Текст книги "Госпожа Абу-Симбела"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 52

В рамках необходимого расследования по поводу ужасной смерти Меба Серраманна должен был подвергнуться допросу, проводимому Амени. Чувствуя себя неуютно, сард опасался быть наказанным.

– Дело ясное, – заключил писец, – ты подозревал с полным на то основанием, что Меба обманул тебя и хочет уничтожить Урхи-Тешшуба. Ты попытался арестовать Меба на месте преступления, но он защищался и подверг твою жизнь опасности и был убит во время борьбы.

Бывший пират расслабился.

– Это прекрасный отчет.

– Если бы он не умер, Меба отдали под суд. Его виновность не вызывает сомнения, имя Меба будет убрано из всех официальных документов. Но остается вопрос: на кого он работал?

– Он утверждал, что действовал по приказу Аша.

Амени потрепал свою кисточку.

– Заставить уничтожить хетта, чтобы освободить Рамзеса от обузы... Но Аша не доверил бы это задание светскому человеку и трусу! И, кроме того, он не пошел бы против воли Рамзеса, уважающего право убежища. Меба обманул еще раз. А если он был одним из хеттских шпионов?

– Разве они не были расположены к Урхи-Тешшубу?

– Сегодня императора зовут Хаттусили. Урхи-Тешшуб – лишь изменник. Уничтожая заклятого врага нового властителя хеттов, шпионы стремились завоевать его хорошее расположение.

Сард погладил свои длинные усы.

– Иначе говоря, Офир и Шенар не только живы, но все еще находятся в Египте.

– Шенар исчез в Нубии, Офир не появлялся многие годы.

Серраманна сжал кулаки.

– Этот проклятый маг может быть совсем близко от нас! Косвенные доказательства его бегства в Ливию были лживы и предназначены для того, чтобы усыпить мое недоверие.

– Разве Офир не доказал, что умеет оказываться вне досягаемости?

– Не для меня, Амени, не для меня...

– А если однажды ты приведешь нам его живого?

В течение трех нескончаемых дней густые черные облака закрывали солнце над Пи-Рамзесом. Для египтян волнения, названные богом Сетом, смешивались с опасностями, которые передавали посланники богини Сехмет, предвестники болезней и несчастий.

Только один человек мог помешать ухудшению ситуации: Великая Супруга Фараона, земное воплощение вечного Закона, который Фараон насыщал подношениями. Это было время, когда каждый смотрел сам за собой, и без снисходительности пытался честно исправить недостатки. Беря на себя ответственность за недостатки и достоинства своего народа, Нефертари отправилась в Фивы в храм Мут, чтобы возложить подношения к ногам статуи грозной богини Сехмет и таким образом превратить мрак в свет.

В столице Рамзес согласился принять Моисея, кричавшего, что темнота, покрывавшая столицу, была девятым несчастьем, посланным Яхве на египетский народ.

– Ты убежден, наконец, Фараон?

– Ты только по-своему истолковывал естественные явления, приписывая их твоему богу; это твое видение мира, и я его уважаю. Но я не соглашусь, чтобы ты сеял волнения в народе во имя религии. Это противоречит Законам Маат и может привести только к хаосу и мятежам.

– Требования Яхве остаются неизменными.

– Покинь Египет со своими сподвижниками, Моисей, и молись своему богу там, где ты этого хочешь.

– Это не то, что ждет Яхве; вместе со мной должен уйти весь еврейский народ.

– Ты оставишь здесь скот, крупный и мелкий, так как по большей части он вами нанят и принадлежит нам. Те, кто отказывается от Египта, не могут пользоваться его благами.

– Наши стада уйдут вместе с нами, ни одно животное не останется в твоей стране, так как каждое послужит культу Яхве. Нам они нужны, чтобы совершить жертвоприношение до нашего прибытия в Землю Обетованную.

– Ты поведешь себя, как вор?

– Только Яхве может меня судить.

– Какая вера могла мы оправдать такое действие?

