Текст книги "Статья Пятая (ЛП)"
Автор книги: Кристен Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Но когда я приблизилась к примерочным, смех застыл у меня в горле. Кабинка была размером с платяной шкаф и без света и напоминала мне изолятор, который я видела в бараке.
Я не собиралась закрываться в ней.
Я поискала глазами Чейза, но не нашла его. Меня порадовало, что он не видит моих колебаний: последнее, чего мне бы хотелось, – это чтобы он думал, будто я боюсь темноты и оружия. Глубоко вздохнув, я положила вещи прямо там, где стояла, и поспешила переодеться, пока он не начал меня искать.
Джинсы сидели довольно хорошо, хотя и были немного свободными в талии: в школе реформации я похудела. Я уже начала натягивать майку, когда сзади послышался шорох.
Я повернулась на звук и в десяти футах позади увидела Чейза в джинсах и новой рубашке, держащего на плече какую-то сумку. Я быстро отвернулась: майка все еще была задрана выше лифчика.
– Дай мне секунду! – Мой голос сорвался. – Отвернись или что-нибудь еще!
Он не слушал и продолжал приближаться ко мне. Я слышала его дыхание, ощущала близость его тела. Я застыла на месте, но внутри меня все было напряжено и наэлектризовано. Как долго он стоял тут, наблюдая за мной?
– Что с тобой произошло в центре реабилитации? – Он говорил почти шепотом, в голосе звучала едва сдерживаемая ярость.
– Что? – Мои пальцы, которые словно окунули в чан с ледяной водой, наконец оттаяли достаточно, чтобы я смогла натянуть на себя майку. Остальное я накинула сверху.
– Когда я забирал тебя, меня привели в ту комнату, и я слышал тебя. Это не выходит у меня из головы.
Барак. Он прервал Брок и солдат за минуту до того, как они собирались начать наказание. Я кричала тогда. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы меня начало подташнивать.
– Ты хочешь поговорить об этом сейчас? – недоверчиво спросила я.
Он не стал ждать, чтобы я снова к нему повернулась. Внезапно он оказался прямо передо мной. Наклонился ко мне и, находясь всего в нескольких дюймах от моего лица, уставился на меня. Обе его руки схватили меня за плечи. Я сдержала гримасу.
– Что с тобой сделали?
– Что со мной сделали? – Я стряхнула его руки. – Ты – один из тех, кто отправил меня туда! Теперь тебе интересно, что происходит в твое отсутствие?
Во мне бушевали обида и ощущение, что меня предали. После того, как его призвали, он ни разу не позвонил и не ответил на мои письма. Он не прислал ни слова о том, что он жив и с ним все в порядке. Он не напоминал о себе и не интересовался, что со мной и моей мамой. Его обещание вернуться было ложью. Потому что вернулся солдат, а не он. И этот солдат разрушил все, что только можно.
Он отступил назад, словно я оттолкнула его, и запустил руки в свои короткие волосы.
– Что заставило тебя это сделать? – продолжила я. – Я знаю, что ты... когда-то заботился. Обо мне и маме. Даже не пытайся сказать, что такого не было. – Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Воспаленные синяки на фалангах пальцев вызвали боль по всей руке. Я подошла слишком близко к черте; я видела это по его лицу, по борьбе, бушевавшей в его глазах. Хотела ли я услышать ответ? Или этот ответ мог раздавить меня в то время, когда когда мне нужно быть особенно сильной?
Его рот открылся и тут же закрылся. Его пристальный, полный дикого отчаяния взгляд встретился с моим, умоляя меня прочитать его мысли. Но я не могла, хоть и очень хотела. Я не понимала. Что это? Что он боится сказать мне?
– Что случилось? – спросила я, на этот раз мягче.
Его глаза стали жесткими, похожими на блестящие камни.
– Я не знаю, – сказал он. – Люди меняются, полагаю.
Он поднял свой набитый припасами рюкзак и пошел вниз по лестнице.
Потрясение ведром ледяной воды погасило мою речь.
Трясущимися руками я как могла быстро завязала шнурки своей новой обуви и последовала за ним.
