Текст книги "Унесенные войной"

Автор книги: Кристиан Синьол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Хорошо, – сказала Матильда Шарлю, после того как тот рассказал ей о своем желании уйти в партизаны, – но я пойду с тобой.

Пришлось потратить немало времени, чтобы объяснить ей, насколько это опасно, что нужно еще все организовать. Он пообещал разделить с ней свою судьбу, когда сложатся благоприятные обстоятельства.

– А что же я буду делать тем временем, уважаемый супруг? – с усмешкой спросила Матильда. – Я должна вернуться в школу?

– Нет, это было бы слишком опасным. Тебе лучше пожить в Пюльубьере. У моих родителей тебе нечего боятся. Здесь легко спрятаться.

– Я соглашусь, но при одном условии: ты пообещаешь забрать меня при первой же возможности.

– Я обещаю.

Однако в день отъезда Шарля оказалось, что молодым супругам не так-то легко расстаться друг с другом. Матильда не забыла о том, что они могли расстаться навсегда. Алоиза тоже пыталась остановить сына, посеяв в душе Матильды дурное предчувствие и страх, которые усиливались по мере приближения дня расставания. Шарль даже начал колебаться, но не сдался. Матильда проводила мужа до дороги на Сен-Винсент и поделилась с ним своей тревогой и боязнью смертельной опасности, витавшей над ними.

– Ну что ты, – успокаивал ее Шарль. – Нам ничего не угрожает. Не бойся.

Матильда постаралась взять себя в руки, чтобы не мешать Шарлю исполнить то, что он считал своим долгом. Но в самый момент расставания она почувствовала, что они больше не увидятся, и продолжала молча идти рядом с ним. Шарль был настолько тронут, что чуть было не отказался от своих планов. Но что-то внутри него придало ему сил, и он попросил Матильду вернуться в Пюльубьер. Шарль крепко обнял ее и ушел, не оборачиваясь на пустынную дорогу, где стояла любимая женщина, смотря ему вслед. С этого дня Матильда не преставая думала об отъезде мужа и уже явно ощущала, что опасность совсем близко.

Наступил октябрь с его золотисто-медными лесами и короткими холодными днями. Матильда последовала совету мужа и не вернулась в школу. Она вспоминала об учениках, которые привыкли к ней и которых она покинула. Она страдала от этого предательства, но сдержала слово, данное мужу, в надежде, что скоро он заберет ее к себе.

Матильда очень беспокоилась о своих пожилых одиноких родителях. По ее просьбе Франсуа один раз съездил в Уссель, чтобы отвезти им провизию и передать привет от дочери. Но Матильда страдала от разлуки с ними. Однажды в пасмурный понедельник, когда ветер гнал по небу свинцовые тучи, цеплявшиеся, казалось, за верхушки деревьев, она решилась съездить в Уссель на велосипеде, хотя Франсуа и Алоиза, как могли, отговаривали ее от этого.

Ледяной ливень застал ее на въезде в город, промочив до нитки, так что к родителям она приехала, вся дрожа от холода. Они жили в самом центре города, за церковью. Дверь дома выходила на улицу. Не успела Матильда как следует обсохнуть и переброситься несколькими словами с отцом и матерью, как раздался глухой стук в дверь. Матильда вдруг поняла, что за домом следили с тех пор, как она не вернулась в школу, уйдя таким образом в подполье. В доме был только один выход, и бежать было некуда. Отец попытался преградить вход, но полицаи оттолкнули его без лишних церемоний и без труда обнаружили молодую учительницу в шкафу ее комнаты.

Не обращая внимания на протесты родителей, полицаи увели Матильду в участок, который находился в одном здании с немецким штабом. Сидя на стуле перед тремя мужчинами, одетыми в черное и с беретами на голове, Матильда поняла, что попала в другой мир и что часы ее жизни сочтены. Допрос начался с причин ее отсутствия на работе.

– Я осталась помогать родителям мужа, – отвечала она.

– А где же ваш муж?

– Не знаю.

