Текст книги "Госпожа Абу-Симбела"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 13

Меба закрыл глаза. Когда он их снова открыл, труп критянина лежал на земле.

– Вы не имели права, Офир, вы не имели права...

– Прекратите охать, Меба.

– Вы только что убили человека!

– А вы были свидетелем убийства.

Взгляд Офира был таким угрожающим, что Меба отступил и растворился в глубине гробницы. Он хотел убежать от этих глаз с невообразимо жестоким взглядом, которые преследовали его во мраке.

– Я знаю этого проныру, – заявил Шенар. – Он один из наемников, оплачиваемых Серраманна, чтобы охранять Рамзеса.

– Стражник, пущенный по нашему следу... Сард, должно быть, знает о Лите и пытается получить сведения. Присутствие этой ищейки подтверждает, что задействованы немалые силы.

– Это проклятое место для нас не безопасно, – сделал вывод Шенар.

– Не будем поддаваться панике; любопытный больше не заговорит.

– Все же ему удалось добраться до нас... Серраманна сделает то же самое.

– Только один болтун мог открыть наше укрытие: опекун Литы, тот, кого жители в поселке принимают за знахаря. Старый идиот умирает, но у него еще хватит сил нас предать. Этим вечером я займусь им.

Меба посчитал себя обязанным вмешаться.

– Вы не совершите еще одно убийство!

– Выйдите из темноты, – приказал Офир.

Меба заколебался.

– Быстрее.

Помощник верховного сановника приблизился. Нервный тик кривил его губы.

– Не прикасайтесь ко мне, Офир!

– Вы наш союзник и мой подчиненный, не забывайте об этом.

– Конечно, но эти убийства...

– Мы не в уютном помещении вашего ведомства. Вы принадлежите к группе людей, у которой одна задача – противостоять мощи Рамзеса, дабы уничтожить ее и помочь хеттам победить Египет. Вы полагаете, что для этого достаточно дипломатических хитросплетений? Однажды вам тоже придется уничтожить противника, угрожающего вашей безопасности.

– Я помощник верховного сановника и я...

– Вы сообщник убийцы этого стражника, Меба, нравится вам это или нет.

Меба снова посмотрел на труп критянина.

– Я не думал, что он придет сюда.

– Теперь вы это знаете.

– Нас прервали, – напомнил Шенар, – тебе удалось, Меба?

– Да, мне удалось.

Голос мага стал нежным и ласковым.

– Прекрасная работа, друг мой. Мы рады за вас.

– Я держу свои обещания, не забывайте о ваших.

– Новая власть не забудет вас, Меба. Показывайте сокровище, которое вы украли.

Дипломат достал кисточку Ка.

– Мальчик использовал ее для письма.

– Превосходно, – согласился Офир, – превосходно.

– Что вы рассчитываете делать с ней?

– С помощью этого предмета уловить энергию Ка и повернуть ее против него.

– Все же у вас нет намерения...

– Старший сын Рамзеса входит в число наших противников. Любое испытание, ослабившее царскую чету, хорошо для нашего дела.

– Ка ребенок!

– Он – старший сын Фараона.

– Нет, Офир, только ребенок.

– Вы сделали свой выбор, Меба. Слишком поздно, чтобы отступать.

Маг протянул руку.

– Дайте мне этот предмет.

Колебания сановника позабавили Шенара. Он так ненавидел этого труса, что готов был задушить его собственными руками.

Меба медленно передал кисточку Офиру.

– Неужели на самом деле необходимо вредить мальчику?

– Возвращайтесь в Пи-Рамзес, – приказал маг, – и не приходите сюда больше.

– Вы долго будете находиться в этой гробнице?

– Все время, необходимое для наведения порчи.

– И затем?

– Не будьте слишком любопытны, Меба, я сам свяжусь с вами.

– В столице мое положение становится невыносимым.

– Сохраняйте хладнокровие, и все будет хорошо.

– Как я должен себя вести?

– Выполняйте обычную работу, мои инструкции поступят в нужное время.

Меба уже было вышел из гробницы, но вернулся.

– Подумайте, Офир. Если затронут его сына, Рамзес разозлится и...

– Отправляйтесь, Меба.

