Текст книги "Персональное задание для капитана Огоньковой (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 15
Олеся
Как же меня подрывает его надменная форма общения! Смотрит свысока, будто он царь, хотя по факту обычный сутенер! Так и хочется плюнуть в смазливую морду и стереть с лица пренебрежение! Вообще не терплю, когда мужчины агрессивно демонстрируют свое превосходство.
«Я обязана устроиться сюда администратором! Гранов меня на атомы расщепит, если я сейчас проявлю характер. Замену они подготовить не успеют, а значит, нужно держать себя в руках и не забывать, в какое заведение я пришла устраиваться...» – напоминаю себе.
– Я единственная, кто вам подходит, – чеканя каждое слово, уверенно выдаю я и сую ему в руки личное дело, состряпанное профессионалами. Игнорирую вздохи и шепотки возмущения за спиной. Мне не до нежных чувств конкуренток, я пришла выиграть эту битву.
– Дерзкая? – вскидывая брови, интересуется Давид. Я замечаю искру любопытства в глазах, теперь он более внимательно присматривается ко мне. Оценивает взглядом, странно как-то ухмыляется. От его ухмылки по спине ползет неприятный холодок.
– Профессионал, – отвечаю ему.
– Профессионал, значит? – переспрашивает с сомнением в голосе.
– Профессионал! – добавляю голосу жесткости и уверенности.
– Ну проходи в кабинет, профессионал, – забирает у меня папку и размашистой походкой направляется к распахнутой двери.
– Я пришла раньше… – выступает вперед девица в белом платье и золотых крупных украшениях. Давид никак не реагирует на ее возмущение, даже голову не ведет в ее сторону. Она предпринимает попытку его догнать.
– Встала на место, – резкий окрик охранника Виктора ее будто парализует, теряясь, девушка замирает на месте. Привыкла все получать в жизни? С мужчинами она не спорит, а вот в меня летят невидимые стрелы мата и проклятий. Мне точно не до бабских разборок, тут появился шанс, и я должна им воспользоваться.
Иду за Давидом, вхожу в его кабинет. Дверь за моей спиной плавно закрывается, пока я осматриваю помещение. Дорогая мебель, картины, ковер на полу, из техники лишь ноутбук и телефон на столе. Давид, стоя ко мне спиной, листает папку. Поставив сумочку на стол, пиджак оставляю на спинке стула.
– Откуда узнала о вакансии? – спрашивает он, обернувшись. Папку отбрасывает на стол, будто ничего интересного там не нашел.
– Лейла сказала, что ей нужно срочно уехать. Предупредила, что место администратора в вашем агентстве свободно, я могу прийти и получить работу. Она не сомневалась, что вы меня возьмете, – глядя в глаза своему оппоненту, уверенно лгу. У него не должно появиться и тени сомнений в том, что в моей легенде каждое предложение – правда.
– Лейла, значит? – спрашивает он, подозрительно глядя на меня. – Где она сейчас? – в голосе появляются резкие металлические ноты.
Он сдерживает агрессию, но она аурой растекается вокруг нас. Видимо, что-то важное упустила разведка Гранова. Между Давидом и Лейлой была какая-то история, о которой нам неизвестно.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Она не говорила, куда собирается уезжать.
– Откуда ты знаешь, что она уехала?
Чувствую себя как на допросе. Он в прошлом не работал в органах?
– Лейла звонила мне несколько дней назад, просила денег в долг, – продолжаю рассказывать легенду.
– Дала ей деньги? – подходит непозволительно близко, снимает с меня солнцезащитные очки и кладет их на стол. Мне кажется, я в это время забыла, как дышать. Очки не сильно темные, в них видны мои глаза, но, видимо, это очередная проверка.
– Нет, – отвечаю я. Хочется отойти от него на два шага назад, мне неприятно его нахождение в моей личной зоне.
– Почему, если вы подруги? – наклонив голову, с насмешкой смотрит на меня.
– Мы не подруги, просто знакомые. А деньги не дала, потому что нужны самой. Я переехала в столицу, мне нужно было найти жилье, машину, а цены тут в разы выше, чем в любом другом городе, – пока я рассказываю, он возвращается назад. Прислонившись к столу бедром, складывает руки на груди.
