Текст книги "Дом (ЛП)"
Автор книги: Кристина Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Ты это имела в виду под одержимыми по телефону?
– Не знаю, понимаешь? Мне. Нужно. Чтобы. Ты. Выслушал, – она
выделила каждое слово паузами. – Может, с твоей помощью я пойму, что
происходит.
– Думаешь, если я смуглый, то знаток магии или вуду? – спросил он, качая
головой. – Единственная моя магия – радость от вида Ченнинга Татума в
«Супер Майке».
– Давал.
– Дэлайла. Это место странное. Зачем ты вообще туда ходила? – он
отстранился и оглядел ее с ног до головы. – О-о-о. Ясно. Дэлайла Блу затеяла
что-то в доме с привидениями.
Быстро покачав головой и выглянув в окно, Дэлайла прошептала:
– Ты можешь сосредоточиться? Я только… – она наклонилась вперед,
поманив Давала последовать ее примеру, а потом тихо зашептала ему на ухо.
Что все в доме, от обоев до столовых приборов, было живым. Как она
спрашивала, что случится, когда Гэвин в один день покинет дом, и какая
последовала реакция. И что ей теперь кажется, Дом преследует ее… повсюду.
Давал отодвинулся и заглянул ей в глаза. Он еще ничего не успел сказать, но она поняла, что он не только не верит ни единому ее слову, но и решил, будто
она спятила. Она тут же подумала о Гэвине, о годах, когда ему проще было
жить одному, чем рассказывать кому-то своем мире.
– Не надо, – сказала она, голос прозвучал скрипуче, словно от сотни
колючих иголок.
– Это просто звучит безумно, понимаешь? То есть Гэвин странный. И давай
начистоту – ты тоже немного странная.
Она кивнула.
– Знаю.
– Ты ведь больше никому не рассказывала – о доме? Просто ты так
говоришь об этом, словно он живет там совсем один, или как-то так. Его
родители не дали бы ему жить в доме с призраками.
Дэлайла замолчала. Кто-нибудь знал, что он живет один? Кто-нибудь видел
его родителей? Она открыла рот, чтобы подтвердить, но что-то ее остановило.
Что-то покалывало – предчувствие, что Гэвину будет плохо, если люди узнают, что он несовершеннолетний и при этом живет больше десяти лет без родителей.
– Я никому не рассказывала, но, конечно, он там не один.
Это было не совсем ложью.
– Как я и сказал, у тебя прекрасное воображение, раз ты представила себе
такие ужасы, а может, просто пересмотрела фильмов, даже не знаю, – он
перевел взгляд в окно. – Может, просто уже половина третьего ночи, и тебе
стоит поспать в моей кровати, пока я буду готовиться.
Кивнув, Дэлайла свернулась калачиком на своей стороне у изножья
кровати, укрыв ноги одеялом. Давал молча посидел рядом с ней, а потом сел за
стол.
Сможет ли она снова уснуть? Не будет ли постоянно настороже, ведь все в
комнате может ожить? Но под звук карандаша Давала, скребущего по бумаге, и
своего дыхания в тихой комнате Дэлайла медленно уснула.
***
В комнате стояла кромешная тьма. Не открывая глаз, Дэлайла поняла, что
Давал не сидел за столом, а уснул на полу. Он держал ее за руку, пока она спала, и она улыбнулась, благодарно пожимая его руку.
Пальцы затрещали в ее ладони.
В груди кольнул страх, а легкие заполнил леденящий холод. Рука была
холодной и твердой, словно сделанной из костей под тончайшей и хрупкой
кожей. Дэлайла отдернула свою руку, перекатившись на кровати, и услышала, как Давал подвинул кресло из другого конца комнаты и включил настольную
лампу.
– Что? – спросил он, глаза его были красными ото сна и большими от
тревоги. – Что случилось?
Дэлайла вытерла руку об одеяло, закрыв другой ладонью рот. Она
сдавленно всхлипнула. Она ведь знала, что держала чью-то руку, когда
проснулась. Знала.
– Я… – она начала, захлебываясь воздухом. – В моей руке что-то было.
Рука. Пальцы. Что-то, – она так сильно дрожала, что прижатой ко рту ладонью
чувствовала свое частое дыхание.
– Вот, Ди. Это был твой свитер.