– Как это вы не знаете? Если вы решили посмеяться над нами, дамочка, то вы об этом сильно пожалеете.

Высокий худощавый мужчина, судя по всему, главный среди них, с черными глазами и шрамом на щеке, подошел к ней и, когда она совсем не ожидала этого, сильно ударил ее по лицу, так сильно, что Матильда упала со стула, не совсем понимая, что произошло.

Она почувствовала, как ее усаживают обратно.

– Итак, дамочка, где находится сейчас ваш муж, Шарль Бартелеми? Не должен ли он тоже помогать своим родителям?

Она не ответила, пытаясь убедить себя в том, что у них ничего против нее нет и что им нужен только Шарль. Но в течение следующего часа допроса Матильда не один раз подумала, что ей не удастся выйти живой из этой грязной комнаты, где пахло табачным дымом и вином. Все кончилось бы надругательством, если бы не немецкий офицер, который вовремя вошел в комнату. Этот визит утихомирил полицаев. Они перебросились несколькими словами, и тот, что со шрамом, вышел с офицером СС. Матильда осталась наедине с двумя полицаями. Она старалась уйти в себя и без остановки дрожала. Она поняла, что запущен механизм, силы и жестокости которого она не представляла, и приготовилась к худшему.

Человек со шрамом вернулся в комнату через десять минут и дал команду отпустить Матильду. Вероятно, они надеялись, что она приведет их к Шарлю. Было два часа дня. Растерянная, она стояла на улице, не зная ни что делать, ни куда податься. Матильда решила вернуться в дом родителей, чтобы успокоить их. У матери случился приступ, и отец был рядом с ней в спальне. Увидев дочь, они немного успокоились, но тревожное состояние не покидало их. Что же ей теперь делать? Отправиться в Пюльубьер или остаться в Усселе? Она решила вернуться в Пюльубьер, куда Шарлю было бы легче добраться. Здесь, в Усселе, их врагам было легче следить за домом.

– Они и там будут следить за деревней, – вмешалась мать Матильды, которая хотела во что бы то ни стало оставить дочь рядом с собой.

– Первое время – да, но они не могут быть повсюду. Рано или поздно им это надоест.

Сердце Матильды колотилось от страха, когда она уезжала. Все время оглядываясь, чтобы проверить, не следят ли за ней, к пяти часам она добралась до Пюльубьера. Дождь закончился, и с тяжелых ветвей падали тяжелые капли, издавая знакомый с детства звук, который немного успокоил Матильду.

Рассказ Матильды встревожил Франсуа и Алоизу. Теперь следовало быть предельно осторожными. Конечно, в жителях деревни можно было не сомневаться, но за домом могли наблюдать с гор. Они также не исключали вероятность обыска со стороны полицаев или немцев. Выбор был сделан: теперь им придется постоянно жить в ожидании ареста кого-то из семьи. Наибольшая опасность грозила Шарлю, который, к счастью, в течение нескольких дней, последовавших за описанными событиями, в Пюльубьере не появлялся.

О том, что произошло, он узнал от повстанцев из Усселя. Шарлю было опасно приезжать самому, но он прислал в Пюльубьер связного под видом торговца скотом, который передал Матильде его слова: оставаться в Пюльубьере и ждать новых инструкций. Шарль появился через несколько дней, темной ноябрьской ночью, убедившись, что за дорогой не следят. Матильда рассказала мужу о своих мыслях: она не желала подвергать опасности Франсуа и Алоизу, оставаясь в их доме; по той же причине она не могла вернуться в Уссель. Она хотела, чтобы Шарль забрал ее с собой.

– У меня нет постоянного жилья, – ответил он. – Я сплю то здесь, то там. Я постоянно скрываюсь. Но я обещал, что возьму тебя с собой, и я сдержу слово.