Я устала стоять на каблуках, мне нужно присесть, пока ноги меня ещё держат. Присесть мне никто не предлагает, поэтому я спрашиваю сама:
– Я присяду? – не дожидаясь ответа, разворачиваю немного стул, присаживаюсь на самый край, выставляю ножку, не забывая держать осанку. «Подавать себя» – этому сложно научиться за несколько дней, но я стараюсь помнить все уроки Гранова. Давид в какой-то момент кивает, давая добро, но я «забываю» его поблагодарить.
– Номер Лейлы есть? – требовательно интересуется он, потирая подбородок.
– Есть, – уверенно лезу в сумочку, достаю телефон, нахожу контакт «Лейла», протягиваю смартфон Давиду. Он сразу набирает, но в динамике слышит голос робота. Естественно, номер не обслуживается. Он набирает ещё раз, результат тот же.
– Проверим, – говорит он после того, как переписывает номер Лейлы в свой телефон.
«Проверяй, пока не устанешь», – мысленно отвечаю я.
– Где ты работала раньше?... – наконец-то переходим к собеседованию.
Он наверняка успел просмотреть информацию в анкете, но подробности хочет услышать от меня. Я начинаю рассказывать, а он включает камеру на телефоне и направляет на меня, следя при этом за моей реакцией. Гранов предупреждал, что такое возможно, только поэтому мне быстро удалось спрятать эмоции. Неприятно, но не критично. Многие работодатели записывают проводимые собеседования.
Давид не тот человек, который возьмет человека с улицы. Он боится за свой бизнес и за репутацию. Все, что я ему сейчас рассказываю, он подвергнет тщательной проверке. Минут пятнадцать он меня интервьюируют, задает каверзные вопросы, моделирует сложные ситуации и ждет, как я буду из них выходить. Свои эмоции он тоже скрывает, но у меня присутствует ощущение, что моими ответами Давид доволен. Не зря Гранов не давал мне жизни последние дни.
Когда Давид выключает камеру на телефоне и возвращает его на стол, я немного расслабляюсь, почти уверенная в том, что допрос окончен. Предложит он мне работу или нет, я не знаю, но есть большой шанс получить это место.
Из коридора доносится шум, соискательницы на эту должность о чем-то громко спорят. Спор перерастает в ссору, девушки переходят на мат и оскорбления. Покосившись на дверь, жду реакции Давида, но он абсолютно расслаблен, будто ничего не происходит. Длится ссора недолго, почти сразу голоса за дверью стихают. Видимо, Виктор не зря получает зарплату. В этот момент почти идеальную тишину разрезает голос Давида.
– Сними одежду, – неожиданно для меня звучит «предложение» в требовательной форме...
Глава 16
Олеся
«Я девочка… Я не разговариваю матом…» – мысленно медитирую, а в голове хороводом крутится обсценная лексика. Все, что я когда-то слышала, вертится на языке. Мои парни крайне удивились бы, открой я сейчас рот.
Гранов предупреждал, что подобное требование вполне может поступить от Давида, но я до последнего верила, что пронесет. Озвучь полковник в первый день, через что мне придется пройти, скорее всего, я отказалась бы. Не готова я к обнаженке перед левым мужиком! Олега давно нет, он не придет и не набьет морду Давиду за подобную просьбу, он не осудит меня, а я чувствую себя так, будто предаю любимого, раздеваясь перед другим. От этого ещё больше злюсь на полковника! Меня выворачивает наизнанку от одной мысли, что этот лощеный ублюдок будет пялиться на мое обнаженное тело!
Тянусь к замку на брюках, следом расстегиваю пуговицу. Не добавляя своим действиям эротизма, хладнокровно, по-деловому избавляюсь от низа, почти как в армии. Чтобы не встречаться с Давидом взглядом, дабы он не увидел в моих глазах свою смерть, аккуратно и старательно складываю брюки, распрямляю все складки, пока кладу их на стол. Боди на мне вполне сойдет за слитный купальник. Этой мыслью успокаиваю себя, когда разворачиваюсь лицом к нанимателю.