Она перевела взгляд с сонного Давала на серый свитер в его руке. Ее
свитер, который она надела на прогулку с Гэвином.
А она еще чувствовала твердые пальцы своими, слышала ощутимое
потрескивание костей.
Дом забрался под ее свитер и попал сюда.
Глава девятнадцатая
Он
На следующий день за обедом Дэлайла молчала. Хотя молчание не совсем
правильно описывало ситуацию. Она сказала, что забыла обед, потому привела
его в кафетерий, а там едва говорила, почти все время их тридцатиминутного
перерыва глядя на стейк Солсбери и отрывая зелень от стеблей на тарелке с
брокколи на пару.
Она выглядела уставшей, с сонными глазами, и не могла усидеть ровно.
Казалось, что ее тяжелые веки вот-вот закроются. Она с каждым разом все
медленнее открывала глаза при моргании, и Гэвин постарался сесть как можно
ближе, чтобы его локоть, упирающийся в стол, помешал ей упасть лицом в
тарелку.
Он спрашивал ее утром, все ли в порядке, но она отмахнулась.
Он спросил снова после третьего урока, когда услышал, как она,
похрапывая, проспала почти всю лекцию мистера Бертона про правление в
США.
Оба раза она качала головой и слабо улыбалась, подавив зевоту.
– Я в порядке.
Порядок. Гэвин начинал ненавидеть это слово.
В такие моменты он понимал, как мало знает о девушках, об их мыслях и
чувствах, как они соотносятся с их словами, и как на это реагировать.
Конечно, он не знал, как ответить. Гэвин «встречался» с девушками, и это
означало, что они были вместе, пусть и короткое время, но он никогда еще не
был в отношениях «я твой парень, а ты моя девушка». Была Корнелия, но он
лишь раз поцеловал ее, и поцелуй получился сухим и бесчувственным. В ней не
было страсти – как и в их отношениях – поэтому они закончились так же
быстро, как и начались. Он не рос с родителями и не мог научиться у них, как
себя вести. У него не было братьев или сестер, как и друзей за пределами
интернета, чтобы узнать об этом и задать такие вопросы. В целом, об
отношениях между мужчиной и женщиной он знал по книгам и телевизору.
Но там не было историй о парне, дом которого был живым и пытался
запугать до смерти его девушку, поэтому он понимал, что информация оттуда
ему не поможет.
К тому же, когда это Дэлайла делала или говорила, что он ожидал? Гэвин не
так часто общался с людьми, но он всегда наблюдал за ними, изучал разговоры
остальных, и Дэлайла отличалась от остальных в той же степени, как и он сам.
Он предполагал, что ее нужно как-то успокоить, но не знал, как.
– Ты не спала этой ночью? – спросил он, чувствуя укол вины в животе. Он
все еще помнил ее лицо, когда отодвинулся от нее в парке, слышал смятение в
ее голосе, когда она спросила, почему он не остановился, когда понял, что
происходит. И при мысли, что Дэлайла не могла спать, потому что боялась того, что делает Дом… ему стало так плохо, как он себе и представить не мог.
Гэвину не хотелось, чтобы кто-нибудь – особенно Дэлайла – нервничал, тревожился или пострадал из-за него. Из-за того, что проводили время с кем-то
таким… ненормальным.
Дэлайла покачала головой, и прядки волос, выбившиеся из косы, обрамляли
ее лицо, кончики трепетали от теплого воздуха вентиляции.
– Немного, – сказала она и замолчала. Она переводила дыхание? Сочиняла
историю? Пыталась представить, как порвать с ним отношения?
От последней мысли Гэвин выпрямился на стуле, захотев ударить себя. Он
никогда ничего подобного ни к кому не испытывал, и от этого становился
нервным и излишне эмоциональным.
– Я беспокоилась, – продолжила она. – Когда не получила ответ.
– Прости, – опустив взгляд, ответил он. – Я не знал, где телефон, и нашел
его… позже. После того как Дом успокоился.
– Я боялась, он навредит тебе.
Гэвин перевел взгляд на окно, где виднелись деревья. Он с опозданием
понял, что до сих пор все время говорил с Дэлайлой в уединенном музыкальном
кабинете, а кафетерий казался слишком открытым – слишком много учеников, слишком много окон. Он сглотнул и сказал ей:
– Дом мне не навредил бы, – он не знал, заметила ли она, что его слова
звучали не так уверенно, как раньше.