* * *
– Что ты нашел? – спросила я Чейза уже внизу эскалатора, когда мое дыхание пришло в норму. Он снова помрачнел. Я почти видела грозовые тучи у него над головой, и они заставили обида вновь превратилась в раздражение. Люди изменились? Не годится. Очевидно, он изменился, но это не объясняло, ни почему он арестовал нас, ни почему освободил меня. Мне снова хотелось пнуть его. И мне хотелось пнуть себя, потому что, несмотря на его секреты, я начала беспокоиться. Я не выдумала этот безумный взгляд его глаз. Что-то темное было внутри него. Что-то злокачественное. Что-то, что меняло его.
Он не хотел говорить о прошлом? Отлично. Возможно, так даже лучше. Нам нужно было сосредоточиться на дороге к месту встречи.
– Аптечку первой помощи и палатку. Немного сублимированной еды, до которой не добрались крысы.
Я поморщилась и затолкнула остальные сложенные вещи в рюкзак вместе со своим свитером из реабилитационной школы. Чейз пристегнул раздутый спальный мешок к низу рюкзака, так ни разу и не посмотрев на меня.
– Нам пора идти, – сказал он, закидывая рюкзак на плечи.
Часов у меня не было, но я прикинула, что было уже около восьми. Место встречи же было отсюда примерно в двух часах езды.
Парковка снаружи по-прежнему оставалась пустой. Не знаю, почему я вдруг подумала, что это могло измениться. С того времени как мы зашли в магазин, высокие утренние облака опустились ниже и налились свинцом. Воздух, в котором ощущался легкий запах серы, казался наэлектризованным.
Пока мы обходили здание, я держалась позади Чейза, и почти врезалась в него, когда он внезапно остановился.
Я напряглась, по виду Чейза почувствовав опасность еще до того, как сама увидела ее.
У грузовика стояли двое мужчин. Первый, лет под тридцать, с неряшливыми черными волосами и крючковатым носом, был одет в спортивную куртку с капюшоном и мешковатые камуфляжные брюки. Через левое плечо у него была перекинута охотничья винтовка. Другой мужчина уже почти влез в кабину грузовика. Я видела грязные ботинки для скейта, торчащие из-под двери.
– Эй, Рик! – прошипел первый мужчина. Он скинул винтовку с плеча, провел ею по широкой дуге и направил на нас, оперев ее на плечо. Я услышала зловещий щелчок, когда он дослал патрон.
Мое сердце остановилось. Гражданским было запрещено носить оружие еще со времен Войны. Только МН была вооружена.
Или солдаты в самоволке. Кем, уверена, эти двое не являлись.
Человек, которого назвали Риком, вылез из грузовика. Он был высоким, не таким, как Чейз, но все же на голову выше меня. Он был плотного телосложения, но даже через его свободную одежду было заметно, что он весьма мускулистый. Его грязные волосы падали на плечи, и он откинул их назад кивком головы. Его лицо приобрело нетерпеливое выражение.
– Доброе утро, брат, – крикнул он.
Чейз ничего не ответил. Его лицо было каменным.
– Может, он глухой? – спросил второй.
– Ты глухой? – спросил Рик.
– Нет, – ответил Чейз.
– Ты давно не был среди людей, брат. Когда кто-то говорит "доброе утро", от тебя ждут ответа.
– Я не занимаюсь болтовней, когда кто-то целится из ружья мне в грудь. – Голос Чейза был негромким и сдержанным. – И я тебе не брат.
Рик посмотрел на друга, затем снова на нас. Я обратила внимание, что его кожа и глаза отдавали желтизной, которая выделялась на фоне серого неба и серого пепла.
– Стэн, ты нервируешь наших друзей.
Стэн хмыкнул, но оружия не опустил. Волосы на моей шее стали дыбом.
Рик переключил свое внимание на меня.
– Как тебя зовут, дорогуша?
Мои ладони сжали куртку, что была у меня в руках. Я молчала, пытаясь быстро думать. Я бы могла достать пистолет из сумки Чейза, но этим привлекла бы внимание человека с ружьем.
– Смотри, Стэн, ты пугаешь бедняжку.
Рик шагнул вперед. Чейз демонстративно встал передо мной, и Рик ухмыльнулся.
– Ох, не будь жадным, братишка. Разве мама не учила тебя делиться?