– Верх тоже сними, – пренебрежительно взмахнув рукой, требует он. Обойдя стол, садится в кресло. Он уже все рассмотрел!
Твою.… дивизию!
Кровь приливает к лицу, чувствую, что я в шаге от того, чтобы провалить операцию. Нахожу в себе силы действовать по инструкции, выключаю женщину, включаю офицера. Снять боди не составляет труда, под ним у меня дорогое белье без излишеств. В глазах Давида вспыхивает мужской интерес, но он почти сразу угасает.
– Могу взять в эскорт, тело у тебя ещё годится, – выдает он совершенно неожиданно для меня.
«Спасибо, не надо», – едва не срывается с языка. Я боялась, что он захочет уложить меня в свою постель, но Давид пошел дальше: если укладывать, то ко всем. Бизнес важнее личной симпатии.
– У меня молоденькие не такие подтянутые, – отвешивает сомнительного рода комплимент. Много чего у меня крутится на языке, но я веду себя уверенно, будто привыкла стоять полуобнаженной перед левыми мужиками. О том, что изнутри меня разрывает, знаю только я.
Встав из-за стола, подходит ко мне. Сидел бы там и дальше! Неуютно от его близости. У Давида тяжелая, давящая энергетика. Склонив голову набок, он командует:
– Покрутись.
Делаю быстрый оборот вокруг своей оси.
– Спортом занимаешься? – спрашивает он, когда я возвращаюсь в исходную позицию.
– Немного, – увиливаю от прямого ответа.
– Каким? – интересуется он, продолжая разглядывать мои ноги. Я ими, конечно, горжусь, но предпочитаю, чтобы собеседник смотрел мне в глаза. А на его вопрос отвечать не спешу, боюсь, что правда ему не понравится.
– В детстве ходила на самбо, – эта информация есть в моей анкете, поэтому смело об этом говорю. На такой должности всякое может произойти, а свои навыки я способна применить неосознанно, что вызовет кучу ненужных вопросов и проверок. – Сейчас просто поддерживаю форму в зале, – продолжаю я, не уточняю, в каком зале и как именно поддерживаю форму.
– На самбо, значит… – задумчиво тянет. Делает шаг и хватает за грудь. Как же сложно не поддаться инстинкту и не врезать ему! Мое тело становится деревянным, но Давид этого не замечает, продолжает взвешивать правую грудь в своей ладони. Ощупывает ее, словно врач маммолог. – Упругая, высокая грудь, а главное – своя, – констатирует он. – Года три спокойно ещё можешь работать по самому высокому ценнику, – звучит новое предложение. Проверка? Или он действительно ждет, что я соглашусь? Первый раз мне удалось проигнорировать его предложение, но сейчас придется отвечать. Заложив руки в карманы брюк, он стоит передо мной и ждет.
– Могу и в эскорт, – изображаю ухмылку. – Деньги мне нужны, но, думаю, мои мозги дороже тела, – уверенно глядя ему в глаза. – Я опытный администратор и совсем неопытная… проститутка, – решаю, что могу говорить прямо. Нахрен все эти завуалированные обозначения. Каким бы красивым словом ни назвать проституцию, суть-то не меняется.
– Деньги всем нужны. Тебе зачем? – продолжая нависать надо мной, спрашивает он.
– Новый город… новое жилье… машина, – перечисляю я. – Пришлось потратить почти все, что накопила. Расходов стало больше, а дохода нет, – не спрашивая разрешения, тянусь к своей одежде и принимаюсь одеваться. После десятиминутной обнаженки мы почти как родственники, не стесняясь, застегиваю внизу крючки. Под его пристальным взглядом стараюсь элегантно натянуть брюки.
– А не легче завести мужика, который будет оплачивать все хотелки? – интересуется на полном серьёзе. Надеюсь, не станет предлагать свою кандидатуру.
– Я жила с мужиками, которые меня содержали, – ухмыляюсь я. И ведь почти не вру. Олег тянул все наши расходы, пока я училась. Баловал подарками, делал сюрпризы и ничего не требовал взамен. Просто любил… Любил так, как умеют единицы.
– Не понравилось? – спрашивает Давид, правильно улавливая интонацию.