– Ты не способен ее понять. Лучше уступи.

– Фараонам удавалось пресекать фанатизм и нетерпимость, смертельные яды, разъедающие сердце человека. Ты не опасаешься, как я, последствий абсолютной и окончательной истины, вера в которую навязывается одними людьми другим?

– Выполни волю Яхве!

– Неужели у тебя больше нет ничего, кроме угроз и поношений на устах, Моисей? Что стало с нашей дружбой?

– Меня интересует только будущее, и это будущее – исход моего народа.

– Уходи из дворца, Моисей, и не появляйся больше предо мной. Не то я буду считать тебя мятежником, и суд вынесет тебе наказание, применяемое к виновникам беспорядка.

Объятый гневом, Моисей прошел через ворота дворца, не поприветствовав придворных, которые охотно обменялись бы несколькими словами с ним, и вернулся в свое жилище в еврейском квартале, где его ждал Офир.

Приспешники мага рассказали ему о неудаче и смерти Меба. Но последний отчет, написанный сановником, содержал интересную информацию: во время церемонии в храме Птаха в Мемфисе Меба убедился, что Ка освободился от магической защиты, созданной Сетау. Конечно, должность верховного жреца защищала его от темных сил; но почему бы Офиру не испытать удачу?

– Рамзес уступил? – спросил маг.

– Он не уступит никогда! – ответил Моисей.

– Рамзес не знает страха. Эта ситуация останется без изменений, пока мы не обратимся к насилию.

– Мятеж...

– У нас есть оружие.

– Евреи будут уничтожены.

– Кто говорит об открытом бунте? Нужно использовать смерть, она явится десятым и последним несчастьем, обрушившимся на Египет.

Ярость Моисея не спадала. И слушая угрожающие слова Офира, он полагал, что слышит голос Яхве.

– Ты прав, Офир, нужно ударить так сильно, чтобы Рамзес был вынужден освободить евреев. В полночь, в ночь смерти, Яхве пройдет по Египту, и умрут все первенцы.

Офир столько ждал этого момента! Наконец он отомстит за поражения, которые ему нанес Фараон.

– Одним из первых, старший сын Рамзеса и его вероятный наследник. До сих пор он пользовался магической защитой, и я никак не мог преодолеть ее. Но теперь...

– Рука Яхве не пощадит его.

– Мы должны обмануть, – предложил Офир, – пусть евреи братаются с египтянами, как когда-то, и пусть воспользуются этим, чтобы забрать много драгоценных вещей. Они нам потребуются во время исхода.

– Мы отпразднуем Пасху, – объявил Моисей, – и украсим наши дома красными букетами иссопа, окропленными кровью животного, принесенного в жертву в честь праздника. В ночь смерти злой дух пощадит эти жилища.

Офир поспешил в свою лабораторию. Благодаря кисточке, украденной у Ка, магу, возможно, удастся вызвать паралич у старшего сына Рамзеса и заставить его уйти в небытие.

Игра тени и света оживляла сад, делая Нефертари еще более красивой. Таинственная и величественная, прохаживаясь среди деревьев и цветов с грацией богини, она была счастлива. Однако, когда Рамзес поцеловал ей руку, он сразу почувствовал ее недовольство.

– Моисей не прекратил угрожать нам, – прошептала она.

– Он был моим другом, и я не могу поверить в его испорченную душу.

– Я тоже, я испытываю уважение к нему, но разрушительный огонь исходит из его сердца, именно этого я опасаюсь.

С озабоченным видом Сетау подошел к царской чете.

– Прости меня, я привык говорить прямо: Ка болен.

– Это серьезно? – спросила Нефертари.

– Я опасаюсь этого, Ваше Величество; мои снадобья не помогают.

– Ты хочешь сказать...

– Не будем обольщаться: это порча.

Дочь Исиды, чародейка по призванию, Великая Супруга Фараона поспешила к изголовью старшего сына Рамзеса.