Стэн хрипло заржал позади него. Я не могла сглотнуть. В горле будто стоял комок.
Чейз шагнул к грузовику. Я ухватилась за подол его рубашки.
– Притормози. Куда это ты собрался? – Рик развязно подошел ближе.
– Мы уезжаем, – властно сказал Чейз.
– Ты уезжаешь. Но не вы вдвоем.
– Я не пойду с тобой! – слова выскочили из моего рта. Чейз застыл.
– Ух ты, да она боевая! – сказал Рик так, словно говорил о великолепном качестве. Я вспомнила, как Рэндольф лапал меня и назвал "дрянью".
Чейз переступил с ноги на ногу. Рука Рика резко метнулась за спину, потянувшись за чем-то у пояса. Чейзу не нужно было смотреть на меня, чтобы знать, где я нахожусь. Он небрежно подтолкнул меня назад, полностью закрыв собой.
Я увидела, как Рик сорвал чехол с толстого, блестящего ножа и перехватил его угрожающим жестом.
Опасность пульсировала у меня в ушах. По каким-то причинам нож пугал меня даже больше ружья. Я не понимала почему. Я вообще не могла думать.
– Оставь сумку, – приказал Рик. – Я возьму ключи и грузовик.
– Полезай в грузовик, – тихо сказал мне Чейз.
Я не знала, что делать. Чейз на меня не смотрел. Не мог же он в самом деле думать, что я оставлю его одного против двоих вооруженных мужчин. Вместе у нас было больше шансов. Если они не хотели ранить меня, то, может быть, может быть, пощадят и его.
Чейз, шевельнув плечами, скинул с себя куртку и рюкзак и позволил им упасть на землю.
– Чейз, – прошептала я. – Я не уеду.
Мне не стоило говорить ему то, что я сказала в магазине. Теперь он пытался защитить меня, заглаживая то, что когда-то покинул меня.
– Быстро в машину! – скомандовал он. Стэн быстро подступал к нам, по-прежнему прижимая ружье к плечу. Его палец был на курке.
– Нет! – твердо сказала я.
– А, все будет хорошо. Папочка позаботится о тебе, – сказал Рик. Стэн засмеялся.
– Не торопись, – сказал ему Чейз и полез в карман, скрытый фланелевой рубашкой, которую он носил навыпуск.
– Спокойно, брат, – предупредил Рик.
Оба мужчины теперь были рядом с нами. Они смотрели на руки Чейза, как и я.
Молниеносным движением Чейз сорвал с пояса дубинку и ударил по стволу двуствольного ружья, которое держал Стэн. Пальцы Стэна попали между стволом и дубинкой, и раздался вопль боли. Ружье упало на землю.
Чейз использовал инерцию дубинки, чтобы ударить Рика в челюсть. От этого тяжелая дубинка вылетела из его руки и грохнулась о здание. Рик споткнулся, но удержался на ногах и наклонился вперед, вытянув перед собой руку с ножом. Вспышка ужаса окатила на меня как раз перед тем, как я была грубо отброшена в сторону. Мгновением позже я услышала треск разрываемой ткани и рычание и увидела, как темно-красная полоса протянулась вокруг плеча Чейза. Фланелевая ткань прилипла к его влажной, залитой кровью коже.
– Чейз! – закричала я, с трудом поднимаясь на ноги.
Стэн выругался, напомнив мне о своем присутствии. Повинуясь порыву, я рванулась мимо него к ружью, но как только я к нему потянулась, Стэн навалился на меня. Его тело, тяжелое и пахнущее старым потом, перекинулось через мою спину. Я стиснула зубы и обхватила пальцами приклад ружья. Чувствительная кожа суставов оцарапалась об асфальт.
Стэн сжал в кулаке мои волосы и резко дернул назад. Я закричала от резкой боли, обжегшей меня и тут же ушедшей.
Обернувшись, я увидела, как Чейз бросил Стэна на капот грузовика. Когда тот упал, Чейз с силой ударил его в живот, и Стэн свалился на четвереньки, брызгая слюной. Я не смотрела. Я схватила ружье, побежала к грузовику и, не раздумывая, запихнула оружие под сиденье.