– Не понравилось, что у них с каждым днем хотелок становилось все больше, и я сейчас не про секс, – импровизирую на ходу. – Так получается, что, если женщина материально зависит от мужчины, свободы у нее становится все меньше, а обязанностей все больше, – усмехаясь. – За тебя решают, куда пойти, с кем общаться, что носить, сколько раз в неделю звонить маме и по сколько минут разговаривать… – выдумываю ограничения, с которыми лично никогда не сталкивалась.
– Ясно, – не дослушав, обрывает Давид. А я только разошлась, так сказать, почувствовала вкус. – Я подумаю насчет твоей кандидатуры, – возвращаясь за стол, сообщает он. – Можешь идти, – отсылает, притягивая к себе мою папку. Поднимает со стола и бросает в верхний ящик.
«Твою… дивизию!» – я не ожидала. Хорошо вроде общались. Я совсем не против сбежать отсюда, мне здесь не нравится, но мне нужен результат. Хоть какой-то намек, что я произвела нужное впечатление. Максимально странное собеседование, на котором мне пришлось раздеться, позволить себя облапать, а потом посреди разговора меня деликатно выставили за дверь…
И что мне сказать Гранову?...
Глава 17
Олеся
Дойдя до припаркованного автомобиля, замечаю, что меня бьет дрожь. Заметно так бьет, открыть замок на сумке я смогла только с третьей попытки. Осмотрелась аккуратно, вроде никто за мной не наблюдает, хотя ощущение чужого взгляда на коже продолжает преследовать.
Сев в машину, достаю открытую бутылочку с водой. Пить не хочется, просто нужно как-то успокоиться. Сделав несколько глотков, убираю бутылку на соседнее сиденье. По-хорошему, отсюда нужно убираться, на здании установлено несколько камер, если Виктор решит просмотреть записи, с его военным прошлым наверняка заметит мое расшатанное состояние, а нам это не надо.
Завожу двигатель, еду не знаю куда. Не выбираю направление, не слежу за дорогой. Просто хочу убраться отсюда как можно дальше. Руки до сих пор дрожат. Удивительно, когда я нажимаю на курок, дышу ровно, я собрана и хладнокровна, а тут…
На себя злюсь, что так отреагировала на «собеседование». Я давно похоронила в себе ранимую девочку, а оказывается, она всё ещё жива. Чем больше времени проходит, тем сильнее меня накрывает омерзение.
Свернув на тихую улочку, паркуюсь под деревом. Мне бы поехать домой, налить себе бокал вина и забыть о Давиде. Выпить второй бокал, чтобы не вспоминать, как его руки прикасались ко мне, как я раздевалась перед левым мужиком, как он смотрел на меня! Ненавижу! Если бы можно было отмотать время назад, не согласилась бы на это задание.
Звонок от Гранова застает меня в тот момент, когда я собираюсь звонить ему сама, чтобы отчитаться. Не могу сказать, что я успокоилась, но руки дрожать перестали, а на место омерзения пришла злость.
– Объяснишь, что ты полчаса делаешь на Композиторской? – с наездом спрашивает Гранов, переключая мою злость на себя. На языке вертится пара цветистых фраз, но я соблюдаю субординацию, будто она помогает мне выстроить барьер от полковника.
– За мной следят? – задаю вопрос вместо того, чтобы ответить.
– Оставайся на месте, я сейчас подъеду, – командует полковник. Обрывает разговор, тоже не ответив на мой вопрос.
Оставаясь в машине, слежу в зеркало заднего вида за тем, что происходит у меня за спиной. Проходит, наверное, не более двух минут, когда знакомый автомобиль паркуется в свободной зоне в нескольких метрах от меня. Гранов выходит из машины. Я замечаю, что он отдает отмашку. Кому? Я не смогла разглядеть, но почти сразу с противоположной стороны улицы отъезжает неприметный белый автомобиль. Всё-таки следят…
Успеваю взглянуть на себя в зеркало, чтобы убедиться, мое состояние не выдает ни одна деталь. Хоть я и не плакала, но глаза немного покраснели, что легко можно списать на постоянные недосыпания.
Гранов быстро оказывается рядом, открыв пассажирскую дверь, садится рядом, забрав в руки мою бутылку с водой.