Все давалось Шарлю нелегко теперь, когда он обосновался в гористой местности над Спонтуром, в самой чаще леса. Андре, главный инженер строительства, на котором были задействованы десятки рабочих, настроенных против оккупантов, основал Вооруженную организацию сопротивления рабочих дамбы, которая действовала от Корреза до Шанталя и Пюи-де-Дома. После отъезда из Пюльубьера Шарлю оставалось просто разыскать Андре, поскольку они познакомились, когда Шарль работал в этом городке, и сразу поняли, что взгляды их совпадают. Через месяц работы Шарля назначили представителем по связям с Секретной армией Верхнего Корреза. В ноябре тысяча девятьсот сорок третьего года при поддержке инженера Шарль перешел из одной организации в другую и стал единственным руководителем Секретной армии в районе дамб под именем Мареж. Теперь он налаживал контакты с Тюлем, подпольщики которого получали распоряжения прямо из лондонского штаба Сопротивления.

Через несколько дней Шарль получил задание найти и подготовить участок плоскогорья для приема парашютного груза с оружием, доставка которого была намечена на конец года. Уже пошел первый снег, который укутал высокогорье белым покрывалом, приглушил звуки. Дороги сделались небезопасными, и в труднодоступные районы стало трудно добираться.

Шарль не раз обращал внимание своего связного в Тюле на сложности, которые могут возникнуть при встрече и переправке оружия, но приказ исполнил. Он нашел площадку на горном хребте, недалеко от Сен-Винсена: труднодоступную поляну, на которую не вела ни одна дорога. Стоял декабрь. Воздух был прозрачным, но северный ветер покрыл снег ледяной коркой.

Этим вечером Шарль с пятью помощниками ожидали секретной радиограммы из Лондона, укрывшись на заброшенной ферме между Усселем и Сен-Винсентом. Уже была глубокая ночь, когда из радиоприемника послышался позывной: «Бом-бом-бом! Говорит Лондон. В эфире французское радио». Шарль и его ребята напряженно слушали выпуск новостей. Передача подходила к концу, когда знакомый голос диктора произнес шифрованное послание, которого они ожидали: «Прерии усыпаны цветами, повторяю: прерии усыпаны цветами».

Нужно было уходить. Ночь была морозной. На небе блестела луна и миллионы искорок-звезд. Больше всего подпольщики опасались гололеда. Чтобы свести к минимуму возможный риск, Шарль нашел ферму, расположенную недалеко от площадки. У них должно было уйти не больше четверти часа, чтобы добраться до места, даже если их средство передвижения – грузовичок на газогенераторе – будет с трудом подниматься по скользкой дороге.

В этот поздний час они не встретили никого, кроме косули, перебежавшей дорогу в свете фар. Кто, кроме них, мог рискнуть отправиться ночью на удаленное плато, открытое всем ветрам? Мотобригады не решались пока забираться на такие высоты и ограничивались работой на магистралях национального значения, в частности на трассе Тюль – Клермон-Ферран.

Бригада Шарля быстро зажгла факелы по периметру площадки, которая казалась крохотной на фоне величественных буков, массивных дубов и карельских берез, окружавших ее. Оставалось ждать не более пятнадцати минут. Дул сильный северный ветер, продувавший ожидавших насквозь. Шарль уже начал думать, что в такую погоду десант не сможет высадиться на столь узкую площадку, когда вдалеке послышался рев самолетных двигателей. Вскоре шум превратился в оглушительный рев. С замирающим сердцем Шарль передал азбукой Морзе опознавательный сигнал: три тире, обозначающие букву «О».

Самолет сделал первый заход, затем развернулся и опустился еще ниже. В какой-то момент Шарлю показалось, что он заденет верхушки деревьев. Но все обошлось: на землю приземлились два блестящих в лунном свете контейнера, а самолет удалился в том направлении, откуда и появился. Наступила тишина. Странная и тревожная. Люди прислушались, но с плато доносился лишь гул ветра и шум деревьев. Они поспешили загрузить контейнеры в грузовик и отвезти их в старый заброшенный сарай. Там нужно было спрятать оружие: противотанковые гранаты, автоматы Стена, базуку, револьверы. Затем все следовало раздать солдатам Секретной армии Верхнего Корреза.