Я повернулась в тот момент, когда Рик, с лицом, измазанным текущей из носа кровью, врезался в спину Чейза. Во мне поднялась паника. Ножа я не видела.
В бешенстве я осмотрела землю, надеясь, что нож не был воткнут в тело Чейза, и вместо этого увидела дубинку около передних колес, у которых все еще валялся судорожно пытавшийся вздохнуть Стэн. Я подхватила дубинку и была готова бежать на помощь Чейзу, но меня перехватил Рик, взбесившийся, запачканный кровью, с дикими глазами. Он схватил меня за воротник рубашки и повернул так быстро, что я потеряла равновесие. Я знала, что он собирался использовать меня как щит против Чейза.
Несколько раз, будто бейсбольной битой, я взмахнула дубинкой. Два или три раза я попала по чему-то твердому, не знаю, кто или что это было. Мои короткие волосы лезли в глаза, мешая смотреть. Внезапно меня бросило на тротуар.
Звук, похожий сразу на одышку и булькание, заглушил биение пульса у меня в ушах. Я подняла голову и, к своему ужасу, увидела, как Чейз придавил Рика к стене магазина и пытался его задушить.
Убить его.
Желтые глаза Рика вылезли из орбит. Словно пьяный, он сильно ударил Чейза по рукам, сжимающим его.
– Чейз! – Я задыхалась; весь кислород, казалось, высосали из воздуха, окружающего меня, когда я поняла его намерения. – ЧЕЙЗ!
Он услышал звук моего голоса и будто бы пробудился ото сна. Вздрогнув, он бросил Рика, который неподвижно рухнул на землю.
В абсолютном ужасе я уставилась на лежащего человека. Он все еще дышал. Он все еще был жив.
Едва жив.
Секундой позже я ощутила, как Чейз, резко дернув за руки, поднял меня с земли. Кровь была размазана у него по щеке, но в остальном лицо выглядело невредимым.
– В грузовик. Быстро. – Его глаза были очень черными; я не видела темно-коричневой радужки вокруг зрачков.
Я подчинилась. На онемевших ногах я побежала к открытой водительской двери и переползла через сиденье. Мои глаза были прикованы к двум мужчинам, лежащим на тротуаре. Чейз быстро подошел, схватил наши вещи и бросил их в грузовик. Через секунду двигатель взревел, оживая. Шины пронзительно завизжали, и мы вылетели с парковки.
*Самозарядный пистолет конструкции Дж. Браунинга и Дидье Сэва.
** Горный массив в округе Вашингтон, штат Мэриленд.
*** Двери, состоящие из одного или нескольких окон по всей своей площади.
Глава 7
Грузовик несся по пустому шоссе, колеса подпрыгивали так сильно, что я боялась, как бы они не отлетели.
Я тяжело дышала, мои глаза не отрывались от заднего стекла в поисках погони, в руке я держала дубинку, поднятую, словно меч.
– Как ты? – спросил Чейз. Он отрывал взгляд от извилистой дороги так часто, как только мог. Его черные волосы выглядели седыми, одежда, покрытая той же мелкой серой пылью, что укутывала асфальт, потускнела. Но его глаза, потемневшие от тревоги, были неожиданно родными. Он оглядел меня, проверяя, не ранена ли я.
Это не укладывалось в голове. Всего несколько секунд назад он был солдатом, бесчувственной машиной. Пытался убить человека. И убил бы, если бы я не отвлекла его.
Я пыталась заговорить, но в горле как будто застрял комок.
– Как твоя рука? И голова? – спросил он.
Я передернула плечами. Чейз резко потянулся к дубинке, и я, не подумав, отпрянула, подняв этим движением облачко серой пыли.
Он резко выдохнул.
– Хорошо... Я не буду касаться тебя. – Его рука поднялась в знаке капитуляции, перед тем как вернуться на руль. Его кадык дернулся.
Я и в самом деле не хотела, чтобы он касался меня. Не после того, как эти руки держали кого-то за глотку.
– Ты собирался убить его? – спросила я едва слышно. Я знала ответ, но все бы отдала, только бы услышать "нет". Услышать, что я неправильно поняла происшедшее. Что сделала из мухи слона. Мне отчаянно хотелось верить, что он не был таким же хладнокровным, как Моррис, Рэндольф и другие солдаты.