Несмотря на боль, верховный жрец Птаха сохранял достоинство. Лежа на низкой постели с искаженными чертами лица, Ка прерывисто дышал.

– Мои руки неподвижны, – сказал он Нефертари, – и я не могу больше двинуть ногой.

Царица положила руки на виски юноши.

– Я дам тебе всю свою энергию, – пообещала она, – мы вместе будем бороться против смерти. Я дам тебе свое счастье, свою жизнь, и ты не умрешь.

В хеттской столице переговоры продвигались очень медленно. Хаттусили оспаривал каждый пункт, написанный Рамзесом, предлагал другую формулировку, упорно боролся с Аша, с трудом приходил к согласию, взвешивая каждое слово. Путухепа добавляла свои замечания, разгорались другие споры.

Аша сохранял невозмутимое спокойствие. Он осознавал, что присутствует при подготовке мира, от которого зависело счастье всего Ближнего Востока и большей части Азии.

– Не забывайте, – напомнил Хаттусили, – что я требую выдачи Урхи-Тешшуба.

– Это будет последним пунктом для обсуждения, – ответил Аша, – когда мы подпишем соглашение по всему договору.

– Замечательно... Но вы убеждены, что император полностью доверяет вам?

– Если бы он допустил этот промах, был бы он императором хеттов?

– Читая мои тайные мысли, не подвергаете ли вы опасности исход переговоров?

– У вас есть тайные мысли, Ваше Величество, и вы пытаетесь добиться договора более благоприятного для хеттов, чем для Египта... Моя роль состоит в том, чтобы установить равновесие на чашах весов.

– Тонкая игра... может быть, обреченная на неудачу.

– Будущее мира... вот что доверил мне Рамзес, вот что находится в наших руках, Ваше Величество.

– Я спокоен, рассудителен и упрям, мой дорогой Аша.

– Я такой же, Ваше Величество.

ГЛАВА 53

Серраманна больше не покидал помещения, выделенного для его наемников. Лишь позволял себе некоторые развлечения с женщинами из харчевни, но удовольствию не удавалось оторвать его от навязчивой идеи: противник неизбежно совершит ошибку, и он должен быть бдительным, чтобы воспользоваться этим.

Болезнь Ка повергла сарда в глубокую печаль; все, что касалось несчастий царя и его близких, приводило его в расстройство, как если бы царская семья была его собственной, и он топал ногами, разозленный, что не мог раздавить врагов Рамзеса.

Один из наемников пришел с донесением.

– У евреев происходят странные вещи...

– Объясни.

– На дверях их домов видны следы красной краски. Я не знаю почему, но подумал, что это могло бы вас заинтересовать.

– Ты хорошо сделал. Приведи ко мне Абнера под любым предлогом.

Дав свидетельские показания в пользу Моисея, каменщик Абнер, имевший склонность грабить своих братьев-евреев, больше не заставлял говорить о себе.

Опустив голову, он чувствовал себя как не в своей тарелке.

– Может быть, ты совершил преступление? – спросил Серраманна грозным тоном.

– Нет, нет, господин! Мое существование так же незапятнанно, как белое платье жрецов.

– Тогда почему ты трясешься?

– Я только презренный каменщик и...

– Этого достаточно, Абнер; почему ты запачкал дверь своего дома красной краской?

– Это случайно, господин!

– Случайность, которая повторилась на десятках других дверей! Прекрати принимать меня за идиота.

Гигант-сард заставил хрустеть суставы своих пальцев, еврей подскочил.

– Это... это обычай!

– А, да... А если бы мой обычай заключался в том, чтобы отрезать тебе нос и уши?

– Вы не имеете на это права, суд вас обвинит.

– Чрезвычайное обстоятельство: я расследую порчу, наведенную на старшего сына Рамзеса, и я бы не был слишком удивлен, узнав, что ты замешан в этом.

Судьи выказывали большую суровость против тех, кто практиковал черную магию; Абнер подвергался риску тяжелого обвинения.

– Я не виновен!

