинув руки мне на плечи, мягко обнимает и выгибается. Трется острыми сосками о мою грудь, срывая все планки и стоп-краны. Опускаю руку к ее промежности, убеждаюсь, что там все влажно и готово меня принять. Проталкиваю в нее два пальца. Трахая, ласкаю большим пальцем клитор. Ловлю и проглатываю её стон.
– В этот раз вместе, – вынув пальцы, расталкиваю в стороны бедра. Сев на колени, прижимаю головку члена к горячему входу.
– Без защиты не дам, – пытается выбраться из-под меня, но я удерживаю ее крепко за бедра. В голове шумит кровь. И не только в голове.
– Я чист, тебе нечего опасаться. Уверен, мне тоже, – продолжая возбуждать, стимулирую головкой клитор.
– Я не предохраняюсь, – выдыхает едва слышно. Пальчики на ее ногах поджимаются, и она так красиво выгибает спину над постелью, что я теряю остатки разума.
– Я не шутил, когда говорил, что хочу, чтобы ты была мамой моих детей, – подавшись близко к ее лицу, произношу, глядя в глаза. Молчит. Ещё один шаг навстречу мне. Спасибо, родная. Я ценю.
Прежде чем толкнуться, ловлю ее взгляд. Прохожусь несколько раз по промежности, одним резким толчком оказываюсь внутри. Олеся хватает воздух открытым ртом. Больно? Я был резок?
– Двигайся! – командует, обхватывая мою спину ногами.
– То ли у тебя вибратор маленького размера, то ли давно им не пользовалась, – там у нее действительно туго и тесно, словно я взял девственницу.
– То ли у тебя член до колена, – отбивает она, заставляя меня засмеяться.
– Потом померим, – последние связные слова, которые произношу.
Олеся подается навстречу, и я срываюсь. Я там вроде ей нежность обещал? В следующий раз обязательно. Если она позволит. Я трахаю так, будто от этого зависят наши жизни. Если я снижу скорость и глубину толчков, мы останемся без воздуха.
Дом типовой, наверняка экономили на всем. Ни о какой шумоизоляции речи не идет. Олесе она нахрен не нужна была. Поэтому мы наверняка перебудили соседей в радиусе нескольких этажей, но по батареям и потолку никто не стучит, и на том спасибо.
Огненная девочка не уступает в страсти, всю спину мне расцарапала. Буду носить с большей гордостью, чем боевые шрамы. Только кончай подо мной каждую ночь.
– Алекс! – всхлипывает Олеся, сжимаясь подо мной, выгибается и начинает кончать. Глубокими толчками продлеваю ее удовольствие. Мышцы ее влагалища захватывают мой член в тугое сокращающееся кольцо. В этот момент она и душу может из меня вынуть, настолько охрененно в ней. Изливаюсь в Олесю с громким рыком.
Забираю ее в свои объятия, пока не замерзла. Натягиваю на влажные от испарины участки край покрывала. Выравнивая дыхание, переживаем отголоски только что случившегося оргазма…