Он объезжал кучи мусора у бетонных ограждений, поэтому весь был сосредоточен на дороге.
– Чейз? – Мне потребовалось немалое усилие, чтобы сглотнуть. Невероятно, но каким-то образом мое сердце стало биться еще чаще.
Он не ответил.
Внезапно меня захлестнул озноб, и я задрожала. Дубинка показалась неожиданно горячей в моих ледяных руках, и я уронила ее на пол. Прижала колени к груди. Мне стало казаться, что сиденье очень узкое, а мы сидим слишком близко друг к другу.
– М-можно помедленнее? – Все мелькало слишком быстро. И хоть нам нужно было ехать быстро, иначе с нами могли случиться жуткие и страшные вещи, я уже была почти на грани.
Он покачал головой.
Нависшая над нами тишина дарила, по крайней мере, одну утешительную иллюзию. Она создавала расстояние. С каждой милей нашего пути Чейз отдалялся от меня все дальше и дальше.
* * *
Мы выехали из Красной зоны, и Чейза заставила остановиться его собственная кровь. Только когда я почувствовала, как душно стало в кабине от ее запаха, я вспомнила, что Рик ранил его. Ручеек жидкости, стекающий на сиденье, замедлился (кровь начала сворачиваться), но полностью не остановился. Я бросила быстрый взгляд на рану, но стоило мне увидеть красное, размазанное вокруг дыры в рубашке, мой желудок свело от беспокойства.
Я давно стряхнула камешки с царапин на пальцах, но некоторые старые раны открылись из-за того, что я с силой мяла новые джинсы на бедрах.
В голове вертелся все тот же вопрос: "Что же там произошло?"
Покачивающийся ствол ружья. Отблеск света на серповидном ноже. Папочка позаботится о тебе. Фрагменты до смерти напугавших меня минут настолько ясно стояли у меня перед глазами, словно все это происходило прямо сейчас. А затем схватка.
Я мысленно подвела итог происшедшему, и у меня в груди все сжалось, а тело стало холодным и липким. В какой-то момент схватки границы между хорошим и плохим стерлись, а добро и зло и вовсе поменялись местами.
Нет, не поменялись, напомнила я себе. Чейз только старался защитить нас. Рик и Стэн в любом случае были плохими парнями.
Но я все еще видела отрешенный, яростный взгляд Чейза, когда он прижимал обмякшее тело Рика к стене. И сколько бы я ни говорила себе, что он защищал нас, я не была в этом уверена. В тот момент он забыл обо всем. Превратился в машину.
Я не боялась, что он причинит мне вред; по крайней мере, я так не думала. Старый Чейз никогда бы этого не сделал. Но вот Чейз-солдат...
Я ни за что не хотела присутствовать при совершаемом Чейзом убийстве. Не важно, в какой опасности я окажусь без этого парня. Не важно, что нас соединяло общее прошлое. Даже если часть его все еще оставалась старым Чейзом, большая часть, опасная часть, никогда не отступала.
Когда мы проехали Винчестер – небольшой городок в штате Виргиния, в котором еще жили гражданские, – я решила бежать.
В моем мозгу сложилось что-то вроде плана. В кармане свитера у меня все еще была мелочь с заправочной станции. Я могла бы двинуться по шоссе обратно в Винчестер. Полдень еще не наступил, и у меня оставалась возможность одной успеть на встречу с перевозчиком.
Я очень хорошо разбиралась в людях и могла бы найти кого-нибудь, заслуживающего доверия, чтобы он показал мне дорогу к автовокзалу. Если здесь хоть что-то устроено так, как в родных краях, то по будням автобусы должны были отправляться в полдень. Тогда мне останется только смешаться с толпой, как я это делала в старших классах. Быть, как все. Не выделяться, но и не сторониться других. МН не обратит на меня внимания, если я не буду высовываться и не задержусь тут надолго.
Я возьму себе новое имя, когда буду покупать билет. Если попросят документы, я, как и Чейз на шоссе, скажу, что у меня их забрали во время переписи.
Всю жизнь мы с мамой заботились о себе сами. Я смогу совершить небольшое путешествие в Южную Каролину, разыскивают меня или нет.