– Ты хоть замечал, как часто это говоришь?
Уголок его рта приподнялся в улыбке – он любил в ней такие вспышки.
– Я сказал, чтобы он подумал над своим поведением. Что мне нужно, чтобы
ты чувствовала себя в доме спокойно, что от этого и я буду счастлив. И что мне
нужны вы оба, – залитый искусственным светом кафетерий казался слишком
ярким и полным учеников для такого признания, но это нужно было сказать.
Он сглотнул, пытаясь не обращать внимания на приливший к щекам жар.
Его тело казалось слишком длинным и неуклюжим для этого стола, поэтому он
вытянул перед собой ноги, и плечи сразу же расслабились, а лодыжки
переплелись с ногами Дэлайлы.
– И как он отреагировал на эти слова? – спросила она.
Он вспомнил, как почти сразу успокоились стены, а раскачивающаяся над
головой люстра медленно остановилась. Дом застыл и снова стал теплым, холод
в воздухе уменьшался с каждым вдохом. Словно он ждал. Или обдумывал?
– Он успокоился.
– И ты думаешь, что Дом спрятал твой телефон? – осторожно
поинтересовалась она.
Гэвину не хотелось говорить ей, что телефон был в его заднем кармане, и
он был в этом уверен, но через миг тот исчез. Тогда он почти не подумал об
этом, ведь все это время был занят успокаиванием Дома, а не ожиданием
сообщений, но позже, когда Гэвин поднялся по лестнице в спальню, телефон
оказался в центре подушки, ждал его там. Словно все время там и был.
– Это странно, Гэвин. Это не нормально.
Он попытался не обращать внимания на свою реакцию на эти слова и начал
откручивать крышку у бутылки с водой, чтобы отвлечься.
– А твои родители не забирают твой телефон, если злятся? – спросил он.
Дэлайла открыла рот, чтобы заговорить, но, задумавшись, замерла.
– Но это ведь не одно и то же, да?
– Разве? Дом – практически моя семья, поэтому я подумал, что мы могли
делать все неправильно.
– Неправильно?
Он потянулся через стол и взял ее за руку. На ее пальцах осталась краска –
оранжевая, синяя и смазанные следы от черной. Ему хотелось спросить, что она
рисовала и покажет ли ему.
– Когда ты сказала, что проводишь меня домой, я задумался. Что делали
парочки в былые времена, когда начинали встречаться?
– В былые времена? – спросила она, выдавив улыбку. – Насколько далеко
мы зайдем в прошлое? У меня останется право голосовать?
Гэвин закатил глаза, но улыбнулся.
– Ты знаешь, о чем я, острячка. Во времена молодости твоих родителей.
Она нахмурилась, и он захотел наклониться через стол и поцеловать ее.
Тогда и он нахмурился. Уже не в первый раз.
– Ох, не думаю, что родители даже встречались. Они просто появились
здесь и сразу были парой.
– Серьезнее, Лайла.
– Не знаю, – пожав плечами, ответила она. – Знакомились с родителями, да?
– Именно.
– Но я уже была там. И Дом знает, кто я.
– Отчасти. Дом лишь частично новый – его фундамент очень старый.
Может, нам стоит сделать все по-старому и правильно тебя представить, – он
пожал ее руку и улыбнулся так очаровательно, как только мог. – Я смогу
объяснить, как ты прекрасна, скажу о своем намерении добиться тебя.
– Придурок, – ответила она, но он заметил, что теперь покраснела уже она.
– Он не может не полюбить тебя, если воспользоваться шансом, – в его
животе порхали бабочки. – Тебя невозможно не полюбить, – добавил он.
– И ты хочешь, чтобы я снова пришла?
– Да. Позволь устроить тебе ужин.
– Мне? В твоем доме? Ты, наверное, забыл, как в прошлый раз я убегала
оттуда, словно от пожара.
– Лайла…
– Я еле сбежала, а ты хочешь, чтобы я вернулась?
Он провел пальцами по каждому ее пальчику, рисуя на ее ладонях
маленькие кружочки.
– Думаю, ты склонна немного преувеличивать.
Она покусывала губу, следя, как он к ней прикасается.
– Возможно… – признала она.
– Дом… такой, каков есть. Этого я не изменю. Но он – часть меня. Мы идем
в комплекте.