– Что он сделал? – глядя перед собой, спрашивает он.
– Ничего, – откинувшись на сиденье, негромко отвечаю. Я отвыкла жаловаться, разучилась быть слабой девушкой, за которую должен заступиться мужчина.
«Гранов не мой мужчина!» – зло напоминаю себе.
– Олеся, сейчас не лучший момент, чтобы отмалчиваться, – продолжает таким же убийственно-спокойным голосом, но при этом я чувствую его напряжение. Бутылка в руках Гранова сминается. Заметив, что выместил на ней свои эмоции, он ставит ее в подстаканник. – Что произошло? – требует Гранов.
– Все, как вы предполагали, – бесцветным голосом. Гранов давит взглядом, требует продолжать, а мне совсем не хочется пересказывать подробности. – Давид пригласил меня в свой кабинет, – стараюсь говорить ровно, но голос начинает дрожать. – Посмотрел анкету, задал несколько вопросов, пробовал дозвониться Лейле… – веду плечами, Гранов и так знает, что бывшему администратору дозвониться Давид не смог.
– Дальше, Олеся, – поторапливает Гранов. Первую часть рассказа он слушал без особого интереса, хотя, по сути, она является важной.
– В конце собеседования… -. голос срывается. Я ненавижу себя за то, что он звучит так тихо и неуверенно.
– Что было в конце собеседования? – спрашивает он. В салоне становится на несколько градусов холоднее, будто в машине включился кондиционер. Взгляд Гранова цепляет мой взгляд и не отпускает, словно я на допросе. Напряжение растет очень быстро, по телу будто тонкими нитями пробегаются разряды тока. Не хотела бы я попасть к Гранову на настоящий допрос.
– Как вы и предполагали, он заставил меня раздеться… – рапортую я, пряча эмоции. Не знаю, получилось или нет, но из-за того, что полковник продолжает удерживать мой взгляд, я замечаю, как сжимаются его челюсти. Всего на пару секунд. Что бы это могло значить? Забота обо мне, как о сотруднике?
– Насколько далеко он зашел? – выговаривает таким тоном, что у меня возникает желание поежиться. Вроде и голос не повысил, а страху нагнал. Отвожу взгляд перед тем, как соврать. Знаю, что нельзя этого делать, он считает меня на раз-два, но почему-то именно с Грановым мне сложно оставаться профессионалом.
– Ничего не было, – вместо того, чтобы огрызнуться и спросить: «А вы меня разве не для этого отправили?», спешу заверить его.
– Олеся!... – неожиданно хватает за подбородок, поднимает мое лицо так, чтобы смотреть в глаза. Пальцы обжигают кожу. Его лицо слишком близко. Я забываю, о чем спрашивал Гранов. Пытаюсь чуть отстраниться, но, замечая мою попытку, полковник подается вперед.
«О чём он спрашивал? – пытаюсь вспомнить. – Чем быстрее отвечу, тем скорее отвяжусь от него!»
– Что сделал Давид? – напоминает Гранов.
– Облапал меня, – выдаю полковнику прямо в губы, ожидая, что он отстранится, но этого не происходит. Гранов, наоборот, подается ещё чуть ближе.
– Как именно? – убийственно холодно выдавливает из себя буквы. Меня удивляет реакция Гранова. Пальцы на моем подбородке сжимаются сильнее, рот кривится, если бы я его совсем не знала, подумала бы, что он оскалился.
– Убедился, что грудь и задница у меня натуральные, – вроде достаточно ясно изъясняюсь, но Гранов хмурится, будто не понимает, что это я говорю, а я тем временем продолжаю: – Потом он сделал комплимент моей фигуре и предложил работу в эскорте.
Достав из подстаканника пластиковую бутылку с остатками воды, которая, видимо, мешала, он отбрасывает ее на заднее сиденье.
– Он предлагал тебе заняться сексом? – сильнее сдавливая подбородок, требует ответа.
– Нет, – не колеблясь.
– Целовал тебя? – прилетает следующий вопрос, а у меня ощущение, будто мои ответы – зарубки на жизненной шкале Давида.