Около Винчестера я уже просила Чейза остановиться, чтобы пойти в уборную, но он попросил подождать. Я показала на кровь, стекающую по его руке, но вместо того, чтобы заняться раной, он лишь вытер ее рукавом рубашки.
Мы въехали на территории фермерских угодий. Сначала – сады фруктовых деревьев, обобранных и покрытых серой пылью, утопающих в сорняках; затем – кукурузные поля в таком же неухоженном состоянии. Нас замедляли давно брошенные хозяевами автомобили, прогнившие и черно-красные от ржавчины. Большая их часть была припаркована на обочине, но некоторые заглохли прямо посреди дороги. Продвигаясь по шоссе, Чейз бросал на них внимательные взгляды; я знала: он проверял, не прятались ли в их тенях грабители. У большинства машин были выбиты стекла, а из самих автомобилей давно было вынесено все ценное, но это не означало, что никому не придет в голову поискать в них сокровищ и сейчас.
Здесь царило жуткое, как на кладбище, безмолвие. Пустынное спокойствие, от которого мурашки шли по коже. Это был один из маршрутов эвакуации из Балтимора или из округа Колумбия. Однажды, спустя много лет после первой атаки, его показали с высоты птичьего полета в новостях. Это было в то время, когда репортерам еще разрешалось использовать вертолеты – до того, как гражданскому транспорту запретили подниматься в воздух.
Массовая эвакуация. Тогда улицы были полны машин и отчаявшихся пешеходов, которые в случае затора на дороге из-за автомобильной аварии или перегревшегося двигателя спали на придорожных кроватях в лагерях Красного Креста. Я вспомнила, как в новостях сообщали о драках и жертвах тепловых ударов. О детях, бродящих по округе в поисках родителей.
Некоторые города начали отстраивать заново, но даже восемь лет спустя это шоссе оставалось забытым.
Чейз съехал с асфальта на мягкую почву поля и объехал разломанный обеденный стол. Ростки у самой дороги были потоптаны грабителями и подавлены автомобилями, чьи владельцы не хотели дожидаться своей очереди на эвакуацию. Но чуть глубже в поле плотной стеной росли злаки, которых будет вполне достаточно, чтобы прикрыть мое бегство.
С болезненным стоном Чейз поставил машину на ручник.
Я сгорала от нетерпения. Время пришло.
Сначала он будет сердиться: я помнила об обещании, которое он с неохотой дал моей маме. Надеюсь, он не будет искать меня слишком долго. Рано или поздно он поймет, что я уехала к перевозчику и обрадуется, что эта ноша упала с его плеч. Тогда он сможет жить своей жизнью. Как и раньше. Конечно, его карьера военного закончена, но я не чувствовала себя виноватой из-за этого: прежний Чейз никогда не хотел служить. Прежний Чейз ненавидел МН.
Мы оба вышли из грузовика, каждый через свою дверь. Я двигалась очень осторожно, краем глаза наблюдая, не следит ли он за мной. Здоровой рукой он рывком сдвинул сиденье вперед, что-то бормоча про аптечку первой помощи.
Пора уходить. Почему я тяну?
"Потому что он стал таким по твоей вине", – сказал внутри меня тихий голос. И хотя я пыталась сказать себе, что это не совсем так, я знала: в моих силах было все изменить.
* * *
Он ждал, насквозь промокший, на подъездной дорожке моего дома, стоя рядом со своим мотоциклом. Капли дождя стекали с его волос и подбородка.
Попроси меня остаться.
В его горящих глазах отражалась целая гамма противоречивых чувств, я же ощущала только страх. Я боялась, что за ним придут и накажут его и я буду виновата в том, что не позволила ему уйти. Боялась, что, если я не смогу попрощаться с ним, мне придется оставить маму одну.
Письмо тряслось в моих дрожащих руках. Я не пыталась укрыть его от дождя. Я бы хотела, чтобы дождь смыл с него слова, но, сколько бы я не читала, я видела одно и то же.
"Чейз Якоб Дженнингс. В соответствии с частью первой статьи Четвертой Статута о морали Соединенных Штатов, вам приказано немедленно явиться в Федеральное бюро реформации. Это третье и последнее предупреждение".