– С твоим прошлым было бы трудно в это поверить.

– Не делайте этого, господин, у меня семья, дети...

– Или ты говоришь, или я обвиняю.

Абнер не долго колебался между своей безопасностью и безопасностью Моисея.

– Моисей навел порчу на первенцев, – признался он, – в ночь несчастья они будут убиты Яхве. Чтобы он пощадил евреев, нужен был отличительный знак на их домах.

– Всеми демонами моря клянусь, этот Моисей – чудовище!

– Вы... вы меня отпустите, господин?

– Ты разболтаешь, змееныш; в тюрьме ты будешь безопасен.

Явно удовлетворенный Абнер кивнул головой.

– Когда я из нее выйду?

– Когда произойдет эта ночь несчастья?

– Не знаю, но скоро.

Серраманна кинулся к Рамзесу, тот принял его сразу же после встречи с земельным управителем. Очень обеспокоенный болезнью Ка, которому только магия Нефертари сохраняла жизнь, Неджем едва мог исполнять свои обязанности; но Рамзес убедил его, что служба стране и сообществу египтян была важнее любого несчастья. Будь хоть то личная трагедия.

Сард рассказал о допросе Абнера.

– Этот человек лжет, – рассудил Рамзес, – никогда Моисей не мог бы замыслить такую гнусность.

– Абнер трус и боится меня; он мне сказал правду.

– Убийства, хладнокровное уничтожение первенцев... Такой ужас мог родиться только в больном мозгу. Это исходит от Моисея.

– Я настаиваю на применении силы, чтобы помешать убийцам осуществить их замысел.

– Прикажи также вмешаться страже.

– Простите меня, Ваше Величество... Но не нужно ли арестовать Моисея?

– Он не совершил преступления. Суд его оправдает. Я должен принять другое решение.

– Я бы хотел предложить вам идею, которую вы сочли бы ужасной, но она могла бы оказаться эффективной.

– Ты слишком уж осторожничаешь! Говори, Серраманна.

– Дадим знать, что Ка не проживет и трех дней.

При этих мрачных словах Рамзес задрожал.

– Я знал, что огорчу вас, Ваше Величество, но это известие заставит убийц действовать быстро и дерзко, и я рассчитываю воспользоваться их спешкой.

Царь раздумывал лишь несколько мгновений.

– Неплохо, Серраманна.

Долент, сестра Рамзеса, дала пощечину своей служанке, которая слишком сильно дернула за прядь ее пышной прически.

– Пошла отсюда, неловкая!

Служанка убежала в слезах. Тотчас же ее заменила другая, ухаживавшая за ногтями.

– Срежь мертвую кожу и покрась ногти в красный цвет... И будь осторожна, чтобы не поранить меня.

Служанка славилась большим опытом в этом деле.

– Ты работаешь хорошо, – отметила Долент, – я щедро тебе заплачу и порекомендую тебя своим друзьям.

– Спасибо, госпожа, несмотря на всеобщую грусть, вы доставляете мне удовольствие.

– Почему ты говоришь о грусти?

– Утром одна госпожа, важная придворная дама, узнала ужасную новость: старший сын царя скоро умрет.

– Разве это не просто слух?

– Увы, нет! По мнению дворцового лекаря, Ка не проживет дольше трех дней.

– Поспеши закончить, у меня дела. Быстрее!

Это был тот случай, когда Долент считала себя обязанной нарушить правила безопасности. В спешке она надела обычный парик и набросила на плечи коричневую накидку, чтобы никто не узнал ее.

Долент смешалась с толпой прохожих и повернула к кварталу еврейских каменщиков. Она проскользнула между водоносом и продавцом сыров, растолкала двух девочек, игравших в куклы посреди улочки, толкнула старика, идущего слишком медленно, и постучала пять раз в маленькую дверь, покрашенную в темно-зеленый цвет.

Скрипя, дверь отворилась.

– Кто вы? – спросил каменщик.

– Подруга мага.

– Входите.