– Нет, – мотнув головой для убедительности. Взгляд Гранова опускается на мои губы сразу после ответа. Он собирается меня поцеловать…
Глава 18
Олеся
Я забываю о неприятной ситуации с Давидом, резко перестаю себя жалеть. Только на миг мне хочется поддаться искушению, выяснить, как этот шикарный мужчина умеет целоваться.
«Шикарный мужчина он для других, для меня он командир! – мысленно одергиваю себя. – Увидала в его глазах живую эмоцию и поплыла!» – ругаю себя.
– У тебя губа треснула, кусала, что ли? – прежде чем я успеваю оттолкнуть полковника и предупредить, чтобы не смел смотреть на меня вот этим своим сексуальным взглядом, он опускает меня резко на землю своим замечанием. Я теряюсь на короткое время, хлопаю ресницами, как девочка-дурочка, которую взрослый умный дядька переиграл.
Гранов выглядит скучающе-расслабленным. Отстраняется так легко, будто я придумала страсть в его взгляде. Развалившись в кресле, потирает подбородок и задумчиво смотрит вперед. Где там бутылка с водой? Плеснуть бы ему в лицо водичкой, чтобы смыть эту расслабленность! Но вместо этого я предпочитаю делать вид, что ничего не произошло.
– Ладно, я, наверное, поеду. Если будут новости из агентства, я вам наберу, – несмотря на клокочущую во мне ярость, я говорю спокойно и уверенно. Завожу двигатель, чем красноречиво намекаю, что ему пора.
– Спать ты с ним не должна, – заявляет неожиданно Гранов.
– Я и не собиралась, – отвечаю с насмешкой.
– Раздеваться тоже, – будто не слыша меня, продолжает он холодным жестким тоном.
– Помнится, два дня назад я получала совсем другие инструкции, – у меня кровь к голове приливает от злости. – Это была не моя инициатива – оголиться перед левым мужиком! – повышаю голос от возмущения.
– Теперь ты получаешь другие инструкции! – резко развернувшись, одергивает меня.
– Можно узнать, с чего вдруг такая щедрость? – несмотря на саркастический тон, я действительно пытаюсь понять Гранова. Руководство никогда не станет давать поблажки агенту. Соглашаясь на задание, мы учитываем и принимаем все риски, трезво отдаем себе отчет, что случиться может все что угодно. И даже пустяковое с виду задание может закончиться отпеванием.
– Нет необходимости в плотном погружении, – выдает полковник с каменным лицом. О, вот как! А сказать мне об этом с утра нельзя было? Дала бы я тогда этому сутенеру по морде и, хлопнув дверью, красиво скрылась в закат! Ещё говорят, что женщины непостоянны!
Гранов открывает дверь и, не прощаясь, покидает салон моей машины. В зеркало заднего вида наблюдаю, как он уходит. В голове проскальзывают две мысли. Первая – красивый всё-таки мужик! Вторая – я так и не узнала, как он целуется….
Нет, нет и нет! Никаких сожалений!
Постояв ещё несколько минут, выруливаю на оживленную улицу и еду в сторону дома. По дороге мне несколько раз звонит Яр. На светофоре я отправляю ему голосовое сообщение, в котором сообщаю, что я за рулем и не могу говорить. Приехав домой, скидываю прямо на пол дорогущие шмотки и иду в душ.
Отключаю телефон и ложусь спать. Я собираюсь компенсировать все бессонные ночи. Вспоминаю, что так и не перезвонила Ярославу. Если я не отвечу ему в течение нескольких часов, они с Севером ворвутся ко мне и вынесут дверь, мой план выспаться отправится в незабываемые дали, потому что я получу такой нагоняй, что у меня уши неделю будут болеть. Эти «папочки» порой хуже наседок. Дозваниваюсь до Багирова. Трубку Яр передает брату. Отчитываюсь перед непосредственным начальством, опуская неприятные подробности, все равно повлиять на Гранова Север никак не сможет, но будет больше переживать. У него и так обо всех нас болит голова. Предупреждаю братьев, что буду отсыпаться, и прошу предупредить всех, чтобы меня не беспокоили.
Я планировала проспать как минимум сутки, но мой организм настоятельно рекомендовал посетить уборную. На часах полдвенадцатого ночи, спать совсем не хочется. Вот так и нарушается режим, а потом организм начинает давать сбои.