Мое сердце разрывалось на части от того, как он смотрел на меня, каким было выражение его лица.
– Одно слово, Эм. Всего одно слово. Скажи, что хочешь, чтобы я остался.
* * *
Скажи я, и он бы никогда не ушел на призывной пункт. Никогда бы не арестовал маму. Я бы никогда не знала Рика и Стэна, Морриса, Брок или Рэндольфа. Не знала, каково это – каждый день переживать за него.
Капли начавшегося дождя уже падали тут и там, надвигающаяся буря будто насмехалась над нами. Где-то вдали раздался зловещий раскат грома. Пока он отвлекся, я залезла в кабину и стащила плитку шоколада – она мне пригодится, если я не смогу быстро найти, где поесть.
У меня было немного денег, еда и одежда. Все складывалось как нельзя лучше, и я собиралась этим воспользоваться.
Я в последний раз посмотрела на Чейза. Его волосы вспотели от боли, которую он испытывал. Он выглядел совершенно беззащитным, но я не могла позволить себе поддаться слабости и остаться.
С ним все будет в порядке. Он умеет выживать. Теперь и мне нужно этому научиться.
– Прощай, – сказала я так тихо, что он не мог услышать мой голос. Я заставила себя не обращать внимания на укол сожаления, когда я отступила назад, удаляясь от грузовика.
– Мне надо по нужде. – Мой голос дрогнул.
– Иди, – пробормотал он, продолжая отдирать рубашку от раны. – Но оставайся поблизости.
Я кивнула, быстро повернулась и помчалась через ряды кукурузы прочь от дороги.
* * *
Я собиралась убежать как можно дальше от грузовика, а затем свернуть и двигаться параллельно дороге. Я двигалась быстро, постоянно оглядываясь и проверяя, не преследует ли меня Чейз.
Со всех сторон меня окружали высокие желтые стебли, запах гнилой кукурузы лез в нос. Когда грузовик скрылся из виду, я повернула влево, однако посадки в этом направлении были не такими ровными. Мне пришлось огибать скопления растений и сорняков, чтобы двигаться дальше. Идти прямо уже не получалось.
Я заблудилась.
Стебли кукурузы были слишком высокие, и я постоянно натыкалась на следы машин, которые запутывали меня еще больше. Я посмотрела вверх, но небо повсюду было затянуто свинцом. Даже если бы я знала, как ориентироваться по солнцу, я бы не смогла этого сделать.
Начался дождь, поначалу небольшой, а затем неожиданно сильный. Он сбивал листья с сухой кукурузы и шумел так, что скоро я почти перестала слышать собственные шаги.
Я смахнула волосы с лица, вытерла заливающую глаза воду и постаралась контролировать дыхание. Мне совершенно не хотелось надевать капюшон, чтобы не пропустить какой-нибудь ориентир, который поможет мне вернуться к дороге. Я бродила по кругу, но даже мои следы смывались дождем. Пути назад не было. Все вокруг выглядело одинаково.
Я почувствовала, как паника запускает в меня коготки.
– Возьми себя в руки! – громко сказала я. Но я остро ощущала каждую проходящую секунду. Мне нужно было в Винчестер, и как можно скорее. Чтобы поймать автобус и найти перевозчика. Я не могла терять время на то, что происходило сейчас.
Мне казалось, что мама ускользает от меня.
Я в ужасе побежала, стремясь освободиться из тюремных стен, возвышающихся на два фута* над моей головой. Я махала руками, пытаясь освободить себе дорогу, но у стеблей были острые края, которые резали кожу. На месте каждого стебля, который я смогла повалить, тут же появлялся другой.
«Остановись, – сказала я себе. – Дыши. Думай!»
Но тело не слушалось. Я не видела дороги на Винчестер. Я даже не могла найти грузовик. Страх все глубже пробирался в грудь. Я бежала, чувствуя, как пот смешивается с поливающим меня дождем. Где же дорога?
Один раз я упала, шлепнувшись в лужу грязи, которая забрызгала мне лицо и набилась в рот. Задыхаясь, я выплюнула все, что смогла, и побежала дальше.