У входа в склеп Офир и Шенар наблюдали, как их соучастник спускается по склону и садится на лошадь.

– Этот трус ненадежен! – проворчал Шенар, – он похож на безумную крысу, которая напрасно ищет выход из своей тюрьмы. Почему бы его не уничтожить прямо сейчас?

– Пока Меба занимает высокую должность, он будет нам полезен.

– А если ему в голову придет мысль открыть место нашего укрытия?

– Вы думаете, я не задавал себе этого вопроса?

Со времени возвращения Рамзеса Нефертари только изредка получала возможность побыть наедине с супругом. Амени, сановники и верховные жрецы осаждали кабинет царя, и царица сама продолжала отвечать на прошения писцов: управляющих мастерскими, сборщиков податей и других чиновников, принадлежавших к ее Дому.

Часто она сожалела, что не стала заниматься музыкой в храме; там она жила бы в спокойствии, в стороне от ежедневных забот; но царица Египта не имела права на такое убежище и должна была исполнять свой долг, не обращая внимания на усталость и груз испытаний.

Благодаря постоянной помощи Туйи Нефертари овладела искусством управлять. В течение семи лет царствования Рамзес много месяцев провел в провинциях и на полях сражений; молодая царица черпала в себе скрытые силы, чтобы выносить тяжесть управления страной и выполнять ритуалы, которые поддерживали необходимые связи между миром богов и миром людей.

Пусть у нее не было возможности подумать о себе самой, но это не раздражало Нефертари; день приносил больше забот, чем в нем было часов. Конечно, она не могла часто видеть Ка и Меритамон, и теряла незабываемые моменты, когда можно наблюдать, как распускается сознание ребенка. Хотя Ка и Меренптах были детьми Рамзеса и Красавицы Изэт, она любила их так же, как и свою дочь Меритамон. Рамзес имел все основания, чтобы просить Изэт заботиться о воспитании троих детей. Между двумя женщинами не было ни соперничества, ни вражды; не имея возможности больше быть матерью, Нефертари сама попросила Рамзеса сойтись с Красавицей Изэт, чтобы последняя дала ему потомков, среди которых он, возможно, выберет своего преемника. После рождения Меренптаха Рамзес решил удалиться от Изэт, издав указ о «царских детях», позволявший Рамзесу назначить столько наследников престола, сколько он захочет.

Любовь, которую царица испытывала к Рамзесу, была гораздо больше, чем единение тел, это было магическое единение их душ; ее покорил не только мужчина, но и его сияние. Каждое мгновение она ощущала, как тонкая незримая связь объединяет их, даже когда Рамзеса нет рядом.

Уставшая царица отдалась в опытные руки прислужниц; после трудного дня в заботе о теле и красоте она забывалась и расслаблялась.

Наступил чудесный момент душа: две служанки вылили на голое тело царицы ушат теплой и ароматизированной воды. Затем она распростерлась на теплых плитах; одна из прислужниц начала делать массаж, используя специально предназначенный для этого крем, состоящий из ладана, скипидара, масла и лимона, обладавших свойством снимать напряжение и усталость перед сном.

Нефертари думала о принятых ею за день решениях, за которые была ответственна, об ошибках, которые совершила, о своих ненужных вспышках раздражения; для того, кто действует, верный путь – действовать правильно, обогащая Законы Маат и ограждая страну от хаоса.

Однако рука, массировавшая царицу, сменила ритм и стала более ласковой.

– Рамзес...

– Позволь мне заменить служанку?

– Я должна подумать.

Очень медленно она повернулась и встретила его влюбленный взгляд.

– Неужели твое бесконечное собрание с Амени и управляющими погребов закончилось?

– Этот вечер и эта ночь принадлежат нам.

Она развязала набедренную повязку Рамзеса.

– В чем твой секрет, Нефертари? Иногда меня охватывает мысль, что твоя красота нереальна.

– А наша любовь реальна?

Они сплелись на теплых плитах, их ароматы смешались, их губы соединились, затем желание понесло их на своих волнах.

Рамзес накрыл Нефертари огромной шалью; развернутая, она представляла крылья богини Исиды, бесконечной в движении, чтобы давать дыхание жизни.

– Какое великолепие!