– Да, просто… Как он не пугал тебя раньше? – спросила она, удивив его.
– Тебя он сперва тоже не напугал, – напомнил он ей.
– Да, похоже. Просто это… – она глубоко вздохнула, – странно все это.
– Разве ты не поняла, что и я все восемнадцать лет был странным? –
немного застенчиво спросил он. – Дом странный и не такой, как все, но он мой.
И подходит мне.
Дэлайла обхватила его пальцы и сжала.
– Ладно, – сказала она наконец. – Но я жду десерт.
Он кивнул, уже улыбаясь.
– Десерт, договорились. Это не так и сложно.
Дэлайла бросила столовые приборы на поднос и скомкала салфетку.
– Я надену кроссовки, и если что-то пойдет не так, сразу убегу. Мама
Давала сказала, что я выгляжу обожженной по краям, а мне было хотелось
остаться не сожженной, пока это возможно, заранее спасибо.
Гэвин встал, как и она, и последовал за ней к мусорным бакам.
– Мама Давала? – спросил он.
Он смотрел, как она все выбросила со своего подноса и поставила его на
ленту конвейера, ведущего на кухню.
– Да. Я была немного напугана прошлой ночью. По очевидным причинам, конечно, но… Не знаю… Отец был очень странным, сидел на кухне и пил, говорил еще более странные слова. Вроде из Писания. Я не хотела оставаться
одна, и когда ты не ответил, написала Давалу.
Гэвин нахмурился.
– Твой отец всегда так себя ведет?
– Ха! – воскликнула она, взяв его за руку и ведя к двойным дверям
кафетерия. – Отец становится настоящим лицемером и, когда соседи делают
ромовую бабу, начинает возмущаться. Я никогда не видела его пьяным. Он
скорее мебель в доме, чем человек.
– Может, у него был трудный день. Может, это из-за того, что он увидел
тебя со мной?
Дэлайла уже качала головой.
– Нет. Было что-то большее, чем это, но… Я не могу объяснить. Словно он
был там, но… и не был. В любом случае, страшно было до ужаса, потому я
сбежала к Давалу. Хотя он меня за это убьет.
– А что имела в виду его мама, говоря, что ты обожжена? Физически или
образно? – Гэвин подумал о случившемся, но не мог вспомнить момента, чтобы
Дом или дерево на самом деле обожгли ее. Было ли это?
– Честно говоря, я и сама не знаю. Это было посреди ночи, а она говорила
мало. Может, просто имела в виду мое потрясение. Сначала парк, потом папа, потом бежала туда, и свитер…
Гэвин положил ладонь ей на руку, чтобы остановить ее.
– Что случилось по дороге? – с тревогой спросил он. Дом обещал вести
себя хорошо, и он ему поверил. Тогда почему сейчас в его груди вдруг словно
табун лошадей пробежал? – А что со свитером?
– Ничего. Казалось, будто что-то есть. Но, может, все из-за того, что я уже
была напугана, было поздно и темно и…
– Дэлайла.
– Сложилось впечатление, что все вокруг следило за мной. Деревья,
фонари. Как в парке.
Гэвин кивнул, а внутри все сжалось.
– Его мама сказала что-то еще?
– Нет. Я ушла в комнату Давала и немного поговорила с ним. Уверена, из-за
меня он утром завалил математику.
– Ты рассказала ему, что случилось?
Что случилось. Какое мягкое и совсем не правильно описание
происходящего.
Они остановились у ее шкафчика, и Дэлайла не сразу повернула замок и
принялась набирать код. Гэвин почувствовал, что его брови ползут вверх, но
ничего не сказал, а просто ждал.
– Не совсем. То есть я рассказала ему о Доме, но… не все.
– Ты можешь рассказать, сама ведь знаешь. Если ты доверяешь Давалу, то
доверяю и я. Не хочу, чтобы ты хранила от него секреты, если думаешь, что так
защищаешь меня.
– Дело не только в этом. Он не понял бы. К тому же, думаю, мы это должны
держать при себе, пока возможно. Хотя бы сейчас.
Гэвин снова кивнул, медленно и скованно, словно его шея была тяжелым
грузом, висевшим на ржавом крюке. Он знал, что она права. Дом его расстроил, и он чувствовал странную тревогу, словно не был точно уверен, можно ли
доверять Дому, раз Дэлайла тревожится. Но в груди была и боль, ведь он
позволял такие предательские мысли о своей семье. Он ничего не стал бы
делать, что подвергнет семью опасности.