С этим заданием группа Шарля справилась за сорок восемь часов, несмотря на рейды жандармов из города Новик, которые были предупреждены вишистами. Связной Шарля в Тюле, получивший псевдоним Скала за твердость характера и большой рост, сообщил, что до лета будет еще одна доставка оружия. Тем временем Шарль должен был найти человека, который смог бы достать в Тюле для его бригады поддельные документы, продуктовые карточки и пропуска. Согласно новому приказу следовало привлечь и организовать как можно больше людей на случай высадки десанта. В задачи объединенных групп Сопротивления входила подготовка к окружению немецких войск совместно с силами союзников.

Наступило Рождество, и снегопады парализовали движение на дорогах высокогорья. Шарль не мог хотя бы на один день не наведаться в Пюльубьер и Эглетон, чтобы обнять Матильду. Из осторожности он решил появиться там не в рождественскую ночь, а лишь на следующий день. Через неделю он добрался до Эглетона, где его с нетерпением ждала Матильда. Они смогли провести вместе одну ночь в гараже, где дядя жены поставил печь для своих рабочих, которые тоже отправились навестить своих родных. Это была первая ночь, проведенная Шарлем и Матильдой вместе за последние три месяца.

Следующим утром Шарль дал Матильде задание отправиться в Тюль, чтобы достать документы.

– Ты уверена, что действительно хочешь этого? – спросил Шарль перед уходом.

– Абсолютно.

– Тебе уже приходилось сталкиваться с полицаями, и ты знаешь, что все это может плохо кончиться.

– А ты, ты сам это понимаешь?

– Да! Но это мой выбор.

– И мой тоже, – ответила Матильда. – Я тоже хочу бороться.

Шарль долго не мог уйти этим утром, как будто хотел запечатлеть в памяти ее светлые волосы, ясные глаза, в которых читались одновременно и сила и слабость этой женщины.

– Матильда, – сказал он, выпуская жену из своих объятий, – береги себя.

– Шарль, – ответила она с улыбкой, – береги и ты себя.

Да, нужно было улыбаться, пока была возможность. Уходя, Шарль думал о том, не станет ли этот начинающийся год годом слез для них обоих.

4

На железной дороге постоянно проводились проверки, так что не могло быть и речи о поездке в Тюль на поезде: Матильда никак не могла бы объяснить визит в главный город департамента. Она также не могла воспользоваться возможностью поехать в управление образованием, поскольку уже не работала в школе. Оставались дороги, покрытые толстым слоем снега, на которые январский ветер нагонял метели, делавшие видимость практически нулевой.

Дядя Матильды, Анри, несмотря на все трудности, вызвался сопровождать племянницу. Для этого он сделал тайник в кузове грузовика, прямо за кабиной, укрыв его дровами, которые он намеревался доставить своим тюльским клиентам. Матильда дрожала от холода, когда грузовик пробирался между заснеженных сосен по обледенелой дороге. Дядя ждал до одиннадцати часов, надеясь, что погода улучшится, но туман все не рассеивался. Анри вел машину очень осторожно, но боялся, что они не успеют обернуться засветло.

У них ушло два часа на преодоление тридцати километров, отделявших Эглетон от столицы департамента. Там, внизу, снег не растаял, а, наоборот, налип коркой на обочинах дороги и на поворотах, куда редко проникали лучи солнца. Много раз колеса буксовали на льду, но дяде Матильды, опытному водителю, каждый раз удавалось удержать грузовик на узкой дороге с ее бесконечными изгибами и поворотами.

В городе он остановился на маленькой площади за собором, повернув грузовик к стене. Убедившись, что за ними никто не следит, Анри дал знак Матильде вылезать. Она не стала долго задерживаться возле грузовика, чтобы не компрометировать дядю, и сразу отправилась на первое задание. Матильда часто оборачивалась, чтобы проверить, нет ли за ней «хвоста» – Шарль предупредил о том, что ей следует быть предельно осторожной. Время от времени в голове всплывали воспоминания о допросе в Усселе, отчего Матильду бросало в дрожь. Впрочем, ей было не страшно, поскольку она не могла представить себе всю опасность ситуации или по крайней мере старалась не думать о ней. Женщина ускорила шаг, прошла мимо собора, полная решимости выполнить возложенную на нее миссию.