Каменщик провел Долент по лестнице, ведущей в подвал, освещенный масляной лампой, слабый свет которой озарял лицо мага Офира. Профиль хищной птицы, выпуклые скулы, выступающий нос отличали это загадочное лицо, зачаровывавшее сестру Рамзеса.

Офир сжимал кисточку Ка, покрытую странными знаками.

– Что стряслось, Долент?

– В ближайшие часы умрет Ка.

– Лекари отказались его лечить?

– Парьямаху считает, что смерть неминуема.

– Превосходная новость, но она несколько меняет наши планы. Вы хорошо сделали, что предупредили меня.

Следовательно, ночь несчастья наступит немного раньше, чем предусмотрено. Первенцы будут умирать, начиная с сына Рамзеса, и отчаяние обрушится на египетский народ. Придя в ужас от могущества и гнева Яхве, он повернется против Рамзеса. Восстание будет всеобщим.

Долент бросилась в ноги магу.

– Что произойдет, Офир?

– Рамзес будет сметен, победят Моисей и истинный Бог.

– Осуществится наша мечта...

– Именно о реальности нужно говорить, дорогая Долент... Как вы были правы, когда предвидели это.

– Нельзя ли избежать... излишнего насилия?

Офир поднял Долент и приложил ладони своих рук к щекам крупной брюнетки, бывшей почти без сил.

– Решения принимает Моисей, а Моисея вдохновляет Яхве, мы не должны обсуждать его приказы, какими бы ни были их последствия.

Вдруг резко открылась дверь, раздался задыхающийся крик и быстрые шаги по лестнице, гигант-сард ворвался в подвал!

Он оттолкнул Долент, за которой следовал до убежища мага, и ударил Офира по голове. Падая, хеттский шпион выпустил кисточку Ка. Бывший пират надавил ногой на его руку, принудив его разжать пальцы.

– Офир... Наконец я поймал тебя!

ГЛАВА 54

Сетау вошел в комнату Ка, бросил злосчастную кисточку на пол и с яростью раздробил ее на мелкие кусочки.

Нефертари, не перестававшая поддерживать силы старшего сына Рамзеса, подняла на Сетау признательный взгляд.

– Порча разрушена, Ваше Величество, Ка быстро поправится.

Нефертари убрала руки с затылка юноши и упала в изнеможении.

После того как доктор Парьямаху прописал безвредные укрепляющие микстуры, Сетау дал царице настоящее снадобье, вернувшее ее крови исчезнувшую энергию.

– Великая Супруга Фараона смертельно устала, – сообщил он Рамзесу.

– Я требую правду, Сетау.

– Поддерживая своей магией Ка, Нефертари отняла у себя много лет жизни.

Рамзес остался у изголовья царицы, стараясь дать ей силу, исходившую от него, ту силу, на которой было построено его царство. Он был готов пожертвовать ею, чтобы Нефертари познала долгую и счастливую старость и освещала своей красотой страну.

Потребовалась вся убежденность Амени, чтобы заставить Рамзеса вернуться к делам государства. Царь согласился разговаривать с другом после того, как услышал успокаивающий голос Нефертари, подтверждающей, что она почувствовала, как мрак отступает от нее.

– Серраманна представил мне длинный доклад, – заявил Амени. – Маг Офир арестован и будет судим за шпионаж, черную магию, покушение на членов царской семьи и убийство несчастной Литы и ее служанки. Но он не один виновен: Моисей так же опасен, как и он. Офир заговорил, он открыл, что Моисей имел намерение уничтожить всех первенцев в Египте. Без вмешательства Серраманна, расстроившего этот чудовищный план, сколько жертв мы бы оплакивали?

От самых старых до самых молодых, от самых бедных до самых богатых – все евреи были ошеломлены. Никто не ожидал появления Фараона во главе отряда воинов под командованием Серраманна. Улицы опустели, и люди довольствовались наблюдением за Фараоном из приоткрытых ставень.