– Но ужин должен быть потрясающим, – сказала она, явно пытаясь сменить
тему. – Впечатли меня, и я дам тебе снова себя поцеловать. Но я не хочу, чтобы
на меня упало пианино или что-то еще…
– Ха-ха.
– Да, плохая шутка, – пожав плечами, заметила она. – Но, думаю, Дом не
осудит за пару поцелуев?
И теперь Гэвин уже не думал о злой судьбе, а вел себя как полный гормонов
подросток.
– Могу я попробовать что-нибудь непростое? – поддразнил он. – Найду
рецепт в гугле, и бац! Ужин на двоих, смешанный с поцелуями. Вот такой вечер
по мне.
Глава двадцатая
Она
Никогда еще тротуар не выглядел таким опрятным и невинным: он был
вычищен, а ступеньки блестели чистотой. Казалось, даже Мертвый Газон
немного привел себя в порядок: он казался более ухоженным, не таким грязным
и коричневым, чем когда Дэлайла видела его в прошлый раз. Если со двора и
доносились звуки, то она посчитала это невинным насвистыванием.
«Заходи, Дэлайла».
«Здесь нет ничего странного».
Приложенные усилия к подготовке к этому свиданию не помогли унять
нервную дрожь, когда она остановилась перед дверью и постучала.
Дэлайла понимала, что стоит рассказать о своих подозрениях насчет
свитера Гэвину, о том, что часть дома как-то прицепилась к нему и прошла за
ней в ее дом. Но она не могла себя заставить это сделать. Она толком не
выспалась, только проснулась… И не могла в тот момент разумно мыслить. Так
что решение, что свитер одержимый, было, несомненно, результатом ее
богатого воображения, потому что о другом варианте даже думать страшно.
Гэвин открыл дверь с привычной полуулыбкой и поманил ее внутрь.
– Привет, Лайла.
Ее ладони вспотели, она не могла избавиться от покалывающей тревоги, но
выдавила лучшую улыбку, пусть и фальшивую, и взглянула на него.
– Пахнет потрясающе! – сказала она, разуваясь и снимая куртку, пока
Гэвин, помогая ей, скользнул руками по ее плечам.
– Спасибо, – сказал он и отвернулся, чтобы повесить куртку на вешалку. –
Я, м-м… Я готовил.
Дэлайла обернулась, и, увидев его красные щеки, ощутила облегчение.
Нельзя сказать, что она не думала, будто ужин мог приготовить Дом – она
знала, что он точно мог. Но если бы это сделал Дом, она каждый кусочек
разглядывала бы с мыслью, что он подсыпал в ее порцию крысиный яд.
– Хорошо, – глуповато ответила она и поспешила добавить: – То есть это
неплохая тренировка. Хотя тебе это и не нужно, ведь Дом всегда будет для тебя
готовить. Я только…
Гэвин положил теплую ладонь на ее руку и прошептал:
– Я понял, что ты хотела сказать. Все хорошо. Спокойнее, нервная ты моя.
Дэлайла судорожно выдохнула и огляделась в прихожей, пока Гэвин
терпеливо стоял за ее левым плечом, ожидая, когда она успокоится. В этих
стенах не ощущалось того комфорта, что был во время их прогулок по городу, во время встреч наедине в кабинете музыки в школе; и даже природная
уверенность Дэлайлы не смогла побороть нервную дрожь.
– Дом, – сказал он в комнате. – Дэлайла пришла к нам в гости. Как я и
говорил тебе, – он замолчал и многозначительно склонился к ней, добавив: – и
тебе… Она очень важна для меня. Я рад, что она пришла.
Растение у входной двери пошевелилось. «Приветствие?» – подумала она, а
абажур склонился в ее сторону.
Дэлайла робко помахала комнате и в сторону ступенек.
– Привет. Спасибо, что приняли меня, кхм, обратно, – добавила она, поморщившись.
Казалось, что они предстали перед недовольными клиентами или
сверхопекающими родителями. Вечер обещал быть непростым.