Встреча была назначена в мастерской сапожника на улице, параллельной той, что вела к префектуре. Матильда прошла мимо лавчонки до угла улицы, вернулась назад и остановилась, увидев внутри двух женщин. Одна из них вышла, и Матильде ничего не оставалось, как войти. Сердце ее бешено колотилось. У нее было время отдышаться, пока сапожник, старик в очках и берете, обслуживал последнюю клиентку. Матильде показалось, что та бросила на нее подозрительный взгляд, но мягкий голос сапожника ее успокоил:

– Чего желаете, мадам? – произнес он.

– Я очень люблю горы, – ответила Матильда, – и мне нужны надежные ботинки для прогулок.

Старик не проявил ни малейшего удивления. Он встал, открыл дверь, возле которой сидел, затем подошел к входу в мастерскую, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь на улице, и сказал:

– По коридору направо.

Она вошла в узкий коридор, в котором пахло плесенью и кислыми яблоками. Идя по нему, Матильда думала, не попала ли она в ловушку, но, вспомнив Шарля, открыла нужную дверь без стука. Мужчина, сидевший за кухонным столом, покрытым зеленой клеенкой, встал и поприветствовал Матильду.

– Я очень люблю горы, – произнесла Матильда.

– Проходите, садитесь, – ответил мужчина.

Она ни минуты не колебалась. В этом человеке все внушало доверие. Он был высоким и крепким, с черными глазами и коротко остриженными каштановыми волосами. В руках он держал коробку для обуви.

– Здесь все, что нужно, – сказал он, открывая коробку. – Паспорта, пропускные листы, продуктовые карточки.

– Спасибо, – поблагодарила его Матильда, принимая коробку.

– Вас будут звать Вереск, – продолжил мужчина.

Она кивнула и спросила:

– Куда я должна это доставить?

– Не беспокойтесь, – ответил он, – вам сообщат. Долго вам хранить их не придется.

И добавил, переходя на шепот:

– Будьте осторожны на обратном пути. На дорогах усилились проверки. Дорогу Розьер – Эглетон прочесывают дважды в неделю.

Какое-то время он молча смотрел на Матильду, а потом сказал:

– Вы понимаете, что если что-то случится, вы будете одна?

– Я знаю, – ответила она.

– И последнее: скажите Марежу, до конца марта – начала апреля новых операций не будет. У него есть время передать бумаги и укрепить сеть.

– Понятно, – ответила Матильда.

– Это все, Вереск, не задерживайтесь.

Он крепко пожал ей руку, что укрепило уверенность Матильды в этом человеке. Он проводил ее по коридору к другой двери, выходившей в тупик, из которого можно было пройти на улицу. Коробка для обуви исчезла на дне большой хозяйственной корзины. Матильда направилась в сторону собора, не оглядываясь и избегая взглядов прохожих. Она спешила как можно быстрее добраться до грузовика и там спрятаться.

Через десять минут женщина нашла Анри, который ждал ее в кабине.

– Нужно избегать дороги Розьер – Эглетон, – сказала она ему.

– Понял, – ответил дядя.

Он помог ей забраться в кузов и устроиться в своем тайнике, где Матильда с трудом могла сидеть. Ее трясло, трясло от холода и от напряжения, которое она испытывала при выполнении своего первого задания. Что ее удивляло, так это легкость, с которой ей удалось с ним справиться. Действительно, в этот день они вернулись в Эглетон до наступления ночи, которой боялись не меньше чем патрулей. Матильде оставалось дождаться прихода связного, о котором говорил Скала. Она так надеялась, что это будет Шарль, который придет и крепко обнимет ее.