– Новый шедевр ткацкой мастерской Саиса, чтобы тебе никогда не было холодно.

Она свернулась клубочком около царя.

– Пусть боги сделают так, чтобы мы никогда не расставались.

ГЛАВА 14

Освещенный тремя окнами кабинет Рамзеса был лишен украшений так же, как кабинет его отца. Белые стены, большой стол, кресло с прямой спинкой для Фараона, соломенные кресла для посетителей, сундуки с папирусами, имеющие магические надписи, предназначенные для того, чтобы защитить царскую персону. Карта Ближнего Востока и статуя умершего фараона, чей взгляд из вечности следил за работой сына.

Около письменных принадлежностей лежали две ветки акации, соединенные на концах крепкой льняной веревкой: рамка искателя подземных вод Сети, которой уже однажды воспользовался Рамзес.

– Когда будет суд? – спросил Фараон у Амени.

– Через две недели.

Писец, как всегда, был нагружен большим количеством папирусов и исписанных табличек. Несмотря на слабость спины, он сам предпочитал носить секретные документы.

– Ты предупредил Моисея?

– Разумеется.

– И какова была его реакция?

– Он казался спокойным.

– Ты ему сказал, что мы располагаем доказательствами его невиновности?

– Я дал ему знать, что у него есть надежда.

– К чему столько предосторожностей?

– Потому что ни ты, ни я не знаем, чем закончится суд.

– Но это была самооборона!

– Моисей убил человека, и более того, мужа твоей сестры Долент.

– Я вмешаюсь, чтобы сказать, что я думаю об этом несчастном.

– Нет, Ваше Величество, никоим образом ты не можешь вмешаться. Так как Фараон обеспечивает присутствие Маат на земле и четкость правосудия, он не должен вмешиваться в судебную процедуру.

– Ты полагаешь, что я этого не знаю?

– Был бы я твоим другом, если бы не помог тебе бороться против самого себя?

– Трудная задача, Амени!

– Я упорный и настойчивый.

– Но Моисей сам вернулся в Египет, ведь так?

– Это ничего не меняет.

– Ты выступишь против него?

– Моисей также и мой друг; я представлю доказательства его невиновности, но убедят ли они судей?

– Моисея очень ценили при дворе; каждый поймет стечение обстоятельств, которые заставили его убить Сари.

– Будем надеяться на это, Ваше Величество.

Несмотря на приятную ночь в обществе двух сирен, хорошо дополнявших друг друга, Серраманна был в плохом настроении. Еще до завтрака, который египтяне называли «полоскание рта», он прогнал двух красоток.

Серраманна приложил столько усилий, а убитая молодая блондинка все еще не была опознана.

Сард не верил, что описание жертвы поможет его людям выйти на правильный след. Но ни в Пи-Рамзесе, ни в Мемфисе, ни в Фивах не нашлось ни одного свидетеля. Напрашивается единственно возможный вывод: она была убита с самыми большими предосторожностями.

Лишь один свидетель должен кое-что знать об этом: Долент, сестра Рамзеса. Увы! Серраманна не мог ее допросить, как бы он этого не желал. Сделав публичное покаяние и поклявшись в верности царской чете, лицемерная Долент вновь вернула, по крайней мере, наполовину, доверие к себе.

Раздосадованный сард просмотрел отчеты, написанные его людьми после возвращения из провинций. Элефантина, Эль-Каб, Эдфу, города Дельты... Ничего. Одна деталь его удивила, когда он проверял список отчетов: критянин не передал никакой информации о своих расследованиях. Хотя и знал о последующем наказании в случае неповиновения.

Наспех одевшись, Серраманна направился к Амени. В столь ранний час никого из подчиненных Амени еще не было, но личный писец и носитель сандалий Рамзеса уже разбирал папирусы, отведав ячменной каши, фиг и сухой рыбы. Несмотря на большое количество пищи, которую он поглощал, Амени, на удивление, не толстел.

– Что-то не так, Серраманна?

– Отсутствует отчет одного из моих людей.

– Это так серьезно?

– Да. Критянин – фанатик точности.

– Куда ты его отправил?

– В Средний Египет, в провинцию Эль-Берше. Точнее, недалеко от покинутого города Эхнатона.