Она посмотрела на него, желая высказать это вслух, чтобы как-то выделить
этот момент среди тех, что они проводили вместе в последние недели, бродя в
тишине, отмечая друг в друге все сумасшедшее, пугающее и тайное. Но слова
застыли на губах, когда он улыбнулся, показав острые зубы, – так он улыбался
только ей. Гэвин наклонился, глядя на уголок ее рта, и медленно и мягко
коснулся того места губами. Они разомкнулись, и его язык оставил влажный
след.
– Ты очень красивая сегодня, – прошептал он, коснувшись другой стороны
ее губ.
Дэлайла таяла изнутри, ее облегчение было теплым и тяжелым. Она
кивнула, когда он склонил голову, безмолвно спрашивая, готова ли она пройти
дальше.
Но облегчение быстро испарилось, как только Гэвин отпустил ее руку и
направился на кухню. Дэлайла сильнее, чем когда-либо, осознала выражение
«ходить на цыпочках». Конечно, здесь не было видимой опасности под ногами, но каждый ее шаг требовал решимости. Скрипнула половица, едва она
наступила на нее, – звук был низким, а дерево затрещало, словно было
недовольно, и Дэлайла поспешила шагнуть на другую половицу, которая, к
счастью, оставалась безмолвной и крепкой. Следующая половица выдвинула из
дерева гвоздь, и, когда Дэлайла шагнула, острие порвало ее шерстяной носок и
задело подошву. Дэлайла подавила вскрик и молча захромала дальше за
Гэвином. Ей казалось, что весь коридор кричит на нее, испытывает, ждет, чтобы
разочароваться в ее действиях. Она была окружена сотней частей Дома, пока
находилась внутри, и хотя некоторые простили ее, остальные не скрывали
недовольства.
На кухне Гэвин положил спагетти в две тарелки, одну передал Дэлайле и
схватил корзинку с чесночным хлебом. С едой в руках они пошли в столовую.
Дэлайла поймала себя на том, что постоянно смотрит на пол, на стены, на все, что свисало с потолка.
Все, даже картины, оставалось подозрительно тихим, но в столовой, когда
они сели за стол, было невероятно холодно.
Оглядев комнату, Гэвин спросил:
– Здесь холодно?
Она пожала плечами.
– Может, немного. Все в порядке, – но ее дрожь выдавала ее ложь.
Гэвин посмотрел в потолок.
– Ты пытаешься нас выгнать? – под их тарелками задрожал стол, и по
комнате промчался порыв зимнего ветра. Дэлайла перевела это, как безусловное
«да».
Гэвин раздраженно проворчал, схватил тарелку и корзинку с хлебом и, встав, сказал:
– Ладно. Идем, – сказал он Дэлайле и повел ее в гостиную.
Здесь было гораздо теплее, и когда они устроились на полу у кофейного
столика, в камине ожил огонь.
Гэвин казался голодным, и, когда комната приняла их, он тут же набросился
на ужин. К сожалению, у Дэлайлы аппетит пропал. Огонь бодро потрескивал в
камине, несколько подушек соскользнуло на пол и оказалось за ее спиной, но
Дэлайла не стала воспринимать это как знак, что можно расслабиться.
Она искала в уме безопасную тему для разговора. Не связанную с будущим
в другом месте, хотя многие одноклассники скоро начнут получать ответы из
колледжей. Понятное дело, обсуждение отношений тоже было под запретом.
Можно было спокойно говорить о школе, но Дэлайла сейчас о ней даже думать
не хотела. Ей хотелось сбежать в место, созданное только для них двоих, прижаться к нему, пока он ужинает, погладить рукой по его ноге. Хотелось
послушать его истории из детства, о первом поцелуе, о его заветной мечте.
Гэвин разглядывал ее, пока жевал, потом проглотил еду и заметил:
– Ты слишком тихая.
– Разве?
Он наградил ее притворно раздраженным взглядом.
– Я просто… – она замолчала.
– Нервничаешь? – предположил он.
– Есть немного, – прошептала она, глядя на потолок, словно над ней висело
сердце каждой комнаты. – Боюсь сделать что-нибудь не так.
– Расскажи, как все происходило бы, если бы мы ужинали у тебя.
Она улыбнулась, гоняя пасту по тарелке, и сказала:
– Отец молчал бы и вел себя странно.
– Как и Столовая, – слегка кивнув, сказал Гэвин.
Дэлайла рассмеялась.
– А мама болтала бы без остановки о соседях и магазинах, книжном клубе
и стеганом одеяле, которое делает для новорожденного соседского малыша.