В середине января тысяча девятьсот сорок четвертого года впервые за долгое время поместье Аб Дая накрыло нежное покрывало снега, что привело Матье Бартелеми в невообразимый восторг, напомнив ему о жизни до переселения в Алжир. Несмотря на протесты Марианны, он вывел своих трехлетних сыновей на улицу и слепил им снеговика прямо перед входом в дом. Потом он забросал их легкими снежками, отчего малыши смеялись, а затем стали плакать, впервые в жизни почувствовав, как мороз щиплет руки.

Матье был на седьмом небе от счастья. Все эти годы, проведенные в Матидже, не притупили воспоминаний детства – снежные баталии с Франсуа по дороге в школу и обратно во время сильных морозов. Он знал, что этот североафриканский снег не пролежит долго и что увидеть его здесь – уже чудо. Матье собирался воспользоваться этим.

Когда дети согрелись и мать окружила их своей заботой, Матье тепло оделся и пошел осмотреть поместье, где не было ни души. Феллахи, укрывшиеся в хижинах, чтобы переждать снегопад возле скудного очага, плохо переносили наступившие холода. Впрочем, снег не позволял на полную развернуть работы по хозяйству. Хосин заперся в своей пристройке, где он, преданный слуга, без которого Матье пришлось бы туго, жил со своей женой.

Слой снега был не толстым – всего пять или шесть сантиметров – но этого хватило, чтобы его хруст под ногами пробудил в Матье целый ворох забытых чувств. Эта тишина, приглушавшая шаги, запах, или, скорее, его отсутствие, были связаны с далеким и таким бесценным счастьем. Сколько же лет он не был во Франции, не видел брата? Семь, восемь? Сбившись со счета, Матье приближался к винограднику, где черные стволы пробивались сквозь белизну такого непривычного в этой местности снега.

Матье долго бродил, пока не дошел до берега неглубокой речки, поверхность которой кое-где покрылась ледяной коркой. Перед ним вдалеке виднелись Атласные горы, заснеженные вершины которых так напоминали сегодня Матье о родных Альпах, о времени, когда он и Франсуа забирались на самые высокие обрывы, а отец поджидал их внизу. Вдруг он вспомнил о том, как они с братом встречали на вершине новый тысяча девятисотый год, и сердце защемило от тоски по Франсуа. Возвращаясь не спеша домой, Матье дал себе слово навестить брата, как только закончится война.

Подойдя к дому, из трубы которого струился дымок, Матье не решился войти, а продолжил бродить по Аб Дая, постепенно приближаясь, сам не замечая того, к поместью Роже Бартеса. Само собой получилось, что он подошел к дому, все еще взволнованный внезапным снегопадом и погруженный в мысли о своей далекой родине. Матье подумал о войне, о своей войне, на которой он потерял руку, но мрачные мысли быстро растворились в белоснежной вселенной, которая неумолимо рисовала перед ним образы из детства. В голове мелькали воспоминания, такие дорогие, такие забытые. Он все шел и шел вперед, не отдавая себе отчета в пройденном расстоянии, полностью погруженный в прошлое, которое выдернуло его из сегодняшнего дня. Два пса, которых он хорошо знал, встретили его и вернули в настоящее.

Дверь открыла Симона, жена Роже. Он обнял ее, вошел в дом и сел напротив Роже Бартеса, который был занят чисткой ружья.

– Зайцам и фазанам придется туго, – сказал Матье.

Ему было жаль, что он не мог охотиться, имея только одну руку. Симона налила гостю кофе, который слегка обжег ему язык.

– У меня есть новости, – сказал Роже.

Матье удивился: какие новости он имел в виду?

– Во Франции движение Сопротивления с каждым днем становится все сильнее, – рассказал Роже. – Правительству Виши даже пришлось создать военные трибуналы, которые судят так называемых «террористов»!

Роже добавил, чтобы придать своим словам больший вес:

– Это я прочел в «Ла Депеш».

Затем он сообщил несколько подробностей, на которых Матье не сосредоточил внимания. Этим утром он был далек от реальности.