– Глухое место.

– Беру с тебя пример, я стал сознательным.

Амени улыбнулся. Два этих человека не всегда были друзьями, но после примирения они испытывали истинное уважение друг к другу.

– Может быть, речь идет о простом опоздании?

– Критянин должен был вернуться еще неделю назад.

– Откровенно говоря, я не стал бы волноваться.

– Мой инстинкт убеждает меня в обратном.

– Зачем ты мне говоришь об этом? Ты располагаешь необходимыми возможностями, чтобы раскрыть тайну.

– Потому что ничего не получается, совершенно ничего.

– Объясни.

– Маг исчез, труп Шенара так и не нашли, эта убитая девушка... Я обеспокоен.

– Рамзес контролирует ситуацию.

– Насколько я знаю, мир не установлен, и хетты еще не отказались от мысли разрушить Египет!

– Ты думаешь, что хеттские шпионы существуют?

– Затишье перед бурей... вот что я чувствую. А мой инстинкт редко обманывает.

– Что ты предлагаешь?

– Отправлюсь в это затерянное место, я хочу знать, что произошло с критянином. До моего возвращения охраняй Фараона.

Долент, старшая сестра Рамзеса, была охвачена сомнением. Крупная брюнетка вернулась к аристократическому образу жизни, праздному и обеспеченному, посещая один пир за другим. Она обменивалась пустыми словами с безмозглыми щеголями, а немолодые ухажеры с речами такими же глупыми, как и их мысли, ухаживали за ней.

С того времени как она стала поклонницей культа Атона, единого бога, у Долент была одна мысль: благоприятствовать возрождению правды, заставить ее, наконец, воссиять на земле Египта, выгнав ложных богов, и тех, кто поклонялся им.

Лишенная советов Офира, она походила на потерпевшего кораблекрушение во время урагана. С каждой неделей ее решимость уменьшалась. Как сохранить веру, если ничто и никто не питает ее? Долент не надеялась на будущее, которое казалось ей безнадежным.

Ее служанка, брюнетка с острым взглядом, сменила постельное белье и вымела комнату.

– Вы страдаете, госпожа?

– Кто позавидовал бы моей участи?

– Красивые платья, прогулки по прекрасным садам, встречи с великолепными людьми... Я немного завидую вам.

– Ты несчастна?

– О, нет! У меня есть добрый муж, двое здоровых детей, и мы хорошо зарабатываем. Скоро мой муж закончит строить наш новый дом.

Долент осмелилась задать вопрос, мучивший ее.

– А бог... Ты думаешь о нем иногда?

– Бог везде, госпожа: достаточно почитать богов и наблюдать природу.

Долент больше не настаивала, Офир прав: настоящую религию нужно внедрять силой. Подчиняясь вере, народ отступится от всех своих пошлых заблуждений.

– Госпожа... Знаете, что говорят?

Чувствовалось, что у служанки была охота поболтать. Может быть, Долент услышит что-нибудь интересное?

– Ходят слухи, что вы собираетесь снова выйти замуж и, что многие воздыхатели оспаривают это счастье.

– Неважно, что говорят.

– Жаль... Вы достаточно долго носили траур. По моему мнению, нехорошо, когда такая женщина, как вы, страдает так долго от одиночества.

– Я не жалуюсь на жизнь.

– Иногда вы кажетесь грустной. Возможно, это нормально. Вы должны думать о вашем муже. Несчастный! Быть убитым! Несмотря на уважение к вам, госпожа, говорят, что ваш муж не всегда поступал честно.

– Это печально, но правда.

– Тогда зачем вам замыкаться на плохих воспоминаниях?

– Новое замужество не интересует меня.

– Счастье вернется, госпожа! Особенно, когда убийца вашего мужа приговорен.

– Что ты знаешь об этом?

– Моисея будут судить.

– Моисей... Но он в бегах!

– Это тайна, но мой муж – друг начальника охраны главной тюрьмы: еврей заключен там. Он точно будет приговорен к смертной казни.

– Его можно увидеть?

– Нет, это тайна, из-за тяжести обвинения, выдвинутого против него. Вас обязательно пригласят на суд, и у вас будет случай отомстить.