Рамзес направился прямо к жилищу Моисея. Предупрежденный людьми, тот стоял на пороге с посохом в руке.

– Мы не должны были вновь увидеться, Ваше Величество.

– Это будет наша последняя встреча, Моисей, будь уверен. Почему ты пытался посеять смерть?

– Во мне живет только подчинение Яхве.

– Не слишком ли жесток твой бог? Я уважаю твою веру, мой друг, но я не соглашусь, чтобы она стала источником беспорядка на земле, завещанной мне моими предками. Покинь Египет, Моисей, покинь его с евреями. Отправляйтесь служить вашей вере в другом месте. Не ты просишь об исходе, это я требую его.

Одетый в длинное красно-белое шерстяное платье, император Хаттусили разглядывал столицу с высоты акрополя, на вершине которого возвышался дворец. Его супруга Путухепа нежно взяла его за руку.

– Наша страна сурова, но она не лишена красоты. Зачем жертвовать ею в угоду злобе?

– Урхи-Тешшуб должен быть наказан, – подтвердил император.

– Разве он не наказан уже? Представь этого беспощадного воина в охраняемом доме у своего заклятого врага! Разве не смертельно ранена гордость Урхи-Тешшуба?

– Я не имею права уступить Египту.

– Ассирия не позволит нам упорствовать слишком долго; ее армия становится все более угрожающей, и она не поколеблется напасть на нас, если узнает, что переговоры о мире с Египтом провалились.

– Эти переговоры секретны.

– Император хеттов стал наивным? Гонцы не прекращают сновать между империей и Египтом, и то, что было секретом, больше не является таковым. Если мы как можно раньше не заключим договор о мире, ассирийцы посчитают нас легкой добычей, потому что Рамзес не придет нам на помощь.

– Мы сумеем защититься.

– С начала твоего царствования, Хаттусили, твой народ очень изменился. Даже воины желают мира. И у тебя самого, разве у тебя другая цель?

– Не Нефертари ли влияет на тебя?

– Моя сестра, царица Египта разделяет мои убеждения; ей удалось убедить Рамзеса не воевать больше с хеттами, но будем ли мы способны оправдать ее надежду?

– Урхи-Тешшуб...

– Урхи-Тешшуб принадлежит прошлому. Пусть он женится на египтянке, пусть он растворится в народе Фараона и пусть исчезнет из нашего будущего!

– Ты многого требуешь от меня.

– Не в этом ли состоит долг императрицы?

– Рамзес посчитает мое отступничество знаком слабости.

– Ни Нефертари, ни я сама не будем так расценивать твое великодушие.

– Неужели женщины руководят внешней политикой Хеттской державы и Египта?

– Почему бы и нет, – ответила Путухепа, – если мы приведем их к миру?

Во время суда Офир многое рассказал. Он признался в том, что был хеттским шпионом в Египте; в том, что посягнул на жизнь Ка; когда он описал, каким образом уничтожил несчастную Литу и ее служанку, судьи поняли, что Офир не испытывал угрызений совести и что он не поколебался бы снова убивать с тем же хладнокровием.

Долент рыдала. Обвиненная в соучастии, она ничего не отрицала и отдалась на милость своего брата, царя Египта. Она обвинила Шенара, чье дурное влияние столкнуло ее с правильного пути.

Обсуждение было коротким. Жрец огласил приговор. Приговоренный к смерти Офир смирился со своей участью: Долент, чье имя будет уничтожено и изъято из всех официальных документов, навсегда вышлют в Южную Сирию, где она будет жить как простая работница, отданная в распоряжение фермера, чтобы работать на тяжелой работе. Что касается Шенара, он был заочно приговорен к смерти, и его имя так же будет предано забвению.

Сетау и Лотос вновь отправились в Абу-Симбел в тот же день, когда Аша вернулся в Египет. У них едва было время, чтобы поприветствовать друг друга, прежде чем снова расстаться.