– Пойдешь со мной на охоту сегодня вечером? – спросил Роже.

– Наверное, нет.

– Ты какой-то странный сегодня.

Как объяснить переворот, совершенный в нем внезапным снегопадом, это путешествие в пространстве и во времени, которое вывело наружу забытую сторону его души, наверное, лучшую?

– Тебе показалось. Все хорошо.

В другой раз он задал бы Роже кучу вопросов, попросил бы посмотреть газету – обычно они листали ее наперебой, выхватывая из рук друг у друга, – но сегодня все это казалось Матье таким незначительным и даже смешным.

– Ты заболел? – спросила Симона.

– Нет же, говорю вам, все в порядке. Мне пора возвращаться. Марианна, наверное, уже волнуется.

И с улыбкой добавил:

– Я гулял с детьми и слепил им снеговика.

Матье замолчал, вспомнив, что Роже и Симона не могли иметь детей.

– Я зайду к вам сегодня после охоты, – поспешил сменить тему разговора Роже. – Можешь передать Марианне, чтобы она приготовилась разделывать дичь.

– Я скажу ей, – ответил Матье. – До вечера.

Он был рад снова оказаться на улице, рассматривать свои следы на снегу, удивляясь с какой-то почти сумасшедшей радостью отсутствию других следов, следов Франсуа, который не стал ждать его по дороге из школы. Франсуа… Что делал его брат в этот час? Несомненно, он грелся у камина, как и их сестра Люси, отказавшаяся жить в Париже. Тут Матье испытал непреодолимое желание посидеть возле своего камина в огромной кухне, так похожей на кухню в Праделе. Он поспешил вернуться. Марианна с детьми сидели за столом.

– Они хотели есть, – сказала она, словно оправдываясь в том, что его не подождали.

– Я сам виноват: потерял чувство времени.

Он сел напротив сыновей, которые ели с таким аппетитом, что едва поднимали головы от тарелок. В кухне вкусно пахло. Марианна зажгла большой огонь, тот, о котором мечтал Матье по дороге домой. Наблюдая за тем, как его сыновья ужинают, он понял, что никогда не был так счастлив. И этот снег, и огонь, напоминавший о далеком детстве, вызвали прилив теплых, приятных чувств, и Матье сказал себе, что это, наверное, и называется счастьем.

Солнце вернулось в горы вместе с прозрачным небом, в котором, казалось, отражалась земля. Была такая стужа, что по утрам люди находили на порогах домов замерзших птиц. Прошла уже неделя с того времени, как Матильда выполнила свое первое задание. Она начинала беспокоиться об отсутствии новостей от Шарля, когда однажды, ближе к полудню, в доме появился торговец из Эйгранда и передал послание. Шарль назначал ей встречу в Марсияке во время ярмарки, в ресторанчике, расположенном совсем рядом с базарной площадью. Она догадалась, что он специально выбрал этот город, помня, что Матильда работала там учителем и знала все закоулки. К тому же между городком Лашассань и Марсияком было всего каких-то тринадцать километров, а ажиотаж, вызванный ярмаркой, позволит им остаться незамеченными.

Матильда дрожала от нетерпения, отправляясь с дядей в его грузовике на ярмарку. На этот раз она не стала прятаться, а села на пассажирское сиденье. Собственно, в том, что кто-то отправляется на одну из таких редких во время войны ярмарок, не было ничего необычного. И народу должно было перебывать множество – всем хотелось собраться вместе, да еще и продать или купить дефицитный провиант. Несмотря на небольшое расстояние, которое нужно было преодолеть, на дорогу ушел целый час: грузовик скользил по предательскому льду, не желавшему таять даже под лучами солнца.

Анри поставил грузовик недалеко от базарной площади, но выходить не стал, а принялся рассматривать содержимое корзины, собранной в дорогу его женой. Матильда помнила о грандиозных ярмарках мирного времени и была удивлена тем, как мало народу пришло. Она огляделась и, не заметив ничего подозрительного, взяла свою кошелку, вышла из грузовика и направилась к хорошо знакомому ресторану, где она обедала целую неделю, пока обустраивалась на своей учительской квартирке.