Гэвин взглянул на громко потрескивающее пламя и гору подушек за ее
спиной.
– А ведь отличий почти нет, – сказал он, умоляюще глядя на нее. – Думаю, стремящиеся защитить родители везде одинаковые, понимаешь?
Ей хотелось, чтобы он был прав.
***
Гэвин встал, выпрямившись во весь свой высокий рост, а Дэлайла осталась
сидеть на полу. Он вытянул руки над головой, и рубашка поднялась вверх, немного приоткрывая тело: кожу, мышцы и немного волос.
Она никогда не видела мужчину без рубашки, особенно к кому безумно
хотела прикоснуться. И несмотря на то, что сейчас было не лучшее время
запускать руки ему под рубашку, Дэлайла практически чувствовала тепло его
кожи.
– Эй, Дэлайла, мое лицо выше, – со смехом сказал он. Дэлайла не спешила
отводить взгляд, пока он не опустил руки и не помахал ладонью перед своим
животом. – Хочешь пройтись?
От такого предложения Дэлайла была готова петь. Невыносимое давление
от внимания Дома начинало превращаться в неприятные мурашки и тяжестью
сдавливало виски. А во время прогулки можно будет говорить приглушенными
голосами, останавливаться на углу каждого квартала и касаться, смеяться и
целоваться. К сожалению, ей нужно было в туалет, и она не была уверена, что
дотерпит до парка.
– Могу я воспользоваться ванной? – спросила она, когда Гэвин почти
покинул комнату, унося в руках тарелки.
Он замер, взглянув в сторону холла, где находилась ближайшая ванная на
первом этаже, а потом посмотрел на нее через плечо.
– Ага, но, может, тебе лучше воспользоваться моей, что наверху?
Такого способа убить собственную уверенность она не ожидала.
Ступеньки под ее ногами ощущались странно, словно были сделаны из
тончайших досок, плавающих на воде. Они были ледяными и скрипели под
ногами. Дэлайла так и ждала, что провалится в трещину по колено, а щепки и
острые деревяшки вцепятся в ногу. Она остановилась на вершине лестницы, пытаясь найти выключатель, после чего вспомнила, что в доме ни одного нет.
Скривившись, она окликнула Гэвина:
– Эй, Гэйв! Как включить свет?
Она услышала, как он топчется на кухне, и его голос стал раздраженным, когда он завопил:
– Коридор!
Свет нехотя включился рядом с ней, гудя и оставаясь тусклым.
– Спасибо, – пробормотала она. Тревога медленно переходила в
раздражение. Она была здесь, так ведь? Старалась изо всех сил. Так почему Дом
продолжал сопротивляться?
Закрыв за собой дверь ванной, она выдохнула, вспомнив, что Гэвин сказал
об этой комнате. Теперь стало понятно, что он имел в виду: комната ощущалась
обычной ванной. Не было ощущения, что если она притихнет, то услышит
биение сердца. Не было и ощущения присутствия невидимых глаз, следящих за
каждым ее движением. Было невероятно, насколько приятно можно чувствовать
себя в обычной комнате.
Направившись мыть руки, она замерла, заметив в зеркале что-то позади
себя.
Дэлайла обернулась. На подоконнике стоял маленький фарфоровый фавн с
золотыми точечками на бежевой шкурке, с такой же трещиной на левом
копытце, как у статуэтки ее мамы. Чувство призрачных пальцев, давящих на ее
лоб и виски, вернулось.
Она моргнула, и статуэтка исчезла, моргнула еще раз, и та вернулась.
Сознание зацепилось за очевидное объяснение: Гэвину понравилась
статуэтка и он забрал ее, когда был у нее дома, желая, чтобы здесь была
частичка ее дома.
Но даже без особых раздумий Дэлайла знала, что это не так. Мама хранила
свою коллекцию в столовой… А Гэвин никогда там не был.
Это уже не было похоже на поведение чрезмерно опекающего родителя.
Это было чем-то более зловещим. Дэлайла и не заметила бы пропажу статуэтки, так к чему это? Но ей показалось возможным, что Дом принес ее сюда, чтобы
она увидела.
Словно он говорил: «Я могу добраться до тебя повсюду. Даже в этой
безопасной комнате».
«Даже посреди ночи, – вторил ее страх. – Когда ты думаешь, что ты одна».