Аша тотчас же был принят царской четой; как ни сильна была усталость, Нефертари не переставала переписываться с Путухепой. Боец, нубийский лев и его друг Дозор, золотисто-желтый пес, оставались резвыми, несмотря на свой возраст, они не покидали царицу, как если бы понимали, что их присутствие придавало ей силы. Как только Рамзес мог отвлечься от своих обязанностей, он отправлялся к супруге. Они гуляли в садах дворца, он читал ей тексты мудрецов эпохи пирамид; и он и она все больше проникались сознанием огромной любви, которая их объединяла, той сокровенной любви, которую не может выразить ни одно слово, пылающей как летнее небо и нежной, как закат солнца на Ниле.

Это Нефертари принудила Рамзеса расстаться с ней, чтобы повернуться к Египту, направить государственный корабль в правильном направлении и ответить на тысячи повседневных вопросов, которые ставили вельможи и высокопоставленные сановники. Благодаря Красавице Изэт, Меритамон и Ка, выздоровление царицы возвращало ей сияние радости и молодости. Она радовалась визитам маленького Меренптаха, уже с замечательной осанкой, и визитам Туйи, умело скрывавшей свою собственную усталость.

Аша распростерся перед Нефертари.

– Мне очень не хватало вашей мудрости и красоты, Ваше Величество.

– У тебя хорошие новости?

– Превосходные.

– Хаттусили желает подписать договор? – спросил Рамзес недоверчиво.

– Благодаря царице Египта и императрице Путухепе случай с Урхи-Тешшубом почти урегулирован: пусть он остается в Египте. Таким образом, больше не остается препятствий для заключения соглашения.

Широкая улыбка осветила лицо Нефертари.

– Мы одержим самую прекрасную из побед?

– Нашей основной поддержкой была императрица Путухепа; письма Великой Супруги Фараона тронули ее сердце. С начала царствования Хаттусили хетты боялись опасности, которую представляет ассирийская армия, и они знали, что мы, их вчерашние враги, станем лучшей поддержкой в будущем.

– Будем действовать быстро, – посоветовала Нефертари, чтобы использовать этот благоприятный момент.

– Я привез вариант договора о мире, предложенный Хаттусили. Изучим его со вниманием; как только получу ваше согласие и согласие Фараона, я отправлюсь в Хаттусу.

Царская чета и Аша принялись за работу; не без удивления Рамзес отметил, что Хаттусили принял большинство его условий.

Аша выполнил огромную работу, не изменив решениям царя. И когда, в свою очередь, Туйя закончила внимательное чтение, она дала свое одобрение.

– Что здесь происходит? – спросил наместник Нубии, чья колесница, которую тащили две лошади, управляемые опытным кучером, направлялась ко дворцу в Пи-Рамзесе, продвигаясь по бурлящим и переполненным улицам.

– Исход евреев, – ответил возница. – Под предводительством своего вождя Моисея они покидают Египет и направляются в Землю Обетованную.

– Почему Фараон дал согласие на это безумие?

– Рамзес изгоняет их за смуту и нарушение общественного порядка.

Удивленный наместник Нубии, находившийся с визитом в столице, видел тысячи мужчин, женщин и детей, уходивших из Пи-Рамзеса, подгоняя стада и таща повозки, наполненные одеждой и провизией. Некоторые пели, у других был грустный вид. Уход из страны, где они вели приятное существование, удручали большинство, но они не решались противоречить Моисею.

Встреченный Амени, наместник Нубии был проведен в кабинет Рамзеса.

– Какова причина вашего приезда? – спросил Фараон.

– Я должен был предупредить вас как можно быстрее, Ваше Величество, и не поколебался взять самое быстрое судно, чтобы самому сообщить о трагических событиях, повергающие в печаль ту землю, за которую я отвечаю... Они оказались такими неожиданными, такими ужасными! Я не мог представить...

– Прекрати эту болтовню, – потребовал Рамзес, – и говорите правду.

Нубийский наместник сглотнул слюну.

– Мятеж, Ваше Величество. Ужасный мятеж объединившихся племен.