Никто не обращал внимания на Матильду, прокладывающую себе путь между мужчинами в рабочих халатах и хозяйками, продающими яйца и птицу. Подходя к ресторану, она оглянулась, а когда опять повернулась к входу, то увидела Шарля, вышедшего ей навстречу. Какая-то сверхъестественная сила бросила ее навстречу мужу, но он делал вид, что не замечает ее. Он не смотрел на Матильду, хотя увидел ее – она это знала. Он прошел мимо, даже не взглянув на нее. Через несколько мгновений из той же двери вышли еще трое мужчин, и холодок пробежал по ее спине. Среди них был один из полицаев, которые арестовали Матильду. Но, к счастью, на этот раз он ее не узнал.

Не колеблясь ни минуты, она зашагала вперед, прошла мимо трех мужчин, не подняв головы, и вошла в ресторан. Хозяйка тут же узнала Матильду, расцеловала ее и предложила глинтвейна. Матильда согласилась, но с тяжелым сердцем, понимая, что может скомпрометировать добрую женщину. Но что больше всего тревожило Матильду, это невозможность встречи с Шарлем, когда они были уже так близко друг к другу. По дороге в Марсияк Матильда представляла, как они с Шарлем будут обедать в давно знакомой маленькой кухоньке, скрытые от посторонних взглядов, проведут целый час вместе. Теперь женщина понимала, что это невозможно. Хуже того – опасность подстерегала их везде, такая близкая, осязаемая, и Матильда не представляла, что ей делать дальше: оставаться здесь и ждать Шарля или уйти.

Долго раздумывать не пришлось, поскольку хозяйка ресторана, тучная женщина с шиньоном в волосах, огромными руками и благодушным взглядом, за руку отвела Матильду в кухню и налила ей горячего супу. Матильда старалась как можно быстрее проглотить его, время от времени поглядывая в общий зал, где посетители собрались на обед. Все еще находясь во власти страха, Матильда думала. Она не могла оставаться здесь. Она не имела права компрометировать своим присутствием ничего не подозревающую женщину.

– У вас там яйца? – спросила хозяйка, показывая на корзину Матильды.

– Тетя попросила купить десяток.

– Вам повезло. Знаете, их сейчас трудно достать.

Хозяйка все продолжала рассматривать корзину, и Матильда уже подумала, не работает ли она на Шарля. Но поняла, что в таком случае хозяйка произнесла бы пароль. Беспокойство Матильды возросло, когда в ресторан вернулся один из тех мужчин, которых она встретила. Но он не был среди тех, кто ее допрашивал. Он ее не узнал, по крайней мере, она на это надеялась.

Вдруг Матильда поняла, что в большей опасности был Шарль. Она быстро поблагодарила хозяйку и поспешила уйти. На улице было множество народу. Крестьяне сновали между площадью и рестораном. Что же ей делать? Она решила вернуться к грузовику, из кабины которого можно было осматривать окрестности.

Там, рядом с дядей, который уже справился с припасами из корзины, Матильда почувствовала себя более уверенно. Она стала осматривать площадь, которая постепенно пустела, соседние улицы, освещенные тусклыми лучами солнца, которое не приносило никакого тепла, людей, спешащих разойтись или разъехаться по домам. Шарль исчез, как и трое мужчин, которых Матильда боялась. Разумнее всего было вернуться домой, но она не решалась: а вдруг с Шарлем случилась беда?

С этой мыслью она выскочила из грузовика, прошлась до центра площади и вернулась на улицу, не выпуская корзинку из рук. И вдруг в тот момент, когда Матильда поворачивала направо, направляясь опять к ресторану, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев на противоположную сторону улицы, она увидела наблюдавшего за ней человека. Матильда его не знала. Он был маленького роста, худой, несмотря на широкую меховую куртку, с непокрытой головой – в такой-то мороз! – совсем непохожий на того, с кем она встречалась в Тюле.