Моисей вернулся! Моисей, который верит в единого бога! Не знак ли это, обращенный к Долент?

ГЛАВА 15

Суд над Моисеем проходил в большом зале правосудия, возглавляемый жрецом, служителем Маат. Одетый в тяжелое накрахмаленное платье, он носил единственное украшение – сердце, символ человека, которое во время испытания смертью будут взвешивать на весах загробного царства.

До открытия заседания жрец встретился с Рамзесом в храме Птаха для возобновления клятвы, данной им во время коронации: он будет чтить богиню правосудия и никому не окажет предпочтения. Остерегаясь давать ему какие-либо советы, царь ограничился разговором об организации предстоящего процесса.

Большой зал был полон.

Ни один придворный не хотел пропустить такое событие.

Замечено было присутствие некоторых старейшин еврейских племен. Мнения разделились: одни верили в виновность Моисея, другие ожидали признаний, объясняющих причину возвращения преступника.

Жрец открыл заседание, приветствуя Маат, Закон, который будет жить вечно в человеческом обществе. Он приказал выставить на настил из плиток сорок две медные пластинки, напоминавшие, что правосудие осуществляется в сорока двух провинциях. Два воина привели Моисея.

Все взгляды устремились на еврея. Словно высеченное из камня лицо, длинная борода, огромный рост; бывший сановник Рамзеса выказывал удивительное спокойствие. Воины указали ему место напротив жреца.

Расположившийся по обе стороны верховного судьи – суд из четырнадцати человек включал землемера, жрицу богини Сехмет, лекаря, плотника, мать семейства, крестьянина, писца казны, придворную даму, скульптора, ткачиху, военачальника соединения «Ра», каменотеса, ответственного за царские погреба и моряка.

– Ваше имя Моисей?

– Именно так.

– Отводите ли вы кого-нибудь из этого суда? Посмотрите на них и подумайте некоторое время.

– Я доверяю правосудию этой страны.

– Разве это страна не ваша?

– Я здесь родился, но я – еврей.

– Вы египтянин и будете судимы как таковой.

– Была бы процедура и приговор другим, если бы я был иностранцем?

– Конечно, нет.

– Какая разница в таком случае?

– Суду решать. Вы стыдитесь быть египтянином?

– Суду решать, как вы говорите.

– Вы обвиняетесь в убийстве мастера по имени Сари, а затем – в побеге. Признаете вы эти факты?

– Признаю, но они требуют объяснений.

– Это цель данного разбирательства. Вы считаете неточными термины обвинения?

– Нет.

– Следовательно, вы понимаете, что в соответствии с законом я должен потребовать для вас смертной казни.

По залу пробежал шепот; Моисей остался невозмутимым, как будто эти ужасающие слова его не касались.

– Исходя из тяжести обвинения, – уточнил жрец. – Я не стану устанавливать никаких ограничений во времени, чтобы вы могли защититься и объяснить свое преступное поведение. Я требую также абсолютной тишины и прерву заседание при малейшем беспорядке; виновные будут наказаны тяжелым штрафом.

Чиновник обратился к Моисею.

– Какую должность занимали вы в то время?

– Сановник египетского двора и мастер на строительстве Пи-Рамзеса. В частности, я руководил еврейскими каменщиками.

– По моим документам, все были этим довольны. Вы были другом Фараона, ведь так?

– Точно.

– Учеба в Мемфисе, первый официальный пост – в гареме Мэр-Ур, старший мастер в Карнаке, мастер в Пи-Рамзесе... Блестящая карьера, которая только что начиналась. Жертва, Сари, проделал обратный путь. Он, бывший воспитатель Рамзеса, надеялся стать главой школы в Мемфисе, но был назначен на незначительную должность. Вы знали о причинах этой неудачи?

– У меня было свое мнение.

– Можно его узнать?

– Сари подлый человек, честолюбивый и жадный. Мою руку направила судьба.

Амени попросил слова у жреца.

– Я хочу внести некоторые уточнения: Сари участвовал в заговоре против Рамзеса. Так как он был мужем его сестры, царь выказал милость и заговорщик избежал сурового наказания.

Многие придворные были удивлены.

– Пусть предстанет перед судом госпожа Долент, – приказал жрец.