«Нет», – молча возразила она. Может, Дом и смог ее забрать, но Гэвин
точно увидел бы ее где-нибудь, может, на пианино или на кухне, и понял бы, что
статуэтка принадлежит Белинде Блу. Он принес ее сюда, в свое убежище, чтобы
сохранить. Дом не мог так ей угрожать, Дэлайла уже не врала себе об этом, но
это пространство в здании принадлежало Гэвину.
Дэлайла шагнула ближе и застыла, почти добравшись до фавна, – ее отвлек
пузырек на картине. Игра света или ее сознания заставила подумать на миг, что
он передвинулся от стены в поле ее зрения. Моргнув, она посмотрела на фавна
на подоконнике и протянула к нему руку. Статуэтка была под ее рукой, и тут
пузырек снова двинулся, плюс ко всему что-то зашевелилось у плинтуса.
«Пузырек явно двигался», – подумалось Дэлайле, сердце сильно
заколотилось в груди, кровь по венам побежала быстрей, и у нее закружилась
голова.
Наклонившись, Дэлайла коснулась пузырька кончиком пальца, чтобы
развеять подозрения. На ощупь он оказался странным, больше похожим на
камень, а не на штукатурку или рисунок, и она с облегчением выдохнула, а
потом немного подтолкнула его, чтобы убедить себя в его безопасности.
Пузырь натянулся и лопнул с неприятным хлюпаньем. Дэлайла не успела
осознать увиденное, как ее рука уже была покрыта множеством маленьких
блестящих черных тараканов. Они бежали по ее руке, между пальцев и по
ладони, тысячи лапок издавали шорох, двигаясь по коже, волной накрывая ее
руки и плечи, звуча, словно рев, и спеша к ее волосам.
Дэлайла закричала, замахала руками и запустила пальцы в волосы, чтобы
убрать насекомых, но их было слишком много. И они были очень маленькими.
Она ощущала их лапки, слышала их движения на своей коже. Дэлайла
почувствовала, как они холодным потоком спускаются по ее лбу и закрытым
глазам, и резко закрыла рот, но они начали давить, давить и давить на ее губы.
Они заползли под ее блузку. Ползали по ногам. Дэлайла вся была покрыта
насекомыми, кожа пульсировала от их быстрых перемещений. Наконец, не в
силах выдержать это больше ни секунды – а они продолжали лезть из стены
бесконечным потоком; они хотели ее сожрать? – Дэлайла открыла рот и
испуганно закричала, подбежав к двери, толкнув ее плечом и вырываясь в
коридор.
Но… оказалась совсем не в коридоре. Она попала в комнату, которую еще
не видела. Стены здесь от пола до потолка были уставлены пыльными книгами, тут же стоял стол. Воздух был спертым, пахло старой и отсыревшей бумагой, –
настойчивым запахом разложения. Дэлайла едва могла что-то видеть из-за
насекомых на лице, но краем глаза она заметила силуэт, сгорбленный и темный, и закричала, направившись к дальнему концу комнаты, чтобы открыть другую
дверь, что привела ее в детскую. Так она открывала дверь за дверью, звала
Гэвина, тщетно пытаясь сбросить с себя тараканов. Где он? Что все это перед
ней? Она распахнула очередную дверь и увидела кирпичную стену. За соседней
дверью оказалось зеркало, показывая ей ужас, которым стало ее тело, покрытое
с ног до головы шевелящейся чернильной тьмой.
Дэлайла развернулась и помчалась в странную библиотеку, ощупывая
стену, пока не нашла еще одну дверную ручку. Та легко повернулась, и за
дверью оказался стометровый обрыв, а внизу виднелось бетонное дно. Вокруг
ревел ветер, пытаясь нарушить ее равновесие, холодный ночной воздух бил по
лицу. Дэлайла отскочила от края, задыхаясь от ужаса.
– Гэвин! – кричала она. – Боже, помогите!
Она ворвалась в новую дверь, рухнула на колени, снова оказавшись в
ванной, и, стремительно забравшись в душ, включила воду, стаскивая с себя
вещи и швыряя их на пол комнаты. Джинсы приземлились кучей, на них все
еще кишели тараканы. Блузка шлепнулась об голубую стену и сползла в
раковину – бледно-желтый хлопок казался черным из-за насекомых. Вода была