В конце концов я заметила какую-то поляну. Не останавливаясь, я помчалась туда. Я даже не боялась вернуться к грузовику: главным для меня было понять, где же я. Когда я подобралась ближе, то уже могла разглядеть то, что заметила раньше. Я оперлась руками о колени, восстанавливая дыхание и радуясь, что я больше не одна.
Передо мной был дом на колесах такого же унылого желтого цвета, как кожа и глаза Рика и Стэна. С одного из углов, потрепанного погодой, слезла краска, обнажив слой алюминия. Рядом, вплотную друг к другу, стояли три прозрачные пластиковые бочки, через которые просвечивала какая-то грязная жидкость – вероятно, вода. Несколько китайских колокольчиков* сильно раскачивались под навесом входной двери. Я их не слышала из-за проливного дождя.
На зацементированной площадке в кресле-качалке сидела женщина, наблюдая за бурей. Спортивные штаны, что были на ней надеты, мешковато висели на икрах, а сливового цвета шаль была свободно обернута вокруг плеч. Выглядело так, словно когда-то она была полновата, но потом внезапно похудела и у нее остались излишки кожи. Это было заметно по подбородку и открытым участкам предплечий. Большой золотистый лабрадор лежал на земле у ее ног.
За домом стоял автомобиль, позади него виднелась грунтовая дорога.
Я воспряла духом. Женщина выглядела достаточно дружелюбной. Она могла быть матерью любого из моих сверстников, сидящей на крыльце в ожидании, когда ее дети вернутся из школы. Может быть, она подскажет мне дорогу до города.
Или даже дорогу до места встречи с перевозчиком.
Руди-лэйн, 190. Я снова и снова мысленно повторяла этот адрес.
У меня в животе полетели бабочки. Я услышала голос Чейза, говорящий мне, что нигде не безопасно. Что ж, был только один способ узнать наверняка.
Я вышла на поляну из кукурузного поля в пятнадцати футах* от женщины. Она вскочила так быстро, что едва не опрокинула кресло.
– Здравствуйте! – крикнула я, медленно двигаясь к ней. Я старалась выглядеть настолько безобидной, насколько могла. – Простите, я заблудилась. Я надеялась, что вы сможете помочь мне.
У нее были широко расставленные глаза и плоские щеки, с которых сошел весь цвет, пока я подходила. Ее рот открылся, и она рассеянно пригладила черные с проседью волосы.
Я подумала, что у нее, наверное, уже давно не было нежданных гостей.
– Ох! – внезапно сказала она и жестом подозвала меня поближе. – Дождь! Ты же вся промокла! Иди сюда!
Я осторожно подошла к ступенькам. Женщина оказалась на несколько дюймов ниже, чем я ожидала. Когда я зашла под козырек, она неуверенно положила руку мне на плечо и осторожно погладила меня, как будто хотела убедиться, что я настоящая. Я вдруг осознала, как выгляжу: вся в грязи и промокшая до костей. Я провела тыльной стороной ладони по лицу, надеясь, что я не слишком грязная.
Теперь я уже слышала колокольчики, которые стали оглушительно громкими. Я подпрыгнула от одного особенно резкого звука, на который женщина, кажется, и не обратила внимания.
– Ты выглядишь так, словно у тебя был чертовски плохой день, – сказала женщина.
Я то ли засмеялась, то ли всхипнула, точно не знаю. В конце мы уже улыбались вдвоем.
– Прости, прости! Заходи. Я напою тебя чаем.
Я остановилась в дверях, когда она протолкнулась внутрь. Собака, которая до этого момента игнорировала мое присутствие, апатично обнюхала мою ладонь белесой мордой и поплелась внутрь.
Я наклонила голову, осматривая помещение, и меня пронзил настолько резкий запах, что заслезились глаза. Гремели колокольчики, по комнате, жужжа, носились мухи – от всех этих звуков, смешанных с дождем, у меня заболела голова.
Всюду царил беспорядок. Грязные тарелки были сложены в крошечной раковине и возвышались над разделочным столом. Ткань и одежда всех цветов и размеров были разбросаны по столу. На кровати, что стояла в дальнем правом углу, едва хватило бы места для одного человека.
Женщина порылась в посуде, вероятно, выискивая чистую чашку. В конце концов она бросила это занятие и пожала плечами, покраснев от смущения.