Не скрывая своего волнения, приблизилась величавая брюнетка.

– Вы подтверждаете слова Моисея и Амени?

Долент опустила голову.

– Они мягки, слишком мягки... Мой муж стал чудовищем. Когда он понял, что его карьера окончательно загублена, он начал питать сильную ненависть к подчиненным, проявляя по отношению к ним беспощадную жестокость. В течение последних месяцев своей жизни он преследовал еврейских каменщиков, за которых он отвечал. Если бы Моисей не убил его, кто-нибудь другой сделал бы это.

Речь Долент крайне удивила жреца.

– Не слишком ли сильны ваши слова?

– Клянусь вам, нет! Из-за мужа моя жизнь стала мучением.

– Его гибель вас обрадовала?

Долент еще больше опустила голову.

– Я... я как бы освободилась, и мне стыдно за себя... Но как сожалеть о таком человеке?

– Что еще вы можете сказать, госпожа?

– Все... больше ничего.

Долент вернулась и села среди придворных.

– Кто-нибудь желает защитить память Сари и опровергнуть слова его супруги?

Таковых не оказалось. Писец, обязанный записывать показания, вносил их тонким и быстрым почерком.

– Что вы можете сказать о случившемся? – спросил жрец Моисея.

– Это была случайность. Хотя мои отношения с Сари были натянутыми, но у меня не было намерения убивать его.

– Почему такая враждебность?

– Потому что я обнаружил, что Сари, будучи строительным мастером, шантажировал и обкрадывал еврейских каменщиков. Стремясь защитить одного из них, я убил Сари, не желая этого, а лишь спасая собственную жизнь.

– Вы утверждаете, что это была самооборона?

– Именно так.

– Почему вы сбежали?

– Я поддался панике.

– Странный поступок для невинного.

– Убийство человека вызывает глубокий шок. На мгновение теряешь голову и действуешь, как пьяный. Затем понимаешь, что совершил нечто ужасное, и остается только одно желание: сбежать, исчезнуть, забыть и быть забытым. Вот почему я спрятался в пустыне.

– Волнение прошло, вы должны были вернуться в Египет и предстать перед судом.

– Я женился, и у нас родился сын. Египет мне казался далеким, очень далеким.

– Почему же вы вернулись?

– У меня есть предназначение, которое я должен выполнить.

– Какое?

– Сегодня это еще моя тайна, не имеющая отношения к разбирательству; но завтра о ней узнает каждый.

Ответы разгневали жреца.

– Ваш рассказ не совсем убедителен и ваши объяснения очень запутаны. Я полагаю, что вы убили Сари преднамеренно, потому что он вел себя несправедливо по отношению к евреям. Ваши мотивы понятны, но речь идет все же о преступлении. По возвращении в Пи-Рамзес вы продолжали прятаться! Не является ли это подтверждением вашей виновности? Уверенный в своей правоте человек не поступает таким образом.

Амени посчитал, что настал момент для решающего удара.

– Я располагаю доказательством невиновности Моисея.

Тон жреца стал строгим.

– Если у вас нет серьезных оснований, я обвиню вас в оскорблении правосудия.

– Еврейского каменщика, которого Моисей взялся защищать, звали Абнер; Сари вымогал у него деньги. Абнер пожаловался Моисею. Сари захотел отомстить Абнеру, мучая его. Моисей прибыл вовремя и помешал Сари истязать свою жертву. Но драка обернулась убийством, Моисей убил Сари, но защищая свою жизнь. Абнер был свидетелем, и его показания включены в дело. Оно в вашем распоряжении.

Амени отдал документ жрецу.

Последний удостоверился, что папирус имел печать судьи. Он сломал ее, проверил дату и прочитал текст.

Моисеи не осмелился проявить своей радости, но обменялся с Амени взглядом заговорщика.

– Этот документ подлинный и приемлемый, заключил жрец.

Суд был закончен, Моисей освобожден от обвинений. Ему вынесли оправдательный приговор.

– До освобождения, – снова взял слово верховный судья, – я все же предпочел бы провести последнюю проверку.

Амени заморгал глазами.

– Пусть этот Абнер предстанет перед нами, потребовал жрец, – и пусть он подтвердит свое показание.