Заглянув в холодильник, не нахожу там ничего привлекательного. Можно приготовить что-нибудь вкусненькое… Но вместо этого я решаю съездить в клуб или ресторан и поесть там. Ну лень мне готовить в двенадцать ночи!
Иду к гардеробу. Лучше бы я не смотрела на себя в зеркало, возникло желание перекреститься. Вот что значит лечь с мокрыми волосами. И как мне это быстро исправить? Ресторан, видимо, отменяется. Провозившись с волосами минут двадцать, использовав всевозможные уходовые средства и утюжок, я добилась приемлемого результата. Наношу на лицо минимум косметики, только чтобы избавиться от заспанного вида и уставшего взгляда. Распахиваю шкаф, пробегаюсь по вешалкам. Платье серовато-жемчужного цвета так и просится, чтобы я его надела. К платью подбираю босоножки на тонкой подошве, узкие ремешки красиво оплетают ступню. Лаконично, эстетично, модно. Покрутившись перед зеркалом, остаюсь довольна своим внешним видом. Достаю небольшую сумочку, кидаю туда телефон, который так и не включила, немного наличных, карты и губную помаду.
Спустившись во двор, решаю вызвать такси. Вдруг у меня появится желание выпить пару коктейлей? За рулем такую роскошь я не смогу себе позволить. Машина подъезжает быстро.
– Куда едем? – спрашивает водитель, как только я сажусь в салон.
«Эм-м-м-м…» – размышляю я. Куда… куда?...
– В клуб, – выдаю, не до конца уверенная, что это хорошая идея. Ну ладно, где наша не пропадала.
– В какой? – спрашивает таксист. Этот вопрос посложнее. В третьесортное заведение идти не хочется…
Открываю вкладку телефона, забиваю в поисковике: «приличные заведения, в которых можно хорошо провести время…»
– Сейчас скажу… – тяну я, пролистывая страницы в телефоне. Смотрю рейтинг заведений. Средний чек… – Блин! – бурчу себе под нос. – Отвезите меня в хорошее заведение, где можно вкусно поесть, – предлагаю я, поймав в зеркало заднего вида недовольное выражение лица таксиста.
– Караоке? – уточняет он.
– Нет, – машу головой. – Что-то менее шумное.
– Стриптиз? Мужской? – старается скрыть ухмылку, но я чувствую насмешку в его голосе.
– Нет, лучше женский, – удивляю его своим ответом. – Там хоть есть на что посмотреть, – видимо, водитель со мной согласен, но мне совсем не нравится его заинтересованный взгляд, поэтому, чтобы погасить его пыл, я добавляю: – Меня не возбуждают качки, трясущие на сцене своими писюнами, – произношу малость пренебрежительно. Судя по тому, как сидит на таксисте футболка, он и сам из качков. Надеюсь, у него нет комплекса «маленький писюн», и он не примет мое замечание на свой счет.
Всю оставшуюся дорогу он меня не донимает. Через двадцать минут мы останавливаемся в центре города возле яркой вывески с названием клуба. Видимо, водитель решил отомстить мне за «писюны» и привез в дорогое заведение. О ценовой политике клуба кричат припаркованные автомобили. У входа в основном толпятся мужчины, женщин почти нет.
«Ну ты и скотобаза! – провожая огни фар злобным взглядом. – Зря только на такси потратилась!» Лезу в сумочку за телефоном, чтобы вызвать заново машину, а этому козлине не мешало бы поставить кол! Ловлю на себе внимательные взгляды гостей клуба, которые ждут своей очереди, чтобы попасть внутрь. Ситуация неловкая, но она окажется ещё более неловкой, когда я не смогу оплатить даже чай в этом заведении. Ну, на чай-то мне хватит, а вот сколько стоит вход в это заведение, страшно представить…
Достаю телефон, собираюсь нажать кнопку вызова, но в этот момент буквально кожей чувствую опасность. Не могу объяснить словами свои ощущения, они скорее на интуитивном уровне, словно по спине проводят острым лезвием, становится холодно и хочется поежиться. Выключив экран, медленно оборачиваюсь.
Что за невезение!...
